Текст книги "Южный шторм (СИ)"
Автор книги: Анатолий Минский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Далматис усмехнулся.
– Главную опасность представляет князь. Наши люди между походами ведут обычный образ жизни. Сньор Алайн муштрует своего рода гвардию. Говорят, одного вызвал на поединок и заколол, другого велел повесить. Там чуть ли не строем ходят!
– Похоже на него.
– И совсем скоро они обрушатся на острова.
Рикас тревожно собрал морщинку среди гладкого лба.
– Вы хотите убрать меня подальше? Чтобы я грабил работорговцев, пока отец громит Двенадцать островов?
– Нет… Вы всё воспринимаете слишком буквально. Мы ожидаем их не раньше сентября. Даже такому полководцу, как князь Алайн, необходимо время. Но верховный лорд знает, что вы с сестрой нашли убежище в Республике, и очень старается вас убрать. Если не хотите сидеть взаперти в каком-нибудь подвале, лучше проветритесь с людьми моего компаньона Туза.
– Верховный знает? Но как? Мы же нигде не…
– Я ему сказал, – с обескураживающей откровенностью признался Выскочка, шокировав, как и Айну. – О, ваша сестра точно также возмутилась. Увы, эти сведенья не утаить, так лучше он услышал новости от меня.
Рикас окончательно уверился, что хитрый гражданин-лорд служит не Архипелагу и не Республике, а только собственным интересам. На какое-то время цели совпали, и он действительно помогает, но стоит чуть измениться раскладу карт на игровом поле Южных Островов, и от Далматиса можно ждать что угодно.
Он не скрывает, что просто убирает Рикаса подальше. Весьма некстати! И сестра по-прежнему полностью в его власти. Нужно начинать собственную игру. Только непонятно – какую.
– Есть и хорошая новость. В походе не нужно скрывать, что среди братьев – настоящий тей. Я привёз вам крыло. Пусть у отряда будет воздушная разведка.
– Даже не знаю, как благодарить… – часть скверного отношения к Выскочке тут же улетучилась. Подозрительность, конечно, осталась, но нужно отдать ему должное. Ловкий пират не забывал обеспокоиться желаниями людей, привлекаемых для построения своих комбинаций.
– Не нужно благодарить. Помните об условии: не поднимайтесь в воздух раньше, чем острова скроются за горизонтом. И на обратном пути сдайте крыло Тузу за день до прибытия. Вы меня хорошо поняли? Привлечёте внимание не только к себе, и к сестре тоже.
Разумеется, тей пообещал хранить благоразумие. Но сдержал обещание с немалым трудом.
Для полёта необходимо не только крыло, но ещё и особые сапоги с лёгкими крылышками для управления, тонкий плащ, облегающий как перчатка, плотный платок на голове и очки для защиты глаз от ветра. Без некоторых деталей, впрочем, можно обойтись, если есть два главных слагаемых – Сила и невесомая ажурная конструкция из тонких прочных реек, обтянутая шёлком.
Лет десять назад отец показал несложный трюк, с его помощью продемонстрировал самую основу управления Силой. Как раз даже в самых провинциальных домах Восточной Сканды появился водопровод. Князь открыл кран, его носик плотно прикрыл рукой. Через минуту ослабил хватку. Мощная струя вырвалась из-под ладони и ударила в сторону.
Так же и взлёт. Сначала нужно разбудить в себе чудесную энергию. Кровь словно наполняется газировкой, бурлит по жилам, будоражит. Внутри рождается настоящий водоворот.
Этим сильны и одновременно слабы истинные синьоры Икарии. Они обретают ни с чем не сравнимые возможности. Но если уповают только на Силу, которую невозможно призвать в один миг, нужны долгие мгновения, пока её давление накопится, словно в кране над отцовской ладонью. Если Силу призвал, её нужно выпустить. Гораздо сложнее, чем летать, поддерживать в себе некое её напряжение, достаточное, чтобы нанести или парировать удар.
И, конечно, уровень Силы разный у всех. Если тей не нуждается в её свойствах, не грезит небом либо занялся самыми важными делами, не оставляющими время на полёт, Сила растворяется. Не исчезает, не уходит. Но её невозможно собрать в кулак, выплеснуть в нужную сторону. Из покорного слуги она превратится в своевольную стихию, и лучше к ней не обращаться, не подвергать опасности себя и других.
В давние времена высшей доблестью считались лихие вылеты против вражеских кораблей. Благородные синьоры набирали бомбовый груз в половину своего веса словно вьючные лошади. С ним пикировали на вражеские мачты, в самую гущу ружейных пуль. Теперь от тейских бомбёжек отказались: потери не окупают результата. За крылатым дворянством осталась разведка. Реже – ночные рейды в тыл врага. Внутренняя Сила, помноженная на личное мужество, уже не решает исход битвы. Теперь успех большей частью зависит от орудийных и винтовочных стволов, а летящий издалека свинец вытеснил сталь клинка.
Но и разведка – удел храбрецов, особенно если после многочасового вылета требуется найти дымы и мачты корабля. Никому из синьоров не удалось пересечь океан на крыле либо дотянуть до берега, взлетев с палубы вдали от суши. Не вернулся на борт – погиб.
Но неужели риск остановит того, чья душа месяцами тосковала по небу? Рикас не пробовал забраться на полубак или шкафут, не говоря о марсовой площадке. Он прыгнул прямо с борта, скользнул у самых волн, к завистливому восхищению граждан-братьев, никогда в жизни не покидавших поверхность земли и воды.
К управлению без крылышек на сапогах пришлось приноровиться, как и к непривычному крылу с чужого плеча. Восторг обретения свободы в третьем измерении начисто перекрыл любые неудобства…
Рикас и обнаружил цель, когда с отплытия минуло три недели. После доклада о находке до глубины души изумился, как по мановению ока изменилась обстановка на бриге. Никто не роптал на запрет вина и рома. Сосредоточенно проверялось и чистилось оружие. Туз, признаваемый за командира отнюдь не за карточные подвиги, а за удачливость в бою, терпеливо втолковал каждому его задачу. Ничего общего с настоящей армией, где обязанности каждого в батальоне или корабельном экипаже выписаны, сверены и заучены бойцами наизусть.
– Тебе, Тощий, не обязательно подставлять башку. Долю в добыче уже заработал. Останешься на бриге. Верно, братья?
Коллеги по промыслу согласились с Тузом, но без особой охоты. Конечно, разведка – большое дело, но слишком уж много новичку, не очень-то рисковавшему головой, они не отсыплют. Рикас не стремился к добыче, в то же время не хотел показать себя слабаком: в стае это чревато неприятностями.
– Шесть недель гнить на этом корыте и ни разу толком не размяться? Оставь на борту Мазилу.
Поношенного вида абордажник угрюмо засопел. Его промашка много лет назад стоила обидного прозвища и намертво приклеила репутацию неудачника.
– Решено. Идёшь. Но… – предводитель многозначительно замолк, намекая на обстоятельства, известные лишь ему и Рикасу. – Вперёд не суйся. Опыта нет. Обрежут тебе…
Что именно и до какой степени могут укоротить работорговцы, молодой тей не взялся бы повторить при дамах. Зато понятно – Туз не забыл, что жизнь новобранца стократ важнее в будущих маневрах с его отцом, чем один или два убитых врага. Вот только с отъезда из Винзора Рикас отвык от нянек. Тем более на роль няньки не подходит морской разбойник.
После обсуждения мест в абордажных расчётах пираты пребывали в возбуждении, даже без крепких напитков. Спустился вечер, все свободные от вахты сгрудились на палубе. Как-то сама собой возникла песня, её подхватили десятки лужёных глоток. Не попадая в ноты, зато очень душевно, они заголосили:
Нас родила тьма,
Мы бродим, как чума,
Близится час,
Слушай приказ…
(В. Лебедев-Кумач)
На острове пользовались успехом совсем другие песни, большей частью тоскливые – о трудной доле свободного охотника, кончина обычно рифмовалась с пучиной. Перед боем орали радостно, взвинчивая себя до крайности.
Ночью мало кто спал. Туз обнаружил одного из абордажников, приложившегося к фляге для бодрости. Беднягу принайтовали к грот-мачте. Участие в вылазке и в дележе трофея ему не светит, а если поймает шальную пулю – на то воля Создателя.
На рассвете паруса двух торговых кораблей разглядел вахтенный, Рикасу не довелось подняться в воздух. Признаться, им владел соблазн: до Иллинии, небольшого государства на юго-западе материка, не более полутора суток лёту. Созвездия на ночном небе сменились на привычные фигуры северного полушария. С флягой воды и куском вяленого мяса он, скорее всего, сможет дотянуть, если не снесёт ветром. И, будь молодой человек единственным невольником пиратов, он рискнул бы без колебаний. Увы… Вероятно, этот расклад просчитал и Выскочка, соглашаясь на участие Рикаса в вояже.
– Держись подле меня, Тощий! – шепнул Туз. – Прикрывай спину. От своих тоже.
Оказывается, в пиратском братстве не брезгуют сводить счёты под шумок абордажной драки. Выполняя команду, тей провёл на квартердеке томительные часы сближения. Хорошо было видно, как оба торговца подняли все паруса, не глядя на свежий ветер. Тонкие дымовые трубы слабосильных машин, рассчитанных на манёвры в порту, но не на океанскую гонку, выплюнули густые облака дыма.
Бриги под флагом Двенадцати островов неумолимо сокращали расстояние. Когда невооружённым глазом стали различимы отдельные мачты и реи, прогремел первый пушечный залп. В ответ донеслась пара хлопков.
По мере сближения корабли братства продолжили стрельбу, но не слишком частую. Снаряды ложились в основном с перелётом или дырявили паруса. Будущие жертвы целились тщательнее. Рикас увидел, как с грохотом разлетелись доски фальшборта на полубаке брига, полдюжины изготовившихся абордажников буквально перемололо в фарш, остальные получили раны.
– В туда их и в туда, и мать их… – выругался Туз. Он приказал метить ниже, проредить палубу.
Рикас догадался, что пираты пытаются вписываться в некие рамки. Если не сильно продырявят противника, в качестве трофея достанется более целый корабль. Если сопротивление команды будет невелико, то и жестокость при захвате удержится в пределах разумного. С другой стороны, работорговцам нужно показать, что атака и абордаж принесут потери, превосходящие ожидаемую прибыль. Потому их канониры рискнули пальнуть в людей, в расчёте на недостаток решимости.
Расчёт не оправдался.
Пушки брига заговорили с утроенной частотой, присоединился следующий номер в строю. На головном торговце расцвели яркие цветы попаданий с лепестками из разлетающихся досок и частей рангоута. Фок-мачта торжественно грохнулась в воду, волоча шлейф вырванных вант. Палуба окуталась дымом, занялся пожар.
Второе судно работорговцев отвалило в сторону, чтобы не врезаться первому в корму. Туз выдал короткую команду сигнальщику, тот яростно заработал флажками.
Граждане пираты разделились. Третий бриг бросился за уцелевшим парусником. Когда с первым призом будет покончено, команде второго не останется ничего другого, как покорно спустить паруса.
– Тощий! Дуй на бак. Там наших мало осталось.
Рикас выразительно повёл глазами: кто прикроет спину? Туз досадливо отмахнулся – некогда.
На носу творился форменный кошмар. Палубный настил залит кровью, валяются оторванные конечности, внутренности… Снаряд среднего калибра разорвался прямо среди флибустьеров.
Мазила сполз к фок-мачте и прилёг, опираясь на неё спиной. Рука прижата к животу, между пальцев сочится красное. В глазах – туман и какая-то отрешённость. Винтовка валяется рядом, так и не пригодившаяся…
Быть может, потом сочтут, что обобрал умирающего братана, подумал Рикас, оттягивая затвор винтовки. Или обвинят, что не оказал помощь. Какая помощь, если осколки снаряда вспороли пузо?
Тей опустился на колено, тут же покрасневшее от чьей-то крови. Ствол удобно лёг на бочонок. Теперь – сосредоточиться! Вокруг свистят пули, выбивают щепки, слышны крики – только что ещё одного ранило. Но это не касается стрелка, направившего тонкую нить Силы из винтовочного ствола к вражескому кораблю.
Сила всё чувствует, словно отдельное живое и разумное существо. Она подсказывает, насколько приподнять ствол, чтобы пуля, преодолев расстояние между судами, не ударила слишком низко. Сила повинуется глазам и вместе с ними выискивает фигуры, мечущиеся в дыму.
Мягкое нажатие на спуск… Выстрел! Силуэт человека сложился и рухнул на палубу.
Айну трясло, когда она порешила двух пиратов? Мы это уже проходили. Покойтесь с миром, подданные верховного лорда.
Огонь! Толчок в плечо, и неведомый противник выпустил винтовку. Тело перевалилось за борт.
Приноровившись к стрельбе на качающейся палубе, Рикас расстрелял два магазина. Не менее полудюжины из команды торговца получили отверстия в теле, Создателем не предусмотренные. Молодому тею показалось, что ремесло пирата совсем не такое трудное, как любят об этом рассказывать морские бродяги.
С обеих сторон тоже хлопали винтовочные выстрелы. Ответный огонь умолк, да и цели исчезли. Уцелевшие работорговцы перебежали к противоположному борту. Теперь они были укрыты от пуль нагромождениями ящиков, бочек и канатных бухт, плотно загромоздивших палубу.
Бриг сменил курс. Теперь он двигался наперерез. В ближайшие минуты последует столкновение, судя по скорости – нешуточное.
Рикас, следуя пиратской науке, ухватился за линь с привязанным к нему крюком-кошкой. При ударе полагается закинуть абордажный крюк за что-нибудь на палубе атакуемого судно и плотно стянуть борта. Новичка оттеснил старый пират, на голову выше и раза в полтора шире в плечах.
– Отвали, шкет худосочный! Куда тебе, … – последовала непечатная тирада, из которого Рик уяснил, что лучше занять место повыше и спрыгнуть на борт работорговца.
Он вцепился руками в какую-то снасть стоячего такелажа и быстро забрался на высоту четырёх своих ростов. Сила подталкивала, кипела, распирала изнутри. Она жаждала битвы и крови!
Снизу грянула песня, продолжение той, что пели вечером.
Что нам унывать?
Нам нечего терять!
Пей до пьяна,
Будет волна
Кровью полна!
Куплеты перемежались отборной руганью. Крепкие мужчины взвинчивали себя до предела, до отказа, чтобы выплеснуться в едином порыве, снести без остатка безумцев, что рискнули стать на пути к законной добыче!
Многие натянули повязку на левый глаз. Если потом сорвать её в трюме или на нижней палубе, тот глаз быстрее привыкнет к темноте.
Удар бортами был настолько силён, что Рикаса буквально сорвало с каната и швырнуло в дымную мглу. Чудовищный треск сообщил: корпусам кораблей досталось основательно.
Привычный выброс Силы смягчил приземление. Посчастливилось угодить на чистое место… Почти чистое, если не считать трупа. Вероятно, подстреленного из винтовки Мазилы.
Нужно разобраться, определить, где неприятель, сколько его… Нет! Сила не позволила. Она влекла не только лёгкое тело, но и разум, опьянённый её бешеной мощью. С револьвером в правой и тесаком в левой руке Рикас метнулся к борту, противоположному от брига.
В этом есть что-то противоестественное. Ты видишь человека лишь какую-то долю секунды и убиваешь его, не успев разглядеть лица – глаза уже заняты поиском новой цели. Пока не опомнились, удар Силой широким фронтом, по головам, по лицам, чтоб отшатнулись, моргнули, не увидели, как второй валится с ног с перерезанным горлом. Шесть револьверных выстрелов звучат за шесть секунд, прибавляя на палубе шесть бездыханных тел.
Нужно перезарядить, но Рикасу некогда – он убивает. В сутолоке, на расстоянии вытянутой руки от врагов он машет коротким клинком, по плечо забрызганный чужой кровью…
– Стой!
Кто-то мощно обхватил сзади. Рука перебросила тесак лезвием к себе, коротко замахнулась…
– Тощий, не дури, твою ж направо…
Знакомый голос и знакомое богохульство вернули сознание на место. Красная пелена перед глазами посветлела. Туз чуть ослабил хватку, но не отпустил излишне воинственного подопечного.
– Наверху только наши.
– А остальные?
– Тебе мало? – расхохотался предводитель. – Завязывай с мокрухой. И так самим тушить пожар придётся… Остальные заперлись в трюме. Ничего, скоро вылезут, мать их…
Рикас вежливо отвёл начальственные длани в сторону. В этот момент в трюме бахнуло. Пуля, пробив палубный настил, распахала ногу Туза. Абордажники принялись остервенело палить в доски.
– Прекратить, жабьи дети! – гаркнул раненый вождь. – Плотника ко мне. Бить дыру в палубе, забросать трюм тлеющей пенькой. Живо!
Освобождённый от тяжкой работы по причине худосочности, тей перебрался на десяток шагов ближе к юту. Да и не хотелось ловить ногами шальную пулю.
А потом не повезло. Отчаянный прыжок на палубу и жаркий бой в дыму сошли с рук, но на дальнейшее запас удачи исчерпался. В некоторой прострации от спадающего напряжения битвы Рикас умудрился наступить на доски, изрядно порченные снарядом брига. Под весом его сухощавого тела они треснули, и тей провалился в трюм.
Он не стал завязывать глаз перед боем и в первый миг совершенно ослеп в темноте. С сокрушающей силой что-то ударило в лоб. Молодой человек уже не слышал и не видел, как прямо на его бездыханное тело упал горящий ком, исторгающий нестерпимо-удушливый дым. Используя удачно открывшееся отверстие, абордажники выкуривали остаток команды как вредоносных насекомых. О Рикасе никто не вспомнил. Туз, занятый извлечением винтовочной пули, на время упустил из виду самого ценного пленника.
Глава тринадцатая
В век телеграфа, особенно беспроволочного, личные встречи потеряли прежнее значение, как и письма на бумаге. Ныне герцоги, графы или заводчики предпочитают ехать на другой конец Икарии, если важно видеть глаза собеседника, слышать паузы между словами, следить за учащённым дыханием и нервными движениями рук. Иногда только так угадаешь – врёт или говорит правду твой визави.
Есть ещё один повод преодолеть расстояние – соображения необычайной секретности. Иэрос буквально сиял от восторга, рассказывая младшему единоутробному брату смелую идею. Для её воплощения в жизнь требовался выход к морю в уединённых местах, у центрального герцогства отсутствующий.
Перед посвящёнием Горга в план визитёр для пущего нагнетания обстановки попросил продемонстрировать состояние фиолетовой гвардии Майрона. При виде вышколенных, хорошо вооружённых но, увы, немногочисленных стрелков и канониров, отмаршировавших по брусчатке у замковых стен, старший Мейкдон доверительно сообщил последние новости с Юга.
– Князь заканчивает муштру пиратского сброда, Архипелаг подомнёт Двенадцать островов. Алексайону обещана свобода, но он совсем не уверен, что Терон выполнит обязательства. Не исключено, заставит участвовать в подготовке высадки на икарийское побережье.
Горг заметно вздрогнул. Перспектива, что на них свалится десант в десятки тысяч опытных головорезов, вдохновлённых обещанием грабежа, да ещё под предводительством самого известного военачальника, отнюдь не обрадовала.
Конечно, победа над Республикой пиратам не достанется бескровно. Им понадобится несколько месяцев, чтобы восстановиться, починить корабли, заготовить оружие. На следующий год…
– Да, на следующий год, – подтвердил его опасения Иэрос. – Время есть. И есть шанс доказать, что мы с тобой умеем защищать страну не хуже родственника.
Горг не возмутился по обыкновению при слове «родственник». Если у старшего брата есть мысль, как победить самого Алайна, то какого рожна он медлит и изображает загадку?
Герцог Кетрика осведомился, точно ли никто не может подслушать их разговор, если его продолжить в башне замка. Там извлёк из сундучка стопку бумаг и вручил брату.
Ознакомление с сокровищем Иэроса привело Горга в замешательство. Потом он начал откровенно хохотать. Но веселье было грустным: угроза пиратов реальна, в отличие от средства борьбы с ней.
Четверть века назад к промышленному буму добавилась изобретательская истерия. Тысячи самоучек, от детей лавочников до благородных теев, пытались осчастливить мир гениальными прожектами. Один из военных инженеров Леонидии вспомнил предложение двадцатилетней давности: смонтировать пушки на дирижабле.
Утопия обрела черты реальности, если для летающей артиллерийской платформы большой дирижабль перестроить особым образом. Около трети объёма баллона обычно занимают ёмкости с горючим газом. По мере его расхода он замещается воздухом.
Столичный инженер предложил взять малый запас топлива, вместо горючего газа закачать водород. Грузоподъёмность вырастет и позволит прицепить под гондолой палубу с тремя-четырьмя короткоствольными орудиями. По его замыслу, пушки позволят поразить корабли с безопасного расстояния.
– Брат! Ты же много раз летал на дирижабле. Гондолу и так раскачивает – боковым ветром, встречным ветром, от дрожи машины. Представь доску в двадцать шагов длиной на длинных тросах, не меньше трёх-четырёх человеческих ростов, болтающуюся как конский хвост. Выше – нельзя, там горючий водород.
– Представил. И что?
– Допущу, что канониры-самоубийцы взлетели и разок дали залп. Скорее всего – в никуда. Отдачей эту платформу кинет так, что морская болезнь во время океанского шторма покажется насморком.
Иэрос театрально извлёк новый лист.
– Эти возражения очевидны. Мой инженер предложил закрепить вертикальный щит, словно большой плавник. За счёт парусности он уменьшит раскачивание.
– И увеличит крен от бокового ветра. Брат, ты хочешь сей нелепой конструкцией остановить десятки тысяч пиратов с Алайном во главе?
– Нет, конечно. Расчёт на пиратскую психологию. Ты же знаешь, дражайший, морские бродяги способны рубиться только во имя спасения жизни и за золото. Как только они узнают, что атака не сулит наживы, оправдывающей потери и риск, сразу ищут пути к отступлению. Теперь представь сигару дирижабля, а на диких островах пираты не видят в небе ничего кроме облаков и птиц, она сама по себе смотрится внушительно. С недосягаемой высоты падают снаряды. Затопить деревянную лохань можно пятью-шестью попаданиями, подпалить – двумя-тремя зажигалками. Начнётся паника.
Горг пессимистически качнул головой.
– Сколько выстрелов нужно для одного попадания? Сто? Двести? Даже без топлива дирижабль много не поднимет. После пары часов полёта до цели вынужден будет поворачивать к берегу. Снизиться сможет лишь выпуском водорода. Авантюра, брат.
– Согласен. Но шанс многообещающий. Нужны расчеты. Проверить их можно только стрельбой с воздуха на твоих южных островах. И, конечно же, успех опыта не освободит нас от рутины – мобилизации и отправки к побережью обычных войск, способных доказать пиратам невыгодность их предприятия.
– Острова хоть на камни разноси, если тебе угодно, – Горг отложил бумагу с эскизом небесной артиллерии, упорствуя в скепсисе. – Я же подумаю о рутине.
Его единокровная сестра также занималась бумагами и думала о расчётах. Долгие недели заточения выматывали душу. В один из редких визитов Орвис Далматис, в очередной раз вывалив ворох обещаний «всё будет хорошо», предложил скоротать время за изучением экономики Республики и Архипелага лордов. В юности Айна усвоила множество знаний, превращавших её, по отцовскому выражению, в тея-счетовода. Она с трудом понимала, зачем ей лавина самых разнообразных сведений, вряд ли нужных в жизни девушки из благородной семьи. Часть из них помогла скоротать время.
Крайне сложно было составить общую картину. В Винзоре она видела толстенные книги с длинными колонками цифр, каждый месяц подсчитывались доходы и расходы, выводился остаток в казне. Здесь – ничего похожего. Орвис доставил в особняк целый сундук пиратского бумажного добра: расписки, описи, договоры, неряшливые обрывки деловой переписки. Флибустьеры оказались крайне неаккуратны в ведении учёта. Собственно говоря, каждый знал число монет в своём кармане. Вожди Двенадцати островов имели общее представление о количестве золота в казне пиратской республики, точнее – о плачевном его отсутствии. Более глубокие изыски никого не интересовали. Гражданин Далматис, в виде исключения, попытался сообразить, насколько Острова жизнеспособны, если люди на них попробуют жить без традиционного дохода – от грабежа. Каким образом отвратить местный сброд от привычки, впитанной с молоком матери, гражданин лорд не объяснил.
Обрывочные данные подтверждали его догадку. На островах и вокруг них масса ресурсов, при рачительном подходе они способны приносить доход. Возможно – не меньший, чем от морского разбоя. Хлопок, специи, тропические фрукты, дары моря, экзотическая древесина и многое другое без труда находит спрос в Империи.
Радуясь, что хоть в какой-то мере она может принести пользу, Айна готовилась к приезду Далматиса с необычным волнением. Долгожданный хозяин тюрьмы изволил навестить затворницу только во второй половине августа, был задумчив, даже несколько невнимателен. Коснувшись губами девичьей руки, лорд объявил, что с дороги голоден. Слуги бросились накрывать на стол в беседке, со всех сторон укрытой зеленью. Здесь, в тропиках, она не теряла листвы и зимой. Летом, очевидно, создавала некоторую прохладу.
– Дорогая Айна, – начал Орвис, выслушав отчёт о бумажных раскопках. – Признаюсь, что я в затруднительном положении. Многие в Республике понимают ситуацию. Если нам превратиться в обычное государство и жить по законам, похожим на имперские, народу станет легче, но… Пока рядом с нами Архипелаг, где в ближайшее время никаких изменений не произойдёт, всё впустую. Если тратиться на охрану купеческих караванов или закладывать в расчёты потерю каждого второго судна, наш хлопок нужно продавать в Атанассии дороже золота. Иначе не выгодно. Не говоря о том, что торгаши с материка неохотно покупают товар островного происхождения.
– Что же делать? – спросила девушка, тронутая обращением «дорогая».
– Парадокс, но шансов больше, если бы инициатива исходила от верховного лорда. Он, когда сравнительно трезв, тоже понимает – нельзя бесконечно существовать преступным промыслом. Но пока не торопится ничего менять.
– Архипелаг сильнее?
Далматис пригубил вино, с явным безразличием к его вкусу.
– Флот не лучше. Тем более часть кораблей обычно находится в море в ожидании добычи – и у них, и у нас. Бойцов много, но не настолько, чтобы без труда захватить Двенадцать островов. Вы, наверно, знаете – атакующая сторона всегда теряет больше, если высаживается на чужой берег под огнём… Простите, что утомляю благородную синьорину скучными военными подробностями.
– Что вы, Орвис. Я выросла в замке князя Алайна, военные разговоры меня окружали с колыбели.
– Я не забываю, чья вы дочь. Тем более, присутствие вашего отца в десанте может стать решающим козырем.
– И когда это произойдёт?
– Боюсь, уже весной. В конце сентября или начале октября. Благодарю вас, синьорина, за потраченное время. Двенадцать островов наверняка со временем станут цивильной страной, надеюсь – процветающей. К сожалению, до битвы с лордами это откладывается. Очень надеюсь, тогда разрешатся многие проблемы. Вам не придётся более тосковать в заточении. Вашему брату – тоже.
– У вас есть сведения о нём?
– Вернётся эскадра моего друга Бенезета, узнаем. Мне же придётся раскланяться. Одновременная служба двум непримиримым лагерям требует дьявольски много времени и усилий.
Прощаясь перед исчезновением, он добавил:
– Поверьте, синьорина, каждый раз, покидая вас в этом уютном гнёздышке, я искренне расстраиваюсь.
Айна несколько дней после встречи со спасителем и тюремщиком в одном лице пребывала в смятении. Неужели этот блестящий корсар в самом деле к ней неравнодушен?
Странная, загадочная личность. Никогда не говорит о прошлом. Зная о его пиратской профессии, расспрашивать опрометчиво. Важно не то, что случилось когда-то, а к чему Орвис стремится сейчас. Его помыслы благородны, а методы… Методы соответствуют грубой реальности.
Рик ему не доверяет. Айна решила для себя по-другому. Нужно помочь, не жалея сил. Орвис стоит того, его дело – тем более.
А ещё предстоит разобраться в себе. Почему при мысли о гражданине пирате на губы наползает глуповатая улыбка?
Пока синьорина предавалась размышлениям, её отцу было не до улыбок. В отличие от Далматиса, князь точно знал назначенную дату отплытия. Как и предполагал Терон, Алекс по натуре своей был не способен трудиться спустя рукава. Вместе с теем Йоргосом они, двое благородных синьоров, превращали разбойничий сброд в подобие регулярной армии.
Леность и своеволие отдельных особей раздражали невероятно. Ветеран нескольких походов к ламбрийским берегам по кличке Череп, уверенный в непревзойдённом превосходстве над окружающими, смел неповиноваться открыто.
Алекс рассвирепел. В армии любой страны и любого мира командир должен быть уверен, что отданная им команда не будет проигнорирована. Если хоть раз проявлено неподчинение, и оно не пресечено жёстко, в назидание другим анархиствующим молодчикам, с мечтами о дисциплине можно попрощаться.
– Считаете, вы знаете и умеете всё, необходимое в бою? – подчёркнутое обращение на «вы» и ледяной тон, обычно ввергавшие в трепет гвардейцев Винзора, у Черепа вызвали лишь ухмылку.
– Даже вам могу преподать урок. Не спасут проклятые тейские штучки.
Пират скинул с головы треуголку. Обнажилась идеально гладкая лысина, перечёркнутая черной повязкой с наглазником. Из ножён с шорохом выскочила абордажная сабля.
Алекс смерил глазом наготу черепа и клинка. Мятежник облегчил задачу, фактически сам вызвал на поединок. Но… Во-первых, крайне не желательно его убивать или калечить, тактически не верно. Эту честь лучше уступить пиратам Двенадцати островов. Во-вторых, сохраняя жизнь одноглазому красавцу, нужно и себя сберечь. Заколоть первым же выпадом гораздо проще.
Выставив для опоры ногу назад, князь без затей ударил Силой. Не ожидавший оплеухи, Череп грохнулся на спину, тут же вскочил, вскипев от бешенства.
– Могу ударить точно в горло.
– Тейское отродье… Я тебя… Во все места…
Алекс сделал вид, что его не трогает длинная оскорбительная тирада.
– Вы изволили намекнуть, что для продолжения поединка мне лучше воздержаться от применения способностей, доступных только благородному синьору? Извольте. Обойдусь одной шпагой.
Вокруг собралась толпа. Около сотни крепких мужчин замкнули круг, наполняя воздух дыханием не очень свежих ртов и ароматом вспотевших на учениях тел. Любопытство бурлило. Князь неоднократно показывал боевые приёмы всеми видами оружия и, очевидно, хорошо ими владел. Но никто из островитян не осмеливался бросить ему прямой вызов, хоть разговоров ходило предостаточно. Мол, Алайн уже не тот, что был двадцать лет назад, и на прежней славе далеко не уедешь. Лишь у Черепа хватило мужества либо безрассудства поставить вопрос ребром.
У одноглазого нашлись поклонники.
– Ставлю две монеты на Черепа! – выкрикнул долговязый ветеран в очень заношенном сером камзоле.
Его поддержал кто-то, другие кинулись ставить на Алекса, пока тот не выхватил шпагу и не гаркнул на спорщиков.
