Текст книги "Собрание сочинений в 8 томах. Том 4. Правовые воззрения А.Ф. Кони"

Автор книги: Анатолий Кони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

Вот почему одною из первых больших работ нашего Юридического общества был подробный доклад о суде присяжных, занявший несколько заседаний и вызвавший оживленные прения.

Тогда были разобраны причины, неотвратимо вызывавшие оправдательные приговоры по многим делам о преступлениях по должности и против устава о паспортах и указана цепь неблагоприятных условий, совокупно влияющих на правильность деятельности присяжных вообще. Уголовное отделение Общества при этом выработало положения, содержавшие в себе указания на необходимость устранения этих условий. С чувством нравственного удовлетворения увидело затем Общество, как мало-помалу законодатель вступал на этот желанный путь, как улучшались состав присяжных заседателей и деятельность комиссий по составлению их списков, исправлялась нецелесообразная подсудность, устранялась излишняя обрядность судебных заседаний, вводилось участие присяжных в постановке вопросов и т. п.

Понемногу затихали и крики противников суда присяжных, обращаясь в случайное ворчание по поводу отдельных дел. Но когда, в 1895—96 гг., началось обсуждение преобразований в Судебных уставах, неожиданно раздались голоса укора этому суду и признания его негодным для целей правосудия или подлежащим такому исправлению, которое равнялось уничтожению целостного и нелицемерного его характера. Эти голоса раздались не извне, а из самого судебного стана. Они должны были придать большую энергию осаждающим, нашедшим себе неожиданных союзников, вооруженных боевым материалом и знанием техники, которого всегда недоставало гонителям «суда улицы». Юридическое общество снова взялось за оружие свободного и всестороннего обсуждения вопроса. Оно назначило особое заседание, с участием представителей Московского юридического общества, в тщетной надежде услышать устные доводы суровых критиков и отщепенцев. Выслушав глубоко прочувствованный доклад К. К. Арсеньева и ряд разносторонних обзоров деятельности присяжных, Общество единогласно высказалось в защиту суда общественных представителей, выразив уверенность, что этот жизненный, облагораживающий народную нравственность и служащий проводником народного правосознания, суд должен укрепиться в нашей жизни, не отходя в область преданий и продолжая быть для участвующих в нем школою исполнения долга общественного служения, правильного отношения к людям и человечного обращения с ними. И ныне с сердечною радостью приветствует Общество закрепление суда присяжных в проекте «судебного пересмотра» и устранение из его деятельности последних поводов к «девиации», разрешением представителям общественной совести знать о наказании, которому подвергается подсудимый, и предъявлять суду ходатайства о помиловании.

С деятельностью суда по всем наиболее важным своими карательными последствиями делам тесно связаны вопросы о состязании сторон, о пределах исследования, об оценке доказательств и, наконец, о руководящем напутствии председателя. Все это было предметом тщательного изучения и проверки в Обществе. Деятельность и организация прокуратуры нашли себе оценку в докладе нынешнего генерал-прокурора «о задачах прокурорского надзора»; доклад редактора журнала нашего Общества очертил важный вопрос «о свободе защиты»; четырнадцать заседаний было посвящено ряду докладов о завещанной еще составителями Уставов выработке правил о доказательствах и об установлении пределов исследования. В последнем отношении работы еще не могут быть признаны завершенными. Больной и острый вопрос о пределах уголовного исследования, затрагивающий одновременно и интересы правосудия, и неотъемлемые, драгоценные права личности, восходивший не раз и до нашего высшего судилища, подлежит дальнейшей разработке в Юридическом обществе. Он заслуживает, по своему значению, усиленного труда, для которого есть богатая фактическая почва. Область уголовного исследования следует принципиально установить и точно указать. Этим должен быть положен нравственный предел ненужной и незаконной любознательности собирателей обличительных данных, дающей пищу нездоровому любопытству толпы. Руководящее напутствие, к сожалению, до сих пор мало выработанное, не приобревшее еще вложенного в нем законом значения и не ставшее, как то необходимо у нас, центром тяжести всех словесных объяснений пред присяжными, заинтересовало Общество с самого начала его деятельности. Первый реферат в уголовном отделении, занявший три заседания и вызвавший самый оживленный обмен мнений, касался именно заключительного слова председателя.

Одним из коренных начал судебной реформы 1864 года является публичность. Без нее, без этой существенной и основной принадлежности суда, приказная правда старых порядков скоро вступила бы в свои права и в новом помещении, внося туда свою гниль и плесень. Недаром первой провозвестницей идущего обновления в старом суде явилась гласность производства, разгонявшая, по правилам 11 октября 1865 г., густые и вредные туманы канцелярской тайны. Введенная Уставами публичность честно служила государству и правосудию, устраняя описанное составителями Уставов положение, при котором «оправданный выходит менее оправданным, а обвиненный менее изобличенным», и раскрывая пред обществом и правительством скрытые язвы общественного организма, или служебных злоупотреблений. Но рамки специальных преступлений, указанных ст. 620 Устава уголовного судопроизводства, не всегда удовлетворяли насущной необходимости оградить общественную нравственность и даже самые интересы правосудия от публичной разработки и оглашения отдельных обстоятельств и целых эпизодов по делам, не упомянутых в ст. 620. Юридическое общество с серьезным вниманием отнеслось к этому явлению и выслушало, еще в 1882 году, обширный доклад, исходивший из глубокого уважения к светлому началу публичности, но вместе с тем напоминавший Обществу слова Спасителя «нельзя соблазну не придти в мир, но горе тем, чрез кого он приходит» и предлагавший расширение прав суда по защите воображения и восприимчивости слушателей от соблазнительных или грязных картин человеческого падения. Соображения этого доклада нашли свое подтверждение, а быть может, и отголосок в той части закона 1887 года, которая касается соотношения между публичностью и требованиями общественной нравственности. Юридическое общество не оставалось чуждым этому вопросу и в дальнейшие годы – и еще недавно выслушало доклад К. К. Арсеньева о гласности и устности по новому проекту Устава уголовного судопроизводства. Вопрос о публичности не может считаться исчерпанным вполне. Из одного из руководящих, в этом отношении, решений нашего уголовного кассационного суда видно, как разно могут быть толкуемы и понимаемы те, намеченные законом в общих выражениях, основания, по которым ныне подлежат закрытию, по усмотрению суда, двери заседания. Они нуждаются в подробном и продуманном анализе наряду с условиями практического осуществления тесной связи между публичностью судебного производства и гласностью, прямодушно признанной законом, в правилах о печатании судебных решений, как неизбежный и естественный элемент публичности. Наконец, нельзя не упомянуть о ряде докладов о судебной ответственности должностных лиц и о взаимных отношениях администрации и юстиции в их практической деятельности – о речи В. Д. Спасовича на тему, имеющую не только юридическое, но и государственное значение – «О языке в области судопроизводства» и о докладе о реформе и задачах кассации, имеющем связь с больным местом нашей судебной практики, с тем, что я назвал бы рассмотрением дел по существу в кассационном порядке, которое, в сущности, возвращает наше судебное производство к началу письменности и к возможности влияния личных взглядов, настроений и темперамента на оценку важности кассационных поводов.

Рядом с разработкой этих коренных вопросов шло в Обществе изучение отдельных отраслей процесса в их практическом и научном освещении. Их было так много, что можно лишь указать на некоторые для примера. Таковы доклады об апелляционном производстве, о вызове свидетелей в судебное заседание, об обжаловании подсудимыми оправдательных приговоров, о недостатках и пробелах предварительного и судебного следствия, о разделении голосов по уголовным делам и т. д. Некоторые вопросы разрабатывались с чрезвычайною подробностью и со всех сторон. В особенности много уделено было труда и внимания экспертизе по уголовным делам, причем был представлен ряд рефератов об экспертизе вообще и в частности об экспертизах литературной, художественной и фотографической, о гипнотических внушениях как предмете заключения сведущих людей, об освидетельствовании сумасшедших и, наконец, о задачах русского судебно-медицинского законодательства.

Много труда положило Общество и в работы из области права. В этом отношении особенно много сделало гражданское отделение, в котором, в противоположность уголовному отделению, вопросы догмы преобладали над вопросами процесса. В трудах этого отделения на первом плане стояла разработка отношений, вытекающих из семейного союза. Было представлено двенадцать рефератов, занявших двадцать одно заседание и касавшихся личных и имущественных отношений супругов, положения детей, прижитых вне брака, и сравнения женщин с мужчинами в правах по наследованию. Последний доклад, равно как и сделанный впоследствии доклад о «задачах законодательства по отношению к трудовым артелям» были сделаны нашим уважаемым сочленом Анною Михайловною Евреиновой. Гражданское право входит в жизнь гораздо шире и глубже, чем уголовное. Поэтому отношения, вытекавшие из новых явлений гражданского быта, вызывали отзывчивое внимание гражданского отделения. Его интересовали общественные собрания и клубы с юридической точки зрения, железнодорожные и пароходные предприятия ввиду особенностей установленного 683 статьей первой части X тома onus probandi[81]81
  Бремя доказывания (лат.).


[Закрыть] ответственности за вред и убытки, причиненные при эксплуатации; его занимали вопросы об ответственности акционерных обществ и их органов перед акционерами и фабрикантов и заводчиков в случаях несчастий с рабочими.

В области права пред уголовным отделением прежде всего предстало учение итальянской антропологической школы и всех ее разветвлений, самоуверенно шедшее на упразднение так называемой классической школы в уголовном праве с ее основными положениями и процессуальными приемами. Выяснению как разумных, так и преувеличенных сторон в этом новом учении посвящен был ряд докладов и, быть может, памятная многим, оживленная, блестящая беседа между представителями разных направлений в 1890 году по этому же поводу. В связи с этими учениями находятся вопросы вменения, и к этим вопросам Общество много раз обращалось в своих заседаниях, нередко приглашая на них представителей науки о душевных болезнях. Всех докладов, имевших предметом вопросы о вменении, с разных точек зрения, было девять, занявших семнадцать заседаний. Первым по времени был доклад Н. С. Таганцева «Об условиях вменения при полицейских нарушениях» в 1878 году. Последним по времени был реферат в 1898 году, касавшийся нового спора о вменении в немецкой литературе, сделанный В. Д. Набоковым. И по разработке взглядов на отдельные преступления труды уголовного отделения были очень обильны по числу, важны по содержанию. Так, в первые же годы своего существования отделение выслушало два многосторонне обработанных доклада Н. С. Таганцева и В. Д. Спасовича о преступлениях против веры, в которых, еще в 1881 году, намечены те затрагивающие глубины человеческого духа вопросы об отношениях между собою свободы совести и веротерпимости, вопросы, с которыми и ныне приходится считаться законодателю и которые так живо и тревожно интересуют общество. В эти же годы представлены, с обычным блеском, Н. А. Неклюдовым доклады о преступлениях против брака и о лжесвидетельстве – и постепенно разработаны, с критической и догматической стороны, многие постановления особенной части нашего Уложения. Между этими докладами нельзя не отметить касавшихся животрепещущих интересов печатного слова докладов Г. Б. Слиозберга о наказуемых нарушениях авторского права и о преступлениях печати, из которых последний вызвал особую оживленную беседу. Нужно ли говорить, что весьма большое число заседаний быо уделено таким жизненным вопросам, как ответственность малолетних и несовершеннолетних, организация тюрьмы и ссылки, устройство арестантского труда и т. п., в разработке которых принимали участие Д. А. Дриль, А. К. Вульферт и И. В. Мещанинов.

Общество чутко относилось к законодательству отечественному и чужому. Можно смело сказать, что ни один проект по вопросам права и процесса, разработанный за границей или принявший силу закона, не ускользнул от внимания Общества и от подробной его разработки. Русское законодательство до начала восьмидесятых годов давало мало пищи для деятельности Общества. Лишь в 1878 году В. Д. Спасовичу пришлось ратовать против расчленения Судебных уставов и внедрения их отдельных частей в соответствующие томы законов. Он взывал о спасении этого утопленника в море устарелых и наполовину неведомых статей и о возвращении его к прежней самостоятельной жизни, что было необходимо, так как при разбрасывании статей Устава уголовного судопроизводства и Учреждение судебных установлений некоторые из них получили несвойственную им кодификационную окраску. Затем, в 1880 году нынешний министр юстиции Н. В. Муравьев изложил пред Обществом, с критической оценкой, особенности новой подсудности преступлений против порядка управления, установленной законом 1878 года. Но деятельность Общества в этом отношении чрезвычайно оживилась, когда было возвещено новое начертание Уголовного и Гражданского уложения и стали появляться обширные труды занятых этим начертанием комиссий. Гражданское отделение откликнулось обширными рефератами, между которыми заслуживают особого упоминания труды о предмете и системе Гражданского уложения, о характере и направлении работ по его составлению, об отношении его к местным законам и о методе будущей кодификации. Первый из них памятен, кроме своего содержания, еще и тем, что в обсуждении его участвовал один из благороднейших, чистейших и нравственно-стойких русских людей – Константин Дмитриевич Кавелин. Уголовное отделение откликнулось на предстоявшие преобразования образованием ряда комиссий, представивших тщательно разработанные заключения на проект Уголовного уложения. Кроме того, это отделение, для обсуждения важнейших вопросов, например о вменении по проекту нового уложения и об имущественных преступлениях, имело соединенные заседания с обществом психиатров и с гражданским отделением. В первом заседании по обсуждению лестницы наказаний, установленной проектом, принимал участие и министр юстиции Д. Н. Набоков. Наконец, в последнее время, во всех отделениях Общества, был целый ряд докладов по проекту комиссии о пересмотре законоположений по судебной части. Ввиду того, что труды комиссии наряду с предположениями о ремонте судебного здания, содержат в себе и проект существенной перестройки этого здания, закладывая его в фундамент новую должность участкового судьи, с разнообразными обязанностями и широкой, противу ныне действующей подсудностью, доклады эти обращены были преимущественно на оценку пригодности и целесообразности этого нововведения.

Не одни вопросы материального права и процесса нашли себе отголосок в занятиях Юридического общества. Наравне с ними запросы общественной жизни и условия быта не были ему чужды. Подобно тому, как суд присяжных представляет естественное соприкосновение власти с общественною совестью в деле суда, так земство и полиция являются органами соприкосновения управления с народом на почве местных нужд и потребностей. Регламентируя участие земских сил в местном управлении, законодатель создает юридические основы земского самоуправления, вызывая общественные силы на служение материальным и нравственным интересам окружающих и внося восприимчивый элемент почина в дела и среду, которые мертвила бы канцелярщина. Важность правильности этой регламентации и ее чуткости к действительным интересам населения сознавалась всегда деятелями административного отделения. Одно перечисление докладов А. Д. Градовского указывает на это. В 1878 году он говорит о праве ходатайств, предоставленном земским собрания. л, в 1879 году о наказе полиции, в 1880 году о необходимости пересмотра XIV тома, в 1881 году о возрастном сроке для выбора по земским учреждениям, в 1884 году о выборах гласных от крестьян. По его стопам идут члены общества Корку-нов, Свешников, Арсеньев, Кузьмин-Караваев и Гессен. Здесь не место называть их многочисленные и интересные доклады. Достаточно сказать, что в них разработаны вопросы местного самоуправления в Европе и в России, вопросы о пределах власти и ответственности губернаторов, о всесословной волости, о новейших сочинениях по самоуправлению, о фиксации земского обложения, о земской адвокатуре и об отношениях земства к народному образованию.

Рядом с юридическим бы„том народа стоит его общежитейский быт, в котором, к несчастью, нередкими источниками печальных явлений служат темнота, беззащитность, невежество и бедность. И этому быту членами Общества было посвящено не мало трудов на почве живых наблюдений, этнографических данных, статистических материалов и психологических исследований. И. Я. Фойницкий говорил нам в нескольких заседаниях о факторах преступности и о женщине-преступнице, а также о соотношении внутренних психических и внешних космических и общественных сил во влиянии на преступность. Д. А. Дриль поделился из запаса своих исследований богатыми данными «о болезни, пороке и преступлении», «об убийстве и убийцах». А. А. Левенстим дал весьма интересные доклады: «О фанатизме и преступлении», «О суеверии и отношении его к уголовному праву» и «О конокрадстве с бытовой стороны». Наконец, в последнее время в нескольких заседаниях Общества разрабатывался вопрос о причинах, обусловливающих развитие проституции, и о борьбе с ними, в связи с чем находится и своевременно сделанный в Обществе реферат о lex Heinze в защиту общественной нравственности.

Не одними докладами, беседами и сообщениями старалось наше Общество исполнять свои обязанности по отношению к развитию и упрочению русского юридического развития. Оно вошло в постоянное общение с читающею публикою путем издания своего журнала, вверяя его искусству и уменью опытных редакторов и постепенно завоевывая все увеличивающийся круг интересующихся им лиц. Первые шаги были трудны и требовали большой энергии – и в этом отношении нельзя не вспомнить благодарным словом первого, так много и полезно поработавшего, редактора В. М. Володимирова.

В среде Общества, среди крупных величин наук, неустанно и любовно работали почтенные и скромные деятели, с трудолюбием пчел приносившие свой мед в общий улей. Многих из них уже нет – и в том числе проникнутого нежною любовью к судебному делу Н. И. Цуханова и энергического, с большими знаниями, К. Д. Анциферова, надорванный работою ум которого погасал так долго и мучительно. Чтя его память и ценя его серьезные юридические труды, Общество издало его сочинения в одном большом томе, с портретом покойного.

Краткость времени и боязнь утомить вас, милостивые господа, лишает меня возможности говорить о сношениях нашего Общества с русскими и иностранными юридическими обществами, о командировании делегатов на пенитенциарные и сродные им конгрессы, об интересных отчетах, о занятиях и конечных выводах этих ученых собраний, доложенных в наших заседаниях. Можно сказать лишь одно:! Общество не только существовало, но и жило.

Право на плодотворное будущее дает ясное понимание своего прошедшего и уважение к тому, что в нем было хорошего и достойного. Только пред тем ясно и определенно рисуется завтрашний день, кто не забыл уроков, примеров и заветов дня вчерашнего. Вот почему Общество не могло не чувствовать одинаково со всеми просвещенными людьми «во дни торжеств и бед народных», вот почему оно в 1880 году послало адрес и депутацию в Москву ко дню открытия памятника нашему великому поэту, «бессмертному мастеру русского слова», в 1881 году почтило Достоевского, на другой день его похорон, речью в своем годовом собрании; в 1883 году приняло участие в похоронах Тургенева, возложив чрез своих представителей венок на его могилу, и в 1899 году отпраздновало 35-летие дорогих ему Судебных уставов в особом торжественном заседании. Не осталось Общество глухо и при материальном народном бедствии. Оно откликнулось на крайний неурожай 1891 года устройством публичных лекций. Мы говорили о гипнотизме и о судебной фотографии и призвали на помощь голодающим тень трогательного московского человеколюбца– доктора Гааза. Сверх того, в Обществе установился, не сразу и не без некоторой настойчивости, обычай публичных поминок по своим членам в годовых собраниях и в особых, торжественных заседаниях. Первыми, о ком вспомнило таким образом Общество, были А. Ф. Кистяковский и С. Ф. Христианович; дважды собиралось оно в память А. Д. Градовского, вскоре после его кончины и по поводу ее десятилетия, в такое десятилетие помянуло оно С. И. Зарудного; вскоре после смерти Н. И. Стояновского, К. К. Грота, А. Д. Шумахера, Д. А. Ровинского и Н. А. Неклюдова состоялись особые заседания в их память. Устами различных ораторов Общество воздало посильную дань уважения этим сеятелям идей правосудия и правды и постаралось оживить пред слушателями их нравственные привлекательные образы. Между этими слушателями часто бывало довольно много учащейся молодежи, которой Общество всегда гостеприимно открывало, в интересах знания и юридического развития, свои двери. Мы с искренним удовольствием видели эту молодежь на наших «поминках». Нам думается, что рассказ о бескорыстном, полном труда, терпения и любви служении родине со стороны тех, о чьей почтенной жизни и «непостыдном» конце шла речь, не мог быть бесполезен и бесплоден для наших молодых слушателей. Нам и тогда, и теперь хотелось им повторить слова Виктора Кузена, пред разлукою его со своею аудиториею в College de France, в 1853 году: «Епiretenez en vous le noble sentiment du respect, – defendez vous de cette maladie de notre siecle, ce gout fatal de la vie commode incompatible avec toute ambition genereuse. Quelque car-riere que vous embrassiez, proposez, vous un but eleve, et met-tez a son service une constance inebranlable. Sachez admirer ayez le culte des grands hommes et des grandes choses («Поддерживайте в себе благородное чувство уважения – остерегайтесь от болезни нашего века – гибельного стремлением к благополучной жизни – цели, несовместимой с благородными стремлениями. Какой бы деятельностью вы ни занимались, всегда ставьте перед собою возвышенную цель и отдавайтесь этой цели с непоколебимым постоянством. Умейте восхищаться; преклоняйтесь перед великими людьми и великими деяниями» (франц.).)

Таково наше прошлое. Оно дает основание надеяться, что и в будущем Юридическое общество не отклонится от своих задач. А последние предстоят сложные и, во многом, новые. Обнародование и введение в действие таких коренных законодательных работ, каковы: Гражданское уложение, новое Уголовное уложение и «пересмотренные» Судебные уставы – должно вызвать множество вопросов, нуждающихся в разностороннем толковании и разъяснении. Придется ознакомиться с тем, отвечают ли созданные вновь правовые нормы, положения и системы действительным нуждам жизни и являются ли ей «на потребу»?. Рядом с научным анализом нового явится житейский анализ приемлемого. Вместе с этим предстанет необходимость вглядеться и в те толкования и способы, путем которых судебная практика будет проводить и осуществлять переработанные заново законы, устанавливающие уголовную ответственность, регулирующие гражданский быт и создающие новые приемы и органы для отправления правосудия.

В этом отношении Юридическое общество может сослужить свою службу. И сослужить оно ее должно, содействуя правильному пониманию разбираемых им законов и подвергая их, в случае надобности, прямодушной и бестрепетной критике, не боясь «усекновения языка», ибо примечание ст. 1035 Уложения о наказаниях не вменяет в преступление и не подвергает наказанию обсуждение не только отдельных законов и распоряжений, но и целого законодательства, если с этим обсуждением не связаны оспаривание обязательной силы законов, призыв к неповиновению им или оскорбительное отношение к власти. Такою представляется мне первая задача Общества. Вторая его задача состоит в разработке правовых вопросов, вызываемых жизнью. Серьезными и продуманными работами в этом смысле оно может приготовить ценный материал для законодателя. Различно и своеобразно текут запросы, назревшие потребности и чаяния жизни, пока не впадут в многоводную реку законодательства. Одни, падая с высоты идеала, дробясь, пенясь и разбиваясь о камни житейской прозы, то разбрасываясь на мелкие и быстрые ручейки, то снова сливаясь вместе, быстро и с ропотом несутся вперед; другие, повинуясь непреложному закону истории, спокойно, но неотвратимо текут по наклонной плоскости; третьи, переполняя стоячие воды своекорыстной обособленности, тянутся затхлыми и медлительными струйками к той же реке. И всех она принимает в себя и, претворив в себе, катит свои воды, прокладывая себе русло. В эту реку следует и Юридическому обществу вливаться своими трудами, построенными на трезвом понимании общественных потребностей и освещенными светом науки и любви к родине. Может, конечно, случиться, что эти труды подчас бесследно вольются в многоводную реку, но и тогда у Юридического общества останется сознание исполненного долга. А быть может – его посильная и бескорыстная работа окажется полезной для более лучшего определения, где течение реки должно сообразоваться с каменистым и вековым кряжем народной жизни и где ему на пути лежат лишь песчаные мели и илистые наносы, которые следует размыть и смыть…

Третья задача отчасти определяется состоявшимися к сегодняшнему дню выборами в почетные члены Общества. И Габриель Тард, и сенатор Рене Беранже – представители совершенно определенного и притом нового направления в науке уголовного права и процесса. Понятие об этом праве, как живой отрасли социологии, немыслимо вне ее, и об уголовном процессе, как сложной разработке преступного деяния с точки зрения физиологии, социологии и психологии, составляет ядро учения первого из них. Ему же принадлежат и глубокие исследования из области действий толпы, подвергнутой им тонкому психологическому анализу, как самостоятельное и своеобразное целое, управляемое совсем другими душевными движениями, чем каждая отдельная личность, в нее входящая. Теории его смелы, взгляды оригинальны, – с ними можно не во всем согласиться, но с ними надо считаться – и им, без сомнения, в руках последователей Тарда будет принадлежать большое влияние на оценку того, что такое преступление и как с ним бороться. Юридическому обществу предстоит отнестись к учению французских криминалистов психосоциологов не с меньшим вниманием, чем оно относилось к итальянской уголовно-антропологической школе. Начало этому уже положено докладом В. К. Случевского «О преступлениях толпы». С именем Беранже связаны вызванные им прямо или косвенно живые и острые вопросы современного уголовного процесса. Практическое приложение условного осуждения, уже бывшего предметом интересных докладов г.г. Гогеля, Случевского и Жижиленко, представляется далеко еще не окончательно выясненным если не с юридической, то с бытовой точки зрения. Новейшие французские проекты так называемых «loi de bonte» [82]82
  Право добра (франц.).


[Закрыть] и «loi de pardon» [83]83
  Право прощать (франц.)_к


[Закрыть] идут уже гораздо дальше и стремятся совершенно видоизменить политику карательных мер, вводя не только в развязку уголовного преследования, но даже и возбуждение последнего – наряду с педагогическим милосердием– элемент самого широкого усмотрения. Это предоставление судье замены приговора – помилованием и исследования вины оценкою побуждений имеет в себе много заманчивого, примиряющего и отнимающего у уголовной репрессии ее суровый характер, но все это требует еще вдумчивой, беспристрастной и всесторонней критической оценки, дабы не допустить, чтобы отправление правосудия сделалось игралищем дряблой воли и жестокой к потерпевшим чувствительности, постановленных на место чувства здравого человеколюбия и разумного снисхождения. Вот новая и обильная работа для уголовного отделения Общества. В нашей среде есть молодой ученый, которым мы можем гордиться, потому что его смелая и проницательная мысль, выросшая на почве обширнейших познаний, давно уже обратила на себя справедливое и зоркое внимание германских цивилистов. Его теория – теория психологического происхождения правовых норм – представляет оригинальное, самостоятельное учение, пролагающее новые пути, открывающее далекие горизонты. С этой теориею, конечно, можно не соглашаться и защищать против ее старых богов, но чем оживленнее и горячей будут эти споры и их отголоски, тем более будет плодотворна научная работа нашего гражданского отделения.

Наконец, на Обществе лежит и продолжение его верной и ревностной службы Судебным уставам. Не мало членов нашего Общества на разных поприщах своей деятельности и в наших заседаниях были стойкими поклонниками высоких и чистых начал, вложенных в эту дорогую нам книгу. Устойчиво и верно хранили они свою горячую, первую любовь к этой избраннице не только своего сердца, но и совести. Под влиянием времени и недугов она очень изменилась, и потускнел ее ясный взор и румянец здоровья сошел с ее лица, но они по-прежнему с нежным и тревожным чувством думают о «подруге юных дней»… Теперь Судебным уставам предстоит обновление. Надо надеяться, что во все части их, которые, при окончательном пересмотре, не окажутся измененными в существе своем, будут внесены, и притом с тонкостью токарной работы, все необходимые улучшения и технические усовершенствования, указанные 35-летним опытом. В этом отношении, по крайней мере на первое время, работа Общества по изучению и указанию различных неудобств практического осуществления – значительно уменьшится.

Но зато предстоит другая – и думается мне – плодотворная работа из той же области Судебных уставов. Начертив ряд правил о ходе процесса, эти Уставы переплели их с ясно выраженными и с несомненно подразумеваемыми нравственными требованиями, предъявляемыми к людям, идущим на святое дело отправления правосудия. Совокупность этих требований, выводимая из общих начал истинной справедливости и уважения к человеческому достоинству, есть судебная этика, создающая наряду со служебным долгом судебного деятеля его нравственный долг. Раскрытие, изучение и выяснение этических начал, проникающих Уставы, и разработка системы нравственных правил– этого non scripta, sed nata lex, – которыми должны быть проникнуты приемы и содержание деятельности обвинителя, защитника и судьи, могут составить одну из заманчивых и плодотворных задач Юридического общества. Давно уже слышатся единичные голоса, твердящие о необходимости выдвинуть, в вопросах осуществления правосудия, на первый план не один технический, но и нравственный элемент. Юридическое общество может слить эти голоса в один стройный хор, в который войдут старые и к которому прислушаются молодые судебные деятели. Наряду с назревшими вопросами этики настала пора заняться рассмотрением того, как сложились на практике основные и выдающиеся черты прокурора, защитника и председательствующего судьи. Беспристрастно и вдумчиво, общею совокупною работою, надо выяснить, соответствует ли выработавшийся тип этих деятелей тому, что предполагали создать Уставы, например, остался ли прокурор в судебном заседании тем говорящим судьею, каким его рисуют статьи 739 и 740 Устава уголовного судопроизводства, и устоял ли уголовный защитник в пределах своей деятельности как общественного, а не личного служения? В материалах и живых примерах недостатка не будет.