Текст книги "Мийол-ученик 2 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Базилар 17: новости года

– Она… прости… что?!

Ригар повторил. И добавил с нотой конфуза:

– Тут, конечно, есть немало и моей вины…

– Надо полагать! – Мийол фыркнул. – Папочка, копать-колотить. Вы вообще собирались признаваться, или так и таились бы по углам, кабы не последствия?

– Я с самого начала выступал за честный подход. В конце концов, именно недостаток честности и привёл к… вот этому. Но пойми и ты: Элойн воспитывалась совершенно иначе. Её, – отец пожевал губами, кривясь в отвращении, – биологические родители распрекрасно научили беднягу, что откровенность карается, проявление искренних чувств неприлично, долг превалирует над любовью и прочему подобному бреду. Ну, за что боролись, на то и напоролись: нынче Элойн исправно отсылает им через третьих лиц «достойное содержание» и любые попытки общения в ином ключе игнорирует. Ну да сейчас не о том…

– Угу. Поправь меня, если я где-то чего-то скажу не то. Итак… ну, что рыжая с упорством, достойным лучшего применения, считала и считает себя недостойной моего внимания – это не новость. Но она вроде как «смирилась с моим решением», честно старалась быть достойной и всё такое. Кстати, неплохо получалось. Стала же она подмастерьем!

– Ты забегаешь вперёд.

– Ну да. Сперва, значит, мой бывший ассистент честно старалась, соответствовала новым обстоятельствам и всё такое. Правда, со страшной силой ревновала меня к Ваське и с даже ещё большей силой смущалась тому, что к сестрице моей взаимно любимой испытывает. Родители её – биологические, хех! – не научили её, что… или как раз научили?

– Да там всего понемногу. Но я бы использовал термин «напихали». В голову. Мусора.

– Угу. В общем, рыжая ревновала, смущалась, завидовала, но превозмогала свой головной мусор в такой бешеной степени, что даже всерьёз собралась рожать от меня ребёнка. Несмотря на то, что мы ещё не составили контракт. Более того: она даже ещё со мной это не обсуждала, лишь записала в дневник. Но тут вылезла история с Шак. Да?

– Да.

– Угу. Не будучи в курсе специфичной физиологии алуринов, потому что не спросила, и не решившись напрямую поинтересоваться, чего это мы делаем с ученицей наедине, да ещё с таким интересным звуковым сопровождением, рыжая снова побежала за утешением к тебе.

– Снова, да. Пришлось подрабатывать семейным психотерапевтом.

Мийол расхохотался – чего, собственно, Ригар и добивался.

– Подработал, так подработал! Папочка!

– Вообще к этому всё шло давно, – философски, с нотой извинения. – Превозмогать мусор в голове, конечно, можно, но начисто вымести его вон не получится. С тобой, Васькой и Санхан у Элойн всё было отлично с радостью и удовольствием, но вот со счастьем и душевным покоем – увы. Не ощущала она себя на правильном месте. И задушевные беседы со мной этому вовсе не помогали. Тут ведь ещё сказался фактор контроля: она достаточно много и упорно работала, чтобы стать независимой, управлять своей жизнью. В некотором роде, всю карьеру вокруг этого выстроила. А тут оп! И она снова в подчинённом положении. Приятном, но подчинённом!

– Угу. От своей первой семьи отделалась, потому что там было слишком плохо, а от второй возможной семьи сбежала, потому что там показалось слишком хорошо.

– Как ни забавно, но именно так. Точная формулировка. В общем, сошлось в кучу сразу много чего: и вывернутые идеалы внушённой верности – а бедные слои граждан именно на этом делают упор, чтобы лишних конфликтов не провоцировать – и уже вполне оформленное желание зачать и родить… кстати, ещё один особо крупный мозговой мусор: если женщина или мужчина не оставили биологического потомства, то они неудачники, несчастные люди и прочий тяжёлый бред. М-да. В общем, когда Элойн надумала себе, что в вашу расширенную семью нынче войдёт ещё и Шак, на правах твоей очередной любовницы, этого оказалось уже слишком много для её и без того растянутых понятий о норме. Но при этом полностью рвать связи ей тоже не…

– Да-да. И она измыслила поистине гениальный план, решив, что твой ребёнок выйдет не хуже, чем мой!

– Вот ещё не хватало – детьми мериться, – буркнул Ригар, несколько смущённый, несмотря на старательно выстраиваемый невозмутимый вид.

– Ну да, папочка, – злоехидно ввернул Мийол. – Я, кстати, хочу поинтересоваться: а тебе, то есть изначальному тебе, особо крупный мозговой мусор про несчастье без потомства насколько сильно давил на сознание? А?

– Довольно сильно. Но я нынче, к счастью, не изначальный жабодолец.

– Кхм…

– Не совсем изначальный, – поправился отец, – полностью отрицать влияние невозможно. Я потому и сказал, что мусор в голове можно превозмогать, но не вымести вон с концами. Увы. В общем, сложившаяся ситуация достаточно… психологически комфортна.

– Неужели? Это что, от повышенного комфорта Элойн столько времени бегала от меня – и, кстати, сейчас продолжает бегать! – не в состоянии объясниться прямо?

– Она именно не в состоянии. Боится.

– А ты объяснял ей, что это всё – бред? О боги, благотворцы заоблачные, вот же… дура!

– Тяжёлое наследие полученного воспитания.

– Ага, ага. Как там ты говорил… если немного переиначить под обстоятельства: можно вытащить девушку из бедности, но нельзя вытравить бедность из девушки. Как раз наш случай!

– Ну да. Наш. Но, повторюсь, всё сложилось хоть не идеально, но комфортно.

– Неужели?

– Да. У Элойн будет ребёнок… и более подходящий, в её представлении, любовник: мужчина постарше неё, да ещё и послабее, с которым ей удобнее – я-то на неё давить при всём желании не смогу. У меня… у меня примерно тот же случай, пусть менее выраженный. Своё по крови дитя, своя женщина…

– Уведённая у собственного сына.

– Мелкий недостаток, с которым я готов мириться.

– Угу. И когда наша непраздная рыжая соизволит явиться для разговора? Или… да в чернолесье эти разговоры – но хотя бы игнорировать меня она перестанет… когда? А Санхан и Кульми, говоря васькиным языком, лепших подружаек?

Ригар повёл плечами.

– Не знаю. Я пока её не уломал. То есть она вроде как ужасно смущена «предательством», своей «недостойностью» и прочей чепухнёй, но под всем этим кроется понятно что.

– Страх?

– Он самый. Стыд и страх. «Лепших подружаек» – стыдится… а тебя – боится.

– Ну да, ну да. А что мы, напомню, до контракта не дошли и друг другу никаких особых обязательств не давали – это так, мелочи? Я должен непременно впасть в священную ярость и что-то нехорошее с ней сделать? С женщиной, беременной моим сводным братом!

– Или сестрой.

– Или так.

Мийол запустил обе руки в волосы, сильно отросшие за мирное время в городе, которые он нынче подвязывал в низкий хвост, и, зажмурясь, повторил:

– Боги заоблачные, что за дура-то, а?!

– Слышал бы ты, как она рыдала, когда выяснилось, что именно ты делал с Шак! Точнее, что именно не делал. Этот её привычный бред недостойности внезапно оказался менее бредом, чем обычно. Все беды от неискренности, что тут ещё сказать…

– Фуф, – призыватель помотал головой. – Да. Ну и ладно. Баба с возу – тигру корм. Ты ведь ко мне как главе семьи пришёл, я правильно понимаю?

– Правильно. И за разрешением на брачный контракт, честь по чести заверенный в нужном отделении магистрата.

– Благословляю, коли так… папочка!

– Благодарствую, сынуля.

– Нет, но какой всё-таки феерический… мнэ… если брань не выдыхать – у меня просто все слова закончились. Что дальше? Эонари сбежит от меня к Риксу?

– Как бы тебе сказать… уже.

Мийол моргнул.

– Ты шутишь.

– …

– Отец, скажи, что ты шутишь. Пожалуйста.

– …

– Так. Та-а-ак… – призыватель уже не моргнул, а крепко зажмурился. – Первая любовь, ах, простите, влюблённость… а я улетел слишком далеко и слишком надолго… а у них там совместные тренировки, то-сё… ладно, этого можно было ожидать. Хорошо хоть не с Ланнатом… или ещё кем. Тоже, видать, не захотела полностью рвать связи. Ладно! Один вопрос: как давно?

– Письмо дошло неделю назад. Если ты про «когда узнал».

– Фрасс! Я не об этом!

– А я тебе о том самом и не скажу. Из письма вообще мало что можно понять, кроме того, что Рикс и Эонари вроде как смотрят друг на друга не вполне так, как положено просто хорошим знакомым, и чем дальше, тем сильнее. А в письме пытаются прозондировать почву на предмет, что ты подумаешь, если они…

– Да что я могу подумать?! – прошипел Мийол. – Пусть творят, что хотят, к демонам! Мы же свободные люди в свободных отношениях, что тут такого? Фрасс! Где тут у нас был самогон по пробному алхимическому рецепту?

– Сын…

– Ничего не знаю и знать не хочу. Я глава семьи и имею право… отпраздновать новости. Не бойся, впадать в запой на недельку-другую не намерен. Просто хочу… запить сюрпризы. Говорят, алхимия этого сорта… помогает расслабиться – вот и проверю.

– Я проверял. Не помогает.

– А я всё равно проверю!

Ригар вздохнул.

С другой стороны, сын справился лучше, чем ожидалось. Наверно. Если сдержит слово и не впадёт в запой. Но… он не впадёт. Не тот характер и воспитание не то.

Правда, всё равно может наделать глупостей. Если…

– Сын.

– Папочка?

– Ты теперь весь остаток жизни будешь мне об этом напоминать?

– Почему нет? Это же работает! И мне нравится твоя реакция.

– Смотри, не склонись к садизму. Я, собственно, что сказать хотел… если соберёшься – ну, резко так – узаконить отношения с Санхан, пока и она не убежала…

– Нет.

Ригар посмотрел в лицо развернувшегося Мийола – и осознал накопившиеся изменения. Внезапно так. Они приходили постепенно, шаг за шагом, прямо под его замылившимся взглядом.

И вот теперь как-то резко… просуммировались.

Приехав в Лагор и оставив стезю Охотника, сын начал отпускать волосы. Нынче он, как уже сказано, стягивал их в хвост, чтобы не болтались. В результате они полностью открывали его лицо, от высокого и широкого лба до подбородка (где по-прежнему не спешила расти борода… ну да зелья способны не только контрацепцию обеспечить: не хочешь маяться с ежедневным бритьём – что ж, раз в неделю используй нужную мазь, и никаких проблем). Напряжённые занятия с магоклонами не оставили на нём возрастных морщин, но сейчас как-то резко обозначилось, где именно они лягут, когда придёт срок. Пара вертикальных черт меж бровей, носогубные складки, причём левая заметно длиннее и глубже – впору назвать её «линией сарказма»…

Привычка к длительному медитативному сосредоточению и всей жизнью наработанный самоконтроль читались на этом знакомом-незнакомом лице ясно, как никогда ранее.

А ещё физические тренировки под началом мэтра Кемвата сделали сына заметно крепче… в смысле, даже выше и крепче, чем раньше. Если на его лице что-то детское ещё оставалось, то вот тело рассталось с детством, кажется, окончательно.

– Нет, – решительно и твёрдо, но без ожесточения повторил Мийол. – Что бы там ни вышло в итоге, а я всё ещё верю в твои уроки, отец. И в свободные отношения. Что любишь – отпусти, да. И жди, вернётся ли. Помнишь?

– Отлично помню, – тихий, но всё же различимый вздох.

– Ну вот. Что изменилось-то? Чёрное стало белым и наоборот? Ах, девушка от меня ушла. И ещё вторая не то ушла, не то собирается уйти… ну и? Кем я стану, если начну по такому поводу изменять себе? Утратив искренность, пытаться подменить её формальностью, бояться любить, бояться расставаться… – призыватель фыркнул, мотнув головой, – нет уж. Бояться – отказываюсь! Требовать верности, принуждая контрактом или ещё как – отказываюсь! Коль скоро я сам не был верен – не стану ждать, что мои любовницы будут мне верны. Если Санхан захочет уйти… это будет её решение. Если останется – тоже её. Захочет детей – обеспечу. И её, и их, во всех смыслах. Не захочет? Пусть так. Я это приму. Свобода есть свобода: если её желать, то для обоих.

– А ты хотел бы собственных детей? То есть генетически твоих?

– Не знаю, – Мийол присел за стол, набулькал помянутого самогона в хитиновый стакан, опрокинул в рот, скривился… и набулькал новую порцию. – Кстати, будешь?

– Знаешь, а… давай. Наливай.

– Сейчас сделаю. Где тут… так. Хм. Хм… Да, дети… по части финансов и вообще ресурсов – никаких препятствий. Даже если вдруг той же Санхан взбредёт в голову странная идея бросить алхимию и полностью посвятить себя потомству – ну, как эти, домохозяйки… мне хватит личных средств и на пятерых отпрысков, и на десятерых. Да хоть на семью семь разом! Правда, тогда придётся переезжать: мезонет для семью семерых детишек тесноват будет.

– Да уж, – Ригар хохотнул.

– Угу. Но вопрос в другом. Мочь-то я могу, но хочу ли? Тут всё… сложно. Учитывая планов наших амбициозных да неохватных… глыбищу.

– Громадьё.

– Угу, громадьё. Как показывает практика, коя суть критерий истины, особого интереса в воспитании у меня нет. Не передался. С Тошем и Рен, приёмными курасами, возился больше ты. И в начале, и потом. А я от них не бегал, но и… мне всё-таки больше сверстники интересны. Более или менее равные. Вроде Васьки. Наверно…

Мийол медленно моргнул. Машинально налил и проглотил ещё одну порцию.

– Наверно, – повторил он, не поморщившись от крепости напитка, перестав замечать её, – я не ощущаю себя дошедшим до предела. Целостным, значительным… я всё ещё недоросль. Всё ещё больше занят собственным развитием, обучением, совершенствованием… пока что я больше занят, больше заинтересован в лепке себя, чем лепке кого-то меньшего и зависимого. Конечно, воспитание вот прям с младенчества и до более-менее сознательных лет – опыт… интересный. Я не откажусь от него – я вообще за любой новый опыт… ну, почти любой. К тому же младенцы мгновенно не появляются. Пока зачнёшь, пока выносят, родят, выкормят… считай, два-три года долой. А значит – к тому времени, когда дойдёт до настоящего воспитания, мне будет уже двадцать. Учитывая, как я изменился за минувшие три года… да. К двадцати я, наверно, вполне дорасту до отцовства. И эй! Санхан, смугляночка моя любимая, что ты там у входа мнёшься? Если по делу, то я ещё не успел набраться. А хочешь, и тебе нальём?

– Нет-нет! – выражение лица ассистента и особенно её аура выглядели как-то… необычно. – Скажи, ты… насчёт отцовства… действительно не против?

Ригар, как раз пытавшийся влить в себя новую порцию самогонки, поперхнулся и натужно раскашлялся.

– Вы издеваетесь, что ли? – утомлённо вздохнул Мийол. – Или сговорились? Санхан… ты обнаружила задержку, проверилась у целителей и подтвердила беременность?

– Д… да.

– Ну обалдеть тогда. Извини, что не скачу от радости, у меня просто сил моральных уже не осталось… для бурного проявления чувств.

– А что случилось?

– Ну, если без деталей… Элойн станет мамой – а папочкой будет Ригар. Моя первая любовь – Эонари – собирается закрутить с Риксом. Или даже уже закрутила. И вот теперь ещё ты…

– Ты не рад?

– Почему сразу не рад? Просто… так.

Взгромоздившись на ноги, призыватель в несколько широких шагов обошёл стол, сцапал Санхан – аккуратно, но сильно – и немножко покружил. Поставил, коротко чмокнул в губы.

Спросил:

– Какой срок?

– Три недели. Примерно.

– Отличненько. Что ты сама на этот счёт думаешь?

– Я… рада?

– Тоже в непонятках? – хмык. – Как знакомо. Но я о другом спросить хотел. Гражданский контракт заключать будем?

– А ты… не… то есть Васаре же…

– Хватит мямлить! – Мийол слегка встряхнул Санхан, не разжимая объятий. – Да, я хотел, чтобы Васька была первой, чтобы ещё подросла, прежде чем… ну и что? Мои планы в камне не высечены – да и вообще не многого стоят мои планы, как выяснилось… раз твой ребёнок станет первым – так тому и быть. А я ограничивать тебя не стану. Захочешь контракта – будет контракт. Не захочешь – не будет. Я в любом случае тебя бросать не хочу и нашего ребёнка безотцовщиной не оставлю. Сделаю для тебя и для него… всё. Просто… всё, что потребуется. Всё, что захочешь.

Смуглянка ощутимо расслабилась, отвечая объятиями на объятия.

– Имена уже подобрала? – спросил Ригар, слабо усмехаясь.

– Нет. Я хотела… вместе.

– Ну, тогда выбирайте, – старший мужчина встал, чуть неловко качнувшись. – А я мешать не буду, пойду я…

– Эй! Папочка!

– Да, папочка?

– Вот же… – Мийол фыркнул, качнул головой, – и не поспоришь. Ибо воистину, хе-хе. Вы-то с рыжей насчёт имён определились?

– Пока нет.

– Определяйтесь тогда. Вместе.

– Определимся, – с некоторой даже угрозой пообещал Ригар. – И, сын…

– Да? Папочка.

– Я рад и счастлив, что ты… так вырос.

– Твоя лучшая работа? – хмыкнул призыватель.

– Да нет, не моя. Не только моя. Но… работа хороша, это точно.

– И станет ещё лучше. Надеюсь.

Когда они остались в столовой вдвоём, Санхан чуть отодвинулась, пытливо заглядывая в лицо Мийолу.

– Что там за история с Элойн?

– А, это… может, сначала разберёмся с…

– Нет. Разберёмся потом. Что учудила рыжая? И эта… Эонари. Рассказывай всё!

– Вот же любопытная. Ну, тогда слушай…

Базилар 18: беседы о странном

После прорыва на пятый уровень Элойн учудила мутное: зачем-то перебралась из своей гостевой в помещения для слуг. Ну, это раньше Санхан думала, что учудила – и гадала, чего ради. А теперь-то причины переселения в чуть ли не единственные запираемые изнутри помещения стали очевидны. Болезненно.

Правда, эта самая запираемость создавала… проблемы.

– Не глупи, открывай.

– …

– Я же чую, что ты там! Хватит уже упрямиться. Нам надо серьёзно поговорить.

– …

– Я уже знаю про ребёнка. Ригар и Мийол мне всё рассказали.

– …

– Рыжая, это уже не смешно. Или ты открываешь сама, или я позову Мийола, и он просто выломает эту хуброву дверь своим клоном!

– Тебе же всё рассказали, – глухо, – что ещё от меня вам всем надо?!

– О! Наконец-то ожила. Открывай давай. У меня для тебя новости есть. Ну и разговор.

– …

– Ты же понимаешь, что не сможешь прятаться вечно? – сочувственная мягкость. – А если дверь и впрямь придётся ломать, выйдет ещё хуже…

– Неужели нельзя просто от меня отстать?!

– Нельзя. Я о тебе же забочусь. Какая-никакая – подруга всё-таки.

– Подру-у-уга?

– А разве нет? Хороша бы я была, если бы взяла и отвернулась после первого же… м-м… после первой же ошибки. Мол, фи, как это некласиво, я больше не буду с тобой длужить!

Писклявый голосок очень маленькой девочки Санхан сымитировала фальшиво… но она и не старалась имитировать его точно.

– Ты что, всерьёз ждала от меня чего-то вот такого? – добавила она. – Если да…

– Нет.

– Что нет?

С тихим скребущим звуком дерева по дереву отодвинулся засов. А вот дверные петли, тоже деревянные, но хорошо смазанные, провернулись без звука.

– Заходи, – сказала Элойн, пряча взгляд.

Смуглянка не заставила себя долго ждать. Рыжая торопливо закрыла дверь, снова запирая её на засов, развернулась…

…и очутилась в объятиях Санхан. Моментально закаменев всем телом.

– Поплачь, если надо, – сказала смуглянка. И погладила подругу по голове. – Поплачь.

– Не хочу, – бурчание в плечо. – Наревелась… уже.

– Точно?

– Точно.

– При Ригаре? Тоже с обнимашками?

– Ум-м.

– Ну, ладно. Давай тогда… посидим?

– Давай.

Мебель в комнатах для слуг выглядела грубо и основательно, но притом и уютно. Надёжно. Со всего мезонета сюда не без помощи магоклонов снесли лишнюю, заменяя более изящной и новой. Сидеть рядышком на низкой скамье оказалось не очень-то мягко, зато тоже уютно.

По крайней мере, Санхан ощущала некое довольство: на пустом месте потерять одного из немногочисленных близких людей – а рыжая входила в их число без сомнений – неприятно. Восстановить отношения (или хотя бы сделать первый шаг к восстановлению) – ровно наоборот.

Зато Элойн мялась, ёрзала, старательно отворачивалась. А когда смуглянка сызнова слегка приобняла её – опять закаменела.

– Чего ты жмёшься?

– Я… не жмусь.

– А то я не чувствую. Расслабься уже, не собираюсь я к тебе приставать. Вот Васаре – та бы да, не упустила случая. А я в основном по мальчикам, сама знаешь.

– …

– Или это тебе хочется ко мне поприставать?

– Нет!

– Точно?

– Точно.

– А то я бы особо сопротивляться не стала. Учти это… подружайка рыжая.

Вот сымитировать голос Васьки Санхан постаралась по-настоящему. Правда, всё едино вышло не убедительно… на её вкус.

Потому что Элойн аж вздрогнула.

– Это…

– Неправильно? – хмыкнула смуглянка. – Не подобает? Хорошие девушки так себя не ведут? Ох, рыжая-рыжая… говорил Ригар, что все твои беды от недостатка откровенности, но как по мне, они всё-таки от твоих старших. Которые для тебя по-прежнему старшие, хотя ты давным-давно переросла их на три головы. Зажатость – просто следствие.

– Я дура, да?

– Не дурнее меня.

– Наверно, всё-таки дурнее. Ты… правда всё знаешь?

– Всё не всё, а вот про то, как ты надумала всякого про Мийола и Шак, после чего понесла от Ригара… это знаю.

– Осуждаешь?

– Нет. С чего бы вдруг? Я ж не… твои старшие, чтоб им всю жизнь пустую кашу жрать не досыта. Я бы на твоём месте и не такое могла учудить. Наверно.

– Ты-то не на моём месте, – ворчание. – Или, наоборот – на моём. Ассистент Санхан.

– А что тебе не так?

– Да то, что решали перестать пить противозачаточные мы вместе, а в итоге…

– …вместе и забеременели.

– Что?

– У меня тоже будет ребёнок. Три недели срок. Вся разница, что у тебя от Ригара, а у меня от его сына…

– Вот именно!

– Жалеешь, что ты не на моём месте?

– И что? Нельзя?

– Можно, – Санхан пожала плечами. – Но довольно глупо. Придётся мне, видно, пояснить на пальцах, что как… ты ведь из серосписочных? Да. Именно.

– Осуждаешь?

– Боги заоблачные, Элойн! Ты вообще себя слышишь? Ты ж подмастерьем стала, откуда вот это всё полезло?! Тебе что, хочется пострадать, поугрызаться?

– Нет.

– Ну так и не страдай. На пустом-то месте. Ты – подмастерье, в скором времени базилар, я только по старой памяти смею к тебе на равных обращаться. Ну и потому, что сама надеюсь на скорый прорыв. Ты была серосписочной. Была. Но превзошла это, перековалась и возвысилась. Да мне надо завидовать тебе и на тебя равняться, а не осуждать!

– Н-ну…

– Что не так?

– Всё так, но…

– Никаких но. Пойми уже: это не у тебя – это у граждан низкого класса сложно с детьми. Не каждая серосписочная вообще ребёнка заводит. Если заводит, то чаще одного…

– Что ты мне прописные истины рассказываешь? Будто я сама этого не знаю! Ещё и лучше!

– Ты знаешь, – мягкое согласие. – Но именно знаешь, а не ощущаешь. Эх, рыжая… снова прав оказался Мийол…

– А он тут при чём?

– При том, что именно он посоветовал мне сюда прийти и поговорить. И о чём говорить, и даже немножко – как. Ригар хорошо его обучил. Да… дети. Для пары серосписочных ребёнок – не самая малая ценность. Два ребёнка – разом богатство и бремя. Но любой, вообще любой ребёнок – ценность. Да. А вот на нашем уровне… помнишь, что нам говорил наш базилар?

– Когда именно?

– Когда официально выдал статус постоянных любовниц.

– Он тогда много чего наговорил…

– Конкретно про детей и возможную беременность сказал ровно две фразы. Спросил, как именно мы предохраняемся (предсказуемый ответ – зельями). И заметил, что в дальнейшем этот вопрос оставляет на нас. Помнишь?

– Помню.

– А как ты потом бухтела, что это безответственно, помнишь?

– Ну.

– Так вот: если бы я действительно была хорошей подругой, я бы ещё тогда должна была настучать тебе по голове подушкой и сказать, что Мийол прав, а ты городишь чушь.

– Почему?

– Да потому, что голова дурная! Хотя и умная, и рыжая, – Санхан немедленно эту «умную и рыжую» погладила, смягчая резкость сказанного. – Вот скажи: что мешает неофиту Сарекси – эксперту магии – завести пяток детишек от разных отцов?

– Это…

– Хорошие девушки так себя не ведут, знаю-знаю. Но чисто технически. Что?

– …

– Правильный ответ: ничего. Эксперт магии может завести детей, что многие и делают, может обеспечить их и вырастить. Причём отец или отцы в этой схеме лишние (хотя служанка из тех же серосписочных, – а лучше синесписочных и с магистратским сертификатом няньки – не повредит). Неофитов ограничивает в вопросе о детишках отнюдь не вопрос клатов, а скорее вопрос места для воспитания и времени, которое этому воспитанию придётся уделять. Поэтому желающие подняться в ранге беременеть – или обзаводиться постоянной подружкой, которая забеременеет – не спешат. Но вот достигшие своего потолка или считающие, что его достигли… помнишь, сколько в общаге контрактных пар?

Элойн кивнула. Неофитов, живших полноценными семьями, действительно хватало. Более того: сейчас, задним числом, рыжая осознавала, что в таких семьях обычно насчитывалось от двух до аж пяти детей, что воспринималось как невероятное богатство…

Но что серосписочной – невероятное богатство, то многим другим – сущая обыденность.

– Стать ассистентом при базиларе хотят многие, – продолжала Санхан, – в том числе потому, что это, помимо иных преимуществ, позволяет завести МНОГО детей, если вдруг захочется. А уж сами базилары… знаешь, почему в квартале тишина и не носятся туда-сюда стайки ребятни? Вовсе не потому, что базилары отшельничают, уделяя всё время и силы алхимии (хотя такие тоже бывают… не так-то просто выбиться в адвансары!). Просто младенцев, начавших ходить, отселяют к нянькам – да не из серого, а уж точно из синего списка, если не вовсе белого – и возвращают, уже когда подходит пора учиться алхимическому ремеслу. Или… – рассчитанная пауза, – …не возвращают. На кой базилару возиться с ленивым и бесталанным дитём, пусть и родным по крови, когда можно взять очередного талантливого кандидата, провести его по всем ступеням профессии и получить гильдейские бонусы?

– Как-то это…

– Нормально это, – сказала смуглянка почти жёстко. – Для высокостатусных это правильно, естественно и разумно. Ребёнок сам по себе не имеет значения. Его запросто можно отдать… как это Мийол сказал, слово ещё такое забавное, более краткое, чем «доверительный субподряд»… да. Отдать на аутсорс. И вот если окажется, что ребёнок унаследовал не только гены, но и талант родителя – одного или обоих – тогда можно уже с ним заняться чем-то интересным. Лет этак с десяти-двенадцати, в достаточно зрелом возрасте.

– Ну, Мийол и Ригар отдавать своих не станут, – заметила Элойн. – Они же клановые, у них с этим всё сложно.

– У них даже с клановостью всё не просто, – хохотнула смуглянка. – Если честно, я с них просто дурею через два раза на третий. Как будто вообще не люди – или не с Планетерры…

– А то! – рыжая оживилась. – Говорят, что простецы, да убедительно так говорят – прямо веришь. Но при этом у всех троих – у Мийола, Васаре, Ригара – есть полноценные сигилы в ауре. Причём у отца с дочкой, якобы приёмной, сигилы родственные. У простецов, ну-ну! Ты много знаешь простецов, чтобы в семнадцать лет был подмастерьем и с сигилом четвёртого уровня?

Дружный смех.

– Вообще-то, – добавила Элойн, когда подруги поутихли, – ничего тут смешного нет. Если эти трое – осколки уничтоженных кланов, вынужденные даже от имени отказаться и спасающиеся от мести победителей подальше от родных мест… грустно это. И шансов не возродить, а хотя бы просто сохранить наследие у них… эх.

– Вообще сохранить – можно, – заметила Санхан. – Если постараться и не торопиться. Маг может жить долго, Мийол с его талантом – очень долго…

– Если так, то почему он такой… громкий? – перебила рыжая. – Или натура кланового принца своё берёт, неумение жить тихо-мирно?

– Может, и так… знаешь, надо бы спросить.

– А если…

– Мы уже часть клана. Кланов. В некотором роде. Раз понесли детей и раз дети официально признаны, причём заранее, мы – ори-Некто. Пока потенциальные, потому что сроки смешные, но случись что, по нам тоже прилетит.

– Слушай, а ведь верно. Вот поворот!

– И не говори. К этому жизнь нас не готовила, а, подружайка?

Пара слегка обнимающихся девушек снова рассмеялась, но скорее нервно.

– Слушай… – робко начала Элойн.

– Да?

– Ты правда меня не… осуждаешь?

– Хочешь прям честно-честно?

– Ну…

– Побаиваешься, но хочешь. Так? Ну, тогда вот тебе правда, вся правда и чистая правда. Я считаю, что ты колоссально сглупила, что страдаешь от собственного – кстати, совершенно безосновательного – комплекса неполноценности, что совершенно напрасно себя хоронишь здесь, в этих комнатушках… но. Я не осуждаю тебя. Сказала ведь уже: на твоём месте я бы не лучше справилась, а может, много хуже… и…

– И?

– Самое главное – Мийол тоже тебя не осуждает. Ну, за это Ригару спасибо скажи: он сыну всё, как мог, объяснил. Но ты задолжала ему откровенный разговор.

– Я…

– Задолжала, и не спорь. И когда ты выплатишь этот долг, тебе просто колоссально легче станет, уж поверь! Как опять же наш базилар сказал…

– Не наш. Твой.

– …не стыдно ошибиться, стыдно бегать от признания ошибки. И всё я сказала правильно: Мийол – именно наш базилар. Конечно, если ты от упрямства и очередной глупости сама от него не откажешься. Но ты ведь не откажешься?

– Нет!

– Ну вот. И… если когда-нибудь потом ты решишь завести ребёнка от него тоже…

– Нет! Я никогда! Я…

– Цыц. Раскричалась тут, квочка рыжая. Во-первых, не зарекайся: что там как будет через лет десять, а то и двадцать, и тридцать… а во-вторых, ты опять забыла главное правило своей новой семьи.

– Это какое?

– В свободный союз могут вступать только свободные разумные. Я из-за этого, кстати, без особых раздумий отказалась от магистратского контракта.

– Ты что?!

– Не кричи. Я-то всё обдумала и с Мийолом посоветовалась, прежде чем… во-первых: как я уже говорила, а ты всё благополучно позабыла, я – эксперт и неофит! Могу сама решить зачать, могу принять последствия, могу обеспечить ребёнка – или детей – без сторонней помощи. Это при самом дурном течении событий. Потому что есть во-вторых: с контрактом или без, а базилар наш своей заботой детей не оставит, покуда жив. Правда, возиться с ними лично, как серосписочный, не станет – но в семье есть подходящий человек, который возьмёт труд воспитателя на аутсорс.

– Ты про…

– Да. Ригар уже доказал, что ему такая задача по плечу, так что эти фишки играет он. И твой, и мой – станут расти вместе, как ближайшие родичи.

– Санхан…

Тут уж Элойн не удержалась и, вцепившись в подругу, таки разревелась. Обнимая рыжую, смуглянка и сама не удержалась – обронила пару слезинок. Исключительно от счастья, разумеется.

И немножко от облегчения.

Аурный резонанс – он такой: не только в забавах на палети хорош.

…днём позже, когда Санхан уже привычно ассистировала Мийолу в лаборатории и в один из свободных моментов осторожно задала свой вопрос, призыватель покачал головой:

– Нет.

– Это потому, что я не клановая?

– Нет – это значит, что твой… то есть наш… ребёнок не будет иметь сигила, потому что у простецов рождаются простецы.

Поймав её взгляд, Мийол вздохнул.

– Не веришь, да? Что ж, придётся приоткрыть один семейный секрет. Рано или поздно оно всё равно… зайду издалека. Ты васькиного питомца видела?

– Того стрёмного слизняка?

– Угу.

– Видела. Он же не простой, да?

– Не простой, – кивок и усмешка. – С моим вторым учителем мы немножко подвинули монополию Миткачо и вывели пещерного слизня со свойствами жизнь и гибкость. А потом… – ещё один вздох, – сымитировали через один ритуал высшую алхимическую трансмутацию. Проще говоря, привили эти свойства с образца разумному. То есть людям: Васаре и Ригару.