Текст книги "У самой границы"

Автор книги: Анатолий Чехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Зарумянившийся от удовольствия Шакирзянов начал было отговариваться, но Зозуля не дал ему и слова сказать:

– Ешь, Асан. За твою рыбалку полкухни отдам. Наши катерники лодыри и дармоеды. А если бы ты на катере работал? Ты бы пудами рыбу таскал. Ведь правильно?

– Конечно правильно,– ответил Шакирзянов, принимаясь за чай.

Из-под стола донеслось грозное ворчание и треск рыбьих костей. Шакирзянов прислушался и посмотрел на Зозулю.

– Арап треклятый! Окуня стащил,– догадался Зозуля.

Он полез было под стол отнимать рыбу, но Арап, не собираясь расставаться с добычей, выставил усы и зашипел, хватая когтистой лапой пол возле морды.

– Пес с ним! – махнул рукой Зозуля.– Сколько раз говорил: «Ешь молча, никто б и не знал…»

В это время к кухне подошли ребята.

– Держи Тобика,– сказал Славка,– Арап глаза ему выдерет.

– Моему Тобику не выдерет,– возразил Саша, но все-таки придержал пса за ошейник.

Арап широко открыл желтые глазищи, выгнул спину и, ощетинившись, как сапожная щетка, скрылся за кухней.

– А-а, следопыты,– приветствовал их Зозуля.– Садитесь, гости дорогие, чай будем пить. А что это у тебя в руках? – спросил он Альку.

– Пульки! – ответил Алька.

– Где ж ты их взял?

– Там!-Алька махнул рукой в сторону стрельбища.– Эго мы нашли.

– Раньше,– сказал Зозуля,– здесь прямо во дворе заставы всякого добра было полно; только сейчас уже все из ям повытащили – искать нечего..

– Из каких ям? – Саша не помнил, говорил ли о ямах дядя Андрей.

– Ну что вы в самом деле,– на заставе живете и ничего не знаете! Мы тут в сорок первом, как из окружения. выходили, все имущество закопали. А потом опять все достали.

– И вы тоже на заставе были? – спросил Алька,

– А как же…– Зозуля подвинул к ним котелок с земляникой и показал в сторону леса.– Вон окоп: старший лейтенант с Петром Макашиным из станкача лупили. А в крайнем дзоте – Панкратов и я. Лавров разведчиком был – все время под огнем, а если к белофиннам в тыл, тоже его,– таежник он, охотник. Тут, брат ты мой, камни горели, живого места не было…

– А капитан Рязанов и тогда начальником был? – спросил Саша.

– Нет, тогда еще сержантом… А начальником у нас Костомаров был.

Саша посмотрел на Славку: как же он ему ничего не сказал?

– Дядя Степан,– спросил Алька,– а вы тогда и наганы закапывали?

– Ну нет, наганы мы с собой забрали. А хотите, можно пойти и на ямы посмотреть.

– Мы сегодня с Сашей в наряд идем,– сказал Шакирзянов.

– Нам надо в наряд, Степан Антонович,– подтвердил Славка.– А после мы придем.

– Уже в наряд? Так в наряд еще рано,– заметил Зозуля.– Ну, ладно, собирайтесь в наряд. Капитан и то про вас спрашивал… Скажи, пожалуйста, в наряд они идут, наганы им подавай! Надо капитану сказать,– глядя вслед ребятам, пробормотал Зозуля.

Алька шел за Сашей, двигал бровями и морщил нос, как это только что делал дядя Степан.

Возле обвитой плющом беседки Славка остановился.

– Теперь наверняка дадут! -сказал он.

– Что дадут?

– Наряд дадут. Думаешь, тебе дали, а мне не надо?

Саша оторопел.

– Так ты, значит, про барабан выдумал все, чтоб наряд получить?

– Ну да.– сказал Славка,– просто для интереса. Чудак ты какой! Кто ж тебе барабан со стрельбища отдаст? А мы сами еще лучше сделаем, ведь правда, Саша?

– Зачем же ты мне все наврал? – спросил Саша.– Если тебе в наряд захотелось, шел бы ты на границу…

Славке стало как будто не по себе.

– А думаешь, ты на границе был? – нашелся он.– Это же старая просека, триста метров от заставы. А до границы-то тю-тю! Так просто не дойдешь! Это тебе повезло, а если бы я – на границу, знаешь, как всыпали?

– Ну ты бы так попросил отца дать наряд,– сказал Саша.

– Так не даст! Я уж знаю… А чего теперь ныть, все равно попадет, вечером вдвоем заступим,– тебе же веселей!

– Дал бы я тебе – веселей…

– Я тоже могу дать, только сейчас не хочу,– начал было Славка.

– А я с тобой разговаривать не хочу! – Саша решительно взял Альку за руку и пошел с ним к дому. «Ну подожди, узнаешь у меня!.. Правильно сделал, что ничего не сказал о схеме Славке. Врунам разве можно что-нибудь доверять? Вруны да болтуны – самые последние люди…– Саша удобнее перехватил Алькину руку.– Да, но про барабан-то я тоже наврал? Если бы сам не выдумал всю эту историю, никуда б Славка и не потащил. Все-таки вдвоем веселее, особенно с таким бывалым человеком, как Славка,– решил Саша.– Но сегодня к Большим буграм уже не успеть, а идти завтра – значит, еще одна самоволка. А что теперь Нюре скажешь?»

Саша только подумал о Нюре, как увидел ее.

– Где вы были?!-со слезами в голосе сказала Нюра.– Всю заставу обыскала, думала – на границу ушли, в колодец свалились!..– Она схватила Альку на руки и стала целовать его и шлепать в одно и то же время. Алька испуганно заревел. Славка моментально исчез. Саша, опустив голову, вошел в комнату. Он знал по опыту, что в таких случаях лучше молчать.

– Ну, Александр, приедет дядя Андрей – честное слово, все ему расскажу! И чтоб вы мне больше ни на шаг не отходили! – Нюра даже дверью хлопнула и загремела посудой, собирая им завтрак.

Саша постоял перед открытым окном, наблюдая, как во двор заставы входила Аграфена Петровна. Потом открыл сумку и достал дневник. Что за чудеса? Дядя Андрей уехал вчера, а в дневнике опять свежая запись: «Ничто не может остановить пограничника, когда он идет на задержание нарушителя». И немного ниже совсем другим почерком: «Настоящий человек не боится правды. Врут только слабые духом, а героям врать не положено».

Кто же все это написал? Саша решил подальше прятать свой дневник, но в глубине души был согласен, что написали ему правильно. И все это как будто бы к тому, чтобы он пошел и разведал наволок и Большие бугры. А Нюра сказала, чтоб они и на шаг от дома не отходили. Как же быть с Нюрой?

После завтрака, когда Славка с Аграфеной Петровной ушли на огород, Сашу и Альку в наказание Нюра оставила дома. Саша сидел и очищал от грязи свои ботинки. Алька томился в углу. Нюра называла его безжалостным и несознательным, но Саша понимал, что все это относится вовсе не к Альке. Начинать сейчас с нею разговор о наволоке было, конечно, бесполезно.

В дверь постучали, вошел Шакирзянов.

– Ну, солдат Саша, пора в наряд,– сказал он,– будем сушилку топить…

Саша вытер ботинки тряпкой, обулся и вышел за Шакирзяновым.

Нюра продолжала уборку на кухне. Алька опустился в углу на корточки, прислонился к стене и незаметно для себя задремал. Все-таки встали они сегодня слишком рано…

В Карелии даже в конце июля темнеет поздно. Скроется солнце за лесом, а на небе долго еще не потухают отблески заката, раскрашивая горизонт алыми полосами.

Сосны и ели на светлом фоне кажутся темными силуэтами, вырезанными искусным мастером, и в прозрачном полумраке видна каждая ветка, каждая иголка хвои, застывшая в вечернем небе.

А над сухими каменистыми пригорками, покрытыми красными гроздьями спеющей брусники, над мхами и густым черничником ходит волнами теплый воздух, и только кое-где потянет струйка вечернего холодка да зашелестят листья на березах…

И долго стоят северные летние сумерки, когда до полуночи горит за лесом янтарная заря, а высокие раскидистые сосны темной стеной отражаются в пунцовом зеркале озера…

– Слушай, Рекс! – Лавров предостерегающе поднял руку.

Рекс повернул голову к старшине, потянул носом воздух, фыркнул так, что задрожали его плотные черные губы. Лобастая, с настороженными ушами голова Рекса приходилась на уровне плеча сидящего в окопе Лаврова.

Время от времени Рекс настораживался и, как бы проверяя себя, внимательно смотрел на хозяина своими умными темными глазами.

Вчера на рассвете они с Рексом были на этом же месте. Перед самым восходом солнца старшина заметил, что Рекс прикрыл глаза и покачнулся. В следующий момент он вскочил на ноги и беспокойно завертел головой: не пропустил ли чего?

Вспомнив его вчерашнюю оплошность, старшина притворно зевнул и стал клевать носом. Можно, было подумать, что Лавров вот-вот уснет. Рекс забеспокоился, завозился, толкая мордой под руку старшину, царапая гимнастерку лапой.

Лавров усмехнулся, потрепал Рекса по крепкой шее, и снова человек и собака, скрытые в листве, замерли, слушая границу.

Все предметы окутывал легкий сумрак. Шелестел ветер в листве, медленно раскачивались сосны, тихо прошуршала в траве то ли змея, то ли ящерица.

Тихо на границе.

Вдруг донесся шорох песка на дорожке, торопливое шлепание собачьих лап и негодующее ворчание.

Рекс, приготовившись к прыжку, подался вперед, посмотрел на хозяина.

По дорожке, опустив голову и нюхая землю, бежал Тобик. Перед окопчиком он остановился и, поведя носом, внимательно понюхал воздух: безусловно, Рекс и Лавров были здесь.

Тобик отступил шага на два и залился вызывающим лаем, лихо отбрасывая комья земли задними лапами. Наконец-то он нашел своих врагов!

Причмокивая губами, старшина протянул руку и позвал тихим, спокойным голосом:

– Поди сюда, песик, поди, хороший, кутю, кутю…

Но Тобик не поддался на уговоры. Забежав с другой стороны, он продолжал звонко лаять, вызывая Рекса на поединок. Тобик пришел сюда сражаться и не признавал никаких нежностей.

Пошарив вокруг себя, Лавров запустил в него камнем. Пес увернулся, камень пролетел мимо. Тобик залаял нахальнее прежнего.

– Ну, подожди ж ты, все-таки я уберу тебя отсюда! – пробормотал Лавров, рассердившись не на шутку.

Подобрав увесистую палку, старшина присел на дно окопчика, а Рекса заставил лечь рядом. Тобик, потеряв из виду противников, обнаглел и неосторожно приблизился к Лаврову. Здоровенный удар отбросил его в сторону. Отчаянный визг разнесся далеко по лесу.

Негодующе ворча и тявкая, Тобик стремглав летел по тропинке к заставе.

Рекс глухо и прерывисто рычал, порываясь броситься вслед – он готов был разорвать на части этого зловредного кутюка.. А. старшине теперь нужно было докладывать о случившемся начальнику заставы.

Глава 6
НЕОЖИДАННАЯ ПОМОЩЬ

Это был самый первый наряд в Сашиной жизни. Саша думал, что ему надо будет стоять на боевом расчете, слушать и выполнять команды, повторять приказ на охрану границы Но ничего подобного не произошло. Шакирзянов повел его к казарме, возле которой была пристроена сушилка с высоко поднимавшейся над крышей кирпичной трубой, вынес из сенец пилу, топор и колун, и они вдвоем направились к сложенным у сушилки дровам. На толстых сосновых бревнах, там, где видны были обрубленные сучья, янтарным блеском желтели наплывы засохшей смолы. Шакирзянов постучал обухом по верхнему бревну, сухое дерево зазвенело под ударами, ответив чистым и высоким звуком.

– Хороши дрова! – глянув на Сашу, сказал Шакирзянов и, к Сашиному удивлению, легко развернул и уложил на козлы длинное и объемистое бревно.

Подтянутый, чисто выбритый Шакирзянов с таким видом прошел вдоль козел, как будто не бревно размечал, а, по крайней мере, принимал военный парад. Ему, наверное, нравилось быть пограничником, служить на заставе и стоять в наряде, несмотря на то, что наряд был не боевой, а всего-навсего хозяйственный.

Казалось бы, самое простое дело – пилить дрова Но когда Саша нажал на пилу, Шакирзянов его остановил.

Пожалуйста, не спеши,– вежливо сказал он.– Нажимать не надо. Пускай она сама ходит, а ты ей показывай…

И действительно, как только Саша не стал нажимать, пила начала вдруг «ходить сама», и из-под ее зубьев с мягким шорохом легко и свободно полетели то в одну, то в другую сторону широкие струйки желтоватых опилок.

Саша вспомнил, как еще в Петрозаводске ходил он со своим другом Колей Молчановым к его отцу на лесопилку Что-то Колька там делает?.. А на лесопилке хорошо! С шумом и лязгом ползут по цепному конвейеру тяжелые бревна, воют циркульные пилы, шуршат пилорамы и замечательно пахнет свежераспиленными душистыми досками, словно в смолистом сосновом лесу после дождя. Хорошо там и по гибким пружинистым доскам побегать, и на транспортере покататься, пока не прогонят, и с крыши склада прыгать в опилки: разбежишься, ухнешь вниз – и нисколько не больно.

А опилок там – горы! Набьются тебе и в волосы, и за рубашку, отряхнешься, и опять чистый, не то что песок!.. А как заберешься на склад,– всю Петрозаводскую губу, и даже Большое Онего видно: и лесную биржу, и пристань, и Бараний берег на той стороне, и скалу «Чортов стул», и даже далеко вправо, где виден выход в открытое озеро,– Ивановские острова. Сколько лет прошло, как окончилась гражданская война, а на островах этих до сих пор еще сохранились старые партизанские землянки и траншеи.

Когда они распилили всё бревно, Шакирзянов дал Саше топор, взял себе колун, и они начали колоть низенькие и толстые сосновые чурки. Но как колоть! Саша украдкой наблюдал за Шакирзяновым, который, словно играя, помахивал колуном, держа его в одной правой руке, левой подставляя и поворачивая поленья. Дрова так и сыпались под его точными ударами и каким-то непонятным образом сами укладывались аккуратной горкой. Саша хотел было схитрить и стал кругом обкалывать чурку, но топор, наткнувшись на сучок, сразу же увяз, и Саша никак не мог его вытащить. Шакирзяноз, не торопясь, освободил топор и, вонзив его в середину чурки, так хватил обухом по колоде, что толстая чурка только кракнула и расскочилась напополам.

– Дрова с сучьями колешь – топор должен в середину полена смотреть,– сказал Шакирзянов.

И действительно, только Саша усвоил это правило, сразу дело пошло на лад. У него тоже, как и у Шакирзянова, с одного удара стали разлетаться самые толстые поленья, и он даже не заметил, как выросла горка наколотых дров. Наконец все дрова были перенесены и уложены. Шакирзянов, растапливая печь, поджег сухую бересту, и сразу ожила и стала уютной темноватая сушилка с небольшими вентиляционными окнами, широкой лежанкой, полками для обуви и веревками для одежды. Шакирзянов свернул папироску и протянул Саше кисет.

– Кури, пожалуйста,-затянувшись и пуская дым в топку, сказал он.

Саша хотел было тоже закурить, но вовремя одумался:

– Да нет, не хочу. Я сейчас не буду…

– Правильно,– одобрил Шакирзянов.– Я тоже бросаю. Мне замполит сказал: «Бросишь курить, Шакирзянов, богатырь будешь».

Саша не знал, как поддержать разговор, и молча сидел на высоком пороге сушилки, прислонившись спиной к открытой двери. Хорошо было вот так отдыхать после работы и смотреть во двор. Саша чувствовал небольшую усталость, но это была приятная усталость, К тому же Шакирзянов считал его своим товарищем, настоящим солдатом, даже вот табачком угощал,– и Саша улыбнулся от этой приятной мысли.

– Когда я на заставу вернусь, мы с тобой опять в наряд пойдем,– пообещал Шакирзянов.

Очевидно, ему хотелось, чтобы Саша спросил, откуда он думает вернуться. Но Саша не сразу это понял.

– Ну, сушилку топить,– отозвался Саша,– разве это наряд? Если бы в настоящий наряд, на границу!

– Вот человек! – возразил Шакирзянов.– Да сушилка, знаешь, что такое? Без сушилки и на границу не пойдешь. У нас пограничники – морская пехота, лыжная кавалерия: на дворе – лето, солнышко светит, а пойди утром – роса по шею, в траве, как морской десант, плывешь. Старшина Лавров сейчас в наряде сидит и думает: «Наверно, Шакирзянов сушилку натопил, хорошо бы переодеться, все мокрое высушить…» Понимать надо!..– Шакирзянов задымил, как паровоз, затянулся несколько раз и бросил окурок в печку.– Вот с геологами пойду, у костра буду сохнуть,– не один раз сушилку вспомню…

Саша сначала подумал, что, действительно, не такое уж простое дело сушилку топить. И тут только его осенила догадка:

– Товарищ Шакирзянов, вас проводником посылают?

– А как же! – усаживаясь рядом, сказал Шакирзянов.– Меня и посылают. Начальник вчера вызывает и говорит: «Ты, Шакирзянов, и наш участок и всех соседей знаешь,– думаю, говорит, для ученых полезным человеком будешь. А мы, говорит, тебе доверяем: представителем от всего отряда пойдешь».

– Вы и на соседних заставах служили? – спросил Саша.

– И на седьмой, и на восьмой, еще когда в академии был,– добавил Шакирзянов и немного помолчал, но Саша обдумывал что-то свое и ни о чем. не спросил.

– Живот у меня шибко болел,– не дождавшись вопроса, пояснил Шакирзянов,– как раз я на восьмой заставе служил. А замполит там хороший человек, лейтенант Каипов, вызвал меня и говорит: «Отправляем тебя, Шакирзянов, прямо в Ленинград в академию. Там тебе все кишки по порядку номеров рассчитают и на место пришьют».

– Ну и пришили? – поинтересовался Саша.

– А как же,– сказал Шакирзянов – В академии все сделали точно. Месяц лежал, а потом еще на месяц в отпуск отправили. Теперь вот опять к ученым посылают.

Несмотря на то, что Шакирзянов явно хвастался, Саше нравилось, что на его широком загорелом лице не было и тени самодовольства. Шакирзянов просто очень уважал себя, академию, геологов, пограничников и всех, кто его окружал. Взять хотя бы Сашку. Что ему Сашка? Пацан, да и только! А с ним Шакирзянов говорил так, как будто это был не Сашка, а сам капитан Рязанов или даже подполковник.

– Значит, вы будете с геологами работать? – еще раз спросил Саша.

– Конечно, с геологами. Железо будем искать. Еще твой отец, Константин Сергеевич, хотел заявку делать, какую-то руду на нашем наволоке нашел…

Если бы перед Сашей разорвался снаряд, это бы его не так поразило, как последние слова Шакирзянова. В одну секунду ему вдруг стало ясно, что бумажка в винтовочной гильзе, которую передал ему Лавров, не просто блокнотный листок, а настоящая геологическая схема. Еще до войны отец сделал какое-то важное открытие и набросал карту, отметив углы и ориентиры наволока, а заявку сделать не успел. Вот бы эту схему да геологам показать!

Саша сидел, не шевелясь, затаив дыхание и часто моргая, чтобы скрыть волнение.

– Товарищ Шакирзянов!

Шакирзянов молча покосился на Сашу.

– Увидите главного геолога,– попросил Саша,– передайте ему, чтоб он за мной послал: у меня к нему есть очень важное дело.

– А ты про это дело начальнику или замполиту говорил? – спросил Шакирзянов.

– Нет, не говорил! Я и сам не знал! Только мы со Славкой проверим… Я проверю! Если все выйдет правильно, тогда передадите…

Шакирзянов молча пожал плечами и полез в карман за кисетом.

– Ладно,– согласился он,– проверить, конечно, лучше всего. А то я наболтаю начальнику, а он скажет: «Вот человек! Говорил – важное дело, а ничего нет. Какой такой Саша, какой Панкратов? Ничего не знаю!» Только я с геологами в лес уйду,– заметил Шакирзянов,– и сообщить тебе не смогу.

– Верно, не сможете,– растерянно повторил Саша. Он заметно приуныл, но, вспомнив, что пойдет по маршруту отца, снова оживился. Ничего, пусть Шакирзянов идет в лес, он тогда дяде Андрею или капитану скажет.

– А я придумал! – неожиданно сказал Шакирзянов.– Геологи еще денька три в деревне побудут, и я с ними. Как только кто-нибудь из наших поедет в деревню, ты письмо мне и передай. Вот старшина Лавров должен на воскресенье ехать. У него там свой почтальон– девчушка эта, Айно, что с Карпом Яковлевичем была. Она своей сестре Кате от Лаврова письма носит, вот и мне принесет. А ты так и напиши: «Деревня Хаукилахти, Шакирзянову». Не будет Айно, другой кто передаст. Ну как, хорошо? – и Шакирзянов протянул Саше смуглую широкую ладонь.

– Хорошо! Очень хорошо! Спасибо, товарищ Шакирзянов! – Саша со всего размаху хлопнул его по ладони. «Если можно передать через Айно письмо для Шакирзянова,– подумал он,– то почему не написать самой Айно?»

Надо было срочно приниматься за дело: проверить схему, почитать, как ищут минералы, как ориентируются на местности. Но из наряда самовольно не уйдешь. Как быть?

Саша вспомнил, что на схеме около сосны стояла пометка: «Грот» и «Выход источника». Грот – это пещера. А какой же там источник? Не пошел бы он вчера со Славкой на стрельбище, давно бы уж сидел в этом гроте. Да, но если итти в пещеру, надо брать фонарь, веревки, продукты. А может быть, там лабиринт? Значит, нужен длинный шнур, чтоб по нему обратно выйти. Придется, наверное, Славку позвать: все-таки одному опасно. А если подземные воды пойдут, нужны непромокаемые костюмы. Костюмов, пожалуй, не достать, водолазов на заставе нет, зато фонари и веревки нужны обязательно. И все это опять-таки надо просить у Нюры. А попробуй подступись теперь к Нюре…

Шакирзянов положил в печку дров и вышел, а Саша сидел на порожке и думал,– хоть лопни, ничего не придумывалось.

В это время со двора донесся громкий голос Шакирзянова:

– Товарищ капитан, производим хозяйственные работы, топим сушилку. Старший наряда Шакирзянов.

Саша выскочил во двор и тоже собрался было отрапортовать, но капитан остановил его.

– Как работал Саша? – спросил он Шакирзянова.

– Отлично, товарищ капитан!

– Дрова заготовили?

– Заготовили полностью.

– Ну вот что, Саша,– сказал капитан,– будем считать, что с работой ты справился и наряд отстоял. Иди домой, там тебя Аграфена Петровна ждет.

В другое время Саша запротестовал бы. Он знал, что в наряд назначают, по крайней мере, на сутки. Но сейчас спорить не стоило: дорога была каждая минута. Приложив руку к фуражке и коротко сказав: «Слушаюсь!» – Саша помчался домой.

В комнате никого не было. Саша достал свой дневник, вытащил из полевой сумки гильзу с блокнотным листком и, развернув схему, принялся внимательно сличать ее с копией. Все было срисовано точно. В двух местах только немного стерлись цифры, но пометки «Выход источника» к «Грот» были видны совершенно ясно. Ромбики, похожие на стрелки компаса, указывали в сторону Больших бугров.

Надо было завтра же как-то уйти к наволоку. Но как уйдешь?

Скрипнула дверь, Саша быстро захлопнул дневник и перевернул листок. Не оборачиваясь, он почувствовал, что вошла Аграфена Петровна.

– Нюра спрашивала, когда ты в деревню поедешь: в воскресенье или сегодня?

– А старшина Лавров поедет с тетей Нюрой?

– Как будто с нею…

– Я еще не знаю,– сказал Саша и подумал, что, если бы Аграфена Петровна поехала на день позже Шакирзянова, он успел бы проверить свою схему и передать письмо. А вдруг действительно есть что-нибудь под сосной или у Больших бугров? Тогда Шакирзянов получит его письмо и может смело сказать: «Товарищ главный геолог, есть у нас на заставе Александр Панкратов, потребуйте его сюда!» Саша посмотрел на Макашину.

– Аграфена Петровна,– сказал он,– мне завтра очень нужно пойти к наволоку. Понимаете? Мы со Славкой обязательно вернемся к вечеру. Только, если Нюра будет беспокоиться, скажите ей, что вы знаете, где мы, чтоб она не искала, и капитану скажите,– нам очень нужно…

– Ой, да что ж вы на целый день? – испугалась Аграфена Петровна.– Опять будет переполох. Вы бы играли здесь где-нибудь, на глазах. Ну как я буду говорить?

– Это не игра, понимаете? Это очень важное дело, только вы никому не говорите. Вот смотрите…– и Саша показал Аграфене Петровне свою карту, коротко объяснив ей, зачем ему надо пойти к наволоку и Большим буграм.

– Мы только проверить! Понимаете? А если сказать Нюре, она не пустит, а нам очень нужно…

– Ну, я в этой бумажке ничего не понимаю,– внимательно рассматривая схему, проговорила Макашина.– А хочешь к наволоку пойти – что-нибудь придумаем. Да вот вам и дело: возьмите какую-нибудь сумку и там возле ручья наберите торфа. Нюра хотела цветы пересаживать, вот вы ей и притащите торфа для цветов.

– Нам еще надо к Большим буграм!

– Ну что ж, пойдите и к Большим буграм, только возвращайтесь пораньше. А Нюре я так и скажу, что сама вас отправила,– ничего в этом и нет такого.

– Только не забудьте! – попросил Саша, решив поскорее привести в исполнение свой план.

Надо сейчас же найти Славку и готовиться в путь. Саша выскочил во двор и вдруг вспомнил, что со Славкой они не разговаривают. Все-таки Славка поступил с ним бессовестно, и раз он решил его проучить, он его и проучит, а чтобы все было справедливо, с этой минуты и сам никогда не будет врать.

Вернувшись в комнату, Саша сел за стол и склонился над схемой, не заметив, как, проходя мимо окна, внимательно осмотрел комнату и его самого капитан Рязанов.