Текст книги "То, что останется после тебя (СИ)"

Автор книги: Анатолий Половинкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Ну как? – спросила Валентина Ивановна.

– Замечательно! Ничего лучше в жизни не ел.

Игорь принялся уписывать борщ. После тюремной баланды тот казался пищей богов. Управившись с первым, он придвинул к себе тарелку с пельменями. Мать участливо подставила ему горчицу. Она знала, что ее сын обожал есть пельмени с горчицей.

Лебедев принялся наворачивать пельмени, отправляя их в свой истосковавшийся по нормальной пище желудок. Покончив с едой, он выпрямился, и в полном блаженстве закрыл глаза.

Мать с умилением смотрела на него.

– Как хорошо, – произнес Игорь. – Ты не представляешь, какой это ад – тюрьма. И какое это непередаваемое чувство вновь оказаться дома.

– Век бы этого не знать, – понимающе отозвалась Валентина Ивановна.

– И какой это рай – вновь очутиться на свободе. Только сейчас я ощутил и понял всю прелесть свободы, и то, что я совершенно не ценил ее раньше.

– Что ты теперь собираешься делать? – спросила мать.

– Что-нибудь придумаю. Выжил в тюрьме, значит, тем более, выживу на свободе. Здесь все равно это сделать проще.

– Чаю хочешь?

– Не откажусь, – признался Игорь.

Мать принялась наливать ароматный чай.

– Ты с Любкой-то не будешь пытаться переговорить?

Лебедев пожал плечами, глядя на то, как в бокале вращаются частички заварки.

– А смысл-то? Если она все уже решила, то дальнейшие разговоры бессмысленны. Ничего уже не изменить.

Мать тяжело вздохнула. Игорь придвинул к себе бокал, и отхлебнул чая. После жирных мясных пельменей хотелось пить.

– Ну, а тебе-то самой помочь чем надо? – спросил он.

– Ну, уж, ты скажешь. Не обо мне речь. Я-то уж старая, какие у меня запросы. Тебе теперь жить надо начинать сначала.

– Ну, почему же сначала? – возразил Игорь. – Не сначала, а продолжать буду.

– А как продолжать-то? – спросила мать. – Опять к ним вернешься или как?

Лебедев надолго задумался.

– Понимаешь, – наконец медленно произнес он. – В тюрьме у меня было много времени, чтобы подумать, чтобы прокрутить всю мою жизнь от начала и до конца.

Он сделал паузу.

– Это все неправильно.

– Что не правильно? – не поняла Валентина Ивановна.

– То, что я делал, это неправильно. Моя работа. Да и не только, а вообще.

– О чем ты, сынок?

– Ведь я занимался хакерством. Я – хакер. А что такое хакерство, по своей сути? Это преступление.

– Ну, уж и преступление, – возразила Валентина Ивановна. – В нашей стране все преступление. Как закон захотят повернуть, так и будет. Преступниками всегда простой народ считался, а те, кто наверху сидят, всегда чисты перед законом.

– Да я не о том, – поморщился Игорь. – Что такое хакерство, в переводе на русский язык? Хакер – это взломщик. Обычный, самый настоящий взломщик. Только взламывает он не сейфы и квартиры, а компьютеры. А с помощью компьютеров можно и деньги с чужого счета украсть, да и любую информацию о любом человеке выяснить. Понимаешь ли ты теперь, чем я занимался.

– Но ты же ведь ничего не крал. Чужих денег не присваивал.

– Лично я, может быть, и не присваивал, но с моей помощью, кто знает, вполне могли и присвоить себе чьи-либо деньги.

Снова молчание.

– Напрямую, я, на первый взгляд, ничего страшного и не совершил. Но я был лишь исполнителем чужой воли. Однажды я взломал секретную базу ФСБ. А это можно приравнять и к предательству. Ты знаешь, я временами думаю, что мне даже повезло, что меня обвинили только в изготовлении и распространении пиратских программ.

– Повезло? – возмутилась мать.

– Повезло, – подтвердил Игорь. – А что было бы со мной, если бы выплыло наружу то, что я взломал базу данных ФСБ? А ведь об этом даже не упоминалось на суде. Если бы все это открылось, то неизвестно, чем бы все это кончилось для меня. Какой срок я бы получил в таком случае?

Валентина Ивановна покачивала головой, слушая сына. Тот допил свой чай, и теперь задумчиво поигрывал пустым бокалом.

– У нас в тюрьме была часовня, и в ней служил один священник. Его звали отец Геннадий. Он многое нам рассказывал, многое нам разъяснял.

– Да и что с того, что священник? Ты думаешь, что священники сами ведут благочестивый образ жизни? – Валентина Ивановна поправила прядь волос на лбу. – Они ведь только говорят хорошо, а на деле еще похуже любого из нас будут.

– Да речь ведь не о них, – возразил Игорь. – Не о том, какую жизнь ведут они. В его словах есть доля истины. Речь о нас. Обо всех нас. Речь о том, какую жизнь вел я, и что я сделал в своей жизни. Чем больше я думаю об этом, тем больше я убеждаюсь в том, что не так я жил. Все неправильно было в моей жизни.

Валентина Ивановна положила свою ладонь на руку сына.

– Ты не сделал ничего такого, что достойно кары. Во всяком случае, есть люди, которые творили настоящие злодеяния, по сравнению с которыми твои проступки, если они и были, являются просто мелкими шалостями. Поверь мне, настоящие преступники сидят наверху, занимают руководящие посты, и судят нас. А мы, простые люди, вынуждены лишь только выживать. Наше преступление состоит лишь в том, что мы не хотим умирать.

– Хорошо, если так, – произнес Лебедев. – Но мне все же кажется, что все мы глубоко ошибаемся. Ошибаемся во всем.

4

Валентина Ивановна принялась убирать со стола посуду.

– Не думай ты об этом, Гоша, – сказала она сыну. – Стоит ли забивать себе голову вопросами, на которые все равно не знаешь ответа.

– Но все равно неправильно, – продолжал настаивать Игорь. – У меня такое чувство, что мы утратили что-то важное. Что-то, что мы знали раньше, но не хотели признавать. Мы отвергли что-то, что удерживало нас от нашего падения.

– Что же именно? – спросила Валентина Ивановна, закончив убирать со стола.

– Я пока не знаю, – признался Игорь. – Не уверен. Возможно, мы забыли то, что раньше люди верили в Бога, и это удерживало их от многих ошибок. А теперь мы забыли Бога. Сколько лет жили без него.

– Может, оно и к лучшему, – сказала мать.

– Почему?

– Жили всю жизнь без Бога, и ничего. Прекрасно обходились. Жили и не тужили. А теперь что? Почти все верующими стали, а творится-то что вокруг нас. Ужас! Все только хуже стало. Зато все верующими себя считают.

– Да я не о том говорю, верующими себя люди считают или неверующими, – терпеливо разъяснил Игорь. – Я говорю о делах, о поступках, об образе жизни. У нас неправильные ценности. Мы думаем только о материальном благе, а о том, что мы после себя оставляем, мы не задумываемся. Нам все равно. Не правильно все это.

– А что мы можем изменить? От нас ведь все равно ничего не зависит. Мир мы изменить не сможем.

– Да и не нужно нам мир изменять. Нам нужно изменить самих себя.

– А для чего менять самих себя? Что от этого изменится?

– Мы сами изменимся.

– Но жизнь-то от этого не изменится.

– В том-то и дело, что как раз жизнь и изменится. Не жизнь вообще, а жизнь каждого из нас. Наша жизнь во многом зависит от того, какие мы сами. Что мы творим, что создаем, и что оставляем после себя. Это и предопределяет нашу жизнь.

– К чему ты все это говоришь? – спросила Валентина Ивановна. – И зачем?

– Совесть меня мучает, мама, – признался Игорь. – Я знаю, что обладаю большим талантом в области программирования. Но весь этот свой талант я применяю не во благо людям. Я продаю его тем, кто мне за это хорошо заплатит. А это неправильно. Так нельзя распоряжаться своим талантом.

– Не знаю, – вздохнула мать. – По-моему, каждый волен распоряжаться своим талантом так, как ему угодно. И в первую очередь, это надо делать во благо себе. Сколько раньше нас одурманивали подобными речами. Отдай себя на благо коммунизма. Придет время, и это все к вам вернется. И люди верили в это. И что? Сколько миллионов в землю зарыли за великую идею. Наступило это светлое будущее? Да ничего подобного, просто те, кто был у власти, нажились на этом. А народ погноили.

– Мы говорим о разных вещах, – сказал Игорь. – Я вовсе не призываю к тому, чтобы отдавать себя всецело какой-нибудь великой идее. Нет. Я говорю о том, что не всякий способ добычи денег позволителен. Человек должен твердо знать, что ему можно делать, а на что идти категорически нельзя.

– Тут ты, конечно, прав, – призадумавшись, согласилась Валентина Ивановна. – Здесь я с тобой согласна. Но это что же выходит, получается, что ты согласен с тем, что тебя посадили в тюрьму? Ты считаешь себя виновным?

Лебедев смутился.

– Конечно, тюрьму никто благодарить не станет. И упаси Бог любого от такой участи. Просто я считаю, что мог бы избежать этого, если бы правильно распорядился своим талантом.

– Но, как же можно здесь правильно или неправильно распорядиться, если все мы зажаты в узкие рамки? Либо делай то, что тебе велят, либо пропадай. Третьего не дано.

Игорь потер подбородок, и покачал головой.

– А мне кажется, что третий путь все же есть, только надо суметь его найти.

– Попробуй, – сказала Валентина Ивановна. – Только в нашей стране могут посадить абсолютно каждого, независимо от того, какой путь он выберет. Правый ты или неправый, в любом случае твоя жизнь и судьба зависят от того, кто находится над тобой.

Мать вздохнула.

– Ладно, сынок, – примирительно сказала она. – Что это мы какие разговоры завели, словно у нас никаких иных тем нету. Главное, что ты вернулся. Снова на свободе, и я снова могу обнять тебя.

С этими словами Валентина Ивановна села рядом на табурет, и обняла сына.

– Я надеюсь, я верю, что теперь все будет хорошо. Главное – это то, что ты рядом.

Они некоторое время сидели молча, обнявшись друг с другом; мать и сын. Время от времени Валентина Ивановна тайком вытирала из уголков глаз слезы.

– Ну, что мы тут на кухне сидим, – словно опомнившись, сказала вдруг она. – Пойдем в комнату.

Они прошли в комнату. Было жарко, а от горячего чая по телу Игоря струился пот. Он подошел к открытому окну, и подставил себя освежающему ветерку.

– Не стой на сквозняке, продует, – предостерегла мать.

– Ну и что, – отозвался он. – Главное, что я снова дома. Лучше болеть дома, чем быть здоровым в тюрьме.

Однако он все же отошел от окна, и сел на диван.

– Так, значит, у тебя теперь совсем нет денег? – спросила Валентина Ивановна, садясь в кресло, напротив сына.

Игорь развел руками.

– Получается, что нет. Что ж, начну все сначала. Я еще не совсем старый, надеюсь, что смогу себя куда-нибудь пристроить.

– На это нужно время, – сказала Валентина Ивановна. – А сейчас тебе как быть?

– Не знаю, – признался Лебедев.

Мать поднялась с кресла.

– Ладно, я сейчас.

Она скрылась в соседней комнате, и долго возилась там.

– Вот, – сказала она, возвращаясь в комнату, и неся в руках полиэтиленовый пакет. – Здесь сто тысяч. Держи.

Игорь вскочил на ноги, и отпрянул от матери.

– Что ты! – воскликнул он. – И думать забудь! Я не могу этого взять. Это твои деньги!

– Во-первых, эти деньги заработал ты. Поэтому бери.

– Я не могу! – Игорь продолжал пятиться назад.

– Во-вторых, я старый человек, и мне много не надо. Я почти ничего не тратила из того, что ты мне давал. На смерть у меня отложено, а на питание мне хватает моей пенсии.

– Да какая у тебя пенсия, что ты говоришь. Это издевательство, а не пенсия.

– Бери, сынок, бери, – сказала Валентина Ивановна, насильно вкладывая деньги в руки Игоря. – Тебе они нужнее, чем мне. Я знаю, какое у тебя тяжелое положение сейчас. А если снова начнешь зарабатывать, будешь давать мне немного.

– Но, все равно, зачем ты мне все даешь, – продолжал упорствовать он. – Оставь себе хотя бы половину.

– Бери, бери, – настаивала мать. – Тебе они нужнее.

Игорь посмотрел на толстую пачку денег, которую мать сунула ему в руки.

– Спасибо, мама. Я верну, как только заработаю.

Лебедев запрятал деньги в карман. Они еще долго сидели и беседовали на разные темы. Вспоминали жизнь, прошлое. Говорили о настоящем и о будущем.

Когда солнце стало клониться к западу, Игорь вышел на балкон. С восьмого этажа открывался чудный вид на город. Возможно, что чудным он казался Игорю оттого, что тот уже давно здесь не был и долгое время провел в местах заключения, но сейчас это не имело для него никакого значения.

– Пора домой, – сказал он, налюбовавшись видом родных мест, и взглянув на часы.

– Домой? – удивилась мать. – Да что тебе там делать? Тебя же никто не ждет. Оставайся у меня. В кои веки-то встретились с тобой с глазу на глаз.

– У тебя? – растерянно произнес Игорь.

– Конечно. Оставайся, даже не думай. Куда тебе торопиться.

Он заколебался.

– Может, и правда остаться.

– Я тебе еще чаю налью. Хочешь? Давай прямо здесь на балконе и попьем.

Валентина Ивановна принесла чай.

Они сидели рядом, и пили. Игорь с наслаждением вдыхал в себя аромат душистого черного чая. Внизу рос высокий тополь. Еще совсем недавно Валентина Ивановна замучилась сметать его пух со своего балкона. Но теперь он уже отцвел, и лишь остатки пуха еще лежали у его подножья.

– Как мало детей стало на улицах, – заметил Игорь, глядя вниз. – Сколько смотрю я, ну, максимум одного или двух увидел за весь вечер.

– Ох, и не говори, – махнула рукой мать. – Не стало детей на улицах. И у вас ведь с Любкой тоже не было детей.

– У нас не получилось, – сказал он. – Но не все же такие, как мы. Раньше, в моем детстве, помню детей толпы бегали. А сейчас такое ощущение, словно вымираем все. Одни старики на улицах, прямо нехорошо становится.

– Что поделаешь, – сказала Валентина Ивановна. – Такие времена сейчас нехорошие, страшные.

– Страшные? – произнес Лебедев. – Но, по-моему, раньше гораздо страшнее были.

Мать пожала плечами, но спорить не стала.

На небе высыпали звезды. Игорь поднял голову, и довольно долго любовался ими.

– Совсем как в детстве, – сказал он.

– Ты знаешь названия каких-нибудь звезд? – спросила Валентина Ивановна. – Знаешь, где какие созвездия расположены?

– Откуда, – усмехнулся Игорь. – Когда в школе учился, еще что-то знал, но теперь все уже позабылось.

Мать улыбнулась с легкой ностальгией.

– Тогда все мое поколение мечтало стать космонавтами, – продолжал он. – Еще бы, в те времена первый человек вылетел в космос. Все были уверены, что к концу двадцатого века человечество всю солнечную систему облетит. Но не тут-то было. Весь этот прогресс оказался иллюзией.

– Почему же иллюзией? – спросила Валентина Ивановна.

– Ну, как же, человечество как добралось до луны, так дальше и не сумело. Дорогостоящее это удовольствие оказалось, да и бессмысленное. Для науки и то ничего интересного не оказалось, добыча полезных ископаемых себя не окупит. Так для чего туда и летать? Так постепенно романтика космических полетов и угасла, как не оправдавшая себя.

– А разве романтика должна себя оправдывать? – Валентина Ивановна посмотрела на сына. – Романтика потому и романтика, что воплощает в себе мечту. Люди мечтали, а теперь все их мечты разрушили.

– Получается, что не о том мечтали, – произнес Игорь. – Мечтали о воздушных замках. Люди хотели построить утопию, вернее не построить, а желали, чтобы кто-то для них построил. Но сами люди оказались не приспособлены к тому, чтобы в этой утопии жить. Поэтому все и рухнуло, все и развалилось.

Немного погодя Лебедев отправился принимать ванную. Лишь только оказавшись под душем, он понял, чего ему так не хватало весь этот день. Ему просто необходимо было смыть всю грязь пережитого года, смыть остатки тюрьмы, отпечатавшиеся на его теле.

С наслаждением подставляя лицо под струи воды, Игорь млел от того непередаваемого чувства, которое испытывает каждый человек, долго не мывшийся и, наконец попавший под душ. Ему хотелось вымыть не только тело, но и душу, вымыться изнутри. Он попеременно включал то горячую, то холодную воду, словно надеясь, что таким образом вода сможет вымыть все его нутро.

Потом, закрыв краны душа, Игорь нежился в ванне, погруженный в какую-то сладостную дремоту. Он пролежал в ванной до тех пор, пока не начала остывать вода.

Валентина Ивановна постелила сыну на диване. Тот вышел из ванной с чувством, будто заново родился.

– Как хорошо, – проговорил он, запахивая халат, и опускаясь на диван. Не раздеваясь, он лег ничком на постель, зарывшись лицом в подушку. – Дома, наконец-то дома.

Пролежав в таком положении некоторое время, он снял халат, и забрался под простыню, заменявшую одеяло. Спать под настоящим одеялом в такую жару не представлялось возможным. Игорь закрыл глаза, и тут же провалился в сон, глубокий и непробудный. Это была его первая ночь на свободе, ночь в родительском доме.

5

Игорь Лебедев проснулся около девяти часов утра, и в первые мгновения никак не мог понять, где он находится. Он лежал не на грубых тюремных нарах, а в мягкой уютной постели. Вокруг него не было коек с заключенными, а были ковры и до боли знакомая мебель. Не было и вонючего отвратительного тюремного запаха, который постоянно стоял в камере. Вместо того была свежесть, и пахло зеленью.

Добрых полминуты понадобилось Игорю на то, чтобы понять, что он находится не в тюрьме, а в родительской квартире, в которой он провел все свое детство и годы юности.

Осознав это, Лебедев вытянулся во весь рост, снова закрыл глаза, и блаженно улыбнулся.

Было шестое июля, и начинался второй день освобождения Игоря. Как же было приятно понежиться в теплой мягкой постели, после ненавистных тюремных нар. Ему казалось, что он может пролежать вот так, не вставая, целую вечность. Однако, пролежав минут пятнадцать, он сел на диване. Дверь его комнаты была открыта, и он увидел, как из соседней комнаты вышла его мать.

– Уже проснулся? – спросила она.

Игорь молча кивнул, не сводя глаз с матери.

– Как спалось?

Он снова не ответил, но выражение его лица говорило обо всем лучше любых слов.

Валентина Ивановна улыбнулась, глядя на сына.

– Давай, умывайся, скоро будет готов завтрак.

Игорь покинул квартиру матери около полудня, унося с собой сто тысяч рублей, отданных ему матерью. Придя домой, он надежно, как показалось ему, спрятал деньги, оставив себе лишь небольшую сумму на непредвиденные расходы. Пряча деньги, он почувствовал угрызения совести. Все деньги, которые он когда-то отдал матери, вновь вернулись к нему. Словно он их просто оставил ей на хранение.

Стоя посреди комнаты, Лебедев чувствовал, что вместо радостного и счастливого настроения, к нему вновь возвращается чувство одиночества. Вновь родная квартира показалась ему пустой и недружелюбной, какой-то даже чужой.

Он вынул из шкафа ключи от своей машины и документы на нее. По-крайней мере, их жена не тронула. Впрочем, она не умела водить машину.

Выйдя из квартиры, Игорь направился к своему гаражу, где он держал свою машину. Гараж находился в паре кварталов от дома, и на дорогу не потребовалось много времени. Вот он, знакомый капитальный гараж, который ему довелось приобрести лет пять назад. Остановившись возле ворот, Игорь помедлил. А что если машины там и нет уже давно? Что если ее уже давно угнали? Или жена сдала ее на металлолом. Последняя мысль показалось ему нелепой.

Он открыл ворота и, признаться, почувствовал значительное облегчение, когда увидел, что его серебристая "десятка" стоит на своем месте.

Распахнув ворота настежь, Игорь встал напротив своей машины.

– Ну, здравствуй, старушка, – ласково произнес он.

Машина ничего не ответила, и продолжала неподвижно стоять на месте. В душе Игоря возникла жалость и к себе самому, и к своей машине. Она выглядела совершенно заброшенной, и была покрыта толстым слоем пыли, который накопился за весь этот год отсутствия хозяина.

Он осторожно провел пальцами по капоту машины. От накопившейся пыли они мгновенно стали черными. Игорь вытер пальцы и, не спеша, обошел свою машину вокруг. На первый взгляд та выглядела в полном порядке, если не считать того, что все четыре колеса были спущены. Что это, прокол или же воздух из колес просто вышел за год стояния без езды?

Присев на корточки и, стараясь не запачкаться о кузов машины, Лебедев осмотрел колеса. Нет, проколов не видать. Значит, просто спустило.

Нажав кнопку на брелке, Игорь услышал, как сигнализация послушно пискнула, и автомобиль открыл свои замки, приглашая хозяина сесть внутрь. Открыв дверцу со стороны водительского кресла, он заглянул в салон. Там тоже царило запустенье. Слой пыли, правда, потоньше, чем на кузове, покрывал панель приборов. Даже в самом воздухе чувствовалась пыль, которая назойливо лезла в нос, рот и глаза.

Игорь провел ладонью по сиденью. Там тоже было пыльно, но сидеть, в общем-то, было можно. Лебедев осторожно забрался внутрь, закрыл за собой дверь.

– Ну, вот мы и остались с тобой одни, – с глубокой грустью произнес он, обращаясь к машине.

Положил руки на руль, но тут же отдернул их. Руль тоже был покрыт пылью.

Пошарив левой рукой под сиденьем, Игорь извлек из-под него тряпку, служившую для протирки машины, и вытер ею руль. Подумав, он протер и панель, но пыли там было слишком много, чтобы ее стереть сухой тряпкой.

Игорь вновь положил руки на руль и, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза. Что и говорить, любил он эту машину, несмотря на то, что еще перед своим арестом собирался ее поменять. Автомобилю было пять лет, и это был не такой уж большой возраст для нее. Да и пробег составлял чуть более шестидесяти тысяч километров. Тоже не так уж много.

Интересно, все ли в порядке с автомобилем? Игорь протянул руку, и включил магнитолу. Заиграла музыка, магнитола была в порядке. Ласково, почти любовно, провел рукой по рычагу переключения передач. Он чувствовал себя уютно за рулем этой машины. Теперь это напоминало ему о давно ушедших временах, когда все в его жизни было хорошо.

Вставив ключ в замок зажигания, Игорь повернул его. Машина послушно завелась с полуоборота. Необходимо было накачать колеса, но в гараже было слишком тесно, и Лебедев решил выехать во двор.

Дав мотору немного поработать на холостом ходу, он плавно выжал сцепление, и сдвинул машину с места. Она послушно выползла из гаража, шурша спущенными шинами.

– Жива, старушка, жива, – ласково произнес Игорь, испытывая по этому поводу необъяснимую радость.

Остановив машину, он заглушил мотор, и вышел наружу. На таких колесах далеко нельзя было уехать. Открыв багажник, он извлек из него ножной насос. Присоединяя шланг к ниппелям, он поочередно накачал все четыре колеса. Убедившись, что они нигде не пропускают воздух, Игорь убрал насос обратно в багажник, и закрыл ворота. Он снова оглядел машину. Да, слишком уж много пыли, надо было ехать на мойку.

Сев снова за руль, Игорь увидел, что и бензина осталось в баке не больше десяти литров. Первым делом он направился на заправку, расположенную неподалеку. Залив полный бак, Лебедев решил, что теперь настал черед заняться внешним видом машины.

Мойка, на которую он приехал, была свободна, и его автомобиль сразу же загнали внутрь. Пока шла процедура, Игорь стоял снаружи и грелся на солнышке, которое сильно припекало. Спустя некоторое время он уже снова ехал в своем автомобиле, который блестел в лучах солнца, а изнутри пах приятным запахом автомобильного шампуня. Настроение у Игоря снова поднялось.

Рынок, на который направлялся Лебедев, почти не изменился за тот год, что он провел в тюрьме. Это был все тот же рынок, на котором торговали различной пиратской продукцией. Среди множества одинаковых контейнеров должны были находиться два контейнера, принадлежавших его бывшему шефу Александру Антонову.

Александр Антонов занимался изготовлением и распространением пиратской продукции. Ему принадлежал практически настоящий подпольный цех по производству дисков. Вся эта подпольная деятельность была поставлена на весьма широкую ногу. Был ли Антонов королем подделок – неизвестно, но то, что на него работало очень много людей – это было фактом. В числе тех, кто работал на него, были и очень талантливые программисты. Большинство из них были хакерами, это было самой востребованной профессией в пиратской среде. В основном Александр занимался оптовыми продажами своей продукции, партии его пиратских дисков распространялись по всем торговым точкам города, что приносило Антонову весьма солидные доходы. В сущности его собственные два контейнера ему были не очень-то и нужны, и держал он их в основном ради престижа.

Но все это было год назад. Что происходило на рынке сейчас, Игорь даже не представлял. Может, и рынка-то уже никакого нет.

Движение на дороге было медленным. Слишком много автомобилей, их количество приводило к постоянным заторам. В машине было душно и жарко, не помогали даже открытые окна. К тому же в них еще летела и дорожная пыль, отчего дышать становилось еще труднее.

Еще издали Игорь заметил знакомые контейнера, странное дело, они стояли на своих местах и, вроде бы, исправно работали. Остановившись возле обочины, Лебедев присмотрелся к вывескам. Все те же вывески; продажа аудио и видео продукции, компьютерные программы и игры. Это несколько ошеломило его. Выходило, что пиратская торговля шла своим ходом. А он-то был уверен, что все эти рынки теперь уже давно прикрыли.

Выбравшись из машины, Игорь неуверенно направился в рынок. А рынок вовсю жил полноценной жизнью. Между палатками и контейнерами толпились покупатели, а за прилавками по-прежнему были знакомые все лица. Словно ничего и не изменилось.

Ошеломленный Игорь остановился на месте. Это что же, получалось, что за пиратство расплатился лишь он, да и несколько других неудачников, оказавшихся не в то время, не в том месте? На мгновение он почувствовал жгучую обиду, но тут же отогнал это чувство от себя. Неужели бы ему было бы лучше, если посадили бы всех?

Игорь направился к контейнеру, который раньше принадлежал Антонову. Кто сейчас им владеет? Может быть, хозяин уже давно сменился? Да и где вообще сейчас находится Александр Антонов?

Он вошел внутрь.

Внутри большого, просторного контейнера царило оживление. Несколько покупателей рассматривали стеллажи с пиратской продукцией, что-то обсуждали между собой. Возле них суетились двое продавцов, оба были хорошо знакомы Игорю. Лебедев огляделся по сторонам. Все то же самое, ничего не изменилось. Такое впечатление, что он был здесь вчера. Его охватило смешанное чувство. Он не знал, плакать ему или смеяться.

В это время из-за перегородки вышел еще один человек, лет тридцати пяти, и глянул в сторону Игоря. Тот на мгновение потерял дар речи. Это был его бывший шеф Александр Антонов. Антонов тоже узнал своего бывшего хакера, на его лице появилось выражение крайнего изумления, и он воскликнул:

– Игорь! Быть этого не может!

Он сделал шаг навстречу вошедшему.

Тот улыбнулся в ответ.

– Здравствуй, Александр.

– Игорь, это и вправду ты?

Изумление не сходило с лица Александра. Он двинулся к Лебедеву, в его глаза светилась неподдельная радость.

– Здравствуй, Игорь!

Антонов протянул для рукопожатия свою руку. Они поздоровались.

– Какими судьбами?

Улыбка Игоря стала немного смущенной.

– Да вот, решил проведать старых знакомых.

– Так я слышал, что тебе вроде бы пять лет дали?

– Так оно и было? – ответил тот. – Попал под амнистию.

– Ну, я рад тебя видеть. Правда, рад. Но ты проходи, не стой на проходе.

Александр отвел Игоря в сторону, чтобы не мешать покупателям, и долго рассматривал его.

– Ну, как дела-то твои? Ты давно освободился?

– Вчера.

– И каково там? – спросил Александр, но тут же осекся.

Игорь сделал выразительный жест.

– Тюрьма есть тюрьма, – ответил он.

– Да, конечно, – слегка сконфузился Александр.

– Ну, а ты как? Тебе, смотрю, удалось отвертеться?

Слова эти были произнесены без всякой злобы и без тайной угрозы, но Антонов посмотрел на Игоря с опаской. Потом виновато опустил глаза.

– Да мне, в общем, удалось кое с кем поговорить. Пришлось дать, конечно, на лапу. Ну, в общем...

Договаривать Александру нужды не было.

– А ты-то сам как в тот день в цеху оказался?

Действительно, как он там оказался? Этот вопрос, на протяжении года, Игорь задавал себе снова и снова. В самом деле, что он делал в этом цеху, где производились пиратские диски? Это не было связано с его обязанностями. Он всегда работал у себя дома, за своим компьютером. А как оказался там? Он был в очень хороших отношениях с Александром, и знал, где находится этот подпольный цех. Неоднократно бывал там вместе с Антоновым. А в тот день... В тот день его привела туда роковая звезда. Игорь любил компьютеры, и все связанное с ними. Он обожал держать в своих руках компакт-диски, ему нравилось их осязать. Любил он запах полиграфии. А наблюдать за тем, как идет изготовление этих дисков, происходит запись на них, это было высшее наслаждение для него. Он даже сам пробовал работать на оборудовании. Правда, болванки, на которые производились записи, имели фиолетовый оттенок, что говорило об их низком качестве, но это не мешало Лебедеву получать удовольствие от процесса. В тот роковой день Александр разрешил ему самому принести в цех свою новую взломанную программу, для того, чтобы запустить ее в массовое производство. В этот момент и произошла облава.

Антонов тоже был арестован в тот же день но, как теперь он сам признался, ему удалось выкрутиться. А вот у Игоря таких защитников не оказалось. Впрочем, на своего шефа он обиды не держал, да и в чем был он виноват. Разве на его месте сам Игорь не поступил бы так же? Каждый спасается в одиночку. Глупое стечение обстоятельств. Рок, судьба, называть это можно как угодно, но Лебедев заплатил за свою ошибку.

Игорь дружески положил руку на плечо Александру.

– Ладно, забудем об этом. Ты-то сам как?

Антонов пожал плечами.

– Да все по-прежнему. – Он обвел рукой помещение. – Потихоньку, помаленьку.

6

Игорь подошел к одному из стеллажей, и принялся рассматривать товар, разложенный на нем. В основном это все были новинки, новые версии старых программ. К своему удивлению, он увидел среди них несколько старых версий, взломанных еще им самим.

– А это что? – спросил он, беря в руки диск. – Ведь это же я взламывал.

– Ну, да, – улыбнулся Антонов. – Твоя работа.

– Как, неужели же еще не вышла новая версия программы?

– Вышла. Только взломать ее пока никому не удается.

Игорь изумленно посмотрел на Александра.

– Неужели правда?

– Правда, – признал Антонов. – Пока не удается.

Игорь невольно почувствовал прилив гордости. Выходит, он и в самом деле хороший программист. С какой-то особой нежностью он погладил диск, который держал в своих руках.

– Когда-то я пытался даже взломать "Висту", – с несколько наивной тщеславностью произнес Лебедев. – Но, конечно же, не сумел.

– Еще бы, – ухмыльнулся Александр. – Одиночке это не под силу. Слишком гигантский труд.

– И антивирус Касперского толком не сумел взломать.

– Почему же, – возразил Александр. – Он у тебя работал.

– А что толку? Обновлять его все равно было нельзя. А без обновления от такого антивируса толку мало.