Текст книги "Леди Зима (СИ)"

Автор книги: Анатолий Махавкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

– Ну и как, сильно я изменился? – поинтересовался старик, продолжая ухмыляться, – Интересно узнать непредвзятое мнение; зеркала ведь могут лгать.

– Не обманщику жаловаться на ложь зеркал, – прежде, чем Джонрако успел понять, откуда доносится голос Хастола, тот внезапно прошёл сквозь капитана, – Или ты пытаешься отыскать кого-то, лживее себя?

– Если ты явился сюда исключительно для оскорблений, то наш разговор не продлится слишком долго, – сухо отрезал сидящий в кресле, – Поэтому очень рекомендую переходить к сути визита.

В это время капитан никак не мог сообразить, что за чертовщина происходит. Почему на него никто не обращает внимание? Как Хастол сумел пройти сквозь тело Джонрако, точно тот был проклятым призраком? Воздев руки над головой, мореход громогласно воскликнул:

– Что за дурацкие игры, разрази меня гром?!

Ничего не произошло, а присуствующие продолжали вести себя так, стовно Собболи тут и близко не было. Старик в кресле барабанил пальцами по подлокотнику и поджав губы следил за приближающимся Хастолом.

– Суть визита? – Черстоли приостановился и на мгновение задумался, – Скажем, прекращение жизни одного зажившегося предателя.

Старик запрокинл голову, разметав седые волосы и принялся хохотать. Внезапно его смех превратился в настоящие громовые раскаты, которые вырвались в ночное небо и начали метаться между звёзд, подобно грозе. Оглушённый Джонрако даже присел, прикрыв уши ладонями. Хастол же почесал затылок и задумчиво сказал, глядя кудато в сторону:

– Неужели, чтобы посмеяться, обязательно прибегать к таким дешёвым фокусам? – странным образом тихий голос парня перекрыл громыхание хохота, – Как по мне, так это недостойно мага твоего уровня. Или великий Цафеш Сомонелли опустился до такой степени?

– Я никогда не изменял своим старым привычкам, – старик прекратил смеяться и подался вперёд, уставившись на собеседника, – Ты забыл? Или...не знал? Магистра до сих пор терзают сомнения, того ли он преследует. Моё личное мнение: ты – ловкий нахальный пройдоха, в чьи руки угодили магические приспособления великих мастеров.

– Поначалу ты обращался ко мне так, словно думал иначе, – заметил Хастол, – Почему же сейчас изменил своё мнение?

В руках у Цафеша появился прозрачный шар, переливающийся всеми цветами радуги. Больше всего он напоминал те эфемерные творения, которые так любят делать дети, опуская соломину в мыльную воду. Довершая сходство, сфера временами изменяла форму, то сплющиваясь в блин, то вытягиваясь, подобно палке.

– Ты сумел преодолеть несколько ловушек, установленных лично мной, а на это способен лишь сильный маг, – пояснил Сомонелли, поглаживая шар, – Но теперь...Я же ещё помню Его, Его облик, повадки, жесты, любимы выражения. Нет и близко ничего нет, напомниающего о Нём. Думаю, ты – всего лишь умелый воришка, укравший древние артефакты. Нет ничего удивительного в том, что магические предметы такой мощи наложили свой отпечаток на похитителя, но сущность изменить так и не смогли. Ты был, есть и останешься мелким человечишкой, как и все остальные смертные.

– Можно подумать, ты – не такой, – усмехнулся Хастол и опустился на пол, скрестив ноги под собой.

– Нам ещё предстоит допросить тебя, – продолжил Цафеш, словно не заметив последней шпильки, – И узнать, как тебе удалось проникнуть в библиотеку Магистра, чтобы выкрасть книги и инструменты. Лично я думаю, что тут дело не обошлось без этих ублюдков с Карта. Они всегда готовы помочь любому мерзавцу, который собирается плюнуть в сторону повелителя. Кроме того, хотелось бы знать, кто ещё практикует Сантри. Нам, с огромным трудом, удалось прекратить распространение дьявольского искусства Выжженого острова и я не допущу, чтобы демоны вновь подняли свои бритые головы. Помимо этого...

– Видимо, моей жизни не достанет, чтобы ответить на все вопосы, которые тебя интересуют, – Хастол демонстративно зевнул, – А время-то уже позднее.

– Думаешь, что продолжишь шутить, когда мои друзья, – Сомонелли повёл рукой, указывая на неподвижных птицекрылов, – займутся подробным исследовнием твоего тела? Они просто обожают разделывать на части людей, угодивших к ним в лапы.

– Это очень страшно, – согласился Хастол и ещё раз зевнул, – Мне, очевидно станет так больно, что я потороплюсь выложить все свои тайны и мало того, буду сам предлагать помощь, только бы прекратилась боль? Но перед тем, как пытка начнётся и мой язык полностью развяжется, разреши, я задам пару никчемных вопросов. Всё равно, мой путь окончен и я уже ничем не смогу навредить твоему повелителю.

Пока продолжалась эта странная беседа, Джонрако попытался подойти ближе к центру зала и обнаружил, что упирается в некую прозрачную и упругую преграду. Решив найти в ней прореху, капитан начал ощупывать невидимую ограду, одновременно прислушиваясь к разговору. Мореход не мог понять, о чём толкуют старик с парнем. Кого преследует Магистр? За кого он принимает Хастола?

– Задавай свои вопросы, – великодушно разрешил Цафеш, откидываясь на спинку кресла. Странный пузырь в его руках хлопнул и исчез, – А я уж решу; отвечать на них или нет.

– За кого меня принимает Магистр? – поинтересовался Хастол, словно прислушавшись к недоумевающему Джонрако, – Почему преследует? Кого ты имел в виду, так ни разу и не назвав по имени? Допускаю, что в мои руки попали некоторые магические артефакты, но разве это стоит того, чтобы устраивать такую масштабную облаву? Вам наплевать, что каждая ваша попытка остановить меня приводит к смертям невинных людей?

– Всего-навсего неизбежные издержки столкновения с врагом, – высокомерно отмахнулся чародей, разглядывая шар Луны, – Любой, овладевший Искусством, отлично понимает, что чувства ему придётся оставить за пределами мастерства, дабы они не препятствовали делу. А касательно остальных вопросов...Не криви душой, ты и сам занешь ответы.

– С чего ты это взял? – удивился Хастол, – Зачем тогда об этом спрашиваю?

На тонких губах чародея появилась язвительная усмешка.

– Ты – хитёр, как самая древняя из змей лжи, – заметил маг, посмеиваясь, – У тебя хватает наглости прикрываться Его образом в одних ситуациях и изображать полное незнание – в других. Поначалу ты попытался запугать меня, демонстрируя кое-какие знания и угрожая смертью. А теперь, когда твой первоначальный план пошёл прахом, пошёл на попятный. Как я и говорил: ты – мелкий жулик, сумевший завладеть некоторыми артефактами.

– Пусть так, – Хастол почесал кончик носа и потупил глаза, точно слова собеседника угодили прямиком в цель, – Но должен сказать, что ты – заблуждаешься. Нет, определённая правда тут есть, но ты и сам не понимаешь, в чём прав.

– В чём? – Сомонелли хохотнул и одёрнул зелёный плащ, отчего на свет появилась массивная золотая цепь, с огромным камнем пурпурного цвета, пульсирующим, как обнажённое сердце, – Я прав во всём! Сегодня я допрошу тебя и получу недостающие ответы. Потом ты укажешь, где хранишь Зеркало Вероятности, Шар Грома и Туманный кубок. Остальные мелочи меня не интересуют.

– Мелочи? – в голосе Хастола слышалось искреннее изумление, – Кажется, твой хозяин не слишком внимательно изучал список похищенного.

– Если Магистр и упустил что-то, – хихикнул Цафеш и провёл по волосам сухой ладошкой с большим перстнем на пальце, – ты мне сам расскажешь. А после того, как допрос окончится и птицекрылы удовлетворят личный интерес, из твоего черепа изготовят шикарный кубок, предназначенный для изысканного вина.

– Ты сам будешь пить из моей головы? – поинтересовался Хастол и его зевок в этот раз оказался гораздо продолжительнее предыдущего, – Или отошлёшь хозяину?

– Магистр порадуется моему дару. Этому дару, – Цафеш повертел пальцами, точно пытался представить тяжесть кубка, – Думаю, он неплохо впишется в его коллекцию вражеских черепов. Самое почётное место, понятное дело, не обещаю. Сам понимаешь, враг ты был – так себе.

– Зачем тогда было выволакивать на белый свет Тварь? – Хастол, казалось просто бормочет под нос, расматривая ногти.

Однако это тихое замечание вынудило чародея вылететь из кресла, подлобно заряду из пращи. Сухопарая фигура, чем-то похожая на огродного нетопыря, сделала несколько шагов вперёд и ветер, ворвавшийся под своды зала, поднял полы одеяния волшебника, превратив их в подобие крыльев.Глаза Цафеша сверкали, а губы раздвинулись выпустив наружу мелкие острые зубы.

– Что?! – прошипел он, нависая над парнем, – Что ты сказал?!

– Думаю, ты и сам отлично всё слышал, – тот пожал плечами, не обращая внимание на руки чародея, угрожающе протянутые в его сторону.

Джонрако временно пркратил поиски выхода и уставился на парочку собеседников. Пистолет в руке капитана оказался направлен на Цафеша, хоть мореход и сомневался, что его оружие способно поразить волшебника. В то же время некая вещь всё время смущала Собболи, сбивая с толку неуловимым сходством с...Чем? Да вот же, чёрт побери! Перстень на руке Цафеша один в один походил на такой же, какой ему предлагали в дар, во время последнего сновидения. Стало быть, именно Соммонелли всё это время являлся мореходу в кошмарах!

– Так ты знаешь о Твари! – просипел Цафеш, темнея лицом, – Отвечай, что тебе известно! Картские ублюдки давно охотятся за любой информацией о ней и не один лесной брат сложил голову, пытаясь докопаться до правды.

– Само существование этой...штуки возмущает мироздание, – совсем тихо сказал Хастол, – И все, впустившие её, когда-нибуь ответят за своё безрассудство.

– Чепуха! – отмахнулся Сомонелли с презрительным выражением лица, – И не тебе, жалкому мошеннику, попрекать нас этим. Понимаешь ли ты, тупой недоумок, что в этом акте мы уподобились самому Создателю и даже превзошли его!

– Вы стремились подражать тому, кого так ненавидели? – в голосе Хастола скользнула нотка удивления, – Но даже в этом потерпели неудачу. Целью Творца было созидание всего сущего и живого, а единственное, сотворённое, как вы утверждаете, существо, предназначалось для разрушения и смерти.

– Разрушение, – Цафеш покатал слово во рту, – Оборотная сторона созидания. Наша Тварь оказалась силой, которой не смог противостоять сам Создатель. Даже ткань мира не выдерживает её тяжкой поступи, превращаясь в ничто!

– Когда люди расступаются, пропуская повозку дерьмовоза, это вовсе не означает, что они признают за ней сверхъестественную силу, – вздохнул Черстоли, – А ведь такой воз вполне способен насмерть раздавить человека. Особенно, если он стоит спиной, не замечая опасности.

– Схватка присходила на равных! – повысил голос чародей и эхо подхватило его голос, превратив в гром, – Сила, против силы; хитрость, против хитрости.

– Ну да, такая же правда, как и то, что честнее лжеца нет никого на свете, – покивал головой Хастол, внимательно всматриваясь в бледное, от гнева, лицо волшебника, – Или ты уже успел сам себе внушить, что так и было? Это вполне возможно.Обмануть всех и себя, в том числе. А вот любопытно, лжёшь ли ты своему хозяину, или твой язык слишком занят вылизыванием его...обуви?

Не было никакого сомнения в том, что Цафеш достиг крайней степени бешенства: тощее лицо стало белее мела, а горящие глаза налились тёмной кровью. Камень на золотой цепи пульсировал так быстро, что болели глаза. Джонрако не мог понять, зачем его пассажир провоцирует врага, находясь в явно проигрышном положении. Птицекрылы выглядели достаточно грозными противниками и всё мастерство Хастола не помогло бы ему в сражении с таким количеством сильных воинов, да ещё и противоборствуя могучему чародею.

Сомонелли взялся ркуой за пульсирующий камень и сквозь бледную кожу проступило розовое сияние. Веки волшебника опустились и костлявая физиономия приняла умиротворённое выражение. Успокоившись, маг повернулся и неспешным шагом вернулся в своё кресло. Откинувшись на спинку, старик тихо прошелестел:

– Начинайте пытку. Я желаю видеть весь процесс, до самого последнего мгновения и если эта тварь сдохнет чересчур быстро – расторгну наше соглашение. В ваших интересах продлить удовольствие.

Только после этого на восковой коже лица проступил слабый румянец, а глаза приоткрылись, в ожиданиии сладостного зрелища.

Ничего не происходило. Птицекрылы, стоявшие вокруг кресла, продолжали хранить неподвижность, а Хастол так же спокойно сидел на полу, рассматривая отражения звёзд в зеркальной поверхности. Джонрако маялся от непонимания: начать ему уже палить из пистолета или всё же обождать.

Чародей вздёрнул косматые брови и его лицо отразило царственное недоумение. Мгновения следовали за мгновениями, время уходило, а расположение фигур на доске неведомой игры и не думало меняться. Налившись багровым цветом, волшебник вскочил и сжав кулаки, завопил, что есть мочи:

– Почему вы не выполняете своего обещания?! Я прикажу выпороть всех, на глазах у Гнезда! Я обещаю подрезать и обжечь крылья каждого ослушника, так чтобы он уже никогда не смог полететь!

– Замолчи! – повелительно свистнул самый рослый, из птицекрылов и поднял руку с алыми перепонками между пальцев, – Голова пухнет от твоих непрерывных воплей и дурацких угроз. Никогда не любил людей, в особенности таких, как ты.

Пока онемевший, от неожиданноси, маг безмолвно открывал и закрывал рот, птицекрыл подошёл к Хастолу и остановился. Парень встал и протянул клочок древней материи, на которой давным-давно вышили некий замысловтый знак. Крылатое существо осторожно приняло лоскут и внимательно изучило рисунок на ткани.

– Нас предупредили, что эмиссар может проследовать через наш остров, – свистнул птицекрыл, возвращая кусок материи владельцу, – И мы готовились к встрече. Однажды мы допустили грандиозную трагическую ошибку, когда доверились Магистру. Больше этого не повторится.

Другие птицекрылы точно дожидались именно этой фразы. Не успел их предводитель закончить, а крылатые фигуры пришли в движение, разом окружив кресло, куда опустился обескураженный Цафеш. В когтистых пальцах во мгновение ока появились клинки, направленные в горло волшебника. И лишь когда оружие коснулось пергаментной кожи, чародей нашёл в себе силы прохрипеть:

– Что вы творите, мерзавцы?! – это походило на карканье старого больного ворона, – вы хоть понимаете, с кем имеете дело? Да хозяин обратит остатки ваших Гнездовий в пыль! От вас и следа...

– Заткнись, – оборвал его предводитель крылатых воинов, – Иначе я отдам приказ убить тебя до наступления срока.

– Магистр, – не унимался Цафеш, но его голос больше напоминал писк испуганной мыши.

– Твой повелитель много обещает, но быстро забывает обещанное, – птицекрыл оскалил острые зубы в недоброй ухмылке, – Думаешь, наш народ забыл, что он обещал, когда подкговаривал атаковать летающий замок? Власть над миром – вот так. И как вышло? Мы держались до конца и в момент опасности оказались один на один с превосходящим противником. В тот чёрный день нас практически стёрли с лика мира, уничтожили цвет народа! Когда Магистр пришёл к власти, мы надеялись, что он вспомнит про своих былых союзников и вознаградит за верность и стойкость. И что? Насмешки и издевательства – вот, что мы получили, когда попытались напомнить о тех событиях. А потом твой хозяин испепелил наших посланцев, обвинив их в неподобающем почтении, но этого ему оказалось мало и он позволил вонючим блохастым ворам устроить колонию на нашем, Нашем, острове! Этого унижения мы не простим ему никогда. Так что ты там говорил о наших обещаниях, человек?

Цафеш лишь молча пожирал птицекрыла глазами, да пытался дотянуться до камня, висящего на груди. Однако клинки крылатых воинов опустились на предплечья мага, обездвижив конечности. Лишённый возможности колдовать, чародей оказался бессилен.

– Цафеш. – проникновенно сказал Хастол и притворно вздохнул, – Будь на твоём месте кто-то другой, я бы ему от души посочувствовал. Уж мне то хорошо известно, какие формы может принимать ярость птицекрылов. Причём не та мгновенная злоба, когда они рвут врага на части, а именно многолетняя выдержанная холодная ненависть.

– Не радуйся, – прошипел чародей, внешне смирившийся с поражением, – Всё равно тебе не удастся осуществить задуманное.

– Но ты об этом уже не узнаешь, – парировал Черстоли, – Поэтому, отправляйся в ад с неспокойной душой.

– Хорошо же! Но я дождусь тебя, – хмыкнул маг, – И мне кажется, ждать осталось недолго.

– Какой же ты глупец, – тихо сказал парень и в его голосе мелькнуло нечто такое, отчего Джонрако стало не по себе, – Я и так всё время нахожусь в преисподней, на которую меня обрёк твой хозяин.

– Мы можем приступать? – деловито осведомился предводитель птицекрылов и достал длинный кинжал с клинком замысловатой формы, – Все мы с нетерпением ожидаем момента, когда можно будет содрать шкуру с этого двуного пса и сделать парадный пузырь.

– Ещё, кое что, – едва слышно пробормотал Хастол и подошёл вплотную к чародею, яростно скрипящему зубами, – необходимо забрать у моего старого приятеля кое что, ему не принадлежащее.

С этими словами парень сорвал пульсирующий камень, полыхнувший жёлтым и спрятал его под плащ. После этого Хастол снял с пальца чародея перстень и отправил следом за камнем. Цафеш попытался что-то сказать, но предводитель крылатых существ сунул в приоткрытый рот свой странный кинжал и ухватил волшебника за язык.

– Давно я мечтал об этом, – провозгласил птицекрыл и повернув клинок, отсёк блестящую, от слюны, плоть, – И больше – ни слова!

Цафеш громко замычал и потоки крови хлынули на его подбородок.

– Немедленно прижгите рану, – скомандовал птицекрыл, – Иначе старикашка истечёт кровью, до того, как мы начнём получать удовольствие.

Хастол последний раз посмотрел в глаза, выпученные от боли и завернулся в плащ. Потом надвинул на лицо капюшон и направился прямиком к тому месту, где стоял Джонрако. Капитан посторонился: всё-таки неприятно, когда кто-то проходит сквозь тебя; пусть ты этого и не ощущаешь. Однако Черстоли остановился перед моряком и очень тихо сказал:

– Много непонятного, уважаемый капитан? – парень пожал плечами, – Таков удел тех, кто проникает тайно, никем не приглашённый. Со временем туман рассеется. Как этот сон.

Рука парня поднялась и толкнула Собболи в грудь. Получив совершенно материальный тычок, Джонрако утратил равновесие и попытался ухватиться рукой за ближайшую стену. Однако его пальцы не ощутили твёрдой поверхности, словно сам мореход превратился в призрака. Впрочем, падение происходило так медленно, как это может быть лишь во сне.

Что-то коснулось лица Джонрако и в следующий миг его руки зарылись в кучу сухих опавших листьев. Голова казалась такой тяжёлой, словно в неё налили свинца и тянула к земле, точно якорь. С огромным трудом приняв подобающее человеку положение, мореход обнаружил в бороде огромное количество колючех и тихо шипя, принялся их выбирать. Одновременно моряк пытался сообразить, какого дьяволя происходит. Ко всему прочему, было совершенно непонятно, как пистолет, который он всё это время не выпускал из рук, оказался во внутреннем кармане куртки.

Покончив с колючками, Собболи поднялся на ноги и обнаружил перед собой тёмную черепаху Магистразы. Ни зловещего сияния, ни тайной тропинки – ничего.

– Что за ерунда? – пробормотал капитан, – Приснилось, или как?

За спиной послышался тихий шорох и моряк мгновенно обернулся. Кто-то, маленького роста, проворно удирал прочь, но густые заросли колючего кустарника препятствовали дальнейшему продвижению незнакомца. Джонрако прыгнул вперёд и схватив беглеца, потащил к себе. Неизвестный оказался человеком, да ещё и каким! Потрясённый Собболи рассматривал собственного кока. Толстяк перестал сопротивляться и обмяк, покорившись судьбе. Но капитана ожидала ещё одна неожиданность; в пальцах повара блеснул острый нож.

– А ну брось! – рявкнул мореход и хлопнул кока по ладони, вынудив взвизгнуть и обронить оружие, – Совсем спятил? Какого дьявола ты тут делаешь?

– За травкой, – проныл повар, поглаживая ушибленную конечность, – Мне рассказали, что тут растёт травка, которую хорошо добавлять в жаркое. От неё мясо становится нежным и приобретает привкус...

– Думаешь, сейчас самое время обсудить рецепты твоих блюд? – взревел Джонрако и отпустил кока, позволив тому расположиться на пятой точке, – Такое ощущение, что все решили свести меня с ума! Мой собственный кок шляется по ночному лесу с ножом в руке! За травкой! – передразнил он дребезжащий дискант Санорени, – Ты хоть понимаешь, толстая жопа, что тебе запросто засунут твой нож в...Горло, в конце концов, перережут. Причём сделают это, те же доброхоты, которые отправили сюда, за приправой. Тебя же направили сюда эти лохматые уроды?

– Один, – усердно закивал Санорени и громко всхлипнул, – Одноглазый. Я его покормил, а он пообещал открыть секрет, где растёт самая вкусная травка на острове.

– Около Магистразы! – Джонрако покачал головой, – Где же ещё! Хорошо же он отплатил, за твоё усердие и жалость. Так что, ноги в руки и – дуй на корабль! Нож не забудь, может ещё пригодится, обрежешь хвост одноглазому засранцу.

Санорени согласно кивнул и подобрав нож, со всех ног, бросился прочь. Когда в свете луны последний раз мелькнул необъятный зад повара, капитан тяжело вздохнул, покачал головой и пошёл в противоположную сторону, надеясь, что оставшийся путь не такит более никаких приключений.

Однако не успел моряк пройти и пары десятков шагов, как подошва его сапога скользнула по влажной почве. Не сумев удержать равновесия, Джонрако обрушился на спину, да так неудачно, что приложился затылком о какой-то корень, некстати оказавшийся на пути его головы. В глазах Собболи полыхнуло ослепительно пламя, тотчас сменившееся непроглядной тьмой беспамятства.

Продолжалось забвение недолго и мореход тотчас вскочил на ноги, обнаружив...

Что находится в той самой комнате, куда его уложил на ночлег гостеприимный Иварод. В окно уже проникли первые лучи утреннего солнца, золотящие кожу лица спящей Шании. Нога девушки совсем обнажилась, так что капитан имел возможность наблюдать соблазнительую конечность от пятки до бедра.

Но если прежде это зрелище надолго привлекло бы внимание морехода, то сейчас он лишь скользнул взглядом по своей пассажирке и вновь уставился в окно. Потом ощупал затылок, где должна была располагаться огромная шишка. Ничего, кроме спутанных волос, крайне нуждающихся в стрижке. Собболи хлопнул ладонью по груди и обнаружил пистолет на своём месте. На одежде – ни единого следа ночных похождений, а сапоги так и вовсе стояли около кровати, куда Джонрако бросил их, перед тем, как завалиться спать.

– Вот это сон! – проворчал капитан, покачав головой, – Готов отдать свою бороду, что дело тут нечисто.

Звук его голоса разбудил Шанию и девушка, позёвывая, привстала на кровати, уставившись на озадаченного Джонрако.