Текст книги "У самой границы"

Автор книги: Анатолий Чехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Только один Алька остался внизу, потому что на заборы Альке можно было лазать, а на деревья нельзя. А он и на дерево мог, только боялся спускаться вниз и всегда орал, чтоб его сняли.

Держась за перила и чувствуя локтями друг друга, Айно, Саша и Славка смотрели на раскинувшуюся перед ними скалистую и дикую карельскую тайгу.

Ветер налетал порывами. На средине потемневшего озера проносились быстрые полосы свинцово-серой ряби, Ярко зеленели кусты и камыш возле берега. И низко надвинув мохнатые шапки, ползли с трех сторон грозовые тучи.

Славка сложил губы трубочкой и подставил их ветру.

Э-э-э-эээ… О-ооо-о-о… Уу…у…у…у…– гудел ветер на Славкиных губах. Айно встряхивала своими короткими косичками. Саша, не отрываясь, смотрел туда, где между тучами раскаленным диском повисло солнце. Что-то тревожное было во всей природе, и эта тревога невольно передавалась ему.

– Эх, мы,– спохватился вдруг Славка.– А как же Сухомлинов? Так мы их сегодня и не пригласили?

И верно, геологи до сих пор еще не пришли, а уж скоро должна была начаться торжественная часть.

– Вы, когда ехали, не видели палатку? – спросил Саша у Айно.

– Они там у ручья стоят,– ответила Айно.– А давайте пойдем сейчас и пригласим!

– Давайте!

Они быстро спустились на землю и побежали к лесу.

На тропинке у Черного ручья Саше показалось, что кто-то их зовет. Айно и Славка тоже остановились и прислушались. Никого вокруг не было, но Саша мог сказать совершенно точно: кто-то за ними шел.

Глава 16
ЭТО ВРАГ!

Впереди уже завиднелась палатка геологов, когда Саша опять, теперь уже совершенно ясно, услыхал голос Аграфены Петровны.

– Айнюшка, Слава, детки! Да куда же вы так быстро? Слышите? Айно!..

По тропинке чуть ли не бегом догоняла их Аграфена Петровна.

Ребята остановились.

– Ну что ж вы, на грозу-то глядя? Домой, сейчас же домой! Фу… Всю дорогу гналась! Да если только Нюра узнает! – Аграфена Петровна неожиданно споткнулась и, не договорив, опустилась на землю. Ребята оторопело смотрели на нее. Саша первым опомнился и стал неловко помогать ей подняться. Айно и Славка подскочили с другой стороны и, поддерживая Петровну, попробовали поставить ее на ноги. Саша видел, что Славке, так же как и ему, не очень-то нравилось появление Аграфены Петровны.

Сделав шаг с помощью ребят, Петровна громко охнула и снова села на землю.

– Нет, не дойду, нога подвернулась…– забормотала она.– Бегите, ребятки, бегите…

– Аграфена Петровна, мы вам Сухомлинова позовем,– сказал Саша.

– Идите, дети, идите, я сама ему покричу…

– Нам его надо на праздник позвать!

– Ну вот я его и позову.

– Эх, Славка, вот мы дураки! – вспомнил вдруг Саша,– как же он на праздник пойдет, когда ему сегодня к начальнику надо.

– А может, он из-за грозы не пойдет к начальнику?– предположил Славка.

– Бегите, а то на вечер опоздаете. Пусть телегу за мной пришлют,– снова сказала Аграфена Петровна.

«Откуда она взялась на нашу голову?» – недружелюбно подумал Саша. Но ничего не поделаешь, надо было игти. Скорым шагом они направились к заставе, так и не пригласив геологов.

Отойдя немного, Саша подумал,, что не годится бросать Аграфену Петровну одну. «А что, если Сухомлинов уже ушел и в палатке никого нет?»

– Идите, я вас догоню! – крикнул Саша и повернул обратно.

Славка хотел было воспротивиться, но, увидев, что Айно, не останавливаясь, бежит к заставе, припустил вслед за ней.

Саша вернулся на старое место и в удивлении замер: там, где они оставили Аграфену Петровну, никого не было. Если бы его не озадачило это открытие, он бы заметил, как быстро сомкнулись за чьей-то спиной ветки черемухового куста и сквозь листву мелькнула защитная гимнастерка. Но Саша был. слишком занят своим открытием. Свернув с тропинки, он быстро пошел напрямик через лес к палатке геологов.

– Аркашенька, Аркаша…– послышался голос Аграфены Петровны,

Саша хотел было уже броситься к ней, но тут увидел, что Аграфена Петровна без всякого усилия подошла к дереву и опустилась на мох. В ту же минуту со стороны палатки показался Сухомлинов.

– Кто меня зовет? Аграфена Петровна, что с вами? – испуганно спросил он, выходя на прогалину.

В ту же минуту Саше показалось, что кто-то перебежал от дерева к дереву позади Сухомлинова. Но Саша не успел об этом подумать. Сухомлинов наклонился над Макашиной, бабка что-то прижала к своему рту и направила ему в лицо короткую, блеснувшую никелем трубку.

Раздался негромкий хлопок. Сухомлинов резко выпрямился, шагнул вперед, но тут же, судорожно хватая воротник руками, свалился на траву. Поспешно закрепив на своем лице какой-то намордник, бабка стала вытаскивать из его сумки все схемы и документы, которые он носил с собой. Саша едва удержался, чтобы не крикнуть. За спиной его треснула ветка. Бабка вскинула голову и настороженно посмотрела в его сторону. Саша похолодел и замер, притаившись за деревом.

Сложив схемы и карты в мешок из тонкой черной резины, бабка быстро пошла с полянки, пряча мешок в складках одежды.

Саша осторожно вышел и наклонился над Сухомлиновым. Сильный незнакомый запах ударил ему в нос, в горле запершило, на глазах выступили слезы.

Сухомлинов был в глубоком обмороке. Его загорелое лицо побледнело, около глаз проступили белые морщинки, стали заметнее волоски небритой бороды и усов.

Саше вдруг показалось, что геолог мертв, и ему стало так жутко, что он готов был вскочить и бежать как можно дальше от этого страшного места. Но, странное дело, Саша перестал чувствовать удушливый запах. Все тело его налилось какой-то непонятной тяжестью, голова закружилась, перед глазами быстро замелькали маленькие светлячки. Поняв вдруг, что он тоже вот-вот упадет, Саша рванулся и, шатаясь, придерживаясь за стволы деревьев, шаг за шагом пошел прочь с поляны Выбравшись на тропинку, он опустился на землю, откинулся назад и, прислонившись спиной к дереву, стал глубоко и часто дышать. И снова ему показалось, что кто-то промелькнул за кустами. В ту же минуту он увидел поднимавшуюся на каменистый пригорок бабку. Прихрамывая и опираясь на суковатую палку, она шла довольно быстро и, перевалив через каменистую вершину, скрывалась уже по ту сторону сопки.

Саша вскочил на ноги, спотыкаясь и пошатываясь, быстро пошел за нею, поднялся на бугор и совсем рядом увидел ее коричневый платок.

Саша узнал это место. Где-то здесь был муравейник, в котором она лечила свой ревматизм. Вот и три валуна на пригорке, и журчащий неподалеку ручей. Осторожно пройдя вперед, он увидел, что бабка опять стояла в муравейнике и, как будто ничего не произошло, растирала ноги. Выпрямившись, она отряхнула муравьев и вышла на дорогу. Саша перебежал расстояние до валуна возле дороги, подобрал тяжелый шершавый камень и, до боли сжав его в руке, стал ждать.

С громким шумом, как показалось ему, упал с валуна маленький камешек, где-то недалеко затарахтела телега, в ту же минуту чьи-то сильные горячие руки зажали ему рот и утащили за густой и широкий куст. Перед ним был дядя Андрей.

Саша чуть было не вскрикнул, но старший лейтенант быстрым движением снова закрыл ему рот и, кивнув кому-то в сторону муравейника, быстро и все так же бесшумно отвел Сашу в глубину леса.

– Дядя Андрей… Сухомлинов…– начал было Саша.

– Все знаю…– перебил его старший лейтенант и на мгновение прислушался, очевидно ожидая каких-то сигналов.

– Иди по этой тропинке,– сказал он Саше,– никуда не сворачивай, выйдешь на заставу. Смотри, никому ничего не говори. Пойдешь в комнату политпросветработы, сядешь с ребятами, как будто ничего не было. Спросят – скажешь, что Аграфену Петровну повезут в больницу. Все понял?

– Понял, дядя Андрей…

– Беги, до грозы успеешь,– сказал ему Лузгин и добавил: – Помни, Саша, никому ни слова…

Саша молча кивнул и быстро, стараясь не наступать на сучья, пошел по тропинке к заставе. Отойдя метров двести, он побежал, боясь, что гроза застанет его в лесу.

Странное и сложное чувство овладело им. Как будто с появлением дяди Андрея гора свалилась с плеч: теперь уж командиры знали все. Сухомлинова спасут, и никакой шпионке не удастся сделать свое черное дело. Но вместе с тем чувство пустоты и усталости все больше и больше охватывало его. Он шел, постепенно замедляя шаг, потом остановился, прислонился к дереву и, сдерживая слезы, несколько раз глубоко и тяжело вздохнул.

Он и сам не знал, что его так взволновало: то ли ему было жаль Сухомлинова, то ли он понимал, что своим присутствием едва не помешал пограничникам, которым надо было знать, куда Макашина спрячет прорезиненный мешок и где надо будет ждать нарушителя.

Саша недолюбливал Аграфену Петровну, но все-таки считал, что она по-настоящему свой человек. А оказалось, что рядом с ним ходила не Макашина – мать погибшего на заставе пограничника, а настоящая шпионка, которая не остановилась бы и перед убийством, лишь бы раздобыть карты и схемы. Теперь стало понятным, почему ее не взяли на остров, почему она решила убрать Тобика, который своим лаем оповещал всех, куда она пошла; стала понятной постоянная тревога командиров, частые отъезды дяди Андрея… А сегодня подполковник приказал Лаврову, чтобы винтовки чистили не больше чем по десять человек сразу. Хорошо, хоть пограничники обо всем знали и следили за ней. Но как они-то со Славкой проморгали!

– Ну, ничего… Это ничего…– бормотал Саша, часто вздыхая и яростно вытирая глаза, как будто хотел осушить их до дна. Никому в жизни не согласился бы он показать эти слезы, даже Нюре, даже дяде Андрею, а больше всего Айно или Славке, которые сидели сейчас на заставе и не подозревали, что происходит здесь, в лесу.

Донесся шум мотора, какая-то крытая машина промелькнула на дороге и скрылась в том направлении, где была палатка геологов. Проводив глазами машину, Саша заторопился к заставе.

За деревьями показался свет, донеслась музыка. Саша прибавил шагу. Подойдя к ограде недалеко от домика кухни, он стал пролезать сквозь колючую проволоку. Блеснула молния, и только сейчас он заметил, как стало темно. Из-за леса ползла, клубясь на фоне пасмурного неба, темная туча. Нарастал и приближался рокот грома.

Пролезая сквозь ограду, Саша, как это бывает, когда спешишь, зацепился за проволоку и никак не мог снять рубашку с ржавого шипа. Справившись, наконец, с этим делом, он увидел, что во двор заставы въехала телега, на которой сидела Аграфена Петровна. У ворот ее встретил капитан Рязанов, помог сойти и прошел за нею в дом на половину старшего лейтенанта Лузгина.

Саша перебежал двор и, поднявшись по ступенькам своего крыльца, вошел в сени. В приоткрытую дверь он увидел, что бабка сидит на кровати и, наклонившись, растирает руками щиколотку. Капитан Рязанов, подождав в кухне Лузгина и Лаврова, вместе с ними вошел в комнату.

Увидев их, бабка засуетилась, взяла со стола небольшой продолговатый предмет и довольно легко поднялась на ноги.

Капитан что-то сказал. Лавров без предупреждения схватил Аграфену за руки и развел их в стороны.

– Что ты, что ты, соколик, что ты? – испуганно забормотала она, с заметным усилием стараясь высвободить руки. Но ей ли было тягаться с Лавровым?

На пол со стуком упал карболитовый футляр, какие в войну выдавали солдатам, чтоб при ранении в бою по записанной на бумажке группе крови сразу сделать переливание, а по фамилии узнать, откуда человек Некоторые называли эти футлярчики медальонами, некоторые – капсулами, но почти все, когда кончилась война, стали держать в них обыкновенные иголки.

Из бабкиного футляра тоже выпали иголки. Лавров наклонился и подобрал их.

– Осторожно, старшина! – негромко предупредил Лузгин.

– Лавров, осмотрите все вещи в комнате,– приказал капитан.

Саша спустился с крыльца и, обежав дом, направился к комнате политпросветработы.

Во двор заставы въехала крытая машина, та самая, которую он видел в лесу. Из кабинки вышла Нюра. Два пограничника вывели из машины бледного, ослабевшего Сухомлинова, поддерживая его под руки.

Саша остановился на пороге казармы и увидел, как вместе с Аграфеной сели в машину старший лейтенант Лузгин и Зябрин. Лавров поставил в кузов бабкину корзину, постель и чемодан. Машина умчалась с заставы.

Саша распахнул дверь в комнату политпросветработы, где должен был состояться торжественный вечер. Яркий свет кинолампы ослепил его. Возле треноги с передвижкой возился механик. От железного ящика с фильмом пахнуло запахом грушевой эссенции. «Казаки, казаки, едут, едут по Берлину наши казаки!» – гремела на всю казарму знакомая песня.

– Саша! Саша! – раздался звонкий Алькин голос.– Берлинское нападение привезли!

– Что ты, сынок, нападение мы не возим,– возразил ему механик.

Из-за бьющего в глаза света Саша не сразу рассмотрел механика. Был он маленький и плотный, в наглаженной гимнастерке и начищенных сапогах. Изо всех его карманов торчали плоскогубцы, проволочки, железочки, ножницы и ножички, а из заднего кармана брюк – даже ручка молотка и полкруга изоляционной ленты.

– Саша, пойдем! Мы вон там сидим,– сказал Алька и взял его за руку. У дальней стены стоял накрытый красной материей и весь уставленный цветами стол. Пограничники, ожидая командиров, сидели на скамейках, шумели и разговаривали. Саше показалось странным, что здесь вот были люди, которые ничего не знали о событиях в лесу. Пройдя за Алькой, Саша молча сел возле окна Айно, слушая Славкину болтовню, внимательно посмотрела на него. Рядом с Айно чинно сидели Катя и Карп Яковлевич

– А я знаю,– повернувшись к Саше, сказала Айно,– Аграфену Петровну в больницу увезли, нам тетя Нюра сказала,– и она еще раз посмотрела ему в лицо и несмело, как бы утешая, тронула его рукой.

Саша испугался: вдруг Айно заметила, что у него красные глаза? Ничего не ответив, он отвернулся, как будто что-то увидел в окне.

Саша так и не понял, огорчилась или не огорчилась Айно, узнав, что Аграфену «отвезли в больницу».

– А знаешь Солуянова? – стараясь привлечь внимание Айно, сам того не подозревая, выручил его Славка.

– Какого Солуянова? – машинально переспросил Саша.

– А вон, киномеханика! – Славка сделал страшные глаза и помолчал. Айно как будто заинтересовалась Солуяновым и перестала смотреть на Сашу.

– Зозуля говорил – из консервной банки атомную бомбу может выдумать!-сообщил Славка и, чтобы проверить впечатление, заглянул в светлые, широко открытые глаза Айно.

– А вот если взять атом,– продолжал Славка,– на камень его положить и молотком стукнуть?! А? Ты бы стукнула? – и Славка опять посмотрел на Айно, всем своим видом показывая, что уж он-то обязательно стукнул бы.

Саша видел в окно, как из леса вышел целый взвод пограничников и с ними тот лейтенант, с которым он познакомился на восьмой заставе. Лейтенант подал солдатам команду «вольно», легко взбежал по ступенькам и скрылся за дверью комнаты службы.

Полоса света из окна падала на черемуховый куст. Вздрагивавшие от ветра листья и зреющие ягоды черемухи были словно отчеканены из потемневшей бронзы. На освещенном прямоугольнике куста застыла тень Сашиной головы.

От земли тянуло влажным холодком. Молнии огненными шашками рубили темноту. Гром рокотал без перерыва. Ветер крепчал и налетал порывами. По крышам забарабанили первые крупные капли.

Глава 17
ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ

Тяжелые струи дождя стегали в окна и под ударами ветра с шумом проносились по крыше. Молнии освещали комнату, экран бледнел, потом сразу становилось темно, и как будто огромные железные бочки катились по каменистой дороге.

Помещение наполовину опустело. Карп Яковлевич и Катя в самый дождь уехали в деревню, чтобы на всякий случай организовать там колхозников для наблюдения. Старший лейтенант все не возвращался, капитан Рязанов ушел на границу. По распоряжению подполковника, который не выходил из комнаты службы, Солуянов начал показывать картину, но смотреть остались немногие. Чувствовалось, что всех тревожит эта темная грозовая ночь.

Саша понимал, что Нюра пришла сюда только из-за Айно и Альки. Кутаясь в большой пуховой платок, она все смотрела на дверь, ожидая дядю Андрея. Алька глазел на экран. Саша то и дело оглядывался на окна, прислушиваясь к завываниям ветра и шуму дождя.

Муравейник не выходил у него из головы. Саша как будто видел, по какой тропинке подойдет нарушитель, как он, озираясь по сторонам, запустит в намокшие сосновые иглы руку и, не найдя ничего, крадучись, пойдет обратно в лес, а тут – хлоп! – и схватят его. Но вдруг не схватят? Что, если он первый увидит наших, начнет стрелять, кого-нибудь убьет,– может быть, дядю Андрея или старшину Лаврова?.. Саша не вытерпел и тронул Славку за руку.

– Пойдем,– сказал он.

– Куда пойдем? Все равно прогонят…

– Я знаю куда.

Славка вздохнул и заерзал на месте. Он понимал, что из этой затеи ровным счетом ничего не выйдет. Но ведь

Айно слыхала их разговор и могла подумать, что он трус.

– Пойдем…– согласился Славка.

Пригнувшись, ребята стали пробираться к выходу.

– Вы куда? – окликнула их Нюра.

– Сейчас!..– отозвался Славка.

Дверь с силой распахнулась, ударившись о стенку. С порывом ветра влетели брызги дождя. Вбежал дежурный. С плаща его струйками стекала вода.

– В ружье! – крикнул он и снова нырнул в темную, хлещущую дождем ночь.

«Муравейник»! – подумал Саша и вместе со Славкой выскочил во двор.

Как будто ведро холодной воды с размаху опрокинулось на ребят. После сухого и теплого помещения охватило холодом, мокрые рубашки прилипли к плечам, противный озноб пробежал между лопатками.

– Иди за мной! – крикнул Саша, и Славка, не спрашивая, куда ведет его Саша, молча побежал вслед.

Яркий голубоватый свет ударил Саше в лицо, потом сразу надвинулась густая темнота, и только желтым пятном таял перед глазами силуэт какого-то дерева, выхваченный из мрака ослепительным блеском молнии. Славка тоже остановился на секунду, но, опомнившись, побежал вперед.

Позади слышно было шлепанье по лужам и топот пограничников.

Лес гудел и раскачивался. В темноте скрипели деревья, шумели вершины, сверху летели сухие сучья. Все звуки покрывал настойчивый шум дождя.

Со стороны границы раздался выстрел. Ребята остановились и прислушались: «Может, убили кого?»

Славка схватил Сашу за руку, и Саша понял, что Славка тоже слыхал выстрел.

– Звуковой сигнал,– сказал Славка,– что-то заметили…

– Может, перестрелка?

– Может, и перестрелка…

Старший лейтенант сказал им: «С заставы не уходить». Но тогда никакой тревоги не было, а сейчас команда «в ружье», это значит, все по местам. А какое Сейчас самое опасное место? Конечно, муравейник!

Они почти добежали до своей сосны, как вдруг что-то со свистом рассекло воздух и задело Сашу.

– Стой! – крикнул Славка,– провод оборвало!

Саша остановился, чувствуя, как громко и часто колотится сердце.

Огромная, сломленная бурей ветка лежала на земле. С дерева, качаясь на ветру, свисал телефонный кабель.

Может быть, по этому проводу капитан должен был докладывать обо всем, что происходит на заставе? Может быть, старшина Лавров, или Зозуля, или Цюра будут прямо с границы вызывать комнату службы или срочно требовать помощи и тревожную группу?

Саша не знал, откуда тянулся провод, но раз он оборвался, надо его немедленно соединить.

– Ищи другой конец! – крикнул Саша и, подпрыгнув, поймал болтающуюся на ветру спираль.

– Я знаю! – сказал Славка и пропал в темноте.

Саша остался один.

Удерживая провод, он наклонился и поискал камень. Густая колючая елка как будто выступила из темноты и мокрой хвойной лапой мазнула его по лицу.

От неожиданности Саша отскочил в сторону и несколько секунд стоял не шевелясь. Блеснула молния, осветила раскисшую в лужах тропинку, темные кусты и деревья на опушке. Вокруг – никого. Саша поднял камень и разбил им изоляцию на конце кабеля. Оглядываясь по сторонам, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть в темноте, он начал зачищать провод зубами, сплевывая мелкие и упругие кусочки резины.

Славки все не было. Только дождь, вспышки молний и гром. Саша остался один на один с темнотой. Хоть застава находилась рядом, все-таки это была граница, где в любую минуту мог появиться вооруженный нарушитель, где вот-вот могла завязаться быстрая и решительная схватка. Но сейчас все были на границе, и они со Славкой – тоже на границе. А что дождь хлещет и гром гремит – пусть хлещет, пусть гремит! Сейчас Саша ие просто мальчишка, а пограничник Панкратов. Он тоже охраняет границу и тоже стоит на посту!

Саша все обдирал тугую изоляцию провода, срывал оплетку застывшими мокрыми пальцами.

Со стороны заставы послышались торопливые шаги. Саша вздрогнул и отступил за елку. При голубоватом свете молнии он увидел, как совсем недалеко от него, придерживая плащ с остроконечным капюшоном и прыгая через лужи, бежал человек, время от времени наклоняясь к земле.

– Товарищ Шакирзянов!-закричал Саша.– Здесь провод, сюда идите! Сла-ва!.. Иди обратно, уже нашли!

Действительно, в руках у Шакирзянова был другой конец кабеля. Славка все равно не нашел бы его, потому что этот конец отнесло далеко в сторону

Шакирзянов остановился, не доходя до Саши, и пошел назад, наматывая провод на руку, чтобы проверить, не зацепился ли он где-нибудь за камни.

– Сла-ава! – снова крикнул Саша.

Неожиданно как из-под земли появился мокрый да нитки Славка.

– Понимаешь.– сказал он,– куда ни пойду, нет провода, и везде – беседка. Я вправо – беседка за мной, я влево – опять она. Я целый круг сделал, думал, что наверняка в лес ушел, и опять на беседку выскочил…

Вода струилась со Славки ручьями, как будто дождь лил специально на него.

– Есть уже кабель,– сказал Саша,– Шакирзянов нашел.

– Я знаю… Товарищ Шакирзянов! – позвал Славка.

– Да, да.– откликнулся тот,– здесь я. Вот что, ребята,-сказал он строго – Сейчас же домой! Простудитесь,– будет мне нагоняй.

Ребята запротестовали: в конце концов они первые нашли провод; когда починят, тогда и пойдут

– Вот так штука,– роясь в сумке, сказал Шакирзянов,– второпях концы для сростка выронил… Ладно, постойте здесь, я в одну секунду слетаю.– И он исчез, словно размытый полосами дождя

– Давай, Славка, тянуть,– сказал Саша, и они попробовали было свести вместе оборванные концы кабеля, но, как ни тянули, ничего не получалось: концы только-только доходили друг до друга, на сросток провода не хватало. Приходилось ждать Шакирзянова.

Но ждать со Славкой стало куда веселее, чем одному. Даже как будто светлее стало.

– Ты что-нибудь слышишь? – не выпуская провода, спросил Саша.

Он все время думал о выстреле и муравейнике. Из-за чего же все-таки тревогу подняли?

– Нет, не слышу, – отозвался Славка. – Дождь шумит…

– Са-ша! Сла-ва! – откуда-то издалека донесся Нюрин голос.

– Теперь слышу,– сказал Славка,– Нюра зовет.

– Са-ша! Где вы? – кричала им Нюра.

– Зде-е-сь! – откликнулся Саша.– Провод держим…

– Идите домой!

– Мы не можем, нам уходить нельзя! – крикнул Славка.

Саша увидел, как далеко-далеко, словно на той стороне озера, закачался из стороны в сторону и замелькал туманным пятном свет карманного фонарика.

– Ну как, держите? – подбежал Шакирзянов.

Ребята откликнулись, и Шакирзянов, соединив конец провода с принесенным отрезком, достал изоляционную ленту.

– Саша! – совсем рядом крикнула Нюра.

Свет фонарика, плывущий в струйках дождя, приблизился вплотную,– Нюра с мокрым встревоженным лицом подошла к ним.

– Что случилось? – стараясь осветить их фонариком, спросила Нюра.

– Провод…– ответил Саша.

– Ничего не случилось, Анна Федоровна,– сказал Шакирзянов.– Ребята помогли мне провод найти. Повреждение чиним…

Нюра больше ничего не сказала и стала светить Шакирзянову, пока он заматывал лентой сросток кабеля. Покончив с этим, Шакирзянов притащил откуда-то три жерди, связал их вершинами, поддел провод и расставил жерди в виде треноги. Получилась надежная опора.

– Готово,– сказал Шакирзянов так, как будто не было никакого выстрела на границе и работали они не в грозу и не по тревоге, а просто мотали катушки у склада.

– Теперь марш домой,– приказала Нюра, и ребята быстрым шагом пошли за нею, попадая в лужи и спотыкаясь о камни.

Но все-таки приходил кто-нибудь к муравейнику или не приходил, и почему на границе стреляли?

Шакирзянов свернул к комнате службы, Саша и Славка вслед за Нюрой подошли к дому.

В сенцах, накинув на голову Нюрин жакет, стоял перед открытой дверью Алька. Он вышел сюда и оставался здесь все время, пока Нюра ходила за ребятами. Рядом с Алькой, прислонившись к косяку, стояла в тени закутавшаяся в платок Айно. Только пройдя к двери, Саша заметил ее и от неожиданности вздрогнул. Айно, ни слова не говоря, смотрела на них так, как будто они были настоящими героями.

Сбросив мокрый плащ, Нюра прошла в комнату, зажгла настольную лампу. Большая тень метнулась по стене и потолку, закрыла полкомнаты. На столе возле стенки блеснули стекла белого шкафчика с никелированными хирургическими инструментами.

– Переоденьтесь,– сказала им Нюра.

Ребята стащили с себя мокрые штаны и рубашки. Алька, забравшись с ногами на диван, уставился на бегущие по стеклу струйки воды. Айно осторожно, будто переступая через лужи, прошла в комнату и села рядом с ним.

Положив на край дивана свежую простыню и белый медицинский халат, Нюра растопила плиту. Пламя, вспыхнув, охватило лучины, дрова затрещали и разгорелись, отблески огня из раскрытой дверцы осветили угол комнаты.

Сдвинув конфорку, Нюра поставила на плиту стерилизатор, чтобы прокипятить инструменты, ее строгое, сосредоточенное лицо озарилось красноватым отблеском. Потом она проверила бинты и салфетки в шкафчике, отошла к окну и стала смотреть в темноту, рассекаемую голубоватыми вспышками молний.

Саша подтащил скамейку к печке, и они со Славкой в одних трусах сели сушиться против раскрытой дверцы.

Никто не говорил ни слова. Отсветы пламени двигались по лицам ребят. Шумел и барабанил дождь по крыше.

– Тетя Нюра,– едва согревшись, сказал Саша,– мы в комнату службы сбегаем.

«А что, если кабель еще где-нибудь порван или другой какой провод бурей унесло? Может, Шакирзянову опять надо помочь?»

– Дома сидите! – ответила Нюра и, словно догадавшись, о чем думал Саша, добавила: -А если мне нужна будет помощь, опять вас искать?

– Тетя Нюра, мы на минутку, нам только узнать, работает или не работает линия. А если с Шакирзяновым надо будет пойти, так пойдет один Славка, а мы с Айно домой прибежим.

– Мы скоро! – пообещала Айно,

– Накройтесь плащом и чтоб через пять минут были дома! – наконец разрешила им Нюра.

Одевшись и захватив Нюрин плащ, Саша, Славка и Айно выскочили во двор. Ух, как тут все было мокро и неуютно, особенно после теплой и светлой комнаты Но и капитан, и старший лейтенант, и все солдаты были сейчас на границе. За каждым кустом и деревом они искали хитрого и опасного вооруженного врага.

Придерживая Нюрин плащ над головой и закрывая им Айно от дождя, Саша и Славка зашагали к домику службы. Лучше бы им сейчас быть где-нибудь на тропе или у муравейника и тоже смотреть за участком, а не брести вот так по двору. Но ничего не поделаешь, раз уж дали слово, приходилось его держать.

Ребята вошли в комнату службы.

Отбросив капюшон мокрого плаща, капитан стоял у стола и, глядя на макет участка заставы, что-то говорил Цюре. Цюра тоже был мокрый до нитки. Возле телефона сидел Шакирзянов.

Ребята остановились на пороге.

Здесь была боевая рубка заставы. В каждую минуту капитан знал, что делается во всех уголках его участка, и каждую минуту он мог передать любому своему бойцу, где бы он ни был, любое свое приказание.

– Проверьте дорогу и хребет Больших бугров,– говорил капитан.– У моста ручей перекрыт. Останьтесь там и наблюдайте за частоколом. Если он не пойдет напрямик между озерами, его перехватят заслоны Карпа Яковлевича.

Цюра взял под козырек и вышел.

Капитан задумался, наклонив голову. С козырька его фуражки, отражая свет лампы, шлепались крупные дождевые капли, разбрызгиваясь на столе. Начальник заставы еще раз перебрал в памяти десятки случаев нарушения границы, пережитые им самим, известные по рассказам, прочитанные в книгах. Он должен был решить сложную задачу, и не на шахматной доске, а на участке дикой, разбушевавшейся карельской тайги. Только самый точный учет всех возможностей и точная расстановка сил могли дать безошибочный ход. А ошибаться нельзя.

– Зачем пришли? – не поворачивая головы, спросил капитан.

– Папа, мы узнать,– сказал Славка,– работает или не работает линия?

– Все линии работают,– ответил капитан.– Идите. Если нужно будет – позову…

Запищал зуммер телефона.

– Да, да, слушаю, – сказал Шакирзянов. – Что? След? Двенадцатого? Передаю трубку.

– Товарищ капитан,– протянул он трубку,– у ручья возле тополя старшина Лавров взял след.