Текст книги "Апостолы двуликого Януса: Очерки о современной Америке"
Автор книги: Анатолий Манаков
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Письмо из Вашингтона повергло меня в недоумение. Неужели разыгрывают? Нет, непохоже. Солидные гербовые бланки, подписи высокопоставленных политических деятелей.
Не странно ли, меня лично пригласили стать членом специальной группы советников при конгрессе по вопросам обороны, внешней политики, и внутренней безопасности. В таком качестве оказать поддержку «двухпартийному большинству» из 277 сенаторов и членов палаты представителей, входящих в «коалицию за мир с позиции силы». Предлагали участвовать непосредственно в разработке и осуществлении стратегии национальной безопасности, присоединиться к борьбе против «хорошо организованной группы ультралибералов», мешавших якобы переоснащению военной мощи Америки.
Вход в круги посвященных, как извещало послание, мне обойдется лишь в 500 долларов, если я соглашусь на ранг «старшего советника», и в 250, если просто «специального». В любом случае меня ждут в Вашингтоне на брифингах и заседаниях «специальной группы», которая должна служить связующим звеном между конгрессом и администрацией. «Скажите «да» и присоединяйтесь к нам, – заканчивалось послание. – Ждем от вас скорейшего ответа». И далее подписи сенаторов Лэксолта, Декончини, членов палаты представителей Кемпа, Чаппелла.
Неужто дела у законодателей правого, консервативного толка пошли настолько скверно, что они стали рассылать свои приглашения, не удостоверившись в адресатах? Согласиться трудно, ибо их позиции на Капитолийском холме и влияние на администрацию оставались внушительными. Еще раз это подтвердил президент Рейган в своем послании конгрессу о положении страны, где вновь и очень отчетливо прозвучала имперская претензия на мировое лидерство Америки с опорой на ее военную мощь. Более того, глава Белого дома подтвердил приверженность взятому обязательству по «развитию инфраструктуры демократии во всем мире», иными словами, по осуществлению подрывной деятельности против суверенных государств, чья политика не устраивает Вашингтон. Выходит, правым, консерваторам, казалось бы, нечего волноваться: ни о каком отходе от предвыборных обещаний администрация даже не помышляла.
Может быть, нанимателей меня в советники не совсем устраивало некоторое изменение тона в послании президента, в частности его ссылки на готовность к позитивным изменениям в советско–американских отношениях? И они забеспокоились, как бы чего не вышло? Тоже вряд ли, ибо провозглашенная формально «готовность» опять увязывалась с неприемлемыми для Советского Союза уступками военно–политического характера. Не случайно в том же послании конгрессу, призывавшем к замораживанию расходных статей бюджета с целью сокращения его дефицита, прямо давалось понять – в отличие от социальных программ ассигнования на военные нужды не пострадают. Так что же заставило бить тревогу сенаторов и конгрессменов из «коалиции за мир с позиции силы»?
Наиболее вероятно – они опасались грядущего обострения внутриполитической борьбы со сторонниками замораживания военных расходов и ядерных вооружений. Борьбы с теми в Америке, кто начинал оказывать растущее давление на администрацию с целью заставить ее свернуть планы гонки вооружений в космосе, размещения новых ядерных ракет в Западной Европе и наращивания пентагоновского арсенала за счет подлинных нужд подавляющего большинства американцев. А потому рассылали свои послания всем подряд и в спешке не разобрались, кого хотят привлечь на свою сторону.
Еще в прошлом веке Уолт Уитмен весьма тонко подметил симптомы американской предвыборной лихорадки. «Шайка изолгавшихся северян–пустозвонов прожужжала уши привычными речами о демократии и демократической партии, – писал он, обращаясь к американским рабочим. – Другая шайка вопит об «американизме». Но то, что так называемая демократия поклялась теперь осуществить, обещает грядущим поколениям простых людей больше бед, чем самая страшная болезнь. Другая партия делает то же. Все они спекулируют великим словом «американизм», ничуть не понимая его смысла, подобно тем людям, которые громче и больше всех кричат о религии, а сами по ночам совершают убийства, сеют в мире ненависть, страх, предвзятость, кастовую рознь… Чего опасается современная молодежь? Я подскажу ей, чего надо опасаться: коварства американцев. По–моему, худшего коварства нет на свете».
Остается лишь уточнить, что Уолт Уитмен имел в виду коварство американских политиков. Правота его слов не вызывает сомнений и сегодня. Как и то, что высокие достижения народа этой страны в науке, технике и культуре, определенные социальные и демократические завоевания достигнуты в результате острейшей классовой схватки. Не благодаря вашингтонским политикам, а вопреки им.
БЕССИЛИЕ ИНТЕЛЛЕКТА ИЛИ ЗЛОЙ УМЫСЕЛ?В Вашингтоне взмахнули палочкой – и огромный оркестр загремел на всю Америку. Оркестр гремел в целом слаженно, надрывисто давя на ушные перепонки через мощные усилители и расставленные повсюду репродукторы, словно надеясь за громкостью звука скрыть фальшь звучания и явную неподготовленность музыкантов к хорошей игре. Как и в прошлом, оркестром служила огромная машина американской пропаганды с ее подголосками за границей, темой – «советская угроза», мотивом – на сей раз инцидент с южнокорейским самолетом.
В корреспондентский офис позвонил мне редактор одной из флоридских газет и высказал свою интерпретацию инцидента, прямо обвинив администрацию США в двуличии и сознательно подстроенной провокации. Вскоре раздался другой звонок. Знакомый американский журналист предлагал встретиться и сообщить мне результаты своего собственного расследования, опровергавшие официальную версию Вашингтона. В то же мгновение телефон корпункта замер, перестав подавать признаки жизни. И лишь на третий день после моих настойчивых «демаршей» в адрес телефонной компании аппарат снова подключили. Такого «совпадения» у меня не было за многие годы журналистской работы в Нью–Йорке.
Да, это, безусловно, не могло быть случайностью, если толпу ворвавшихся на территорию загородной резиденции постоянного представительства СССР при ООН возглавляли тогда сенатор д’Амато и представители местных властей. Сами они, правда, поостереглись нарушать дипломатический иммунитет и непосредственно в бесчинствах не участвовали, но свое грязное дело сделали. И не случайно именно в те дни федеральные власти пробивали в конгрессе «под шумок» ассигнования на ракеты MX, угрожая «санкциями против красных», а банды хулиганствующих молодчиков на улицах готовы были отозваться на воинствующие призывы и в любой момент ворваться в дома, где работают и живут советские люди. В тщательно координируемой антисоветской свистопляске отключение телефона корпункта – деталь маленькая, но она логично и естественно вписалась в цепь одной большой провокации.
К счастью, автомашину корпункта не тронули, и мне все–таки удалось поговорить с американским коллегой с глазу на глаз. Позже, уже не рассчитывая на телефон, я передал телеграфом в редакцию все, что тогда от него услышал.
– Экипажи южнокорейских самолетов международных авиалиний состоят преимущественно из военных пилотов, тесно связанных со своим Центральным разведывательным управлением, а через него со шпионскими ведомствами Вашингтона, – рассказал он. – Утверждения некоторых наших обозревателей – «какая, мол, нужда в самолетах, если есть спутники» – полностью несостоятельны. Мало–мальски знающий дело специалист подтвердит, что электронная аппаратура с высоты 9 тысяч метров дает значительно более ценную информацию, чем спутники. Проникая в советское воздушное пространство на такой высоте и пролетая над важными военными объектами, экипаж мог рассчитывать, что русские будут вынуждены привести в боевую готовность свои силы ПВО, а в это время разведывательные самолеты, спутники и наземные базы электронной разведки США «соберут урожай» шпионских данных, которые в обычной обстановке получить не так легко…
Отчасти поэтому, как объяснил мой собеседник, Вашингтон не стал оглашать свои записи, подбросив представителю США при ООН «сконденсированный» и очень мутный радиоперехват японских разведывательных служб. Без зазрения совести грязное шоу перенесли прямо на заседание Совета Безопасности ООН в расчете на аплодисменты международной аудитории.
– Если это не провокация, – заключил мой собеседник, – то почему на последнем этапе своего полета командир экипажа южнокорейского самолета сделал явную попытку оторваться от преследования и уйти безнаказанным. После неоднократных предупреждений и попыток приземлить нарушителя на своей территории, как это делается всегда в таких случаях, у советских истребителей–перехватчиков другого выхода не оставалось…
Нет, знакомый американский коллега отнюдь не одинок в своих рассуждениях и анализе уже известных фактов. В представительство СССР при ООН приходили ньюйоркцы, звонили жители разных штатов страны, стремясь разобраться в подлинных причинах инцидента и до конца не веря в искренность вашингтонской администрации. Видимо, опасаясь международного скандала, телефон нашей дипломатической миссии не отключали. Спокойные, трезвые голоса прорывались и сквозь плотную шумовую завесу антисоветизма на телевидении и в печати.
Прислушиваясь внимательнее к игре вашингтонского «оркестра», невольно можно было обнаружить: не все «музыканты» строго следовали дирижерской команде, кое–кто сбивался с общего тона. Хотелось ему или нет, но так получилось у корреспондента «Нью–Йорк тайме» Макгилла. В своей заметке, подверстанной к общему потоку брани и призывов к «стихийным демонстрациям», он осмелился поставить всего лишь несколько вопросов. В частности, почему при всем совершенстве находящейся на борту самолета электронной техники он ушел с установленного курса и углубился в воздушное пространство Советского Союза на 500 километров? Почему поддерживавшие с ним радиоконтакт японские и американские наземные службы не предупредили его об этом? Если на борту его действительно что–то произошло, почему экипаж ничего не сообщил на землю?
С подобными вопросами в те дни и я обращался к сотрудникам государственного департамента США. Словно сговорившись, они лишь повторяли хорошо заученную официальную версию, моя же дотошность их возмущала. Почему, допытывался я, южнокорейский самолет отказывался следовать сигналам советских истребителей–перехватчиков, действовавших согласно принятым во всех странах регламентациям? Или. быть может, вынужденная посадка на территории Советского Союза после полета над военными объектами не входила в планы его экипажа, имевшего на борту специальную шпионскую аппаратуру? А раз так, не были ли пассажиры заложни–ками, принесенными в жертву организаторами провокации?
Много, очень много каверзных вопросов продолжали ставить и сами американцы перед Белым домом. Были и такие, которых в Вашингтоне избегали больше всего. Почему, например, несмотря на клятвенные обещания властей, так и не оглашены полностью записи переговоров амеоиканских и японских наземных служб, поддерживавших радиоконтакт с экипажем? Увиливая от ответов, там предпочитали играть на эмоциях своих граждан, настраивая их заранее на неверие в любые объяснения, содержащиеся в заявлениях советских официальных лиц. Припертым же к стенке представителям государственного департамента ничего не оставалось, как просто ссылаться на какие–то «чувствительные моменты», затрагивавшие якобы деятельность разведывательных органов и интересы национальной безопасности США.
В поисках загадочных «чувствительных моментов» я и встретился с активистами антивоенной организации «Наутилус», попросив их высказать свое мнение.
– Случай с южнокорейским самолетом нужно рассматривать в более широком контексте нагнетаемой Вашингтоном военной напряженности в северо–западном районе Тихого океана, – сделал вывод в беседе со мной руководитель организации Зарски. – Мы нисколько не удивлены происшедшим, это логическое следствие наращивания Пентагоном военной мощи в непосредственной близости от советских дальневосточных границ. Стратегия балансирования на грани конфронтации с Советским Союзом может привести и к гораздо более трагическому исходу. Недавно мы подготовили исследование о деятельности вооруженных сил США в тихоокеанском регионе. Собранные нами сведения вызывают серьезную тревогу, объясняют и инцидент, происшедший в ночь на первое сентября…
«Именно эскалация гонки вооружений, подталкиваемая администрацией Рейгана, – считают авторы исследования Бельо и Хайес, – является главной причиной крайне нестабильного положения в северо–западном регионе Тихого океана. Острие пентагоновской стратегии направлено на то, чтобы, достигнув там превосходящей военной мощи, прорвать оборонительную систему Советского Союза в наиболее уязвимых для него географически местах».
Мои собеседники подтверждали свои выводы обстоятельными аргументами. Еще до второй мировой войны Вашингтон всячески оттягивал предоставление независимости Филиппинам под тем предлогом, что «оборона Соединенных Штатов начинается за три тысячи миль к западу от Сан–Франциско». В середине 80–х годов командующий тихоокеанским флотом США адмирал Лонг уже прямо заявлял: «Как раз этот регион, на мой взгляд, и явится наиболее вероятным местом конфронтации с Советским Союзом». Босс адмирала, министр ВМС США Леман пошел еще дальше, призывая превратить СССР в «изолированный остров». Высшая инстанция американской военной машины – объединенный комитет начальников штабов был не менее лаконичен в своем ежегодном докладе: по его оценке, решающее превосходство США якобы заключается в «способности американских вооруженных сил, включая японские и южнокорейские, не дать вырваться из «бутылки» советскому Тихоокеанскому флоту во Владивостоке».
Дело не только в воинственных заявлениях. Как считали активисты «Наутилуса», с начала 80–х годов началось в форсированном порядке и соответствующее материальное подкрепление стратегии конфронтации. На американские базы в Южной Корее было переброшено несколько эскадрилий истребителей–бомбардировщиков Ф-16, способных нести ядерное оружие для поражения объектов на советской территории. Дислоцированные на острове Гуам стратегические бомбардировщики Б-52 оснащались тактическими ядерными ракетами в дополнение к уже имевшимся ядерным бомбам и крылатым ракетам. Одновременно в районе Японского моря все чаще маячили эскадры во главе с авианосцами 7–го и 3–го флотов. Провокационная возня продолжалась и в Охотском море. Далеко не маловажную роль отводил Пентагон и своему южнокорейскому «аппендиксу»: на беспрецедентных по своим масштабам учениях, в которых участвовали десятки тысяч военнослужащих США и Южной Кореи, отрабатывались и методы ведения ядерной войны…
Так из отдаленных фактов–звеньев выстраивалась целая цепочка, ведущая к заранее подстроенной и хладнокровно осуществленной операции. Выгородить же ее подлинных вдохновителей и организаторов не помогли никакие даже самые «чувствительные моменты».
Организаторы провокации страстно хотели дискредитировать советские мирные инициативы, выставив себя «миротворцами» в ходе начинавшейся тогда президентской предвыборной кампании. С невинной миной Вашингтон продолжал разыгрывать политический спектакль, стараясь отвлечь внимание от новых военных авантюр Соединенных Штатов, на сей раз на Ближнем Востоке и в Центральной Америке. Но, заглянув за кулисы этого шумного представления, все больше американцев приходило к выводу – игра–то нечестная.
– Знаете ли вы цели, на которые направлены ваши ракеты?
– Нет, сэр.
– А задумывались?
– Да, сэр, время от времени. Но, честно говоря, мне лично не хотелось бы об этом думать. Нам хорошо известно, как запускать и вести ракету на цель, но представлять, на кого упадет боеголовка, я не хотел бы.
– Почему?
– Во–первых, мне не положено об этом знать. Во–вторых, если будешь задумываться, могут подвести нервы. Работа у нас и так слишком напряженная…
Это интервью я записал из увиденного по американскому телевидению репортажа. Передача велась прямо из спрятанного глубоко под землей пункта управления межконтинентальными баллистическими ракетами «где–то в Северной Дакоте». На вопросы корреспондента отвечал офицер ВВС, в обязанность которого входит нажать по команде кнопку запуска. По вполне понятным причинам тот офицер остался безымянным. Но были и другие, решившие не только задуматься, но и засомневаться в возложенной на них роли «человека–робота». Один из них – лейтенант ракетных частей ВВС Стивен Гифферт, историю которого я услышал в Сан–Франциско.
Случилось следующее. В школе офицеров ракетных частей, где он проходил специальную подготовку, штудировали курс «гибкого наведения на цель», что в переводе с пентагоновского языка означает технологию нанесения первого ядерного удара. На одном из занятий, где целями служили гражданские объекты, инструктор поставил перед Стивеном Гиффертом примерно тот же вопрос, что и корреспондент в бункере «где–то в Северной Дакоте». Лейтенант не выпалил автоматически уставного «йес, сэр», а спокойно заметил, что, наверное, подумает, прежде чем бомбить гражданские объекты. За такие раздумья его вскоре уволили со службы. Случай, кстати, далеко не единственный: в калифорнийской антивоенной организации мне рассказали, что ежегодно из армии увольняют сотни военнослужащих, не согласных с милитаристской политикой администрации США.
Мой знакомый Роберт Олдридж тоже когда–то служил, но не в армии, а в военно–промышленном филиале Пентагона – аэрокосмической корпорации «Локхид». Будучи инженером, он в течение шестнадцати лет участвовал в конструкторских разработках по созданию ракет «Поларис» и разделяющихся головных частей для «трайдентов». И добровольно ушел, осознав, что речь идет не об оборонительных средствах, а об оружии наступательного потенциала.
– Подлодки системы «Трайдент» являются самым дестабилизирующим и опасным оружием первого удара, – говорил он. – Я–то это знаю, как никто другой. Находящиеся на борту таких подводных «бегемотов» ракеты способны нести четырнадцать разделяющихся головных частей мощностью 150 килотонн каждая. Вместе с ракетами MX и запланированными для размещения в Западной Европе «Першинг-2» они неизбежно ведут все ближе и ближе к тому порогу, за которым может вспыхнуть пожар ядерной войны. И она будет неотвратимой, если Америка не пробудится…
Видимо, чтобы помешать пробуждению, в армии избавлялись от ненадежно мыслящих, а для верности их места все чаще занимала четко следующая командам компьютерная техника. С той же целью все новыми бытовыми компьютеризованными играми, прививавшими навыки разыгрывания военных сценариев, заполнялся и обычный рынок.
Вообразите на мгновение такую фантастическую картину. В советских магазинах продается игра под названием «Операция Пёрл–Харбор». В ней имитируется бомбардировочный налет японской авиации на американскую военно–морскую базу, в результате чего Соединенные Штаты чуть ли не потеряли весь свой флот, базировавшийся на Гавайях. Задача участников игры состоит в том, чтобы помочь японскому генеральному штабу осуществить такую операцию, которая позволила бы полностью вывести из строя американские военные суда и установить господство Японии над Тихим океаном. Одним словом, даже трудно представить, что в советских магазинах может появиться подобная игра. Но очевидно, какую дикую свистопляску подняли бы в Вашингтоне по поводу такой игры и какие обвинения посыпались бы на Советский Союз!
И все же нечто подобное, но абсолютно реально происходило в Нью–Йорке, где тысячами экземпляров распродавалась видеоигра под названием «Днепровский фронт». В ней имитируется форсирование Днепра частями Советской Армии. Детально, вплоть до батальонов, дается дислокация войск с обеих сторон, по воле игрока они бросаются в прорыв, штурмуют фортификации, наносят артиллерийские и воздушные удары, высаживают десанты в тыл. Игра рассчитана не только на любителя, но и на человека, разбирающегося в военном деле. Ее участник руководит действиями частей нацистской армии, ответы же выдает компьютер «от имени советского командования». В инструкции к игре ясно изложена цель – «не дать русским прорвать оборонительные позиции в критических местах» и «действовать так, будто бы вы легендарный генерал Манштейн». То есть надо перехитрить компьютер и не позволить Советской Армии закрепиться на правом берегу реки. Трудная задача, но азарт игроков этим, видимо, лишь подстегивается.
Любопытно, а как относятся к своеобразной попытке перекроить историю Великой Отечественной войны изобретатели «Днепровского фронта». Позвонил в Балтимор, в компанию «Авалон Хилл Гейме», придумавшую эту военную игру.
– Симпатии игроков неизбежно должны быть на стороне немецкой армии? – как ни в чем не бывало удивился моему вопросу сотрудник отдела компании по связям с общественностью Джек Датч. – Это не обязательно. Главное в нашей игре —интерес к историческому прошлому, она просто хобби. Кроме того, игра стимулирует интеллектуальные способности: ведь вы должны обыграть компьютер. Возможно ли такое? Поверьте, если очень постараться, ваш интеллект нанесет ему поражение.
– Генерал Манштейн, на танковые резервы которого ссылается ваша инструкция, – вставил я так же спокойно, – незадолго до днепровской операции тоже пытался отбросить советские войска, взявшие в кольцо армию генерала Паулюса. Чем это кончилось, хорошо известно. Кстати, вам никогда не приходила в голову идея попытаться переиграть ход Сталинградской битвы и вообще всей второй мировой войны, придумав соответствующую игру?
Собеседник несколько растерялся и попытался выйти из положения с помощью заверений, что речь идет лишь о «стимуляторе интеллекта».
– Иначе говоря, вы стимулируете забвение памяти о миллионах людей, отдавших свою жизнь в борьбе с «легендарным Манштейном» или замученных в нацистских концлагерях, – уточнил я, уже не ожидая ответа.
Вскоре после разговора с изобретателем «Днепровского фронта» я натолкнулся в нью–йоркском магазине на другую новинку – компьютеризованную видеоигру «Бомбардировщик Б-1». На сей раз игрок выступает в роли пилота стратегической авиации, его задача – прорваться через заслон советской противовоздушной обороны, уйти от преследования истребителей–перехватчиков, сбросить на города ядерные бомбы и вернуться домой. Поставщик очередного «стимулятора интеллекта», уводящего в мир грез, все та же компания из Балтимора «Авалон Хилл Гейме». Связываться с ней и общаться с ее изобретательными умами не было никакого желания – опасался, что в разговоре с ними, чем черт не шутит, подведут нервы.
А ведь игровые пособия вроде «Днепровского фронта» и «Бомбардировщика Б-1» выглядят невинной забавой по сравнению с военными сценариями, которые проигрывают стратеги Пентагона. Там тоже готовят наставления, но уже по ведению не имитационных, а настоящих боев с применением ядерного оружия. Достоянием гласности, например, стал принятый сейчас в армии США новый военно–полевой устав, где прямо указывается цель «захвата инициативы путем нанесения первого удара, прежде чем противник сможет отреагировать на него». Английский военный журнал «Милитари ревью», расшифровывая формулировки устава, откровенно признал, что американские генералы не видят разницы между первым и ответным ударом в ядерной войне.
В чем же отличие пентагоновских стратегов от бизнесменов, предлагающих американцам разыгрывать на экранах компьютеров новые варианты битвы за Днепр и нападения на Советский Союз? По сути, нет никакой: и те и другие участвуют в большой игре в «советскую угрозу», пущенную со злым умыслом профессиональными лжецами в Вашингтоне. Их далеко идущая цель—подстегнуть милитаристский психоз и антисоветскую истерию, нейтрализовать влияние антиядерного движения, создать в стране такой политический климат, при котором миф о «советской угрозе» можно было бы устойчиво поддерживать.
