Текст книги "Собрание сочинений в 8 томах. Том 4. Правовые воззрения А.Ф. Кони"

Автор книги: Анатолий Кони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)

Рядом со всеми вопросами, вытекающими из изложенных мною беглых замечаний, возникают два существенных вопроса об условиях постановления присяжными своего решения. К этим условиям относятся: постановка вопросов и участие в ней присяжных, содержание и место руководящего напутствия председателя присяжным, способ подачи и счета голосов при постановлении присяжными своего решения и, наконец, образ действий суда при единогласном несогласии его присутствия с состоявшимся решением присяжных.

Постановка вопросов является одною из труднейших задач суда, усложненною не всегда последовательною и удачною кассационною практикою относительно разграничения «юридических определений» от «общепринятых выражений» и требованием фактического описания состава преступления, вследствие чего нередко суды, не имея времени ставить вопросы кратко, излагают их с чрезвычайною подробностью, в которой присяжным становится трудно определить существенное от несущественного. Не раз уже заявлялось о желательности упрощения постановки вопросов – о допущении большей широты и свободы в их редакции. Не раз указывалось и на английский порядок, в силу которого присяжные лишь отвечают утвердительно или отрицательно на заключительный пункт обвинительного акта, без всякой постановки вопросов, созданной и развитой французским процессом. Совещание ваше, конечно, обратит внимание на эту важную сторону процесса и выскажется также о практических результатах недавно установленного права присяжных участвовать в постановке вопросов и о том, везде ли они пользуются этим правом и, главное, поставляются ли об нем в известность.

Вместе с тем возникает вопрос о том, не должно ли руководящее напутствие председателя предшествовать, по старому французскому образцу, постановке вопросов для того, чтобы они являлись его логическим и прямым последствием. В этом отношении представляет значительную особенность новый, еще далекий впрочем от осуществления проект реформы итальянского судопроизводства, по которому вопросы должны ставиться даже до прений сторон, создавая этим самым твердые границы и строго очерченную тему для этих прений. И содержание напутствия подает повод к разным мнениям. Хотя в решениях по делам Саратовско-Симбирского банка и почтового чиновника Кетхудова Правительствующий Сенат и дал уже весьма подробные указания на содержание и значение напутствия, но тем не менее не излишне напомнить, что Германия знает напутствие лишь как объяснение правовой стороны дела (Rechtsbelehrung), Италия – исключительно как сжатое изложение и оценку фактической стороны его, а Франция допускала и то и другое, и что при единогласии в том отношении, что председатель не должен обнаруживать своего мнения о вине или невиновности подсудимого, юристы-практики существенно расходятся во взглядах на признание за председателями права и даже обязанности оценивать отдельные доказательства и целые группы их и, следовательно, высказывать свое о них мнение.

И западноевропейская, и наша жизнь не раз выдвигали вопрос о числе присяжных, нужном для решения уголовного дела. Являлось предположение сократить их до девяти и даже до семи, но старое, привычное и традиционное число двенадцать осталось до сих пор непоколебимым. Быть может, и в нашем совещании возникнет такой вопрос, особливо если вы остановитесь на возможности учреждения специальных присяжных с повышенным цензом. С числом присяжных связано и исчисление их голосов для признания решения состоявшимся в том или другом смысле. Для признания виновности в Англии требуется единогласие, в Германии ²/з голосов, у нас абсолютное большинство, против которого в пользу ²/з раздавались иногда замечания в печати. Совещание укажет, представляется ли практическая необходимость в чем-либо изменять нашу систему. В последнее время и в практике, и в литературе нашей (например, в статье господина А. Думкасова «Суд и жизнь») был затронут весьма важный вопрос о введении при совещании присяжных заседателей открытой подачи голосов в виде отметки каждым присяжным или старшиною их поданных ими голосов на приобщаемом к делу списке заседателей. Открытая подача голосов, в силу необходимости единогласия, существует в Англии; во Франции она существовала до 1835 года, когда была отменена из опасения нравственного давления на присяжных и мщения им по политическим делам. Противником тайны совещания присяжных выступил, между прочим, знаменитый Миттермайер, находивший, что сознание присяжными того, что мнение каждого из них будет известно, должно служить школою нравственной их ответственности пред собою и пред обществом и придавать особую глубину и жизненность их совещаниям. Возможность бесследной подачи голоса в связи с абсолютным большинством обращает приговоры присяжных, по ироническому замечанию одного из наших криминалистов, в результат не обсуждения дела, а баллотировки.

Вам придется вглядеться в этот серьезный вопрос поближе, в связи с весьма важными по отношению к нему бытовыми и общественными условиями нашими, в которых надо почерпнуть указания на то, утратили ли ныне свои основания соображения составителей Судебных уставов, побудившие их начертать 677 статью Устава уголовного судопроизводства и ввести взыскание за оглашение присяжными тайны их совещаний.

Наконец, в прошлом году был выдвинут официальным путем вопрос о том, не следует ли, в качестве корректива для представляющихся неправильными оправдательных приговоров, установить по отношению к ним за судьями то же право, которое они имеют по 818 статье Устава уголовного судопроизводства относительно приговоров обвинительных. Вопрос этот обсуждался в особых совещаниях при Государственном совете и в уголовном кассационном департаменте Сената, но окончательного разрешения не получил. По существу своему порядок этот, вводящий совершенно новое начало в наш уголовный процесс, заслуживает особо внимательного рассмотрения. Сторонники его утверждают, что если судьи могут по единогласному убеждению совести вменить в ничто обвинительное решение присяжных, представляющееся им неправосудным, то нет никаких логических оснований отрицать за ними такое же право и по отношению к оправдательному приговору. Противники этого порядка, признавая, что во все времена осуждение невиновного представлялось явлением, допускающим для своего исправления исключительные меры, находят, что предоставление суду права, указанного в 818 статье Устава уголовного судопроизводства по отношению к приговорам обоего рода, в сущности вынудит, по соображениям многообразного свойства, суд коронный постоянно становиться на место суда присяжных в тех случаях, когда вопреки формальным данным для обвинения последними будет произнесен оправдательный приговор. По их мнению, от такого, всегда замедляющего производство вторжения одного суда в область другого – устойчивость суда вообще потеряет, а истинное правосудие едва ли многое выиграет. Давнее знакомство господ членов настоящего совещания с деятельностью суда присяжных даст, без сомнения, прочный материал для суждения о целесообразности и практических последствиях такого применения ст. 818 наоборот.

Наконец, быть может, совещание найдет необходимым высказаться, во-первых, относительно продолжительности сессий с присяжными заседателями и, во-вторых, относительно желательности и удобства применения у нас порядка, изображенного в § 286 Устава уголовного судопроизводства Германской империи, в силу коего, если в один и тот же день подлежат производству несколько дел, то избранный для одного из них состав присяжных остается и для следующих дел, если подсудимые и прокуратура, до приведения заседателей к присяге, заявят свое на это согласие.

Переходя ко второму основному вопросу – о недостатках в организации суда присяжных, – надлежит заметить, что им обыкновенно приписывается та слабая уголовная репрессия, которая проявляется в очень частых, будто бы оправдательных приговорах. Быть может, внимательное рассмотрение условий деятельности этого суда укажет, что в них, а не в организации кроются хотя и слабые, но поправимые стороны этого учреждения, но, во всяком случае, необходимо иметь в виду, что заявления о слабой репрессии суда присяжных представляются в значительной мере преувеличенными. С 1883 года начинается постепенное, но неуклонное увеличение количества обвинительных приговоров, постановляемых присяжными. В 1883 году для всей России приговоры эти представляли 56 % всего числа, в 1889 году они уже составляли 63 %, в 1890 году – 66 % и в 1891 году (последнем, за который обнародован свод статистических сведений) тоже 66 %. Обвинительные приговоры окружных судов без участия присяжных заседателей обнаруживают, напротив, наклонность к уменьшению в своем количестве на счет приговоров оправдательных. Эта наклонность начала проявляться с 1886 года, когда число обвинительных приговоров выразилось цифрою 76 %, в 1889 году их было уже 7472 %, в 1890 году – тоже 7472 %, а в 1891 году – лишь 73 %. Деятельность судебных палат с участием сословных представителей являет большие колебания. Так, в 1889 году общее число обвинительных приговоров в этой области суда выразилось 66 %, в 1890 году – 70 %, а в 1891 году – 68 %. Таким образом, среднему числу таких приговоров в палатах, определяемому 68 % в год, соответствует 65 % в суде присяжных. Разница не особенно велика, особливо если принять во внимание специальный характер и важность подсудных палате дел. Окружные суды без присяжных отличаются несомненно большею репрессиею, имеющею, однако, наклонность к уменьшению, причем не надо упускать из виду, что преступления, подсудные этим судам, по большей части формального свойства, т. е. такие, где ни о событии преступления, ни о внутренней его стороне почти не возникает ни спора, ни сомнений.

В связи с этими двумя главными вопросами – об условиях и об организации – находится и вопрос о правильности и целесообразности устройства ныне существующих присутствий судебных палат с участием сословных представителей. Учреждение сословных представителей, введенное Судебными уставами 20 ноября 1864 г. лишь для государственных преступлений, подлежащих суду палаты (статьи 1032, 1051 и 1052 Устава уголовного судопроизводства), причем эти представители наименованы законом временными членами, было затем, в 1878 году, временно распространено на ряд дел по преступлениям против порядка управления и окончательно упрочено по отношению как к этим преступлениям, так и к некоторым другим, перечисленным в 201¹ статье Устава уголовного судопроизводства, законами 1889 и 1890 годов, коими суду палат с участием сословных представителей подчинены также и дела о преступлениях должности, влекущих за собою лишение прав состояния (ст. 1105 Устава уголовного судопроизводства).

Таким образом, суд с сословными представителями имеет за собою, с 1878 года, богатую опытом историю. Совещание ваше, конечно, укажет на существенные стороны этой историй. Оно выяснит также, по личным наблюдениям высших представителей судебного ведомства в округах, имеющих непосредственное соприкосновение с этою формою суда, соответствуют ли наглядные результаты деятельности этого суда тем целям, с которыми он установлен, и искупают ли они те большие издержки для государства и ту особую трату рабочих сил и времени для суда и времени для суда и свидетелей, с которыми сопряжены выезды судебных палат и вообще установленная подсудность им всех особых дел, предусмотренных в статьях 201¹ и 1105 Устава уголовного судопроизводства.

Соображение всех приведенных мною вопросов, в связи с указаниями практической жизни, должно повлечь, по моему мнению, разрешение следующих коренных вопросов:

I) Следует ли удержать и на будущее время по каким-либо делам, кроме дел о государственных преступлениях (по соображениям, принятым составителями Судебных уставов), учреждение «временных судей» в лице сословных представителей, присоединяемых к составу судов – и каких именно судов – окружных или судебных палат?

II) Представляется ли целесообразным и правильным ввести в ныне существующее учреждение суда присяжных начало совместного участия коронного суда и присяжных заседателей в разрешении вопросов о вине и невиновности и вопроса о наказании, создав нечто сходное с германским судом шеффенов, но с увеличением объема и расширенною подсудностью?

III) Если это видоизменение суда присяжных представляется нежелательным, то не представляется ли полезным применение и к нашему суду этого рода указаний и правил Женевского закона 1 октября 1890 г., в силу коих председатель принимает на себя руководительное участие в совещаниях присяжных о виновности и подает, вместе с ними, голос по вопросу о наказании?

IV) Если представляется желательным удержать организацию суда присяжных в ныне существующем виде, то следует ли: а) установить для заседателей новый, повышенный ценз и б) предоставить сознающемуся в своей вине подсудимому заявлять суду: желает ли он, чтобы его дело разбиралось с участием присяжных, или же предпочитает, чтобы вопрос об его ответственности был разобран судом коронным, которому, в этих случаях, должно бы быть предоставляемо постановлять приговоры, выходящие, по размеру наказания, из пределов его обыкновенной компетенции?

Наши трехдневные совещания о суде присяжных и о суде с участием сословных представителей окончены. Позвольте подвести им краткий итог.

По вопросу об удовлетворительности деятельности присяжных заседателей большинство членов совещания (18) пришло к выводу, что по деятельности своей этот суд не только является вполне удовлетворяющим своей цели, но и вообще представляет собою лучшую форму суда, какую только можно себе представить для разрешения большей части серьезных дел, особливо в тех случаях, когда тяжкое обвинение связано с тонкими уликами, требующими житейской вдумчивости. В этом отношении замечательны заявления двух из господ прокуроров судебных палат о том, что такое дело, как знаменитое дело Мельницких (и, прибавляю я от себя, такое, как дело Овсянникова), могло быть решено в обвинительном смысле только присяжными и что по последнему делу Мценского банка судьи, сомневаясь в том, совладают ли присяжные со своею задачею, сами во время их долгого совещания проектировали ответы на многочисленные вопросы, и таковые вполне совпали затем с провозглашенными присяжными.

Обвинение присяжных в малой репрессии неосновательно. Оно не только не подтверждается цифровыми данными, но в действительности оказывается, что суд присяжных, при сравнении с судом коронным, более репрессивен и устойчив. В одном из судебных округов, где дела ведаются без участия присяжных, даже сложилось хоть и шутливое по форме, но, однако, правдивое по существу указание, что судебная палата состоит из двух камер —» обвинительной и оправдательной, а процент оправдательных приговоров в палатах вообще колеблется между 20 % и 50 %, каковых резких колебаний вовсе не усматривается в таких же приговорах присяжных. Оценивая взаимную силу репрессии в суде присяжном и бесприсяжном, надо иметь в виду, что присяжные судят наиболее тяжкие преступления, где зачастую не только для доказательства виновности, но даже для установления состава преступления нужны особые и не всегда успешные усилия со стороны следственной власти, и вовсе не рассматривают дел о формальных преступлениях, где и событие, и виновность никакого вопроса возбуждать не могут. Не следует забывать,

что на рассмотрение присяжных восходят по 511 статье Устава уголовного судопроизводства дела частного обвинения, в коих обвинение это, вообще слабо и неумело поддержанное, очень часто является на судебном следствии вполне неосновательным, причем предполагаемый преступник, сидящий на скамье подсудимых, часто оказывается сам жертвою семейного самодурства или домашней имущественной распри.

Наконец, обвинительные приговоры бесприсяжного суда, особенно те, которые постановлены в апелляционной инстанции, увеличивая собою цифру, выражающую внешнюю силу уголовной репрессии, в сущности очень часто этой репрессии вовсе не содействуют, ибо, при затруднительности мотивированного оправдания, влекут за собою такие минимальные, мало ощутимые наказания, которые почти граничат с полною безнаказанностью. Оправдательные приговоры присяжных, в которых всегда почти можно отыскать житейскую правду, расходящуюся с правдою формальною, стремящуюся втиснуть жизнь в узкие и устарелые рамки вменения по Уложению о наказаниях, объясняются нередко неумением лиц, ведущих дело и его разрабатывающих на суде, и присутствием в составе присяжных ненадежного элемента, в лице мелких чиновников или значительного числа мелочных торгашей. Устранение этих элементов там, где оно так или иначе произошло, всегда влекло за собою уменьшение поспешных оправданий. По удостоверению бывшего прокурора Виленской судебной палаты, деятельность присяжных в северо-западном крае ныне вполне удовлетворительна, и он не мог бы указать ни одного явно неправильного оправдания приговором присяжных.

Несомненно, что суд присяжных, как и всякий суд, отражает в себе недостатки общества, среди которого он действует и из недр которого он исходит, но внимательное рассмотрение оправдательных приговоров не с одной лишь внешней стороны, а с знанием обстоятельств и обстановки дела приводит к признанию того, что, как выразился один из членов совещания, «слово – одно, а совесть – другое», почему оправдательные приговоры там, где в деле нет следов ни нравственного, ни материального вреда, не должны быть провозглашаемы, как это иногда у нас делается, «возмутительными». Простой русский человек, поставляющий главный контингент присяжных, вносит в свою деятельность глубокое религиозное чувство. Оно нередко проявляется и в оправдательных приговорах. Так, было указано два случая из практики, где присяжные оправдали подсудимых, последнее слово которых и мольбы о прощении совпали с благовестом ко всенощной под Благовещение. Но вместе с тем указано было и на то, что простые присяжные, разрешив в Миргороде безусловно обвинительным приговором громадное дело о разбойничьей шайке из 56 человек, отправились из суда в церковь служить благодарственный молебен по поводу благополучного окончания ими своего тяжелого, многодневного труда, направленного к охранению безопасности целой местности. Проявление глубокого христианского чувства в присяжных при отправлении ими своих обязанностей есть такое нравственное благо, которое вполне искупает во всяком случае небольшое число оправдательных приговоров, подсказанных этим чувством, хотя и идущих вразрез с формальными требованиями закона.

Наконец, замечено, что даже по преступлениям против системы, где нет прямо потерпевших, как, например, по делам о паспортных преступлениях, в которых оправдания бывали особенно часто, присяжные никогда не оправдывали тех, кто своею преступною деятельностью подводил других под уголовную ответственность, т. е. подделывателей паспортов по 975 и в особенности по 976 статье Уложения о наказаниях. При этом было указано, что многими из своих оправдательных, систематически повторявшихся, приговоров присяжные сослужили службу законодательству, указав ему на противоречие жизни с требованиями закона. Так было с паспортами, так было с некоторыми видами краж. Так делается и теперь по наболевшему вопросу о несовершеннолетних преступниках. По отношению к случаям подкупа присяжных было высказано, что число их, представляя каплю в море вполне безупречной деятельности этого суда, скорее служит подтверждением такого ее характера, тем более ценного, что большинство сельских присяжных, стоя в тяжких материальных условиях, должны проявлять особую стойкость, чтобы не принять даровое угощение и не поддаться его влиянию.

Меньшинство совещания (два лица) не разделили такого взгляда на деятельность присяжных. Смотря с практической точки зрения, один из членов совещания указывал на неумелое обращение присяжных со следственным материалом, на стремление их вторгаться в область применения закона, на неоднообразие решений их по одним и тем же преступлениям, совершенным почти в одинаковых по существу обстоятельствах, на зависимость этого явления от местности, где рассматривается дело, и от разности взглядов присяжных того или другого состава на важность и преступность деяния, подходящего под определения Уложения о наказаниях. Исходя из теоретических соображений, другой член совещания, не имевший лично никогда дела с судом присяжных, указывает на то, что нельзя признать удовлетворительным тот суд, который нуждается в постоянных разъяснениях, напоминаниях и руководстве со стороны председателя, так что его постоянно нужно «водить на помочах», причем его деятельность обставляется многими формальностями процессуальных усложнений в виде, например, постановки вопросов, приобретающих в нем гораздо большее значение, чем в суде бесприсяжных.

По поводу указаний на неоднородность приговоров присяжных некоторыми из членов большинства замечено, что безусловно одинаковых дел не бывает и что разность взглядов бывает и у суда коронного, но она менее заметна, ибо выражается обыкновенно в определениях обвинительных камер, у которых в разное время и при разном личном составе создаются разные взгляды на некоторые, преимущественно бытовые преступления, – и это не недостаток, а достоинство суда, который не есть слепой механизм.

В общем, однако, общий вывод безусловно на пользу присяжных. Суд жизненный, имеющий облагораживающее влияние на народную нравственность, служащий проводником народного правосознания, должен не отойти в область преданий, а укрепиться в нашей жизни. Русский присяжный заседатель, особливо из крестьян, относящийся к своему делу, как к делу служения совести, кладущий, по замечанию В. А. Аристова, призывную повестку, сулящую ему тяжелый труд и материальные лишения, за образа, честию и стойко вынес и выносит тот опыт, которому подверг его законодатель. Выходя на минуту из роли руководителя совещания, я позволю себе, на основании долголетнего моего судебного служения на разных ступенях судебной лестницы, вполне и всецело присоединиться к мнению большинства и считаю необходимым при этом припомнить заявления двух прокуроров палат, из которых у одного рассеялись все сомнения в высокой пригодности суда присяжных после долголетнего знакомства со свойством работы бесприсяжного суда, а другому вспомнилось здесь то чувство нравственного удовлетворения, которое, в своей практической деятельности, он выносил из приговоров присяжных, в которых он видел продукт совестливого и внимательного отношения к делу с точки зрения жизненной правды, даже и тогда, когда приговоры эти бывали несогласны с предъявленным обвинением.

К этому надо еще добавить, что к практической деятельности присяжных можно, не становясь на почву мимолетных и часто дурно осведомленных печатных отзывов, относиться трояко: снизу, сверху и сбоку. Снизу – это отношение подсудимого, который в глубине души лучше всех сознает, конечно, где и в чем правда состоявшегося о нем решения; сверху – это отношение судебных чинов, действующих совместно с этим судом; сбоку – это отношение тех, кто примыкал к присяжным как участник, как сотрудник в одной общей работе ума и совести. Мы знакомы с отношением к суду присяжных подавляющего большинства высших представителей судебных округов. Но мы выслушали и заявления лица, неоднократно отбывавшего обязанности заседателя и бывавшего много раз старшиною. На мою просьбу высказать свой взгляд на присяжных председатель третьего отдела комиссии сенатор Н. С. Таганцев заявил, что время, проведенное им в среде присяжных заседателей, составляет одно из лучших воспоминаний его судебной жизни.

По вопросу о составе присяжных заседателей совещание единогласно высказалось за установление участия лиц судебного ведомства в составлении и проверке общих списков заседателей по 89 и 91 статьям Учреждения судебных установлений; за привлечение к участию в качестве присяжных заседателей из поименованных во втором пункте статьи того же Учреждения тех, кои занимают должности IV и III классов; за принятие мер к воспрепятствованию должностным лицам уклоняться от исполнения обязанностей присяжных заседателей путем предварительного и заблаговременного извещения начальства о внесенных на основании 98 и 99 статей Уст. сл. в очередные списки чиновниках и требования точного обозначения предмета и срока указанных в первом пункте 650 статьи Устава уголовного судопроизводства командировок и особых поручений по службе. Вместе с тем указано на необходимость усиления штрафов за неявку, с предоставлением суду слагать таковые по силе 653 статьи Устава уголовного судопроизводства, но с уничтожением права обжалования постановлений суда о наложении штрафа, причем должен быть в ст. 651 установлен срок, в течение коего применяется эта статья, ибо если считать неявкой по вызову неявку на сессию, то применение третьей части этой статьи– об ответственности по Уложению – никогда не может иметь места. Вместе с тем представляется необходимым, чтобы прокурорский надзор серьезно вступил в борьбу с лживыми и фиктивными медицинскими свидетельствами о болезни, возбуждая во всех подобных случаях обвинение по 364 статье Уложения о наказаниях.

При условии фактического осуществления всех этих указаний, повышение ценза для присяжных представляется излишним, причем некоторыми было даже высказано, что требование третьего пункта 81 статьи Учреждения судебных установлений об обязательности для каждого присяжного уметь читать по-русски является ненужным, так как между присяжными, чему и были представлены примеры, часто встречаются почти неграмотные лица, умеющие, и то с трудом, читать лишь «по печатному», но здравый смысл их, способность понимания и врожденное чувство справедливости делают их присутствие в составе присяжных чрезвычайно ценным для правильного отправления правосудия. Улучшение состава присяжных было бы существенным образом достигнуто исключением из их числа мелких канцелярских чиновников, получающих, согласно закону, содержание «по трудам и заслугам» и представляющих ненадежный нравственно, неразвитый и в то же время тенденциозный элемент в составе присяжных. Это признано единогласно, но голоса очень разделились по отношению к мелким торговцам, причем всеми признано, однако, необходимым недопущение в состав присяжных заседателей содержателей и арендаторов питейных заведений.

Относительно материального обеспечения присяжных, принадлежащих к крестьянскому сословию, были приведены указания, что и ныне некоторые земства, побуждаемые насущною необходимостью, оказывают пособие присяжным под видом расходов на благотворительность и что решение Сената, лишившее в 1872 году земство права и возможности нелицемерно облегчать нужду присяжных, идет вразрез с намерениями составителей Судебных уставов, которые, как напомнил председатель второго отдела комиссии, сенатор Н. Н. Шрейбер, признавая, что заседатели должны получать вознаграждение из земских сборов, лишь потому не ввели правила о порядке определения сего вознаграждения в Учреждение судебных установлений, что приведение этих определений в действие относится к предмету ведомства губернских земских собраний. Поэтому совещание единогласно признало настоятельную необходимость в осуществлении этой благой для достоинства отправления правосудия первоначальной мысли законодателя.

Вместе с тем многими были высказаны желания, во-первых. чтобы пребывание присяжных в здании суда, условия которого, по мнению всех членов совещания, должны быть безусловно предоставлены усмотрению председателя, не стесняемому никакою предварительною регламентацией), было по возможности обставлено лучше, чем теперь; во-вторых, чтобы продолжительность сессий была сокращена и, в-третьих, чтобы лица, избранные в течение определенного числа лет для исполнения обязанностей присяжного заседателя, приобретали тем самым право на освобождение от унизительного и несовместимого с достоинством лица, призванного к судейской деятельности, телесного наказания.

По вопросу о подсудности дел суду присяжных заседателей большинство совещания (14 лиц) высказалось против всякого дальнейшего ее ограничения, причем часть этого большинства (5 лиц) находила, что подсудность эту следовало бы, против существующей, значительно расширить. Меньшинство (6 лиц) высказалось за уменьшение подсудности в разных видах. Так, одно лицо находило, что у присяжных должны быть изъяты все дела о подсудимых непривилегированных сословий, обвиняемых в преступлениях, влекущих по 31 статье Уложения о наказаниях лишение всех особенных прав и преимуществ, несмотря даже на последствия по 48 статье Уложения, и о всех обвиняемых в третьей краже; два лица – за изъятие дел о несовершеннолетних, на коих, вопреки мнению большинства, оправдание их присяжными имеет пагубное нравственное влияние; одно лицо – за изъятие дел о лишенных уже особых прав обвиняемых в преступлениях, влекущих такое же поражение прав, и два лица – за предоставление подсудимому, сознавшемуся при предварительном следствии, судиться без участия присяжных, если он сам заявит суду о таком своем желании.

Установление права сторон и председателя оглашать пред присяжными сведения о грозящем подсудимому по закону наказании было признано огромным большинством (19 голосами против 1) в высокой степени желательным, так как, по выражению одного из членов совещания, это устранило бы вредную для судебного прямодушия «игру в прятки». Точно так же и по отношению к различным формальностям при производстве судебного следствия совещанием было найдено полезным, при будущем начертании правил уголовного процесса, «снять покров тайны» со всего того, что, будучи оглашено пред присяжными, может быть затем проверено на суде установленными законом способами. Поэтому желательно предоставить сторонам делать ссылки на протоколы, упоминаемые в 687 статье Устава уголовного судопроизводства, при соблюдении притом условий, о которых я упоминал во вступительном моем сообщении. Но по вопросу о передаче присяжным в совещательную комнату планов и документов из дела четыре лица высказались отрицательно, признавая таковую опасною ввиду возможности лжетолкования значения планов и других вещественных доказательств, не могущего тотчас же быть опровергнутым. Затем совещание пошло дальше решения Правительствующего Сената по делу Никитина, решив большинством 14 голосов против 6, что следует допустить и прочтение показаний подсудимого, данных на предварительном следствии, в случае несогласия их с даваемыми им на суде объяснениями, что, по мнению шести лиц, шло бы вразрез с принятым в нашем уголовном процессе началом о праве подсудимого не давать никаких объяснений (ст. 685 Устава уголовного судопроизводства).