Текст книги "«Оборотни» из военной разведки"
Автор книги: Анатолий Терещенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Приём дежурства прошел сравнительно быстро. У чекистов, наблюдавших за «Коммерсантом», создавалось впечатление, что он проявил к сдающему вахту полковнику максимум любезности. Такое поведение Васильева при заступлении на дежурство было удивительным, так как обычно он всё принимал по описи. На этот раз очень торопился. Вынув из сейфа секретную рабочую тетрадь, а из кейса блокнот, он принялся за работу. Начиналось донесение такими словами: «Господа! В дополнение к ранее собранной и переданной вам информации сообщаю другие данные, возможно, представляющие интерес для ЦРУ США…»
И вот уже допечатана последняя страница. Документ был изготовлен на восьми листах. Васильев закрыл глаза, распрямился. Он надеялся за эту работу получить тысяч десять, не меньше. Оперативники так оценят этот труд изменника: информационные «потроха». Но это будет потом.
Зазвонил телефон. Службу проверял дежурный по Главку. Он сделал замечание Васильеву: почему не доложил, согласно инструкции, о ходе дежурства. «Фу, черт, совсем заработался. Не дай бог капнет начальству, начнется разбирательство, – подумал Владимир, – надо закругляться».
Через минуту после звонка его взгляд остановился на листах донесения. Он внимательно их перечитал. Затем аккуратно сложил бумаги в стопку и быстро, словно пряча от посторонних глаз, сунул в большой импортный конверт желтого цвета, какие ходили в то время в ГРУ. Постоял, подумал и решительно направился в угол дежурной комнаты: там была хозяйственная сумка с личными вещами и продуктами. Одним движением руки он выгреб из неё содержимое и положил конверт на дно. Затем снова упаковал вещи. Наконец успокоился.
Открыл пакет молока и одним залпом его осушил. Включил телевизор, прошелся по программам и остановился на последних новостях. Утолив чувство голода, достал порнографические журналы и стал их внимательно просматривать. Он любил эротику, любил болезненно… Усталость снял чашкой кофе. Потом подошел к сумке, вынул конверт и положил под газетную прокладку на полку служебного сейфа в рабочем кабинете.
За окном стемнело. Весенние душистые сумерки медленно вползали в полуприкрытое плотной шторой окно. Он подошел к оконному проёму, раздвинул шторы и ещё больше приоткрыл фрамугу. Васильев с наслаждением смотрел на молодую зелень дворового газона и кусты сирени, дремлющие в майском безветрии.
Весна обычно пробуждает силы для здоровой деятельности. У «Коммерсанта» они проснулись для худой. Его активность в эти весенние дни порой поражала даже американцев. Только за март – май он провёл несколько операций по связи, которые потребовали мобилизации немалых сил и средств. Агент блестяще справился с моральными перегрузками. Как-никак перед ним маячила «великая» цель – деньги, ради которых он забывал об отдыхе.
На последней личной встрече с американским разведчиком Васильев предупредил о скором заложении тайника с важными материалами. Здесь же попросил о финансовой поддержке: якобы нужно срочно купить дом в деревне. Американец нагло, как показалось агенту, ответил, что всё будет зависеть от качества товара, но он непременно доложит о его просьбе руководству и постарается разрешить проблему.
После подготовки донесения ему надо было поставить метку на одном из домов по Ленинскому проспекту. По этому сигналу готовности заложить тайник американцы должны были изъять его через сутки.
После очередного дежурства он задержался на службе под видом доработки документов для якобы срочного доклада руководству. Однако сменивший его на дежурстве молодой офицер стал задавать уточняющие вопросы. Служебный кабинет пришлось покинуть.
Выйдя на улицу, «Коммерсант» стал усиленно проверяться. На станции метро «Октябрьское поле» он пропустил один поезд, а в вагон другого впрыгнул последним, придержав ногой дверь. Доехал до станции «Октябрьская», попетлял в зале, выявляя вероятный «хвост», а затем, убедившись в полной безопасности, на эскалаторе поднялся наверх и пошел тротуаром вдоль Ленинского проспекта. Пройдя метров двести, вскочил в отходящий автобус, проехал на нём до спортивного магазина «Спартак», вышел и снова тщательно проверился.
Вышел к дому, на стене которого предстояло поставить сигнал. Васильев узнал это место по описанию в плане операции по связи. «Коммерсант» медленно прошелся вдоль стены дома, проверился и решительно шагнул вперед. Стена кончилась, показался угол дома. В правом кармане плаща он что есть силы сжимал мелок синего цвета. Лоб покрылся испариной, ладони вспотели, учащенно билось сердце. Он сильно волновался, несмотря на значительный опыт в подобных операциях. Оглянулся. Посмотрел в противоположную сторону проспекта – никого нет. Стремительно на шершавой штукатурке вывел знак в виде буквы «Т», размером 10×20 сантиметров.
Уходил от места постановки метки с трепыхающимся сердцем. Щеки и уши горели пунцовым огнём. Он и тут спешил, – поставил сигнал не вечером, а днем, рискуя проколоться. Вскочив с оледеневшей от страха душой в двери автобуса, «Коммерсант» поехал домой. По пути сменил ещё два вида городского транспорта. Пересел в троллейбус на последнем этапе проверочных действий и, стоя на задней площадке, внимательно наблюдал через «кормовое» стекло за перестроениями вслед идущих машин.
Сойдя на знакомой остановке, ещё раз проверился – ничего подозрительного! А вот и родной подъезд.
– Володя, что с тобой? На тебе лица нет! – запричитала жена, встретив на пороге квартиры мужа – бледного, взъерошенного, с провалившимися глазами. Ей казалось, что это из-за напряженной работы в ГРУ здоровье мужа пошатнулось.
– Дел столько было, что не смог даже пообедать. Не служба, а сплошная нервотрепка, если не каторга. Отдежурил сутки, и ещё задержали. Приходится трудиться за троих. Ничего, выдержим! Труднее приходилось, – в который раз солгал Васильев супруге.
Что-что, а показать «мокрую» спину, «просоленную» рубаху, пожалеть себя он мог и любил – как перед начальством, так и перед близкими. Но волнение не проходило и после ужина. Не успокоился и после просмотра телевизионной программы «Время». Он долго лежал с открытыми глазами в темной спальне. С вечера предупредил жену, что рано отправится на службу, поэтому, мол, встанет в пять часов утра. Именно в этом раннем пробуждении таилась причина его вечерних переживаний – он шел на закладку тайника.
«Коммерсант» спешил получить деньги за товар.
Конверт с донесением свернул в трубку и вложил в грязный обрезок резинового шланга, который затем завернул в целлофановый пакет.
– Господи, пронеси, помоги мне сегодня утром, – прошептали пересохшие губы иуды, уже проснувшегося, но лежавшего ещё в койке.
Вскочил ровно в пять.
Выпил чашку крепкого кофе. Посмотрел в окно на медленно оживающую улицу с редкими прохожими и машинами. В пять тридцать вошёл в лифт с кейсом, в который переложил пакет. Место закладки тайника находилось по пути на службу. Петлять не хотелось, он был сегодня, как никогда ранее, уверен в удаче. Тем более знал, что и как должен делать.
Тайник под условленным названием «Крышка» находился в районе долгостроя. Местом закладки тайника была стальная плита круглой формы, приваренная к металлической горловине недостроенного канализационного колодца. В облущенном бетоне низкого качества – рабочие, по всей видимости, больше положили песочку в раствор, а цемент ушел налево – возле горловины образовалась, словно специально для закладки тайника, неглубокая, как бы замаскированная раковина. Именно в неё «Коммерсант» и должен был вложить нехитрое изделие.
Васильев знал, что вчера ровно в 19.30 по маршруту квартира – Ленинский проспект – посольство США проследовала иномарка вишневого цвета. Лимузин марки «Крайслер» принадлежал второму секретарю американской дипломатической миссии в Москве, который, по данным чекистов, являлся разведчиком. Он снял визуально метку в виде буквы «Т». Больше от него ничего не требовалось.
А тем временем Васильев спокойно подходил к месту закладки тайника, потому что предварительная проверка не давала повода к беспокойству. Ни впереди, ни сзади посторонних не было. Он уже открыл кейс, достал контейнер и тут услышал за собой топот ног… К нему стремительно приближались четверо дюжих молодцев. Один из них предъявил удостоверение сотрудника органов госбезопасности, отрекомендовался и предложил дать объяснение по поводу резиновой трубки.
– Какое вы имеете право так вольно обращаться с офицером военной разведки? Я здесь по служебным соображениям и выполняю спецзадание, – ответил бледнеющий Васильев.
Ему быстро заломили руки. Он пытался освободиться, дергался, но когда клацнули наручники – быстро успокоился. Резиновая трубка уже у оперативников. Через несколько минут они извлекли сверток со шпионским донесением.
В тот день Васильев на службу не попал. Летящий на большой скорости «рафик» направлялся в Лефортово. Шпиона ждал следственный изолятор и долгая работа следователей с ним. Военные контрразведчики своё дело сделали, задержав американского агента с поличным. Вещественные доказательства преступной деятельности другого плана предстояло добывать уже следственным работникам.
Васильев вначале пытался отрицать факт длительного сотрудничества с ЦРУ, но под воздействием всё новых и новых улик постепенно стал признавать эпизод за эпизодом своего преступления.
– Денежный дьявол меня попутал, жадность добила душу, – скажет он своему сокамернику.
На суде, с просящим видом глядя на судей и пытаясь сыграть роль человека, случайно, по неопытности попавшего в расставленные сети противника, он будет доказывать, что передал американцам «незначительный материал», а мог бы продать и большие секреты. Но его ложь опровергали факты.
Только жена – единственный человек – не сомневалась в словах мужа. Она оказалась действительно верной подругой в самом высоком смысле этого слова. Не отреклась от мужа даже тогда, когда он носил клеймо предателя. Женщина искренне не верила в его черные дела, обивала пороги различных партийных и правовых инстанций в надежде найти хоть соломинку для спасения того, с кем шла рядом не одно десятилетие, кого искренне любила.
Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила шпиона В. В. Васильева к высшей мере наказания – расстрелу.
Через месяц в газетах «Правда» и «Известия» появились коротенькие сообщения о том, что ходатайство предателя Родины В. В. Васильева отклонено. Приговор приведен к исполнению.
Крушение планов «Сома»
Предосторожность проста, а раскаяние многосложно.
И. Гёте
Майская ночь выдалась душной. Соловьиные трели полнили слух. Казалось, чернильная мгла пропитана песнями птиц. Один перещелк накладывался на другой. Звуки неслись со всех сторон.
Полковник Сметанин с женой, молодой и статной, вместе с друзьями отдыхали на природе. Бренчала гитара. Горел костерок, бросавший оранжевые сполохи на светло-зеленый скат палатки. Когда гитарист умолкал, сразу же усиливался соловьиный натиск.
– Как хорошо здесь! Приволье, свежесть, – промолвила Светлана, обращаясь к мужу.
– Нет, заграница лучше. Вспомни Францию: как там жилось! Разве там были хуже места? – парировал Геннадий.
Так получилось, что они незаметно отделились от компании, сидели в стороне и считали звезды, осыпавшие небосвод сплошным искристым конфетти. Соловьи не унимались…
Предстояла вторая заграничная командировка офицеру. Теперь он направлялся по линии ГРУ Генштаба помощником военного атташе посольства СССР в Португалии.
В Главное разведывательное управление Сметанин Геннадий Александрович был направлен в 1971 году сразу после окончания Киевского высшего общевойскового училища. Услужливый характер молодого офицера заметил начальник политотдела и взял его в порученцы. Мальчиком на побегушках он пробыл несколько лет. За период «приятной» службы у него появились гонор, леность, претензии на выезд за границу. Считая себя выше сослуживцев по интеллекту, он делал всё возможное и невозможное, чтобы начальник узнал о его сокровенном желании. А в том, что со временем он поедет за границу, был больше чем уверен, – патрон поможет, стоит только заикнуться.
Однажды – это было ещё накануне первой загранкомандировки – генерал сам завел разговор на тему поездки за кордон, упрекнув его, Сметанина, за холостяцкий образ жизни и нетипичность поведения офицера военной разведки, думающего о завтрашнем дне.
– Дорогой, в заграничные командировки мы посылаем только семейных, так что обзаведись супружницей, но не спеши, не бери первую попавшуюся, – подсказал как-то ему начальник политотдела.
Когда заграница ему всё-таки улыбнулась, Сметанин срочно женился на вчерашней десятикласснице. Она была намного моложе, но разница в возрасте нисколько не смущала Геннадия. Вскоре молодая чета убыла в первую длительную заграничную командировку во Францию.
У военного атташе в Париже появился соглядатай из политотдела ГРУ. Поэтому с первых дней пребывания Сметанина в аппарате военного атташе его начальник держал подчиненного на определенной дистанции, редко пользовался его услугами как переводчика, тем более, что сам сносно знал французский язык. Сметанин почувствовал настороженность руководителя, но воспринял это как свою, пусть небольшую, «номенклатурную силу». «Ничего, я его заставлю со мной считаться», – часто повторял он про себя, упиваясь мыслями о всемогуществе московского патрона.
Командировка во Франции с 1974 по 1977 годы в личном плане прошла благополучно. Семья приоделась, приобрела трехкомнатную кооперативную квартиру, автомобиль «Жигули» последней марки, молодые пополнили и освежили интерьеры комнат.
Приезжая в отпуск, Сметанин привозил дорогостоящие подарки своему покровителю. Начальник «сувениры» брал, но при этом наигранно возмущался, хитрил, как лиса:
– Геннадий Александрович! Ну зачем вы тратитесь? Мне совестно принимать от вас такие вещи.
– Пустяки, Петр Григорьевич, – лукаво отвечал подчиненный, – там стоит это всё копейки. Я же получаю сейчас прилично. Спасибо вам.
В разряд «сувениров» входили столовые наборы, радиоаппаратура, одежда, книги, письменные принадлежности и прочее.
По возвращении Сметанина из командировки начальник политотдела пригласил его с женой к себе домой. Расчет хозяина был тонок – подчиненный не трудоустроен, значит, не будет скупиться на дорогие подарки. Тем более он мечтает продолжить службу не где-нибудь, а в центральном аппарате.
Гости явились с двумя тяжелыми и объемными сумками. На скромном столике, который сервировала жена генерала, вдруг появились виски, французские коньяк и вина. Сели, выпили, закусили. Захмелевшая компания зашумела, стали обниматься, клясться друг перед другом в «вечной дружбе». Генерал пообещал найти приличное место для «дальнейшего профессионального роста перспективного офицера».
Вечер прошел для Сметанина, как он потом признался жене, на все пять баллов. Геннадий, хищник по натуре, понял нутром, что теперь шеф у него в руках. И действительно, даже жена генерала, просмотрев содержимое дарованных коробок и пакетов, заявила мужу, что Геннадия надо поддержать.
Не без помощи всемогущего покровителя майор Сметанин попадает на участок стратегической разведки европейского региона. Он быстро сообразил, что это подразделение является своеобразным трамплином для очередной командировки в одну из центрально-европейских стран. Прогноз вскоре оправдался. Сметанин неожиданно для его непосредственных руководителей попадает в число первых кандидатов на поездку в качестве помощника военного атташе в Португалию. Поднявшийся поначалу ропот среди сослуживцев, недовольных незаслуженным поощрением очередного «перекати-поле», быстро затих. Через несколько месяцев, как и ожидалось, семья Сметаниных отправилась в очередную командировку за границу…
А тем временем Стороженко анализировал обобщенную справку, подготовленную подполковником Пашкиным. Он вызвал офицера.
– Почему же вы, Михаил Иванович, не докладывали мне по Сметанину раньше, до его отъезда за границу?
– Материал получен от человека, возвратившегося недавно из госпиталя. Это был единственный офицер, которого подпускал к себе Сметанин.
– Надо поправлять положение. Изучайте тщательно обстановку вокруг субъекта. Завтра подготовьте и доложите ваши предложения с учетом новых данных, полученных из-за рубежа от наших коллег.
Через дней десять после этого разговора «по душам» Пашкин доложил Стороженко, что жена Сметанина обратилась к своей матери с просьбой срочно продать мебельные гарнитуры из их спальни, кухни, прихожей, а также недавно купленную автомашину «ВАЗ» шестой модели.
В ходе дальнейшей проверки Сметанина военные контрразведчики узнали кое-какие подробности. Выяснилось, что нажитое было продано в спешке по смехотворно низким ценам. Свои действия супруги объясняли в письмах перед родственниками легкостью приобретения более модной хозяйственной утвари за границей и желанием обновить интерьер квартиры. Упор делался на наличие приличных сумм в инвалюте, заработанных в Португалии.
Жена Сметанина стала усиленно изучать английский язык, который в стране пребывания никогда не был ходовым. Она вдруг переходит на нижеоплачиваемую работу в посольстве, – новая должность открывает ей доступ крежимной информации.
В письме она попросила мать срочно прислать в Лиссабон все семейные дубленки: мужа, свои и дочери. И это в страну, где ртутный столбик не опускается ниже тринадцати градусов выше нуля!
Подполковник Пашкин сообщил начальнику отделения об итогах углубленного агентурного изучения Сметанина по периоду его службы в Центре. Были отмечены его повышенная конфликтность в коллективе, элементы заносчивости, неудовлетворенность служебным положением и занимаемой должностью…
Вскоре по прибытии в Португалию Сметанин обратился к резиденту ГРУ с просьбой:
– Товарищ полковник, я хотел бы получить разрешение тренироваться на частных кортах. Там часто бывают представители других посольств, в том числе и США. Можно было бы выйти на интересные связи.
Атташе внимательно выслушал соображения офицера, поинтересовался его спортивной формой, задумками о способах установления связей и предупредил:
– Разрешаю, только смотрите не поддавайтесь нашим соперникам. Будьте осторожны, там играют профессионалы-разведчики, они искусно обращаются не только с теннисными мячами, но хорошо играют и в другие известные вам игры. Без команды самостоятельно никакие связи не заводите. Помните о том, что вам сразу же будет брошен крючок с наживкой. Потом доложите о своих первых впечатлениях.
Если бы знал руководитель, что в голове у Сметанина уже созрел план предательства, что выходы на тренировки в теннис ему нужны как удобная ширма для прикрытия будущих встреч с американцами, а в личный блокнот он заложил к тому времени огромный объём секретной информации. Не ведал резидент и о том, что Сметанин собирается на основе этих материалов написать книгу и издать её в США, – конечно же, за «зелёные».
В голове Геннадия вызрел дерзновенный план личного обогащения: заинтриговать представителей американских спецслужб в Лиссабоне принадлежностью к советской военной разведке, использовав для приманки некоторые секреты и посольские сплетни, разыграть роль проигравшегося в рулетку. А затем запросить с янки тысяч триста долларов якобы для покрытия образовавшейся недостачи в оперативной кассе, откуда им будто бы взяты деньги.
Во время очередного посещения теннисного корта Сметанин вышел со своим предложением на военного атташе США в Португалии полковника Нортона, который тоже занимался игрой в теннис, подыскивая способных «спарринг-партнеров». Американец вначале не поверил удаче, неожиданно обрушившейся на него, – подполковник советской военной разведки, имеющий на связи агентуру из числа местных граждан и иностранцев, вдруг предлагает свои услуги!
Договорились предметно обсудить эти вопросы у него на вилле, куда Сметанин пришел на следующий день. Там он и рассказал американцам свою байку: дескать, проигрался и задолжал 265 тысяч долларов.
– Господин Сметании, я понимаю вас, – обратился Джон Нортон к советскому офицеру, – но вы должны войти и в мое положение. Сумма, запрашиваемая вами, достаточно велика, и её выдачу мне надо согласовать с Центром – при условии, если товар в дальнейшем окажется качественным. Кроме всего прочего, нужен аванс.
– Вас не постигнут разочарования, – почти торжественно ответил подполковник.
Качество товара высоко оценил представитель ЦРУ, как только Сметанин назвал часть того, чем он располагал. Договорились встретиться через неделю на этой же вилле.
Ровно через семь дней он снова навестил Нортона, который сразу же пригласил его в соседнюю комнату. Предатель опешил: в ней находилось двое неизвестных, сидевших за небольшим столом с какой-то аппаратурой.
– Господин Сметанин, – начал высокопарно Джон, – перед вами мои коллеги, опытные специалисты своего дела. То, что вы военный разведчик, нам известно, но пока не ясна ваша искренность. Поэтому, прежде чем вручить вам доллары, мы должны вас проверить на полиграфе. Слышали о таком агрегате?
– Да! Его у нас называют «детектор лжи».
– Вы согласны принять наши условия?
– Согласен. А чего мне бояться?! Я вам рассказал правдиво о том, кто я и что знаю, – ответил Сметанин и внимательно посмотрел на незнакомцев, которых Нортон так и не представил.
– В таком случае садитесь в кресло у столика, – американец указал на специально оборудованный уголок с аппаратурой, от которой разноцветными щупальцами расходились провода.
Началась проверка на шпионскую благонадежность. Ответы требовались мгновенные и короткие. Вопросов было около тридцати – ясных, четких, подготовленных опытными психологами. Боковым зрением он улавливал сосредоточенные взгляды соглядатаев – двух американцев, которые изучали его лицо. Вопросы задавал Джон. Они были «разнокалиберными»: от установочных биографических данных и до подробностей проигрыша в рулетку.
Вскоре поединок человека с электронной машиной завершился. Завершился победой первого – детектор не определил откровенную ложь проверяемого. В глазах Сметанина хвалёный заморский аппарат психологических отгадок был окончательно посрамлён, и сделал это он, Геннадий.
– Эту чудо-машину действительно не обманешь, – словно в насмешку бросил испытуемый оглупленной троице.
– Она нас ещё ни разу не подводила, – процедил скупо Джон Нортон. Когда процедура закончилась, он предложил Геннадию пройти в другую комнату. Там они были наедине. Американец открыл сейф, усадив предварительно «продавца товара» в кресло, и достал туго перевязанный крест-накрест целлофановый пакет. Дрожащими руками протянул его Сметанину.
– Здесь 265 тысяч долларов. Мы вас выручаем в тяжелую минуту. Америка ждёт от вас самоотверженной отдачи.
– Постараюсь оправдать ваше доверие и вернуть в последующем долг. Я его отработаю по частям, – отчеканил подполковник.
– Ну а теперь необходимо оформить передачу вам денег, напишите расписку в их получении.
Когда бумага была готова, Нортон, внимательно прочитав её, спрятал в коричневую кожаную папку. Обрадованный успехом, Сметанин поспешно уложил деньги в спортивную сумку. После этого американец объявил вновь обретенному агенту кличку «Сом», а затем продолжил выпытывать дополнительную информацию о жизни посольства и резидентур.
Всё случившееся не обескуражило офицера. Заботило одно: как побольше денег выторговать за подготовленные к выдаче врагу секреты. «Американцы будут получать от меня дозированную информацию. Какое-то время, – размышлял предатель, – подержу их на полуголодном пайке. Пусть знают, что добыча её стоит больших денег. Информации у меня немало. Буду торговаться…»
Возвращался Сметанин в посольство удовлетворенный «тренировкой» на теннисном корте. Войдя в квартиру, спрятал деньги в платяной шкаф. Продумал объяснение, если жена их неожиданно обнаружит: доллары взяты из оперативной кассы и предназначены для оплаты хорошо работающего агента-иностранца.
Прошло дней десять. Деньги он постоянно перепрятывал, но жена всё-таки на них наткнулась. Она потребовала честных объяснений. И Сметанин раскололся:
– Милая, я тебе давно хотел сказать, что у меня созрел план нового обустройства нашей жизни – остаться на Западе, не возвращаться в эту вонючую Россию, где за любой труд платят одинаково – копейки. Разве можно сравнить жизнь у нас и здесь?
– Но нам потом не будет так хорошо, как сейчас, – тяжело вздохнув, ответила жена.
– Вот ты и подошла к ответу на вопрос. Понимаешь, надо просто иметь деньги. Зарабатывать и зарабатывать их. Каким образом – это другой вопрос. Любые проблемы решаются быстро, когда кошелёк тяжёлый. Я собираю материалы для книги, которую планирую издать через несколько месяцев после того, как мы останемся в свободном мире. Думаю, получу за неё немалый гонорар, причём в долларах. А пока, как ты догадалась, я кое-что отложил на чёрный день. – С этими словами он развернул пакет и в присутствии жены пересчитал «зеленые». Было ровно 265 000! Светлана застыла каменным истуканом, из её груди вырвалось одно-единственное слово:
– Гена!!!
– Я работаю на ЦРУ, – расставил все точки над «i» супруг. – Будем считать эти деньги фундаментом нашего будущего дома. Получил я их от американцев.
– А они не фальшивые? – спросила супруга.
– Черт его знает, не проверял. Всё, конечно, возможно, но не думаю, чтобы янки так низко пали.
– Надо проверить несколько купюр.
– Обязательно. Но есть опасность попасть в поле зрения местных спецслужб, а то и вляпаться в скандал с полицейским финалом.
Уверенность, которую демонстрировал Геннадий перед женой, гипнотически подействовала на женщину: она согласилась со всеми доводами мужа, возмечтавшего «обновить» жизнь.
Прошло не так уж много времени, и Сметанин, поддавшись уговорам Нортона, отвёз на конспиративную квартиру, в гостиницу «Паласио душ Сатеанш», супругу, которую американцы тоже завербовали: она дала подписку о сотрудничестве на добровольной основе. Закрепили вербовку молодой женщины получением от неё секретных материалов и вручением ей золотой цепочки. Дело в том, что, устроившись в консульский отдел советского посольства, Светлана Сметанина, по заданию мужа, копировала документы режимного характера. Именно эти материалы и передавались американцам.
В города Линда-а-Велья и Кашкайте Сметанин выезжал на своей машине, где и проходили его встречи с американскими разведчиками.
Встречаясь со своей агентурой из числа местных граждан, Сметанин не опасался португальской контрразведки, так как весь свой негласный аппарат он уже засветил перед ЦРУ. Агентуру советской военной разведки из португальцев начали арестовывать. Сметанин же докладывал руководству, что невыходы негласных источников на связь – это, дескать, результат некачественного их подбора предшественниками.
Взамен он предлагал подставленных американцами, якобы своих кандидатов, по всей видимости, работавших вместе с португальскими спецслужбами. Они были «живучи», однако никакой серьёзной информации не давали.
На службе «Сом» использовал любую возможность по сбору информации для американцев. То из раскрытой рабочей тетради сослуживца, вышедшего «на минутку» из общей рабочей комнаты, выудит установочные данные на кандидата в агенты или доверенное лицо, то подсмотрит адрес конспиративной квартиры, то в результате бесед с коллегами получит сведения о тактико-технических характеристиках отдельных видов оружия и боевой техники. Многие ведь офицеры до службы в ГРУ служили в боевых частях.
С особым старанием он делал выписки из шифротелеграмм, а иногда, в зависимости от их важности, переписывал полностью. Подробно описывал места закладки тайников для агентуры из числа иностранцев.
Одержимый страстью накопительства, он не останавливался ни на минуту в сборе секретной информации, боясь расслабиться и потерять навыки выуживания секретов. Сметанин работал на «огромную» перспективу.
Супруга никогда ни в чём ему не возражала. Так было заведено с первых дней совместной жизни. Он подавлял жену авторитетом. В её же сознании укоренилось примитивное понятие: муж – кормилец, а она – слуга, которая должна готовить, одевать, обстирывать, ублажать благоверного.
Возвращаться Сметанины в Союз для прощания с родственниками поначалу не планировали. И всё же жена уговорила Геннадия съездить в отпуск: в одном из провинциальных городков России проживала его мать, которую он хотел давно навестить.
На очередной встрече с Джоном «Сом» сообщил о поездке на Родину, на что американец заметил:
– Геннадий, если останешься в Москве и не вернешься в Португалию, всякое бывает, то ты должен знать, что и как делать. Я подготовлю тебе план операций по связи и кое-что из экипировки. Следи за обстановкой вокруг себя, ты едешь уже в новом качестве домой, будь бдителен. Контролируй реакцию и действия начальства.
Договорились через неделю повидаться на конспиративной квартире. «Сом» был подготовлен к этой встрече как никогда: решил порадовать хозяина обширной секретной информацией, оставив у себя, как всегда, ещё больше про запас.
Он любил, как заправский спекулянт-ворюга, сплавлять товар порциями – оптом не продавал, боялся продешевить. В блокноте, который он в шутку называл «погребком», отмечал красным карандашом то, что уже продано американцам.
Нортон встретил «Сома» любезно, обнял его и усадил в кресло, а затем налил в рюмки виски.
– Геннадий, я тебе кое-что приготовил.
– Господин Нортон, – перебил его Сметанин, – начнем, если это можно, с моей просьбы.
– Готов выслушать.
– Дело в том, что скопившиеся деньги я не хочу оставлять в пустой квартире, поэтому пусть они полежат у вас до нашего возвращения.
С этими словами он достал из сумки и передал Джону пакет, перетянутый полупрозрачным скотчем. В нём лежало 270 000 долларов. «Сом» заявил, что деньги эти собраны им с женой за время работы на две разведки.
– Я думаю, ты правильно поступаешь. Без присмотра такую сумму держать нельзя, тем более если тебя неожиданно оставят для дальнейшей службы в Москве, – не без резона заметил Джон.
Выпили по рюмке виски и по чашечке кофе. Говорили тепло и откровенно, рисуя перспективы в розовом свете.
– Если ты не вернёшься в Лиссабон, то деньги я переведу в швейцарский банк на твоё имя. Название ты узнаешь потом. Там уже кое-какой капитал, тысяч двести, у тебя имеется. Конечно, ты нам нужнее в Москве, в Генеральном штабе. Сюда приехать всегда сможешь, я имею в виду не Португалию, а вообще Запад. Мы обеспечим тебе и твоей семье гражданство США. Большим трудом ты уже заработал это право, – хитрил американец.
На этой встрече Нортон передал агенту очечник и очки, которые были по существу двумя камуфляжами, искусно сделанными в лабораторных условиях ЦРУ. В первый был вшит план операции по связи на территории Москвы и в случае выезда за границу. В левой дужке очков находилась вмонтированная ампула с сильнодействующим ядом.
