Текст книги "Леди Зима (СИ)"

Автор книги: Анатолий Махавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

– Так какие же будут указания для меня, о повелитель, – в баритоне безликого отчётливо звенел сарказм, – Как же я могу помочь в ловле нашего старого врага? Каике будут приказы? Как ты убедишь меня совершить предательство в этот раз? Кто Он для остальных? Смутная фигура, неведомое зло, готовое разрушить мир до основания? Ты до смерти запугал людей своими сказками...

– Сказками? – живо переспросил Магистр, – Тебе ли не знать, сколько сказочного в этих самых сказках. Или ты успел позабыть насколько отличался тот мир от нынешнего. Да люди сейчас не смогут воспринять и половины того, что мы пережили. Сказки...Как я буду тебя убеждать? Подумай, если Он сумеет вернуться в полной мере, как поступит с тем, кто Его предал? Помни, чем ты обязан мне, и что сделает с тобой Он.

Теперь неизвестный, выглядел намного старше средних лет. Лоб прорезали глубокие морщины, кожа посерела, а огонь, пылавший прежде в глазах, поутих. Веки смежились, точно Безликий пытался скрыть глубокую печаль, наполнившую его взгляд. Он присел на краешек блестящего стола и потёр веки указательными пальцами, отчего весь его облик пошёл рябью, точно был всего-навсего отражением в гладкой поверхности пруда, куда какой-то озорник бросил камень.

– Чем я тебе обязан? – почти прошептал, ставший невероятно старым, человек, разглядывая массивный перстень, с огромным пурпурным камнем, который пульсировал на безымянном пальце его левой руки. Казалось, пульсация отражает удары сердца, – Да, я прожил достаточно долго, чтобы увидеть, как умрут все мои друзья и любимые; я был свидетелем того, как старый мир – мой родной мир – канул в небытие и родился другой, абсолютно чуждый мне. Может быть, я не помню, когда то это и был дар, но он давно обратился проклятием. С каждым прожитым годом, я ощущаю, как тяжкий груз, упавший на мои плечи, становится всё тяжелее. Мне даже кажется, что я не хожу по земле, а подобно тяжеловозу, таскаю за спиной неподъёмную повозку. Я устал жить...

– Это – твои проблемы, – отрезал Магистр, презрительно фыркнув, – Но должен тебя предупредить: если ты намерен сдаться, в надежде на быструю смерть от Его руки, то не тешь себя напрасной надеждой. На Его месте я бы оставил тебя в живых, позволив продолжать жалкое существование. Со своей стороны, обещаю подумать над твоими словами.

Безликий покивал, с грустной улыбкой.

– Подумаешь...Я проклинаю тот день, когда вообще согласился на твоё предложение и склонил своих товарищей, помочь в моём предательстве. Никто и подумать не мог, что всё может окончиться именно так. Тот проклятый день! Почти все тенеликие погибли, укрощая Тварь, а ничтожная горстка уцелевших невыносимо страдала до самого конца своей недолгой жизни. Остался один я, со своей болью, со своими воспоминаниями, всю горечь которых я никому и никогда не смогу передать. Да и кто захочет слушать балладу о низком предательстве, совершённом во имя безумного желания стать бессмертным? Ты тогда очень здорово нащупал моё слабое место...

– Ты закончил? – холодно поинтересовался чародей, продолжая презрительно кривить змеиные губы, – Если поток твоего словоблудия иссяк, то послушай, что скажу я. Ты, как никто другой, знаешь привычки и повадки того, кого мы ищем, значит тебе будет проще остальных подобраться к нему на расстояние удара и убить. Убить сразу же, после обнаружения.

Безликий громко хрюкнул и удивлённо уставился на Магистра. Потом расхохотался.

– Убить? – он вновь рассмеялся, но в его хохоте ощущались истерические нотки, – Кажется, столь долгая жизнь несколько навредила твоим мыслительным процессам, – внезапно он сорвался на крик, – Как, проклятие всем богам, я его убью? Ты совсем свихнулся?

Магистр резво вскочи на ноги и протянув длинные худые руки, схватил собеседника за одежду, после чего поднял над полом и потряс, точно тот был лёгким, как пушинка. Глаза чародея пылали яркой зеленью, а лицо, обычно невозмутимое, кривилось в гримасах ярости.

– Нет, это ты рехнулся! – завопил он, в ответ, – Не думай – действуй! Если я говорю: убей, значит – убивай. Он сейчас слаб, очень слаб и убить его будет проще, чем ты предполагаешь. Уразумел? Если же ты так боишься, то свяжись со мной, сообщи, где Он находится и я сам сделаю всё необходимое. А теперь убирайся, немедленно! Вон отсюда!

Он разжал пальцы и безликий обрушился на пол бесформенной грудой серой одежды. Потом поднялся и сверкнув жёлтыми точками глаз на бесформенном полотнище физиономии, молча покинул площадку.

Магистр опустился в кресло и в тишине, окутавшей Обзорную Площадку стал слышен странный скрежещущий звук: чародей в безумной ярости скрипел зубами, словно собирался стереть их до дёсен. Мало помалу скрежет сошёл на нет и на костлявое лицо вернулось невозмутимое выражение, только глаза продолжали полыхать зелёными зарницами былой бури.

Лишь полностью успокоившись, чародей достал диковинный свисток, напоминающий переплетение блестящих змеек, с глазками из самоцветов. Магистр поднёс странный предмет к губам и его щёки надулись, но ни единого звука не прозвучало. Тем не менее, волшебник казался удовлетворённым, когда спрятав свисток, откинулся на спинку кресла и уставился за пределы площадки.

Ждать пришлось совсем недолго: на горизонте появилась чёрная точка, увеличивающаяся с каждым мгновением. Очень скоро крохотное пятнышко превратилось в огромного ворона, бешено взмахивающего чёрными крыльями. Пролетев сквозь невидимый барьер, точно его и не было, птица опустилась на хрустальный стол перед Магистром и склонив голову, глухо каркнула:

– Приказывай, повелитель.

ГЛАВА 5. ПЬЯНЫЙ ЮНГА

– Послушай-ка, Далин, – Джонрако повернулся к своему помощнику, – Неужто ты действительно решил, будто я намерен весь этот распроклятый вечер таскаться с тобой по трактирам, извлекая нас свет божий всех этих жалких пьяниц, которых я почему-то называю командой? Ты глубоко заблуждаешься, приятель! Так вот, заруби на своём уродливом носу: завтра мы выходим в море и обеспечить присутствие на «Чёрте» команды – твоя непосредственная обязанность. Если лоханка выйдет в море недоукомплектованной, выполнять обязанности недостающих говнюков будешь лично ты.

– Да но, – проворчал рослый мужчина с огромным животом, куда падала окладистая борода, концы которой были заплетены в косички, – Я же не смогу самостоятельно дотащить некоторых ублюдков, нализавшихся до полной неподвижности! Взять хотя бы Партариса – это парень на голову выше меня и...

– Отвали от меня! – рявкнул Джонрако, – Акула тебе в промежность, засранец! Мало тебе того, как ты достаёшь меня в плавании, так и на суше от тебя покоя нет. Подбери себе авральную команду, из тех, кто ещё способен держаться на ногах и действуй, – капитан собрался с силами и рявкнул во весь голос, – А теперь – отвали от меня! Я намерен выпить перед выходом и если ты управишься до полуночи, приходи – я сам налью тебе пару стаканов Зацкого Грифоньего.

Громкие вопли капитана не привлекли постороннего внимания, что было понятно: они оба находились около трактира "Пьяный юнга", славящегося приличной кухней, крепкими напитками и шумной компанией. Вот и сейчас из-за двери, над которой висело изображение привалившегося к мачте мальчугана с бокалом пива в руке, доносились обрывки песен, популярных среди моряков, прерываемые взрывами хохота и звоном сталкивающихся бокалов.

Трактир располагался в той части Мокрого города, которая вплотную примыкала к порту, поэтому среди посетителей "Юнги" напрочь отсутствовали посторонние. Обычные горожане и бандиты предпочитали другие заведения, а сюда заходили лишь моряки да те сухопутные крысы, которые питались от моря. Изредка заглядывали жулики, пытавшиеся обобрать пьяных мореходов, но их частенько находили в соседних переулках с перерезанной глоткой.

Далин последний раз задумчиво дёрнул себя за одну из косичек и пожав широкими плечами, отправился прочь. По себя он уже успел твёрдо решить, что тяжёлая работа требует тщательной подготовки и следовательно необходимо как следует промочить горло. Стаканчик – другой Ченского красного вполне могли выступить в роли нужного средства. А там и загулявшую команду станет легче искать.

Джонрако бросил последний взгляд на широкую спину боцмана, догадываясь, какие мысли бродят у того в голове. Некоторое (не слишком долгое) время капитан размышлял, не проследить ли ему за помощником, но передумав, решительно толкнул дверь трактира. Над головой звякнула рында, снятая с погибшего "Скакуна по волнам", однако даже её оглушительный звон тут же потерялся в гомоне множества голосов.

Как и следовало ожидать в это время, "Юнга" оказался забит до отказа. Толпы моряков окружали массивные круглые столы, и если ближе к выходу веселились простые матросы в коротких синих брюках, то чем глубже, тем солиднее становилась публика. У самой дальней стены, под головой меч-рыбы, капитаны в роскошных халатах неторопливо потягивали вино, продолжая разговор, начатый на пирсе.

Единственное неизменное для всех категорий посетителей – шлюхи, которые фланировали вдоль столиков, задевая бёдрами мореходов и присаживаясь им на колени. Девушки, обслуживающие клиентов не очень отличались по внешнему виду от жриц любви и различить их можно было лишь по поведению. Если ущипнув особу женского пола за попку ты получал по физиономии, значит перед тобой находилась официантка и переждав хохот друзей, ты мог заказать у неё пива или вина.

Около высокой стойки развалились на табуретах трое парней гигантского роста, обнажённых до пояса. У каждого на поясе имелись ножны, скрывающие бритвенной остроты кинжалы. В случае наиболее яростных потасовок, когда не помогали пудовые кулаки, вышибалы, не задумываясь, пускали в ход оружие и тогда драчунам оставалось пенять лишь на себя. Впрочем, такое случалось очень редко.

Над всем этим весельем нависали густые облака табачного дыма, весьма напоминающие грозовые тучи, из которых вот-вот хлынет дождь и ударит молния.

Джонрако прищурился, пытаясь высмотреть знакомых, с кем можно было спокойно потрепать языками. Прежде чем он успел определиться, его уже заметили и здоровенная четырёхпалая рука взметнулась к потолку, подав сигнал капитану. Там, за самым маленьким из всех имеющихся столиков, располагалась самая скромная (по количеству, но не по громкости) компания. Пятеро капитанов оживлённо обсуждали какую-то проблему, не забывая прикладываться к пивным кружкам. Шестой участник уже успел всё обсудить и уронив голову на стол, громко посапывал расплющенным носом.

Каждый из шестёрки был знаком Джонрако, поэтому капитан довольно осклабился и направился к столику, оглаживая ладонью бороду. По пути он ухватил за талию гибкую черноволосую девицу и крепко прижал к себе. Та взвизгнула и обратила к нахалу возмущённое лицо.

– Я официантка, болван! – строго сказала она, – А не какая-то шлюха!

– А мне какое дело? – отозвался мореход и чмокнул её в губы, – Будь ты хоть даже дочкой трактирщика. Я же не собираюсь с тобой спать. По крайней мере, здесь и сейчас.

Приложившись губами к упругой щёчке, он увлёк девицу к друзьям. Та, правда, больше не возмущалась и даже позволила усадить себя на колени, когда сам Джонрако расположился на своевременно подставленном табурете. Появление старого знакомого вызвало заметное оживление и даже спящий сумел приоткрыть один глаз и пробормотать нечто о людях, которых приносят черти. На столе немедленно появилась огромная кружка, по размеру напоминающая маленький бочонок. Зная пристрастие Собболи, его доверху наполнили темнейшим портером, распространяющим вокруг стойкий аромат хмеля.

– А вот и наш Джонрако, – заметил обладатель четырёхпалой конечности, весьма похожий на плохо отёсанное бревно, – Мы уже, грешным делом, успели порешать, что ты не явишься, чертяка! Ты, как обычно, с уловом?

– Это – дочь трактирщика, – заметил, щурясь словно кот, абсолютно лысый моряк, на блестящем черепе которого чернело изображение его корабля.

Джонрако несколько удивлённо посмотрел на девушку и та, с важным видом, кивнула головой, но сама не выдержала и громко прыснула, убирая чёлку с блестящих глаз. Тогда капитан покрепче прижал спутницу и громко потребовал:

– В таком случае, самого вкусного пива для дочери владельца самого лучшего трактира Ченса! – он внимательно осмотрел лежащего на столе человека, – Чего это Сирон улёгся отдыхать в самом начале такого чудесного вечера? Попутал галсы?

– Это точно, – откликнулся четырёхпалый, одним махом осушая свою кружку, – Если ты, Джонра, заглянешь под стол, то обнаружишь там две бутылки Картского Лесного. А если ты обнаружишь – знай, Сирон прикончил их самостоятельно, ещё до нашего прихода.

– Правда выяснилось это поздновато, – откликнулся худой, точно щепка, капитан, чья вытянутая голова увенчивалась невероятным, по размеру, тюрбаном, – Мы заказали ему пива, ещё до того, как догадались заглянуть под стол. Стоило Сирону опорожнить половину и морские черти увели его прочь.

– А что это вы сегодня без девочек? – осведомился Джонрако, чьи руки уже успели проникнуть в один из многочисленных разрезов длинной юбки и проделывали там некие манипуляции, от которых девушка время от времени подпрыгивала и возмущённо шипела, не покидая, впрочем, насиженного места, – Или сегодня день священного воздержания? Эх, не догадался я взглянуть на календарь...

Толстяк только покачала головой и провёл маленькой ладошкой по кораблю на своей лысине.

– Джонри, – укоризненно сказал он, – Кому, как не тебе знать, что наступает мёртвый сезон. Каботажем мы не занимаемся, а перехватить выгодный фрахт сложнее, чем трахнуть морского чёрта. А тут ещё и эти новые законы, мать бы их...Не все могут быть настолько обезбашенными, как ты и брать на борт пассажира, без согласования с магистратом.

– Какого дьявола? – возмутился Собболи, изумлённо глядя на собутыльников, – В распроклятом городке вести распространяются быстрее крыс! Тут не успеешь пустить газы, чтобы не узнали на другой стороне Ченса.

На физиономии тощего морехода появилась улыбка, разделившая лицо подобно ножевому шраму. Длинные тонкие пальцы перебирали разноцветные чётки, а количество серёг в ухе не поддавалось подсчёту.

– Любезный друг, – вкрадчиво сказал он, – Весть о твоей удачной сделке, естественно, не сравнится с новостью о вырезанной банде Шрама, но если ты желаешь сохранить её в тайне, тебе следует действовать по иному. Мы же все были тогда на пирсе и видели, как тот красавчик прогулялся с тобой к "Чёрту", а десяток минут назад ты, с Далином вышвыриваешь на улицу своего матроса, который вопит, где он видел тебя, боцмана и срочные выходы в море. Нетрудно сложить два и два, чтобы даже идиоту стало ясно: тебе предложили выгодную сделку и ты согласился. Ведь так?

Джонрако насупился и сердито хлебнул из кружки, измазав бороду в густую пену. Потом полез за пазуху и достал любимую трубку. Пятёрка товарищей терпеливо ожидала, пока он раскурит трубку и подтвердит их догадки.

Ожидать, правда, пришлось довольно долго: капитан явно не торопился, задумчиво разглядывая зазубренный меч на носу рыбной головы. Потом осторожно приподнял с колен девицу и поставил её на ноги. В ответ на её недоумение, моряк ласково сказал:

– Иди, милая, погуляй. Я обязательно найду тебя, только немного позже. Просто этот разговор не для твоих нежных ушек. Ступай, ступай.

Девушка лишь фыркнула, в ответ на эту тираду, но прежде чем исчезнуть из глаз, в толпе официанток, шлюх и пьяных матросов, всё же обернулась, подарив кавалеру воздушный поцелуй. Тот любезно махнул её лопатообразной ладонью и повернулся к собеседникам. Прежде всего, Собболи отхлебнул из кружки, а затем витиевато выругался. Сняв, таким образом, напряжение, он широко ухмыльнулся и сказал:

– Эти распроклятые языки пьяных матросов, которые им следует держать в своих раскормленных задницах. Постараюсь не забыть говнюка, который считал, что кораблю следует отплыть без него и дам Далину пару советов по его воспитанию. Думаю, к концу плавания моя посудина станет блестеть, точно котовы яйца.

– Твою посудину сожрёт морской дьявол! – проворчал спящий и пошарил ладонью, поросшей рыжим волосом по столешнице, – Сожрёт, ик, без остатка!

– Какого чёрта с ним? – осведомился Джонрако, – Плохое настроение?

– Если так можно назвать дерьмо, в которое он вляпался, – махнул рукой пятый участник застолья – одноглазый остробородый человечек с дочерна загорелым лицом, – Сегодня, после трёх склянок, на его "Бога волн" ввалились магистратские сапоги, с каким-то идиотским предписанием и Сирон вздумал спустить их на берег. Кончилось всё весьма скверно: пару матросов подстрелили, а капитанскую лицензию забрали. Если дела пойдут совсем плохо, его посудину могут реквизировать в пользу гадского Магистрата.

– Проклятые выродки! – возмутился Джонрако, стукнув кулаком по столу, – И я ещё должен считаться с их идиотскими законами? Да я прикончу первого, кто попытается пройтись по палубе "Чёрта" без моего разрешения!

– Один уже попытался, – тощий тюрбаноносец кивнул на спящего, – Хочешь присоединиться? Ладно, к дьяволу, расскажи лучше, какой кусок тебе перепал. Мы все видели шкатулку в руках парня, но ты так ловко набросился на неё, что никто ничего не успел понять. Алмазы, друг мой? Сикские алмазы?

Джонрако невольно огляделся, словно в таком шуме его кто-то мог подслушать, а потом отхлебнул пива и наклонился вперёд, призвав друзей последовать его примеру. Те пожали плечами, явно насмехаясь над излишней осторожностью, но любопытство взяло верх и капитаны придвинулись ближе, в готовности выслушать рассказ товарища.

Окутав всех дымом из трубки и понизив голос, Джонрако принялся описывать разговор с парнем, выпустив, правда, некоторые моменты. Про награду он и вовсе помянул мельком, расплывчато заметив некие ценные вещи. Но все, кроме тощего капитана проглотили это, не поморщившись и лишь тот скривился, точно рассказчик упустил из виду самое важное. А вот при упоминании цели путешествия, глаза на лоб поползли у всех. Потом татуированный моряк наморщил лоб и задумчиво пробормотал:

– Но ведь это – чёртов миф! – он развёл руками, – Все слышали про такой остров, но пусть мою лохань прогрызут крысы, если он существует на самом деле.

– Ха, ты хочешь сказать, что кто-то платит солидные деньги, пытаясь найти химеру? – запальчиво хохотнул четырёхпалый великан, принимая кружку из рук официантки, – И какого? Плыть черти куда и оказаться посреди океана? Чушь! Если я покупаю шлюху, то я должен её трахнуть, ну если ещё буду способен.

– А вот не скажи, – лысый капитан ударил кулаком по столу, отчего все стаканы, кружки и голова спящего синхронно подпрыгнули, – Как то мне довелось слышать про психопатов с Карта, которые заплатили Скрюченному, чтобы он доставил их на этот самый Калларис. Там тоже звенели хорошие денежки и у них имелась подробная карта Южного с точными координатами.

– Ну и? – поинтересовался одноглазый, оглаживая бороду, отчего та начала закручиваться, – Помнится мне, горбун как-то ляпнул нечто эдакое, но подробности утаил.

– А ничем эта психованная затея не закончилась! – жизнерадостно хохотнул татуированный и демонстративно провёл ладонью по горлу, после чего пояснил жест, – Когда лохань Челамбера добралась до места, там не оказалось ничего, даже паршивой скалы. Ублюдки начали возмущаться, дескать посудина сбилась с курса, когда попала в волшебный туман. Пока они просто вопили, Скрюченный молчал, но когда Картские выродки вцепились в штурвал, он приказал выбросить всех за борт; дескать пусть ищут Калларис вплавь.

– Ну, это вполне может быть, – буркнул четырёхпалый, осушая кружку в один присест, – Но я не удивился бы, если бы узнал, что распроклятый горбун выбросил их за борт сразу после отплытия. Это в его духе.

Все дружно закивали, соглашаясь со сказанным, а затем татуированный обратился к Джонрако:

– И всё же, на твоём месте, я бы отказался от этого "выгодного" предложения, – он покачал головой и корабль на лысине зашатался, точно угодил в шторм, – Юг опасен и сам по себе, даже если ты не пытаешься отыскать мифическую землю.

– Да забей ты на этого нытика, – отозвался четырёхпалый и хлопнул Джонрако по спине, отчего у того едва не вылетела трубка изо рта, – Обычная зависть, вот и всё. Если бы ко мне сейчас пришёл сам морской дьявол и предложил фрахт по доставке груза на дно, я бы ему не отказал. Мёртвый сезон – весьма дерьмовая штука, для всех неудачников, не успевших накопить деньжат.

Татуированный только развёл руками, дескать, ну я же предупреждал. Однако самодовольно-печальное выражение непризнанного пророка на его физиономии тут же испарилось, стоило бросить один взгляд в сторону выхода. После этого, руки морехода очень медленно скрылись под столом. Ту же самую манипуляцию повторили и остальные собутыльники, став очень серьёзными и очень трезвыми.

Один лишь Джонрако, сидевший спиной к входной двери, не мог понять, в чём дело, но и он осознал, что происходит нечто, из ряда вон выходящее. Голоса посетителей становились всё тише, пока в трактире не установилась абсолютная тишина. Не звенели сталкивающиеся кружки, не стучали каблучки женской обуви и даже абсолютно пьяные матросы прекратили хоровые экзерсисы.

Очень медленно капитан обернулся, намереваясь узнать, в чём причина происходящего. Хватило даже мимолётного взгляда и огромная лапа тут же скрылась за отворотом халата, притаившись там. Хмель разом покинул голову капитана, сменившись быстрыми мыслями, главной из которых была: "Какого дьявола!"

На пороге трактира стояла группа людей, наряженных в серые балахоны. Головы пришельцев блестели и лишь светлая прядь волос над левым ухом каждого опускалась до самого плеча. В носах незнакомцев сверкали золотые кольца, прикованные цепочками к верхней губе. Руки людей скрывались под балахонами, где топорщилось нечто продолговатое.

Во главе десятка пришельцев стоял необычно высокий человек, такой же лысый, как и остальные, но прядь волос у него была чёрная. Белую кожу черепа пронзала платиновая булавка, прикованная к ушам и носу. Одет предводитель был в роскошнейший халат, переливающийся самоцветами при каждом движении.

На плече странного пришельца вольготно расположился крошечный грифон, с подрезанными крыльями, которого хозяин ласково поглаживал пальцами, унизанными огромными перстнями и время орт времени, подкармливал крошечными пищащими комками. Грифончик жадно заглатывал пищу и злобно шипел, выбрасывая острый язычок из золочёного клюва.

Глаза человека, странно бесцветные, обежали приутихшую толпу и тот, на ком они задерживали безжизненный взгляд, тут же бледнел и пятился, пытаясь укрыться за спинами товарищей. Пришелец, увидев подобную реакцию, растягивал тонкие бледно-синие губы в улыбке, которую можно увидеть разве на лице покойника. Напугав очередного пьянчугу, человек продолжал изучать толпу, точно пытался кого-то в ней отыскать.

Вышибалы, наконец то опомнились и приподнявшись, сделали пару неуверенных шагов вперёд, сжимая клинки так, словно не знали, как им поступить с оружием. Но не успели они приблизиться к дверям и на пару шагов, как один из гостей в серых балахонах, оказался рядом и продемонстрировал, извлечённый из-под одежды, странный продолговатый предмет с сетчатым раструбом на конце.

Никто не произнёс ни слов, но вышибалы побледнели и повинуясь жесту лысого парня вернулись на свои места. Глаза всех троих, расширившись от дикого ужаса, неотрывно следили за жутким раструбом. Посетители "Юнги", увидев, какой предмет скрывался под балахоном, подались к стенам трактира. Теперь вокруг пришельцев образовалось кольцо пустого пространства и уже ничто не могло помешать обнаружить искомое.

Джонрако задницей чуял приближение неприятностей. Рука капитана, лежавшая на рукояти плазменного пистолета, покрылась липким потом, прилипая к костяной накладке. Собболи ещё не забыл тот летний денёк, три года назад, когда, неожиданно для самого себя, обнаружил, кто именно является пассажиром "Морского чёрта", скрывавшим ранее физиономию под капюшоном. Более того, ему захотелось немедленно выпрыгнуть за борт и грусти, как можно дальше от собственного корабля. Именно такое желание овладело им, когда он впервые встретился с мёртвым взглядом этих бесцветных глаз и холодной ухмылкой покойника.

Собболи мгновенно узнал пассажира и проклял чёртовы деньги, обещанные ему за "простенький" рейс. Любой, проживающий на побережье моря Зац, отдал бы всё в жизни, лишь бы не встретить на своём пути жуткого человека и уж точно не становиться самому на его пути.

Его боялись так же, как Магистра, а некоторые, хорошо знакомые – ещё больше. Как его звали на самом деле, не знал никто, а сам он предпочитал претенциозное: Остриё Тьмы. Поговаривали, что ему подчиняются преступники всех городов континента и если Остриё желал получить некую вещь – он получал её.

А если некий человек мешал ему, то этот человек исчезал.

Обливаясь потом, Джонрако лихорадочно вспоминал, не ляпнул ли он какую глупость, после того злополучного рейса. Вроде бы нет, даже во время самых сильных попоек, капитан держал язык за зубами. Да и о чём говорить: плату он получил до последнего медяка, а преступник благополучно добрался до Черза. Тем не менее, морехода не покидала мысль, что эта славная компания здесь именно по его душу.

Правда слабая надежда ещё теплилась в голове Джонрако, когда бесцветные глаза нащупали столик, где он сидел со своими товарищами. Холодная ухмылка стала заметно шире, а лысая голова склонилась в поклоне приветствия. Отвечая на поклон, Собболи ощутил, как его сердце с грохотом рухнуло в пятки. Пальцы на рукояти оружия совершенно онемели, спину грызли ледяные блохи, а каждый волосок (Каждый! Капитан ощущал это!) на теле встал дыбом.

Остриё медленным шагом направился в сторону столика и пятеро телохранителей проследовали за ним. "Точно чёртова акула со свитой" подумал мореход. Остальные спутники бандита остались у дверей, продолжая держать посетителей трактира под прицелом зловещих раструбов.

– Сдаётся мне, разлюбезный Джонрако, – пробормотал смуглолицый капитан, от которого не укрылись знаки внимания Острия и Джонрако, – Тебе предстоит конфиденциальная, мать её, беседа и нам лучше не присутствовать...

– Ты думаешь, тебе позволят встать и уйти? – перебил его Собболи, неотрывно наблюдая за приближающейся группой, – Тогда, поднимай свою задницу и вперёд.

Четырёхпалый нервно хохотнул, а лысый провёл свободной рукой по вспотевшей татуировке. Никто и попытки не сделал хотя бы приподняться с места, не то что встать и уйти. Собболи молился лишь об одном: лишь бы их пьяный товарищ спросонья не отколол какой-нибудь фортель.

Приблизившись, Остриё нахмурился и слегка мотнул головой в сторону официанток. Спустя пару мгновений бандит уже размещал свой зад на спешно принесённом кресле с кожаной обивкой, видимо – единственном в трактире. Продолжая улыбаться, пришелец оглядел присутствующих, а потом отвлёкся, чтобы покормить грифончика. Запихивая твари визжащие комочки, Остриё тихо сказал, обращаясь в пустоту:

– Господа, ваша нервозность вынуждает Путса опасаться нападения, – он погладил грифончика по золотистым чешуйкам уродливой головы, – А мои спутники могут попытаться отразить это нападение. Поэтому, будьте так любезны, положите ваши руки на стол. Неужели вам не жаль бедное животное?

Видимо всем было очень жаль пугливого Путса, потому как ладони спешно легки на столешницу. Так спешно, что у толстого капитана даже выпала некая вещь, пребольно, если судить по гримасе, стукнувшая его по ноге. Поднимать её он, правда, так и не решился. Джонрако пришлось поднапрячься, чтобы разжать пальцы, сомкнувшиеся на рукояти пистолета и положить руку рядом с недопитым бокалом портера.

– Ну вот, – ухмыльнулся Остриё, – Теперь мы с вами в одинаковых условиях. Никто никому не угрожает, просто старые знакомые ведут мирную беседу.

Изо рта четырёхпалого вырвался нервный смешок, но он постарался скрыть его за глухим кашлем. Впрочем, гость не обратил на этого никакого внимания. Взгляд его мёртвых глаз переместился на Джонрако и тихий шелестящий голос коснулся ушей капитана:

– Славный Джонрако Собболи, – унизанные перстнями пальцы почесали шею грифончика и тот, запрокинув голову, заклекотал от удовольствия, – Я до сих пор вспоминаю нашу совместную прогулку, лелея надежду, что вознаграждение оказалось достойным оказанной услуги.

– Деньги были неплохие, – проворчал Джонрако, разлепив склеившиеся губы, претензий нет.

– Это – славно, – прошипел Остриё, усмехаясь, – Хорошо, когда люди остаются довольны друг другом. Очень скверно, когда возникают разногласия, недопонимание, вынуждающее людей идти против друг друга.

В последней фразе Джонрако уловил скрытую угрозу, вроде бы направленную в его адрес. В голове капитана закружил настоящий ураган, когда он попытался сообразить: где и когда он мог умудриться стать на пути этого чудовища. Но всё оказалось тщетно: последние годы Джонрако старался избегать преступников, отчасти по причине злосчастного рейса с Остриём на борту.

Физиономия Острия отражала фальшивое снисхождение, а вот в глазах своих товарищей Джонрако разглядел панихиду по себе. Для них он уже превратился в труп, который продолжает говорить, но это – ненадолго. Всё это взбесило капитана, вызвав у него желание ухватить бандита и размазать его по стене таверны. Тем не менее, Собболи отлично понимал, насколько неосуществимо это его желание, поэтому лишь процедил:

– Я – мирный человек и стараюсь без нужды никому не наступать на больную мозоль, -он помолчал и добавил, скрипнув зубами, – Как бы я к нему ни относился.

Джонрако готовился ко всему: к окрику, угрозам, даже выстрелу, но Остриё лишь покивал, звякнув цепочками в абсолютной тишине. На физиономии бандита появилось разочарование, словно он осуждал недостойный поступок, совершённый его любимым сыном (что было исключено, в принципе, учитывая нестандартную сексуальную ориентацию).

– До меня дошли слухи, – сказал преступник и позволил грифончику спуститься на стол, – Будто завтра, из нашего порта отправляется корабль одного моего близкого знакомого, я бы даже назвал его другом. Ибо, как я могу назвать иначе столь славного капитана, как Джонрако Собболи? Обычно слухи, достигающие моих ушей весьма достоверны, ибо лживых посланников я лишаю языков, вместе с головами, дабы они более не могли распространять неправду. Итак?

Острие поднял взгляд и мореход содрогнулся, увидев в глубине бесцветных глаз притаившуюся смерть. С трудом удерживаясь от паники, капитан кивнул.