Текст книги "Мийол-ученик 2 (СИ)"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

Но важно даже не это. Для защиты от яда она и Мийол могут сделать хоть что-то.

А вот противостоять Мертвителям физически… тут просто без шансов. Даже если прямо сейчас очнётся инь-Шелетидйид с её приблизительно шестым рангом.

Потому что Мертвители – даже наислабейшие – могут составить конкуренцию Мастерам Начал и Основ. Причём они-то свеженькие, как сорванное с ветки наливное яблоко, а не выжаты чередой схваток, прорывом из захваченного Лагеря-под-Холмом и бегством.

Быть может, если бы Мийол смог сохранить в резерве ещё хотя бы сотню единиц, перелил их Громовому Льву Оцепенения и…

Но он не смог.

Сама Шак тоже вполне свежа, резерв её почти полон, однако в бою с таким врагом она может помочь примерно ничем. Нельзя сказать, что она совсем уж бесполезна; вот только на тех скоростях, которые привычны для ведущих бой Мастеров, да ещё и сквозь покров уплотнённой, размывающей магию праны ей просто не успеть оказать какое-то существенное влияние.

И поэтому им остаётся только одно: бежать. Бежать как можно быстрее и дальше.

Хорошо ещё, что старый талисман – наследство Щетины, да будет путь его духа светел и прям! – помогает управлять их весом. И хорошо, что Лев под ними – не живой, а призванный.

Был бы настоящим, их давно загнали бы в тупик, настигли и…

В конце концов, настоящие, живые львы – не горные козлы, чтобы прыгать по скалам, и не какие-нибудь волки, приспособленные самой своей природой к загонной охоте. Львы – хищники засадные, они могут развивать впечатляющую скорость, но лишь по равнине… и на малый срок.

Да, хорошо, что призывной зверь под ними – всего лишь плотная иллюзия!

Больше ничего хорошего в их положении не просматривается.

Шуршит, постукивает и глухо шелестит твердь под лапами Громового Льва Оцепенения. Боевой призыв, преобразившийся волей мага в скакуна, мчался по-над скудной и однообразной местностью. Должно быть, при взгляде сверху она напоминала слом на куске великанского хлеба: брошенного наземь, иссохшего и затем неравномерно растрескавшегося. Песчано-гравийные осыпи унылых серых и бледно-жёлтых оттенков плохо удерживали воду, поэтому всё, что лили на отроги Осыпной Гряды дожди, быстро уходило вниз, в Подземье, вместе с размываемой почвой. Скалистые выступы – тоже серые и жёлтые, хотя местами тускло-красные – давали приют лишь сильно ограниченному числу растений, способных цепляться за крошащуюся поверхность даже в таком бесплодном краю.

Бугристую поверхность медленно повышающегося плато тут и там без видимой системы рассекали трещины – то такие узкие, что и перепрыгивать не надо, можно просто перешагнуть, а то и довольно широкие. Раз в полминуты дорогу преграждали полноценные ущелья, которые Лев не перепрыгнул бы даже с разбега… если бы не талисман, обнуляющий вес. Двигаться через всё это пешком – сущее мучение, так что не удивительно, что Охотники из Лагеря-под-Холмом в эту сторону даже не смотрели.

Лагерь…

Шак вывернула шею под неудобным углом, чтобы хоть одним глазом бросить взгляд за спину. И да: вот они, летающие лодки змеиной выделки, отлично видимые на фоне светлеющих облаков – …шесть? Вроде да. Образовали этакий неровный строй с небольшим превышением над поверхностью и отставанием на несколько сотен шагов.

Неуклонно сокращают этот разрыв.

Каким бы стремительным в своём наполовину беге, наполовину полёте ни был Громовой Лев Оцепенения и какими бы медлительными ни оказались разборные эрзацы, несущие погоню по его следам – последние оставались быстрее. Не сильно, но…

– Ещё минут пятнадцать, много – двадцать, – озвучил итог Мийол. – Готовься.

– А если уйти в Подземье? – спросила Шак этаким дискуссионным тоном.

– Мы не знаем поблизости подходящих ходов, – отзеркалил тональность призыватель. – Не такой узкий, чтобы наш Лев застрял, но и не такой широкий, чтобы леталки прошли, длинный, ровный… да мы и вообще ходов в Подземье не знаем. Это ж Осыпная Гряда, тут вообще толком ничего и никого нет… даже добротных диколесских зарослей. Только рощицы вроде вон той или той – но там не спрячешься.

– Точно? У тебя есть талисман скрытности, я и сама могу…

– Против Мертвителей, – отрезал Мийол, – не поможет.

На это Шак оставалось лишь вздохнуть. Действительно, не поможет. Трижды запятнанные и ни разу не очищенные змеи отыскивали невидимок уж слишком эффективно. Иначе её родня по крови действовала бы против них куда лучше, не проигрывала – а то и, если быть честной, уже проиграла – медленную войну в Подземье.

К тому же у инь-Шелетидйид ничего для скрытности нет. А бросить её… нет уж!

Жалко. Какой-никакой, а живой человек всё же.

– Кстати, как там принцесса? Очнуться не собирается?

– Вроде нет. Всё ещё в обмороке и в гипотермии, хотя уже неглубокой. Отогревается.

– Как думаешь, почему Сираму…

– Ударила в спину своим? – не стал мяться Мийол. – Не знаю. Но если встречу – не премину спросить. Со всем старанием.

Алурина беззвучно оскалилась, вполне солидарная… и вздохнула. Им бы самим выжить, куда уж тут до построения долгоиграющих планов на холодную месть…

Что вообще можно сделать, кроме как бежать от слишком сильных врагов?

Блуждающий взгляд мазнул по очередной щели в земле, двинулся дальше… вернулся. И с отчаянной надеждой вцепился в неё.

– А что, если мы заскочим в одну из таких щелей? Как там ты говорил – «не так узко, чтобы Лев застрял, не так широко, чтобы втиснулась леталка».

– Угу. И достаточно удобно для нагхаас, чтобы нас закидали сверху камнями. А то так и вовсе бомбами.

– Щели не строго вертикальны.

– Ну, это да.

– Потянем время, ты восстановишь ману…

– Тоже верно.

– Похоже на план?

– Угу. То есть… ты умница. А я что-то не очень соображаю…

– Как хорошо, что ты сообразил завести такую умницу, как я, – мурлыкнула Шак. Вопреки всему, настроение резко скакнуло вверх.

– Хорошо, поистине хорошо… ищи подходящую щель.

– Уже, учитель!

Повернув голову влево, алурина принялась жадно обшаривать взглядом местность уже с прицелом на поиск вполне конкретной цели. О том, что справа, должен был позаботиться Мийол.

«Не слишком узко, не слишком широко, с наклоном или с изгибами… эта? Нет, эта очень уж широка… эта? И эта не пригодится. Может, та? Как-то сомнительно…»

– Похоже, нашёл, – объявил призыватель. Одновременно с этим Лев начал тормозить.

…глубокий, вязкий покой. Она принадлежала ему целиком, во всех возможных смыслах. Не то чтобы в единении с настолько глубоким покоем сохранялся какой-то смысл в словах вроде «принадлежность» или «целостность». Она не думала. Более того: она как будто не ощущала – ни того, что вне, ни того, что внутри. Сонное забытьё по сравнению с её состоянием могло показаться светлым, лёгким и прозрачным.

Но так уж устроен мир, что в нём нет неизменных вещей.

Первыми подступили ощущения. То, что вне, словно бы проросло в неё множеством тонких и острых корешков. Так вернулось различие внешнего и внутреннего. Затем поднялась – нет, ещё не мысль, но то, что предшествует мыслям. Выпестованный всей жизнью, настолько прочный, что возобладал и над беспамятством – духовной рефлекс поймал в фокус семь ключевых точек. И нашёл, что они сжаты в узлы с подобающей силой. Следом заработал другой духовный рефлекс, попытавшийся привести в действие прану. Но… ничего не вышло. Прана пребывала на месте, она имела должную плотность и объём, вот только вязкость её как будто выросла в разы.

Или дело не в вязкости? Может, это её воля по какой-то причине ослабела? Если да, то… плохо. Слабость – опасна! Слабость – неприемлема!

Острые корешки меж тем как-то незаметно раскалились, начиная мучить её неким подобием боли. Да, она вспомнила, что такое боль – но ещё не вспомнила, кто она. Впрочем, эта память тоже всплывала всё ближе и ближе, готовясь совместиться с…

Лагерь-под-Холмом.

Оборона от нагхаас. Неудачная. Прорванная. Приказ на отступление. И… и что потом?

Память молчала. Зато тело начало сигнализировать уже не о боли, но о настоящей агонии. Вот её как будто поджаривает с двух сторон, особенно спереди – щёлк! – и вот жар исчезает, резко оборачиваясь простым теплом, зато поглотивший её целиком холод оказывается так мучительно силён, что её выдержки просто не хватает.

Она стонет. Она дрожит – а вскоре уже не просто дрожит, скорее, бьётся в судорогах: неконтролируемых, спазматических.

– Проклятье! Держи её!

– Как же невовремя…

– Не болтай, держи!

– Я пытаюсь…

Увы, но удержать Воина высокого ранга, не будучи Воином самому, не так-то просто. Даже с учётом того, что она не пытается драться и не использует Усиление, инь-Шелетидйид (о! память оживает…) всё равно остаётся клановой: высокой, с крепким костяком и мощным телосложением, с внушающим уважение запасом праны. Её роняют, а конечности начинают колотиться оземь – и это тоже очень больно, потому что Укрепление долгое пока ещё не работает; ругань возносится к облакам… но, даже изобретательно и отчаянно ругаясь, обладатель смутно знакомого грубого голоса всё же придерживает голову упавшей, чтобы во время судорог хотя бы та не пострадала.

– Контр-ролируй себя! Пр-ринцес-с-са! – повелительно рычит другой голос, срывающийся в настоящее злобное шипение.

Она пытается. Честно пытается. Только вот получается не особо.

– Фрасс! Не хотел я этого, но, похоже, придётся…

И приходит волна магии. От неё не мутит голову и не пресекает дыхание – мышцы торса продолжают дрожать, кое-где сводимые судорогами – но вот руки с ногами в один момент резко расслабляются, словно заварная лапша.

– Фух. Вот же… приключение. Ну-ка, помогай…

Её хватают в четыре руки (две из которых даже на ощупь – нечеловеческие, и это пугает), водружают на что-то большое, мускулистое и мохнатое (что тоже пугает).

Потом это что-то приходит в движение. Довольно быстрое, хотя и плавное.

А ей наконец-то удаётся взять под контроль прану. Поверхностный контроль, неуверенный, словно у какой-нибудь растущей, причём отнюдь не пиковой… но после длительной и почти полной бесконтрольности радует даже столь скромный успех. Инь-Шелетидйид немедля пускает этот зачаточный контроль на устранение судорог – однако мышечные сокращения как таковые не прекращает. Ей необходимо согреться! Интенсивная работа мышц для этого оптимальна… если это именно работа, последовательные циклы напряжения-расслабления, а не спазматичное окаменение, мешающее нормальному кровотоку.

Минута проходит за минутой, пока она упорно возвращает власть над собственным телом. В том числе и над конечностями, вытесняя чужую магию, но не спеша показать, что уже почти полностью пришла в себя. Не то чтобы она опасалась малознакомой парочки – Хантера и его ручной алурины, надрессированной аж до мага-эксперта… с призывателем она даже в рейд успела сходить, а боевое братство – это вам не абы что… и всё же продолжать удачно начатое знакомство лучше в полной силе. Или хотя бы в лучшей форме.

К тому же реплики её то ли спасителей, то похитителей… настораживали.

– Настоящий хубров лабиринт.

– Следовало ожидать чего-то такого.

– Да-да. Дождевая вода должна куда-то деваться, глинистые слои ограничивают сток и всё такое. Я прекрасно помню лекции твоего отца. Но мне не нравится, что мы загоняем себя в тупик.

– Самые очевидные тупики я отсеиваю – спасибо Оливковому Полозу.

– И всё же вскоре мы уткнёмся в тупик, из которого уже не будет выхода.

– Да.

– …как же раздражает.

– Ну, хочешь, что-нибудь совру? Специально для тебя.

– Нет уж. Перед смертью лучше держаться честности.

– Не так. Правильная дословная цитата: «Уважения достоин тот, кто способен держаться честности во всякий день жизни своей; но кто и перед ликом смерти продолжает врать себе и другим, тот воистину слабодушен, жалок и презренен». Избранные высказывания Тарзия Ларенского, том два, страница сорок три.

– А пассаж про круг благородных мужей деликатно опустил, да, учитель?

– …

– Что? Я тоже Тарзия почитывала. И память у меня тренированная.

– …извини.

– За что? Не собираюсь перекладывать воображаемую вину на ближних. Я не хуже, чем ты, помню, с чьей подачи мы вообще вернулись в Лагерь-под-Холмом… так несвоевременно. Но ведь и я не хотела подобного исхода. Если нам будет суждено застрять в этих земляных кишках и в них же умереть от яда Мертвителей, я буду трепыхаться до последнего.

– Но я-то мог бы не трепыхаться, я бы…

– Лучше молчи. А то окажешься слабодушным и жалким. Или успешный прорыв из Лагеря – не говоря уже о том, что было внутри – это недостаточно впечатляющее деяние? Да любой из боевых магов хвастался бы подобным до конца жизни! Когда ты превозмог Катура ян-Лерейид, будучи лишь экспертом – полноценного Мастера Начал превозмог! – это и то впечатляло меньше. Всё же к налёту Лерейид мы готовились.

– Нагхаас тоже дали нам время на подготовку.

– Ну да. Только штурмовая группа провинциального клана с ресурсами, истощёнными долгой войной, немножко отличается от экспедиционного корпуса доминирующей военной силы Подземья… о. Тупик?

– Да. Тот самый.

– А если протиснуться по одному и боком?

– Ты протиснешься. Я протиснусь. А вот она…

– Я тоже сделаю, что смогу, – сказала инь-Шелетидйид. – Особенно если мне объяснят, что случилось и зачем надо куда-то протискиваться.

Объяснения не заняли много времени.

– Что ж. Двигайтесь дальше, а я постараюсь залезть за вами так далеко, как сумею.

– Игры в благородство? – хмыкнула алурина.

– Никаких игр. Из нас троих я просто самая… объёмная. И застряну первой.

…мрачная, холодная, глубокая щель в скальном массиве. Света самый минимум. Впереди – сужение, довольно быстро переходящее в тупик; позади – ожидаемая, но пока не показавшаяся погоня. В щели – три живых бусины: Шак, потом Хантер, а потом…

– Слушай, это совершенно хуброва ситуация, – бормочет маг, – но я всё-таки должен спросить. Хотя бы теперь. Как тебя зовут?

Короткий смешок:

– Герея. Нормального прозвища не сподобилась. Раньше. Надеюсь, теперь стану Гереей Ускользнувшей. Или Выжившей.

– Или Мороженой, – хмыкает алурина.

– Или так. Лишь бы не Застрявшей.

«…лишь бы не Последней…»

Только вот шансов маловато. Если она всё-таки умудрится выжить, то именно на правах последней в своей ветви клана.

– Кстати о застревании, – вклинился Хантер, – а Мертвитель вообще сумеет сюда по нашим следам пролезть?

– Сумеет, – на правах знатока нагхаас ответила Шак. – Эти мрази довольно пронырливы.

– А как у них с драками во всяких узостях?

Герея вздохнула:

– Если бы со мной было копьё…

– Считай, что оно с тобой.

– Это шутка?

– Ничуть. Всего лишь пространственный короб и некоторая запасливость. Держи.

Обхватив ладонью древко, знакомое в каждой мелочи, и ощупав знакомый наконечник с нежностью, какой не доставалось даже большинству её любовников, инь-Шелетидйид выдохнула:

– Хантер, ты…

– Не Хантер. Точнее, не совсем. Моё настоящее имя – Мийол. Будем знакомы.

– Мийол – а дальше?

Призыватель с ученицей дружно захихикали, словно над не стареющей шуткой.

– Дальше идёт «из Жабьего Дола». Мои кровные родичи – простые крестьяне из глухого и унылого села посреди диколесских болот. Ну, может, папаша Охотником был… если мать не отличалась верностью супругу. Сейчас этого уже не выяснить, да оно и не важно.

– Вот как…

– Не веришь? Зря. Впрочем… впрочем, – резко сменил тон Мийол, – у меня, кажется, есть для нас хорошие новости.

– Какие?

– Немного тишины, пожалуйста.

– Талисман сигнальной кроны? – прошелестела Шак. – Санхан вернулась… с подмогой?

– Ш-ш!

– Молчим.

…призывателю не почудилось: слабые звуки, доносящиеся из потайного кармашка, он уловил безошибочно, алурина же правильно интерпретировала эти сигналы.

Да, лагорский военно-воздушный флот выдвинулся на помощь Лагерю-под-Холмом. Да, пилот одной из «черепашек»-носителей поддался не то авторитету, не то, скорее, обаянию Санхан и увёл свой эй-шлюп в сторону от общего курса. Подобрать полноценного базилара – это вам не просто поучаствовать в разгроме змеелюдов на правах части массовки; это серьёзный плюсик в послужном списке и потенциальные бонусы от гильдии, а также от спасённого лично.

Ну а что до разборных эрзацев… носитель выпустил против них всего лишь три малых эй-лодки из пяти, но большего и не понадобилось. Военные леталки без труда догнали поделки нагхаас и точными выстрелами мощных артефактных разрядников буквально растерзали их.

Вот только спасение Мийола, Гереи и Шак оказалось не побочной целью, а едва ли не главным успехом всей военной миссии. Когда внушительный, но отнюдь не быстрый флот Лагора добрался до нужной точки, выяснилось, что змеелюды ушли. И даже большинство трупов, своих и чужих, ухитрились забрать.

Если целью их налёта было уничтожение форпоста людей, а не просто вылазка на Поверхность – успех их ждал поистине сокрушительный.