Текст книги "Апостолы двуликого Януса: Очерки о современной Америке"
Автор книги: Анатолий Манаков
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
От ворот школы государственной мне дали поворот. А не попробовать ли посетить школу частную? Кстати, и ехать никуда не надо: прямо перед моим домом расположилась одна из них. Каждый день снизу, со школьного дворика, доносятся ребячьи голоса, девочки играют в классики, мальчишки – в баскетбол. Внешне она напоминает замок из серого камня, кругом чистота и порядок, ученики все в специальных костюмчиках с вышитой на кармане эмблемой школы.
Однако идти туда не хотелось, ибо знал, что, если даже пустят меня в эту частную «кузницу американской морали», учат и учатся там по все тем же учебникам истории. Но встретили бы меня, наверное, внешне корректно, рассказали бы, показали, похвалились миниатюрными компьютерами в каждом классе, современными пособиями и методами обучения: частной фирме без рекламы нельзя. В меру поворчали бы на какие–то «проблемы», не идущие, правда, ни в какое сравнение с трудностями школы № 33.
Не очень хотелось идти туда и еще по одной причине: чувствовал, не сдержусь и спрошу преподавателей, не их ли питомцы в свое время не давали прохода советским женщинам, провожающим своих детей в расположенную неподалеку нашу школу. Ругань, оскорбления и даже физические действия стали обыденной нормой поведения этих еще не оперившихся, но по–взрослому наглых юнцов. Может быть, еще раз попытать счастья в обычной «паблик скул»?
Искать такую пришлось недолго. Школа № 19, что на перекрестке 1–й авеню и 12–й улицы Манхэттена, во всех отношениях «самая средняя»: на городских контрольных тестах в последний раз она заняла 340–е место (всего в Нью–Йорке 614 таких школ). В новом учебном году в школе на сто учащихся больше и на три учителя меньше. За неимением средств пришлось даже сократить охранника. И все же ей повезло: она не вошла в число тех четырнадцати школ, о закрытии которых по финансовым соображениям объявили городские власти, но урезанный бюджет давал знать о себе. По словам побывавшего там местного репортера, «преподаватели деморализованы страхом в любое время лишиться работы и ощущением, что они служат посудой разового пользования». Красноречиво, но все же я решил посмотреть сам.
Открывая дверь школы, невольно увидел наклеенное на ней объявление: «Внимание, родители! В городе свирепствует героиновая эпидемия, все больше подростков попадает в сети торговцев наркотиками. В этом году армию наркоманов пополнили сотни школьников. Волна наркотической стихии свирепствует и в нашем районе. В случае каких–либо подозрений немедленно связывайтесь с полицией». Одна проблема наслаивается на другую.
Памятуя об опыте посещения бруклинской школы, пошел прямо на второй этаж к директору Мартину Шапиро. Представился, как положено, известил о своих намерениях познакомиться со школой. На лице у мистера Шапиро удивление боролось с растерянностью, растерянность – с сознанием того, что вести себя надо корректно.
– Знаете, вот вам телефон, звоните и просите о’кей на интервью у моего начальства, – вымолвил наконец директор. – Без него я ничего не могу решить. От меня это не зависит…
В отличие от лаконичного Мартина Шапиро районное начальство, к которому я обратился с той же просьбой в тот же день, выяснило доподлинно не только какую газету я представляю, но и зачем мне все это нужно. Выяснив, обещало сообщить свое решение в самое ближайшее время. Трудную я им поставил задачу!
Проходил месяц за месяцем, но мне так и не удалось получить разрешения и от того районного начальства, которому подчинялся Мартин Шапиро, и от двух других, куда я обращался с аналогичной просьбой. Не скрою, в одном случае открыто намекнули на явное несоответствие между официальными заявлениями правительственных властей о якобы широких возможностях контактов для советских журналистов в США и реальностью. В других – в ответ удостаивали лишь недоуменными взглядами и молчанием, явно давая понять, что его нельзя принимать за согласие.
И все же нет худа без добра. Накануне Нового года я неожиданно получил почтовую открытку с приглашением на детский рождестьенский праздник. По стечению обстоятельств просили приехать в тот же бруклинский район, где находится школа № 33.
Когда я приехал, празднество было уже в самом разгаре. Резонируемый под навесом катка гвалт детских голосов упорно не затихал, даже когда время от времени хор школьников громко исполнял свои незатейливые песенки. Огромная елка посредине катка вспыхивала попеременно гирляндами разноцветных лампочек. Высоченный детина в одеянии Санта–Клауса выделывал на коньках головокружительные пируэты, то ли демонстрируя свое мастерство, то ли пытаясь удержать на себе бороду, за которую дергали мальчишки. Видимо, чтобы облегчить его бремя и дать ему передышку, отвлекали внимание детей своими номерами фокусники и клоуны.
Вскоре настал тот самый момент, которого с нетерпением ждала детвора, – раздача подарков. Несколько поутихнув и выстроившись в очередь, один за другим ребята подходили к группе взрослых, где какой–то подросток вручал каждому рождественский презент. Довольно многочисленная для такого, казалось бы, ординарного случая группа репортеров, оттеснив в сторону Санта–Клауса, запечатлевала событие на пленку. Последнее обстоятельство заинтриговало, и я поинтересовался у стоявшего рядом мужчины, кто же эти благотворители.
– Нет, вы серьезно? – удивился он. – Да ради этого момента все и делается. И гулянье, и подарки устроены на пожертвования семьи миллионера, строящего политическую карьеру. Его внук и раздает подарки. Будьте уверены, завтра об этой церемонии взахлеб напишут все местные газеты.
– Знают ли об этом ребята?
– Вы что, опять серьезно? Да они же дети из самых бедных здесь в округе семей. Хорошо хоть, такие благотворители нашлись под Новый год.
Сколь мало нужно, чтобы испортить настроение. Штришок вроде бы, а как не вписывается в сложившееся с детства представление о новогоднем празднике. Конечно, и позже, повзрослев, нам хотелось, чтобы дети не так уж скептически принимали подарки от Деда Мороза, но кто из нас мог допустить даже мысль, что на столь искренних детских чувствах можно так ловко играть…
Покидая рождественское благодеяние, я вспомнил почему–то о Каролине Ричардсон, одинокой семидесятидвухлетней американке, жившей где–то неподалеку, на улице Никербокер. Почти сорок лет проработала она на одной и той же текстильной фабрике. Крохотной пенсии не хватало даже на самые скромные потребности: в последние десять лет Каролина Ричардсон выходила из своего дома лишь в ближайшую продуктовую лавку. Пожар уничтожил чуть ли не все примыкавшие к ее дому здания, и лишь чудом уцелела ее убогая обитель. В опустевшие соседние квартиры начали наведываться наркоманы. Несколько раз ее обворовывали и избивали в подъезде, а потом стащили у старушки и последнюю ценную для нее вещь – настенные часы–ходики, доставшиеся ей по наследству.
Нашлись, правда, благотворители. Заботу о ближнем проявила на сей раз «Нью–Йорк тайме», хвастливо отметив в традиционном рождественском послании, что именно на средства газетного фонда Каролину Ричардсон переселили в другой дом, «где у нее будут соседи по лестничной клетке». Помогут ли они ей в случае беды? Даже «Нью–Йорк тайме» с уверенностью не могла ответить на этот вопрос, как и на вопрос, принесет ли рождество надежду тысячам и тысячам таких же брошенных на произвол судьбы только в одном Нью–Йорке, отверженных всеми американцев.
Перебравшись через Бруклинский мост на Манхэттен, я вскоре застрял в автомобильной пробке неподалеку от Рокфеллеровского центра. Где–то в его глубине сверкала мириадами огней «официальная» рождественская елка города, а у ее подножия вальсировали на льду искусственного катка солидные леди и джентльмены. Там же к фешенебельным магазинам на Пятой авеню подкатывали один за другим огромные лимузины, чтобы забрать своих хозяев с рождественскими покупками. Многие из тех, кто без лимузинов, отчаянно охотились за такси. Рядовые «Армии спасения» в кафтанах Санта–Клауса перезвоном своих колокольчиков напоминали о спасении души и заодно призывали вносить добровольные взносы в фонд филантропов. Праздно глазевшие на роскошно украшенные витрины прохожие время от времени бросали им в медные котелки свою скромную долю.
Красиво, шумно и весело на рождество в Нью–Йорке на Пятой авеню. Словно в зимнюю сказку попадаешь, очутившись в это время года в богатых пригородах. А в районах Бруклина, Гарлема и южного Бронкса все так же навевают тоску полуразвалившиеся дома, зияют в темноте обгоревшие окна–пробоины.
Рождество в Америке. Очень по–разному его там встречают. Почему? Где те невидимые «диспетчеры», что направляют людей – кого на командные посты, а кого в услужение «сильным мира сего»? Где проходят невидимые тропы к вершине пирамиды власти, тщательно охраняемые от «непосвященных»?
НЕЗРИМЫЕ ПУТИ К ВЕРШИНЕ ПИРАМИДЫЯ познакомился с ним случайно за шахматным столиком в клубе неподалеку от Колумбийского университета. Уже в ходе второй партии представились друг другу, разговорились. Оказалось, он студент этого университета и хочет стать журналистом.
– Конечно, устроиться даже с дипломом в солидную газету будет очень тяжело, – признался он позже, когда мы оставили шахматный столик и сели за стойку в соседнем баре. – Отец мой достаточно состоятельный бизнесмен, чтобы оплатить учебу в университете, однако он твердо дал понять: мне нужно рассчитывать и на свои связи. Поэтому–то я и вступил недавно в «Сигму–фи–эпсилон», без чьей помощи о крупной газете и мечтать не приходится…
Таинственная «Сигма–фи–эпсилон» заинтересовала меня настолько, что я решил узнать о ней побольше. О тайных или полутайных студенческих братствах, скрывающихся за буквами греческого алфавита, приходилось слышать и раньше, но беседовать с одним из их членов еще не удавалось. Слово за слово, и загадка благодаря моему новому знакомому стала постепенно проясняться.
Истоки американских студенческих братств берут начало в Вильямсбурге (штат Виргиния), где в 1776 году образовалось первое тайное общество «Фи–бета–каппа» (в переводе с греческого означает «мудрость – руководительница в жизни»). Сегодня членство в этом братстве является почетным и предоставляется только за выдающиеся успехи в учебе и особенно в послеуниверситетской карьере. Общество же «Сигма–фи–эпсилон», к которому принадлежал мой знакомый из шахматного клуба, самое типичное для американских университетов. В наставлении для новичков, которое он мне дал посмотреть, читаю: «Заводите друзей везде – в классе, университете, городе. Никогда не упускайте случая установить новое и нужное знакомство. Не выходите из аудитории в одиночку, делайте так, чтобы кто–то всегда составлял вам компанию. Каждый ваш новый приятель должен представлять интерес для нашего братства. Приглашайте почаще к себе и некоторых преподавателей. Помните: братство поможет вам добиться больших успехов везде и всюду, где бы вы ни оказались». И дабы не оставлять сомнений относительно значения слова «успех», вслед за «клятвой верности братству», которую приносит каждый новый член, в наставлении следует список крупнейших банкиров, промышленников, издателей, владельцев газет и журналов – членов «Сигмы–фи–эпсилон».
Помимо обязательства всегда помогать друг другу братья клянутся в верности «законам страны и общества», которые, как указано в наставлении, «полностью отвечают законам братства». Члены этих обществ обычно занимают ключевые посты в университетских организациях, более активны в студенческом самоуправлении и даже в спортивных командах. Махровый реакционер сенатор Барри Голдуотер назвал братства «надежным бастионом американской демократии». И он был безусловно прав, ибо они представляют собой клубы, открытые для наиболее обеспеченной части студенчества, куда отбираются по политическим убеждениям, расовым и социальным признакам.
В процессе самовоспроизводства элиты на начальном этапе студенческие братства играют очень важную роль наряду с частными школами, пансионами, наиболее престижными университетами. Не случайно же в свое время на заре конькобежного спорта в Королевстве Швеции сложился такой негласный порядок: если на дорожке стартовал барон, судья пускал в ход секундомер лишь спустя две секунды, для графа устанавливали фору в четыре, а для принца в восемь секунд. Нечто похожее происходит и в сегодняшней Америке, где преимущества образования «на старте» облегчают и дальнейшее восхождение к вершине социальной пирамиды. Систему передающихся по наследству дворянских рангов и титулов успешно заменили одиннадцать самых привилегированных университетов. Так, например, более двух третей студентов Принстона – выпускники частных школ, четверо из пяти руководителей ведущих корпораций получили диплом в Гарварде, Йеле и им подобных, где стоимость полного курса обучения составляет, по меньшей мере, шестилетний заработок среднего рабочего. В этих своего рода придворных салонах не только дают нужные знания, но и прививают «хороший тон», особую манеру поведения, по которой можно сразу отличить их выпускников.
Несколько слов о манерах и тоне. Один из слушателей Гарвардской школы деловой администрации, выходец из Западной Европы, поделился своими впечатлениями об атмосфере, царящей в этом «академическом филиале Уолл–стрита»: «Там господствует дух убийственной конкуренции. В школе вы научитесь и в грош не ставить слабых, робких, по которым вам придется в жизни ступать, как по трупам. Осознаете, что кругом враги, начнете бояться и ненавидеть людей, привыкнете до конца своих дней высокомерно относиться к окружающим. Но главное – научитесь никогда не показывать собственные слабости, всегда сохранять фасад благополучия и ненавидеть самого себя, если это не удается».
Элита привилегированного Гарварда – мальчики из тайных студенческих братств, для которых скрытая от посторонних глаз жизнь этих обществ гораздо важнее учебных занятий: там завязываются полезные связи, вырабатывается свой акцент в языке и одежде, по которому они потом будут узнавать друг друга, помогая взбираться к вершине. Членство в таком братстве – надежный ключ, открывающий двери наверх. Вступив в него, будущие политики, бизнесмены, журналисты свяжут себя отныне и навсегда невидимой нитью общих взглядов на жизнь, этических оценок и моральных норм.
Старшие наставники, правда, в целях укрепления касты оставляют в непроницаемой стене и отдельные лазейки. Способности, деловые качества, интеллект могут и не передаваться по наследству, а посему вырабатывается утонченная система отбора кандидатов в «свои» и избавления от «чужих». В той же Гарвардской школе деловой администрации, например, периодически проводятся «глубинные интервью» с целью определить у опрашиваемого степень его сообразительности, общительности, упорства, организаторского таланта, самообладания, а также выяснить его наклонности и круг интересов. И, конечно, политические взгляды. Неважно, республиканец вы или демократ, главное – не принадлежать к крайним либералам и, боже сохрани, не сочувствовать коммунистам.
Помимо названных возлагается на студенческие братства и другая негласная функция – готовить их членов к дальнейшему продвижению в тайные общества более высокой ступени – масонские ложи шотландского обряда.
Когда в Италии разразился скандал вокруг ложи «Пропаганда-2», «Нью–Йорк тайме» тут же поспешила заверить: «Ряд масонских организаций США признают ложи, следуют ритуалам и учению масонства, но какой–то единой международной организации масонов нет». Газета, видимо, поторопилась, ибо позднее ход следствия по делу ложи «П-2» убедительно опроверг это заверение.
Картина же вырисовывалась действительно любопытная. Рядовым членам ложи «П-2» немного было известно о далеко идущих политических целях своей организации – в случае чрезвычайных обстоятельств предотвратить приход к власти коммунистов. Для большинства она была обычным братством «вольных каменщиков», и лишь немногие догадывались, что параллельно с традиционной деятельностью ложи происходило нечто, тщательно скрываемое ее магистром Личо Джелли.
Как оказалось, ложа действовала в тесном контакте с сицилийской мафией, имела «черное досье» с компрометирующими данными на политических деятелей, через «братьев» из итальянской контрразведки похищала секретные правительственные документы. Об этих фактах достаточно хорошо известно, но мало, очень мало пока еще кто знает, какими путями попадал Личо Джелли на вашингтонские церемонии вступления в должность президентов Картера и Рейгана; что по указанию ЦРУ члены ложи участвовали в организации террора «красных бригад» и похищений различных деятелей, в том числе для отвода глаз и американского генерала; и почему на судебном разбирательстве в Нью–Йорке финансовых махинаций члена ложи итало–американского банкира Мйкеле Синдоны тот назвал государственного секретаря Александра Хейга свидетелем, который мог бы подтвердить его деятельность по заданию ЦРУ в Сицилии, где масон занимался сбором финансовых средств на подготовку государственного переворота с целью установления на острове режима фашистской диктатуры.
В архиве специальной комиссии парламента Италии хранится переписка магистра Джелли с влиятельным представителем итальянской общины в Нью–Йорке, занимавшим важный пост в комитете по ведению предвыборной кампании Рональда Рейгана. В их письмах обсуждался «план спасения нашего друга» Микеле Синдоцы. Столь трогательное беспокойство легко объяснимо, если учесть, что в 1974 году Синдоне оказывал содействие в его финансовых махинациях банкир из Иллинойса, занимавший в свое время пост министра финансов в администрации Никсона, а затем постоянного представителя США в совете НАТО. За какие заслуги? И за то, в частности, что Синдона помогал ЦРУ финансировать некоторые итальянские партии, натравливая их на коммунистов. Но, видимо, он слишком много знал и вскоре поплатился за это жизнью.
Можно было бы и дальше разматывать клубок вашингтонских связей ложи «П-2» и вскрывать весьма любопытные детали, в том числе и относящиеся к подготовке покушения на папу римского, но это уже тема отдельного разговора. Вернемся к тем, кого члены итальянской ложи считают своими «братьями за океаном».
В своих очерках об Америке Владимир Маяковский, говоря о масонах, заметил: «Эта армия еще сохранила ложи и иерархию, по–прежнему объясняется таинственными жестами, манипулированием каким–то пальцем у какой–то жилетной пуговицы, рисует при встрече таинственные знаки, но на деле в большей своей части давно стала своеобразным учраспредом крупных торговцев и фабрикантов, назначающим министров и важнейших чиновников страны». Более полувека прошло с тех пор, но многое ли изменилось?
Масонство в Соединенных Штатах, как и сама буржуазная республика, зарождалось в Филадельфии. Именно там один из основателей американского государства Бенджамин Франклин был посвящен в «великие мастера» первой в стране масонской ложи. За минувшие двести лет членами тайного общества «вольных каменщиков» состояли президенты Мэдисон, Тафт, Трумэн, Эйзенхауэр, Форд, Картер. Несмотря на это, к масонству принято в США относиться внешне с иронией: филантропы, мол, увлеченные мистическими учениями, обыватели, которым льстит тщеславие оказаться среди «избранных». Но стоит только приподнять завесу мистики и филантропии, как четко начинает просматриваться политическая направленность масонского ордена.
В ложах овладевают волей и разумом человека, изучают его привычки, наклонности, слабости, вкусы, способности, и лишь после того, как он зарекомендовал себя абсолютным послушанием и выдающимися успехами в бизнесе и политике, перед ним открывают дверь из «плохо освещенной передней», как когда–то назвал масонство один из его магистров, в «главный зал», куда допускают уже только самых избранных. Однако, прежде чем увидеть ту заманчивую дверь, человек должен полностью и беспрекословно подчиниться наставникам из «главного зала», доказать свою глубочайшую убежденность в том, что существующий в Америке государственный строй дан богом, а модели общества без частной собственности придуманы сатаной. И самое главное – повинуясь «избранным братьям» из высших эшелонов власти, использовать любую благоприятную ситуацию для занятия важных постов в правительстве и партиях, полиции и профсоюзах, корпорациях и молодежных организациях.
По масонскому уставу, «великие мастера» не обязаны отчитываться перед «подмастерьями», а потому и неудивительно, что большинство рядовых членов общества, увлеченных загадочной мистикой и бутафорией, весьма смутно представ–ляют себе подлинные цели своего ордена. Цели же эти довольно земные – создать такую политическую межпартийную силу, которая гарантировала бы незыблемость буржуазных порядков с помощью легальных и нелегальных рычагов власти. В последнее время, когда угроза гласности нависла даже над органами разведки, глубоко законспирированный аппарат масонства становится для правящего класса Америки просто незаменимым.
Все предусмотрено в механизме «американской демократии»: на виду – правительство, конгресс, Верховный суд, две главные партии, корпорации, профсоюзное объединение АФТ – КПП, а за кулисами – «кукловоды» со своим уже испытанным столетиями аппаратом завуалированного политического влияния. На благодатной для мистики американской почве у масонов сегодня словно открывается второе дыхание. Их ложи с тайной иерархической структурой легко и органически вписываются в политическую систему, при которой центр тяжести ложится не на две крупнейшие буржуазные партии, а на «группы специальных интересов» – лобби. Именно через них и проталкивает крупный бизнес выгодные ему решения в правительстве и конгрессе.
«Мистика, мишура, забава для взрослых», – подшучивают иногда американцы над масонами с их магическими ритуалами, библейскими, иудаистскими и каббалистическими реквизитами, заимствованными у древних жрецов Египта и стран Востока. В действительности же семисвечник, Библия, окровавленные рубашки, кости с черепом, фартук, мастерок, циркуль и прочие «цеховые» принадлежности – это все скорее для привлечения новых адептов. Наряду же с формальной, внешней есть и подлинная мера вещей, тщательно скрываемая от «непосвященных».
Эта двойственность приобретает все более четкие очертания, когда сопоставляешь слова и дела тех, кто составляет сегодня высшее звено масонства в Америке. Не случайно, наверное, еще в прошлые века его идеология, призывая к прогрессивным изменениям в социальном укладе общества, одновременно помогала душить подлинные порывы к свободе и препятствовала проведению радикальных реформ. Стоит ли после этого удивляться, что в тайные масонские ложи входили в разное время и в разных странах: по одну сторону – Вашингтон, Франклин, Линкольн, Пестель, Руссо, Вольтер, Робеспьер, Гарибальди, а по другую—Людовик XVI, идеологи нацизма в Германии и Италии (в том числе Муссолини), Пиночет. Вникая в главные движущие импульсы движения «вольных каменщиков», сталкиваешься с необычайно гибкой идеологией, которая под прикрытием заманчивых общечеловеческих лозунгов в защиту свободы, равенства и братства позволяет одновременно играть и на правом и на левом политическом флангах и в зависимости от обстоятельств выглядеть то либералом, то консерватором.
Вот почему сразу после второй мировой войны масонство и американская разведка нашли друг в друге союзника и заключили между собой негласный антикоммунистический «альянс оборотней». Именно среди эмигрантов–масонов из социалистических стран искал свою наиболее надежную агентуру их «брат» директор ЦРУ Аллен Даллес. После соответствующей подготовки он забрасывал их обратно за «железный занавес» для проведения диверсий или «на длительное оседание с целью глубокого проникновения».
Со временем в «альянс оборотней» вступили новые члены – мафиозе из гангстерского синдиката и террористы из неофашистских организаций, действовавших под вывеской ультралевых группировок. Вскормленный на деньги мафии, поступавшие от продажи наркотиков и прочего грязного бизнеса, патронируемый ЦРУ масонский орден уже более уверенно приступил и к расправе над неугодными.
Одним из многих от рук «братьев» погиб итальянский журналист Мино Пекорелли, решившийся рассказать правду о связях итальянского масонства с американской разведкой. «Промышленные магнаты и финансисты, политические деятели, генералы и судебные чиновники, – писал он в статье для журнала «Оссерваторе политико», – принося клятву верности масонству, тем самым становятся на службу ЦРУ, чтобы любым путем преградить коммунистам доступ к власти». Пекорелли намеревался опубликовать новые разоблачительные сведения о связях ЦРУ с ложей «П-2», но пули наемных убийц помещали ему это сделать.
Идея масонов о «всемирном братстве» как нельзя лучше подходит правящему классу для достижения целей имперской внешней политики и ведения широким тайным фронтом подрывной деятельности против Советского Союза и других социалистических стран. Нет, далеко не призрачный храм воздвигают «вольные каменщики», следуя указаниям своих патронов. Откровенничая по этому поводу, масонский писатель Пьер Карпи признался: «Действия США направлены на поддержку НАТО, против СССР и других социалистических стран. Определяющим в этих действиях являются позиции транснациональных корпораций, большинство руководителей которых принадлежат к масонским обществам. Под влиянием англосаксонской части масонства разработан проект будущего устройства мира, который гораздо менее утопичен, чем кажется. Фундамен–тальным же законом этого проекта является просто–напросто закон прибыли и установление всемирного «экономического» правительства. Американские транснациональные корпорации при этом стремятся поставить экономику социалистических стран в зависимость от себя…»
