Текст книги "Красные тюльпаны"

Автор книги: Анатолий Солодов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Выход из окружения

Жаль было Андрюхину покидать обжитую базу в лесах под Белым, но пришлось: гитлеровцы все жестче затягивали кольцо вокруг партизанского отряда.

А началось это так.

Наблюдательный пост, где дежурил Петр Корнилов, был оборудован на огромной ели. Таких постов вокруг базы было несколько, так что в светлое время суток партизаны держали под контролем и деревни, и многие пролегающие в стороне дороги.

Сначала Петр увидел в бинокль далеко на дороге машины. Они двигались со стороны Заболотья. Он насчитал более десяти грузовиков. По мере приближения колонны Петр разглядел и солдат, сидевших в кузовах, и орудия на прицепе.

Спрятав бинокль в футляр, Петр быстро опустился на землю и опрометью кинулся в расположение отряда. Запыхавшийся влетел в штабную землянку.

– Товарищ командир! – еле переводя дух, доложил он. – Немцы на машинах в нашу сторону едут.

– Много? – спросил Андрюхин.

– Двенадцать машин насчитал, пушки на прицепе.

Вскоре донесения о приближении карателей поступили и с других наблюдательных постов.

Андрюхин поднял отряд в ружье и приказал всем взводам занять круговую оборону в траншеях и ячейках, которые были отрыты по склонам холмов еще в начале создания базы.

Лагерь сразу пришел в движение. Партизаны разобрали оружие, боеприпасы и поспешили занять позиции, от которых в глубь леса лучами расходились заранее прорубленные просеки.

Андрюхин, Гордеев и Павлов обошли залегших бойцов, проверили готовность каждого взвода, маскировку.

Фашисты не знали точного места расположения отряда и потому сперва шли спокойно, в полный рост.

Первый залп партизан ошеломил противника. Пулеметный огонь прижал карателей к земле, они стали отползать, прятаться за деревья. Но враг быстро оправился и ответил яростным огнем из автоматов.

Постепенно огонь поутих, и тогда стали слышны отдельные выкрики немцев: видимо, их командиры отдавали какие-то приказания своим солдатам.

Пользуясь численным превосходством, гитлеровцы обошли базу с трех сторон и, преодолевая лесные завалы, под огнем щорсовцев медленно, но упорно стали продвигаться к обороняемому участку. Теперь только узкий перешеек в южной заболоченной низине оставался не занятым немцами.

Фашисты шесть раз кидались в атаки, пытаясь любой ценой прорвать оборону партизан, но безуспешно – щорсовцы держались стойко, хотя они тоже несли немалые потери.

База партизан находилась на возвышенном участке. Позиции заслона располагались по верху холмов и потому партизаны имели лучший обзор. Фашистам же каждый раз приходилось наступать снизу, а это давало щорсовцам преимущество, и они разили врага уверенно, метко.

Но к исходу дня партизаны оказались в критическом положении. Артиллерия и минометы врага начали обстрел позиций заслона. Каратели опять бросились в атаку. Пулеметный и автоматный огонь не смог сдержать натиск фашистов, и тогда партизаны, пустив в ход гранаты, контратаковали прорвавшуюся группу противника. Третий взвод, поднятый Баутиным, схлестнулся в рукопашной с фашистами, часть их была уничтожена, остальные бежали. После этой неудачи гитлеровцы больше не стали предпринимать никаких действий, видно, решили подтянуть новые силы и на другой день покончить с партизанским отрядом.

Второму взводу было трудней остановить врага. Измотанные атаками партизаны к концу дня уже не смогли удержать противника. Цепь сильно поредела. Но даже раненые оставались в окопах и продолжали вести бой. И все же к вечеру второму взводу пришлось отойти на новый рубеж в глубь леса, почти к самим землянкам.

Низкое солнце просвечивало задымленный лес, клонилось к закату. Когда стало смеркаться, фашисты прекратили атаки.

Андрюхин вызвал командиров на совещание. Выслушав доклады о потерях и наличии боеприпасов, он отдал приказ – с наступлением темноты всем бесшумно сняться с занимаемых позиций и собраться у штаба.

Отдавая приказ об отходе, Андрюхин внешне был спокоен, хотя на сердце у него было тяжело: большого усилия стоило командиру не выдать своих чувств. Но, помня, что противник превосходит их в силе, он не имел права рисковать и, чтобы сохранить отряд для дальнейшей борьбы, обязан был вывести людей из окружения в новый район.

Уходить предстояло на юг, через ту самую топь, через которую, как знал командир, хотя и с трудом, но можно пройти. Знал потому, что этот пятикилометровый участок был еще весной разведан партизанами, и труднопроходимые места они тщательно загатили. Партизанские разведчики не раз пользовались этой дорогой.

Похоронив невдалеке от землянок павших в бою товарищей и замаскировав дерном могилы, партизаны молча покинули базу. Головным шел взвод Типугина. Ему был дан приказ: в случае встречи с фашистами – пробивать путь для всего отряда. За вторым, типугинским, взводом – в нем находился и комиссар Гордеев – двигались подводы с ранеными, имуществом отряда, а следом – первый взвод. Замыкал отряд третий, баутинский, взвод. Андрюхин уходил последним с этим молодежным взводом, которому была поставлена задача прикрывать отряд.

Всю ночь без отдыха, лишь с короткими остановками отряд продвигался на юго-запад. Он уходил в Холм-Жарковский район. За ночь прошли более двадцати километров. И весь следующий день щорсовцы провели на марше. В полдень форсировали неширокую реку Неча, к вечеру – исток Лосьмянки, и, обойдя стороной деревню Демяхи, уже были на границе Батуринского района.

Партизаны шли по открытой, холмистой, с редкими перелесками местности. Когда впереди показался густой смешанный лес, который широкой полосой протянулся до горизонта, Андрюхин через связных отдал приказание прибавить шагу.

Прошло около часа, и вот уже совсем близко спасительный лес, каких-то полторы – две сотни метров. Партизаны повеселели. «Ушли!» – думали все. Но радость их была преждевременной: со стороны деревни Демяхи показалась цепь немцев. Они обходили отряд справа, стремясь отрезать партизан от леса.

Андрюхин – он ехал верхом на коне – первым заметил гитлеровцев. Поняв замысел врага, он крикнул командиру третьего взвода:

– Баутин, бегом со взводом на правый фланг. Прикрыть отход! Не подпускай фрицев к дороге!

– Есть! – отозвался Баутин. – Взвод, за мной!

Обогнав колонну, бойцы рванулись наперерез фашистам.

Из головы колонны прибежал черноусый Казанцев, связной Гордеева. Он передал командиру вопрос комиссара: «Не требуется ли помощь?»

– Третий взвод сам справится с задачей, – ответил Андрюхин. – Передай комиссару, чтобы ускорили движение.

А партизаны, поняв обстановку, уже сами спешили уйти с открытого поля. Вскоре вся колонна, кроме баутинского взвода, втянулась в лес.

Третий взвод успел выдвинуться вперед, залечь вдоль дороги.

Подпустив гитлеровцев поближе, бойцы дружно ударили по ним из автоматов.

Гитлеровцы залегли и тоже ответили огнем. Они попытались обойти партизан, но Баутин зорко следил за маневрами противника, посылал бойцов на угрожаемый фланг, и те отгоняли фашистов гранатами.

Полетайкин находился поблизости от Петра Корнилова. Лежа в канаве, он наблюдал за тем, что творится от него справа и слева. Он-то и заметил какую-то группу людей, неожиданно появившуюся со стороны леса. Полетайкин только успел разглядеть одного в немецком кителе.

– Корнилов! – крикнул он Петру. – Немцы слева! Передай Баутину.

– Откуда?

– Вон они. Из леса выскочили.

– Много?

– С десяток.

Корнилов передал по цепи Баутину о возникшей новой опасности, а сам пополз навстречу предполагаемому противнику. Полетайкин и Веселов последовали за ним. Они ожидали, что вот-вот по ним ударят из автоматов, но этого не произошло. Наоборот, к их удивлению, невесть откуда взявшаяся странная группа открыла шквальный огонь по карателям. Незнакомые бойцы держались спокойно, стреляли короткими очередями. Петр успел подумать, что эти ребята не просто ведут бой, а выполняют привычную работу.

– Ура! – крикнул Полетайкин, вскочил на ноги, но тут же грузно опустился.

– Учись, дядя, как работать надо! – отозвался Петр.

– Без меня, Петя, поработай, – простонав, ответил Полетайкин.

– Ты что? – удивленно спросил Петр, подползая к Полетай-кину. – Куда тебя?

– В ногу. Выше колена.

– Держись! – выкрикнул Петр и, повернувшись лицом к немцам, лежащим в поле, застрочил по ним из своего трофейного шмайсера.

На левом фланге человек в немецком кителе, положив ручной пулемет на сук березки, стоя бил по фашистам. Гитлеровцы не выдержали, стали отползать, а затем побежали назад.

Баутин поднялся во весь рост и громко крикнул:

– Взвод! За мной, вперед!

Партизаны с криком «Ура!» бросились за ним, стреляя на ходу. Незнакомые бойцы тоже поднялись. Фашисты в панике отступили.

Собрав трофеи, партизаны вернулись к дороге, где встретились с теми, кто выручил их в бою. Бойцы баутинского взвода с удивлением разглядывали незнакомых людей, вооруженных немецкими автоматами и карабинами. На фуражках, пилотках и шапках у них тоже были пришиты красные ленточки. Да и одеждой они не выделялись. Только один из них, худощавый среднего роста блондин, был в немецком кителе без погон. На груди у него висел ручной пулемет.

– Откуда вы взялись, братцы? – спросил Баутин.

– Из леса, вестимо, – ответил невысокий курносый паренек.

Партизаны весело рассмеялись.

– Это ясно, что из леса, – сказал Баутин, когда смех утих. – Но кто вы? Ну, вот тот, например, что в немецком кителе?

– Я – Федор, – ответил паренек и, кивнув в сторону партизана с ручным пулеметом, добавил: —А он Иван Иванович будет. Ясно?

– Ничего не ясно. Мне это ничего не говорит, – Баутин нахмурился: он понял, кто перед ним, но затеянная игра все же задевала его самолюбие.

А Петр тем временем сбегал к кусту, где лежал Полетайкин, помог ему подняться. Полетайкин шел сильно прихрамывая. Он сжимал рукой левую ногу. Пальцы и брючина были в крови.

И тут к нему подошла незнакомая девушка с санитарной сумкой. Она разрезала брючину ножницами, наложила тугую повязку на рану.

Полетайкин встал, протянул девушке руку, сказал:

– Спасибо, дочка! Знаешь свое дело. Тебя как звать-то?

– Люба, – ответила девушка и махнула рукой. – А благодарить-то не за что.

– Все-таки откуда вы взялись? – обратился Баутин к пожилому партизану, который, как предполагал он, был командиром этой группы. – Чего здесь делалй?

– Своим делом занимались. Откуда мы? Вы, кажется, тоже туда путь держите. Так нам по пути. Идем догонять ваших…

– Верно, – согласился Баутин. – Пора. А как вас зовут? – обернулся он ко второй девушке с автоматом.

– Познакомиться хотите? – улыбнулась девушка. – Имени не скажу. Рано пока. Может, потом и узнаете, а по фамилии я – Федорова. Если свататься придешь – ищи по деревням Федоровых. На Смоленщине их не сосчитать.

Она засмеялась, а с нею и все партизаны.

Баутин слегка смутился и, обращаясь к незнакомым бойцам, сказал:

– Спасибо вам, ребята, за выручку. Мы запомним. И в долгу не останемся.

Он повернулся к своим товарищам и скомандовал:

– Взвод! За мной, шагом марш!

Вот так летом сорок второго года произошла встреча партизан из отряда имени Щорса с группой из другого партизанского отряда, который назывался «Смерть фашизму».

Вскоре третий взвод догнал свой отряд. Щорсовцы все дальше и дальше уходили на юг, в Смоленскую область.

Им было по семнадцать

Вскоре после выхода из окружения, когда партизаны еще не успели как следует обжиться на новом месте, в одну из ночей наблюдатели, высланные Андрюхиным следить за движением противника по большаку в сторону фронта, принесли неожиданное донесение. Партизаны доложили следующее: только что проследовала в северном направлении колонна немецких танков в количестве тридцати машин, которые шли с открытыми люками и с зажженными маскировочными фарами. Командиры машин стояли в люках, следили за движением и, видимо, переговаривались по радио, хотя за шумом моторов и лязгом гусениц партизаны голосов не слышали.

Андрюхин приказал бойцам вернуться на свой пост и продолжать вести наблюдение за дорогой, а сам, раскрыв планшетку, осветил карманным фонариком карту, внимательно изучил направление дороги. Тонкая красная жилка змейкой тянулась на север, к Ржеву.

«Вот оно что, – тихо проговорил Андрюхин. – Ясно. На Калининский фронт подтягивают свежие силы».

Он закрыл планшетку и, с силой нажав, щелкнул кнопкой. Погасив фонарик, выбрался из шалаша.

В лесу было темно, холодно и неуютно. Партизаны спали в наспех построенных шалашах. Костров не разводили. Андрюхин прошел к шалашу, в котором устроились на ночлег Смирнов и Гордеев, разбудил обоих.

Он коротко рассказал им о полученном донесении и, обращаясь к начальнику разведки Смирнову, спросил:

– Что думаешь о таких новостях, Николай Михайлович?

– Надо точно установить, что за часть, выяснить, куда передвигается, и доложить немедленно командованию, – ответил Смирнов.

– Верно. И я так думаю. Эту колонну мы не имеем права выпускать из глаз. Кого пошлешь?

– Николая, моего помощника, Сергея Соловьева и сам пойду.

– Самому, что обязательно надо? – недовольно спросил Андрюхин.

– Да, обязательно. Ребята, может, и справятся, только поверь мне, сейчас за это дело я больше всех в ответе. Такие сведения я не могу потерять из-за какой-нибудь случайности. А ведь всякое может произойти. Хочешь ли ты этого или не хочешь, идти мне самому с ними надо. Ребята они еще слишком молодые.

– Он правильно рассуждает, – вставил свое слово Гордеев.

– Все ясно, ты прав, – согласился Андрюхин и, взглянув на часы, добавил: – Иди, Николай Михайлович. И сразу же. Не тяни время на сборы.

Три разведчика не мешкая вышли с базы.

Дорога, по которой прошли немецкие танки, обтекала лес слева, а затем круто сворачивала вправо, уходя дальше, в Калининский район.

Смирнов, уточнив с Андрюхиным предполагаемый маршрут движения вражеской танковой колонны, повел своих разведчиков не прямо к дороге, а по тропе, наискосок через лес, стремясь срезать угол, чтобы сэкономить время и настигнуть танки еще в пути. И хотя выбранный путь был порядочный, примерно километров пятнадцать, он все же давал разведчикам немалое преимущество.

Всю ночь до рассвета они шли быстрым шагом без привалов. Уже под утро партизаны вышли из леса на большак, прислушались. Никаких признаков танков.

Зато на самой дороге, все еще темной от недавнего дождя, четко обозначились две широкие колеи – следы от гусениц.

– Прошли гады! – в сердцах сплюнул Смирнов. – Когда же они успели проскочить?

– С чего вы решили, товарищ командир? – спросил Соловьев.

– Вон следы от гусениц, видишь? Свеженькие. По всему видно, недавно прошли, с час тому назад.

– Что теперь делать будем, товарищ командир? – вмешался в разговор Николай и выжидающе посмотрел на Смирнова.

– Догнать их надо. Где бы они ни оказались, обязательно догнать. Другого выхода нет у нас. Если не успеем предупредить командование Красной Армии, они, гады, такое напахать могут, что нам потом никто не простит промашки. Да и сам я себе ни в жизнь не прощу.

– Что верно, то верно, – согласился Соловьев. – Как пойдем? По дороге?

– Ни в коем случае, – возразил Смирнов. – Пойдем стороной. Вон там, за теми кустами. Какое ни какое, а все-таки укрытие.

Скрываясь за кустами, разведчики направились параллельно дороге. Смирнов принимал все меры предосторожности, чтобы не быть случайно обнаруженными гитлеровцами. Но пока все вокруг было тихо, безлюдно, и полдня они шли спокойно. Один лишь раз на подходе к какой-то деревне они услышали шум приближающейся машины. Разведчики залегли. Смирнов вскинул к глазам бинокль и ясно увидел приближающийся пятнисто размалеванный немецкий грузовик, в кузове которого плотно сидели гитлеровцы.

– Ну что там? – спросил Соловьев.

– Эсэсовцы. Лежать тихо. Пусть проскочат.

Когда машина скрылась из виду, они встали и, опять скрываясь за кустами, пошли вдоль дороги. Не доходя до деревни, залегли и стали наблюдать. Смирнов внимательно разглядывал в бинокль каждый дом и всю улицу, по сторонам которой под ветлами стояли немецкие танки с белыми крестами на боковой броне, мотоциклы.'

Около танков копошились фашисты. Смирнов отчетливо видел их – все немцы были в черных кителях.

– Эсэсовцы, – произнес Смирнов, не прекращая наблюдения.

Он дважды пересчитал танки: их было ровно тридцать.

– Что за танки? – спросил Соловьев.

– Средние.

– Откуда вы знаете?

– По каткам видно. У ихних средних танков по восемь малых катков внизу и по четыре сверху. Кроме того, на башке нахлобушка, вроде перевернутой кастрюли. Так что все верно. Наблюдатели наши точно Андрюхину доложили. Ну, а теперь обойдем деревню, поглядим с другой стороны. Может, повезет – не побрезгуем «язычком». Сгодится. – Николай и Сергей молча кивнули, соглашаясь с командиром.

Они отползли от кустов в поле и скрытно обошли деревню. Километрах в трех от нее залегли на опушке, поближе к дороге.

Лежать пришлось долго. Партизаны проголодались. Смирнов разрешил парням пожевать черствого хлеба, испеченного наполовину с льняным семенем. Сергей Соловьев спросил командира:

– А что это фашисты в деревне остановились?

– Ночью пойдут. Видишь танки под ветлы попрятали, чтобы с воздуха разведка не обнаружила. Хитро передвигаются.

– А деревня прямо как наша, – сказал Николай, разгрызая твердую корку хлеба.

– С чего это ты взял? – поинтересовался Сергей.

– Да крайняя изба на правой стороне в точности как у моей знакомой…

– Это какой же знакомой?

– Моей сестренки подружки.

– Значит, твоей ухажерки?

– Да не-ет. Просто дружили. Она такая строгая девушка. А дом у них точно как тот. Только за домом сад. Яблок у них всегда полно.

– Ты в том саду и целовался с ней? – усмехнулся Сергей.

– Всего один раз. И то как-то случайно. Вечером из родника вместе воду пили. Ну я и поцеловал, а она ух как рассердилась. Неделю не разговаривала.

– Почему?

– Я ж тебе сказал: строгая. Комсоргом она у нас была.

– Сколько же тебе тогда лет было?

– Шестнадцать, – ничуть не смутившись, ответил Николай.

– Да, стаж у тебя порядочный. Три года комсомольского и два года любви. А я вот к девчонкам и подойти стеснялся. До войны и в комсомол не успел вступить.

Смирнов, молча слушавший их разговор, улыбнулся:

– Ничего, Сергей. Не горюй. Вернемся в отряд, напишу тебе рекомендацию. Так что можешь считать себя комсомольцем. А сейчас кончайте разговоры. Продолжайте вести наблюдение.

Остаток дня они провели в молчаливом тревожном ожидании. Но за это время по дороге никто не проехал, и только вечером со стороны деревни показался мотоцикл с коляской, в котором ехали два гитлеровца в черных блестящих плащах.

– Сергей и ты Николай, бейте по водителю, – приказал Смирнов. – А я беру того, что в люльке.

Разведчики вскинули автоматы, и лишь только немцы поравнялись с ними, одновременно ударили по мотоциклисту за рулем. Вскинул руки водитель, свалился на дорогу. Мотоцикл понесло в сторону. Он нырнул в кювет и перевернулся.

Из-под люльки выкарабкался второй гитлеровец. Спрятавшись за колесо, которое все еще продолжало вертеться, фашист стал отстреливаться.

Разведчики ударили тремя короткими очередями чуть ниже крутящегося колеса, и тут же ответные вспышки огня оборвались.

– За мной! – скомандовал Смирнов поднимаясь.

Вытащив из люльки квадратный ранец, обтянутый рыжей шкурой, прихватив шмайсеры и документы убитых, разведчики побежали к лесу. А из деревни к месту перестрелки уже мчались гитлеровцы на нескольких мотоциклах.

– Скорей! Не отставать! – торопил Смирнов парней.

Долго они бежали перелесками, а погоня все не прекращалась. Уже совсем стемнело. Немцы то и дело кидали в небо осветительные ракеты и стреляли вслепую по лесу. Пули свистели справа, слева и над головой разведчиков.

Неожиданно лесок кончился, впереди открылся широкий овраг. Разведчики сбежали вниз, а потом, задыхаясь, с трудом поднялись на другой пологий его край. Они только одолели подъем, как над их головами с шипением взвились ракеты.

Три фигуры партизан были видны далеко. Немцы сразу застрочили по ним из автоматов.

Николай, бежавший слева от Соловьева, вдруг вздрогнул, будто споткнулся, сделал шаг, другой и рухнул на землю. И тут же сильно ударило самого Смирнова – в грудь и руку. Он затоптался на месте, пытаясь повернуться и ответить врагам своим огнем. Но вдруг и Соловьев стал падать. Командир пытался удержать его, но не смог – руки непослушно скользнули вниз.

Потеряв сознание, Смирнов уже не слышал той яростной стрельбы, которая вспыхнула несколькими минутами позже, после того, как их подкосили вражеские пули.

Очнулся Смирнов на второй день. Левое плечо и грудь – в бинтах, рука выше локтя – тоже. К нему подошел человек в белом халате.

– Где я? – спросил Смирнов.

– Лежите спокойно. Вы в медсанбате. Теперь уже не опасно.

Смирнов обвел взглядом просторную избу. Кроме него, в ней никого не было.

Он закрыл глаза, и память вернула ему вчерашние события: погоня, вспышки ракет и огонь вражеских автоматчиков. «Где Сергей и Николай?» – в тревоге подумал он.

Тихо скрипнула дверь, и в избу вошел кто-то.

– Ну как он? – спросил вошедший.

– Пришел в себя. Держится молодцом. Будет жить.

– Да-а! Вовремя мои ребята его подобрали. Кстати, у него в нагрудном кармане часы были, разбило их пулей, и это спасло, – сказал врач.

Смирнов вновь открыл глаза и посмотрел на разговаривавших военных.

Рядом с врачом стоял молодой капитан.

– Доктор, разрешите-ка немного с ним побеседовать.

Капитан присел на край койки.

– Вам благодарность командир дивизии просил передать. Нужные вы сведения раздобыли. В ранце важные документы оказались. Вы по чьему заданию действовали?

– По приказу командира партизанского отряда имени Щорса Андрюхина.

– Позывные вашего отряда?

– Красные тюльпаны.

– Слыхал. Я доложу об этом командиру дивизии. Попрошу, чтобы связались с вашими и доложили о вас. А теперь поправляйтесь. Придет машина, отправим вас в госпиталь.

– Не согласен я, товарищ капитан. Мне в отряд надо.

– Ну хорошо. Тогда попросим доктора. Пусть подлечит вас у себя.

Капитан встал и, пожав руку раненому, собрался было уходить, но Смирнов остановил его вопросом.

– Кто же меня вынес? Где мои ребята?

– Спасли вас наши разведчики. Прибежали на выстрелы, отбили вас у немцев, а те два парня… погибли. – Капитан нахмурился, отошел к окну.

– Тот, светленький парнишка умер на рассвете, – пояснил врач, – а второй, постарше, был убит сразу.

Смирнов отвернулся к стенке и, скрипнув зубами, простонал.

– Не успел Сережа Соловьев в комсомол вступить. А я ведь ему рекомендацию обещал дать.

– Он погиб как комсомолец, – отозвался капитан. – Похоронили их здесь, в этой деревне.

– Как называется деревня? – чуть слышно спросил Смирнов.

– Нарезки, – ответил капитан.

Произошло все это 4 июня сорок второго года.

После того, как Смирнов немного окреп и раны его почти затянулись, он ушел к себе в отряд. Пробрался он к своим через так называемый Свиты-Демяхинский коридор, который не был занят противником.