Текст книги "Огонь сильнее мрака (СИ)"
Автор книги: Анатолий Герасименко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)
– Это очень мощный агрегат, – говорил Морли, допивая вторую кружку. – С его помощью можно просматривать вероятностные линии и вносить в них поправки. То есть, попросту, заглядывать в будущее и его менять. У меня есть руководство, составленное монахами, большими спецами своего дела. Я, однако ж, разобрался. Да, и прошлое он тоже показывает, причём безошибочно.
– Как показывает?– спросил Джон. Табачный дым слоями плавал над стойкой, пепельница была полна кургузых окурков. – Там фонарь какой-то или экран?
Морли помотал головой.
– Карты, – сказал он. – Карты с рисунками. Их много, почти сотня штук, и на каждой изображены разные символы. Чтобы их понимать, надо тоже учиться, но в руководстве про карты много написано. Я всё выучил. Это ерунда, там другое сложным оказалось...
Сложности возникли из-за питания, как это всегда бывало с довоенными артефактами. Предвестник работал в двух режимах, отличавшихся коренным образом. Первый режим позволял заглядывать в будущее, ничего в нем не меняя – или в прошлое, по желанию. Такие услуги может предложить любая гадалка в Жёлтом квартале, с той разницей, что Предвестник, в отличие от гадалок, никогда не ошибался. Что касается второго режима, то он требовал в десятки раз большей энергии – равно как и большего мастерства оператора. Монашеская инструкция строго запрещала работать на втором режиме в одиночку и допускать к артефакту не прошедших особую подготовку специалистов. Да и вообще, каждый случай изменения будущего требовал акта, заверенного подписью Хальдер Прекрасной. Морли рискнул запустить режим коррекции вероятностных линий только дважды. В первый раз – когда подыхал от той паршивой раны. Тогда у него был превосходный мощный кристалл, настоящее сокровище, и не оставалось иного выхода. Второй раз... Ну, можно сказать, что это была техническая неисправность.
Он стал заниматься предсказаниями. Предвестник работал, но нестабильно: кристаллы, что всякие тёмные личности приносили в "Пойло" под покровом ночи, были отвратного качества. Заряд на них разнился от случая к случаю, нередко случались сбои. Морли, однако, не оставлял своего нового ремесла. Он считал священным долгом помогать людям с помощью древних технологий. Такое стремление было вечным кредо "Тайной зари", именно оно сплотило мечтателей-энтузиастов и отличало их от мародёров, которые просто грабили довоенные руины.Морли, последний из этих мечтателей, делал всё, чтобы гибель общества оказалась не напрасной. Распускал слухи. Выискивал клиентов. Одетый в мантию, являлся в заранее условленное место, обычно – в старое, ветхое здание. Укрывшись позади ширмы, начинал сеанс. Взял за правило ни слова не говорить клиентам о Предвестнике: разыгрывал спектакль, прикрываясь помощью духов. Духов разгневанных и милостивых, капризных и мудрых. Естественно, никаких духов не было, был только прибор. Нестабильно работавший. Тем не менее, даже задыхавшийся от нехватки заряда Предвестник давал неизменно точные предсказания, что позволило Морли заслужить славу могущественного волшебника. Он не раз мечтал вывести прибор на второй режим и поменять себе судьбу, но все попытки кончались неудачей: артефакт попросту глох из-за недостаточного заряда.
– Ноги-то у тебя к тому времени уже вылечились? – перебил Репейник.
Бармен утёр блестящую от пота лысину:
– Я оказался крепким парнем. Ноги... Вначале мыкался на костылях. Потом ходил с палкой. Больно было – охренеть как. Хуже, чем в начале, когда только ранили. Но терпел, расхаживался. Конечно, всё это дома. Ну, и по ночам, когда выезжал на сеансы. В миру-то никто не знал. Старый Морли для всех должен был оставаться калекой.
– И ты оставался, – кивнул Джон.
Морли развёл ручищами: простёр ладони от края до края барной стойки.
– А что было делать? Самое надёжное прикрытие. Инвалида никто ни в чём не заподозрит. Все занятия – наливать бухло да держать стаканы в чистоте.
– Не поспоришь, – сказал Джон. – Даже я поверил. Как с О'Беннетом-то вышло?
Бармен досадливо поджал губы, сморщив подбородок:
– Я ж толкую: техническая неисправность. Видите... Видишь ли, я был уверен, что кристаллы с чёрного рынка – такое говно, что по-любому не дадут нужного напряжения для запуска второго режима. Думал: сгодятся для предсказаний, а больше и не надо. Ну, что... Ошибся.
Одним из его клиентов, желавших узнать будущее, стал О'Беннет. В тот день, когда Морли назначил сеанс рыжему гэлтаху, в Предвестнике был снаряжён очень хороший кристалл. На самом деле, даже слишком хороший, но это выяснилось уже потом, когда оказалось поздно. Морли приберег бы этот замечательный кристалл для особого случая, но срочно требовались деньги, а бар в последнее время почти не давал дохода. Нужно было платить за аренду, каждый день приходили кредиторы. Он решил не мелочиться – и принес на сеанс прибор, заряженный под завязку, в точности, как по инструкции. С самого начала ему показалось, что артефакт работает как-то не так. Но отступать было некуда: горели свечи, дымили нинчунские благовонные палочки, и под ногами клиента уже скрипели ступени шаткой лестницы, ведущей в подвал. Морли спрятался за ширму и начал завывать, изображая ритуал вызова духа. О'Беннет сказал, что хочет видеть связь прошлого и будущего, и, видимо, эта вычурная, пафосная фраза сыграла в его судьбе паршивую роль. Через несколько минут Предвестник, вместо того, чтобы предсказать гэлтаху результат ближайших скачек, сломал вероятностные линии, сделав О'Беннета несчастнейшим из ублюдков. Человеком, который провидит чужое дурное прошлое. Вот и всё.
– Так и думал, что вся эта история с вызовом духа – полная ерунда, – хмыкнул Джон. – Духи, надо же. Придумают ведь, в наш-то просвещённый век.
– Нужно было поддерживать репутацию, – печально пробасил Морли. – Да и потом, что у нас полагается за общение с духами?
Джон чиркнул спичкой о стойку, затянулся самокруткой.
– Ничего? – предположил он. Морли кивнул:
– Вот именно. А за незаконное обращение устройств магического характера?
– От двух до десяти лет, – сказал Репейник.
– С конфискацией, – подхватил Морли и оскалился. Свечение вокруг головы бармена стало бледней, пот на лбу высох. Джону не хотелось говорить то, что нужно было сказать, но он пришёл именно за этим, и потому всё-таки сказал:
– Прибор у тебя с собой?
Морли вздохнул.
– Сейчас принесу.
Он отодвинул ненужное кресло, откашлялся и, скрипя неразношенным ботинком, протопал к дальней двери в подсобку. Джон побарабанил пальцами по стойке, бесцельно двинул туда-сюда переполненную фарфоровую пепельницу. "Сбежит ведь, – подумал он. – Вот дураком-то буду, что упустил". В "Пойле" царила застоявшаяся тишина, с улицы не проникало ни звука. Джон машинально охлопал правый бок, где всегда обреталась кобура, но нащупал лишь тоскливую пустоту. Молодец, господин сыщик. Пушка нам, стало быть, не нужна, рассчитываем на обретённое могущество. А ну как тогда, в Маршалтоне всё стряслось по чистой случайности? Или, скажем, от сильных переживаний? И вообще: Морли – личность явно фанатичная и неуравновешенная. Вот сейчас решит, что этот его Предвестник ни в коем разе нельзя отдавать в чужие руки, да и шарахнет из-за двери картечью. И будешь ты, господин сыщик, валяться на полу, заливая грязные опилки своей новой белой кровью. Молодец, да. Образчик продуманной оперативной работы и пример психологической расчётливости. Хоть бы Джил взял с собой... Хотя кто тогда с О'Беннетом возиться будет? Он уже хотел раскрыться, снова впустить в себя мысли всех людей в округе, потратить накопленные силы, но узнать, что думает сейчас лысый бармен. И в этот миг дверь подсобки отворилась.
Морли вернулся, прижимая к груди нечто продолговатое, многослойно запелёнатое в тряпку. Бережно, как спящего младенца, опустил свёрток на стойку. Еле дыша, развернул. Джон пригляделся к механизму, нахмурился, склонил голову. Тронул пальцем медный корпус.
– Это он? Предвестник?
Морли почтительно склонил голову. Джон взял прибор в руки, осмотрел со всех сторон. Бармен с беспокойством наблюдал.
– Смеёшься, что ли, – сказал наконец Репейник, возвращая артефакт на стойку. – Это ж, Хальдер твою мать, машинка для счёта денег. Старая. В банковских конторах такие держали лет пятьдесят назад. Ещё арифмометр покажи, умник, и скажи, что тот волшебный.
– Это Предвестник, – почтительно, но непреклонно возразил Морли. – Просто монахи сделали прототип из того, что было под рукой. Только Предвестник бесполезен без вот этого...
Он извлёк из нагрудного кармана видавший виды бархатный мешочек, развязал его и вынул колоду карт. Джон поднял брови, а Морли протянул ему карты.
– Возьми, – сказал он, – и подумай о чём-то в прошлом. Стандартная процедура настройки.
Джон взял колоду, раскрыл веером. Это были, конечно, не игральные карты. На каждой виднелся сложный рисунок: мужские и женские фигуры в причудливых костюмах, знаки, символы, мешанина цветных узоров и пятен. Что-то в этих узорах мнилось знакомое, уже виденное однажды, и Джон вспомнил: пустыня, рассвет, мёртвый бог и последовавшие за смертью Хонны видения. Те структуры и плоскости были намного сложнее и прекраснее своих нарисованных двойников, но сходство всё равно оставалось. Вспомнилось и то, что случилось раньше: золотой медальон с яростным ликом Великого Моллюска, Иматега, попавшийся в ловушку па-лотрашти, лаборатория в подвале дома на пустыре...
Морли прочистил горло и осторожно забрал у него карты.
– Теперь увидим, что было у тебя в прошлом, – сказал он, положил колоду в лоток наверху прибора и повернул блестящую рукоять. Аппарат загудел, ожил. Рычаги, похожие на паучьи лапы, с треском пролистали карту за картой, словно и впрямь пересчитывали пачку денег. Вся колода переместилась в нижний лоток, и только три картонных прямоугольника остались лежать сверху. Джон взял их, перевернул, всмотрелся.
– Безысходность, Светоч и Ночь, – прокомментировал Морли. – Ты вспомнил о чем-то не слишком приятном. Но важном. Верно?
Джон не ответил. Первая карта изображала человека, подвешенного за ногу. Лица не было видно, ноги – привязанная и свободная – скрещивались, образуя подобие четвёрки. Свесившиеся вниз полы одежды закрывали лицо, но Джон мог поклясться, что разглядел черты Иматеги. Со второй карты глядело круглое жёлтое солнце в обрамлении змеящихся лучей. У солнца были глаза и рот, и оно обнажало зубы в странной, невесёлой улыбке, а внизу карты маленькие, словно обугленные до черноты человечки простирали к светилу руки. На третьей картинке была нарисована тёмная ночная пустыня, и у самого горизонта, меж двух холмов – алый полукруг восхода.
– Могу объяснить значения карт, – подал голос бармен.
– Не стоит, – хрипло сказал Джон. – И так всё ясно... Говоришь, работает на кристаллах?
Морли засуетился, огладил аппарат с боков, нажал со щелчком кнопку и вынул из открывшегося паза бледный, почти полностью разряженный кристалл. Джон вытёр зачем-то ладонь о штаны и осторожно, словно уголь из камина, взял кристалл двумя пальцами. Тот был ещё тёплым, нагретым от работы, с хрупкими острыми гранями. На поверхности виднелась еле заметная радужная плёнка. Джон повернул его так и этак, разглядывая, следя, как тускнеет и угасает последний отсвет в полупрозрачном веществе. Не хотелось больше думать о Разрыве, об узорах и голосах и о том, как вся Вселенная уместилась внутри него за один бесконечный миг. Он хотел только, чтобы кристалл вновь разгорелся фиолетовым светом. Наполнился энергией. Стал сильным и мог отдать свою силу другим. Чтобы ожил сам и оживил этот нелепый, переделанный из счётной машинки Предвестник. Джон крепко стиснул зубы, на секунду закрыл глаза, а когда открыл, то увидел, как в глубине кристалла наливается лиловое пламя.
Морли со стуком грохнулся на колени. Взгляд его был прикован к свечению в руке Джона. С минуту они молча смотрели, как оно разгорается, всё ярче и ярче, пока в глазах у Репейника не заплясали слепящие пятна. Тогда Джон задвинул кристалл обратно в паз аппарата и закрыл крышку.
– Ты говорил, есть инструкция, – сказал он Морли. Бармен тяжело поднялся на ноги, пошарил, дёргаясь всем телом, по карманам, извлёк пухлую книжку и отдал Джону.
– Всё время с собой таскаю, – пробасил он. – Перечитываю. Там много всякого... Полезного.
Джон завернул книжку вместе с Предвестником в тряпку, из которой тот был извлечён, и сунул свёрток подмышку.
– Я одолжу ненадолго, – сказал он, слезая со стула, – Через пару дней верну. Сколько с меня за пиво?
– Полфорина, – севшим голосом сказал бармен. Джон пошарил в кармане, бросил на стол медную монету.
– Бывай, – сказал он, развернулся и пошёл к выходу. У двери его настиг возглас Морли:
– Владыка!
"Тьфу ты", – подумал Джон и, не оборачиваясь, остановился в ожидании продолжения.
– Что... Что ты намерен делать? – спросил Морли.
– С этой коробкой? Она нужна моему клиенту. Я же сказал, через пару дней верну, крайний срок – во вторник.
– Не с коробкой. Со всеми нами.
Джон помедлил, взявшись за ручку двери.
– Я пока не решил, – сказал он и вышел.
***
Джил встретила его, пылая сиреневой аурой, и с порога принялась выговаривать за то, что оставил наедине с О'Беннетом, а сам убежал неизвестно куда. Нюхательной соли она так и не нашла, поэтому просто хлопала бесчувственного гэлтаха по щекам, пока тот не начал протестующе мычать и заслоняться руками, а потом перетащила на кровать в спальне. Там он и валялся по сию пору, бледный, неподвижный, с идиотской блаженной улыбкой на устах. Что же касается Джона, то он, как случается во всеми, кто сидит в баре, слегка потерял счёт времени, и весьма удивился, когда обнаружил, что, с тех пор как он ушёл, истекло больше полутора часов. Как бы то ни было, увидев свёрток с прибором, Джил сменила гнев на милость и согласилась выслушать историю, которую Репейник узнал от Морли.
Она слушала, стоя у кухонного окна, глядя на улицу, теребила отросшую косу. Джон освободил артефакт от тряпочных складок, поставил на стол, смахнув вчерашние обеденные крошки. Рядом выложил мешочек с картами. Джил рассеянно взяла колоду, принялась разглядывать картинки. Надолго задержалась на той, где был изображён повешенный человек, точь-в-точь похожий на Иматегу. Джон говорил, пока не пересохло горло, затем налил себе чая из закопчённого чайника и, прополоскав рот, глотнул стоялую, горькую заварку.
– Морли, значит, – сказала русалка. – Обалдеть. Сколько же раз мы в "Пойле" с ним втроём до петухов сидели. А он, оказывается, маг. И предсказатель.
– Я бы в жизни не догадался, – сказал Джон. – Повезло, что в голову О'Беннету залез и услышал голос.
Джил снова склонилась над картами.
– А ты, стало быть, зарядил кристалл? – спросила она глухо. – Вот так в руке подержал – и готово?
– Зарядил, – кивнул Джон. – Хочешь, могу ещё попробовать.
– Не, не надо, – мотнула головой русалка. – Верю. А что, этот Предвестник мне тоже сможет прошлое показать?
– Почему нет? – хмыкнул Джон. – И прошлое сможет, и будущее. Тем более, ты и так карты уже с четверть часа вертишь в руках. Осталось вспомнить что-нибудь этакое, чтобы настроиться. Если я правильно понял Фрэна. Который Морли.
Джил закусила губу, прищурилась, перетасовала карты.
– Готово, – объявила она. – Куда здесь заряжать-то?
Джон указал на лоток, подождал, пока Джил уложит колоду, и повернул рукоять. Аппарат загудел, ожили паучьи лапы рычагов, карты застрекотали, проваливаясь в приёмный отсек. Наверху, как и в прошлый раз, остались лежать только три. Джил выложила их на стол рядом с прибором и по очереди перевернула лицом вверх. Воцарилась тишина.
– Ну, и что ты вспомнила? – спросил Джон спустя минуту.
– А то ты не знаешь, – буркнула Джил.
Карта, что лежала слева, показывала обнажённую женщину, стоявшую на берегу озера с воздетыми к небу руками. Её отражение в воде было окружено рыбами, над головой летел сокол. С карты справа глядел мужчина в доспехах. В руке он держал меч, другая рука была опущена долу в повелительном жесте, а у ног мужчины извивался змей. Карта посередине была самой красочной: на ней была нарисована девушка верхом на чудище. Девушку художник изобразил в самых общих чертах, постаравшись, впрочем, сделать эти черты как можно более объёмными. А вот чудище Джон узнал сразу: ни с чем бы он не спутал эти клешни, сабельные зубы и толстый чешуйчатый хвост. Все три карты пестрели хитроумными знаками, на цветном фоне переплетались узоры, и каждую хотелось, взяв в руки, подолгу рассматривать, выискивая детали и любуясь тонкой работой.
– Марволайн, – проворчал Джон. – Ты думала про...
– Да, – оборвала Джил. – Про нас. Про Хозяина. Про всё, что там было.
Она сунула палец в рот и принялась грызть ноготь. Джон вздохнул, собрал карты и, вернув их в колоду, перемешал.
– Теперь можно и будущее узнать, – предложил он. – Хочешь?
– Нет, – быстро сказала Джил.
– Ты чего? – удивился Джон. Русалка, сверкнув жёлтым в глубине зрачков, дёрнула головой:
– Не хочу. Не буду. Сам смотри.
Джон в замешательстве повертел в руках колоду. "Ну и посмотрю, – решил он. – Самое время". Он положил карты в лоток, повернул рукоять. Послышалось знакомое гудение, но больше ничего не произошло. Рычаги не шевелились, карты лежали на месте.
– Сломалось, что ли, – сквозь зубы проворчал Джон. Подёргав без всякого результата рукоять, он нашарил кнопку на торце аппарата, вынул лучащийся фиолетовым светом кристалл, обтёр рукавом рубашки, вставил обратно. Снова попробовал запустить прибор. Ничего.
Джил хмуро следила за его манипуляциями.
– Н-да, дела, – протянул Джон, отступая от Предвестника. – Похоже, каюк машинке. Вот Морли-то расстроится...
– Не каюк, – возразила Джил. – Просто на тебе не работает. Сам же говорил. Морли про тебя ничего предсказать не может. Потому что...
"Шаги людей, а не богов, – подумал Джон. – Так и сказал, лысый засранец. Холера, всё, похоже, действительно серьёзно".
– Ну и хрен с ним, – сказал он бодро. – Мне тоже будущее как-то знать расхотелось. Нам бы О'Беннета вылечить, и поскорее. Давай-ка глянем, что там со вторым режимом.
Почти касаясь головами, они склонились над книжкой. Джон переворачивал листы, хмурился, Джил шевелила губами. Инструкция была напечатана маленькими буквами и содержала крайне подробные указания о работе прибора – для специалистов. Для очень хороших специалистов.
«Поелику Квадра, вращаясь вокруг себя самой, производит равный себе Цурэх, а квадратура Цурэха и есть круговое движение четырех Корпускул, вращающихся вокруг одной и той же точки, непреложно следует заключить, что Двойное служит мерой Единству, и отношение Равенства между верхом и низом образует вместе с ним Тройное. Вставление вертикального Телоса в горизонтальный Грензель образует Ктаврос, или философский Крест. Так скрещение Двоих производит Четыре, кои, двигаясь, производят Цурэх со всеми его Корпускулами».
Джон и Джил переглянулись.
– Это чего такое-то? – агрессивно спросила русалка. – Для шибко умных, что ли? Чтоб никто больше не догадался?
Джон почесал в затылке.
– Видно, не зря монахи в монастырях учились, – заметил, он. – Может, дальше попроще будет...
Но дальше попроще не стало. «Кинар – мужчина, Ягро – женщина, единица – принцип, двойка – слово, единство – Турен, двойное – Суат. В триграммах Грензеля единая линия – Ро, двойная – Нейд. Деятельный принцип алчет принципа Пассивного, Полнота влюблена в Пустоту: змеиная Глотка притягивает свой Хвост, и, вращаясь, она сама от себя убегает и сама себя преследует. Итак, что такое творенье? Сие дом Грензеля. Что такое Грензель? Сие дом Телоса».
Джон вытер пот со лба.
– Если Морли во всём этом разобрался, – сказал он, – то и мы разберёмся.
где я что со мной опоили околдовали чары уловки ловушки сукины дети но почему так хорошо как маленький был на лужке солдатики солнце матушка зовёт батюшка приехал привёз подарки без причины что было руку дал потом не помню
Джон стиснул зубы и на секунду зажмурился, прогоняя из головы чужие мысли.
– Покой, господин О'Беннет, – сказал он, поворачиваясь лицом к кухонной двери. – Вам уже лучше?
Гэлтах стоял, заплетя ноги, налегши на стену плечом. Под глазами синели круги, рыжие волосы дыбились колтуном: ни дать ни взять забулдыга, перебравший накануне дешёвого джина. Или что они там на Айрене пьют.
– Мне... Мне, скажем так, неплохо, – признал О'Беннет. – Но всё-таки... Всё-таки я требую окончательного разъяснения... Проклятье, никак не собраться с мыслями. Джонован, признайтесь, это ваших рук дело?
Джон и Джил переглянулись.
– Вообще-то... – начал Репейник, но его перебила Джил:
– Мастер нашёл прибор. Которым вас покалечили. Вот эта штука.
Она отступила от стола, будто для того, чтобы лучше стало видно Предвестник, хотя О'Беннет и так мог прекрасно рассмотреть устройство. Тот распахнул глаза, шагнул вперёд, держась за стену.
– Прибор? Но ведь там не было никакого прибора. Маг совершил ритуал, вызвал духа. И тот проклял...
– О боги траханные! Опять двадцать пять, – вполголоса процедила Джил. Джон покосился в её сторону, но русалка не ответила на взгляд: только развернулась на каблуках и обхватив себя руками, слепо уставилась в окно. Джон тихо вздохнул.
– Духов не бывает, – сказал он как можно спокойнее. – Как я уже говорил, вы стали жертвой преступника, Фрэна Харрингтона. Он проводил опасные эксперименты на своих клиентах. Обманом завлекал в заброшенные здания. Разыгрывал сцену вызова духов. После чего включал машинку – она работает на чарах – и предсказывал будущее. Будущее показывают карты, вот эти. Их надо сперва подержать в руках. Харрингтон, верно, просил вас коснуться ширмы?
Беннет, не сводя глаз с колоды, мелко покивал.
– С той стороны он аккурат колоду прятал, – проронила Джил. – Зуб даю.
– Скорее всего, – согласился Джон. – Да только в тот раз прибор засбоил и вместо предсказания будущего поменял вам самое будущее.
– Чушь, – выдохнул О'Беннет. – Докажите.
Джон наморщил лоб.
– Откровенно говоря, мы ещё не разобрались с инструкцией, – признался он. – Так что приходите, Трой, через недельку...
– Через месяц, – перебила Джил, по-прежнему глядя в окно.
– Через месяц, – поколебавшись секунду, подтвердил Джон. "Единство – Турен, двойное – Суат", вспомнилось ему. Да тут и полугода не хватит...
– Нет, – сказал О'Беннет.
– Нет? – удивился Джон. Джил тихо, по-кошачьи фыркнула.
– Нет, – гэлтах навис над Предвестником. – Сегодня, прямо сейчас. Включайте. Пусть работает. Пусть я снова стану нормальным.
Джил швырнула ему через стол книжку.
– Сейчас включим, – сказала она. – Почитай только сперва. Кнопки какие нажимать, и всё такое прочее.
О'Беннет недоверчиво взял инструкцию. Раскрыл наугад, пролистал. Джон мог бы залезть к нему в голову и прочесть то, что он думает, но это и так было ясно.
– Что за бред? – звонко спросил О'Беннет. – Вы это специально для розыгрыша сочинили? Тут ни единого слова не понять...
– Да потому, что ты тупой! – вдруг заорала Джил, взмахнув руками. – То монахи писали! Учёные! А ты – барчук вонючий. (Джон крепко взял её за плечо, но русалка сбросила руку).Только и учил за всю жизнь, что конские клички! Вали в своё родовое имение на хер. Не боись, сами всё изучим и тебе на блюдечке поднесём!
– Прекратить! Не сметь! – выкрикнул гэлтах. Его аура пылала фиалковым цветом. – Не позволю...
Что именно он бы не позволил, осталось неизвестным, потому что Джил вперилась в него взглядом, и О'Беннет, подавившись словами, растянулся во весь рост на не очень чистом кухонном полу. Глаза оставались открытыми: побелевшие, выпученные, они комично вращались в глазницах, не останавливаясь ни на секунду.
– Сука, – буркнула Джил.
Джон вздохнул.
– Бери за ноги и потащили, – сказал он. – Обратно в спальню.
Джил, враждебно шепча под нос, повиновалась. Они перенесли О'Беннета в комнату и водрузили на кровать, ещё хранившую очертания его тела. Гэлтах слабо сипел, из уголка глаза тянулась слезинка. Джон мотнул головой, приглашая Джил вернуться на кухню. Они вышли, оставив О'Беннета пялиться в потолок и приходить в себя.
– Прости, – сказала Джил, вновь занимая место у кухонного окна.
Джон достал портсигар и вручил ей самокрутку. Другую взял себе. Они молча закурили. Молчание длилось с десяток затяжек.
– Я вот чего подумал, – сказал, наконец, Джон безразличным тоном. – Тогда, после всей истории с Хонной... Тебе не кажется, что Прогма сильно поторопился насчет объявления о валлитинаре? Он ведь был умным парнем. Мог бы спланировать этот ход, выбрать момент, подгадать так, чтобы его выслушали. Обратиться в какого-нибудь ученого, того же Гаульсона, сказать: вот, мол, эликсир счастья, результат научных изысканий. А он полез на рожон. Припёрся в Парламент, нагрубил и проштрафился. И в итоге погиб по-дурацки. Вот зачем он спешил?
Джил поднесла самокрутку к губам. Втянула дым, так что запавшие на вдохе щёки обозначили скулы. Коротко повела плечами.
– Боялся, что зелье протухнет? – предположила она.
Джон сбил пепел в немытую чашку.
– Иди сюда, – предложил он, протягивая руки. Джил помедлила, выкинула курево в приоткрытую форточку и шагнула к нему.
– Ну, и что это за ерунда была? – тихо спросил он, дыша запахом её волос. Пахло, как всегда, тиной и кувшинками. И, конечно, табаком. Джил поёжилась в его объятиях, пристраиваясь удобнее.
– Извини, – сказала она. – Чего-то накипело.
За окном гуднул, сбрасывая давление в котле, мобиль. Джон грудью чувствовал, как бьётся сердце русалки.
– Джил, – сказал он, – я же вижу. Что не так?
– Всё так, – проворчала она. – Просто... Ну, много. Всякого.
Он кивнул:
– Много, да. Так уж получается.
Они постояли, обнявшись.
– Прогма, наверное, понял, что с тобой случилось, – с трудом выговорила Джил. – Увидел уже тогда... там, в Разрыве. Боялся, поди. Хотел успеть раньше. Всё изменить. Чтобы все жрали этот его валинар. И чтобы ты не стал... Да?
Джон прочистил горло.
– Пожалуй, – задумчиво сказал он, – Прогме проще всего было меня убить. Сразу, в Разрыве, пока я не узнал, что со мной происходит.
Джил помотала головой:
– Он честный был. С принципами. Ты ж ему жизнь спас. Вот он нас и вернул. Сюда.
Джон хотел было возразить, что обычно у кунтаргов дела с принципами обстоят весьма плачевно, но в этот момент явственно услышал голос. На самом деле, голос слышался уже с минуту, однако теперь зазвучал намного громче.
Владыке помочь ошибки столько лет ради этого как пропущу Бен Илнанд Норберг друзья виноват всё впустую все умерли подвёл надеялся думал не зря старый калека дело жизни сколько боли в темноте как крысы ждали надеялись новая жизнь новая воля старый порядок золотой век нет раскола нет вражды владыка
Джон стиснул зубы, выпустил Джил из объятий и пошёл в прихожую. Открыв дверь, он увидел Морли. Рука бармена застыла на ручке звонка – собирался, видно, позвонить, да не успел.
– Владыка, – пролепетал гигант. – Я опасался...
– Моё имя Джон, – сказал Джон, задирая голову, чтобы посмотреть тому в лицо. – Все так зовут, и ты зови, будь добр. Заходи, чего встал.
Бармен, пригнув голову, шагнул через порог. На боку у него болталась холщовая сумка. Джон пропустил Морли на кухню. Было видно, что тот прихрамывает: видно, спешил всю дорогу, умаялся с непривычки. Джил подвинула гостю стул.
– Здорово, Морли, – сказала она. – Думала, ты только джин скипидаром бодяжить умеешь. А оно вон как... Учить нас пришёл?
Бармен с видимым облегчением приземлился на стоически крякнувший стул.
– Вы книжку читали? – спросил он, утирая лицо.
– Пытались, – признал Джон. Морли перевёл дух.
– Вла... Джон, этот прибор опасен. Если тебе так нужно с ним работать, позволь мне помочь. Я его изучал шесть лет подряд. Руководство выучил наизусть. Могу хоть сейчас по памяти прочесть с любой страницы. Карты знаю... Пожалуйста.
Он с мольбой глядел на Джона из-под набрякших век, словно огромный провинившийся пёс. Джил усмехнулась.
– Есть у нас один подопытный, – сказала она. – В спальне положили. Очень поучаствовать хочет. Да ты с ним знаком уже.
Морли дёрнулся всем телом, отчего стул отчаянно скрипнул.
– Тот самый?
– Тот самый, – ответил Джон.
