Текст книги "То, что останется после тебя (СИ)"

Автор книги: Анатолий Половинкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Негативное отношение родителей Любы возмущало Игоря, так как сам себя он считал русским человеком, а свою азиатскую внешность принимал едва ли не за ошибку природы. Да и как же могло быть иначе, если он вырос в России, никогда не покидал ее, а своего отца даже не знал в лицо.

Но со временем чувства к нему родителей Любы стали меняться. Они становились теплее. Причиной этого стало то, что Люба стала довольно часто приглашать Игоря к себе, где и познакомила его со своими родителями. Родителям приходилось волей неволей проводить время с Лебедевым в беседах, благодаря чему их отношения к нему стали улучшаться. Они видели, что Игорь обладает непосредственным умом и незаурядным талантом. Это вызывало в них невольное уважение к жениху их дочери.

То, что Игорь понравился Любе именно благодаря своей внешности, в этом как раз не было ничего удивительного, поскольку многим людям нравятся представители противоположного пола, принадлежащие к иным расам и национальностям. В этом всегда было что-то притягательное и, наверное, всегда будет. То же самое произошло и с Любой. Поначалу Игорь привлекал ее чисто своей азиатской внешностью. Но постепенно она стала уже замечать в нем и его внутренние качества. Так или иначе, но они встречались больше года, пока, наконец, Игорь не решился сделать Любе предложение. Она согласилась не сразу, так как, признаться, ее и саму несколько пугало такое различие в их национальностях. Ее родители, хоть и смирились с тем, что она встречается с Игорем, но не горели желанием породниться с ним. Тем не менее, Игорь и Люба все же поженились. Они поженились в самый разгар перестройки, даже не подозревая о том, что советского союза скоро не будет, как такового.

Первое время они жили в квартире Лебедева, вместе с его матерью, потом на предприятии им выдали квартиру. С тех пор Игорь и Люба жили отдельно.

Люба никогда не разделяла любви мужа к компьютерам, но не мешала его увлечению, если только тот не проводил за компьютером слишком много времени.

Когда остановился завод, Любе пришлось идти продавцом на рынок. Это оказалось единственным местом, где она смогла пристроиться. С тех пор она часто меняла точки торговли. Ее хозяева без конца сменялись, рынки закрывались, переводились с одного места на другое. Лишь только несколько лет назад она смогла найти более-менее стабильную должность продавца в супермаркете.

Впрочем, семейный бюджет почти целиком лежал на плечах Игоря. Он занимался хакерством, иногда разрабатывал собственные программы, которые продавал через Интернет. Все это приносило ему вполне приличный доход.

Семейная жизнь Лебедевых протекала вполне стабильно. Если не учитывать того, что у них не было детей. Никто из супругов не пытался выяснить на ком лежит вина бездетности. Оба они восприняли этот факт, как нечто само собой разумеющееся.

Любили ли друг друга Игорь и Люба? Наверное, да. Но это уже не была та страстная любовь, то страстное чувство, которое одолевало их в молодости. Просто оба относились к семейной жизни, как к обязанности, как к своему долгу. Между ними не было ни крупных ссор, ни скандалов, которые могли бы сделать их отношения натянутыми. Не было и измен. Наверное, именно поэтому известие о разводе оказалось таким шоком для Игоря. И вот теперь, ожидая встречи со своей, теперь уже бывшей женой, он надеялся получить ответ на свои вопросы.

Игорь прибыл к назначенному месту раньше времени. Оставив машину на ближайшей стоянке, он отправился туда, где должен был быть фонтан.

О, как давно он уже не был здесь. Спускаясь к набережной, Игорь ощущал себя так, словно снова попал в прошлое, снова попал во времена своей далекой молодости. Казалось, время повернулось вспять, и там, у фонтана, его ждет еще совсем молодая Люба, вместе с которой они работали.

Странное дело, за двадцать лет здесь почти ничего не изменилось. Во всяком случае, так показалось в первые мгновения Игорю. Все та же набережная, все те же зеленые деревья и трава. Даже газоны сохранились нетронутыми. Хотя нет, кое-что изменилось. Раньше на набережной не было столько ларьков, кафе, и прочих забегаловок. Честно говоря, их тогда не было совсем. В конце восьмидесятых невозможно было даже купить мороженого.

Лебедев посмотрел в сторону реки. Несмотря на то, что сегодня был довольно прохладный пасмурный день, на пляже можно было увидеть отдыхающих. Правда их было мало, и в воду лезть они не торопились.

Игорь вышел к месту назначенного свидания. Вот он, столь дорогой и милый сердцу фонтан. Он стоял на своем месте, и продолжал исправно функционировать.

Лебедев замедлил шаг, и залюбовался струями воды, бьющими вверх. Сколько щемящих сердце воспоминаний у него закружилось сразу и одновременно в голове. Да, много воды утекло с той поры. Многое изменилось, изменилось общество. Но все же были и будут вещи, которые никогда не изменятся. Люди все также будут продолжать влюбляться, встречаться, назначать свидания, объясняться друг другу в любви.

Он подошел к фонтану, и провел рукой по бордюру, стирая накопившуюся пыль. Подставив руку под струю, Игорь смыл пыль, затем погрузил руку в воду. Прохладная вода освежала, но еще больше обостряла воспоминания.

Интересно, сколько еще молодых людей назначало свидания на этом месте? Сколько судеб соединил еще этот фонтан? И сколько разделил? Сколько было здесь разочарований и расставаний? Сколько несбывшихся надежд, и растоптанных чувств? Кто-то нашел здесь свое счастье, а кто-то его потерял.

Игорь как можно тщательней вытер пыль с бордюра, и сел на край. Совсем как в молодости.

Помнится, он даже приходил на свидание с магнитофоном, хотя тогда ему уже не было семнадцати лет. Это был кассетник, популярная среди молодежи "Электроника". Игорь уже не мог точно вспомнить его номер. Не то "302", не то "320". Про него еще тогда шутили, будто у него такое качество звучания, что, сколько его не роняй, хуже звучать он не будет.

В то время молодежь часто гуляла с таким магнитофоном. Это был самый пик моды тех времен. Тогда в основном слушали "Битлз", "Ролинг Стоунз", отечественную "Машину Времени". Ребята посмелей слушали Высоцкого, а то и Вилли Токарева, который тогда был под запретом.

Запретный плод всегда был сладок. И чем больше кого-то запрещали, тем больший интерес они вызывали у людей. Некоторые слушали запрещенных исполнителей исключительно в знак протеста. В семидесятые годы появились хиппи, появилась мода на длинные волосы. Эту моду принес с собой "Битлз". Никто, собственно, и не понимал, о чем они там поют, английского языка почти никто не знал. Но "Битлз" слушали, потому что это была музыка протеста.

Высоцкого тоже любили за его "неформальность". Он всегда пел, надрывая душу. Возмущение несправедливостью и подлостью тех времен, переполняли его песни. Он был из народа. Народ видел в Высоцком своего человека, страдальца за людей. А такие исполнители всегда вызывали неприятие у официальных властей. На таких людей всегда воздвигали гонения, таких людей всегда преследовали.

Совсем по другой причине слушали Вилли Токарева. Первые его концерты, принесшие ему популярность, были переполнены блатными песнями, изобилующими матерщиной. Это и вызывало восторг у его поклонников. Тогда еще не было такого термина как "шансон", но песни были. И они были популярны. А популярно всегда будет то, что разжигает в человеке его низменные инстинкты, вызывая его духовную деградацию. Сам же Игорь никогда не переносил подобного жанра, который лишь вызывал у него отвращение.

Но что характерно, с годами песни Вилли Токарева менялись. Становились чище и душевнее. В них уже не было сквернословия, и их уже нельзя было назвать блатными песнями, хотя они и продолжали оставаться шансоном. Но это уже был совсем другой шансон.

Однако чем чище и лучше становились песни Вилли Токарева, тем больше падала его популярность. Очевидно, его слушали в основном именно как исполнителя блатных песен. В этом и был секрет его популярности. И, тем не менее, у него оставались поклонники. На смену предыдущим приходило новое поколение, которое уже не искало в его творчестве прежнего блатного жанра. Хотя, вполне возможно, вся эта популярность блатных песен объяснялась именно их запрещенностью.

Потом, несколько позже, появилась группа "Сектор Газа", которая пела песни с богатым содержанием мата. Эта группа была весьма популярна среди молодежи того времени. Были и рок-группы, такие как "Аквариум", "ДДТ", "Бригада С". С приходом последней среди молодежи появилась мода на серьги. На улицах довольно часто можно было встретить парней, носящих их в ушах. Это тоже был своего рода протест. Протест против разочарования, против духовной пустоты, против разбитых надежд. Шло время, менялись люди, сменялись поколения, менялась музыка, менялись мировоззрения, менялись цели. Но протест оставался. Люди всегда протестовали, всегда находились те, кто был неудовлетворен и разочарован. Наверное, так будет всегда и во все времена. Какая бы власть не была в государстве, каков бы не был уровень жизни, всегда найдутся люди, которые будут неудовлетворенны и разочарованы. Человеку всегда чего-то не хватает, и он всегда чувствует себя одиноким и покинутым.

13

Игорь сидел на краю фонтана, и ждал. Ждал, как это было двадцать лет назад, в те жаркие летние дни, под умиротворяющий звук струящейся воды.

Наконец, на вершине лестницы, ведущей к набережной, показалась Люба.

При ее появлении Игорь вздрогнул, и вскинул голову. Сердце его учащенно забилось. Он глядел на свою, теперь уже бывшую жену, и издалека ему казалось, что она нисколько не изменилась, что она такая же, какой и была в двадцать пять лет.

Люба увидела его сразу же, как только ступила на лестницу, но не помахала ему рукой, как это делала в молодости, даже вообще не подала вида, что видит Игоря. Она продолжала неторопливым шагом спускаться вниз, держа в руках небольшую дамскую сумочку.

Когда Люба спустилась, Лебедев встал, не спуская с бывшей жены настороженного взгляда.

Несколько секунд они стояли неподвижно друг против друга, и молчали.

– Здравствуй, Гоша, – наконец сказала Люба, пытаясь улыбнуться. Но улыбка эта получилась натянутой, совершенно неискренней.

– Здравствуй, – отозвался Игорь, но в его голосе не слышно было радости. Он смотрел на свою бывшую жену, ожидая, что она ему скажет. Все слова, которые он собирался сказать ей при встрече, вдруг начисто вылетели у него из головы.

Люба поняла, что творится на душе у Игоря. Чувствуя себя виноватой, она рассматривала его лицо. За этот год оно постарело лет на пять. На нем появились морщины, которых раньше совершенно не было. Они были в уголках глаз, пересекали его лоб. А в глазах затаилось выражение внутренней боли.

Игорь же, в свою очередь, рассматривал Любу. Она же наоборот стала выглядеть значительно лучше. Она явно прихорашивалась для кого-то. На лице было больше косметики, чем раньше, и в воздухе чувствовался запах дорогих духов, которыми Люба раньше никогда не пользовалась.

Под пристальным взглядом Лебедева Люба почувствовала себя неловко. Чтобы избавиться от этого чувства, она заговорила:

– Ну, как ты?

Вопрос прозвучал крайне глупо.

– Как твои дела?

– А ты как думаешь? – вопросом на вопрос ответил Игорь. Он смотрел прямо в глаза Любы, и в его взгляде появился вызов.

– Как должны быть у меня дела после того, как ты со мной так поступила?

Люба сконфузилась. Она была не в силах переносить его пристальный взгляд.

– Игорь, я...

Она замолчала, не зная как продолжить. А Игорь ждал, не сводя с нее своего взгляда.

– Может, ты все-таки объяснишь, что все это значит? – спросил он, так и не дождавшись от Любы продолжения. – Почему после стольких лет совместной жизни... Почему? В чем причина? И почему именно в такой момент? Ты знаешь, как я нуждался в твоей поддержке? Ты знаешь, каково мне было там?

Глаза Любы повлажнели. На щеках заиграл румянец.

– Прости, – произнесла она.

– Как это, прости? Объясни, почему ты со мной так поступила. Почему ты меня предала?

Люба опустила глаза. Так было легче, она не могла выдержать взгляда Игоря.

– Ты знаешь, что для меня это значило? – продолжал он. – Ты была для меня всем. Ты была для меня единственной надеждой весь этот год. Я жил только одной мыслью о тебе. Я засыпал с мыслью о тебе. Просыпался с мыслью о тебе. Твой образ постоянно стоял перед моими глазами. Лишь только он давал мне силы для того, чтобы жить. И ты вдруг так со мной поступила. Ты знаешь, чем это могло для меня кончиться? Я жить больше не хотел!

Люба продолжала смотреть вниз. На ее лице было виноватое выражение. Игорь смотрел на нее, и чувствовал, как в нем нарастает гнев. Он сам поразился его силе. Он взял Любу за руку, в надежде, что тепло ее тела успокоит его.

– Скажи мне, почему? Я хочу знать только одну вещь: почему?

Игорь слегка тряхнул Любу за руку, но она даже не попыталась высвободить ее, продолжая неподвижно стоять.

– Ответь мне! – продолжал настаивать Лебедев. – Что происходит?

– Я не смогла больше ждать, – вдруг резко сказала Люба, мягко высвобождая свою руку из руки Игоря.

– Что? – не понял тот.

– Я не могла больше ждать, – повторила Люба.

– О чем ты говоришь?

Она вскинула глаза на Игоря.

– Я не могла больше так жить! Пойми, ты сидишь в тюрьме, я одна, соседи бросают на меня косые взгляды, показывают за моей спиной на меня пальцем. Я не могла больше этого выносить.

Игорь невольно отступил на шаг назад, едва не наткнувшись на фонтан, и потрясенно смотрел на Любу.

– Что ты такое говоришь? – изумленно произнес он. – Это же... У меня просто нет слов.

Люба всплакнула, и снова отвела взгляд от него, посмотрела на концы своих туфель.

– Но, послушай, – сказал Игорь. – Ведь ты же не двадцатилетняя девчонка, которая не смогла дождаться жениха, и вышедшая замуж за другого. Тебе сорок семь лет, и ты замужем за мной уже больше двадцати лет. О чем ты вообще говоришь?

Она вытерла глаза рукой, размазывая при этом тушь.

– Да-а, тебе легко говорить.

– Это мне-то легко говорить? – возмутился Игорь.

– Извини, я не подумала. Я не то хотела сказать.

Лебедев затряс головой.

– То, что ты говоришь, звучит, как детский лепет! Да, именно как детский лепет. Это абсурдно. Ты словно девчонка!

Он запустил руку себе в волосы.

– Нелепость какая. Ты стала стыдиться меня. После стольких лет совместной жизни, ты говоришь, что стыдишься меня. Абсурд. Я что, уголовник какой? Или, может быть, бандит? Я что, всю жизнь слоняюсь по тюрьмам, мотаю сроки, что ты не выдержала такой жизни со мной? Я просто программист, который оказался не в том месте, и не в то время.

Игорь почувствовал, что гнев начинает душить его еще сильней.

– Как у тебя язык поворачивается такое говорить? Как ты могла со мною так поступить? Ты действовала за моею спиной, пользуясь моей беспомощностью. Это подло! Ты развелась со мной, даже не спросив моего согласия. Что за идиотские законы! Словно я тиран какой-то, который все эти годы удерживал тебя силой, а ты только и ждала случая вырваться от меня на свободу. Нет, никак я не ожидал от тебя этого.

– Гоша, – сказала Люба. – Ведь я же не думала, что это так подействует на тебя. Я не знала. Я была уверена, что когда тебя посадили, наступил крах всему. Я думала, что у нас уже не будет нормальной жизни. Я... я не хотела жить с таким пятном. Я полагала, что это единственный выход. Я думала, что так будет лучше.

Игорь усмехнулся горькой и полной боли усмешкой.

– Вот как? Ты полагала, что так будет лучше? А как же насчет денег? Наших денег? Которые зарабатывал для нас я. Ты забрала их все, не оставив мне ничего. Ты же меня по миру пустила. У меня не осталось ничего. Я вышел из тюрьмы без жены, без денег, без работы. Ты лишила меня всего! Теперь я вынужден начинать все сначала, и еще неизвестно, выйдет ли из этого что. Эх, Люба, Люба!

Она посмотрела на Игоря с состраданием.

– Я верну тебе деньги. Часть денег, – поправилась она.

– Спасибо тебе за доброту, – горько произнес тот. – Мне уже мать дала денег для того, чтобы я поднялся на ноги. На первое время хватит.

Он покачал головой.

– Подумать только, вместо того, чтобы на старости лет поддерживать свою мать, я вынужден сам жить за ее счет.

Игорь снова опустился на край фонтана, и обхватил руками голову. Люба села рядом, прижимая к себе свою сумочку. Оба некоторое время молчали.

– А теперь скажи мне правду, – тихо и уже спокойно сказал Лебедев. – Почему ты ушла от меня? И не надо больше говорить о соседях, бросающих на тебя косые взгляды. Дело ведь не в этом, верно?

Он сделал паузу.

– У тебя ведь есть кто-то, правильно?

Люба, сделав над собой усилие, кивнула.

Игорь посмотрел на нее.

– Я так и думал. Мать мне сказала, что ты ушла на квартиру к своим родителям. Но я не поверил в это. И, похоже, оказался прав.

– Я так сказала твоей матери, – призналась Люба.

– Кто он?

Она вздохнула.

– Да какая разница. Собственно, не все ли равно?

Лебедев зачерпнул из фонтана воды, и плеснул ее себе в лицо. Стало как будто бы легче, но ненадолго. Какая-то тяжесть, казалось, навалилась на его плечи, прижимая его к земле.

– Давно у тебя роман с ним?

Люба расправила сумку, которую держала в руках.

– Около полугода.

Бывший муж вытер капли воды, стекающие у него по подбородку.

– И где ты с ним познакомилась?

– На работе.

Она всхлипнула.

– Ну, пойми же, Игорь, я не могла быть больше одна. Это было невыносимо. Я – женщина, и не могла больше выносить одиночества. Мне нужен был кто-то, кто был бы со мною рядом. Мне нужна была моральная поддержка. И он... Он оказался рядом. Он оказал мне эту поддержку.

Игорь посмотрел куда-то в сторону.

– Ты мужчина, ты этого просто не можешь понять. Вы, мужчины, вы другие. Вы легче переносите одиночество. Но мы, женщины, мы слабые, мы так не можем. Нам нужно, чтобы кто-то был с нами рядом. Нам нужна поддержка.

– Ты говоришь это так, словно я тебя бросил, – сухо сказал Лебедев.

– Но тебя посадили на целый год! – воскликнула Люба. – Пойми, на целый год! Это же целая вечность.

– Ты думаешь, что для меня это не было вечностью?

Она положила руку ему на плечо.

– Я знаю. Знаю. Но я... я не могла так.

Игорь не стряхнул руки Любы. Он вообще никак не среагировал на это. Возможно, он попросту и не почувствовал этого прикосновения, так как в мыслях был далеко отсюда.

– Почему же ты тогда на развод подала за моей спиной? Почему воспользовалась моим отсутствием? Если ты даже и нашла себе другого, ты могла бы дождаться моего возвращения. Мы бы вместе решили, что делать дальше. Но, когда ты пришла ко мне в тюрьму, и заявила, что ты уже развелась со мной, ты даже не представляешь, какой для меня это был шок. Ты чуть не убила меня в прямом, и в переносном смысле.

Люба в очередной раз всхлипнула.

– Я думала, так будет лучше. Так будет честнее, если я не буду тебя больше держать в неведении, а скажу все честно и напрямую.

– Честно? Ты лишила меня надежды.

Она вытерла нос платком, который достала из сумочки.

– А деньги тоже ты забрала из жалости ко мне?

– Я же сказала, я верну половину.

– Ты меня обокрала во всех отношениях, – сказал Игорь, словно не слыша ее. Я вернулся в пустую квартиру. Ты только представь себе, я имел успешную работу, приличный доход, жену, которая, как я думал, меня любила. Но, в один прекрасный день, меня арестовывают, сажают в тюрьму а, когда я выхожу на свободу, то узнаю, что жена лишила меня всего. Она лишила меня себя, лишила денег, лишила семьи, лишила надежды. И, самое главное, лишила меня веры в то, что существует супружеская верность. Права народная мудрость, которая утверждает, что в трудную минуту человека предают все, и в первую очередь, самые близкие.

14

Они сидели на краю фонтана, и молчали, погруженные каждый в свои мысли. Казалось, им больше не о чем было говорить, словно бы все уже было исчерпано, все сказано. Фонтан шумел, но шум воды не успокаивал, его вообще не замечали ни Игорь, ни Люба. Лебедев ощущал себя так, словно перед ним разверзлась бездна, в которую ему предстоит бесконечно падать. Люба, сидевшая рядом с ним, теперь казалась ему совсем чужим человеком. Он не испытывал к ней ни ненависти, ни вообще никаких других чувств. Словно все умерло в нем. Умерла и его любовь к ней. Сможет ли он ее теперь простить? Возможно, что и да. Но даже если она и вернется к нему, их отношения уже никогда не смогут стать прежними. Их брак разрушен, дал трещину, которой уже не суждено зарасти.

И, тем не менее, в глубине души, даже сам того не осознавая, Игорь на что-то надеялся.

Он обернулся назад, и посмотрел на свое отражение в воде фонтана. То, что он там увидел, ему не понравилось. Это было лицо тяжелобольного человека, на которого свалились все возможные невзгоды.

– До сих пор не могу поверить, что все это происходит со мной на самом деле, – произнес он. – Кажется, что это какой-то кошмарный сон, который никак не может кончиться. Не могу в это поверить. Не могу, и не хочу.

Люба молчала, оттирая платком слезы, накапливающиеся в уголках глаз.

– Ну, хорошо, – вдруг сказал Игорь. – Ну, допустим, ты не выдержала соблазна, тебе было одиноко. Хорошо, это я могу понять. Ты оступилась, закрутила роман. Я понимаю, это могло произойти с кем угодно. Хорошо.

Лебедев посмотрел на Любу.

– Пускай все это было. Пускай, так случилось. Бог с ним, прошлого назад не вернешь. Но теперь-то... Теперь я вернулся. Может быть, начнем все сначала? Что мешает тебе вернуться ко мне?

Почему он это сказал, Игорь и сам не знал. Разве он не понял еще, что все кончено? Что разрыв между ними уже никогда не сможет зарасти? Что это, надежда умирает последней?

Люба отрицательно покачала головой.

– Теперь уже слишком поздно, – сказала она. – Нет, ничего не получится.

Он побледнел, и отвел глаза в сторону. Самые худшие его опасения подтвердились.

– Так, – медленно произнес он. – Выходит, у вас все так серьезно? Так далеко все зашло?

Люба не ответила.

Игорь обхватил голову руками, и потер себе пальцами виски, в них начиналась пульсирующая боль.

– Все хуже, чем я надеялся, – нехотя признался он. – По-крайней мере, я полагал, что ты ко мне вернешься. Но ты нашла себе новую любовь.

– Не надо так говорить, – попросила она.

– Почему же не надо? – неестественно спокойным тоном произнес Лебедев. – Мы прожили с тобой двадцать лет вместе, и после всего этого ты отказываешься от меня? Просто из-за того, что в мое отсутствие нашла себе другого мужика. А разве я давал тебе для этого повод? А?

Он выжидающе посмотрел на нее. Но она молчала, стараясь не встречаться с ним взглядом. Она нервно сцепила пальцы на руках так, что костяшки побледнели.

– Разве я тебе хоть раз изменял? Разве я поднимал на тебя когда-нибудь руку? Устраивал скандалы, сцены ревности? Может быть, я мало зарабатывал, и тебе не хватало денег? А?

Игорь продолжал смотреть на Любу, ожидая ответа. Но она по-прежнему молчала, глядя куда-то в сторону. Он испустил вздох, который уже давно сдерживал.

– Ну, должна же быть хоть какая-то причина? Чем-то я тебя не устраивал. Я хочу знать, чем. Я не верю, что ты просто так вот взяла и влюбилась. Здесь должна быть другая причина. Не может человек в твоем возрасте, столько лет проживший в браке, вдруг влюбиться в первого встречного. Объясни мне, что во мне не так. Я хочу знать причину. Он богатый бизнесмен? Он банкир, олигарх? Может быть, звезда кино и эстрады?

– Дело не в тебе, – вымолвила Люба. – Дело во мне. Я...

Она осеклась, и быстро взглянула на Игоря. Тот не сводил с нее глаз.

– Ну-ну, я слушаю, – поторопил он ее.

– Я не хотела быть старой, – вдруг почти выкрикнула Люба.

– Старой? – В его взгляде появилось непонимание. – Как так? Что ты хочешь этим сказать?

– Я чувствовала, что старею, – продолжала она. – Я чувствовала это все последние годы. А в твое отсутствие это чувство усилилось. Я чувствовала, что превращаюсь в старуху. И с каждым днем я ощущала это все сильней и сильней. Я была одна. Мне нужна была поддержка. Для нас, женщин, старость гораздо страшнее, чем для вас, мужчин. Вы так не замечаете свое старение, оно не является для вас такой трагедией, как для нас. Для вас старость просто возраст, и все. Но для женщин старость – это лишение всего, это потеря всего самого ценного в жизни. Особенно для бездетных женщин.

Игорь смотрел на Любу в полном недоумении. Он действительно не понимал того, что она пыталась ему объяснить. Он всегда считал, что старость – это нечто само собой разумеющееся. Но при чем здесь супружеская измена, этого он понять не мог. Не видел связи. А Люба продолжала, словно не замечая непонимания брошенного мужа:

– Я осталась одна, когда тебя посадили. И это одиночество меня состарило сразу на несколько лет. Я была одна в пустой квартире. Обстановка давила на меня. Мне было невыносимо, тяжело. И в этот, самый тяжелый для меня момент, объявился он.

Она затрясла головой, и нервно вскочила на ноги.

– Ты не сможешь этого понять! – воскликнула Люба. – Тебе этого не дано. Он... он словно вернул мне молодость. Он заставил меня почувствовать себя вновь молодой, почувствовать себя снова женщиной.

Она принялась нервно расхаживать взад и вперед.

– С ним я почувствовала, что кому-то я не безразлична! Почувствовала себя нужной.

– Почувствовать себя снова молодой? – задумчиво произнес Игорь, словно начиная понимать.

– Да, почувствовать себя снова молодой! Это непередаваемое ощущение.

– Сколько же ему лет?

Люба заколебалась.

– Ему... ему тридцать восемь лет.

Он презрительно усмехнулся.

– Тогда понятно. Где уж мне с ним тягаться. Ну, что ж, не ты первая, не ты последняя. Сейчас модно стало заводить себе молодых любовников.

– Ты не справедлив, Игорь.

Тот, прищурившись, посмотрел на Любу.

– Не справедлив? А ты, значит, справедлива по отношению ко мне? Ну и ну!

– Я тоже виновата.

– Ах, тоже. Хорошо, что хоть этого не отрицаешь. И на том спасибо.

Люба вновь принялась теребить свою сумочку, бросая тревожные взгляды по сторонам, опасаясь, что их кто-нибудь услышит.

– Ну, и все равно, – сказал Лебедев. – Почему ты не хочешь возвращаться ко мне?

– Я не могу его так просто бросить. После всего, что он для меня сделал. Я слишком многим ему обязана.

– А мне, получается, ты не обязана? – Игорь со злостью пнул ногой пустую пачку из-под сигарет, принесенную к нему откуда-то ветром. – Двадцать лет совместной жизни для тебя ничего не значат? А молодому любовнику, который воспользовался тем, что твой муж попал в тюрьму, ты обязана гораздо больше? Ну и ну!

Чувство переполняющего гнева вновь охватило его, и он попытался расслабиться.

– А где ты сейчас работаешь? Все там же?

– Я теперь менеджер по продаже товаров первой необходимости, – с легкой гордостью произнесла Люба.

– О-о, тем более. Ты поднялась. Конечно, зачем тебе теперь нужен муж, который сидел в тюрьме. Какая тебе в нем польза. Он теперь пятно на твоей биографии. Конечно, престижная работа, молодой любовник; как тут не почувствовать себя вновь молодой.

Игорь поднялся на ноги. Отойдя на несколько шагов, он обернулся, и печально посмотрел на фонтан.

– Ирония судьбы, – сказал он. – Возле этого фонтана произошло наше первое свидание, и возле него теперь состоялось и последнее. С этого фонтана все началось, у него же все и закончится. Он нас свел, он же нас и разлучит.

Люба в который уже раз всхлипнула. Она тоже вспомнила их первое свидание, и вновь чувство вины охватило ее.

– Прости меня, Игорь, – тихо сказала она. – Прости меня, если сможешь.

– А тебе нужно мое прощение? Или ты это просто так говоришь, для очистки своей совести?

– Нужно, очень нужно мне твое прощение.

Лебедев пожал плечами. Он не знал, плакать ему или смеяться.

– В таком случае, прощаю. – Но прозвучало это совсем не искренне. – Хотя твоя просьба о прощении звучит как издевательство.

– Я понимаю, – сказала Люба.

Игорь посмотрел на дорожку, уходящую от фонтана, затем взглянул на серое небо.

– А ведь первое наше свидание и состоялось примерно в это время. Тогда тоже стоял июль месяц, только было значительно жарче.

Она рассеянно кивнула.

– Мы уходили отсюда по этой тропинке. – Он указал на дорожку. – Держались за руки. Тогда все нам казалось прекрасным, многообещающим.

Люба улыбнулась вымученной улыбкой.

– Да, на тебе тогда была такая красная майка-футболка.

– Тогда я тебе принес большой букет цветов.

– Красные розы, – подтвердила она.

Игорь погрузился в воспоминания. Сам того не замечая, он двинулся по дорожке, словно повторяя тот маршрут, которым шли они тогда, жарким летним днем более чем двадцать лет назад. Люба шла рядом, словно тоже погрузившись в прошлое.

– Мы пошли тогда на набережную, и долго стояли у самых перил, – сказал Лебедев. – Смотрели на пляж. Как на беду ни на тебе, ни на мне не было купальных костюмов, а искупаться хотелось обоим. Пляж тогда был забит битком.

Люба посмотрела на отдыхающих. Серое небо придавало и воде свинцовый оттенок, создавая впечатление, будто бы вода в реке ледяная, хотя она таковой вовсе не была.

– И тогда ты решил купить мне мороженого, – вспоминала она. – Ты обещал мне самую большую порцию, которую только сможешь найти.

– Верно, – подтвердил он.

– К несчастью тогда стоял самый разгар перестройки, и добыть мороженого тебе так и не удалось.

– Да, я потерпел в тот день полное фиаско. Не смог даже поухаживать за тобой как следует.

Они шли вдоль набережной, вдыхая в себя запах зелени, распространяемый деревьями.

– Помню, в те времена мы часто проводили наше время в парке, – говорил Игорь. – Мы катались на каруселях, поднимались в небеса на колесе обозрения. Оттуда можно было увидеть едва ли не весь город.

– Помню, – улыбалась Люба. – Тогда приходилось отстаивать длиннющие очереди, чтобы купить билет на любой аттракцион.

Лебедев опустил взгляд, блаженно улыбаясь.

– А иногда мы уходили подальше от всех, и лежали рядом в траве. Просто лежали, и ничего не делали. Иногда, правда, и целовались.

Его бывшая жена неожиданно покраснела, словно снова была девчонкой на своем первом свидании.

– Но как мы не прятались, как ни таились, люди все равно нас видели, бросали на нас многозначные взгляды. Тогда мы просто вставали, и перебирались куда-нибудь на скамейку, откуда наблюдали за людьми.

Люба отрешенно улыбалась, шагая рядом с Игорем.

– Эх, молодость, молодость, – говорила она.

Он искоса посмотрел на нее, и спросил, чувствуя внутреннее напряжение.

– Может быть, мы сможем снова вернуть те времена?

Эти слова словно отрезвили Любу.

– Нет, – сказала она. – Ничего не получится. Прошлое нельзя вернуть назад. Все кануло безвозвратно. Мы ничего не сможем изменить.