Текст книги "То, что останется после тебя (СИ)"

Автор книги: Анатолий Половинкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Половинкин Анатолий Евгеньевич
То, что останется после тебя (одним файлом)

АНАТОЛИЙ ПОЛОВИНКИН

«ТО, ЧТО ОСТАНЕТСЯ ПОСЛЕ ТЕБЯ»

ПОВЕСТЬ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Жарким июльским днем из открывшихся ворот городской тюрьмы слегка пошатывающейся походкой, с небольшим пакетом в руках, вышел человек. Охранник, выпустивший его, сказал ему на прощанье что-то ободряющее, и закрыл ворота. Человек обернулся, посмотрел на ворота, словно не веря тому, что он находится снаружи, а не внутри, покрутил головой, оглядывая высокие стены с колючей проволокой, и взглянул на небо. Яркое солнце ослепило его, несмотря на то, что его лучи пробивались сквозь густую зелень деревьев. Он, уже отвыкший от всех этих прикрас, заморгал, и отвел глаза от неба, посмотрев прямо перед собой, где уже в нескольких метрах впереди начиналась дорога, по которой сновали машины.

Он глубоко и жадно вдыхал воздух, словно больной, только что каким-то чудом оправившийся от неизлечимой болезни, или же, как человек, давно не бывавший на свежем воздухе. Впрочем, так оно и было. Того, кто долгое время провел в тюрьме, можно сравнить с тем, кто был на долгое время лишен свежего воздуха.

Неожиданная и долгожданная свобода вызывает непреодолимое чувство опьянения. Того сладостного опьянения, с которым не желаешь расставаться, упиваться которым хочется и хочется бесконечно.

Человек глубоко дышал. Он ощущал запахи, которых раньше не замечал, или о которых просто забыл. Запах зелени, перемешанный с запахом пыли, ударял в нос, вызывая воспоминания о самых лучших временах молодости, да и вообще жизни. В самозабвении кружилась голова.

Чувствуя, что еще немного, и ноги откажутся служить ему, человек направился к дороге, торопясь перейти ее, чтобы она как можно скорее отделила его от столь ненавистной тюрьмы. По другую сторону шоссе располагалась насыпь, по которой проходила железная дорога. Подойдя к насыпи, человек обессилено рухнул в пыльную траву, с наслаждением вдыхая знакомые запахи. Перевернувшись на спину, он закрыл глаза, и подставил лицо солнцу. Пакет, выпущенный из руки, скатился к его ногам. Человек долго лежал неподвижно, слушая пение редких птиц, гнездящихся где-то на ветвях деревьев, и шумы проезжающих по дороге машин. Никогда еще эти звуки не доставляли ему столько радости и умиротворения. Он вдыхал запах железнодорожных шпал, запах, любимый им еще с детства, а теперь же он казался самым лучшим запахом в мире. На его лице застыла блаженная улыбка.

Его звали Игорь Лебедев, и когда-то он был весьма талантливым программистом, несмотря на свой уже не слишком молодой возраст. Ему было сорок девять лет. В тюрьму он угодил совершенно неожиданно для самого себя, когда казалось, что все идет хорошо и как надо. Занимаясь взломом лицензионных компьютерных программ, он никогда не задумывался над тем, что делает что-то преступное или противозаконное. Но ему не повезло. Во время так называемой борьбы с пиратством, во время одного из рейдов, он оказался не в том месте и не в то время. Кто-то должен был оказаться крайним, и этим козлом отпущения оказался Игорь. Те, на кого он работал, благодаря своим связям избежали наказания. А вот Игорю этого сделать не удалось. Он не обладал ни связями, ни достаточным количеством денег, чтобы откупиться, следовательно, был виновен. Он получил пять лет тюрьмы за изготовление и распространение пиратской продукции.

Правда, ему повезло. В том смысле, что, отсидев всего лишь год, он был амнистирован и досрочно выпущен на свободу. Этого дня Игорь ждал целый год, в глубине души не веря в то, что он когда-нибудь наступит. Но этот день наступил, и теперь Лебедев был свободен.

Продолжая лежать, Игорь чувствовал, что погружается в свои воспоминания. Он вспоминал свою работу, вспоминал людей, с которыми работал. Однажды он сумел взломать базу данных ФСБ, за что шеф прозвал Игоря Итаном Хантом. Так звали персонажа фильма "Невыполнимая миссия". Тот тоже сумел проникнуть в засекреченную базу данных, правда сделал это с чисто голливудским эффектом, чего не бывает в реальной жизни. В те времена Игорь ощущал гордость от такого сравнения. Это ему казалось честью. Но сейчас он думал обо всем этом совершенно по-иному.

Игорь Лебедев принадлежал к той категории, которую называли "Детьми народов". Иначе говоря, он родился в смешанном браке, его родители были разных национальностей. Мать была русской, а отец был выходцем из Китая. В те времена приветствовалась дружба с "Красным Китаем", и то, что от такой дружбы иногда получались дети, мало кого волновало. Так же, как мало волновало и то, что ждет таких детей в жизни.

Впрочем, своего отца Игорь даже не знал. Он бросил его мать еще до того, как Игорь родился. Но память о себе он Игорю все же оставил, в виде своих генов. Сын родился с ярко выраженной азиатской внешностью. От его матери в нем было так мало, что все сверстники дразнили Игоря китайцем. Очень нелегко было расти с такой внешностью.

О своем отце Лебедев почти ничего не знал. Мать не любила о нем вспоминать, видимо затаив на отца глубокую обиду. Скорее всего, тот уехал обратно в Китай, где живет до сих пор, если конечно еще жив, и даже не вспоминает о том, что где-то в далекой России у него есть сын.

Мать растила Игоря одна, жила без мужа, и ничего не рассказывала сыну о его отце, избегая вообще разговоров на эту тему. Впрочем, Игорь и сам не хотел о нем ничего знать. Обида матери передалась и сыну. Какой же подросток не будет испытывать обиду, зная, что отец бросил его мать, когда та была еще беременной. К тому же он ненавидел своего отца еще и за то, что тот наградил его такой азиатской внешностью, что сильно усложняло ему жизнь.

Но сейчас Лебедеву было не до этих обид. Он лежал со счастливым видом на траве, раскинув в стороны руки, чувствуя, как трава щекочет его пальцы. Силы постепенно возвращались к нему, словно его подпитывала земля. Этот год, проведенный в тюрьме, показался ему десятью годами, которые отняли у него и столько же сил. Он чувствовал себя постаревшим на десять лет.

Игорь открыл глаза, но тут же отвел их в сторону. Полуденное солнце снова ослепило его. Но закрывать глаза больше не хотелось. Небо было очень ярким и голубым, с редкими облаками на нем. Никогда еще оно не казалось ему столь прекрасным и восхитительным. Он подумал о том, что люди совершенно не умеют ценить ни свою жизнь, ни красоты мира. Все поглощены суетой, заботами сегодняшнего дня, а о прекрасном подумать просто некогда. Некогда взглянуть на красивое голубое небо, на мягкую зелень деревьев. Все поглощены бытовыми заботами. Наверное, лишь человек, долго находившийся в заключении, надолго лишенный свободы и возможности лицезреть красоту природы, способен так оценить все то, чего он был насильно лишен. Да и жизнь проходит в пустую, и необходимо ценить каждое мгновение своей жизни, не упускать ничего из этого прекрасного и светлого. Все бытовые заботы и стремления показались Игорю бессмысленными и пустыми.

Лебедев подтянул под себя руки и сел. Интересно, если его кто увидит со стороны, что о нем подумают? Примут за пьяного или что другое? А ведь так можно и обратно в тюрьму угодить. Он подобрал выпавший пакет, и поднялся на ноги.

А теперь домой.

Игорь направился к дороге, но на полпути услышал нарастающий гул. Железнодорожные рельсы вибрировали, приближался поезд. Лебедев обернулся, и стал ждать. Через несколько минут он уже смотрел на проносящиеся мимо него вагоны пассажирского поезда. Кое-где в окнах мелькали человеческие лица. Поезд скрылся из вида, но Игорь продолжал смотреть ему вслед, в глубине души желая сам оказаться одним из этих пассажиров.

Он жил в обычной пятиэтажной хрущевке, расположенной недалеко от центра города. Квартира была двухкомнатной, и Игорь прожил в ней почти двадцать лет вместе со своей женой. Их семейная жизнь была достаточно сложной, чтобы ее можно было назвать счастливой. Бывало всякое, как и во многих других семьях. Тем не менее, это была семья, в которой Лебедев видел смысл своей жизни.

Но теперь этой семьи не было. Всего лишь пару месяцев назад, во время одного из свиданий, жена сообщила ему, что уходит от него. Вот так, просто поставила его перед фактом. Это было для Игоря страшным ударом и потрясением. Выбило из-под его ног почву, которую он едва начинал нащупывать, и лишило его последней поддержки и надежды. А ведь воспоминания о жене были единственным, что давало ему силы переносить свои страдания. Существует пословица, что любой друг будет с тобою лишь до черного дня. И, похоже, эта же пословица в равной степени верна и по отношению к женам.

Родная квартира встретила Игоря пустотой и мрачной тишиной. Он закрыл входную дверь на замок, и прислонился к ней спиной, оглядывая свою квартиру, которая уже столько лет была его домом. Тишина давила, действовала на нервы. Странно было это, после года отсутствия вернуться домой, и увидеть, что тебя здесь никто больше не ждет, что тебе здесь не рады. Квартира выглядела запущенной, какой-то нежилой, словно в ней уже долгое время никто не жил, несмотря на то, что пыли на мебели было мало. Все же кто-то здесь бывал, и следил за чистотой.

Игорь разулся, и прошел в комнату. Та же тишина и пустота. Вроде бы все выглядело как всегда, мебель и вещи были на местах, а чувство запущенности и заброшенности по-прежнему не покидало Лебедева.

Нет, не все на месте. Вещей, принадлежащих жене, не было. Исчезла косметика, исчез ее гардероб. Игорю достаточно было заглянуть в шкаф, чтобы понять это. Исчезло даже большинство посуды, стоящей в серванте.

Он ощутил, что его охватывает чувство, которое ощущает человек, брошенный на необитаемом острове. Он ощутил себя покинутым и брошенным. Эти чувства пришли на смену недавней радости и умиротворенности. Это было словно холодным душем, который отрезвлял от сладких грез, напоминающим, что не все так гладко и прекрасно в мире, в который вернулся Игорь.

Лебедев почувствовал горечь на душе. Хотелось есть, но накормить было некому. И в холодильнике еды никто не оставил. Никто не ждал его возвращения.

Он в раздумье стоял посреди комнаты. Что теперь делать дальше? Он вернулся, но его не ждут. У них с женой не было детей, возможно, это и было одной из причин, что брак не был таким крепким, как того хотелось бы. Если бы у них были дети, то, возможно, жена бы не ушла от него. А, может быть, этот факт и вовсе не при чем. И куда ушла жена? К другому? Был ли у нее кто-нибудь? Игорь не знал. Скорее всего, да. Но имело ли это хоть какое-то значение?

Итак, в сорок девять лет он остался без жены, без работы, и без средств к существованию. Что дальше, полное одиночество? У Игоря оставалась мать, семидесятичетырехлетняя женщина. Она, конечно, поможет ему, но не может же он сидеть на ее шее. Хотя, первое время ее помощью придется воспользоваться. И как насчет денег? Лебедев, за время своей хакерской деятельности, заработал весьма приличные деньги. Конечно, он не стал миллионером, но его доходы могли позволить ему вполне безбедно жить самому и содержать жену. Они ни в чем не нуждались.

Он не доверял банкам, поэтому денег в них не держал. Все его состояние находилось дома в тайниках.

Но об этих тайниках знала и жена.

С возрастающим чувством тревоги Игорь принялся проверять тайники. Так и есть, пусто. Жена выгребла все, не оставив даже мелочи.

Он почувствовал досаду и разочарование. Чувство обиды захлестнуло его. Такого предательства и такой подлости он не ожидал со стороны жены. Нет, никак не ожидал. Сидя на полу, перед открытым тайником, Игорь горько усмехнулся. Вот так вот, все и закончилось. Он ограблен собственной женой, которая воспользовалась его беспомощностью и его отсутствием.

Лебедев почувствовал, что не в силах удержать слезу. Он поднялся на ноги. Его взгляд случайно упал на компьютер, и на душе немного потеплело. Компьютер всегда был для него отрадой. Он был чем-то гораздо большим, нежели обычным инструментом для работы. Он был его жизнью, и его отрадой. В течение последних десяти лет он был для него вторым по значимости после жены.

Некоторое время Игорь неподвижно стоял, и смотрел на компьютер, затем медленно придвинул к себе стул и сел на него, не сводя глаз с монитора. Вот он, его лучший друг, единственный, кто у него остался, и кто его никогда не предаст. Он протянул руку, и стер с монитора тонкий слой пыли. Затем нежно погладил рукой системный блок, словно гладил котенка. Сколько лет провел он за этим столом за экраном монитора.

По-крайней мере, у него остался компьютер, у него остался Интернет. Это давало хоть какую-то надежду на будущее. Можно было написать пару-тройку полезных утилит, и продать их через этот самый Интернет. В случае удачи это принесет небольшую прибыль, которая поможет ему кое-как перекантоваться первое время.

Хотя, это, конечно, не выход. Ему нужна была настоящая работа.

Игорь включил компьютер. Звук загудевшего кулера доставил ему удовольствие. Он вернулся в родную стихию. На экране монитора стала загружаться операционная система. Сыграла мелодия "приветствия" и на экране возник "рабочий стол", с такими знакомыми и даже родными ярлыками и надписями. Он бегло пошарил по своим рабочим папкам. Все было цело, все на месте. Казалось, что он отсутствовал не более одного дня.

Да и кто мог в его отсутствие залезть в компьютер. Жена его на дух не переносила, и совершенно не желала его осваивать. Компьютер ей был просто не интересен.

Игорь запустил одну из своих незавершенных программ, над которой работал перед своим арестом. Он немного поработал с программным кодом, чтобы убедиться в том, что его навыки программиста не утрачены за год тюремного заключения. Вроде бы все в порядке.

Откинувшись на спинку стула, Лебедев некоторое время смотрел на экран, затем выключил компьютер. Настроение было не рабочее, и хотелось есть.

Его выпустили за несколько дней до назначенного срока. Что-то у них было напутано, и никто не знал о том, что Игорь выходит уже сегодня. Он не сомневался, что иначе его мать, несомненно, встретила бы его.

Мысли о матери заставили его погрустнеть еще больше. Как она провела весь этот год? Как она перенесла его, зная, что ее единственный сын попал за решетку. Он должен пойти к ней. К тому же она теперь осталась единственным близким Игорю человеком.

Он встал, и подошел к зеркалу, висевшему на стене. Из него на Игоря смотрел еще не старый, даже не седой, но изможденный человек азиатской внешности. Ну, почему же в нем так мало от матери? Ему всегда хотелось иметь славянскую русскую внешность, или, хотя бы чуть-чуть меньше азиатского, чтобы это не так сильно бросалось в глаза.

Впрочем, теперь жалеть-то и было ни к чему. Его молодость давно прошла, а бегать за девками, в надежде получить иллюзию молодости, он не собирался. Своей семьи не получилось, а пытаться во второй раз Игорь не хотел. Не имел желания.

2

Чувство одиночество вновь нахлынуло на Игоря. С этим надо было что-то делать. Жизнь не кончилась, чтобы там ни было, и накладывать на себя руки он не собирался.

Лебедев прошел на кухню. Все чисто, аккуратно, видимо мать убиралась здесь недавно. А, может быть, это была жена? Посуда лежала на своих местах, все как положено. Холодильник, стоящий в углу кухни, был выключен. Игорь заглянул внутрь него. Разумеется, пусто. А чувство голода терзало его все сильнее и сильнее. Ему ведь теперь даже не на что было купить продуктов. Оставалась только мать. Она единственная, кто накормит его.

Игорь вышел из квартиры, и запер дверь. В тот момент, когда он спускался с третьего этажа, этажом ниже щелкнул входной замок и на лестничной площадке показался сосед Виктор Коршунков. Увидев Лебедева, он в изумлении воззрился на него.

– Не может этого быть! Гошка, ты что ли?

Игорь остановился и, немного смущенно улыбаясь, кивнул.

– Я.

– Как, неужели выпустили?

– Выпустили, – подтвердил тот.

Виктор протянул руку, и поздоровался с Игорем.

– А я слышал, будто бы тебе пять лет впаяли.

– Так оно и есть, – с грустью сказал Лебедев. – Да вот, за хорошее поведение выпустили досрочно.

– Амнистировали, значит?

– Амнистировали.

Виктор качал головой, и оглядывал соседа. Они были примерно одних лет.

– А ты хорошо выглядишь.

Игорь поморщился, и махнул рукой.

– Да ладно, брось.

– И куда ты теперь?

– В смысле куда иду, или как дальше жить собираюсь?

– Ну, как жить собираешься?

– Если честно, то я пока и сам не знаю. Пока ничего не известно.

– Сейчас вроде бы не советские времена. Судимость на человеке клеймом не лежит, – подбодрил Виктор.

– Надеюсь.

– Да не унывай ты, – подмигнул Виктор. – Хорошие программисты сейчас везде нужны. Тем более, как это называется, хакеры.

– Будем искать, – вздохнул Игорь.

Виктор почесал затылок, не спуская глаз с Лебедева.

– А тебя когда выпустили?

– Да вот, только сегодня.

– Поздравляю. Тебя встречал кто?

Игорь покачал головой.

– А кто меня будет встречать-то? Любка ушла от меня, а мать не знала, что я выхожу сегодня.

– Да, ну и дела, – сочувственно произнес Виктор. – Слышал я про Любку. Тяжело, наверное, когда дома никто не ждет?

– А что поделаешь?

Виктор помялся.

– А что у вас с Любкой-то произошло?

– А я и сам не знаю, – сказал Игорь. – Я где был? Все решилось без моего участия. Она просто поставила меня перед фактом.

Виктор понимающе покивал.

– Ну, хоть какие-то у тебя планы есть? Задумки, может быть?

– Да какие же планы, – безрадостно рассмеялся Лебедев. – Тут, слава Богу, на волю выпустили, а планы-то строить некогда было.

– Ну да, это верно.

Виктор опустил глаза, затем снова вскинул взгляд на Игоря.

– А если честно, скажи, за что тебя, все-таки, посадили?

Тот вздохнул, засунул руки в карманы.

– За изготовление и распространение пиратской продукции для компьютеров.

– Что, серьезно? – не поверил своим ушам Виктор. – Всего-то?

Игорь кивнул.

– Нет, ну, в самом деле, нашли преступление, – в сердцах возмутился Виктор. – Тут вон, миллиардами воруют, и ничего! А здесь злодея нашли. Биллу Гейтсу, что ли, убыток нанес?

– Получается, что так.

– Вот страна, вот страна! – возмущался Виктор.

Игорь дружески хлопнул его ладонью по плечу.

– Ладно, все уже в прошлом.

– Ничего себе, в прошлом! Тебя на год в каталажку упекли, можно сказать, жизнь сломали. Разве ты сам сможешь все это забыть?

Забыть это Лебедев, конечно же, не мог.

– Могло быть и хуже. Мог и все пять лет отсидеть.

– Пять лет? Да у нас за убийство столько не дают! Банк ограбишь – меньше получишь.

– За убийство не дают, – согласился Игорь. – А за взлом программы дают.

Виктор промолчал, лишь качал в возмущении головой.

– Ну ладно, – сказал он, после небольшой паузы. – Ты есть-то хочешь?

– Если честно, то еще как, – признался Игорь. – Тюремная баланда – это сам знаешь, не праздничный стол. Нормальной пищи хочется.

– Ну, так заходи к нам, – предложил Виктор. – Моя как раз борщ с пельменями приготовила.

Игорь засмеялся, чувствуя, как у него рот заполняется слюной.

– Соблазнительно, но я, вообще-то, к матери собирался. Домашняя еда, она самая вкусная, знаешь ли.

– Это верно, – улыбнулся в ответ Виктор. – Что ж, в таком случае, не смею настаивать.

Они простились. Выйдя из подъезда, Игорь остановился, оглядываясь по сторонам. Вот он, родной двор. Сколько же раз он здесь гулял, как один, так и с женой. Здесь они любили сидеть на лавочке. Вон в том скверике. Здесь даже трава еще осталась. Не вытоптали. И как же все-таки здесь красиво. Конечно, он и раньше это замечал, но никогда не ощущал это так отчетливо и ясно. Вот он газон с зеленою травой, на которой бы он с удовольствием повалялся, если бы не боялся привлечь к себе нездоровое внимание.

Игорь неторопливо двинулся по тропинке. Денег на дорогу у него не было, да он и не жалел. Никогда ему еще не хотелось с такой силой прогуляться пешком.

Идти было долго, но Лебедев и не торопился. Он шел и вдыхал в себя запахи, поражаясь их разнообразием и количеством. Никогда раньше он не замечал этого или просто не обращал на них внимания. Запахи автомобильной гари, которые раньше вызывали у него раздражение, теперь доставляли наслаждение. Это были запахи свободы. Его радовало и умиляло все, проносящиеся мимо автомобили, автобусы, идущие прохожие, такие разные и, в то же время такие одинаковые. Радовали и пестрые яркие одежды женщин. Все это вызывало на душе щемящее чувство.

Было жарко, и Игорь подумал о том, как замечательно было бы сейчас оказаться где-нибудь на пляже, окунуться в речную воду, желательно с головой. А потом лечь на горячий песок и подставить себя жаркому солнцу. Возможно, он так и сделает, сходит на пляж. Обязательно это сделает, к чему упускать такие прекрасные моменты в жизни. Но это будет не сегодня. Сегодня ему больше всего хотелось домашней еды и домашнего уюта.

Настроение вновь поднялось, и даже мысли о предательстве жены отходили на задний план.

Игорь поднялся на восьмой этаж девятиэтажки, в котором проживала его мать. Только бы она была сейчас дома.

Он позвонил в дверь и прислушался; есть ли кто дома. Надежда себя оправдала. За дверью послышались неторопливые шаги. Щелкнул дверной замок, и на пороге показалась мать Игоря Валентина Ивановна.

– Гоша, сынок! – Мать на секунду замерла в изумлении, затем бросилась на шею сына.

– Мама, – тихо произнес тот, закрыв глаза и, обняв мать, гладил ее по спине.

– Сынок, сынок! – по лицу Валентины Ивановны текли слезы. – Ты здесь, ты дома!

– Все в порядке, мама, я дома.

Седая мать принялась осыпать лицо сына поцелуями.

– Но как, почему? Тебя же должны были выпустить только через три дня.

– Они что-то напутали. Ты же знаешь всю эту систему.

Мать оторвалась от сына и, со слезами на глазах, рассматривала его, словно не в силах поверить в реальность происходящего.

– Как же ты похудел, – сказала она.

Игорь в ответ печально улыбнулся. Он смотрел на мать. Она тоже изменилась. За этот год, что он провел в тюрьме, она постарела лет на пять. Он почувствовал сильное чувство жалости к матери; сколько же она выстрадала за это время, переживая за сына.

– Когда же ты вышел? – спросила Валентина Ивановна, вытирая рукой слезы.

– Сегодня, – ответил Игорь.

– Боже ты мой, а я и ничего и не знала! И никто тебя не встретил! В жизни себе этого не прощу.

– Да что ты говоришь, мама, – улыбнулся сын. – Ты же ничего не знала.

– И ты сразу же сюда приехал?

– Нет, я сначала заехал домой.

– Домой, – произнесла Валентина Ивановна. По ее лицу промелькнула тень.

Игорь понял, о чем она думает. Он осмотрелся по сторонам, словно боясь, что за ними смотрят.

– Может быть, мы войдем внутрь? А то нас могут здесь увидеть.

– Да-да, конечно, – заторопилась Валентина Ивановна, отступая назад, и пропуская Игоря внутрь.

Он оказался в знакомой с детства квартире. Это и был его первый дом, дом, с которым были связаны все его детские воспоминания. Целый год он здесь не был. Игорь прошел в комнату. Здесь ничего не изменилось. Как было все год назад, так все и осталось. Словно и не уходил отсюда. Небольшая двухкомнатная квартирка была по-прежнему уютной и родной. Здесь все жило жизнью, чувствовалась заботливая женская рука.

– Ты, наверное, голоден? – спросила Валентина Ивановна.

– И еще как?

Когда он посмотрел на мать, то его взгляд красноречиво выразил все его чувства и без слов.

– Сейчас, сейчас, я что-нибудь приготовлю, – засуетилась Валентина Ивановна, спеша на кухню.

– Что ты хочешь? Что тебе приготовить?

– Все равно, лишь бы было вкусное и домашнее.

Мать загремела посудой. Лебедев прошелся по комнате, наслаждаясь родным запахом. Это был запах дома. Наверное, для каждого человека существует запах, который ассоциируется у него с родным домом. Игорь сел на диван, и блаженно откинулся на его спинку. Так сидел он несколько минут, прислушиваясь к тому, как на кухне мать гремит посудой и хлопает дверцей холодильника.

Сидеть в одиночестве быстро надоело, и он прошел на кухню.

– Да ты садись, не стой, – сказала Валентина Ивановна, не отрываясь от работы.

Игорь сел на табурет, и не сводил глаз с матери.

– Ну, рассказывай, как ты, что?

– А что тут рассказывать, – вздохнул он. – Тут рассказывать только душу травить.

Мать понимающе закивала.

– Все равно не могу себе простить, что не встретила тебя. Ведь я же все равно могла бы все выяснить. Не могу даже представить того, через что тебе пришлось пройти.

Игорь промолчал.

Валентина Ивановна налила в кастрюлю воды, и поставила ее на огонь.

– Как же ты теперь жить будешь? – спросила она. – Что дальше-то? Куда?

Он пожал плечами.

– Что же у вас с Любкой-то случилось? Почему она тебя оставила вдруг, и в такой момент?

– Я думал, ты мне скажешь, – признался Игорь. – Я вообще ничего не понимаю. Что произошло, пока меня не было?

Мать принялась резать овощи.

– Я сама не понимаю. Ничего и не происходило. Вроде бы все шло, как и шло. А потом бац, узнаю об этом от нее.

– Но я-то вообще ничего понять не могу, – сказал Лебедев. – Как гром среди ясного неба.

3

Игорь хотел продолжить, но не знал, что говорить. Слова не шли ему в голову. Одновременно что-то словно сдавило его горло. Он посмотрел на мать, ожидая от нее разъяснения, но та тоже молчала.

– Мы ведь с ней даже и не ссорились. Я имею в виду, по-настоящему. Так, бывали иногда разногласия, но это же... С тех пор, как меня посадили, я только и думал о ней. Она была единственным светлым пятном, которое поддерживало во мне силы. И она словно становилась все холоднее и холоднее с каждым свиданием. Ума не приложу.

Он опять замолчал.

– И в один прекрасный день она заявила, что не может так больше жить, не может больше ждать меня. Сказала, что устала оттого, что над ней насмехаются, тычут в нее пальцем. Просто поставила меня перед фактом, что разводится со мной.

Игорь проглотил комок, который упорно подступал к его горлу.

– Она развелась со мной без моего согласия. Даже не потребовалось моего присутствия. Все было сделано без моего участия, односторонне. Безумие какое-то! Как такое возможно?

– А сейчас так, – сказала Валентина Ивановна. – Такие законы. Если один из супругов захочет развода, то он может развестись, даже не ставя в известность свою вторую половину.

– Да это же бред какой-то! – в сердцах воскликнул Игорь.

Мать подошла к сыну, и обняла его сзади.

– Бедный мой мальчик, – проговорила она. – Какой же это удар для тебя. Нет, она вообще соображала, что делает! Ты сидишь в тюрьме, а она заявляет, что уходит от тебя. Она думала, что творит? Она же могла убить тебя этим! Это же кем надо быть, чтобы так поступить-то!

– Да, жизнь преподносит тяжелые уроки, – отсутствующе сказал Игорь, глядя на стену. – Когда наступают черные дни, все предают тебя, особенно самые близкие.

У матери снова полились из глаз слезы.

– Ничего, ничего, все образумится. Все наладится, вот увидишь. Встретишь еще кого-нибудь. Ведь у вас с Любкой детей не было, ничто вас не связывало. Встретишь еще женщину.

– Да поздно уже кого-то встречать, – сказал Лебедев, отстраняя руки матери. – Да и не к чему это. Я прожил с нею двадцать лет, неужели же ты думаешь, что я так легко вычеркну ее из своей жизни. Да и вообще.

Игорь в сердцах махнул рукой.

– А между вами, пока меня не было, ничего не происходило? – немного подумав, спросил он. – Может быть, между вами возник серьезный конфликт.

Мать покачала головой.

– Да нет, мы не ссорились.

– Может быть, она кого-нибудь встретила?

Валентина Ивановна помялась.

– Не знаю. Она ничего не говорила, и я не знаю. Но, ты знаешь, я подозреваю, что у нее кто-то был. Что-то в ее поведении говорило об этом. Что-то было в лице, в глазах. Я не могу передать.

Мать снова занялась приготовлением обеда. Игорь сидел, задумавшись, положив руки на колени.

– А что она говорила? Куда ушла?

– Сказала, что на квартиру к матери. Но мне, почему-то, не верится. Я пыталась с ней переговорить, но у меня ничего не получилось. Она стояла на своем.

– Да ты все равно ничего бы не смогла сделать.

– А как с деньгами? – спросила Валентина Ивановна. – Она деньги тебе оставила?

Игорь покачал головой.

– Нет, она забрала все.

Мать в ужасе ахнула.

– Вот дрянь-то! Да как она могла! Ведь это же твои деньги, ты их зарабатывал. Она не имела права их трогать.

Ответом ей был жест сожаления.

– Да как же так! Как она посмела? Сама-то простым продавцом работает в супермаркете. Много она там заработала! Ну, не ожидала я этого от нее. Не ожидала! Это уже ни в какие ворота не лезет. А ты от нее заначек не делал?

– Я ей доверял.

– Ох, негодница, – продолжала возмущаться мать. – Словно бы ждала этого момента, чтобы избавиться от тебя. Да, избаловал ты ее. Подумать только, все для нее делал. Все ее капризы удовлетворял.

– Да у нее и не было капризов, – сказал Игорь. – Просто все хотят красиво одеваться и вкусно питаться.

– Ты ей был нужен только до тех пор, пока приносил в дом деньги. Сам ты ей не был нужен.

– Раньше она такой не была.

– Ладно, не была, – махнула рукой Валентина Ивановна. – Значит, в глубине души, всегда такой была. Просто ждала случая. И теперь вот показала себя.

– Она ведь мою работу терпеть не могла.

– Зато деньги любила, которые ты ей приносил. Скажи, она хоть раз пыталась тебя остановить? Пыталась отговорить от такой работы? Знала ведь, что ты рискуешь.

– В нашей стране вообще жить – значит рисковать, – спокойно возразил Игорь. – У нас за все посадить могут. Ты же получше меня знаешь, что творилось во времена твоей молодости. Человека могли ни за что посадить, даже не предъявляя ему обвинения. Так что, о чем и говорить.

– Это ничего не меняет. Она даже не захотела тебя ждать. Решила, что с тобой покончено, что ты уже не сможешь удовлетворять ее запросы, вот и все. Теперь наверняка нашла себе кого-нибудь на стороне. Целый год была одна, и время у нее было для этого.

– Но ты же сама признаешь, что не знаешь этого наверняка, – сказал Игорь. – Ты только предполагаешь это.

– Предполагаю, – нехотя согласилась Валентина Ивановна.

– Ну, вот видишь.

– А то, что она твои деньги себе присвоила, это тоже мое предположение?

Он не ответил.

– Ладно, – миролюбиво сказала Валентина Ивановна. – Обед уже почти готов.

– А что на обед? Пахнет вкусно?

– Борщ и пельмени домашнего изготовления.

– Правда? – Лебедев удивленно приподнял брови. – Ты будешь удивлена, но когда я шел к тебе, то встретил соседа снизу, и он приглашал меня к себе на обед. Представляешь, у него тоже были борщ и пельмени.

– Надо же, как совпало, – улыбнулась мать. Она поставила перед Игорем тарелку с горячим борщом. Тот жадно втянул носом запах. На его лице появилось выражение блаженства. Взяв в руку ложку, он медленно, словно смакуя, попробовал борщ.