Текст книги "Плывущие против течения"
Автор книги: Анатолий Вершинин
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
В это время Дзиро услышал крики внизу. Масато проворно, как обезьяна, стал подниматься вверх и уселся рядом с Дзиро. Внизу, угрожающе размахивая дубинкой и громко ругаясь, стоял сам «бегемот» – огромный детина, один из старших полицейских Одзи. О нем говорили, что он во время войны служил в жандармерии и избивал арестованных мокрыми полотенцами, свернутыми жгутом, отбивая им легкие.
– Слезть немедленно!—гаркнул он, размахивая дубинкой. – А то стащу и переломаю все кости.
Но Дзиро и Масато предпочли взобраться еще выше. Тогда полицейский швырнул в них камень.
– Иди сюда! – крикнули сверху. – Бегемот!
Вокруг послышался смех мальчишек, сбежавшихся
к дереву. На выручку приятелей поспешил Сигеру. Он подбежал к полицейскому и, изобразив на лице неподдельный ужас, крикнул:
– Господин полицейский, я видел, как вон там, у самого овражка, упал и не поднимается. . . какой-то полицейский. .. Кажется, начальник! Туда все побежали.
– Упал? Где? ■– рявкнул «бегемот» и помчался в ту сторону, куда показал Сигеру.
Дзиро и Масато быстро соскользнули с дерева.
– Что случилось? – спросил Дзиро, потирая ушибленную ногу.
Сигеру ухмыльнулся и скорчил гримасу:
– Ничего особенного... Бегемот поверил мне и решил немножко пробежаться. Надо удирать, а то он сейчас вернется.
Глава седьмая ПРАЗДНИК
Уже с самого рассвета праздничный день обещал быть солнечным и спокойным. Небо было безоблачным, в лощинах таял туман, широкая гладь озера застыла, словно зеркало. Нежнорозовая заря позолотила верхушки священных криптомерий, и радостный щебет птиц возвестил начало дня. Птицы высоко взтстели в светлоголубую высь, чтобы первыми встретить восход солнца.
Но вот из-за позолоченной кромки соснового леса брызнули солнечные лучи, и светлая кровля храма Инари блеснула, словно облитая расплавленным серебром.
Начали просыпаться люди. Многие торговцы-разносчики, прибывшие в Одзи на праздник, спали тут же, в парке, на скамьях и на рогожных подстилках, придерживая руками колясочки, лотки и корзины с товарами. Некоторые разместились в пристройках храма, у священников.
С первыми лучами солнца торговый люд зашевелился: начали раскрывать свои лотки и свертки, выбирать места для торговли. По дороге, усыпанной галькой, вдоль больших развесистых деревьев и гранитных фонарей потянулись целыми семьями жители городка.
День начался. В парке, окружавшем храм, зазвенели веселые детские голоса, смех, песни. Торговцы стали зазывать покупателей криками и звуками гонгов, барабанов и трещоток. Дети прохаживались вдоль лотков и не спускали глаз с сушеных персимонов, нанизанных на палочки, засахаренных земляных орехов, рисовых лепешек, обернутых в дубовые листья, печеных каштанов и прочих яств.
В одном месте дети окружили бродячего торговца рисовых тянучек, созывающего покупателей глухими ударами гонга. Он снял со своего коромысла закрытые плетенки и присел перед детьми на корточки. Живые, любопытные мальчишеские глаза следили, как он из небольшой трубки, обмазанной липким тестом, выдувает шарики и как эти шарики после нескольких ловких движений его пальцев превращались в крохотных собачек, лисичек, обезьянок и даже неуклюжих человечков. Рядом с бродячим торговцем тянучек сидел человек с наголо обритой, как у буддийских священников, головой. Сбоку возле него лежало несколько маленьких раскрытых мешочков с песком, окрашенным в различные цвета. Не глядя на них, он брал то из одного, то из другого мешка горсти песка и ловко рассыпал его по земле так, что перед зрителями возникала какая-либо картинка: деревенский домик у горного потока или битва двух драконов в облаках. Некоторые прохожие швыряли в его корзиночку смятые бумажные деньги или сигареты.
А каких только игрушек не продавали на лотках и в легких, наскоро сколоченных лавчонках возле фонтана! Здесь висели на бечевках квакающие лягушки, бабочки и стрекозы, размахивающие прозрачными крылышками, крошечные деревянные и плетеные сандалии, картонные крокодилы, черепахи, куколки и многоярусные башенки – пагоды; были тут и деревянные и жестяные самурайские мечи, револьверы и автоматы, танки и самолеты. В стороне на длинных бамбуковых шестах раскачивались ярко раскрашенные маски барсука, тигра, бородатого бога ада – Энма и горного демона – Тэнгу с длинным носом, с жадным взглядом и хищным оскалом. Тэнгу был поразительно похож на американского полковника Паттерсона, стоявшего со своим гарнизоном в Одзи. Гуляющие толпились возле этой маски и посмеивались.
Среди них были Дзиро и Масато, который крепко держал за руку свою пятилетнюю сестренку Кимико: в такой толпе нетрудно было потерять ее. Глядя на маску американца, Кимико заливалась смехом.
К лотку с масками подошел полицейский и, отозвав в сторону торговца, что-то сказал ему. Торговец покачал головой и снял маску горного демона с шеста. Встретив внимательный взгляд Кимико, устремленный на маску, торговец спросил ее:
– Подарить тебе эту маску, барышня?
Кимико испуганно замотала головой и спряталась за спину Масато.
– Кому, дети, подарить эту маску? – Торговец оглядел толпу. – Никто не хочет взять? Даю даром – и то никто не берет...
Он схватил маску за длинный нос и, размахнувшись, швырнул за забор.
– Вон из Японии! – крикнул Дзиро.
Сзади в толпе засмеялись, но торговец испуганно замахал рукой и показал глазами на приближающихся полицейских. Толпа стала расходиться.
Дзиро остановился возле тира. Он порылся за пазухой, за поясом халата, но денег не было.
– Попробуем? – спросил Масато. – У меня осталось немножко денег.
– Пробуй. Мне.. . расхотелось, – сказал Дзиро, приняв равнодушный вид.
– Ну тогда погляди за Кимико!
Масато подошел к прилавку и, заплатив владельцу, взял лук и стрелу с обмотанным тряпкой концом. Мишенью служил маленький медный гонг с нарисованными на нем кругами. Масато оттянул назад тетиву и, прицелившись, пустил стрелу. Протяжный звук гонга возвестил о том, что стрела попала в цель.
– Ловко! .. Молодец! . . – раздались одобрительные восклицания стоявших у тира людей.
Масато повернулся к Дзиро с гордой улыбкой и протянул Кимико выигранный приз – осьминога из папье-маше с пружинами вместо ног. В это время к ним протиснулся из толпы гуляющих Котаро.
– Мальчики, пошли скорее! – От волнения Котаро все время поправлял очки. – Актер будет представлять пляску тигра!
Маленькая Кимико завизжала от радости и потянула брата за рукав. Они поспешили на полянку, где уже начиналось представление.
Дружный хохот на полянке привлек и степенных од-зийцев, которые только что устроились под развесистыми деревьями и вытащили из своих плетенок домашнюю снедь. Они оставляли облюбованные ими места и присоединялись к зрителям. Прекратили свою игру в бейзбол две команды школьников, и даже перестали гоняться за стрекозами мальчишки с шестами, смазанными клеем.
Комедиантов было трое. Двое играли на барабане и флейте, третий изображал тигра. На него был накинут желтый мешок, испещренный поперечными полосами. Спереди – морда тигра из папье-маше и две матерчатые лапы с когтями, сзади висел хвост – кусок каната, обмотанный тряпками. Этим и оканчивалось сходство с тигром. Вместо задних лап тигра из-под мешка торчали человеческие ноги в красных штанах.
Пока что «тигр» прохаживался на двух ногах и выдыхал дым из пасти.
– Начинай! .. Пора!. . – нетерпеливо выкрикивали юные зрители.
«Тигр» щелкнул пастью, выбросил докуренную сигарету и под звуки барабана и флейты начал приплясывать, покачивая головой. Он подпрыгивал, хлопая одной ногой о другую и виляя задом. В заключение под дробный стук барабана «тигр» стал скакать на одной ноге, раскрывая огромную пасть, из которой выглядывали глаза и нос плясуна.
Зрители наградили «тигра» дружными аплодисментами.
– Понравилось? – спросил Дзиро у Кимико.
Она кивнула головой и робко шепнула:
– Очень! Такой страшный. .. Настоящий тигр!
После полудня глаза гуляющих в храмовом парке
были прикованы к голубому, безоблачному небу. Оно все было заполнено подпрыгивающими, извивающимися и кувыркающимися змеями.
Каких только змеев не было там! Были и белые, и голубые, и красные, с изображениями тигров, самураев и демонов; были и яккодакэ – в виде старинных кавалеров с усами и бакенбардами; руки их, запрятанные в рукава, напоминали крылья.
Змеи вели ожесточенную борьбу за первенство в воздухе, стремясь перерезать друг у друга леер *.
Отрезанные змеи, отлетев в сторону, падали вниз, а победители вступали в схватки с другими. А в вышине, почти у самого солнца, одиноко и гордо парил «дракон» Хитоси и словно с презрением взирал вниз, на возню мелкой мошкары.
Многие еще с прошлого года помнили змей Хитоси, Еышедший победителем на состязаниях в «Праздник мальчиков». Не один десяток соперников поверг на землю сильный и злой «дракон»; многие змеи так и не осмелились тогда вступить с ним в единоборство.
И сегодня большинство вспорхнувших в воздух змеев кружилось и извивалось намного ниже этого властелина праздничного безоблачного неба.
Змей Хитоси был огромный, квадратный; на желтом фоне чернел дракон с золотыми пятнами на чешуе, с длинными усами и огромной пастью. К змею были приделаны 66
Бечева, привязь, к которой крепится змеи.
[Закрыть] длинные хвосты и глиняные свистульки; когда дул ветер, змей грозно гудел в воздухе.
Сдерживая рвущийся с привязи змей, Хитоси стоял на холме в окружении своей свиты – Синдзо, Сабуро, Ма-сасиге и Денкити. Иногда он начинал медленно спускать «дракона», и тогда кувыркающиеся веселые стайки маленьких змейков пугливо шарахались во все стороны, спеша подальше убраться от туго натянутого, как струна, леера, облепленного мелко истолченным стеклом.
– Что же это Масато боится поднять свою «чайку»? – захихикал Синдзо, заискивающе заглядывая в глаза Хитоси.
– Подожди, еще подымет, – хмуро ответил тот.
– А хорошо бы... – Оглянувшись, Синдзо шепнул: – Две рейки я ему вчера незаметно надрезал...
У Хитоси зло блеснули глаза:
– Ну и трясогузка же ты! .. Помолчи, наконец!
В это время Денкити, наблюдавший за воздухом, вскочил на ноги и крикнул:
– Хитоси! Масато поднимает свою «чайку»!
Действительно, с противоположной стороны холма
в воздух стремительно поднимался змей Масато с изображением чайки, летящей над волнами. Змей шел вверх, легко набирая высоту и быстро приближаясь к «дракону».
Масато, побледневший, с плотно сжатыми губами, быстро развертывал с катушки леер с рвущимся в воздух змеем.
– Спокойно, спокойно, Масато! – сдерживал приятеля Дзиро, не спуская глаз с неба.
Котаро, Сигеру, Такао и другие школьники с открытым ртом следили за тем, как маленькая «чайка» смело идет на сближение с огромным «драконом». Многие взрослые тоже останавливались и задирали головы вверх.
Синдзо вертелся волчком вокруг Хитоси и повизгивал от нетерпения:
– Коси! Коси его скорей!
– Отстань! – рассердился Хитоси. – «Коси да коси»! Сам знаю, когда и что делать! Не приставай!
Со смышленым Денкити Хитоси считался больше.
– Натяни леер, Хитоси, – сказал тот. – Масато сейчас ослабил леер, набирая высоту, а ты быстро подведи к нему «дракона»...
– Не надо спешить! – стараясь сохранить спокойствие, сказал Хитоси. – Я подпущу его еще немножко и одним ударом подкошу.
– Вот здорово! – не унимался Синдзо, подпрыгивая вокруг Хитоси. – Проучи этого хвастуна на весь Одзи!
Но в это время стоявшие вокруг Хитоси оцепенели от неожиданности. Вместо того чтобы набирать дальше высоту, «чайка» изменила угол подъема, и ее леер лег на леер «дракона». «Чайка» стала подпрыгивать в воздухе: Масато то дергал, то отпускал свой змей, чтобы перепилить леером привязь «дракона». Казалось, участь змея Хитоси предрешена и через несколько секунд он будет отрезан и рухнет на землю.
Растерявшийся Хитоси стал отпускать леер, чтобы уйти от «чайки», но в это время случилось то, что больше всего потом любил вспоминать Синдзо. Плавно парящая в воздухе «чайка» вдруг легла набок, дрогнула и, завертевшись, стремительно пошла вниз, рассыпаясь на куски.
Восторгу приятелей Хитоси, особенно Синдзо, не было предела. Они подняли руки и заорали «банзай», стали прыгать и хлопать друг друга по спине. Синдзо скакал на четвереньках вокруг Хитоси, отчаянно визжа и подбрасывая вверх ноги.
– И это все благодаря мне! – кричал он. – Мне орден «Золотого коршуна»!
Хитоси, конечно, был рад поражению противника. Но «дракон» с его толстым леером был ни при чем. Все, кто Внимательно следил за боем, должны были видеть, что «чайка» вовсе не была отрезана, а полетела вниз сама. Пусть это не настоящая победа, но все-таки «дракон» остался в воздухе и будет считаться победителем.
Хитоси с гордостью взглянул на реющего в голубом поднебесье «дракона» и усмехнулся.
– Ох, умру! Лопну от смеха! – повторял между тем Синдзо, сидя на траве. – Завтра Масато, наверно, постыдится и в школу-то прийти! А если придет, я подойду к нему и скажу: «Здравствуй, Масато! Ой, как жалко, что с твоим змеем случилось такое несчастье», и сделаю вид, что хочу заплакать. А он...
–* Хорошо получилось, – перебил его Хитоси и презрительно фыркнул. – А то они всё нас задирали. Теперь по носу получили и хвост подожмут.
«Карпы» строили разные предположения, пытаясь отыскать причину неожиданного поражения «чайки». Они сидели на маленьком зеленом холме, а рядом с ними лежал в траве еще один змей, с диковинными плавниками.
Праздничная толпа шумела вдали, в храмовой роще, а здесь, на полянке, не было ни души. Только Такао, озабоченно придерживая очки, расхаживал по полянке, низко пригнувшись к земле. Он то скрывался в кустах, то ложился, пропадая в высокой траве, – выискивал, как следопыт, остатки «чайки». Масато сидел на траве, спрятав голову в коленях.
– Не горюй, Масато! – уговаривал товарища Дзиро. – Сейчас запустим «карпа» с «почтальоном» *. Вот будет дело! 77
Приспособление на воздушном змее для сбрасывания с воздуха листовок, писем и т. д.
[Закрыть]
Но Масато и слушать не хотел о «карпе».
– Мальчики! – разнеслось вдруг над поляной, и «карпы» увидели бегущего со всех ног Такао. Очки подпрыгивали на его коротком носу. – Мальчики! Смотрите! .. – В руках у Такао был обломок змея. Он протянул его Масато: – Смотри! Это надрез. Совершенно ясно.
Мальчики передавали друг другу рейку с обрывками бумаги, на которой нетрудно было заметить два ровных надреза, сделанных ножом.
– Это сделал он, – сказал сквозь зубы Дзиро. – Или кто-нибудь... по его приказанию.
Возмущенный Масато вскочил на ноги:
– Был бы с нами Сато-сенсей – тогда никто, даже сам Хитоси, не осмелился бы сделать такую подлость!
И он в отчаянии бросился на траву.
– А помнишь, Масато, – сказал Дзиро после недолгого молчания, – как в прошлом году Хитоси подрезал моего «карпа».... я не выдержал и заплакал при всех.. . Сколько я труда вложил в него! А Сато-сенсей мне сказал тогда: «Никогда, Дзиро, в таких случаях не расстраивайся. Нельзя падать духом. Потерпел поражение – стисни зубы и готовься к следующему бою. Снова побьют тебя, а ты с еще большим упорством готовься к новому бою, и так до тех пор, пока не добьешься победы». Вот, Масато, что сказал мне тогда наш сенсей! Понял?
– Понял! – кивнул головой Масато.
– Значит, будем готовиться к новому бою?
Масато нахмурил брови, потер свой нос, похожий на пуговку, затем посмотрел вверх. Змей Хитоси попрежнему парил в небе, плавно колыхаясь. Масато скрипнул зубами.
– Драться до победы! – произнес он хриплым голосом. – Тогда давай снаряжать «карпа»!
Судя по ровно вытянувшимся праздничным флажкам на столбах и ряби на озере, ветер был достаточно сильный и ровный. Взяв в руки моток с леером, Дзиро выждал удачный порыв и крикнул Масато, державшему змей на вытянутых руках:
– Давай!
Масато легко выпустил «карпа» в воздух. Дзиро быстро повернулся лицом к ветру и пробежал шагов пятнадцать с леером в руках. Остановившись и задрав кверху голову, он весь просиял. За эти несколько секунд змей уже взобрался на приличную высоту.
Хитоси и его приятели с удивлением глядели на нового противника, быстро поднимающегося в небо. Они не сомневались, что эго змей Дзиро. Со змеем такого же типа, но поменьше, Дзиро выступил на змейковых состязаниях в прошлом году.
Змей напоминал огромную рыбу с темносерой чешуей. Плавники его делали на ветру плавательные движения. Он был действительно похож на живого карпа, только что выпрыгнувшего из прозрачного горного потока.
Сотни человеческих глаз пристально впились в небо. Замолкли даже голоса торговцев, расхваливавших свои товары. Кругом стало так тихо, что все вдруг явственно услышали разноголосый щебет многочисленных птиц.
Дзиро, ни на кого не глядя, медленно продолжал отпускать леер. Он хорошо знал качества своего змея: «карп» был устойчив, подвижен и легко брал высоту. Сейчас, идя на решительное сближение с противником, важно было не ошибиться в ветре. По всем признакам, «карп» находился в струе сильного и ровного ветра. Леер был туго натянут и нигде не провисал.
Что же намеревается предпринять Хитоси? Для какого маневра готовит он своего «дракона»? Хитоси – опытный и сильный противник, хорошо умеет управлять змеем.
Когда «карп» поравнялся с «драконом», Хитоси стал медленно сближать с ним змея. Но Дзиро, казалось, не замечал надвигающейся опасности: он продолжал отпускать леер.
Хитоси и его друзья заранее праздновали победу «дракона».
– Куда он лезет еще вверх? – кричал Денкити.
– Дзиро и его «карп» обезумели от страха! – смеялся Хитоси.
– Коси! Коси его! – вытаращив глаза, орал Синдзо.
– А теперь ему и уйти некуда. Видишь? – уверенным тоном сказал Хитоси, еще ниже опуская «дракона». – Сейчас начнем...
Леер «дракона» лег на леер «карпа» и упруго заскользил по нему. «Карп» задергался. Казалось, все было кончено. Зрители, затаив дыхание, ожидали развязки. Но борьба продолжалась... «Карп» перестал дергаться. Он круто пошел вниз, потом вверх. Не успел Хитоси опомниться, как его леер вдруг обмяк и стал падать вниз. «Дракон» стремительно взвился вверх, отрезанный от привязи, завалился набок, затем завертелся и полетел вниз.
Все мальчики с криком помчались к месту его падения.
Расправившись с противником, «карп» снова стал набирать высоту, чуть пошевеливая своими серебристыми плавниками и словно прислушиваясь к несущимся с земли аплодисментам и восторженным крикам людей.
– Ну, вот и все! – улыбнулся Дзиро, вытирая ладонью вспотевшее лицо. – Давай листовки!
Он передал катушку с леером Сигеру и стал снаряжать «почтальон» с листовками.
– Эх, мало написали! – вздохнул Масато.
– Ничего, кто не прочтет – от другого узнает, – рассудительно заметил Котаро.
Все, кто гулял в этот день в парке храма Инари, могли любоваться гордо реющим в воздухе красавием-«кариом».
Туго натянув леер, «карп» раскачивался из стороны в сторону, словно кого-то высматривал.
Вдруг вверх по лееру «карпа», подхваченная ветром, заскользила какая-то коробочка. Она приблизилась к «карпу». ударилась об него и раскрылась. И тут, словно белые голуби, выпорхнувшие из широкой пасти «карпа», на землю посыпались бумажные листки.
Их подхватывали на лету, вырывали друг у друга из рук и читали вслух:
– «Требуйте освобождения Сато – честного патриота, любимого учителя всех детей Одзи, борца за мир!»
Хитоси неторопливо возвращался домой. Рядом с ним, понуро опустив голову, плелись Сабуро и Масасиге. Денкити шел поодаль по мостовой, независимо заложив руки в карманы и насвистывая что-то. Толстяк Синдзо ковылял позади Хитоси.
Синдзо первым нарушил тягостное молчание:
– А все-таки здорово это они придумали – с листовками! . .
Вероятно, это было сказано сейчас некстати, так как Хитоси толкнул его локтем в голову и буркнул:
– Болван!
Синдзо обиженно поджал губы и сошел с тротуара на мостовую.
Некоторое время они шли молча. Вдруг Денкити ска зал, не обращаясь ни к кому:
– Красиво получилось... бац по морде! И поделом!
– Почему поделом? – Хитоси смерил его грозным взглядом.
Денкити предусмотрительно отошел в сторону и крикнул:
– Потому что зазнался! Только и слышно было: «Мой «дракон» да мой «дракон»! Почему не позволил моему «золотому коршуну» подняться? Почему зря делал своего «зеленого чорта» Сабуро? А у них гляди как дружно! Одного побили – другой поднялся!
– А ты уже на четвереньки встал перед карпами? – прошипел Хитоси. – Я им покажу скоро... такое устрою им.. .
– Опять завел! – Денкити скорчил гримасу.
– Молчать! – гаркнул Хитоси замахнувшись. – Я им покажу! Я скажу отцу, и он выпишет из Токио...
Денкити фыркнул и быстро побежал по улице. Перебежав мостик, он сложил ладони у рта и крикнул:
– А ты попроси отца выписать из Америки! Пусть закажет змей с пушкой!..
* * *
В доме Ямады, в гостиной, меблированной на европейский лад, собрались гости: местная знать и несколько старших офицеров американского гарнизона в Одзи, во главе с подполковником Паттерсоном.
В числе гостей были местный богач Фудзита, директор школы Фурукава и родственник Ямады Тояма – высокий, статный старик, который заметно выделялся из всей компании тем, что не лебезил перед иностранцами.
Рядом с Паттерсоном сидела мисс Уитни, накрашенная ярче обыкновенного и одетая в японское кимоно, с круглым бумажным веером в руке.
Подполковник Паттерсон уже порядком захмелел. Его большие, заросшие волосами руки то и дело шарили по столу, опрокидывали рюмки и бокалы, бесцеремонно залезали в блюда.
Когда подали сукияки – тонкие ломтики куриного мяса, поджаренные в соевом соусе, – он осоловевшими глазами уставился в блюдо и спросил:
– Приготовлено на саке?
– На саке, господин Паттерсон, – учтиво склонил голову хозяин.
– Это не годится. Своему повару-японцу я приказал подливать в соус не саке, а виски. – Он приподнял палочкой один ломтик и, наклонившись к тарелке, шумно втянул в себя воздух. – Плохо, мистер Ямада! Нет того аромата. Мой способ лучше. Думаю взять в Японии патент на американизированное сукияки!
Подполковник заржал, обнажив испорченные зубы, и вытащил из заднего кармана брюк плоскую металлическую фляжку. Наливая из нее в свою тарелку виски, он предложил гостям:
– Попробуйте, господа! Уверяю вас, очень вкусно. Если все японские блюда сдобрить американской приправой, то получатся шедевры кулинарии. Первые в мире!.. Что, не нравится? – Он рассмеялся, увидев, как поморщился Ямада после первого же куска сукияки. – Ешьте, ешьте, не гримасничайте! Привыкайте к нашей кухне!
И, подмигнув Кадзуо, он принялся ложкой выхлебывать из тарелки соус с виски.
Сидя напротив подполковника, Кадзуо внимательными, преданными глазами следил за длинным, вытянутым, как у лошади, лицом иностранца. Казалось, эти челюсти не отдыхали ни секунды. Не переставая есть, Паттерсон разговаривал, смеялся, чавкал, курил и пил. Пил он не из маленьких, инкрустированных золотом чашечек, как все гости, а из бокала, предназначенного для прохладительного напитка «кока-кола».
– Привычка, привычка! – закашлялся между тем Ямада, не в силах проглотить мясо, смоченное виски. У него сперло дыхание и на глазах показались слезы. – Наши японские желудки еще не приспособились к американской приправе...
Паттерсон, видимо, решил передохнуть. Он шумно отодвинулся от стола и закурил.
– С некоторыми традиционными блюдами, господа, еще можно примириться. Пусть себе одни жуют рис, другие – гаолян. Но что касается остального, то это уже глупые пережитки. Америка стала самой могущественной державой в мире именно благодаря тому, что пренебрегла патриархальными пережитками.
При последних словах американец расстегнул мундир и забросил ноги на соседнее кресло.
– Что вы понимаете под пережитками? – тихо спросил его сидящий напротив Тояма.
– Что мы понимаем под пережитками? – Паттерсон выпустил густое облако сигарного дыма. – Все то, господа, что устарело и уже не подходит к нашему веку атомной бомбы: государственные границы, суверенитет, национальные культуры, памятники старины и прочая чепуха... Американцы за новые, рациональные формы управления миром!
– Жаль, что имеется немало народов, которые не захотят отказаться от этих предрассудков. Это доставит вам много беспокойства, господин Паттерсон, – сказал Тояма с улыбкой, и трудно было понять, сочувствует он ему или издевается.
Американец испытующе посмотрел на Тояму и, отчеканивая каждое слово, сказал:
– Кто не согласится с нами, тех мы заставим принять наш образ жизни! Надо действовать решительно, хватит миндальничать! Иначе весь мир захлестнет коммунистическая стихия. – Помолчав, он многозначительно добавил: – И мы рассчитываем на помощь Японии. Но чтобы эта помощь была действенной, необходимо прежде всего навести должный порядок в вашем доме. ..
Чем больше Кадзуо слушал американца, тем больше
нравился ему этот человек. Он нравился ему своей хваткой, своей бесцеремонной откровенностью.
Кадзуо тоже отодвинулся от стола и положил свои ноги в тупоносых ботинках на перекладину соседнего стула. Рядом в комнате завели радиолу. Мисс Уитни пошла туда танцевать в сопровождении офицеров.
– Если бы не вы, – сладко улыбаясь, сказал Ямала, – Япония уже давно очутилась бы в руках красных. Видно, боги всё же оберегают нас...
Паттерсон небрежно кивнул головой.
– Самое важное, чтобы в это беспокойное время, – начал осторожно Кадзуо, – наши бескорыстные покровители не ушли с Японских островов, не оставили нас лицом к лицу с чернью.
– Уйти из Японии? – Американец рассмеялся. – Да мы об этом и не помышляем... После того как мы уже столько вложили в вашу страну – уйти? Мы, американцы, – деловые люди и свои доллары на ветер не бросаем. Мы ждем богатого урожая от вложенных нами денег. Эти деньги японцы должны нам вернуть с лихвой.
– Чем же мы вернем, если мы уже нищие? – развел руками Ямада.
– Чем? – Паттерсон наклонился над столом, опершись о него своими волосатыми руками, и приблизил к Ямале побагровевшее от вина лицо. – Мы вооружим вас, и вы, японцы, должны установить американский образ жизни во всей Азии.. вплоть до Урала. Понятно? Хе-хе-хе! Надеюсь, вы извините меня за солдатскую прямоту. Я не дипломат и не люблю крутить...
Когда гости разошлись, отец и сын еще долго сидели за столом.
– Мне нравятся эти люди, – сказал Кадзуо,– с ними чувствуешь себя спокойнее и увереннее. Нам многому надо у них поучиться!
Ямала молча прохаживался по комнате. Остановившись в раздумье, он сказал:
– Да, конечно, американец по-своему прав. Раз мы в проигрыше, мы и должны платить! Это известный закон... Слава небу, что у нас еще есть чем платить, что у нас в достаточном количестве то, что сейчас котируется на американской бирже. Я имею в виду нашу молодежь...
* * *
На лесном дворе лесопилки собрались рабочие. Они закончили работу, но не расходились по домам. Одни расположились на кучах стружек, другие – на пилораме. Хей-таро с товарищами забрались на груду сваленных сосен. Сосны были еще влажные от дождя и приятно пахли смолой.
Рабочие собрались, чтобы решить: продолжать работу или бастовать. Условия жизни рабочих с каждым месяцем становились все тяжелее, цены быстро росли, а заработная плата оставалась прежней, штрафы увеличивались... А теперь стало известно, что владелец лесопилки принял военный заказ американцев и решил удлинить рабочий день еще на два часа.
Люди угрюмо молчали или вполголоса перешептывались. Не так легко решиться на забастовку, когда дома большая семья, которую нужно кормить. Но и жить по-прежнему тоже нельзя. За ценами – не угонишься... Много ли соберешь с крошечного огорода? Продержишься ли на одной ботве и ячменной похлебке? О рисе и мечтать не приходится...
На трибуне – куче сваленных досок – появился рабочий Исибаси, худой, изможденный человек.
Исибаси кормил не только свою многочисленную семью, но и детей брата, сидевшего в тюрьме за кражу двух банок с консервами.
После каждого слова он задыхался от сухого, острого кашля.
– ... Гонка вооружений, подготовка к новой войне – вот что сделало нашу жизнь, жизнь рабочих, невыносимой! Нам остается одно... – На лице Исибаси – нездоровый румянец. Кашель не дает ему говорить, и он машет рукой: – Избрать стачечный комитет и предъявить требования!
Раздались крики:
– Правильно! Надо действовать!
– Мы не скот, чтобы жрать рисовые очистки!
– Хватит! Голодом морят, ни за что людей в тюрьмы бросают! Учителя Сато арестовали... Провокации устраивают. .. Когда конец этому?
Возбуждение рабочих усиливалось. Имано встал и поднял руку, но в это время послышался вкрадчивый голос:
– Не надо только горячиться. Давайте обдумаем всё...
К трибуне не спеша пробирался маленький Кимура – браковщик леса. Позади него шли два его рослых молчаливых сына; они всегда неотступно следовали за отцом. На губах у Кимуры играла ласковая улыбка, у сыновей лица были замкнуты и неподвижны.
– Зачем горячиться? – повторил Кимура. Он повернулся к рабочим и словно в недоумении развел руками. – По-моему, надо сперва поговорить с господином Ямадой по-мирному и попробовать договориться. Не надо торопиться. Господин Ямада выслушает наши просьбы и примет во внимание...
– Как же, примет во внимание! – раздался чей-то насмешливый голос. – Это тебя он принимает во внимание! Угощает на праздники. .
Кимура сделал вид, что слова эти к нему не относятся.
Сыновья повернули свои одеревеневшие лица в сторону, откуда послышался голос.
– Чем, скажите, пожалуйста, Ямада-сан хуже других хозяев? – продолжал Кимура. – Тем, что не может больше платить, чем вы требуете? У него тоже положение трудное. .. Ведь лесопилка – это предприятие, а не благотворительное общество. Как хотите, а я вам не советую бастовать, особенно в такое время, как сейчас... А что до учителя Сато, то властям виднее. Значит, есть за что, если посадили. А с ящиком оружия следует еще разобраться... действительно ли подбросили ему, как говорят, или...
– Подлец ты! – не выдержал Исибаси. – Гадина!
– Нечего слушать хозяйского холуя!
– Не ты ли и подбросил ящик-то? За деньги ты на все пойдешь!
– Ему хозяин доски давал бесплатно – вот и купил его!
Имано поднял руку, призывая к тишине. Шум возмущения постепенно утих.
– Хочется бунтовать – бунтуйте. – Кимура показал пальцем на Имано: – Слушайте побольше смутьянов! Доведут они вас до беды. .. Пошли, сынки!
– Постой, Кимура! – крикнул ему Имано. – Зачем уходишь? Мы тебя не гоним. Нам интересно услышать твою правду. Ты так и не сказал, почему мы не должны бастовать, почему хозяину трудно нам больше платить... Говори, пожалуйста!
Кимура внимательно посмотрел на Имано, затем оглянулся на Хейтаро и других. На их лицах он не увидел насмешки: они были сосредоточенны и серьезны.
– Если хотите, то скажу... – Кимура откашлялся в кулачок. – Я так полагаю, что наш завод – это семья, а хозяин – отец, потому что он дает нам работу. Семья должна быть дружной, тогда всем будет хорошо. Мне и вам платят столько, за сколько мы нанимались работать. А что касается военных заказов – какое наше дело? Это вас Имано и Хейтаро мутят... Было бы таких заказов побольше! Кому не нравится – никто не неволит, пусть уходит с лесопилки. Безработных только помани пальцем – сбегутся... Времена теперь тяжелые. Надо подождать, когда лучше станет. И тогда господин Ямада разрешит вопрос в духе справедливости...
