Текст книги "Парад теней"

Автор книги: Анатолий Степанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц)

Степанов Анатолий Яковлевич
Парад теней

1

Команда прилетала завтра – прямо к игре. А он, отпросившись у главного, оказался в Сочи на сутки раньше.

Уронив сумку у шкафа в коридоре, он, не раздеваясь, пересек пространство гостиничного номера, открыл балконную дверь и вышел в весенние субтропики. Слева – дымившееся юной сероватой зеленью предгорье, справа стальное с белыми гребешками море, чуть внизу вдалеке – колониальное здание небольшой гостиницы и полосатые тенты открытого бара.

В общем, все как десять лет назад.

Захотелось на волю. Через несколько минут он уже сидел на белом тонкокостном стульчике в баре и, прихлебывая из бокала нечто, что бармен назвал коктейлем «Дайкири», прищурившись, глядел на море и горы. По очереди: сначала на море, затем на горы и наоборот. С предгорьем все было в порядке; а вот на море его раздражали два неуместно ярких виндсерфа с двумя мускулистыми идиотами, гогот которых разрывал ветреную тишину.

Он перевел глаза на берег. Вдоль моря по медицинской тропе двигалась стройненькая, в туго перетянутом плаще женская фигурка. "Ничего себе дамочка", – оценил он. И вдруг напрягся. Дамочка передернула плечами, и у него ёкнуло сердце. Одним глотком осушив свой бокал – не пропадать же добру, – он резко поднялся и почти бегом ринулся за женщиной. На перепутье двух тропок он догнал ее, но был довольно-таки хамски остановлен.

– Тебе чего надо, малый?

Сбоку и сзади от женщины следовал парень в кожанке. Он-то и задал угрожающий вопрос. Наглость возмутила:

– Надо, чтобы ты заткнулся.

Женщина обернулась и ойкнула:

– Костя…

Кожаный качок потребовал уточнений:

– Знакомый?

– Знакомый, знакомый… Уж до того знакомый! – подтвердила она. И, не отводя глаз от встреченного, приказала: – Иди домой, Артем, а мы с Костей немного погуляем… Вдвоем.

– Не положено, – сурово заметил Артем.

– А ты положи, – посоветовал Костя.

Качок было завелся, но дама по-хозяйски осадила его:

– Я тебе что сказала? Иди.

Парень потоптался, потоптался на месте и, видимо обидевшись, пошел, не оглядываясь. Костя пропел ему вслед:

– Ох, рано встает охрана!

Качок не выдержал, обернулся, но двое уже не видели его, они смотрели друг на друга.

– Ровно десять лет, Даша, – сказал он.

– Почти. Без трех дней, – поправила она. – Ты что, юбилей решил отметить прямо на месте преступления?

– Это было преступлением? – вопросом на вопрос ответил Костя.

– А как ты думал? Увел меня, бедную простушку, прямо из-под венца! – И Даша сделала вид, что прослезилась.

– Лихой я тогда паренек был! – усмехнулся Костя.

– Скорее, нахальный, – уточнила она. И, помедлив, прибавила: – И красивый.

Они стояли рядом с кустом, на котором уже по-весеннему проклевывались лиловые цветочки. Он отломил веточку и протянул ей.

– С нашем юбилеем, милая моя!

Она поднесла веточку к лицу и осторожно понюхала.

– Спасибо. – Вздохнула и поинтересовалась: – Ну что делать будем?

– Обед променадом утрамбовала?

– Когда он был!

– В «Актере» обосновалась? – догадался он.

– Угу. А там обед с двух до трех.

– Тогда выпьем, а?

– Значит, с режимом покончено, – в свою очередь догадалась она. – С футболом все?

– Почему все? – удивился он. – Я теперь вторым тренером у своих.

– Немцы что – контракт не захотели продлевать?

– Немцы-то хотели. Я не захотел. Устал я там, Даша.

– Патриот? – заговорщицки подмигнула она.

– Мы выпить собирались, – с раздражением напомнил Костя.

– И собрались. – Она подхватила его под руку и повела под пестрые тенты.

Они уселись за столик, который он только что покинул. Но Костя тотчас же подхватился и, на ходу справившись у Даши: "Мартини?" – направился к стойке.

– Час аперитива! – засмеялась она ему вслед.

– Час волка, – поправил он, обернувшись, и уточнил:– Белый, красный?

– Белый!

Чего уж там мелочиться. К столу он вернулся с литровым мартини, стеклянной миской ледяных кубиков и тарелкой, на которой был аккуратно порезан и присахарен душистый лимон.

– Уже не русский человек, – констатировала Даша. – Обходишься без закуси.

– Так не водка же! – оправдался Костя. Он сбегал за бокалами и разлил по правилам: чуть меньше половины. Ложечкой положил ледышки, вилочкой опустил лимонные долечки.

– За что пьем? – спросила она, болтая в бокале питье и прислушиваясь к стуку льда о стекло.

– За Дарью! – решительно предложил он, и они столь же решительно выпили. Она споловинила, он – до дна. Поставил бокал и продолжил свою речь:

– Когда я в декабре в Москву вернулся, гляжу – по всем афишным тумбам: Дарья, Дарья, Дарья. Я поначалу подумал, что это стиральный порошок рекламируют, а оказывается, тебя. Давно псевдоним взяла?

– За патриота отыгрываешься? – полюбопытствовала. – Сколько времени прошло!

…Давно это было, лет десять тому назад… Нет, совсем недавно! Они встретились здесь же, в Сочи, в гостинице «Жемчужина», знаменитый (портреты на обложках «Огонька» и "Футбола") футболист милостью божьей и начинающая певичка из рок-группы «Стоики», и футболист весело и уверенно увел певичку у музыкального руководителя ансамбля.

Два года жили душа в душу. Она на гастролях, он на базе или на выездных матчах. Встречались и любили друг друга страстно и как бы тайно. Как любовники. Прелестная была жизнь.

А потом у него наклюнулся выгодный контракт в одну из команд бундеслиги.

После некоторой бюрократической суеты молодая семья все же перебралась за бугор. Не лишенный юмора музыкальный руководитель рок-группы, ориентируясь на чисто мужской состав, слегка изменил название: не «Стоики» они были теперь, а "У стойки", и группа решительно и на всю катушку заиграла панк-рок.

Даша сидела в комфортном коттедже на окраине большого немецкого города и тосковала от безделья. Сначала ей хоть приходилось утешать безъязычного футболиста, у которого не все ладилось. Но потом у него дело заладилось и некого стало утешать. Полгода она вытерпела, еще три месяца думала и, наконец, решилась: собрала чемоданы и объявила футболисту, что хочет домой. Вот тогда-то он и обозвал ее на прощание «патриотка».

Футболист успешно играл, а певичка все пела. В прошлом году футболист закончил карьеру, а поп-звезда Дарья пошла по первым номерам всех рейтингов. И вот встретились…

– А ты что здесь делаешь-то? – поинтересовался наконец Константин.

– Умаялась я, – призналась Дарья. – От всего тошно. От песен, от зрителей, от себя. Две недели вырвала и отдыхаю. Хорошо здесь в несезон. Безлюдно. А ты?

– На матч прилетел. Мои завтра играют.

– Немку в Москву привез? – вдруг спросила она.

– Какую еще немку? – попробовал отшутиться Константин.

– С которой ты три последних года там жил. Мне Васька рассказывал.

– А зачем она здесь? – уже не скрываясь, заявил он. – В Тулу со своим самоваром?

– Откупился, что ли?

– Дом ей оставил. Тот еще, наш. Я его выкупил.

– Размахиваешься. Себе-то хоть на безбедное житье-бытье оставил?

– Да не в этом дело! – ни с того ни с сего рассердился он.

– В этом, – убежденно сказала она. – Когда зад прикрыт, ты – свободный человек. – И, быстренько разлив, предложила встречный тост: – За великого футболиста и свободного человека Константина Ларцева.

– Нету уже футболиста Ларцева, – несколько театрально признался Константин. И выпил. Помолчали. Костя решил, что пора и ему начать с расспросами. Имел моральное право. – Замужем?

– Не-а. Любовниками обхожусь, – беспечно поведала Дарья.

Он улыбнулся.

– Дашка, ты – дура.

– Это почему же? – обиделась она.

– Какая же ты, в задницу, вамп! Любовниками, видите ли, обхожусь! передразнил он ее. – Есть, наверное, какой-нибудь дурачок из несчастных гениев, которого ты жалеешь, да еще один амбал без мозгов, к которому ты, устав от гения, изредка забегаешь для удовлетворения низменных потребностей.

– Костя, я всерьез обижусь, – предупредила она.

– За то, что про тебя все отгадал?

– Ни черта-то ты не отгадал, – неуверенно и без напора возразила она.

Он разлил по третьей и опять все проделал как надо.

– Выдрессировали тебя немцы…

– Сам себя выдрессировал, – не согласился он. – Еще раз за тебя, Дашура. За твой успех, за твой легкий и несгибаемый характер.

– Хорошо говоришь, – похвалила Даша и выпила до дна. Из суеверия.

Бутылка опорожнилась больше чем на половину. Он, склоня ее, поизучал медали на этикетке и предложил:

– Добьем?

– Добьем, – согласилась она и, вытянув бутылку из Костиной ладони, без европейских ужимок разлила по бокалам до краев.

– Вот и бутылочке конец…

– А еще кому? – подозрительно осведомился он. – Мне?

– Ишь ты! Очко-то как гуляет! Боишься, за списанного тебя держать будут?

– Никого-то я не боюсь, Даша, никого. – Он выпил свой бокал до дна и сдавленным от больших глотков мартини голосом добавил: – Кроме себя самого.

– "Граф Гвидо вскочил на коня", – процитировала «Растратчиков» Даша и тоже выпила до дна. Передохнула и стала объяснять ему про него: Пятнадцатилетняя публичность приучила тебя смотреть на самого себя со стороны. Сейчас я вот такой-то. А вот сейчас эдакий. Удачно обвел защитника. Блестяще ударил по воротам. Вовремя улыбнулся журналисту. Как элегантно управился с ножом и вилкой! Я красив, добр и интеллигентен. Смотрите, смотрите, смотрите! Ушла публичность – и тебе не с кем смотреть на себя со стороны. И не для чего. Теперь тебе приходиться смотреть внутрь себя, а с непривычки это страшно.

Он, пригорюнившись, подпер правую щеку ладонью и, по-собачьи нежно глядя на Дашу, изрек:

– Или ты сильно поумнела, или я здорово поглупел.

– А что я просто поумнела, ты не допускаешь? Без альтернативы?

– Допускаю, – тоненько и жалобно согласился он.

– Отец, а не набрался ли ты? – опасливо осведомилась она. – Или выкомариваешься?

– Выкомариваюсь, – признался он. – Чтобы тебя в недоумение вогнать.

– Вогнал, вогнал, – призналась она и глянула на наручные часики. Смотри ты, уже восьмой час, а светло как днем. – И вдруг поняла: – На ужин-то я опоздала.

– Тогда в кабак! – обрадовался Костя.

– Не хочу, – твердо решила она.

– Узнают?

– И пристают. Пойдем ко мне. У меня в холодильнике и закуска, и выпивка всякая. Пошли?

– Пошли, – согласился Костя и, поднявшись, подошел к бармену. – Все путем, шеф? Я тебе ничего не должен?

– Полный ажур! – подтвердил парень и восхищенно признался: – Обслужить таких людей – честь для меня.

Это было приятно слышать. И для продления удовольствия Костя поинтересовался:

– Каких это таких людей?

– Знаменитого футболиста Ларцева и великую певицу Дарью. К сожалению, не знаю ее отчества и фамилии, – благожелательно отрапортовал бармен.

– Облом! – ахнула Даша. – Мы – знаменитости, Константин!

Она бросилась к стойке, поцеловала засмущавшегося бармена в щеку и на прощание сообщила:

– А зовут меня Дарья Васильевна Коняева. Некрасиво, правда?

Среди кустов у начала магистральной тропы маячил кожаный Артем.

– Я тебе что сказала?! – рявкнула Даша. – С глаз долой и домой!

– Вы мне не указ, Дарья Васильевна, – мрачно возразил охранник. – Мне Михаил Семенович приказал, и я исполняю.

* * *

В Дашином люксе было прекрасно. Благоухали многочисленные букеты, мягко теплился нижний свет, выхватывая из полумрака безделушки, привычно создававшие ей вечно походный уют: громадную игрушечную собаку-амулет, веселый павловопосадский плат на диване, скатерку с изображением трех хитрых и трусливых обезьян (ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу) на журнальном столике, многочисленные изящные флаконы и баночки на полочке у зеркала…

Дарья металась от холодильника в прихожей к журнальному столику, заставляя обезьян тарелками и бутылками. Пока суд да дело, Константин, помыв руки в ванной, от нечего делать потягивал "севен ап".

– Все, – облегченно вздохнула она и, присев рядом с ним на диван, с удовольствием осмотрела дело своих рук.

– Как в Дортмунде, – вспомнил он.

– Как первый раз в "Жемчужине", – возразила она и разлила по пузатым рюмкам коньяк. – Будь он проклят, этот Дортмунд!

– За жемчужину, – согласился Костя. – То есть за тебя.

– Льстишь, конечно, – выпив, оценила она его тост. – Но все равно – не особо искренне, а душу греет. Я – жемчужина!

– Я от чистого сердца, а ты… – обиделся Константин.

Даша кокетливо глянула на гостя и вдруг обвинила неизвестно кого:

– Вот опять последние известия из-за вас пропустила.

– Ничего-то мы не пропустили. Спорт и погода в самом конце. Константин осторожно выбрался из-за хлипкого столика и включил телевизор. Весьма приличный японец принялся за дело сразу. Тотчас на его экране явилось лицо ведущего, который излагал о событиях за бугром. Замелькали картинки с демонстрациями, заседаниями, приемами, стачки с выстрелами.

И тишина. Сильно озабоченный ведущий с тревожным вниманием слушал штучку у себя в ухе, слегка отвернувшись от миллионов телезрителей. Наконец вернул себя в полный фас и сообщил:

– Только что в редакцию поступила трагическая новость. Сейчас мы покажем пленку. Просим извинения за качество изображения: снимал кинолюбитель, снимал в спешке, в стрессе и неподготовленно.

…На трибуне стадиона девушки, парни, мальчишки, девчонки, схватившись под руки, раскачивались в ритме какой-то плохо слышимой песни. В следующем кадре они же или чрезвычайно похожие в страшной толкотне бежали неизвестно куда…

Ведущий мрачно прокомментировал:

– По окончании концерта на стадионе поп-звезды Дарьи группа фанов решила вынести ее на руках прямо к ожидавшему ее лимузину.

…Куча мала, в которой ничего не разобрать. Куртки на сентипоне разных цветов, кожаные куртки, платки, кепки, каскетки. Мелькнуло нечто кумачовое…

– Мое пальто… – ахнула Даша.

…А на экране появилась поп-звезда Дарья. Вознесенная над толпой, она улыбалась, щедро разбрасывая воздушные поцелуи…

Ведущий окрепшим трагическим баритоном продолжал:

– Перед стадионом неизвестный, вооруженный пистолетом, прорвавшись сквозь ряды фанатов, трижды выстрелил в певицу.

Выстрелы. Спины, спины, спины. И вдруг прямо на объектив прорвалось искаженное лицо и крик: "Я не убивал Дарью! Я не убивал Дарью!" И на экране стало видно, как двое амбалов крутят руки неприметному человеку с перекошенным от ужаса лицом. Потом пронесли что-то бесформенное кумачовое…

– Певица скончалась, не приходя в сознание, почти мгновенно, еще до приезда "скорой помощи", которая прибыла к стадиону через семь минут. Картинки на экране уже не было, был ведущий. – Подробности этой трагедии в нашем следующем выпуске. – Ведущий помолчал несколько секунд, а потом пошла темпераментная заставка спортивного выпуска.

– Я знаю этого человека, – как в бреду заговорила Даша. – Милый, стеснительный, с легким сдвигом по фазе…

Костя осторожно взял Дашу за плечи.

– Кого убили, Даша? Что это за путаница?

– Пальто мое… И фонограмма моя…

– Кто был в пальто? Кто пел под твою фонограмму?

– Ничего не знаю, ничего не знаю… – прошептала Даша и вдруг ослабла в его руках, как бы без костей стала. Глубокий обморок.

Он уложил ее на диван, осторожно пошлепал по щекам…

Без стука в номер ворвался охранник Артем. Осмотрел все и всех безумным взором, углядел Дашу на диване и испуганно спросил:

– Она живая?

– Живая, живая! Нашатырю где-нибудь достань.

Но нашатырь не понадобился. Даша открыла глаза и быстро повторила:

– Фонограмма моя… И пальто мое…

2

– Оклемался, Петр Иванович, – проинформировал майора младший лейтенант.

Майор на мгновение прикрыл глаза. Умаялся за четыре часа. Но дело надо делать, дело. Скучно – в который раз уже! – спросил:

– Кто тебе дал пистолет?

Неприметный человек рукавом дешевой куртки вытер разбитый нос, дерганулся, всхлипнув, безнадежно и, судя по всему, не впервые повторил:

– Нашел.

– Где? – терпеливо поинтересовался майор.

– В зале ожидания автобусной станции, – глядя поверх головы майора, как хорошо заученный урок, изрек задержанный. Он сидел на цементном полу, привалившись спиной к охряной стене.

– Кто тебе приказал убить певицу Дарью? – безнадежно продолжил допрос уставший майор.

– Я не убивал Дарью! – отчаянно закричал неприметный человек.

– Охохо, – по-старушечьи отреагировал на крик младший лейтенант и приблизился к нему. Посмотрел сверху, как на кучу мусора.

– Не бейте меня! – попросил допрашиваемый.

– Тебя избили разгневанные поклонники певицы, – сказал майор. – Тут тебя и пальцем не тронули.

Действительно, пальцем не трогали. Младший лейтенант носком тяжелого ботинка ударил задержанного по ребрам, и тот тяжело завалился на бок.

– Судя по паспорту, ты – москвич, Горбатов, – продолжил допрос майор. – По какой причине оказался в нашем городе?

– Я Дарью во всех ее гастролях сопровождаю, – с какой-то даже гордостью проговорил Горбатов и, как ванька-встанька, восстановился в прежней позе – спиной к стене. Майор потрогал себя за нос.

– А говоришь, что убитая – не Дарья. Зачем же ты за ней поехал?

– Я сначала думал, что это Дарья, а как увидел, то понял, что не Дарья.

– Понял-то уже с пистолетом?

– А пистолет я нашел, – поспешно напомнил Горбатов. – В зале ожидания автовокзала.

Младший лейтенант повторил, правда без охоты, свой футбольный удар.

– Ну, не бейте же меня! – плача выкрикнул Горбатов.

– Когда правду начнешь говорить, таракан? – поинтересовался майор.

Младший лейтенант посмотрел на майора. Вопросительно. Майор не ответил на его взгляд, потому что в это время смотрел в зарешеченное окно. За окном было темно.

Предварительный этот, так сказать, допрос велся в помещении пункта охраны общественного порядка стадиона, на котором все и произошло. Это было чужое место, и майор чувствовал себя здесь неуютно.

– Что же нам с ним делать? – не у лейтенанта, а так, вообще, спросил он.

– Вы уже все сделали, – заметил Горбатов, морщась от боли.

Без стука раскрылась дверь. На пороге стоял рыхлый, но еще молодой человек. Он жизнерадостно осмотрел всех и поинтересовался:

– Ну как дела, господа хорошие?

– Да никак, господин следователь, – насмешливо отозвался майор.

Следователь извлек из внутреннего кармана пиджака (для этого ему пришлось расстегнуть плащ) сложенную вчетверо бумажку и, не читая ее, просто помахав ею, сообщил присутствовавшим:

– Горбатов-то прав. Он не убивал знаменитую певицу Дарью.

– А я что говорил! – снизу, не поднимаясь с пола, злорадно заметил Горбатов.

– Кто же тогда на стадионе пел? – изумился младший лейтенант.

– Кто же тогда на стадионе под фонограмму рот раскрывал? Так точнее будет, Валера, – подкорректировал младшего лейтенанта следователь. – Этим нам и придется заняться.

– Самозванка! – ахнул майор.

– Давай, Петр Иванович, действовать. Валера, Горбатова – в узилище, а мы с тобой в гостиницу. Ее лабухов и администраторов трясти.

– Вставай, душегуб! – приказал Горбатову Валера. Тот, цепляясь за стенку, с трудом поднялся.

– Закуем? – попросил у всех совета майор.

– Да ладно, Петр Иванович! – отмахнулся могучий Валера. – Видите, какой он? Куда он от меня денется? – Но на всякий случай вытянул из кобуры пистолет. – Пошли, Горбатов.

– Мне не идти, а ползти удобнее, – злорадно сообщил Горбатов. Официально заявляю, гражданин следователь: эти два милиционера на протяжении нескольких часов постоянно избивали меня.

– По внешнему виду не скажешь. Вы такой же, как были, когда вас милиционеры вырвали из возмущенной толпы, я бы сказал, правильно возмущенной! – Следователь был суров, но справедлив. Поэтому все-таки потребовал у милиционеров ответа: – Вы били его?

– Мы его пальцем не тронули, – усмехнулся майор.

– Пальцем не трогали, это точно, – согласился преступник. – Они все больше ногами.

– Я бы не советовал вам, Горбатов, облыжно оговаривать работников правоохранительных органов, – с тихой угрозой порекомендовал следователь, а майор, считая вопрос полностью исчерпанным, распорядился:

– В КПЗ его, Валера.

Следователь и майор вышли. Младший лейтенант переложил пистолет из правой руки в левую и с короткого замаха с силой ударил Горбатова поддых. Тот, потеряв дыхание, сложился пополам и опять присел на цементный пол. Слегка подождав, чтобы его подопечный пришел в соображение, Валера соболезнующе посоветовал:

– Никогда не надо ябедничать, Горбатов. – Наклонился, заботливо подхватил подозреваемого под руку, не особо напрягаясь, поднял его на ноги. – Потопали до хаты.

Майор со следователем еще не уехали. Стояли у служебной «Волги» и дышали свежим воздухом. Для порядка, чтобы подчиненный не подумал, что начальство бездействует, майор напористо и бессмысленно распорядился, грозно глядя на Горбатова:

– Давай, давай, лейтенант, действуй. По всем правилам и по всей строгости.

– Будет сделано, – с готовностью откликнулся младший лейтенант и легонько, ладошкой толкнул Горбатова в спину по направлению к замызганному «газону» защитного цвета с широкой голубой полосой.

Водитель в сержантском звании нарочно гостеприимно распахнул створки задней дверцы специального транспорта и поинтересовался:

– Ты с ним, Валера?

Валерий подсадил вялого преступника, подождал, пока тот разместился на дырявой, как дуршлаг, железной скамейке, влез в передвижную камеру сам и только после этого ответил:

– Он без наручников. Давай домой, Витя. И побыстрее.

Майор следил за красными габаритными огнями до тех пор, пока «газон» не скрылся за оградой стадиона. Спросил у следователя:

– Надеюсь, ты наряд в гостиницу направил?

– Не пальцем деланный, Петя, – слегка обиделся следователь. – Пора, пора! Двинулись.

"Газон" скатился по крутой улице и после нескольких поворотов остановился. Водитель заглянул в зарешеченное окошко и объявил:

– Приехали.

По инструкции закрывает и открывает дверцы спецмашины водитель. Он, обойдя «газон», и открыл. Первым, тоже по инструкции, спрыгнул на землю сопровождающий. Он прыгнул и приказал:

– Выходи, Горбатов.

Горбатов, непроизвольно постанывая, уцепился за дверцы и кое-как выполз.

– Это вы его так отделали? – вздохнул водитель.

– Любители эстрадной песни, – твердо придерживаясь официальной версии, ответил ему Валерий. И уже Горбатову: – Сам дойдешь или прикажешь на ручках донести?

– Сам, – пробормотал Горбатов. И повторил громче:– Сам.

Метрах в пятнадцати от них был полутораметровой высоты сплошной дощатый забор, отделявший спартанскую в своей безрастительной пустоте территорию горотдела милиции от начинавших уже отходить от зимы кустиков на территории мирного соседа – детского сада.

Горбатов вздохнул глубоко и вдруг стремительно рванулся к забору. Он, уже подтянувшись на руках, перекинул на ту сторону правую ногу, а младший лейтенант все еще выковыривал свой «макаров» из кобуры. Водитель был шустрее: пистолет черно поблескивал в его руке.

– Да стреляй же! – заорал младший лейтенант. Он вырвал наконец свой пистолет из кобуры. Два выстрела прозвучали почти одновременно.

Горбатов на заборе в недоумении обернулся, посмотрел на них укоризненно и начал перекидывать через забор левую ногу. Раздались еще два выстрела. Тело преступника клонилось и медленно-медленно валилось на утрамбованную милицейскими сапогами землю. Валере и шоферу показалось, что это длилось очень долго.

Горбатов лежал лицом вверх, аккуратно раскинув руки. Два милиционера подошли к нему почему-то на цыпочках и склонились над ним. Кровь толчками извергалась из простреленной шейной артерии. Уходил в мир иной мутнеющий взгляд. Голова дрогнула и завалилась на бок.

– Готов, – прохрипел водитель.

– Я же ему в ногу стрелял! – плачуще прокричал Валера.

– И я, – тихо признался Витя.

Больше они не говорили. Они сняли фуражки и, стоя, смотрели, как растекается темная лужа перед ними.

* * *

– Ну? – потребовал отчета у капитана, задумавшегося в вестибюльном кресле, энергичный майор Петр Иванович. Мгновенно, как требовала субординация, капитан вскочить не смог – еле выпростался из низ кого кресла, но, придя в вертикальное положение, вытянулся как положено и отрапортовал:

– Все ходы и выходы перекрыты, товарищ майор. Ждем.

– Чего же вы ждете? – раздраженно осведомился следователь.

– Когда они появятся, – бодро доложил капитан.

– Как так? – воскликнул следователь и, не требуя ответа на свой бессмысленный вопрос, метнулся к стойке администратора. Старшая администраторша приветливо смотрела на него сквозь дырку малого своего оконца в стеклянной стене, отделявшей ее от надоедливых постояльцев. Илья Аркадьевич ответно улыбнулся и спросил без особой надежды:

– А разве музыкальная группа и администраторы певицы Дарьи не у вас останавливались?

Администраторша двумя руками осторожно потрогала залаченную «халу» на голове и ответила официально:

– В нашей гостинице проживала только одна певица Дарья.

– Слава богу, что не две, – раздраженно заметил следователь. – Она самолично у вас оформлялась?

– Нет. С ее паспортом все оформил администратор. – Она опять улыбнулась, видимо, вспомнив коллегу по профессии. – Веселый такой, культурный.

– Ищи-свищи теперь культурного, – определил направление следственных действий Илья Аркадьевич и потребовал: – Ключ от номера Дарьи.

– А у вас ордер на обыск имеется?

– Чего, чего, чего? – изумился уже давно прислушивавшийся к разговору майор.

– Так ведь положено, – испуганно объяснила свои претензии администраторша. Явно, что единственно кого побаивалась она, так это милиции.

– Положено, чтобы проживающий в гостинице самолично оформлял временную прописку, – напомнил ей майор. И без особых церемоний потребовал: – Ключи от номера, мадам.

Администраторша без колебаний извлекла из ячейки ключ с тяжелым никелированным набалдашником. Ухватившись за кончик ключа, следователь маятником покачал набалдашник.

– Кто-нибудь в номере после отъезда Дарьи был? – спросил он.

– Как эта Дарья отъехала на стадион, так горничная сразу же и прибралась в номере. И все, – доложила администраторша.

Номер-люкс обыскали до них. Поспешно и неряшливо. Вскрытый посреди гостиной чемодан, распахнутые дверцы шкафов, разбросанные по ковру многочисленные женские причиндалы…

– Хорошо здесь горничная прибралась, – отметил Илья Аркадьевич.

– Будем обыскивать? – спросил майор.

– Чего уж тут обыскивать. Просто посмотрим, что и как, – без особого энтузиазма решил следователь. – Приступай, Петя.

Майор поднял двумя пальцами с ковра невесомый черный бюстгальтер, повертел перед глазами следователя и сообщил, издеваясь неизвестно над кем:

– Приступим.

Ничего, кроме дамского барахла, парфюмерии и косметики, в номере не было. Майор и следователь, особо не представляя, что делать дальше, сидели в разоренном номере в креслах у журнального столика и без удовольствия курили.

– Теперь только этот Горбатов, – вяло решил следователь.

– Сам знаешь, что пустышка. Он – просто чокнутый, Илья.

– А тогда что? – сам себе задал вопрос следователь. Но майор все же ответил:

– Да ничего. Перемелется – мука будет. Убийца-то схвачен.

В дверь лихорадочно застучали.

– Входите, – приказал майор.

Капитан распахнул дверь, застыл на пороге, преданно тараща на начальство глаза. Держал паузу.

– Что хотите нам сообщить? – поторопил следователь.

– Задержанный Горбатов убит при попытке к бегству! – отрапортовал капитан.

– У тебя все? – презрительно осведомился майор. Капитан быстро кивнул.

– Тогда иди себе, гуляй.

Капитан по-строевому развернулся и ушел, хлопнув дверью.

– Попали мы с тобой, Петя, – признался следователь.

– А может, и не попали. – Тертый жизнью майор уже прикидывал варианты. – Что там тебе по факсу прислали?

Илья Аркадьевич извлек из кармана бумажку, развернул, отодвинул от глаз на вытянутую руку и зачитал текст:

– "По абсолютно достоверным данным, певица Дарья Коняева отдыхает в городе Сочи в санатории «Актер». После вашего официального сообщения об убийстве менеджер и продюсер певицы разговаривал с ней по телефону в присутствии нашего представителя. Срочно примите меры по задержанию преступной группы, организовавшей фальшивые концерты. Дежурный по Угро МВД подполковник Зосимов".

– Убийства как бы и не было, – поразмышлял вслух майор. – Только сообщение об убийстве. А главное, хватайте аферистов.

– Но аферисты-то наверняка их, московские! – подхватил следователь. А в связи с гибелью убийцы наше дело автоматически закрывается. Пожалуй, выкрутимся, Петя.

– Выкрутимся, Илюша! – уверенно пообещал майор.