Текст книги "Южный шторм (СИ)"
Автор книги: Анатолий Минский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Господин свободный охотник, у меня разговор к синьорине. Не будете ли вы любезны ненадолго покинуть нас?
– Якорь тебе в зад…– начал было островной головорез, но ему помешали.
– Всё в порядке. Я видела этого тея в Винзоре. Возможно, он принёс известие, что князь или герцог переменили решение?
– Не буду обманывать, – признался Рикас. – Я представляю только себя и прилетел по своей инициативе. Чтобы исправить сделанное моим отцом.
– Княжеский сын! – воскликнула Хели. – На что же вы способны? Повернуть время вспять на полтора года?
Насмешливо-презрительное выражение самых прекрасных в мире глаз и угрюмый взгляд исподлобья её спутника выбивали из седла. Тей попытался повернуть разговор в другое русло.
– Ещё раз прошу об аудиенции наедине.
– Ладно. Кракен! Обожди в коридоре, но не уходи далеко. Алайны бывают весьма нескромны и настойчивы в своих желаниях.
– Ну, я ему желалку-то оторву и в пасть запихаю, – пообещал пират. На выходе он толкнул тея плечом и обдал тяжким ароматом, изобильно залитым одеколоном.
Рикас устроился на месте, освобождённом вонючкой, и сцепил руки на коленях, вдруг осознав, что не знает, как подступиться к разговору.
Мерный стук колёс был единственным звуком, нарушавшим тишину. Хели бесцеремонно рассматривала молодого гвардейца, нервно терзающего собственные пальцы. В конце концов, он нарушил гораздо больше приличий, вторгнувшись ночью и без приглашения.
Кстати – недурён собой. Жаль, слишком уж худощавый и низкорослый, как и остальные летучие дворяне веса пера, во Фроне девушка привыкла к более крупным мужчинам. Лицом больше похож на мать, а главное – не изрублен подобно отцу, если не считать забавной отметины на подбородке. Из-под тугого головного платка выбилась кокетливая рыжая прядь.
В красном гвардейском плаще, явно вымотанный полётом, сидит, смущается и молчит. Даже в погоне за поездом не оставил дома шпагу. Наверно, и спать с ней ложится.
У синьоров странные понятия о чести, думала Хели, они готовы удавиться из-за пустяков, но тот же князь Алайн, образец старомодных рыцарских нравов, подло расправился с отцом, вторично предал его в бою у Теландайна… и удивляется, почему ему платят той же монетой.
– Синьорина… Ваше Императорское Высочество…
О, у высокородного прорезался голосок? Ломкий какой-то.
– Не надо титулов. Что вам нужно?
– Объясниться. Я не хочу, чтобы вы уезжали с гневом в сердце.
Хели чуть не расхохоталась. Глупыш, что ты знаешь о моём сердце? Тем более – о его содержимом.
– Отец не вправе относится к вам плохо, что бы не произошло… У них сложные дела с вашим отцом… Это не рассказать в двух словах…
Рикасу не хватило бы и двух тысяч слов. Он запинался, блеял, и до девушки дошла причина его смущения. Бедный княжич влюбился в неё с первого взгляда! Возможно, в другой ситуации она бы и подумала, как использовать этот неожиданный подарок судьбы, завербовать в доме Алайнов своего агента. Но приказ матери был категоричен: в случае неудачи немедленно мчаться в Злотис и ничего не предпринимать. Поэтому Хели просто слушала.
Тей пересказал историю взрыва в Нирайне, где, в числе прочих, пострадал отец Хели, пусть и легко отделался. Повторение официозного мифа о виновности Терона Мея пробудило волну возмущения, но она сдержалась. Похоже, княжеский сын искренне верит в то, что ему внушали с детства.
Потом он начал распространяться о пленении в Арадейсе и спасении благодаря Далматису. Хели насторожилась. История, рассказанная отцу его самым доверенным помощником, отличалась во многих существенных деталях. И если матери и её мнению об обстоятельствах изгнания семьи с материка дочь верила безоговорочно, нынешний вице-император вызывал массу подозрений. Роль отца выставлена предельно неприглядно… Правда, о Тероне Рикас знает только со слов своего родителя, способного всё повернуть с ног на голову. Нужно непременно расспросить маму!
– Я верю, что отец никого и никогда не предавал. В последнем бою сражался за нас с Айной и сомнительного союзника – Далматиса, единственного на тот момент. И победил. Он любит маму, как никто, наверно, никого и никогда не любил, – пылающий взгляд молодого человека добавил: «а я смогу ещё сильнее…»
– Хорошо. Вы высказались. Можете улетать.
Тем более что любовную наживку уже проглотил. Пора подсекать. Потом, если мать позволит, использовать – письмами, случайной встречей, неопределёнными обещаниями, не влекущими обязательств, но создающими иллюзию надежды. Затем подтолкнуть к действиям в нужном направлении.
– Не хочу верить, что мы больше не увидимся.
– Как? Как вы себе это представляете?
– То, что я обещал в самом начале. Исправить сотворённое отцом. Вы не должны отвечать за ссоры наших родителей. Ваш ребёнок – тем более. Князь вынудил уехать на юг, я гарантирую защиту и покровительство в Винзоре, среди благородных людей, а не пиратской швали.
– Как вы все высокомерны, гордые теи. Недворяне для вас – черви и шваль. Я тоже?
– Ни в коей мере! – смешался Рикас. – Вы – настоящая принцесса. И я обещаю подобающее к вам отношение.
Хели испытующе глянула и нанесла главный удар.
– Я ни за что не соглашусь жить в одном городе с князем Алайном. Тем более в одном замке с Его Светлостью.
– Мы можем жить в любом другом месте!
Создатель, рождает же Икария идиотов, изумилась дочь пирата, не ожидавшая, что Рикас прыгнет в ловушку столь радостно и бесповоротно, не испытывая ни малейших колебаний.
– Что значит «мы», синьор? Вы собрались вступить со мной в брак? – Хели едва сдерживала веселье. Сейчас ничего не стоит раздавить его единственным словом. И что останется от гордого самовлюблённого тея, сподобившегося перегнать паровоз? Если бросится с горя на рельсы, это будет справедливая месть клану Алайнов… Впрочем, сам он не виноват. Нельзя опускаться до их уровня. И мстить нужно тоньше. Как мама. Нет сомнений, синьора Иана выглядела так, словно змея ужалила её прямо в сердце. И боль от укуса не пройдёт никогда.
–… Конечно, готов! – продолжил нести чушь Рикас. – Признаю ребёнка своим, ведь в нём так и так наша кровь. Фактически – он мой брат по отцу, это называется «единокровный». Через годы никто и не вспомнит, что мальчик был рождён до брака!
– До брака? А как к нашему, простите, браку отнесутся князь и княгиня? Если вам плевать на мнение своих родителей, моими я дорожу. Молчите! Вы достаточно наговорили глупостей. Ваше заявление прекраснодушно, но безответственно. Вижу семейную черту Алайнов – желанием облагодетельствовать другого делаете его несчастным. Думаете, мне будет лучше в чужом городе с юным теем, оставившем службу, после родительского порицания с обеих сторон? Наконец, мы едва знаем друг друга.
– Но…
– Никаких «но». Я не вправе рисковать судьбой своего малыша ради скоропалительного предложения. Постараюсь, чтобы он вырос непохожим на Алайнов. Кракен! Проводи гостя на выход.
Привлечённый громким зовом, пират втиснулся в купе, и в нём сразу стало тесно. Рикас поднялся, задыхаясь от крушения надежд, как вдруг услышал последние слова, перевернувшие его мир и разогнавшие беспросветный мрак.
– Но, тей, должна сказать, что благодарна за пылкость. Вряд ли кто желал мне счастья так страстно и бескорыстно как вы.
Глава двадцать седьмая
Минула зима. Южного шторма, обещанного Далматисом, не случилось, но в целом пиратские вылазки стали причинять всё больше и больше беспокойства.
Подданные «Его Императорского Величества» хозяйничали в южных морях, поднимались до северных широт в Ламбрийском океане, практически полностью отбили охоту к плаваниям между Икарией и Кадмусом. Герцогства дружно наложили запрет на заход судов под флагом Терона в свои порты. Тем самым прервалось снабжение островов сырьём и товарами, отсутствующими на юге. Но флибустьеры моментально нашли выход. Они договорились с несколькими ламбрийскими торговыми компаниями, и те взяли на себя перевозки между Икарией и Южной Империей. Взамен пиратские партнёры получили неприкосновенность от разбойничьих абордажей.
Наступило шаткое, нездоровое равновесие. Оно никак не устраивало икарийцев. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в начале марта отец и сын Алайны прибыли в Арадейс. Не договорившись с заокеанскими торгашами, ситуацию не переломить.
По окончании гражданской войны власть на восточном побережье Ламбрии захватил выходец из Икарии тей Кирос. Он объявил земли, прилегающие к Арадейсу, собственностью герцогства, поделённого на шесть графств, и беззастенчиво отобрал всё движимое и недвижимое имущество знатных семей из других частей бывшего королевства. Отразив поползновения прежних владельцев вернуть утраченное ценой немалой крови своих подданных, синьор Кирос узаконил приобретения. Герцогство вышло из войны самым сильным из осколков монархии. По сведениям, докатившимся до Алекса, здешнего правителя безмерно раздражала пиратская монополия на морские сообщения. Верфь Теофы способна спускать на воду прекрасные боевые корабли и торговые суда, но в одиночку Арадейс с южанами не справится, а сотрудничать с разбойным сообществом себе дороже.
Чисто внешне, а также манерами и разговором, Кирос напоминал своего дядюшку Теламона, владельца компании «Леонидия», по годам отошедшего от дел. И рабочие апартаменты герцога солидной простотой походили на офис Теламона, памятный ещё по первому визиту Алекса за океан четверть века назад. Синьор Кирос сохранил поджарую фигуру тея-бойца, украшенную головой типичного счетовода с круглыми очками на носу, пронзительным взглядом и недоверчивым выражением лица, на котором застыл извечный вопрос: принёс ли визитёр выгоду либо ненужное беспокойство, грозящее издержками.
– Ваше Высочество, – коротко поклонился князь.
– Ваша Светлость, – вернул приветствие герцог. – С вами, как я понимаю, наследник рода.
– К вашим услугам, синьор, – Рикас стукнул каблуками.
– Помню-помню про услуги… Это же вы около двух лет назад храбро провалили охрану порта?
Жёсткие губы дельца дрогнули в улыбке. Он показал, что не придаёт решающего значения тому промаху, но и забывать не считает нужным.
– Отличный урок моему сыну, как важна репутация и сколь дорого обходятся поражения. Но, полагаю, мы не будем обсуждать сей конфуз? Иначе дойдём до моих подвигов, когда мы с супругой убивали жителей Арадейса на благо Икарийской империи.
– Верно! Присаживайтесь, синьоры! – герцог указал гостям на небольшой столик и пристроился в кресле, точно таком же, как и у Алайнов, не пытаясь занять некое главенствующее положение.
Алекс оценил этот жест. Переговоры на равных. Хотя они с сыном представляют герцогства материка, более могущественные, чем Арадейс.
Лакей разлил лёгкое вино и удалился, оставив переговорщиков втроём.
– Вы прибыли морем, – начал Кирос. – По пути не встретили наших оппонентов?
– Видели, но только издалека. Ваше здоровье! – князь поднял бокал.
– И они не атаковали одиночный корабль?
– Даже не пытались. Видите ли, Ваше Высочество, мы с сыном слишком долго томились у этих негодяев и хорошо изучили их обычаи. Атака на наш корвет, пусть даже превосходящими силами, принесёт не слишком много выгоды, но повлечёт потери. Для них морской разбой – промысел, а не война.
– Вынужденный поднимать хозяйство герцогства, я понимаю людей южного императора. Но мне отвратительны их методы. Когда же у вас будет достаточно сил, чтобы навести порядок на море?
– Чем быстрее нам поможете – тем скорее. В Теофе отличные судостроители, многие из ваших подданных – опытные моряки. Как вы посмотрите, чтобы строить корабли для нас и обучать команды? А также позволить вашим морским волкам вербоваться в наши экипажи?
Герцог блеснул очками. Явная заинтересованность смешалась с опасением продешевить.
– Предложение заманчивое, князь. Но… Немедленный конфликт с пиратами ослабит нас – мы слишком зависим от морских перевозок, а судовые компании не смеют перечить южанам.
– Разделяю ваши опасения. Как их рассеять? Ведь корсары не в состоянии присутствовать на каждой пяди океана?
Герцог задумчиво провёл ладонью по столешнице… Потом взмахнул руками, демонстрируя решительность.
– Нужна очевидная демонстрация, синьоры, что власть юга приходит к концу. Убедительная победа. Кстати… вы слышали о пиратском дирижабле? Нет? Появился зимой и летает, не уходил даже во время сильных ветров и штормов. Говорят, экипажа там мало, оружия нет вообще, зато есть беспроволочный телеграф. Он и наводит пиратские фрегаты.
Отец и сын переглянулись.
– Предлагаете мне тряхнуть стариной и взять его на абордаж? Не скрою, есть такой опыт, но тогда помогла внезапность и неожиданность.
– Не поможет неожиданность, синьор князь. Пираты укрепили люки и иллюминаторы стальными решётками. Как в прошлые войны – разбить стекло и ворваться внутрь – не выйдет.
– Тогда нужно его сжечь! – впервые встрял Рикас. – Вряд ли эта та самая очевидная демонстрация, но с чего-то нужно начать.
– Полностью с вами согласен, синьор офицер, – кивнул герцог. – Поручу оказать вам всемерную помощь в поисках дирижабля.
Они обсудили и другие вопросы, а на прощание Кирос высказал необычное пожелание.
– Многие в Ламбрии склонны оспаривать моё герцогское достоинство. Я из обычного тейского рода и только основал династию. Но Иэрос Мейкдон… вы меня понимаете?
– Конечно, Ваше Высочество, – Алекс улыбнулся своей обычной рубленной улыбкой, часто ставившей в тупик непривычных к его виду людей. – Позвольте дать один совет. Я тоже – первый в династии, пусть и княжеской. Видите ли, если Иэрос посвятит вас в герцоги, это будет означать, что ваш нынешний статус – фальшивый.
Киросу не понравилось. Он слишком много положил сил, чтобы утвердить власть над Арадейсом. Признавать фиктивность своих потуг крайне неосмотрительно.
–… Но есть другой вариант. Введите Арадейс в состав Икарийской империи. Мейкдон практически не ограничивает власть герцогов.
– Так! – тей-счетовод моментально вытеснил бойца, глаза затуманились напряжённым обдумыванием. – Годится. Если герцогство включается в империю, тем фактом коллеги и император признают меня в герцогском достоинстве, и недовольные голоса заткнутся. Сам Создатель прислал вас в Арадейс!
– Нет, просто карма такая, – хмыкнул Рик уже на коридоре, иронически поглядывая на гвардейцев в оранжевых мундирах. Кирос и форму избрал, не совпадающую по преобладающему цвету с палитрой икарийских герцогств. Сознательно или подсознательно был готов к такому развитию событий?
В сопровождении скромной свиты из дюжины прим-офицеров Алайны отправились в порт.
– Не хочешь навестить бывших подружек?
Рикас отрицательно покрутил головой. С отъезда Хели и сумасшедшей ночной гонки за поездом минуло полгода, но ничего не изменилось. Ни поход к доступным красоткам Винзора, ни деликатные попытки Ианы познакомить с благовоспитанными синьоринами из тейских семей не дали результатов. Отравленная игла любви засела накрепко.
Экипаж рассуждал иначе и рвался на берег. Дав морякам сутки на повышение духа после океанского перехода, князь приказал готовиться к выходу в море, тем более, как и обещал герцог, сообщили о дирижабле. Он в сутках пути на юг от Теофы. И прозвучала команда, пробуждающая самые разные чувства в сердцах моряков, но никогда не оставляющая их равнодушными: «по местам стоять, с якоря сниматься!»
Тёмная на тусклом вечернем небе сигара дирижабля обнаружилась несколько севернее Теофы. Пираты держали курс на Арадейс. Возможно, узнали от доверенных лиц о визите икарийского корвета, событии редком и тревожном. Вряд ли имели чем атаковать корабль, но могли проследить, а при удаче – навести на него большую эскадру, способную потопить соперников без потерь со своей стороны.
«Винзор» раздвигал форштевнем тёмные воды, ярко сияя ходовыми огнями. Столкновения с пиратами войной не считаются, поэтому освещение сохраняется как в мирное время. На мачте развевался зелёный имперский флаг, гюйс – красный, Восточной Сканды.
– Высоко идёт. Картечью не достанем – скептически заметил капитан.
Алекс согласился. Железо бессильно, стало быть – как в старые времена, надежда только на тейскую удаль. Жаль, нет безоткатных ружей, да и не поднять их в заоблачную высь. Но это не спасёт корсаров! Князь отвернулся, пряча неуместную улыбку. А радоваться есть чему.
Он снова в бою. Как в молодые годы.
С ним его сын Рикас. Не беспомощный щенок, способный лишь лаять и слюни пускать, а крепкий боец.
И есть ещё третий участник похода – уверенность в своей правоте. Аэронавты в пиратском дирижабле олицетворяют абсолютное зло этого мира, стремление подлых и бесчестных южан господствовать над ними – хранителями последних традиций чести и благородства.
Княжич приволок на мостик деревянную коробку. Алекс скептически взвесил её в руке. Доморощенный механизм соединил механические часы и взрыватель морской мины, над их сочетанием Рик и корабельный умелец колдовали полдня, рискуя остаться без пальцев.
– Нам лететь выше, чем приходилось когда-либо.
– Я сам понесу адскую машину, отец!
Они оттолкнулись от фальшборта, когда основательно стемнело, в надежде, что чёрные крылья над тёмной водой не заметят вахтенные с дирижабля. Пиратский воздушный корабль прицепился к корвету и тянулся за ним как приклеенный. На фоне звёздных россыпей он выглядел чёрным провалом в преисподнюю.
Прохлада марта сменилась жестокой стужей. Рикас чувствовал, что Сила истекает с чудовищной скоростью в борьбе за высоту. Ни капли её не остаётся, чтобы позволить хоть толику тепла коченеющим рукам и ногам. Губы ощутили, что маска на лице покрывается инеем. Стало труднее дышать…
Трос натянулся. Князь, летевший выше и впереди, настоял на сцепке. Говорил – чтобы не потеряться в небе. А теперь тащил за собой, щедро делясь Силой. Рикас безмолвно ругался про себя: обещал донести ящик до дирижабля, в результате отец несёт и сына, и механизм!
Это тянулось бесконечно долго. Вдруг тросик нырнул вниз, и тей догадался – пришло время пикировать на спину дирижабля. К жестокому холоду добавились ледяные жала пронизывающего ветра. Он почти потерял ориентировку и пришёл в себя лишь от удара о туго натянутую прорезиненную ткань.
– Давай вниз! Я держу! – тей скорее угадал, чем расслышал отцовские слова сквозь рёв ветра, гудение машины и ровные хлопки пропеллера. Крыло, державшее в полёте, вдруг превратилось в помеху: оно наполнялось воздухом и норовило сорвать с обшивки.
Рикас скользил, пока нога не наткнулась на ребро шпангоута. Поперечный каркас держит ткань внешнего баллона, а внутри накачаны водородом большие ёмкости. Сжечь дирижабль несложно – нужно лишь смешать водород с воздухом и подпалить его… Несложно в теории.
Вдоль шпангоута тей опустился вниз на три или четыре собственных роста. Одно неверное движение – и крыло сорвёт его назад. В лучшем случае они с отцом свалятся с дирижабля и с позором провалят дело. В худшем – будут изрублены пропеллером в мелкий котлетный фарш.
Плотная ткань упорно не желала поддаваться ударам матросского ножа. Соединив Силу с отчаянием, Рикас пробил её, чуть не выпустив единственное оружие внутрь баллона. Водородный пузырь из пропитанного клейким составом шёлка сопротивлялся меньше. Даже окоченевшая рука через перчатку ощутила, как из прорехи вырвался газ. Ещё несколько минут ушло, чтобы в пространстве между внешними и внутренними стенками закрепилась самоделка.
Повернув спусковой рычаг, молодой человек оттолкнулся и взмыл над дирижаблем. Корвет шёл малым ходом, соответственно и пираты не развивали большой скорости. Но этого оказалось достаточно, отца и сына швырнуло назад и вверх.
Отцепив трос, Рикас полетел вслед за приговорённым воздушным судном. Тянулись минуты, по ощущениям – давно прошло время, отмеренное пружинными часами. Когда от отчаянья всерьёз рассматривалась мысль снова догонять и совать в водородную струю ручную зажигалку, впереди негромко хлопнуло.
Голубоватая струя пламени ударила в бок и вверх, с той стороны, где безжалостная рука надрезала баллон. Невидимый во тьме дирижабль вдруг осветился адской вспышкой.
Пламя било и ширилось. Баллон в ту же минуту лопнул сразу в нескольких местах, и оттуда прорвались новые гейзеры. Горящий водород заревел. Ещё через несколько секунд в небе сияло продолговатое рукотворное солнце. Полыхнув до слепящего блеска, оно повалилось вниз.
Рик снижался вслед, сбрасывая высоту по спирали. Забылись отмороженные конечности, душу и тело переполнил восторг: получилось! Я это смог! А потом мысли привычно ускакали в другую сторону. Видела бы Хели… Наверно, не обрадовалась бы – сгорели подданные её отца.
В смешанном состоянии чувств он коснулся сапогами палубы. За бортом тлели остатки баллона перед тем, как бесследно погрузиться в океан.
Глава двадцать восьмая
После дипломатического провала в Винзоре Далматис всё чаще выходил из себя. Точнее – реже находил причины сдерживаться. Теперь его недовольство рвалось наружу.
Он добился практически всего, к чему стремился на островах, подтолкнул их к объединению и получил вторую по важности должность в Империи, манипулируя Тероном в собственных интересах, членов Госсовета обычно убеждал логикой. Но дальше островов ничего путного не получилось, кроме разбоя на морских путях, в чём пираты преуспевали и до его авантюр.
Получив пост вице-императора, Далматис приобрёл виллу в колониальном стиле, наследие ламбрийских поселенцев, и отделал её в достойном пышного титула виде. С неё открывался замечательный вид на залив севернее Фроны.
Трудно сказать, что обстановка на главном острове новорождённой империи Харриргарде заметно отличалась от привычной Айне по Дайресту. Зато изменился её супруг. И изменился не в лучшую сторону.
Предупредительный, но уже не такой заботливый. Преимущественно вежливый, но способный разразиться бранью в стиле абордажных команд в адрес врагов внешних и соперников внутренних, не смущаясь присутствием жены. Как и в медовый месяц, требовал супружеских утех каждую ночь, но моментально засыпал после удовлетворения.
На людях Далматис соблюдал протокол и явно гордился, что у него единственного среди местной верхушки в роли жены пребывает истинная синьора. Даже у императора нет тейской супруги!
Дома вице-император преображался. Настолько, что Айна время от времени думала, за того ли человека выходила замуж. Главное – того ли она полюбила.
Он практически не интересовался сыном, рождения которого так ждал. И эта утрата внимания совпала с возвращением из Винзора. Внук князя не ввёл Далматиса в семью Алайнов.
Орвис забросил попытки наладить хозяйство объединённой островной империи. Единственное достижение – пираты более не грабят друг друга, обратив разбойную энергию на морские перевозки вокруг Ламбрии и Икарии. Далматис загорелся экспансией, считая завладение какой-то из территорий Икарии залогом будущего процветания. Соответственно, никакие советы супруги ему больше не требовались: способствовать захвату куска своей Родины или союзного княжества Айне не улыбалось.
Снова она чувствовала себя взаперти, как и во времена Республики Двенадцати Островов. Не под домашним арестом, но идти некуда. И не к кому.
Женское общество? Супруги наиболее влиятельных персон империи имели прошлое портовых девок. Самые смазливые из них сумели покорить сердце и прочие чувствительные места разбойничьих предводителей. Пират и шлюха – может ли быть в природе более гармоничная пара? Только общаться с ней не в радость.
Её Императорское Величество Ева Мей не скрывает неприязни к Алайнам. Есть во Фроне одна чистокровная синьора, супруга тея Йоргоса. Она – единственная, кто ненавидит княжескую семью больше Евы. Алекс Алайн подстроил грандиозное поражение её мужа, чуть не утопил, столкнув его с мостика корабля в открытое море. Вместо заслуженной победы Йоргоса ждал унизительный республиканский плен и опала в глазах Терона.
Однажды разгневанная дама выпалила всё это в лицо Айне. Та сухо заметила, что её отца нужно благодарить. Корабль утонул, никто не выжил, кроме князя и Йоргоса. Выходит, падение в воду послужило спасением. Стоит ли говорить, что слов благодарности дождаться не пришлось.
И в довершение неурядиц Далматис категорически запретил летать.
Это всё равно, что запретить соловью петь, антилопе бежать или дельфину плыть. Нельзя отнимать органически присущее человеку без риска очень больно его ранить. Вице-король больше заботился, чтобы не раздражать подданных. Когда Айна указывала ему на очевидную несуразность: тейской женой гордишься, а полётам препятствуешь, тот фыркал и приводил неопровержимый аргумент, мол, ему лучше знать.
Она летала по ночам, когда Орвис отлучался, иронически именуя себя ночной ведьмой. И небо исцеляло полученные днём душевные раны.
Фрона, столица морского разбоя, тлела огнями далеко внизу. Её обитателям невдомёк, насколько мелки и ничтожны их заботы, притязания, свершения. Просто жалки по сравнению с величием звёзд, облаков, бескрайнего морского простора с дорожкой луны.
Ещё были письма домой и из дома, сухие, как телеграфические послания. Она не могла написать главное – что раскаивается в совершённой ошибке. Тейская честь подразумевает верность. Для женщины – супругу. Далматис обманул ожидания? Но не совершил ничего, дающего право забрать сына и отправиться на север. Правда, ничего не делает, чтоб сохранялось желание жить на островах. А если пожаловаться, что муж нехорошо относится, реакцию отца и брата не сложно предсказать. Примчатся во Фрону и без неё не уедут. Так что раз в месяц она писала: слава Создателю, все здоровы. С изрядной задержкой получала ответ: у нас тоже. Потрясающая сердечность и откровенность!
Чуть иначе выглядело письмо Рикаса. Как бы между делом он упомянул о Хели. Не сложно было догадаться, что остальные слова и фразы служили лишь гарниром. Айна посмеялась про себя: неужели лоботряс положил глаз на дочь злейшего врага? Написала ответ, не вставив ни слова по самому животрепещущему для него вопросу.
В начале мая Далматис каждый вечер выговаривал по поводу очередных происков северян, прямо или косвенно упрекая князя. Список грехов против пиратской империи пополнялся еженедельно. Началось с потери дирижабля, потом ряд нападений на корабли свободных охотников, неизменно заканчивающиеся неприятностями для последних, и вдобавок наладилось конвоирование судов, курсирующих между Нирайном и Арадейсом. С трудом добытая монополия на морские перевозки рухнула, а с ней – и заметная часть благосостояния пиратской державы.
Отряд покойного Туза, ныне – под командованием Синего Клыка, не посмевший ввязаться в бой с эскортом конвоя, обстрелял издалека торговое судно и потопил его. У южного побережья Аделфии оставшиеся без добычи флибустьеры сорвали злость, дав несколько залпов по приморскому городу Атанассия. Они привели к пожарам в припортовом квартале и вызвали волну возмущения.
После этого Иэрос Мейкдон, вспомнивший о главном отцовском титуле, подписал высочайшее повеление Его Императорского Величества о запрете торговли с «висельниками и бандитами». Он постановил «во веки вечные» не признавать за островами статуса государства, заклеймил южан «ворами и убийцами» и, главное, объявил вне закона всех, это повеление нарушающих. Отныне корабли с имперским икарийским флагом на мачте получили право брать на абордаж и изымать суда, встреченные южнее широты Синей гряды, либо без предупреждения топить корабли, подозреваемые в пиратском рейдерстве. Флоты икарийских герцогств слишком малы, чтобы обеспечить хотя бы охрану береговой полосы, но каждая стычка обходится корсарам дороже и дороже. В Оливии, Злотисе, Нирайне и даже на западном материке в Теофе спущены на воду боевые пароходы, уже без парусного вооружения, на освободившихся стапелях тут же закладываются новые.
Пройдёт несколько лет, и Южная Империя утратит численное превосходство в кораблях! При этой мысли Далматис обычно вскакивал и начинал носиться из угла в угол, где бы ни находился: в спальне виллы, в гостиной, в императорских покоях, холёный кулачок правой руки лупил в ладонь левой, щёгольские усики гневно вздымались, глаза метали молнии.
Но этими молниями не сжечь чужие корабли. Вырисовывается замкнутый круг: без победы на море не наладить экономику, без экономического превосходства не построить мощные военно-морские силы. И если круг не разорвать немедля, империю южан сотрут в порошок! Вице-император из шкуры лез, всем своим красноречием уговаривал соратников отозвать отряды из мелких грабительских вылазок и ударить по Икарии единым кулаком.
А потом наступило роковое утро 19 мая.
В опочивальню на рассвете постучался пират-вестовой и быстро что-то прошептал на ухо вице-императору. Тот оделся с необычной торопливостью и, отмахнувшись от вопроса жены, умчался.
Айна накинула пеньюар. Она вышла на балкон навстречу восходящему солнцу. Потом увидела такое, что почувствовала: мир больше никогда не останется прежним.
Жившая в окружении, женщина сама не очень хорошо разбиралась в типах судов, особенно современных – без парусов. Понаслышке знала, их зовут по аналогии с парусниками корветами и фрегатами, в зависимости от размера и вооружения.
В то утро к бухте Фроны приближалось множество дымов с севера, очевидно – бывших причиной тревоги. Айна ухватила подзорную трубу супруга и навела на пароходы.
В голове колонны двигался белоснежный корабль с двумя чёрными трубами, орудийными башнями на баке и рядом пушек вдоль борта. Мачта, свободная от рей и парусов, высоко несла зелёный имперский флаг. Остальные корабли были поменьше, последним пристроился пузатый барк – то ли с десантом, то ли с запасом угля и воды. Угасшая было Икарийская империя впервые нанесла удар в самом центре пиратства!
У Айны бешено заколотилось сердце. Верность мужу держится только на супружеской клятве. Сердце на стороне тех, кто бесстрашно идёт к главной стоянке пиратских кораблей!
Она быстро проведала сына, убедившись, что он ещё спит, наказала кормилице никуда не отлучаться. Лётный плащ лёг прямо на ночную рубашку, сапоги с рулевыми крыльями – на голые ноги, тугой платок перетянул волосы.
Плевать, что Далматис гневается от её полётов! Пусть думают, что в воздухе гвардейский разведчик, или пусть что хотят – то и думают! Прямо с балкона Айна прыгнула в воздух, подхвативший её заботливой рукой. Вверх!
Не приближаясь уж слишком, чтоб не выстрелили случайно, приняв за врага, женщина облетела эскадру. К Фроне приближалось пять кораблей, не считая барка, что составляет значительную часть новорождённого Икарийского флота, многократно меньшую по сравнению с пиратскими посудинами у пирсов и на внешнем рейде.
