Текст книги "Текст ухватил себя за хвост (СИ)"

Автор книги: Анатолий Сухих

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)

Глава 5, в которой великодушие всем пренебрегает, чтобы всем завладеть

И солнце – знаменитый экстраверт

Проложит путь лучами – снегопаду.

Ты тоже – свет… Не открывай конверт,

Еще подумай пять секунд – а надо?…

А надо – без причины лицезреть

Своё лицо – без маски, до потопа?

И так – проблем, а рядом бродит смерть

Как минимум – души. И жизнь – как шепот…

Неслышный шёпот крыльев и страниц

Неслышный ропот тех, кто помнит – можем!

Таких, как ты – не падающих ниц,

Живых, кому шептать – себе дороже…

Как жаль, что даже лучшие из нас

Боятся крика – слишком неприлично

Вслух голосить. Так тихо дремлет Спас…

Крик неуместен – даже если птичий.

Не смея посмотреть тебе в глаза,

Учусь я равновесию – у льдины.

Я шепотом пытаюсь рассказать

И ты услышишь, так как нет – причины…

NoЛада Пузыревская

***

Тут всё очень просто. Придумал олигарх Прохоров ё-мобиль. Потому что у олигарха Прохорова голова на месте и денег куры не клюют. Куры денег вообще никогда не клюют, а у олигарха Прохорова тем более. Но это не важно.

Важно, что придумал он ё-мобиль и построил. Не он, конечно, придумал, и построил, скорее всего, не он лично, но на его же деньги. И ё-мобилем, наверное, он эту хреновину четырёхколёсную назвал, а может и не он, но это тоже не важно.

А премьер ему и говорит – дай порулить. Я тут недалеко, только к Диме съезжу. Ну, олигарх ему и говорит – на. Сели они и поехали. На ё-мобилях. К Диме. Премьер свой ё-мобиль рулит, олигарх свой ё-мобиль рулит, а про Диму я ничего не скажу. Потому что не знаю. Я вообще не знаю, рулит Дима хоть чем-нибудь или вообще не рулит.

Вот премьер у нас – он порулить любит. Его хлебом не корми, порулить дай. Он даже лодкой надувной порулил, когда кит из под воды каак выплывет. И премьер каак давай кита из лодки надувной стрелять. Не, не потому что кушать захотел.

А потому что кита надо пометить. Чтобы все потом знали, что именно этого кита сам премьер пометил. Никакого другого кита не пометил, а этого пометил.

Кит, он, когда к своим другим китам приплывёт, скажет им, что его сам премьер пометил, и будет у них, у других китов, в авторитете. Потому что все кого сам премьер пометил, всегда в авторитете бывают.

У других в авторитете, кого сам премьер не пометил. Но это для нашего романа вовсе и неважно. Для нашего романа важно про ё-мобиль. Потому что ё-мобиль, это не совсем то, чем занимаются наши герои.

Только эта тема – она как бы на злобу дня, потому что говорить потом 'ой, что это было?', как-то не солидно в контексте культурологическом, социологическом и ещё каком там.

Наши герои ё-мобиль не рулят. Они же не премьер. В смысле пока не рулят. Вот когда ё-мобиль будут выпускать массово, а выпускать его, несомненно, будут – его же сам премьер порулил, вот тогда мои герои и купят себе по ё-мобилю и порулят. Если, конечно, захотят.

***

В любой битве бывает только один победитель. Это если битва не вничью закончилась. Но вничью битвы практически не заканчиваются, в ничью заканчиваются только те битвы, которые не начинались.

Перед каждой битвой обязательно бывает какое-нибудь знамение. Но его понимают неправильно. Потому что, если было знамение, то битву начинать не надо, всё равно проиграешь. Так нет, обязательно ума не хватит внять знамению, и в битву не вступать, а постараться её избежать, как-нибудь так сманеврировать, чтобы битвы не было, а была только победа.

Правда, надо отдать должное, знает история и другие примеры. Кажется вот-вот она битва, последний и решительный бой, ан нет. Одним было хорошее знамение, другим было нехорошее знамение. И битвы никакой не состоялось. А значит, история пошла по совсем другому руслу.

Вот и у нас оно сейчас так. История пошла по совсем другому руслу. Потому что было знамение. Его мало кто видел, кто видел – не понял, а зачем оно. А вот кому бы и надо было понять и сделать выводы, не увидел и не узнал.

Тем не менее, битвы не состоялось. И это правильно. Потому что если бы она состоялась, то это было бы уже всё.

Однако, несостоявшаяся битва в дурных головах вызывает очень много разного нехорошего. Но я вам это чуть позже растолкую. Потому что у меня пока когнитивный диссонанс. Связано это с несостоявшейся битвой или нет, я пока не знаю. Но, похоже, скоро узнаю.

***

Какая-то странная ассоциация между гантелями и семиотикой. Казалось бы, где семиотика и где гантели? Вот именно это я решил у Дюдюки выяснить. Потому что если и выяснять такую нелепость, то только у Дюдюки, остальные мне тут совсем не помощники.

– Дю, у тебя гантели есть?

– Конечно, а почему ты спрашиваешь?

– Да нет, я о твоей форме совсем не беспокоюсь, хотя, наверное, зря, ты лучше мне скажи, где гантели, а где семиотика?

– Ну вот, дозрел, значит. Давно я этого вопросика ждала. Как бы на засыпку вопросик.

– Ты не увиливай, и давай без предисловий. Я такое тоже умею. Ты давай конкретно, по пунктам, как одна ты и умеешь.

– Так сразу и захотел. Тебе же не расплатиться будет.

– Да не собираюсь я с тобой расплачиваться, с чего мне это с тобой расплачиваться, сама скажешь, как миленькая, а потом еще и бегать за мной будешь, чтобы до конца дослушал.

– Насмешил. До какого конца? У гантелей же нет никакого конца, если это правильные гантели. А у семиотики и начала нет.

– Я так и подумал. А всё-таки суть то в чем?

– Да нет тут никакой сути. Вообще нет никакой сути. Ни в гантелях, ни в семиотике. И смысла тоже никакого.

– Так просто? Тривиальное решение, и больше никакого?

– А ты чего хотел? Сам же всё и так знал. А зачем спрашивал?

– Торкнуло. Дай, думаю, у Дюдюки спрошу, где гантели, а где семиотика.

– Ну, спросил. Легче стало?

***

Взять тысячник. Это совсем не то, что собрать тысячник. Это совсем другое дело. Собрать тысячник – это такая работа, и в ней, как и во всякой работе есть свои хитрости и заморочки, в которые я посвящать никого не буду. А вот взять тысячник, когда он уже собран, а может даже и разогрет, это такой драйв, я вам скажу.

Тысячник, как вы уже догадались, это зал на тысячу посадочных мест, битком забитый народом, потому что аншлаг. Чтобы был аншлаг, надо имя, впрочем, мы же договорились, что этих секретов я вам просто так, за здорово живешь, не выдам.

Потому что вы же не заплатили за обучение, а бесплатно я никого не обучаю. Потому что еще великий Шаляпин сказал, что даром только птички чирикают.

Так вот, выходишь на эти подмостки, а тут рампа. А за ней не видно ничего, только какие-то там, в глубине и темноте неясные шевеления. И ты туда в темноту – ААА!!!

А там… вот, а там такое ААА!!! Или не такое, и не ААА вовсе. А вот если там тихо, тихо, а потом бум, шум, гам, взрыв, овация такая, что шапку сдувает.

Это если в шапке стоишь перед рампой. Или за рампой, в общем, по эту сторону рампы. А если стоишь без шапки, то и сдувать нечего. Но всё равно приятно, даже если и без шапки. Если тысячник.

***

Игра в науку. Очень увлекательная, надо признать, игра. Наподобие квеста. Исходя из преувеличенного представления о целесообразности, закономерности и осмысленности. Иногда кардинальная трансформация с метастазами творчества от единоборства к овладению становится не просто доминирующей, а доминирующей, к сожалению, весьма и весьма патологически. Но это так, кстати.

Наука, она и не предполагает немедленного разрешения проблем, она идет от озарения к озарению. В смысле, когда происходит полная ломка. А между ними следует копать и копать и копать. Ну, или не копать. Но тогда это и не наука вовсе.

Вот тут то и получается, что квест – тупая такая игрулька, но очень непосредственно работающая. Разные мифологизированные концепции легче всего ассимилируются архетипическими структурами психики. На то она и психика. И ковыряться в ней научными методами не гуманно. А вот ковыряясь методами игровыми можно попытаться какие-то зависимости установить.

Из всех зависимостей самой сильной является психологическая. Когда не остается сил бороться с чем-то неизведанным, когда не видно пути решения сложных проблем, довольно часто появляется порыв убежать от проблемы, отвернуться от реальности. Вера могла бы помочь, но только не в науке. В науке, прежде чем верить, надо знать.

А пути в квесте неисповедимы. Но миссию надо выполнять. Надо, надо и надо. Помогают зачастую в этом описания из детских сказок – вы отправляетесь поискать что-нибудь вроде заколдованного замка с добрым волшебником, пещеры, целебного источника, источника утешения, просто волшебного места, где творятся чудеса.

И тут как раз зависимости и выявляются. В том числе и психологические.

***

Недостаточно быть умным. Необходимо быть достаточно умным, чтобы не позволить себе стать умным сверх меры. Вот такую сентенцию Игорь Николаевич то ли придумал, то ли вычитал где. Скорее всего вычитал. Потому что я-то тоже вычитал, а не сам придумал.

Так вот, о свойствах ума, силе разума и интуиции каждый, не исключая Игоря Николаевича, хоть раз в жизни, да задумывался.

Вот только зачем, я не знаю. Потому что, чем больше в эту сторону думаешь, тем меньше ума остаётся.

Почему так происходит, мне непонятно, а вот Игорь Николаевич не стал этим заморачиваться, потому что Игорь Николаевич миссию почти уже до конца выполнил. В смысле в квесте, в бродилке этой.

Он у нас вообще игроман почти, не такой, конечно, как молодняк, но азартный до невозможности, и если уж за чего берётся, то до конца доводит. А может у него сейчас уже совсем другой уровень наступил, я не знаю. Спрашивать у нас как-то не принято, да и чего глупости то спрашивать. Глупо.

***

Собственно, никакая фантастика не поможет понять другую ментальность. Нет, существуют, конечно, общечеловеческие ценности, природа человека изменяется очень медленно. Но существо социальное, сформированное в одних рамках, на существо из других рамок смотрит, как на инопланетянина.

Впрочем, инопланетянина-то как раз понять намного проще. Потому что ни шаблоны, ни стереотипы не действуют. Всё, что принимаешь, – принимаешь. И не надо голову морочить, ставить себя на его место.

Все остальные размышлизмы реально не показывают, а что же происходит на самом деле. Другой человек, особенно если он с другой ментальностью, у нас в голове не воспринимается объективно, вернее воспринимается субъективно и неправильно.

Как какая-нибудь кукла суок. И если толерантность высокая, то отторжения не возникает, но и не возникает, просто не может возникнуть единения, братства, а возникающая агломерация, или конгломерация, ежели оно вдруг случится, не просто опасна, она взрывоопасна.

Это особенно четко проявляется среди родственных особей, что подтверждается изменением свойств жидкостей организма, в частности, плазмы крови. Особенно значим в этих процессах информационный эмоциональный резонанс.

Это становится понятно, если удаётся факт этого резонанса установить приборами. Или по наличию всевозможных вторичных проявлений. Иногда эти проявления, или непосредственно вибрации даже удаётся идентифицировать с источниками результатов деятельности функциональных систем.

Любые отклонения результатов деятельности различных функциональных систем от уровня, обеспечивающего нормальную жизнедеятельность, всегда вызывают отрицательные эмоции. Наоборот, достижение желаемого результата сопровождается положительной эмоцией.

А в нормальных условиях жизнедеятельности процессы взаимодействия вибраций, этих эмоциональных информационных эквивалентов потребностей организма и их удовлетворения осуществляются на специальных структурах акцепторов результатов действия соответствующих функциональных систем.

***

Последнее китайское предупреждение. Это потому что фабула романа практически уже стала тем самым первичным бульоном, тем первозданным хаосом с пульсирующим псевдоожиженным слоем, в котором возникают репликаторы смыслов, причудливо пожирая друг друга и порождая другие причудливые репликаторы.

Эволюция текста медленно, но неуклонно приводит к появлению высших форм, которые одни только и оправдывают само существование несвязанных связанностей, возникновению того, что как бы ниоткуда берется и одухотворяет эту ерунду, которая в итоге и должна произвести то чудо произведения, без которого никакого произведения попросту и нет.

По крайней мере, мне так кажется.

***

Челобитную им таки захотелось. В смысле, чтобы пришли и повинились. Но и виниться-то некому. Потому что есть такое понятие – выбег.

Не в смысле забег, когда и динамо тоже бежит, а в смысле, когда уже всё остановилось и не действует, этот выбег и обнаруживается. И не благодаря, а вопреки. Потому что уже никто не хочет и не может, а оно всё равно…

Именно таким образом Макс и получил странную информацию от Светки. То есть это он так подумал, что получил, потому что он уже привык ничему с ней не удивляться. Женская логика различает суждения истинные, ложные и не представляющие интереса.

Зато каждая женщина с полной легкостью и еще более полной уверенностью отнесет любое высказывание к одному из трех классов.

Поехал вчера тётушку навестить, знал ведь, к чему эти визиты сводятся, заранее всё со Светкой обговорил, а ночью, пьяненький, вскочил в трусах, с чувством провала.

Как будто кошмар приснился, но снов вообще не было – уснул сразу, как лёг, посидели с тётушкой и двоюродными братцами хорошо, не так уж и долго – утром всем же на работу, поэтому слишком то и не усердствовали, скорее просто разговоры разговаривали, ни на коньяк, ни на чай даже не налегая особенно, потом, когда братцы отчалили, помог тётушке с посудой, и баиньки.

А через полтора часа вскочил, как ошпаренный, и сна ни в одном глазу. Макс вообще-то не привык вслушиваться во внутренние состояния свои, это всё Светка. Работа, говорит, у нее такая – в себя вслушиваться.

***

Вода является универсальным растворителем, потому что у нее молекулы неправильные. В смысле несимметричные. А потому они могут как бы слепливаться в группы, кучковаться, и растаскивать те, которые растворимые вещества на ионы. А которые нерастворимые, не могут. Но это неважно.

Важно то, что когда молекулы кучкуются, они структуры образуют. Разные. В твердом виде образуют, и это естественно, в газообразном не образуют, потому что это неестественно, а вот в жидком… В жидком виде вода, этот универсальный растворитель, образует очень таки непростые структуры.

Наверное. И, наверное, эти структуры каким-то образом накапливают информацию, передают информацию, что-то с этой информацией делают. Но этого никто не знает. Кроме самой воды. Вода, наверное, тоже не знает. Или знает.

Но тогда получается, что океан может думать. Что он должен думать, хотя бы потому что он океан. Нет, наглости утверждать, что стакан может думать, что лужа может думать, у меня пока не хватает, а вот океан…

А почему бы и нет? Солярис же мы все помним. Там океан умел думать. А наш-то, наш чем хуже? Наш лучше! В смысле умнее. А почему бы и нет?

Наш умнее потому хотя бы, что он наш. Так мне кажется. Потому что никакого Соляриса на самом-то деле не существует. А наш океан существует. Хотя, на самом деле всё совершенно не так, как на самом деле.

***

Не всякая царевна – лягушка, и не всякая лягушка – царевна. Но эта то, как раз та, какая надо. Та самая то – есть. И сидит она вполне правильно. Потому что не всякая стрела долетит до середины болота, далеко не всякая. И не всякий Иван – дурак. Дураков вообще хватает. Иванов тоже хоть пруд пруди.

Но чтобы вот так совпало – не дождётесь. Истину найти не всякому и не во всякий раз выпадает. Истина же для женщины, как сказал Жан Ануй, – это нечто столь хрупкое, столь зыбкое, столь многогранное…

– А скажи мне, мил человек, шкурку жечь не будешь? Я к Кощею не хочу!

– Да не нужна ты мне, лягушонка в коробчонке!

– Ну, это ты зря, очень даже зря. Ты даже коробчонку еще не видел.

– Я много чего тут у вас не видел.

– Ну, так смотри в оба. Тут чудеса, тут Леший бродит.

– Про Лешего я уже знаю.

– Неужто встретил?

– Да нет пока, но корочку на пенек положил.

– Не прост ты, мил человек, ой не прост. Не дурак. Да и не Иван тоже. Иди себе с миром.

***

В жизни всё совсем не так, как в художественной литературе. Это только в художественной литературе – завязка, конфликт, катарсис. Интрига развивается по художественным законам. Иначе просто никто и читать не будет.

А в жизни – будни, повседневность, события происходят редко, время течет медленно, но неотвратимо. У нас тут, конечно жизнь, самая что ни на есть.

Скучная, серая, безрадостная. В смысле редко чего когда происходит. Да лучше бы и не происходило вовсе – всё давным-давно устаканилось, народ угомонился, события смотрит по телевизору. В телевизоре вечно ведь страсти-мордасти.

Иначе бы никто его и не включал никогда. Кроме как про погоду узнать. Я вот не включаю. Потому что нечего, у меня вообще нет телевизора. И художественной литературы у меня нет. И газет я не читаю – новости ниоткуда не узнаю.

Потому что не знать новости – оно себе дешевле, в смысле – знать – оно себе дороже. Я просто тупо хожу на работу и тупо делаю своё дело. Правда, я не знаю, какое именно дело я делаю. Теперь уже не знаю.

В смысле то, что я делаю 'в присутствии' никому ни нафик не надо. Даже даром. А уж платить за это, тем более платить мою сегодняшнюю зарплату – это надо дураков поискать. Я не искал. Они меня сами нашли. Но вот в последнее время у меня закралось одно подозрение.

Как бы я прозревать чуть-чуть стал. Раз то, что я делаю 'в присутствии' как бы официально никому ни нафик не надо, значит кому то надо, то, что я делаю неофициально. А неофициально я играю в 'бродилку'.

У нас в неё все играют. Иногда, правда я пью чай или кофе, иногда травлю анекдоты в курилке, но это делают все и во всех местах – это же не значит, что именно за это им платят зарплату.

Даже наоборот – почти везде с этим борются, естественно, с переменным успехом, вернее, вообще безуспешно. Разве что кое-кому кое-где за это зарплату недоплачивают.

***

Подозревать, что у нас тут какой-то 'союз рыжих' у меня нет оснований, не знаю я за собой ничего такого, что бы могло для кого-то интерес представлять, в смысле моё отсутствие, где бы то ни было никому не интересно, как, впрочем, и моё присутствие. Поэтому бритва Оккама даёт нам бродилку. Квест.

Вообще-то настоящий технарь, только ЭВМ на лампах и машинные коды признает. Потому что остальное от лукавого. Ну еще и от Билла Гейтса с Стивом Джобсом, естественно. Но эти ребята об настоящих технарях совсем не думали, они думали про остальную часть человечества, про тех, которые не настоящие. Потом, правда, и настоящие малость приобщились, но всё равно не признают. Потому что от лукавого.

Настоящие технари в чистом виде попадаются редко, это вымирающий вид, его пора в красную книгу заносить. Поэтому тем приятнее ощущать себя экземпляром из красной книги. Знать, что на тебя никогда лицензию на отстрел не выдадут. Потому что экземпляр.

Я себя точно иногда экземпляром ощущаю, этакой Стеллеровой коровой, которая в природе не сохранилась. Потому что я тоже машинные коды больше люблю, хотя, если честно признаться, муторное это дело.

Зато, когда в машинных кодах чего сделаешь, тогда никакие вирусы не напрягают, потому что вирусу, ему надо прерывание захватить, а кто ж ему прерывание то отдаст, когда в машинных кодах. Тут уже сам всё рулишь, и никакая такая операционка тебе не указ, и даже наоборот, ты ей сам и царь и бог и герой.

Вот каким образом в другой-то области до машинных кодов достучаться, это вопрос. Нет, существуют, конечно, такие способы типа лоботомии или электродов вживлённых, химия опять же тоже всякая бывает, которая непосредственно подавляет или стимулирует, но это грубо, неэффективно и небезопасно. А главное, редко когда к нужным результатам приводит.

***

А жизнь то, оказывается, налаживается. Бандиты с горизонта исчезли, как будто и не было никого. Впрочем, какие они бандиты, так, заблудшие души. Но вляпались по крупному, и нас захотели пристегнуть.

Наезд был очень конкретный. Только вот не вышло. Потому что и не могло выйти. Крышу они дают. Кровельщики, понимаешь. Серый волк их теперь крышует. А нам они вообще перпендикулярно. Как те семь красных линий.

***

Мальчик хочет в Тамбов. Ту-дуду. Я вот никуда не хочу. Ни в Тамбов, ни в Таиланд, ни даже в Турцию. Чего я в Турции забыл? Ничего не забывал, потому что в Турции никогда не был. Значит, и забыть там ничего не мог.

Я вообще забывчивостью не страдаю. Вернее, страдаю, конечно, но редко. И нет у меня традиции хотеть в Турцию. Традиции ходить в баню с друзьями тридцать первого числа у меня тоже нет. Поэтому меня пьяного в самолёт никто никогда и не запихивает.

Нет у меня такой традиции, чтобы меня пьяным в самолет запихивали. Я и пьяным то себя почти не помню, хотя забывчивостью не страдаю. А пьяным я, конечно, бываю, но редко. Потому что традиция бывать редко пьяным у нас в чести. В смысле, она свойственна для нашего менталитета.

Это я потому написал, что мне захотелось исследовать, а что собственно такое, эта традиция. Традиция, это как раз самое то и есть, что повторяется раз за разом с пугающей регулярностью. Потому что если оно не повторится, это уже нарушение традиции, а традицию нарушать нехорошо, даже если это нехорошая традиция. Потому что любое нарушение традиции может означать, что что-то в менталитете поменялось, и ты уже как бы и не такой человечище.

Не матёрый. В смысле не глыба. Это глыба никогда традиций не нарушает, именно потому, что она глыба, иначе бы она глыбой и не была. Я, хотя я вроде и не глыба, и даже не знаю, хорошо оно быть глыбой или нет, традиции тоже стараюсь не нарушать, и поэтому мне хочется думать, что хоть я и не глыба, но, наверное, всё же хоть чуть-чуть да матёрый. Человечище. А это значит, что я уже не мальчик, поэтому в Тамбов мне хотеть не пристало. И в Турцию.

Потому что в Турции, наверное, вопли и пляски. Но я этого не знаю, потому что я в Турции никогда не был. Поэтому я про Турцию ничего и не знаю, кроме того, что в учебнике географии написано и что по телевизору показывают.

Только телевизор я не смотрю, потому что его у меня нет, а то, что написано в учебнике, я уже давно забыл. Потому что учебник я читал очень давно. Но про вопли и пляски я могу догадываться. Потому что вопли и пляски существуют везде, а не только в Турции или в Тамбове вопли и пляски.

NoОпаснее всего те злые люди, которые не совсем лишены доброты.