Текст книги "Поступь битвы"

Автор книги: Анатолий Нейтак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Тихо.

Слишком тихо!

Для привыкшего к постоянному шуму джунглей такая ватная тишина не предвещала ничего хорошего. Конечно, после акустического удара вибропушки многие голосистые твари притихли и насторожились. Но вскоре многие из них снова принялись за своё, и естественные шумы джунглей понемногу стали возвращаться к норме. Ещё пять арумов назад из-за растительных стен вовсю неслись гудение, вой и уханье – несколько неуверенные, но отчётливые. А теперь…

«Вот же гадство!»

Леир включил обработку звуков на полную мощность. Стало отчётливо различимо тончайшее пение мини-реактора его собственной брони, шелестящий гул крови, грохот сердца, шум дыхания, шорохи и скребуще-царапающие звуки от его собственных, почти незаметных непроизвольных движений… но – ничего извне.

Ничего.

Леир сглотнул. Получившийся звук отдался в наушниках настоящим громом. Развернулся в сторону, откуда пришёл, но почва под ногами не произвела ни звука. Да и окружающие джунгли, как обнаружил Леир, выглядели как-то ненатурально. Словно хорошие, убедительные, но всё-таки декорации. И стоило ему окончательно убедиться в том, что перед ним и вокруг – подделка, как мир начал сворачиваться. По-прежнему без единого звука. Древесные стволы, сине-зелёные кроны, спутанная масса ветвей и лиан… всё это надвинулось, искажаясь причудливо и с угрозой. Царство призраков показало свой истинный лик. Вскинув обе руки, Леир полоснул по обманке лучами встроенных лазеров… Никакого эффекта. Лучи истончались, словно в сверхплотной поглощающей среде, и уже через пару метров сходили на нет.

«Это ловушка. И все остальные, видимо, попались точно так же, как я. Ловушка! Ну что ж…»

– Самоуничтожение.

Подтвердите приказ.

– Самоуничтожение.

– Отсрочка?

– Ноль.

Мир потемнел.

…Вдох и выдох. Леир моргнул и тут же несказанно удивился этому. Разве он не?..

– Как ты там, парень?

Знакомый голос дразнил Леира неузнаванием лишь малую долю вдоха. «Это же инструктор, – вспомнил он. – Перед очередным сеансом имитационных тренировок он давал мне… Тренировки. Ну конечно».

– Грах!

– Раз ругаешься, – бодренько заключил инструктор, – значит, в порядке. Вылазь, гроза вихалов, будем разбирать твои… полёты.

Выбравшись наружу, Леир обнаружил рядом с инструктором капитана Зилена. Это смутило его… и разозлило, хотя злости он постарался не показать.

– Разрешите вопрос?

– Разрешаю.

Глаза Зилена и инструктора-старожила смеялись, но лица были серьёзны.

– Тест на неожиданность входит в программу подготовки всех мобильных пехотинцев или это – ещё одно нововведение?

Капитан хмыкнул.

– Догадливый парень, это факт. Может, ты даже знаешь ответ на собственный вопрос?

– Три к четырём, что этот тест придуман до вас. Надо же как-то выявлять наиболее подходящую для каждого роль в четвёрке, а нестандартные обстоятельства сделают это лучше любых иных проверок. И семь к восьми, что вы модифицировали тест.

Зилен с инструктором переглянулись.

– Хорошо соображает.

– И не просто так, а в стрессовой ситуации.

– Подойдёт. Рядовой, – смерив Леира взглядом, капитан отсалютовал и удалился, шагая стремительно и целеустремлённо.

– Поздравляю, парень, – сказал инструктор. – Тебя заметили.

– И что это значит?

– Лично для тебя это значит, что придётся учиться вдвое интенсивнее. – Инструктор хищно ухмыльнулся и добавил: – Поздравляю.

– Угу. Большое вам спасибо.

– Не за что, парень. Не за что.

Хотя Леир усиленно изображал недовольство, а инструктор ему подыгрывал, оба они отлично знали: рядовой польщён. А то, что работать действительно придётся самое малое вдвое… Ну, должна же гордость чем-то отличаться от пустой спеси! Гордость всегда имеет причины.

– Я получила и просмотрела запрошенные файлы.

– Ну и как?

– Ответ – нет. Ваша циклическая депрессия не естественна.

Сарина и Мич сидели в кабинете последней. Вернее, сидела, привычно уставившись сквозь экран компакта, Сарина, а генерал полулежала в глубоком и мягком кресле для вибромассажа, позаимствованном на время из хозяйства главврача.

– Не естественны, – повторила Мич. – И что это значит?

– Это значит, что наиболее тяжёлые для вас последствия вмешательства просто исчезнут, если разобраться с порождающей их псионической субструктурой.

Женщина в кресле для вибромассажа глубоко вздохнула.

– Сначала Зилен заговаривает про демонов-мухьярра. Теперь вы утверждаете, что я, если говорить по-простому, проклята… Да кому это надо – проклинать меня?!

– Танирианам.

Мич резко села.

– Что?

– Могу повторить. Но вы ведь и так прекрасно расслышали ответ. Ваше проклятие насчитывает не один хин-цикл. Оно наложено не виирай, но сплетено весьма искусно – так, что даже с трудом поддаётся обнаружению… не говоря уж о том, чтобы его разрушить без вредных последствий для психики.

– Грах!

– Если же вам не нравится устаревший термин «проклятие», – продолжала Сарина монотонно, пока в её неподвижных глазах мелькали блики от мерцающего экрана, – могу предложить замену. «Псионическая субструктура» – это слишком расплывчато. Считайте, что находитесь под действием автономного паразитного пси-инструмента.

– Танириане, – пробормотала Мич, не обращая внимания на слова Сарины. – Вот оно что. Ах ты ж сволочь!

Воспоминания хлынули потоком, словно мутный ревущий вал, бьющий через дыру в плотине. Генерал скорчилась в болезненном спазме, а потом бескостно обвалилась назад, в кресло. Происходящее внутри отрезало Мич от внешней реальности. И она не заметила, как оживилась Сарина, тщетно ожидавшая такого вот задержавшегося кризиса уже полтора десятка юл-циклов.

Посмотрев на выкладки Сарины, Хезрас Нрейт покачал головой.

– Такого я не ожидал, – признался старый Владеющий. – Чего угодно, но не этого.

– Я сама не сразу поверила результатам. Но такова действительность. И в связи с этим мне нужен ваш совет.

Хезрас посмотрел на собеседницу этак устало-раздражённо-иронично, как на проказливую, но любимую внучку (на что имел право хотя бы из-за разницы в возрасте).

– Мой совет? Польщён.

– Я серьёзно! Вы же специалист, и Мич – больше ваша пациентка, чем моя!

– Такой я, видимо, специалист, что прошёл мимо скрытых симптоматикой причин…

Сарина поморщилась, но комментировать не стала.

– Начнём от входа, – сказала она. Приглушив свет, Сарина включила проектор, заставив затанцевать в пустоте отражения тех же картин, что выводил на экран её компакт. – Вот условное отображение пси-структуры Мич, а вот – реконструированная модель её психики. Как видите, по модели вообще мало что можно понять, кроме того, что эмоциональная напряжённость пациентки, даже в периоды ремиссии, слишком велика. А с пси-структурой с одной стороны – проще, с другой – сложнее. И то, и другое надо рассматривать в динамике, чтобы понять хоть что-то. Запускаю таймер. Видите вот эту субструктуру? Это и есть проклятие Мич.

– Какую именно?

– Да вот же, вот. Ускоренно меняет цветность. Сейчас уже зелёная и синеет…

– А, это. Теперь вижу. А смена цвета чему соответствует?

– Накоплению энергии. На этом этапе субструктура проклятия замкнута и почти инертна. Когда она усилится достаточно, произойдёт… Вот что произойдёт.

– Вижу.

– Отвлекитесь от пси-структуры, взгляните на модель психики. Вот, вот и вот – общий скачок! Напряжение буквально взрывается, одновременно активизируются центры памяти и центры, отвечающие за болевое восприятие. Даже нейтральные воспоминания получают негативную окраску, а уж воспоминания, болезненные сами по себе…

– Понимаю, – выдохнул Хезрас, заворожённый пляской говорящих форм и цветов.

– А вот – точка перегиба, – указала Сарина. – Здесь Мич обычно уже принимает свою дозу лекарств или алкоголя. Наступают сенситивно-физиологический шок и стрессовое отключение сознания. Меж тем проклятие, сделав своё дело, снова замыкается. Но обратите внимание на один момент… Сейчас я немного отмотаю назад. Вот.

– Что это?

– Как мне кажется, здесь кроется причина того, почему проклятие хин-циклами терзало генерала, но так и не сломило её.

– Не понимаю.

– Попытаюсь объяснить проще. В каждом виирай поворачивается отражение Великого Колеса. В том числе и на уровне психики. А вот этот триггер в субструктуре проклятия рассчитан на ситуацию, когда внутренний контроль над психическими процессами отсутствует.

– Не понимаю.

Сарина вздохнула.

– Вы же знаете, что цикл суточной активности делится на лисар, ауф и силпан. Но вы, возможно, не знаете того, что такое деление уникально и присуще только виирай. Все другие разумные расы, которые нам встретились во время исследования космоса и плетения Большого Узора, существуют в ином режиме… и это, кстати, заставляет задуматься о некоторых особенностях эволюции виирай как вида.

– Каких?

– Сейчас это не важно. Я хочу только сказать, что танириане не знают ни ауф, ни силпан. Для них сутки делятся на период активности, схожий с лисар, и более короткий период отдыха. Физическая активность во время отдыха падает почти до нуля, психика не отключается совсем, но работает в особом пассивном режиме, обслуживая лишь минимальные физиологические функции: дыхание, сердцебиение, пищеварение. Кора мозга за период отдыха несколько раз переходит в возбуждённое состояние, при этом утилизируются накопленные за период активности впечатления и ослабевают барьеры между сознанием и бессознательным…

– К чему эта лекция?

– К тому, что физиология высшей нервной деятельности у танириан принципиально отлична от нашей. Хотя способы восприятия мира и взаимодействия с ним в лисар, ауф и силпан различны, можно сказать, что виирай всегда сознательно контролируют происходящее. Иные расы – нет. Если бы подобного «червяка» подсадили в душу танирианина, проклятие быстро довело бы его до кризиса, а потом замкнуло вот этот и этот контуры психической активности… причём уже намертво. В результате – острый психоз и либо суицид, либо полный уход от действительности. И рано или поздно, но скорее рано – смерть.

– Иначе говоря, Мич ещё повезло?

– Иначе говоря, оченьповезло. Наложивший на неё проклятие имел самые серьёзные намерения, но совершил ту же ошибку, что когда-то совершили в отношении танириан мы сами: счёл наши расы во всём подобными друг другу. Между тем на свой лад виирай так же уникальны, как клановый разум Потока системы Дарующей.

Хезрас повёл плечами.

– Вам виднее, – заметил он. – Ксенологией и сравнительной психологией разных разумных рас я никогда не увлекался.

– Напрасно.

– Может быть.

Врач снова повёл плечами, словно сбрасывая невидимый груз. И спросил:

– Так какого рода консультацию вы хотите от меня получить?

– Мне нужен совет по поводу того, что делать с проклятием.

– Его нельзя просто разрушить?

– Если бы! Здесь как раз тот случай, когда лекарство может оказаться хуже болезни. Будь проклятие смертельным, как оно и задумывалось, его пришлось бы разрушить независимо от того, чем грозит такой шаг. Но в нынешней ситуации…

– Неужели лучше оставить всё как есть? Ведь проклятие всё равно убивает Мич – пусть медленно, но убивает!

– Оставить всё как есть нельзя. Тут-то мы и подходим к главному.

– Внимательно слушаю.

– Если не разрушать проклятие, его можно либо блокировать, либо изменить… Ну или изменить объект его воздействия.

Хезрас хмыкнул.

– Так просто? Если проклятие можно блокировать или изменить, его можно и разрушить.

– Нет. Это слишком упрощённый взгляд на проблему. Например, для той же блокировки вовсе не обязательно вмешиваться в субструктуру проклятия, достаточно ввести в пограничные слои психики кое-какие «подпорки».

– А изменение?

– Это тоже делается косвенно. Например, я наметила способ, с помощью которого – опять-таки не касаясь самого проклятия – можно зафиксировать его в активной фазе.

– Ничего себе! То есть Мич всё время будет…

– Не забывайте про цикличность. Проклятию приходится некоторое время копить энергию, чтобы вызвать кризис. Допустим, энергия закончилась, а замыкания субструктуры для новой фазы накопления не произошло…

– Понятно. Острая фаза психического расстройства закончится и сменится чем-то вроде хронической склонности к депрессиям.

– Причём эта склонность будет не такой уж большой. И будет без труда гаситься обычным волевым усилием. Да.

– А другие варианты?

– Блокада. Может осуществляться двумя различными способами. Первый сводится к наложению проклятия с обратным действием. Впрочем, два конфликтных проклятия почти всегда хуже, чем одно, пусть и чисто негативное, так что этот вариант не вызывает у меня восторга. Второй способ блокады сводится к подмене, к смещению симптоматики. На мой взгляд, наиболее разумный вариант – физическая боль вместо болезненных воспоминаний. Её, как ни крути, переносить намного легче, можно и просто отключать приёмом анальгетиков. И наконец личный рост. Если Мич станет Владеющей пятого ранга, проклятие будет доставлять ей не больше неприятностей, чем хронический насморк.

– Как я понимаю, последний вариант с вашей точки зрения является идеальным. Вот только времени на него требуется…

– Да. Это – дело будущего. Поэтому сейчас надо выбрать, каким именно путём расправиться с танирианским «подарком».

– А почему бы вам не спросить саму заинтересованную персону?

– Потому что я просчитала её реакцию. Вопрос нам не поможет. Мич скажет: «Вы – целители. Вам виднее, решайте сами». А если мы откажемся, сделает выбор за нас – наугад.

Хезрас Нрейт прищурился.

– У меня вопрос, – медленно сказал он. – Фиксация проклятия в активной фазе и оба способа блокировки осуществимы в равной мере?

Сарина вздохнула.

– Это ещё одна беда, – созналась она. – Я не специалист по вмешательству в психику. Калечить-то я умею, будьте спокойны; а вот лечить… даже в своей способности сместить симптоматику я уверена не на все сто. Зафиксировать проклятие в активной фазе будет ещё сложнее: доля необходимых для этого тонких манипуляций выше раза в полтора, я считала. Наконец наложение корректирующего проклятия потребует не менее одной восьмой хин-цикла для подготовки. Надо будет просчитать хотя бы вторичные последствия, да и другие сложности… С наскока я за это просто не возьмусь. Я всё-таки пока не Высшая!

«Это её „пока“, – подумал врач, – звучит особенно очаровательно».

– Так чего ты от меня хочешь? Сознавайся уже, не тяни.

– За смещением симптоматики кроется проблема этического плана, – сказала Сарина, выключая проектор и компакт. Освещение плавно, не травмируя зрение, усилилось. – Мало того, что фактически это не решение, а всего лишь паллиатив. Замена одних симптомов другими, более удобными в плане медикаментозной блокады. Есть ещё один слой. Рано или поздно Мич может додуматься, что регулярными приступами физической боли я намерена подтолкнуть её к дальнейшему Овладению своим пси. Стимул-то, как ни крути, сильный.

– Хочешь, чтобы я разделил с тобой ответственность?

– Нет. Вы сейчас не сможете мне ассистировать, так что о разделении ответственности речи идти не может. Я просто хочу, чтобы вы высказались за один из способов. Какой нравится больше всего именно вам?

– И ты действительно сделаешь то, что я посоветую?

– Если вы действительно хорошо подумаете над своим советом – да.

«Каков вопрос, таков ответ».

Хезрас вытянулся и прикрыл глаза. В красноватой темноте под сомкнутыми веками медленно возник образ Мич. Но не нынешний, а старый – тех времён, когда генерал, только-только переведённая на эту уединённую базу после окончания Войны Обмана, больше надеялась на медикаменты, чем на сайгр. Времён, когда она ещё помнила, что такое смех.

«Поставьте себя на место пациента. Остальное станет очевидно».

И ещё:

«Простые решения не всегда лучше сложных. Зато и последствия их, за редким исключением, тоже просты – а это уже серьёзное преимущество».

Хезрас открыл глаза.

– Я голосую за боль, – сказал он.

…Волна откатилась, давая вздохнуть. Генерал сторожко вслушалась в себя – и задохнулась снова. Тело скрючило непроизвольной судорогой, комбез мгновенно отсырел, впитав обильно выступивший пот. Зубы сжались до хруста.

«Только не крикнуть. Не крикнуть. Не…»

Из горла вырвался хриплый придушенный вой – низкий, жуткий. На его фоне почти потерялось короткое шипение инъектора.

– Что это было? – прошептала Мич спустя пару вдохов, отпущенная непонятным приступом, но страшась шевельнуться.

– Болеутоляющее, – сообщила Сарина.

Голос Владеющей подрагивал. Даже в своём оглушённом состоянии генерал заметила это. И насторожилась.

– Что-то слишком быстро ты нашла нужный препарат.

– Я вообще его не искала, – призналась Владеющая.

– Вот как.

– Да. Мы с Хезрасом посовещались и решили…

Рассказ оказался достаточно долог, чтобы Мич окончательно пришла в себя. И даже развернулась в кресле лицом к Сарине, снова приняв уютную позу без следа напряжения.

– Должно быть, это очень раздражает, – дождавшись, пока Владеющая замолчит, заметила она сочувственно.

Машинально попытавшись добраться до смысла сказанного при помощи чтения мыслей, Сарина обнаружила на своём пути пси-щит. Довольно простой, он был достаточно эффективен, чтобы справиться с возложенной на него задачей. Нет, он не спас бы Мич от зондажа, да и обойти этот щит было не так уж сложно. Только вот обойти его незаметноСарина всё-таки не могла. А читать мысли, когда Мич знает, что её читают… нет уж. Всякой наглости есть пределы. Ничего не оставалось, как играть по общим правилам.

– Раздражает? Ты о чём?

– О лени и страхе. Две стороны одной медали.

– Всё равно не понимаю.

Мич прищурилась.

– Ой ли? Я ведь в курсе того, как получил новый ранг пси наш почтенный целитель. А что именно ты сделала со мной, я сейчас услышала из твоих же уст.

Вскинув руку в резком жесте, генерал в зародыше задавила возможные возражения, продолжая говорить уверенно и напористо:

– Может, ты и сумела заморочить голову Хезрасу, благо он теперь не в той форме, чтобы замечать хорошо спрятанные манипуляции. Но со мной – не выйдет. Я тоже из породы тех, кто привык отдавать приказы и нести ответственность за других виирай. Я тоже плела сети и смотрела сверху, дёргала за нитки и давила на кнопки. Я знаю,Сарина.

Владеющая растерялась.

– Это обвинение? – спросила она неуверенно. Ответом был короткий смешок.

– Нет! Скорее приглашение. Мы с тобой похожи, Сарина Келл Морайя. Только я начинала не так высоко и быстро, как ты, оттого и добилась намного меньшего за больший срок. Хотя организованный тобой дополнительный стимул мне не особенно нужен, я не обижаюсь на тебя. Я просто… сочувствую.

– А я всё равно не понимаю. То есть ты искренна, я это вижу; но почему?

– Потому что поняла, зачем тебя послали сюда. Пусть глупцы сочиняют байки о наказании за некую скандальную выходку! Ничего такого не было. Но кто-то прозорливый на самом верху осознал простой факт: некая Сарина Келл имеет самые расплывчатые понятия о том, что такое виирай, не владеющие своим пси. И устроил тебе затяжной практикум по этой теме.

Сарина вздохнула.

– Это – лишь один из мотивов. Но догадка верна. Сай-эдиктор Веген говорил мне почти то же самое… и даже похожими словами.

Мич кивнула и посуровела.

– Послушай меня, Сарина. Послушай и попытайся понять. Большинство виирай – примерно пятнадцать из шестнадцати, если не больше, – не обращает на пси большого внимания. Отмахиваются от смутных предчувствий, игнорируют расплывчатые фантомные ощущения… Пси для них является данностью, но данностью слишком малой, чтобы регулярно её использовать. И тем более чтобы делать из этой малости ориентир.

– Малости?!

– Для них, – подчеркнула Мич. – У тебя шестой ранг, в близкой перспективе ты станешь Высшей, для тебя пси и Овладение им – та ось, на которую накручено всё или почти всё. Но для подавляющего большинства это не так. Общение с друзьями и секс, достаток и досуг, продолжение рода и воспитание детей, короче говоря, быт – вот их ось, их первейшие жизненные интересы. Это данность. И я сочувствую тебе, потому что изменить этого ты не сможешь. Тебе надо просто смириться с этим знанием… а смиряться ты не привыкла.

– И не собираюсь. К неправильному привыкать не д о лжно.

Генерал хмыкнула.

– Собираешься спорить с законами природы?

– Привычки и обычаи виирай – это ещё не природа. А что до природы… Я Владеющая. Для меня и это не впервой.

Хмуро сведённые брови.

– Ты серьёзно?

– Более чем. Я не против перечисленных тобой занятий, наоборот; в конце концов тот, кто не заботится о насущных нуждах и о продолжении себя в потомстве, не выживает. Но развивать пси должен каждый. Это не блажь неопытной девчонки, а взвешенная позиция. Жизнь не может исчерпываться потребностями тела. И обычные виирай, от лица которых ты пытаешься выступать, не являясь одной из них, это понимают. Иначе они не стремились бы так упорно выделиться из массы, не прилагали бы стараний пусть в малом, пусть поверхностно, но отличаться от других. Если на то пошло, у стремления отличаться от других есть и чисто биологические корни. Это базовый инстинкт. Как стремление к продолжению рода, как запечатление своих детей, как поиски образца в лидере.

Некоторое время Мич пытливо изучала Сарину.

– Почему тогда, – спросила она, – выделившиеся немедленно начинают жалеть об этом?

Владеющая пожала плечами.

– Я не очень хорошо знаю психологию масс, – призналась она. – То, что я прочла в последнее время, больше запутывает, чем проясняет дело. Но все исследователи сходятся на одном: определяющих факторов много. Тут и реликтовые законы стаи, и регулирующие страхи, и лень, вежливо называемая инерцией мышления… Ничего, разберусь. Но что следует со всем этим делать, ясно уже сейчас.

– И что же?

– Есть социальные и психологические механизмы, поддерживающие стабильность. И есть механизмы, имеющие ту же природу, которые стабильность расшатывают. Потому что реальность, даже на чисто биологическом уровне, не стабильна. И тем самым требует постоянной подстройки под меняющиеся условия.

Встав, Сарина принялась ходить взад-вперёд. Улыбнувшись, Мич сразу и безошибочно распознала за этими простыми движениями стремление как можно больше походить на читающего лекцию преподавателя. На лидера, на того, кто облечён авторитетом по определению.

– В те времена, когда используемые виирай механизмы ещё не создавали особую среду существования, когда дикие звери, голод и капризы погоды всерьёз угрожали жизни кочевий и селений, короче, когда наша раса ещё не оторвалась от своих биологических корней, не было нужды в каких-то дестабилизирующих факторах. Этих факторов и так хватало. Но сейчас виирай благополучны, сыты, надёжно отгорожены от природных катаклизмов… и отчаянно нуждаются в толике хаоса. В переменах. Даже переменах негативных, ведь с угрозой можно бороться, утверждая свою значимость и расширяя контролируемое пространство. Иначе не занимала бы столь почётного места каста Хранителей, всё существование которой подчинено отражению гипотетической военной угрозы. Наука, искусство, производство – все стороны социальной активности по большому счёту подчинены единой великой цели. Всё направлено на обуздание хаоса, на созидание, на расширение жизненного пространства. Но колонизация пригодных для жизни планет и обустройство поселений в безвоздушном пространстве не создают достаточно трудностей. Поначалу, когда экспансия не стала ещё чем-то привычным и отработанным, во времена первопроходцев и пионеров – да. Тогда подчинение материального мира было трудным делом. Но сейчас только обустройство собственного тела и духа может дать любому виирай настоящую цель в жизни. Любому.И такую, на достижение которой не жаль потратить всю жизнь без остатка.

– Вербуешь? – хмыкнула Мич.

– А если и так. Ты не согласна со мной?

– Согласна.

– Тогда работай над собой. Достигнув пятого ранга, ты станешь слишком сильна, чтобы проклятие причиняло тебе серьёзные неудобства.

– А до этого держи под рукой инъектор с анальгетиками, – добавила Мич.

Сарина нахмурилась.

– Мне пора, – сказала она. – До встречи.

– Цель твоя благородна, – сказала ей в спину пациентка генеральским голосом, – но средства требуют большей… взвешенности. Не переусердствуй.

– Постараюсь.

Дверь тихо зашипела, закрываясь.

Молодость, подумала Мич. Решительность и резкость. Даже стремление оставить за собой последнее слово… Знакомые симптомы, а, друг-зеркало?

Взгляд её против воли прикипел к инъектору.

«…Имеет смысл говорить о зачатках фантомного восприятия и начальных преобразованиях сенсорики. Так, некоторыми виирай второго ранга на высоких степенях Овладения проявлены способности к простому проникающему и к тепловому зрению, сверхнормальной аудиальной ориентации в пространстве (эхолокация по типу „летучая мышь“), так называемому объёмному осязанию и, разумеется, мгновенному предвидению (см. подраздел 2). Кроме того, доказано, что при втором ранге пси укрепляется способность к расширенному контролю собственной физиологии. В эту группу способностей входит полный контроль всех мышечных сокращений, включая сердцебиение, сужение/расширение кровеносных сосудов и управление перистальтикой; регуляция частоты нервных импульсов, включая сюда и управляемый вход в состояние „полусмерти“; многократно ускоренная управляемая адаптация к изменениям освещённости, силы тяжести, содержания кислорода в воздухе и пр. По некоторым данным, Владеющие второго ранга иногда способны даже к так называемому мгновенному заживлению, что считается характерным для Владеющих более высокого ранга с профилирующими способностями к целительству».

Миреска на миг оторвалась от чтения и покачала головой. Выходит, в теории я способна на такие разнообразные трюки? М-да. Сюрприз. От слова «сюр».

«…энергетически профилируемые способности, что естественно, проявляются слабее. Но можно считать подтверждённой способность Владеющих второго ранга продуцировать и индицировать слабые магнитные поля, переводить в видимый спектр часть собственного биологического излучения, управлять интерференционной сеткой звуковых волн („избирательный слух“, „белая тишь“ и т. д.), проявлять зачатки простых психокинетических способностей.

Что касается взаимодействия с артефактами, то виирай второго ранга способны без ограничений пользоваться артефактами первой и второй категорий. Категории три и четыре доступны им в части функций управления, не требующей приложения значительных сил или, тем более, энергетического донорства. Артефакты более высоких категорий, за редким исключением, для Владеющих второго ранга следует считать бесполезными».

«Если бы здесь ещё пояснялось – подумала Миреска, – чем одна категория артефактов отличается от другой. Хотя догадаться несложно. Скорее всего, артефакты делятся на категории по тому же принципу, по которому Владеющие делятся на ранги. Почти наверняка так. Но это не помогает ответить даже на простейшие вопросы. Например, такой: какова категория встроенных в „Серефис“ талисманов нейроинтерфейса? Ну да ладно. Вернёмся лучше к „начальным преобразованиям сенсорики“. Это что же получается, почтенные и удостоенные? Даже такой бездари, как я, пси может подарить хороший аналог сенсорного усиления?»

Миреска закрыла глаза, но тут же нахмурилась и, вскочив, прошла к встроенному шкафу. Вскоре Миреска выудила то, ради чего она, собственно, и рылась в своём багаже. Шлем. Старенький, поцарапанный (а чтобы поцарапать такойпластик, надо постараться!), но не такой уж простой даже по нынешним меркам. Из всех встроенных приспособлений Миреску в данный момент интересовала система плёночных светофильтров в прозрачном забрале. Снизив освещённость в комнате до минимума, а фильтры выставив на максимум, отчего забрало почернело насмерть, Миреска надела шлем, и… Ничего не произошло. Состояние мгновенного предвидения настолько вошло у неё в привычку, что поначалу она даже не почувствовала себя ослепшей. Пришлось побороться за утрату ориентации, а потом ещё с арум покружиться на одном месте в разные стороны, чтобы запутать себя окончательно. Закончив кружиться, Миреска попыталась увидеть комнату не глазами. При полном отсутствии представлений о том, как это надо делать, но держа в уме фразу насчёт «простого проникающего зрения».

Мрак. Простроченная пульсом тишина. Тихие до неуловимости звуки собственного дыхания. Ставший привычным повышенный вес. И – никаких зацепок. Состояние мгновенного предвидения плавает где-то рядом, готовое упасть на плечи успокаивающим знанием… но это – не то, что сейчас нужно. И Миреска держала его в отдалении лёгким сознательным усилием, примерно таким, какое требуется, чтобы дышать в строго заданном ритме.

Постепенно сквозь мрак протаяли смутные цветные пятна, линии и тени. Знакомая картина. Если надавить на глазное яблоко, всё это моментально и многократно усилится. Ничего общего с проникающим зрением, просто конструкты воображения… ну и, отчасти, результат остаточного раздражения сетчатки.

Но и это сейчас не к месту. Надо…

А что, собственно, надо? Пресловутое проникающее зрение… Что именно можно увидеть с его помощью? И каков его механизм?

С обычным зрением проблем нет: сквозь роговицу преломлённый хрусталиком свет попадает на сетчатку. Там он взаимодействует с рецепторами – особыми светочувствительными клетками, возбуждение которых передаётся в соответствующие зоны коры мозга нейронами зрительных нервов. Но картинка, которую можно увидеть проникающим зрением, явно не включает первые звенья этой цепи. Проникающее зрение, видимо, не нуждается в глазах и в зрительных нервах. А вот без специализированных зон коры, пожалуй, не обойтись… иначе вместо зрения получим объёмное осязание или что-нибудь в том же роде. Если подумать, любая картина, которую ты видишь, – это всегда некие узоры возбуждённых нейронов в затылочных долях головного мозга.

Но что должно запустить механизм? Что должно возбудить эти нейроны?

Миреска попыталась представить, что у неё во лбу находится третий, невидимый глаз. Никаких радужек и хрусталиков, никаких роговиц и сетчаток. Просто чёрная полусфера, поглощающая свет; этакий сплошной зрачок, созданный из сплава живого воображения и жадной черноты, безразличной к тому, какой именно свет глотать. Видимый обычным зрением или невидимый, с большей длиной волны или с меньшей – никакой разницы. Лишь бы только что-то электромагнитное. И когда Миреска сочла, что третий глаз получился убедительным, она представила себе связь между ним и зрительными зонами мозга. Опять-таки без конкретики: связь и связь. Вроде воображаемых нервов.

Как ни странно, трюк сработал. То, что она увидела, было начисто лишено объёма (глаз-то один!), переливалось очень странными оттенками и складывалось в картину скорее смутную, чем ясную. Но важнее было иное, главное: она видела!