Текст книги "Долина раздора (СИ)"

Автор книги: Анатолий Шкирич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Хотя скамьи шли по обеим сторонам салона, почти все тесно сгрудились по левому борту транспортника. Вдоль правого тянулись трубы с перегретым паром, ведущие от магического огня под днищем к двигателю. И сидеть, прислонившись к ним спиной в боевой экипировке, было удовольствием не большим, чем загорать в шерстяном свитере под жарким июльским солнцем.

Гном-сержант заметил взгляд Агатона, устремленный на доморощенную паровую систему.

– Уже десяток лет строчу и строчу все письмеца с просьбами перекроить эту окаянную машину, – хмыкнул подземник. – Но, кажись, в Цитадели моими бумажками пользуются в отхожем месте, уж простите за словечко, милсдарь.

Лица соседних парней расплылись в улыбках.

– Самих инженеров сюда бы посадить да отправить в недельный переход через пустыню Халифата, – с улыбкой поддержал седобородого сержанта Агатон.

– О, тогда бы в каждой машинке и холодильник с пивом появился бы, – гулко рассмеялся гном.

Конечно, у транспортника оставались и иные недостатки. На ухабистой дороге жесткие рессоры расшвыривали пехоту по салону так, что шлемы перестукивали занятную мелодию. При стрельбе из турели на солдат внизу сыпались жгущие искры отработанной магии. А люк для десантирования в задней части при закрытии способен был легко оторвать палец другой у зазевавшегося новичка.

Но транспортник был и оставался незаменимой машиной, укрывавшей в своей утробе от верной смерти. Пусть пехота и жаловалась, но это были слова, обращенные к надежному старому другу. А верность и надежность ценились в армии превыше всего. И словно в подтверждение его мыслям сержант с доброй усмешкой похлопал рукой по стальному корпусу броневика.

– А вы, милсдарь, из северных стрелков будете? – гном уважительно окинул взглядом доспехи Агатона. – Серьезное у вас там обмундирование.

Пехотинцы тоже не могли оторвать завистливых взоров от его механических лат.

Гладкий шлем лейтенант Агатон держал на коленях. Простая каска, обитая внутри войлоком, без узоров, дабы вражеский клинок лишь скользнул по стальному куполу. По ободку шлема выгравирована вязь из символов против лишающей разума волшбы.

На теле крепился прочный гибкий каркас, смягчавший любые удары по броне и служивший креплением механике. За покатыми наплечниками к локтевым шарнирам и дальше, к пластинчатым перчаткам, тянулась система гидропривода. Трубки, поршни и крошечные механизмы, прикрытые стальным корпусом, что многократно увеличивали силу. Они же поддерживали его ноги и крепились за хауберком, стальной пластиной, защищавшей шею. Все провода, механизмы и система шлангов сводились за спину, где находился небольшой оживлявший механизмы паровой двигатель и размещался накопитель эфира. Второй опорный скелет и мышечная тяга. Симбиоз механики и магии, порождавший легенды о неодолимой мощи элитных воинов Ордена.

И уже поверх каркаса крепились основные броневые пластины, делавшие его доспех неподъемным для простого человека и несокрушимым для обычного врага. Система защитных рун и заклятий, нанесенных на корпус, казалась легкой гравировкой. Северные стрелки, следуя традициям Армии, не стремились выставлять их напоказ, в отличие от тех же инквизиторских корпусов, покрывавших все свои доспехи литаниями и даже стальными страницами с текстами Кодекса.

– Небось, не один год проучились управляться с этакой махиной? – поинтересовался сержант.

– Два года тренировок, – коротко ответил лейтенант.

В памяти Агатона ожили на миг воспоминании о первых неумелых попытках сдвинуться с места в механических латах. Магия заклятий, что управляла устройством доспеха, работала с сознанием. И, пока он не научился четко представлять себе в мыслях каждое движение: рисовать своеобразные картинки, как разгибаются соединения и поворачиваются шарниры – поршни двигаться не желали. Но невозможно описать, какую силу и легкость он обрел, когда привык управлять механическими латами, как своим вторым телом.

Тут размышления Агатона прервал раздавшийся из кабины голос водителя:

– Подъезжаем, лейтенант!

Агатон придвинулся к узкой амбразуре в корпусе транспортника, прикрытой прозрачной пластиной.

Колонна машин как раз поднялась по дороге на одну из вершин холмистых предгорий. Покрытый ледяными шапками величественный горный хребет закрывал полмира, и к его заоблачным вершинам устремлялась лестница из ощетинившихся соснами и елями склонов.

Дорога вывела их лишь на одну из первых ступеней этого колоссального подъема. Впереди большак уклонялся в сторону, огибая развалины каменной башни и поросшие вереском фундаменты нескольких домов.

– Перевал Трех Ветров, сэр, – добавил водитель транспортника. – Развалины замка виконта Аранжа. Мы на месте.

Транспортник объехал вокруг двухэтажного основания разрушенной башни донжона. Черные зрачки дул турели скользнули по ближайшему сосновому бору, скале и замерли, нацелившись на каменные блоки фундамента. Оба грузовика остановились между склоном, поросшим редким лесом, и броневиком, прикрывшись громадой его корпуса от развалин.

Повинуясь мысленному приказу Агатона, крохотные поршни над суставами сдвинулись, и пластинчатые фаланги перчатки сомкнулись на рукояти двуручного меча. На левую руку лейтенант повесил полутораметровый щит. Короткоствольный пистолет, с толстым рифленым дулом, покрытым вязью из рун, уже пристроился на поясе.

Пластина люка по левому боку сдвинулась, и он первым, низко пригнувшись, выскользнул наружу. Левая рука чуть приподняла щит до уровня забрала, и прямоугольная пластина в два пальца толщиной надежно прикрыла левое предплечье и грудь. Клинок, чиркнув кончиком лезвия по земле, взлетел в готовности нанести сокрушительный удар. Позади него, с винтовками наперевес, выстроилось отделение пехоты. В своих механических латах лейтенант возвышался сейчас на полторы головы даже над дылдой-эльфом.

Сквозь прозрачный материал забрала Агатон настороженно осмотрел окрестности. В эту минуту он припомнил свой давешний разговор с отцом инквизитором.

…И так не в меру сухощавый отец Шалуа за последнюю неделю осунулся еще больше. Но беспощадное пламя фанатизма в глазах инквизитора разгорелось лишь сильнее.

Отец Шалуа склонился над столом с крупномасштабной картой Долины.

– Рудник находится вот здесь, – худощавый палец постучал по точке на юго-западе от Парнавы. – Кровавая гекатомба сорокалетней давности. Мы еще не успели заняться этим делом, так что там может понадобиться ваша помощь, лейтенант. Но шахты никуда не денутся, да и гномы просто так нас не пустят в свой рудник, а переписка с Советом Долины может длиться вечность. Есть более неотложное дело.

– Оно связано с моим заданием? – спросил лейтенант.

– Вы появляетесь здесь с рассказом о монстрах и таинственных записках. А теперь на свет выползают забытые тайны прошлого, – недобро усмехнулся святой отец. – Рудник сейчас как эпицентр Источника, настолько там сильно магическое поле. И я вижу в этом чей-то злой умысел. Вот видите это местечко?

Лейтенант проследил за перстом инквизитора. Довольно далеко – где-то день пути к северу от Парнавы.

– Тридцать восемь лет назад там располагалось загородное поместье отца нынешнего барона Долины. Тогда случился грандиозный пожар, и почти вся его семья и слуги сгорели или задохнулись в дыму, чудом спасся лишь нынешний глава Совета Знати, – инквизитор скорбно вздохнул. – Но случайность ли это? Позднее, подняв архивы, мы так же нашли упоминания о многочисленных исчезновениях сельчан и путников в те же годы в лесах на северо-востоке от Парнавы. Все списали на разбойничьи банды. Спустя пару месяцев и дюжину болтающихся в петлях налетчиков, волна похищений стихла, и дело забыли.

– Святой отец, вы хотите, чтобы я узнал, не был ли и там совершен кровавый ритуал?

– Мысль верная, – сухо улыбнулся отец Шалуа, – но проще следовать за нитью логики. Смотрите на карту, лейтенант. Здесь, здесь и здесь возможно принесены обильные человеческие жертвы…

– Они на одном расстоянии от Парнавы, – подхватил Агатон. – И, если взять за центр столицу, и провести через эти места окружность…

– То получится часть окружающей Парнаву пентаграммы. Нам известны три точки, но на карте мы легко найдем и другие две, пока еще скрытые от нас гекатомбы, – инквизитор щелкнул по горам на юго-востоке. – Здесь некогда располагался замок одной старой и глубокоуважаемой семьи. Ныне там развалины.

– И, если ваши догадки верны, то я найду там останки тел и колдовского ритуала, – закончил лейтенант.

Инквизитор довольно улыбнулся, уловив в словах Агатона намек на принятое решение:

– Я прошу мироздание, чтобы мои догадки оказались ложными заблуждениями, и от всего сердца надеюсь, что вы найдете в развалинах лишь гнездящихся птиц. Но будущее обычно оказывается куда хуже наших самых мрачных гипотез. Возьмите с собой отделение пехоты. Мне в резиденции эти бойцы ни к чему, а вам может понадобиться каждый клинок. И не забудьте свой чудный доспех.

– Думаете, там могут водиться опасные твари? – поинтересовался Агатон. Впрочем, выступать без своих механических лат он и не собирался.

– На руднике, судя по донесениям, они присутствовали во множестве. Как и на вашей охотничьей делянке, – инквизитор осенил его перечеркнутым вниз кругом. – Окутанные магией места притягивают к себе колдовских существ. Удачной охоты, сын мой…

Зычный крик сержанта вывел Агатона из задумчивости:

– Построиться! Да быстрее! Разжиревшие служки из храма и то вас обгонят! Кон и Ирбит, занять позиции на флангах, прикроете этих черепах!

Невысокие бортики грузовиков откинулись, и еще два десятка пехотинцев высадилось возле развалин замковых строений. Двое молодых монахов в простых серых рясах спешно осенили солдат символом Ордена и начали сметать с земли опавшие ветки и листья, готовя поверхность для некоего ритуала. Стрелки быстрым шагом разбежались, беря в оцепление развалины башни.

Лейтенант откинул стальную пластину на левом запястье доспеха и считал показатели нескольких шкал и стрелочных измерителей. Магический фон казался чуть повышенным, но все же в пределах нормы.

«Уж не перемудрил ли святой отец?» – Агатон щелкнул по циферблату, но и после прибор отказался завышать свои показания.

Внезапно из башни донесся гулкий удар – будто стенобитное орудие только что сокрушило врата крепости. А следом развалины огласились шелестом стреляющих винтовок и криком боли, который затем сменил громкий стон сквозь сведенные зубы.

Сервоприводы взвизгнули, поршни послушно задвигались вдоль икр, вторя движениям его мышц, и Агатон длинными прыжками помчался к развалинам башни. Щит скользнул по перевязи к локтю, и левой он перехватил рукоять пистолета. Оружие сухо тренькнуло, возвестив его о заряженном заклятии и готовой к выстрелу пуле.

Из развалин продолжали доноситься гулкие удары. До первых камней донжона оставалась пара шагов, когда из останков арки входа спиной вперед вылетел пехотинец. Солдат рухнул на бок, сдавленно охнув, и распластался на земле.

«Кольчуга не прорвана, – мгновенно оценил лейтенант. – Но на губах кровь, как бы сломанным ребром не пробило легкое».

Выставив впереди себя пластину щита, Агатон шагнул в ведущий внутрь башни проем. За единственным оставшимся в целости пролетом винтовой лестницы разворачивалась серая громада пяти метров высоты. Огромные руки, покрытые густой шерстью, опирались на землю, промеж покатых плеч покоилась голова величиной с порядочный валун. Сплюснутое волосатое лицо, узкий лоб, крохотные глазки в пещерах скошенного черепа и короткие клыки, выпирающие из-за отвисших губ. Кулак величиной с котелок врезался в землю со знакомым гулом, и на Агатона пахнуло смрадным животным запахом. Горный тролль.

Пистолет окутался облаком искр, и магия послушно швырнула вперед округлую пулю. Тролль взревел, толстые пальцы с тупыми когтями ухватились за волосатое плечо.

«Проклятье! – лейтенант процедил пару непечатных фраз: толстая шкура и густой волос останавливали пули едва ли не лучше броневых листов. – Его надо выманить под орудия транспортника».

Громадная туша резво повернулась, глаза с ненавистью уставились на маленькую блестящую фигурку, только что пославшую в него жалящую осу. Взревев, тролль оставил в покое двух зажатых в углу пехотинцев и ринулся на лейтенанта.

Агатон вторично нажал на спусковой крючок. Посланная пуля срикошетила от крепкого черепа, но он уже развернулся и бросился к выходу из башни, чувствуя под собой дрожащую землю.

– Огонь на меня! – заорал Агатон на бегу во все горло.

Над головой мелькнули камни арочного входа. Вороненые стволы турелей на транспортнике развернулись, уставившись ему за спину, и покрылись голубоватыми искрами молний, и позади тут же раздался оглушающий рев боли.

«Один или два удара доспех выдержит, –  Агатон развернулся, прикрывшись щитом и вознеся над собой двухметровую полосу клинка. – Перерезать жилы. Уязвимое горло».

Но тролль остановился на выходе из башни. Камни вокруг горного гуманоида разлетались осколками, а шерсть на монументальной груди и колоноподобных руках покрылась багровой кровью. Крупнокалиберные пули смогли пробить шкуру великана, но этих ран оказалось недостаточно. Огласив окрестности ревом, тролль шагнул обратно за каменные блоки фундамента башни.

«Во имя демонов Анахейма! – зло прорычал лейтенант. – Транспортник не проедет в руины. А ручное оружие этой туше все равно, что булавочные уколы».

Агатон бросил взгляд по сторонам. Из соседнего прохода донжона вышел пехотинец, поддерживая второго солдата, хромавшего на правую ногу. Над лежащим стрелком уже склонился один из монахов. Меж сведенных ладоней святого брата засветился сиреневый туман.

Агатон взмахнул в воздухе мечом, надеясь, что привлек внимание пилота транспортника.

– По моей команде дави на газ и врежься в эту стену! – лейтенант махнул клинком на основание башни.

Между возвышающимися каменными блоками ветер и непогода оставили сквозные щели. Верхние этажи уже с полсотни лет как развалились обломками по округе, но фундамент и десяток метров стены еще сопротивлялись.

«Надеюсь, ненадолго», – Агатон кинулся за скрывшимся троллем.

Стальные подошвы пластинчатых сапог загрохотали по разбитым плиткам фундамента. Капли крови тянулись багровой путеводной нитью по сплетению разрушенных переходов. Но Агатон сдержался и не кинулся вслепую вслед за монстром. Даже раненый зверь порой обретает хитрость, а тролль оставался коварной и умной добычей, обремененной почти человеческим разумом.

«Увидел тролля – подбрось монету и узнаешь, кто выживет», – вспомнил он присказку Северных Охотников.

Агатон медленно и осторожно двигался по кровавому следу. С каждым шагом капли попадались все реже. Регенерация этих тварей поражала. А неподвластная пулям и стали шкура породила многочисленные легенды о том, что плоть троллей – настоящий камень.

Впереди проход разделялся на два ответвления. И, судя по вытянутым брызгам, тролль скрылся в правом переходе. Агатон мельком глянул в левый коридор и шагнул вперед.

Щит поднялся раньше, чем мозг осознал опасность. Рука тут же по локоть онемела от удара, а лейтенанта в многопудовых латах отшвырнуло на стену так, что в голове зазвучали колокола.

«Хитрожопая бестия».

Агатон встряхнул головой, пытаясь придти в себя после пропущенной атаки. Удар громадного кулака, способный смять обычный доспех как консервную банку, обрушился на подставленную пластину щита.

Из левого прохода на Агатона надвинулось гороподобное косматое тело. Тролль успел обойти его по дуге и накинулся из засады. Бугристая от мускулов передняя лапа врезалась в камни над головой увернувшегося лейтенанта, и обломки камней осыпались на доспехи.

«Ты сильнее, но я ловчее», – успел подумать Агатон, но уже следующий взмах волосатой лапы едва не сбил его с ног.

Поршни послушно дернулись, сочленения скрипнули, и отточенная полоса клинка описала перед рыцарем убийственную стальную дугу. На полпути меч натолкнулся на жесткий мех и, разрывая крепчайшие волосы, полоснул по груди нависшей над Агатоном туше. Одновременно он направил зажатый в левой руке пистолет в оголенное брюхо тролля и нажал на спусковой крючок.

– Да! А ну иди сюда, макака-переросток! – заорал Агатон в ответ на рев отшатнувшегося тролля. – Святому отцу нужна новая шкура перед камином!

Агатон отступил на пару шагов назад, к выходу из разрушенной башни. На подставленный щит сверху обрушились кулаки горного монстра. Тролль явно решил вбить стальную букашку в фундамент, и лейтенант будто очутился на пути каменной лавины, рушащейся с гор. Каркас доспехов скрипел и стонал, выдерживая натиск, который раскрошил бы даже гранитный валун.

«Еще чуть-чуть», – Агатон в очередной раз полоснул перед собой мечом, но тролль уже явно осторожничал и легко уклонился от отточенного острия.

Вырвавшись за пределы досягаемости длинных мохнатых лап, Агатон выстрелил вверх из пистолета. Высоко над руинами вспыхнул разноцветный сигнальный заряд. И тут тролль достал его лапой.

Агатона развернуло на пол-оборота. Ребра заныли, словно кулак сокрушил нагрудник и врезал по голой плоти. В голове помутилось, и на секунду он потерял контроль над своим телом. Неловко переступив, Агатон облокотился на каменную стену. Над ним мелькнула занесенная для добивающего удара лапа, что должна была расплющить наглого стального коротышку, и он понял, что уже не успеет ни увернуться, ни подставить щит. И в тот самый момент, когда на его голову уже падал волосатый кулак, каменные блоки стены взорвались.

Агатона ударило под ноги катящимся обломком, и он свалился на спину. Рядом на тролля обваливалась десятиметровая стена. Глыбы в остатках скрепляющего раствора, облепленные наросшими за век растениями, обрушивались на горного гуманоида. Косматые лапища поднялись, прикрывая узколобую башку, но рухнувший следом пролет лестницы похоронил под собой монстра.

Уцелевшая доселе башня еще с минуту осыпалась, заваливая проход и тролля горой обломков. И, когда руины перестали, наконец, осыпаться, волосатая туша уже полностью скрылась под каменным крошевом.

Агатон спихнул с себя обломок украшенной лепниной колонны и присел. Голова кружилась и ныла, словно ее оторвали и прокатили вниз с вершины холма. Глубоко вздохнув, он почувствовал резкую боль в нижнем ребре, но перелома, похоже, не было. Меч исчез где-то под обломками, и лишь из соседней кучи камней торчал смятый краешек щита. До лейтенанта донеслись взволнованные голоса солдат.

– Не стрелять, я тут вроде выжил! – откашлявшись, крикнул им Агатон.

И тут обломки раскатились и взметнувшаяся ладонь с пальцами с баклажан толщиной ухватились за его голень. Камни в обвалившейся груде сдвинулись, и на лейтенанта уставился подбитый, но все еще пылающий ненавистью глаз.

«Вот же живучая скотина!» – Агатон едва успел схватиться за край пережившей обвал арки, прежде чем его рванула лапа тролля.

Соединения и шарниры доспеха заскрипели, разрываемые колоссальной силой горного монстра. Пасть тролля в метре от его ног распахнулась, открыв редкий ряд кривых зубов, и Агатона обдало нечистой вонью из утробы монстра.

«Доспех долго не выдержит. А в его объятьях меня расплющит даже в броне», – растягиваемый, будто на дыбе, лейтенант почти дотянулся до валявшегося рядом пистолета, но следующий рывок выбил его рукоять из пальцев. Из поврежденного предплечья вверх ударила струйка пара.

В этот момент первые подоспевшие на подмогу стрелки добежали до арки и, вскинув винтовки, выстрелили в заваленного обвалом монстра. Но пули лишь сухо щелкнули по обломкам башни, да одна, выпущенная эльфом, срикошетила от скулы тролля.

«Раньше эти длинноухие сшибали птиц на лету, – трещащий по швам доспех нагнетал мрачные мысли. – А теперь мажут почти в упор!»

Пальцы лейтенанта сомкнулись на хрустальной колбе в кожаном пазе ремня. Стальная пластинка полетела на пол, и две алхимические жидкости смешались, разгораясь ярким светом. Символы, выгравированные по ободку флакончика, тут же окрасились алым цветом опасности. И как раз вовремя: латные пластины голени, зажатые в тисках пальцев тролля, уже начали сминаться под могучим напором монстра.

– Раскрой пасть пошире, лапушка! – яростно крикнул Агатон.

Тролль заревел в ответ, и лейтенант метнул колбу прямо в распахнутую пасть. Челюсти горного монстра рефлекторно сомкнулись. Пехотинцы бросились в укрытие.

– Подавись святой гранатой! – гаркнул Агатон и зажмурил глаза.

«Три. Два, Од…»

Вспышка внутри монстра на миг высветила очертания его черепа сквозь кожу и шерсть. Завал из обломов башни вздрогнул, а осколки зубов тролля пробарабанили, будто град, по доспехам и камням. Пальцы горного гуманоида на ноге рыцаря сжались так, что из разорванных сочленений повалил пар.

Но уже в следующую секунду лапа бессильно разжалась. Тролль обмяк. Его пасть распахнулась, открыв дымящееся нутро.

«Ух… Во славу Ордена и все такое!»

Агатон облегченно вытянулся на спине. Потная подстежка и жесткий доспех в этот миг показались уютнее домашнего ложа.

Парнава

Рыночная площадь. Подходы к ней вечно забиты подъезжающими телегами. Отсюда уже с предрассветных часов по городу разносятся крики, звон, грохот, ржание и вой. Круговорот продавцов, товаров, покупателей и денег.

Матерящийся возница, понукающий конягу. Уронивший поклажу грузчик, которого под руку только что толкнула оглобля повозки. Голосящий купец, чей хрупкий товар только что рухнул в грязь. Юркий воришка, пытающийся стащить упавший пакет. И зевака, что забыл уже о своем деле и, прислонившись к лавке печатника, забавляется, пожевывая пирожок с подозрительным мясом.

Трое приятелей – Освальд, Ганс и Малыш Рой – пробирались сквозь толпу приезжих и местных, своих и чужих, людей, нелюдей и остальных «а-это-кто-такой-вообще» существ.

Тот, чью необъятную талию удерживал широкий пояс, толкнул долговязого:

– Вон те палатки, Ганс!

На окраине площади собиралась толпа, постепенно разделяясь на три очереди по числу палаток.

– Я все-таки не уверен, Рой, что нам стоит здесь маячить, – протянул верзила.

– Мы просто высказываем свою гражданскую позицию, – отчеканил крепыш, подталкивая вперед долговязого.

– Во имя всех богов! Освальд, если ты прочел какой-то там буклет и запомнил пару заумных фразочек, это не спасет тебя от гнева тех, кому твоя позиция не по нраву и в чьих руках будет меч, – пробурчал, закатив глаза, Ганс, но все же поплелся вслед за товарищами.

Приятели встали за косматой, то и дело завывающей старушкой. Очередь двигалась медленно, позади них другие люди и существа замирали в кажущейся неподвижной живой цепочке. Потянулись долгие минуты скуки.

Наконец старушка ускакала в сторону, открыв им стоящую возле палатки усталую женщину в чепчике и строгом синем платье. «Миссис Кретч» значилось на маленькой бумажке, приколотой к ее воротнику.

– Вы втроем? – миссис Кретч улыбнулась, попытавшись на миг стряхнуть свои заботы. – Рада вас видеть, товарищи! Приветствую вас на митинге! Вот, возьмите плакаты и листовки.

Она протянула им большой красный плакат из кучи лежащих на прилавке полотняных транспарантов. «Свобода, равенство и братство». В руки Гансу женщина так же впихнула три буклета и связку разноцветных ленточек. Долговязый принял эти подарки настороженно, словно связку болотных змей.

– Прошу вас занимать места у съезда на проспект, – миссис Кретч внимательно посмотрела на стоящих перед ней лоботрясов добрыми карими глазами. – Только умоляю, никаких противоправных действий! У нас мирный митинг. Мы добиваемся переговоров, а не погромов. Я очень на вас надеюсь.

Вдохнув, она также дала им три цинковых жетона:

– В крайней палатке вы получите согревающий напиток и тарелку с едой от наших меценатов. А теперь кыш, дайте уже пройти следующим!

Приятели вышли из очереди и направились к палатке с провиантом. Смахнув жетоны в коробочку, дородный гном в переднике протянул им три кружки с глинтвейном и по тарелке мяса с гарниром.

Получив паек, приятели начали оглядывать плотную толпу, уминающую гостинцы. Казалось, на площади собралась добрая половина жителей рабочих кварталов. С немалым трудом они сумели найти в сторонке незанятый пятачок за лавкой торговца рыба.

– Ладное бытие! – воскликнул долговязый Ганс, пригубив из кружки.

– А ладно быть еще лучше, – поддакнул Освальд.

Тем временем собравшиеся горожане начали разворачивать броские плакаты и выстраиваться вдоль ведущей к Замку улицы. Проезжающие мимо экипажи и повозки ускорялись, стремясь выехать, пока не образовался обычный затор. Пока пришедшие на площадь лишь весело болтали, похлопывали по плечам старых знакомых и обнимали родичей, справляясь о здоровье детей. Несколько групп нестройно затянули народные песни.

– Сборники лучших кричалок и речей! Купите и станьте лучшим оратором месяца! – сквозь толпу двигалась скрипящая тележка. Ее толкал тощий эльф в вязаной шапочке и кофте. – Памятные ленты участника митинга! Докажите всем знакомым, что вы были здесь и сейчас! Куклы Вуду всех аристократов и богатеев! Налетайте, пока они еще живы!

За спиной Малыша Роя возник тощий субъект в рыбацком плаще и низко надвинутой шляпе.

– О, я вижу перед собой отличных парней, что не упустят шанса заработать на халяву пару монет! – елейно произнес незнакомец, юркнув к ним в закуток.

В его раскрытой пятерне мелькнуло с полдюжины монет.

– И что же от нас стребуется? – настороженно поинтересовался Ганс.

– Да практически ничего, отдаю деньги за просто так, – ухмыльнулся незнакомец. – Всего то и надо, когда мимо проедет карета виконта Вальденгрейта – это которая с большим красным вепрем на фоне башни – кинуть в экипаж или в ее охранников пару камней. И все.

– Это мирная демонстрация, – недовольно пробурчал крепыш Освальд. – А ты, мил человек, нам нехорошую вещь предлагаешь.

– Да полноте, сударь, – махнул рукой незнакомец. – Сами прекрасно знаете, что виконт порядочная скотина. Намедни он приказал высечь своих наемных рабочих, которые прекратили работу на фабрике. Сколько еще вы будете спускать ему такие проступки? Вальденгрейт решил, что он над законом! Пора бы уже показать ему, что у улиц долгая память и свое собственное правосудие.

– Заманчивое предложение, – пробормотал Малыш Рой.

– Да и не за просто так, – пришлый опять сверкнул монетами.

– Пожалуй, мы могли бы найти им достойное применение, – уже уверенней сказал толстяк.

Тощий субъект обрадовано сунул ему в пятерню полдюжины монет.

– Только запомните, в ту, что с красным вепрем. И дождитесь, пока она поближе подъедет.

Пришлый поглубже надвинул свою шляпу и юркнул в толпу.

– И все-таки нехорошо мы поступаем, – Освальд задумчиво перекатывал на мозолистой ладони свою пару монет.

– Да успокойся ты, – буркнул Малыш Рой. – Спустим в кабаке, надолго к нам эти монеты не прилипнут. Легко пришли – легко уйдут.

Толстяк подхватил монеты с ладони товарища и сжал в своем кулаке.

– Да и нам даже не обязательно камни-то кидать, – подхватил долговязый Ганс. – Наверняка не только к нам он подкатил с таким предложением. Постоим в сторонке и все дела. Бумаг не подписывали – мы ничего не должны.

Освальд насупился, сжав кулаки и поигрывая желваками:

– Мне потом медовуха с этих денег поперек горла пойдет. Миссис нас попросила, чтобы все тихо, без крови прошло. Нехорошо нарушать слово.

– Екаранный бабай, – вздохнул толстяк. – Я иногда жалею, что вообще с тобой познакомился. Ладно уж. Давай сюда свои монеты, Ганс, и не надо делать вид, что забыл, куда их положил. Они в правом кармане твоих штанов.

Малыш Рой растолкал толпу пузом и поспешил вслед за незнакомцем. Тот уже обхаживал грузчиков с ремесленной слободы.

Тощий мужичок вздрогнул, когда мясистая лапа опустилась на его плечо.

– Ты это, извиняй, господинчик, но мы передумали, – Рой всучил в дрожащую ручку монеты.

Пришлый сжался еще больше и юркнул в толпу, не обращая внимания на возгласы раздосадованных грузчиков.

 – Гиблое дело, – бросил Рой в ответ на суровые взгляды парней с ремесленной слободы и направился к своим товарищам.

Тем временем людей стало больше, задние напирали на стоящих впереди, и первая линия митингующих уже захлестнула часть улицы. Освальд поднял над головой плакат, Рой скучающе двинулся рядом, а Ганс пристроился за спинами своих товарищей.

Из-за поворота выехало два экипажа с эскортом из пяти конных стражников. Рой различил фиолетовый сноп на первой карете и красную свинью на следующей. Скачущий впереди начальник караула встревожено оглядел взбудораженную толпу, но повернуть назад возможности уже не было. Рука стражника прыгнула к рукояти кавалерийского палаша, но тут же отдернулась.

– Верни нам наши кровные деньги, кабан! Сколько еще будешь жиреть на наших харчах? – послышались нестройные возгласы.

Тройка всадников теснила лошадьми неохотно отступающую толпу. Тряся плакатами и выкрикивая вперемешку лозунги и оскорбления, митингующие медленно отступали, освобождая путь экипажам. Но вот кто-то уже стукнул по стеклу резной дверцы шестом от транспаранта, кто-то кинул бумажный комок в стражника. На лице командира эскорта застыла вымученная широкая улыбка, он повернулся в седле и произнес что-то успокаивающе-примирительное своим нервничающим подчиненным.

– Эй, гляди! – Ганс пихнул локтем Толстяка Роя и указал чуть левее.

Двое парней продирались сквозь толпу к еле движущемуся экипажу, сжимая в руках выдранные из мостовой булыжники.

– Вот и без нас обошлись, – хмыкнул Рой.

Освальд проследил за их взглядами и тотчас начал распихивать горожан, протискиваясь к зачинщикам.

Экипаж медленно катился сквозь неохотно расходящиеся ряды. Толпящиеся демонстранты мешали и парням с камнями. Им пришлось подойти почти вплотную к карете, чтобы попасть наверняка.

И когда один из парней уже занес руку для броска, его кисть внезапно перехватила крепкая пятерня какого-то крепыша.

– Какого… – булыжник его товарища тоже свалился на землю. – Ах ты аристократский выкормыш!

– Это мирная демонстрация! – набычившись, рявкнул крепыш.

Парни, забыв о карете, угрожающе надвинулись на Освальда:

– Щас мы тебя отделаем, прихвостня придворного!

– Как раз нас тут каждый домовой знает, – позади крепыша появился долговязый Ганс. – А вас мы тут впервые видим. Щас крикнем вокруг народ и выясним, кто тут еще прихвостень!

– Или спросим у мистера Кирпича, – надвинулся на парней объемным животом Малыш Рой, подкидывая в пятерне обломок красноватого камня.

Оба экипажа тем временем миновали последние ряды горожан и освобождено помчались по улице к вершине холма. Конные стражники с явным облегчением пристроились позади почетным конвоем.

Парни-зачинщики оглянулись и, не увидев поддержки в суровых лицах собравшихся вокруг трех приятелей горожан, шмыгнули в толпу.