Текст книги "«Оборотни» из военной разведки"
Автор книги: Анатолий Терещенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
В фотокадрах наворованной в «альма матер» информации были данные и на двух помощников ГРУ в Швейцарии. Один из них – крупный предприниматель, другой – бригадный генерал Жан-Луи Жанмэр, бывший командующий ПВО Швейцарии. Чтобы склонить чашу весов, в общем-то, обеспеченных людей на нашу сторону, нужны были решительность, такт и убедительная логика. И это сделали профессионалы ГРУ Кроме вышеупомянутых, по наводке шпиона были арестованы негласные помощники ГРУ также в Греции, Индонезии и Японии.
По оценке американцев «постэнглтонской эпохи», Чернов мог стать агентом века, если бы Энглтон серьезно, без предубеждений отнёсся к нему. «Ник Найк» перещеголял бы двух «П» – Пеньковского и Полякова вместе взятых. А он подошел к нему с рулеткой своего измерения подобных людей: «Чем выше информация поступает от агента-перебежчика, тем меньше вам следует верить ему и тем больше подозревать, что он что-то скрывает».
Что ж, предателям нигде нет веры! Во все времена и у всех народов к ним относились с неприязнью. Не случайно наказание за подобные злодеяния везде, от племени и до государства, самые суровые: от оставления одного в джунглях на съедение диким зверям и до электрического стула или повешения.
В поле подозрения Энглтона попадали не только перебежчики, но и свои сотрудники. В число подозреваемых угодили более сорока высокопоставленных чиновников, и практически никому не удалось выйти целым и невредимым из этого костедробильного круга без ущерба для собственной карьеры. Авторитет Энглтона в ЦРУ позволял заводить всё новые и новые дела на подозреваемых в принадлежности к агентуре КГБ и ГРУ. В ходе кропотливых поисков агентуру не находили, однако весь советский отдел ЦРУ был надолго парализован.
Чернов этого, естественно, не знал. Он искренне верил только в деньги, продавая секреты Америке. Он понимал, что его готовят для большой работы на территории СССР. Как уже говорилось, за товар – таблетки для тайнописи – Чернов получил 10 000 рублей. Кроме того, на этой встрече янки вручили ему для «плодотворной работы на родине» фотоаппарат «Тессина» и русско-английский словарь с тайнописью.
Шпион Чернов сразу же после ареста стал открещиваться от того колоссального ущерба, который он нанес ГРУ. Отвечал односложно: забыл, не помню, документы фотографировал, не вникая в их суть, в обычной библиотеке, в документах нет ничего ценного…
Факты же говорили о другом. Вот несколько выдержек из судебного дела. В 1962 году Чернов непосредственно занимался обработкой секретного «Альбома управляемых снарядов ВМС США», полученного от ценного источника «Дрона». Вскоре, уже в июне того же года, американцы начали проводить розыскные мероприятия по установлению лица, передавшего этот документ советской разведке, а в сентябре «Дрон» был арестован и осужден к пожизненному тюремному заключению.
В марте 1964 года в Лондоне не без помощи Чернова англичане арестовали опытного агента ГРУ «Барда», которого на 21 год упрятали в тюрьму.
В 1977 году к 18 годам лишения свободы за шпионаж в пользу СССР был осужден командующий войсками ПВО Швейцарии бригадный генерал Жан-Луи Жанмэр. Он вместе с женой с 1962 года поддерживали тесную связь с советской военной разведкой. «Мур» и «Мэри» – их оперативные псевдонимы – были выявлены, как сообщала зарубежная пресса, «на основании информации, поступившей от агента из числа советских граждан».
Во время работы Чернова в 1963–1968 годах в фотолаборатории обрабатывались документы со сведениями на агентуру, работающую за рубежом. Сколько поломанных судеб на совести предателя Чернова! Много, очень много.
Разоблаченный агент признал только то, что неопровержимо было доказано. На совести у него осталось много других страшных фактов предательства. Но презумпция невиновности – основа судопроизводства. За рамками недоказанного – лишь подозрения, только доказанные факты – вина.
11 сентября 1991 года Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила Николая Чернова к лишению свободы на восемь лет за измену Родине в форме шпионажа. При назначении наказания суд руководствовался смягчающими вину обстоятельствами: состояние здоровья, возраст (64 года) и «чистосердечное» раскаяние. В результате Чернов получил срок ниже низшего предела, предусмотренного законом. Не была применена к нему и такая мера, как конфискация имущества.
«Да, всего восемь лет за предательство, – рассуждал Стороженко, присутствовавший на суде, – за продажу секретов, за гибель людей. В Штатах за это преступление его бы ждал электрический стул, в других цивилизованных странах – был бы повешен или расстрелян. Предателей везде судят сурово».
Но каково было его изумление, когда получил известие, что через пять месяцев «отсидки» шпион был помилован Б. Ельциным!
Воодушевленный своим нелепо-досрочным освобождением Чернов решил, что уже отмылся от грязи предательства, и начал давать интервью газетчикам, представляясь чуть не «борцом с тоталитарным режимом». В интервью газете «Известия» от 6 марта 1992 года этот дилетант рассуждает о разведке: «Это очень грязное и немножечко тонкое дело. Основной её принцип: человеку добровольно предлагают сделаться подлецом». Выходит, он подлец в квадрате! Бывший «политзэк» – так он себя назвал – сидел развалившись в кресле с трубкой во рту, как описывал его корреспондент Николай Бурбыга. На глазах – черные очки. Очевидно, он прятал глаза от стыда. Услышав фамилию Полякова, оживился:
– О, Поляков – это звезда. А Пеньковский – так себе… Полякова я знал хорошо: вместе работали в Нью-Йорке. Он был заместителем резидента. Свыше двадцати лет работал на американцев. Много наших нелегалов заложил. Знал, кто и куда едет… Отправлял и тут же звонил. Их встречали – и под белые ручки: или работай на нас, или садись пожизненно… Да, нелегкая у этих ребят работа. А те, кто имеет на руках дипломатический паспорт, умеют только водку пить. В этом вся их разведработа.
Говоря о переданных американцам таблетках для тайнописи, Чернов нагло уточняет, ёрничая и обеляя себя:
– Они не представляют никакой ценности… Вообще у нас в стране всё засекречено, а в ГРУ – даже туалетная бумага. Технику, что у них есть, можно ещё использовать против зэков, но против американских спецслужб – извините.
На вопрос, на чем обычно «проваливаются» наши разведчики, последовал издевательский ответ:
– Наши – кустари, а не профессионалы… Россияне берут не умением, а числом… Все пили под одеялом. Благо, по дипломатической скидке бутылка водки стоила всего 90 центов. Выписывали ящиками и везли домой…
В конце беседы с журналистами «Известий» относительно переданных 3000 фотодокументов на пленках, он замечает:
– Ничего ценного там не было. Документы были отсняты в обычной библиотеке. И вообще, если бы я захотел, то развалил бы ГРУ, но я этого не сделал…
Чего тут больше – саморекламы, цинизма или издевательства над памятью сданных им противнику профессионалов, окончивших военные училища и по две-три академии, рискующих постоянно нервами, а иногда и жизнями?! Тот, кто хорошо осведомлен о специфике работы разведки, в этих ответах усмотрит сплошную ложь и ничтожество их автора, расхрабрившегося после помилования другим разрушителем страны – беспринципным Б. Ельциным.
«Любую гуманность надо приветствовать, – рассуждал Стороженко, – но от правды не уйдешь. Помилование не означает, что его простили сослуживцы. Нет прощения хотя бы раз предавшему. Его должна жечь, мучить совесть всю оставшуюся жизнь. А тут ничего подобного, – лезет в герои, в страдальцы за идею, подбадриваемый, фактически, президентом. Жалость убаюкивает рассудок, деформирует процесс мышления. Человек и Родина, лист и дерево – как много между ними общего! Сплошные ассоциации по сходству. Пока лист на ветке дерева он зелен. Стоит прекратить связь со стволом и корнями – и он, пожелтевший и сморщенный, полетит вниз. Так и человек – оторвётся от корней, от Родины и полетит прочь. Возвратиться на ветку здоровым листком, прирасти к ней он уже никогда не сможет. Потерянная совесть не восстанавливается – идут необратимые процессы».
Сразу после помилования Чернов скончался.
Часть III Новая страна
Развал великой державы
Это саман большая потеря русского народа за всю историю. Потеря трагическая, катастрофическая.
А. А. Зиновьев
Заканчивался 1990 год. Стороженко отметил 50-летний юбилей дома с родственниками и коллегами по службе. На сердце у Николая было неспокойно, и не только потому, что скоро надо будет прощаться с погонами и чекистским ремеслом, но и потому, что со страной творится что-то неладное.
Умом аналитика он понимал, что его Родину загоняют в тупик две дьявольские силы: политики США и М. Горбачев. В «холодной» войне американцы сделали упор на гонку вооружений. Президент США Р. Рейган принял директиву национальной безопасности, которая была направлена на подрыв советской экономики. Объявление доктрины «звездных войн», – так называемой «Стратегической оборонной инициативы» (СОИ), – вынуждало руководство СССР «поспевать» за главным противником. Эксперт по советской промышленности Г. Роуэн говорил, что «…мы должны просто держать высокий уровень вооружения, чтобы Москва постаралась догнать нас, а также прекратить поставки западных средств, необходимых им для выживания. И мы ещё в этом десятилетии увидим, как развалится советская система».
На самом деле СОИ – величайший блеф в современной истории. Американцам, по оценкам тогдашних специалистов, для того чтобы осуществить программу «звездных войн», нужно было пойти на космические затраты, исчисляемые в районе половины триллиона долларов. Такой возможности у них тогда не было. Но наши доморощенные пораженцы так запугали Кремль, что его обитатели поверили в правдоподобность затеи янки, и начали потихоньку затягивать пояс стране. В средствах массовой информации рисовались страшные картины: наши ракеты легко перехватываются боевыми спутниками США, сбиваются электромагнитными пушками и лазерными установками. Советский обыватель глядел на эту мрачную картину «национальной отсталости» в обороне и ему делалось страшно за будущее.
Стороженко не раз смотрел в ГРУ эти фильмы, привезенные из-за границы для «расширения кругозора» офицеров военной разведки и генералов Генштаба, о состоянии «нового» вооружения США, которое якобы вот-вот у них появится. Многие опытные разведчики, имеющие солидную техническую подготовку, прямо заявляли, что это туфта, что разрекламированная Рейганом программа «звездных воин», или «высокой границы», с треском провалится. Основная причина фиаско – чудовищная дороговизна проекта и технологическая несостоятельность США осуществить подобное.
В беседе с Николаем начальник одного из информационных управлений генерал-лейтенант В. Диденко пояснил, что для того, чтобы сбить только одну советскую боеголовку (а в «пенале» – головной части ракеты – их было десять), нужна установка, способная послать лазерный импульс мощностью в один мегаДжоуль. В середине 80-х годов в США создали силовую установку для «лазерной пушки» мощностью в 100 килоДжоулей – в десять раз меньше. Включили… и посадили всю энергосистему штата. А луч рассеялся и только осветил борт низкоорбитального космического корабля. У нас же было много такого, что можно было противопоставить американской противоракетной обороне (ПРО), но возможности советского вооружения того времени – за пределами этого повествования.
Другим проблемным узлом в стране была личность президента СССР М. Горбачева, не без помощи и советов Запада провозгласившего «перестройку», сутью которой якобы явилось построение «социализма с человеческим лицом». «Но то, что стало происходить в России начиная с 1985 года, – скажет А. А. Зиновьев, выдающийся философ современности, – есть растянувшаяся во времени гибель России как целостного социального организма и гибель русского народа»…
Стороженко понимал, что появление на политической арене нового генсека с его прожектерскими идеями может обернуться трагедией для страны. Беды начались сразу: уродливая борьба с алкоголизмом, жестокость в отношении несогласных с его курсом, разоружение армии, кровавые разборки в отдельных регионах, развал Варшавского договора, сдача ГДР и вчерашних партийных друзей, открытие доступа американцам на секретные объекты военно-промышленного комплекса и прочее.
За все пять лет пребывания Горбачева у власти у людей накопилась усталость от его «речевой диареи», которая нисколько не сплачивала народ, а только разобщала его. Чувствовалось, что его политический капитал истрачен, что он выпустил из рук рычаги управления страной. Жизнь при брежневском застое теперь людям казалась раем. Пустые прилавки, очереди за получением гуманитарной помощи, 5 %-ный президентский налог и другие «прелести перестройки» быстро формировали центр оппозиционных сил. Возглавил его Б. Ельцин, который 12 июня 1991 года был избран президентом РСФСР.
Критиканство советского строя приобретало тотальный характер, в то же время никакой конкретной созидательной программы у оппозиции не было. Почувствовав «раздрай» в Центре, подняли голоса руководители республик, заявляя, что Москва их всё время грабила. Обозначились центробежные процессы. Возникла проблема создания нового государственного образования вместо СССР. Начался так называемый Ново-Огарёвский процесс – разработка нового Союзного договора. Но он не вписался в итоги Всесоюзного референдума от 17 марта 1991 года, где 72 % голосующего населения высказалось за сохранение СССР Тогда стали говорить о создании Федерации суверенных государств. Работа шла ни шатко ни валко…
Страна продолжала бурлить, и в этот ответственный момент глава нестабильного государства улетает отдыхать с семьей на виллу в Форос, хотя на 20 августа намечалось подписание нового договора.
Партийно-политическая элита во главе с вице-президентом страны Г. Янаевым келейно, дабы спасти СССР от развала, вынашивает идею введения в стране чрезвычайного положения. Решили по этому вопросу посоветоваться с Горбачевым, для чего 18 августа в Форос отправились О. Бакланов, В. Болдин, В. Варенников и О. Шенин.
Перепуганный президент их целый час не принимал. Потом он напишет в своей 72-страничной книжице, что первая мысль у него была такова: приехали его арестовать. А было за что! Вначале он не соглашался на введение чрезвычайного положения, но когда коллеги растолковали ему ситуацию, махнул рукой и заметил, мол, делайте, что хотите. Расчет простой – погляжу со стороны. Победят товарищи – вернусь в столицу для расправы с антиподом Б. Ельциным, победит оппозиция – сделаюсь жертвой плена. Так оно и вышло.
19 августа в Москву вводятся войска Таманской мотострелковой и Кантемировской танковой дивизий. Горбачев отдыхает, смотрит видеофильмы, купается и не помышляет вырваться из «плена».
Так называемый спонтанно возникший «путч» ГКЧП также быстро затух. Ельцин торжествовал победу. Начались аресты и «охота на ведьм». Главными жертвами стали коммунисты и сотрудники КГБ.
Стороженко в это время находится в своем рабочем кабинете № 639 на Лубянке в доме № 2. Была дана команда все личные дела агентуры в связи с непредсказуемостью событий конспиративно перевезти в одно из помещений ГРУ Генштаба.
Замелькали белые наволочки и серые мешки по коридорам 3-го Главного управления КГБ – центрального аппарата военной контрразведки. Волоком подтаскивали их к лифтам, опускали вниз и загружали в машины. Внутренний дворик Лубянки кипел, как развороченный муравейник…
Скоро по коридорам стали уже ходить «демократические комиссары» – соглядатаи. На выходе через подъезд № 4 Николая остановили четверо молодых людей.
– Прошу открыть папку, – заявил один из них – бородатый.
– Ваш мандат на проверку? – со сталью в голосе потребовал Николай.
– Мы из группы поддержки президента Ельцина, – нагло ответил другой, видно, старший.
– Товарищ полковник, надо подчиниться, – спокойно сказал вахтер-прапорщик.
Стороженко приоткрыл папку. Там, естественно, не было ни оружия, ни секретных документов.
После завершения эпопеи с отправкой секретной документации в Генштаб, Николая пригласил в партком главка его секретарь капитан 1-го ранга В. Медведев – добрейшей души человек. Из окна его кабинета хорошо просматривалась площадь Дзержинского, где у памятника «железному Феликсу» собралась орущая толпа. Среди них было немало пьяных типов. Молодые люди карабкались на постамент памятника и пытались «заарканить» тросом голову «грозы революции». Но он стоял незыблем. Подогнали грузовик в надежде завалить скульптуру, сдернув её тросами. Горели шины буксовавшего «ЗИЛа», но памятник не поддавался вандалам. Толпа на площади разрасталась. Тогда начальник военной контрразведки вице-адмирал А. Жардецкий попросил Стороженко спуститься и послушать ораторов:
– Николай Семенович, вы в гражданском платье, смотайтесь вниз к памятнику, чтоб уж формой не провоцировать пьяных идиотов, и выясните, чего они хотят?
Выступали сначала какие-то помятые типы, но что поразило – среди этого пьяного быдла стоял телекомментатор В. Познер и рассказывал толпе какие-то страшилки о коварстве КГБ, слал проклятия в адрес Дзержинского, чекистов, советской власти, СССР и прочую чушь; ему подпевали другие вожди площади…
Надо заметить, что многие крупные начальники в это время попрятались в кабинетах и не отвечали даже на звонки. Они боялись вопросов подчиненных: «Что делать дальше? Как быть со службой? Чем заниматься?» Таким образом они обезопасили себя и затем даже выросли в должности и званиях.
А тем временем скороспелыми указами редко трезвого в то время Б. Ельцина руководство КГБ было дезорганизовано. За три дня сменились три руководителя. Вначале Комитет подчинили В. Иваненко – председателю КГБ России. Затем на сутки был назначен Л. Шебаршин – начальник ПГУ (разведки КГБ), а 22 августа на Лубянку прибыл энергичный и всезнающий бывший секретарь Кемеровского обкома, бывший министр внутренних дел В. Бакатин. За ним по чекистским коридорам брела свора «чистильщиков», задающих строго один и тот же вопрос: «Как ты вел себя при ГКЧП?» Одним из таких ревизоров, ельцинских комиссаров был и питерский пожарник С. Степашин. Он вскоре возглавил комиссию по проверке лояльности оперативников-профессионалов к родившемуся режиму.
А в это время государственный секретарь США Бейкер мотался по республикам, уговаривая их руководителей как можно скорее «выходить из состава Союза». Время для страны было тревожное, но, несмотря на это, М. Горбачев ездит по «заграницам», участвует в диспутах, пресс-конференциях, приемах, словно не замечая агонии государства…
8 начале декабря тройка заговорщиков – Б. Ельцин, Л. Кравчук и С. Шушкевич – вместе с подельщиками отправились в леса Беловежской Пущи, где на государственной вилле не без страха, заливаемого спиртным, подписали незаконное ни с юридической, ни с политической стороны Соглашение об упразднении СССР и создании СНГ.
9 декабря 1991 года о развале Советского Союза узнала вся страна. Вот тут-то Горбачеву, даже как мужчине с достоинством, и надо было показать власть – арестовать заговорщиков-смутьянов. Но, как говорится, если вы что-то не сделали, значит, не пытались. Трус есть трус. Президент занимался уже решением личных вопросов…
Вскоре Верховные Советы России, Украины и Белоруссии ратифицировали документы беловежского сговора. 25 декабря Горбачев в последний раз обратился к народу. Он объявил, что снимает с себя полномочия президента СССР по «принципиальным соображениям». В тот же день над Кремлем был спущен Государственный флаг Советского Союза.
Ельцин ходил гоголем. Его распирало от власти. Он все чаще позволял себе находиться в нетрезвом состоянии. Окружение этой «болячки» старалось не замечать.
Стороженко понимал, что верхами совершено страшное, особо опасное преступление, что трещина раздроба страны пройдет по каждому гражданину недавно единой страны, коснется болями каждой семьи. Болтовню удельных князьков и самого Ельцина о «прозрачности границ» считал за лукавство. Появятся скоро КПП с таможенниками и пограничниками. Но как быть с производственными завязками, оружием и боевой техникой Советской Армии? В европейской части находились самые боеспособные части, оснащенные новейшим вооружением. Россия в таком случае многого может лишиться. Ельцину было наплевать на эти «мелочи». Он праздновал победу.
Иногда Николаю казалось, что происходящее не связано с ним, что оно существует в иной жизни, в каком-то фантастическом Зазеркалье. Но, к сожалению, это была реальность с полным игнорированием всякой законности. Не мог он, воспитанный на порядочности в трудовой семье и на службе с профессионалами высочайшего класса, согласиться прислуживать тем, кто развалил и разорил страну. Служба в таком случае превращалась в видимость. Недаром же говорится, что для того, чтобы уничтожить человека, наказать его самым ужасным образом, достаточно придать работе характер совершенной бесполезности и бессмысленности.
– Америка теперь каш друг, – говорил один из перекрасившихся начальников. – Пора ловли шпионов кончилась. Занимайтесь охраной завоеваний демократии.
От этих слов тогда Николая передернуло. Последний удар по планам Стороженко в отношении службы нанес В. Бакатин. Будучи председателем КГБ, он выдал, дабы «прогнуться» перед новыми друзьями, святая святых любой спецслужбы – схему закладок оперативной техники слухового контроля в новом посольстве США в Москве. Посол был не столько рад «подарку» главного гэбэшника, сколько поражен масштабом предательства. Со временем янки отблагодарят благодетеля, – его сыну дадут возможность заниматься бизнесом в Штатах.
Полковник Стороженко написал рапорт на увольнение. Приказом № 1 по личному составу КГБ 2 февраля 1992 года Николай был уволен в запас.
Наступил новый этап жизни. Траектория службы в органах госбезопасности закончилась, но жизнь-то продолжалась. Николай был доволен чекистской тропой, по которой он прошел с гордо поднятой головой, не замарав ни рук, ни души. Он был чист и честен перед главным судьей – своей совестью.
