Текст книги "То, что останется после тебя (СИ)"

Автор книги: Анатолий Половинкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Алешка умер.

– Как умер? – ужаснулся Игорь. – Когда?

– Днем нам позвонили по телефону и сообщили, что он лежит мертвый в подъезде одного дома, тут неподалеку.

– А что случилось? Почему он умер? Отчего?

– Я не знаю, – качал головой Виктор.

– А кто вам позвонил? Что это за дом, в подъезде которого он умер?

На лице Коршункова появилось отвращение.

– Да притон там у них, – сказал он. – Постоянно они там все собираются, наркоманы эти.

– Да ты входи, – сказал Лебедев, отступая назад, и пропуская внутрь соседа. – Я не пойму, его что, убили?

Такая неожиданная смерть молодого парня казалась ему просто невероятной. Нелепой, невозможной.

Виктор потряс головой. Слезы душили его и текли по щекам.

– Нет, не убили, – с трудом выдавил из себя он.

– Ну, отчего же он, все же, умер? – продолжал не понимать Игорь.

– Отчего он там мог умереть? – Виктор посмотрел на него. – Ну, сам подумай.

Внезапно Игоря осенило.

– Передозировка?

– Не знаю, передозировка или нет, но умер он от наркотиков.

– Он сейчас дома? – спросил Лебедев. – Его привезли?

– Нет, – снова затряс головой Виктор. – Он в морге. Мы только что оттуда.

– Погоди, я сейчас иду.

Игорь бросился в комнату, чтобы выключить компьютер. Он выскочил на лестницу даже не дожидаясь, когда погаснет экран.

Вместе с Виктором они спустились на второй этаж. Первое, что увидел Лебедев, входя в квартиру Коршунковых, это то, что Маргарита лежит ничком на диване и рыдает во весь голос. На приход Игоря она даже не обратила внимания.

Виктор провел его в соседнюю комнату.

– Расскажи подробней, как это случилось, – попросил Игорь.

– Ну, что рассказывать. Утром зашли за ним его друзья, он и поехал с ними. Потом днем звонят жене по телефону. Она на работе была. И сообщают, что Алешка лежит мертвый в подъезде такого-то дома. Она давай звонить мне. Мы вместе помчались туда. Жена подоспела первой. Смотрит, Алешка мертвый лежит в коридоре. А в квартире, возле которой он лежал, как я понимаю, наркотики эти и продавали. Я думаю, что он и умер прямо там. А те, видно, перепугались, что к ним милиция может нагрянуть, ну и вынесли тело в коридор. Ну, будто бы они тут и не при чем. Будто его на лестнице нашли.

– И что, и ни милиции, и никого не было? – спросил Игорь. – Просто лежит мертвый, ну и пусть лежит?

– "Скорая" там была, – ответил Виктор. – Жена примчалась, а там карета "Скорой помощи" стоит. Врач в подъезде. Ну, стала она спрашивать, что да как. Ей говорят; по предварительным данным смерть наступила от остановки сердца.

– Что это за диагноз такой? – удивился Лебедев. – Это всегда смерть наступает оттого, что сердце перестает биться.

– Ну, больше ничего они сказать не смогли. Тут и я подъехал. Стали "труповозку" ждать. Когда она прибыла, мы вместе с женой в морг поехали. Теперь должны вскрытие делать. Вот, ждем теперь результата.

Виктор подошел к столу, открыл початую бутылку водки, налил в стакан и, не предлагая Игорю, выпил.

Переведя дух, он сказал:

– Лицо у него прямо неузнаваемое стало. Почернело все, и вообще, словно и не он это вовсе. И самое жуткое, это глаза. Не закрываются, и все тут. Лежит с открытыми глазами, и ничего мы тут поделать не можем. Жена и так и сяк их закрыть пробовала. Нет, не получается. В общем, кошмар.

Коршунков сел на стул, и уткнулся лицом в ладони. Плечи его вздрагивали.

Игорю стало неловко. Он почувствовал себя лишним. Убитому горем отцу явно хотелось выплакаться, а он ему мешал. Но и уйти так вот просто он не мог, было неудобно. Лебедев топтался на месте, не зная, как ему поступить дальше.

Виктор убрал ладони с лица, и выпрямился.

– Надо ехать теперь, похороны заказывать.

– Как же ты поедешь, если ты выпил? – спросил Игорь.

В ответ Виктор лишь махнул рукой.

Тело Алексея привезли из морга лишь на следующий день. Его лицо и вправду было неузнаваемо. Когда Игорь пришел в тот день к Коршунковым, Алексей уже лежал в гробу, готовый к погребению. Маргарита сидела у изголовья, и плакала.

– А кто "скорую" ему вызывал? – спросил Игорь у Виктора. – Ты сказал, что когда вы вчера туда приехали, там уже "скорая" дежурила.

Тот кивнул, не отрывая взгляда от сына.

– Говорят, эти, из притона, и вызвали. Увидели, что он умирает, вот и вызвали. Когда "скорая" приехала, он был уже мертв. Было поздно.

Маргарита поправила простыню, которой было покрыто тело, и продолжила беззвучно плакать.

– Ну, а в диагнозе-то что написали? – спросил Игорь.

Виктор махнул рукой.

– А, не поймешь ничего. Там все какие-то научные термины, ничего не разберешь. Сказали только, что умер из-за наркотиков. Как уж они выразились, смерть наступила из-за образа жизни.

– Как это, из-за образа жизни? – не понял Лебедев.

– Ну, как, из-за постоянного употребления наркотиков организм был разрушен, и сердце не выдержало. В общем, наркомания свела его в могилу.

Игорь понимающе покивал головой.

Вскоре в квартире стали собираться родственники.

– Ты, вроде бы, в религии немного сведущ, – обратился вдруг Коршунков к соседу.

– Я? – Игорь даже растерялся от неожиданности.

– Да, – сказал Виктор. – Его, наверное, теперь полагается и отпеть?

Лебедев испытал облегчение. В этой области он, хоть и не много, но кое-что знал.

– Ну да, конечно, полагается.

– А что надо для этого делать?

– Да ничего особенного. Просто подойти к священнику, и попросить его отпеть умершего. Здесь ведь есть у нас неподалеку церковь.

– Есть, – подтвердил Виктор. – И что, просто подойти и сказать?

– Ну да.

Коршунков замолчал.

– А где находится дом, в котором его нашли? – спросил Игорь.

Виктор назвал адрес. Это было совсем рядом с их домом.

– Там все время все эти наркоманы собираются, – добавил он.

Игорь, вообще-то, был не в курсе всего этого. Он никогда не вращался в этих кругах, и поэтому не замечал разгула наркомании, творящегося вокруг.

– А кто же здесь торгует всеми этим наркотиками? – спросил он.

– Кто, – фыркнул Виктор. – Известно, кто, Дмитрий Тюленев. От тут главный наркоторговец. Сколько уже пацанов и девчонок угробил.

Лебедев не стал больше ничего расспрашивать.

– Надо еще ехать место для могилы заказывать.

– Вы еще не заказали?

– Нет, не успели. А завтра уже похороны. Надо еще столовую заказать, автобус. Да и... Эх, Алешка, Алешка, не уберегли мы тебя.

Отец подошел к гробу, и прижался к телу сына.

В тот же день Маргарита пошла в церковь, чтобы отпеть сына. Вернулась она вся в шоке и в потрясении. Позже Виктор рассказал Игорю, что случилось.

– Священник отказался его отпевать, – с дрожью в голосе сообщил он.

– Как это отказался? – Игорь в недоумении смотрел на него. – Почему?

– Сказал, что наш сын – самоубийца.

– Как так самоубийца? – ахнул Лебедев. – При чем здесь самоубийство?

– А вот так, – развел руками Коршунков. – Сказал, что поскольку Алешка был наркоманом, и наркотики стали причиной его смерти, то он является самоубийцей.

Он сел на стул и, облокотившись о стол, подпер ладонью лоб. Игорь широко распахнутыми глазами, в полном недоумении, смотрел на Виктора.

– Ничего не понимаю, – сказал он, выдвигая стул, и садясь напротив него. – И что с того, что он умер от наркотиков? Он же не накладывал на себя рук.

– Это вот ты так считаешь, а священник по-другому рассудил.

– Бред какой-то.

– Вот, бред, да. А вот он по-своему решил.

– Ну, а что экспертиза-то определила? – допытывался Игорь. – Вы ему заключение-то показывали?

– Показывали. Он нам что-то объяснял, не поймешь чего. Какая-то буква там стоит в этом заключении. Следовательно, его смерть является самоубийством.

Лебедев совершенно ничего не понял, какая может там быть буква и что она означает.

– Самоубийство – это если бы он вены себе перерезал или удавился.

– И мы так думаем, – воскликнул Виктор. – А священник заявил, что смерть от пьянства или наркомании является самоубийством. Вот так!

– Да что за глупости! А если человек на праздник некачественной водкой отравится, то это что же, тоже будет считаться самоубийством?

– Не знаю.

Коршунков не выдержал, и заплакал.

– Бедный Алешка! Даже отпевать его нельзя!

Игорь был ошеломлен. Насколько он знал, подобный случай никак не может считаться самоубийством. Это просто не лезло ни в какие ворота. Священник не имел права отказываться отпевать Алексея.

Виктор поднял голову, и полными боли и страдания глазами посмотрел на соседа.

– Вот скажи мне, – с надрывом произнес он. – Ну, какое имеет право священник так распоряжаться людскими судьбами? Самоубийцей его назначил! Именно назначил! А тот, кто в действительности виноват в смерти моего сына, тот, кто ему наркотики эти продавал, является чуть ли не другом этого священника. Он с ним за руку здоровается, и благословляет его! Я сам неоднократно это видел! Его, этот Тюленев, даже на обед к себе приглашал. Он благословлял убийцу моего сына! А Алешку, бедного, его жертву, самоубийцей назначил! Так где же справедливость, я спрашиваю?

Виктор снова уткнулся в ладони, и заплакал. Игорь сидел рядом, и не знал, что ему говорить, и как вообще поступить. Он вспоминал отца Геннадия, который служил у них в тюрьме. Тот учил совсем другому. Он неоднократно имел дело с заключенными, которые были и наркоманами и пьяницами. И всем он говорил, что необходимо бороться до конца, что нельзя сдаваться, а нужно прикладывать все свои силы для того, чтобы преодолеть в себе эту пагубную страсть. И гибель от наркотиков и от пьянства он никак не считал самоубийством.

25

Игорь продолжал смотреть на плачущего Виктора, и в голове его крутился непрекращающийся хоровод мыслей. Он лихорадочно искал способ решить эту проблему. Дождавшись, когда Коршунков немного успокоился, он спросил его:

– Это было его категорическое решение?

– Да, – ответил тот. – Когда Рита попыталась протестовать, то он и слушать ее не стал.

– Он не имел права так поступать, – решительно сказал Игорь.

– Имел или не имел, а поступил. У него власть, он наместник Бога. С ним не поспоришь.

Игорь негодующе покачал головой. Весь его вид показывал непримиримость и решительность.

– С этим надо что-то делать.

– А что тут можно сделать, – произнес Виктор. – Ничего тут не сделаешь. Раз он так решил и постановил, тут ничего не поделаешь.

– Надо попробовать обратиться в епархию.

– Какую еще епархию? – недовольно сказал Коршунков.

– В нашу, поместную. Обратиться к архиепископу.

– Угу, он так и станет с нами разговаривать. У него свои заботы.

– А почему нет? Многие обращаются со своими проблемами. А тут, можно сказать, вопрос жизни и смерти.

– Да что толку, – воскликнул в сердцах Виктор. – Он либо совсем не станет с нами разговаривать, либо скажет, чтобы разбирались сами.

– И все равно надо обратиться, – настаивал Игорь. – Этого нельзя так оставлять.

Виктор посмотрел на стену. Его лицо выражало собой безнадежность и отчаяние.

– Где она хоть находится, эта епархия? – спросил он, и в его голосе прозвучала едва уловимая надежда.

– А я ведь даже и не знаю, – признался Лебедев, почувствовав легкий стыд и едва заметно краснея.

– Ну вот, не знаешь, а посылаешь туда. Там на такие дела смотреть не будут.

Сомнения Виктора невольно передались и Игорю. А что, если тот окажется прав? Что он, Игорь, знал обо всех этих церковных правилах и законах? Как он может с такой уверенностью все это утверждать?

– Телефон епархии можно в церкви узнать, – догадался Лебедев.

– Мы уже там побывали, – хмуро и саркастично сказал Коршунков.

– А вы не обращайтесь к священнику. Спросите в регистратуре или, как это у них там называется. Кто-нибудь да скажет. Но нельзя же это так оставлять. Это же возмутительно, и неправильно.

Виктор ничего не ответил.

На следующий день состоялись похороны Алексея. Собралось множество народа. Здесь были уже не только родственники и соседи, но также друзья и знакомые умершего. Немало удивило Игоря то, что все, кто знал Алексея, говорили о нем исключительно с положительной стороны. Такое бывает редко. Обычно о наркоманах и пьяницах отзываются крайне негативно или просто молчат. А многие из знакомых Алексея даже не знали, что он был наркоманом.

В половине первого дня состоялся вынос тела. Гроб несли какой-то родственник Коршунковых, Игорь, и двое соседских парней, весьма крепких телосложением. За гробом шли родственники и соседи. Рита, не способная сдерживать своего горя, ревела во весь голос. Виктор крепился, но было видно, что это дается ему с большим трудом.

Сопровождающих было больше, чем мог вместить автобус, но этого и не требовалось. На кладбище ехать собирались далеко не все. Игорь занял место рядом с отцом Алешки. За весь путь никто не произнес ни слова.

Кладбище было переполнено могилами, и усопшего было решено хоронить в новой гряде, которая расширяла границы этого последнего обиталища всех, покинувших этот мир. Гряда уходила в поле, уже за территорию кладбища, где еще год назад не был никто похоронен. Страшная подавленность навалилась на плечи Игоря. Он никак не мог воспринять смерть такого молодого парня. Одно дело, когда умирают старые люди. Это воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Но видеть, как хоронят парня, которому едва исполнилось двадцать с небольшим лет, было невыносимо. Сама смерть казалось чем-то противоестественным. Лебедев почему-то подумал о том, что если бы у него самого были дети, то они могли быть как раз такого возраста. Назойливая мысль сверлила его. Имеет ли право вообще жить старшее поколение, когда умирает молодежь, в глазах которой сам Игорь должен был выглядеть стариком? И, словно бы отвечая самому себе, он подумал: "А почему нет?" Каждому отпущен свой срок, и человек должен это принять. А как же иначе? Наложить на себя руки? Это неприемлемо, это смертный грех. Ни христианство, ни буддизм не одобряют такой уход из жизни. Впрочем, при чем здесь вообще буддизм? Алексей принадлежал к христианской вере. Да и сам Игорь вел речь об отпевании. А отпевание имеет отношение только к христианству. Насколько Игорь знал, в буддизме ничего подобного нет. Или все же есть? Впрочем, его больше беспокоила дальнейшая судьба Алексея. Кто же он на самом деле, самоубийца или все же нет? Согласно логике этого священника, любой, кто ведет образ жизни, пагубный для здоровья, тот является самоубийцей. Но позвольте, тогда любой человек, работающий на вредном предприятии, является самоубийцей. Он же знает, что такая работа может закончиться для него смертью. Тогда пожарник и спасатель, смело бросающийся в огонь, и погибающий, спасая другого, тоже является самоубийцей. И тот, кто идет добровольно заложником к террористам, чтобы в обмен на свою жизнь спасти жизнь другому заложнику, тоже самоубийца. Он знал, на что шел. Голова идет кругом. Это же полная чепуха, полная нелепица. Это никак не может быть самоубийством.

Тело Алексея было предано земле. Когда на могилу усопшего была брошена последняя лопата земли, провожающие стали медленно расходиться, возвращаясь к автобусу. Возле могилы остались родители Алексея, Игорь и несколько самых близких родственников. Маргарита по-прежнему рыдала, и прощалась с сыном. Виктор стоял молча, но его лицо красноречивей любых слов выражало все его чувства.

Поминки устраивались в столовой и, как обычно, сопровождались обильным спиртовозлиянием, иначе говоря, поминали усопшего водкой, что было категорически запрещено церковью, но на чей запрет никто никогда не обращал внимания.

На следующий день Игорь снова встретился с Виктором, который поведал ему о том, что его жена все же раздобыла телефон епархии.

– Ну, ну, и что вам там сказали? – оживленно спросил Лебедев.

– А ничего, – раздраженно сказал Виктор, пристально глядя на собеседника.

– То есть как ничего? – опешил тот.

– А так. Рита пошла в регистратуру, там ей выдали телефон епархии. Она звонила, звонила, и так не дозвонилась. Что делать? Узнала у регистраторши адрес, где находится епархия, и сегодня утром поехала туда. Там ее встречает какой-то молодой пацан.

– Какой пацан? – не понял Игорь.

– А я не понимаю, как он у них там называется, – махнул рукой Виктор. – Ну, посетителей, что ли, он там принимает. Не знаю. Молодой парень, лет двадцати пяти, в спортивном костюме. Он там вопросы всякие решает. Ну, Рита спрашивает его, как с архиепископом встретиться. Тот спрашивает, по какому вопросу. Рита рассказала ему. Тот говорит, что архиепископ такими делами больше не занимается. Он не компетентен в этих вопросах.

Игорь в полном недоумении смотрел на Виктора. Честно говоря, он представлял себе епархию совсем иначе. Никакие молодые парни в спортивных костюмах не входили в это представление. И что это за речи такие? Как может архиепископ быть некомпетентен в таких вопросах? Кто же тогда?

– Не компетентен? Не занимается? – растерянно повторял он.

– Нет. Рита спрашивает, а как же быть, к кому обратиться. Тот говорит, что такие вопросы решаются на местах. Идите к своему батюшке, пусть он и решает.

– Так он же отказался совершать панихиду, – воскликнул Игорь.

– Рита ему так и сказала. А тот и говорит, мол, раз отказал, ничего поделать не могу. Нет, значит, нет.

– Да что за ерунда такая, – возмутился Лебедев.

– Ерунда – не ерунда, а разговор получился тот же. Он знал, на что шел.

Игоря охватила полная растерянность. Он никак не мог понять, что же это творится. Все это смахивало на какой-то абсурд, на какой-то водевиль. Словно он спит, и видит сон, который никак не может быть явью. Он это прекрасно понимает, но не может проснуться.

– Что-то непонятное творится, – произнес окончательно сбитый с толку Игорь.

Виктор стоял, и смотрел куда-то в сторону. Он был в полном отчаянии.

– Что теперь делать, просто ума не приложу, – сознался он. – Рита тоже шокирована, конечно, таким обращением. Ну, а что делать? Причислили его к самоубийцам, и все тут.

Коршунков снова не выдержал.

– Ну, скажи, какое право имеет священник брать на себя роль Бога? Как это так, обращайтесь по месту жительства, там и решат? И если назначат самоубийцей, значит самоубийца. Что за самоуправство такое! Должно же быть над ними какое-то начальство. Как это так? Каждый священник сам себе Бог?

– Если священник что-то решил, то это не значит, что так решит и Бог, – попытался возразить Игорь. – Все равно последнее слово будет за Богом.

– Это я знаю, – отозвался Виктор. – Но, какое право они имеют единолично так решать, решать судьбы людей? Как это так? Этот назначается самоубийцей, этот назначается святым. Что же это такое?

Лебедев ощутил, что негодование несчастного отца передается и ему самому.

– А в другую церковь вы не пробовали обращаться?

– Нет. А что толку? Скажут то же самое; разбирайтесь по месту жительства. У них там все уже по районам распределено. Местный глава, прямо как мафия. Поделили по участкам.

Игорь почувствовал себя загнанным в тупик. Нельзя сказать, что он знал все церковные тонкости, но он был уверен, что по поводу отпевания он совершенно прав. Он полагал, что знал все эти правила. А теперь оказывалось, что все совершенно иначе, чем он думал.

– Я сам схожу, – вдруг сказал он.

– Куда сходишь? – посмотрел на него Виктор.

– Я сам схожу в какую-нибудь другую церковь. Подойду к другому священнику. Не может быть такого, чтобы это считалось самоубийством.

Коршунков ничего не ответил, но было видно, что он не питает больше надежды.

На следующий день, не откладывая, Игорь, как и обещал, после окончания рабочего дня, отправился искать церковь. Это не было проблемой, так как церквей, за последние два десятилетия, было построено множество. Но Игоря грызла тревожная мысль; а что если и в других церквях скажут то же самое. И что если смерть от наркотиков действительно по церковным правилам теперь считается самоубийством. Возможно ли такое? И почему, собственно, он сам ввязался в это дело? Это личное дело Коршунковых, пусть они сами все и выясняют.

Но почему-то он чувствовал своим долгом помочь им. Что это было, простая обида и негодование по поводу произвола духовенства или же его по-настоящему беспокоила судьба умершего Алешки?

Игорь колесил по городу, пока ему на глаза не попались купола какой-то церкви. Что это была за церковь, как она называлась, он не знал, но почему-то руки сами повернули руль и направили машину к этой церкви.

Оставив машину неподалеку от храма, Лебедев выбрался наружу, и направился к воротам. Он не имел ни малейшего понятия о том, застанет ли священника на месте или же нет. Церковь была небольших размеров, и на большое количество прихожан явно не рассчитана.

Чем ближе подходил он к дверям церкви, тем сильнее его охватывала нерешительность. Начинали терзать сомнения по поводу того, правильно ли он сделал, что сюда пришел. Ему начинало казаться, что он зря это сделал, и совершает ошибку. Игорь протянул руку к дверной ручке, и его сомнения еще больше усилились. Поколебавшись мгновение, он решительно открыл дверь, и вошел внутрь.

26

Игорю повезло. В тот момент, когда он вошел в храм, в нем как раз шла вечерняя служба. Громкое песнопение донеслось до него, и заставило остановиться у порога. Внутренний голос снова велел ему покинуть храм. Он осмотрелся, и его охватило чувство вины. Несмотря на то, что он так рьяно проповедовал христианство Коршунковым и коллегам по работе, он теперь как нельзя лучше осознал, что попал в чуждую для себя сферу. Вернее не чуждую, а просто непознанную. И нужно ли ему самому было христианство, как таковое?

Лебедев увидел, что у алтаря толпится несколько десятков прихожан, пришедших на вечернюю службу. Внезапно он ощутил себя лишним. Ему показалось, что все нужные и угодные церкви люди уже давно отобраны ей самой, а он просто не входит в это число избранных.

Игорь обвел глазами храм. Большое количество икон, зажженных свечей – все это казалось ему чем-то мистическим и таинственным. Чем-то не от мира сего. Словно бы он сам попал в виртуальный мир, в мир компьютерных игр, где все основано на магии и колдовстве. В мир, где царят совсем другие законы и понятия, и где все подчиняется чьей-то могучей воле, против которой очень трудно идти.

В тюремной церкви, которую Игорь довольно часто посещал, он находил успокоение. Она прибавляла ему сил и внушала надежду. Отец Геннадий относился очень чутко к заключенным. Он с каждым пытался найти общий язык, и проникнуть в душу несчастного, лишенного свободы. Отец Геннадий ответил на многие вопросы Игоря. Но были вопросы, на которые он так и не смог дать вразумительного и убедительного ответа. Игорь сомневался, что эти ответы сможет дать вообще кто-либо.

Совсем другое чувство Лебедев испытывал здесь. Он не знал, как его примут в этом храме, и как отнесутся к нему. Случай с Алексеем заставлял его настораживаться.

Служба подходила к концу, и Игорь подошел к женщине, торгующей в церковной лавке.

– Извините, – обратился он к ней. – Вы не подскажите, как можно подойти к этому священнику?

– А вот как кончится служба, так и подойдите к нему, – отвечала женщина. – Она как раз сейчас и заканчивается.

– Благодарю, а как зовут священника?

– Его зовут отец Максим.

– Спасибо.

Игорь принялся ждать окончания службы. Ждать пришлось недолго. Вскоре служба окончилась, и люди принялись расходиться. Опасаясь, что священник может уйти, он поспешил к алтарю, с которого уже спускался батюшка.

– Отец Максим, можно вас? – окликнул его Лебедев.

Священник остановился и, глядя поверх людских голов на Игоря, принялся терпеливо ждать, когда тот проберется через, пусть и небольшую, но все же толпу.

– Здравствуйте, отец Максим, я хотел бы поговорить с вами.

– Я слушаю вас, – произнес священник.

Игорь немного помедлил, не зная как начать, а затем рассказал все как есть.

Отец Максим недоуменно изогнул брови.

– Это почему же он отказался совершать панихиду? – спросил он.

– Отказался. Сказал, что смерть от наркотиков приравнивается к самоубийству.

– Какое же это самоубийство, – возмутился отец Максим. – Самоубийство – это когда человек умышленно накладывает на себя руки. А образ жизни, который он вел – это совсем другой вопрос. Да, конечно, вести образ жизни, который ведет к собственной гибели – это грех. Но это никак не может являться самоубийством. Если рассматривать это дело с такой точки зрения, то и мой образ жизни может привести к преждевременной гибели. Ведь я же священник, следовательно, меня могут убить за мою веру. У христиан всегда были и будут враги. Так что же, получается, что и я тоже самоубийца?

Отец Максим улыбнулся, как бы показывая нелепость собственных слов.

– Почему же тот батюшка рассудил иначе? – сказал Игорь.

– Этого я не знаю. Как же зовут этого батюшку, и в каком храме он служит?

– Как его зовут, я не знаю, но служит он недалеко от моего дома.

Лебедев назвал название храма.

Отец Максим посмотрел на него. Взгляд его выражал легкое удивление и, одновременно, сожаление.

– Вы живете возле этого храма, и не знаете, как зовут местного батюшку? Должно быть, вы очень редко посещаете храм?

Этот вопрос смутил Игоря.

– Вообще-то, да, редко, – нехотя признался он.

– А почему?

– Видите ли, я... – Он не нашелся, что ответить.

Отец Максим внимательно смотрел на него.

– А вы, впрочем, производите впечатление весьма сведущего в этом вопросе человека. Как это объяснить?

Игорь не ожидал того, что разговор может повернуться в сторону его личности, и поэтому оказался застигнутым врасплох.

Священник не торопил его но, тем не менее, ждал ответа.

Лебедеву не хотелось говорить, но и соврать он тоже не мог. Поняв, что от ответа ему не уйти, он рассказал отцу Максиму обо всем, что выпало на его долю. Рассказал он и о тюрьме, и по какому обвинению оказался там, также рассказал и об отце Геннадии.

Выслушав историю, отец Максим понимающе кивнул.

– Конечно, откровенно говоря, вашу деятельность нельзя назвать преступной. Ну, какое это преступление. Но, с другой стороны, вы могли бы использовать ваш талант с гораздо большей пользой для людей.

– Как? – встрепенулся Игорь. – Я уже и сам себе ломаю голову над этим вопросом довольно долго. И никак не могу найти ответа.

– Ну, – немного подумав, произнес священник. – Вы могли бы попытаться найти себе единомышленников. Объединиться с ними и, создать, ну, хотя бы компьютерную игру для детей и взрослых. Игру, которая бы несла положительный заряд для всех тех, кто будет играть в нее. Вы же сами знаете, какие игры преобладают сейчас. Убийства, колдовство, магия, мистика.

– Игру? – задумчиво повторил Лебедев. – Но что должна будет представлять собой такая игра?

– Сложный вопрос, – признался отец Максим. – Но эта игра должна нести в себе христианские основы, христианские понятия. Я представляю ее себе так; это должен быть мир, где все действия должны вести к добру, где персонаж, творящий зло или пытающийся решить что-нибудь при помощи коварства и насилия, был бы обречен на поражение. Он наказывал бы сам себя своими поступками. Создайте мир, в котором бы не было места мафии и преступности, где было бы наглядно показано, что тот, кто совершает убийство, будет непременно за это наказан, что он не избежит возмездия и правосудия. Сами обстоятельства чтобы поворачивались бы против такого человека.

Игорь изумленными глазами смотрел на священника. Вот он, тот долгожданный ответ на вопрос, как должна выглядеть игра без колдовства и убийств. Вот он, ответ, который он так долго искал. Слова отца Максима были для него откровением.

– Создайте виртуальный мир, где бизнес не был бы бесчестным, где в нем не было бы мошенничества и обмана, – продолжал батюшка. – Пусть те, кто будут играть в эту игру, наглядно увидят, что зарабатывать деньги можно без воровства, без криминала. Чтобы понятие "предпринимательство" не было бы синонимом слова "воровство". В дореволюционные времена, кстати, так оно и было. Это уже советская власть стала закладывать в это понятие сугубо отрицательный смысл. Следствием чего в нашей стране выросло поколение, не способное на честный бизнес. С извращенной логикой. Попробуйте создать такой мир, может быть, он повлияет положительно на испорченные людские умы. Это и будет достойным применением вашего таланта.

Игорь стоял как громом пораженный. Перед его глазами, в его голове уже выстраивался этот мир, так доходчиво описанным отцом Максимом. И это было именно то, что он так безуспешно пытался втолковать на работе Галине, но сам не смог закончить свою мысль. Теперь же все становилось на свои места.

Он посмотрел на священника. Его лицо было абсолютно серьезным. На нем не было и следа насмешки, как это можно было бы заподозрить. Судя по всему, отец Максим и сам уже давно вынашивал эту мысль.

– Возможно, вы и правы, – произнес Лебедев. – Но такой проект невозможно осуществить в одиночку.

– Попробуйте найти единомышленников.

– О, если бы это было так легко. Боюсь, что в нашем мире найти таких людей практически невозможно.

– Нет ничего невозможного в этом мире, – возразил отец Максим. – С Божьей помощью все возможно.

– Надеюсь, что это так, – сказал Игорь. – Но мы отвлеклись от вопроса, ради которого я пришел.

Он словно встрепенулся, стряхнул с себя грезы, в которые погрузился, и пришел в себя.

– Не разделяю я решения того батюшки, – твердо сказал отец Максим.

– Но как же теперь быть его родителям? Ведь их сын так и остался не отпетым.

– Пускай они придут ко мне, в нашу церковь. Здесь его отпоют.

– Выходит, можно его, все-таки, отпеть? – с надеждой в голосе спросил Игорь.

– Ну, конечно, можно.

– И это даже после того, как его отказались отпевать в епархии?

– Ну и что? Он не является самоубийцей.

– И что же, его родители должны просто придти к вам, и все?

– Пусть придут, и захватят с собой свидетельство о его смерти. Если в нем нет прямого заключения о том, что он совершил самоубийство, то мы с чистой совестью совершим о нем панихиду.

– Спасибо вам.

Лебедев покинул храм. В тот же вечер он передал все услышанное Коршунковым. Трудно передать, какую надежду вселили его слова в их сердца. В воскресенье утром он отвез их обоих в храм, в котором служил отец Максим. Тот тепло их принял и, прочитав свидетельство о смерти, подтвердил, что Алексея вполне можно отпевать.

Когда панихида была окончена, Игорь увидел, как преобразились Виктор и Маргарита. Они, уже почти лишившиеся надежды на спасение их сына, вдруг почувствовали небывалое облегчение. Оба покидали храм чуть ли не со счастливыми выражениями лиц.

Лебедев направился вслед за ними, но отец Максим удержал его.

– Ну, а как вы сами, – с улыбкой спросил он. – Не определились еще?

– Насчет чего? – не понял Игорь.

– Насчет своей веры. Ведь вы же, как я понимаю, мечитесь между двух религий. Между православием и буддизмом.

Игорь неопределенно передернул плечами.