Текст книги "Нулевая область"
Автор книги: Анатолий Радов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
– Зачем всё это? – спросила вдруг рациональная часть – Можно ведь просто вернуться в деревню, и…
– И что? – Макс беззвучно усмехнулся – Ждать когда тебя прибьёт крак?
– Это будет потом – не сдалась рациональная часть – Потом, понимаешь? А противоположность этому «потом» – слово «сейчас». Через минуту, спустя несколько секунд, в этот самый миг.
– Заткнись – зло бросил Макс – Я больше не хочу тебя слушать.
Он остановился, и осмотревшись, развернулся. Подьём был преодолён наполовину, он смахнул, уже замучивший за последние два дня, пот, и прищурившись, вгляделся вниз. С минуту он не мог отыскать глазами фигурку Маши, и когда наконец увидел её, сердце его непроизвольно сжалось. Само собой. Он только тяжело вздохнул и горько усмехнулся.
– Даже не поцеловал – подумалось вдруг – А если меня сейчас эта башенка облачком, да прямо в райские кущи?…
Он ещё раз усмехнулся, и через силу отведя взгляд от маленькой, совсем уже не реальной, едва различимой фигурки, резко развернулся, и продолжил путь. Почти у вершины, он пригнулся ещё сильнее, а через пару шагов, повалился на землю. Сначала бегло, а потом уже медленней и внимательней оглядел местность. Продолжающие работать двигатели на фоне мёртвых тел, вызвали какую-то изощрённую форму тоски, перемешанную с нереальностью, и даже полным неприятием того, что видели глаза. Макс пару раз цепко провёл взглядом справа-налево, и только после этого, убедившись, что на обозреваемой местности нет ни одной чёрной твари, поднялся и стал почти бегом спускаться с холма.
По приближении, звуки двигателей наполняли слух всё плотнее и ощутимей. Уже у подножия, Макс остановился и замер. До ближайшего бэтэра от него было метров тридцать. Он теперь даже разглядел лицо одного из солдат, и оно ему показалось неестественно спокойным.
– Господи, почему оно такое спокойное, его лицо? – спросил он себя с волнением. В голове тут же появилась мысль обойти всех убитых, осмотреть, вдруг остался кто живой. Но он тут же поймал себя на том, что сам только что мысленно окрестил их убитыми.
– Тени бы не оставили. Зачем им оставлять живых? Да и…
Он вспомнил красноватое облако, которым выстрелила башня, и просто побоялся, что стоит ему только подойти к какой-нибудь машине, и она, эта чёртова башня, выстрелит в него.
– И уничтожит – подсказал мозг – Ведь они там, внутри бэтэров и танков мертвы. Если б не были мертвы, они бы продолжали воевать.
Мысль об облаке заставила его действовать. Не сама мысль, а рождённый ею страх. И за жизнь, и за то, что тогда всё будет зря. Две недели в этом мире, Пашкина смерть, эти появившиеся пальцы-мысли, и Маша… Не может ведь всё быть зря. Не может ведь, правда?
Он снова, слегка пригибаясь, стал перебежками приближаться к озеру. Что-то вдруг заставило его делать именно так, а не идти по-идиотски в полный рост. Наверное, ощущение опасности. И поверх опасности – желание не погибнуть глупо, просто так, а даже может быть победить. Опасность и желание победить – способны научить, быстро и чётко, на уровне инстинктов и рефлексов. Даже тех, кто никогда и ни черта не умел.
Когда до озера оставалось уже совсем немного, Макс подумал, что, наверное, нужно было бы взять автомат, но тут же отмахнулся от этой мысли. Плыть с автоматом он всё равно не сможет, без автомата бы доплыть. Он снял с пояса куртку, и быстро надев её, застегнул молнию до конца. На глаз определил расстояние от берега до островка. Не меньше двух сотен метров, это точно. А в списке его личных достижений по жизни, насчёт водных дистанций имелась чёткая запись – сто двадцать максимум. Притом, туда-сюда, с короткой передышкой у берега.
Дурацкая история, когда он решил переплыть «отстойник» шириною метров в шестьдесят. Уже на половине пути туда, он почувствовал, что не дотянет. Физически не дотянет. Руки стали непослушными, почти ватными, а потребность в кислороде возросла настолько, что как бы глубоко он не вдыхал, кислорода всё равно не хватало. Он даже стал чувствовать, как дыханию мешают рёбра. Он тянул воздух внутрь, но воздух словно упирался в бетонную стену. Грудная клетка не могла расшириться больше, чем было дано ей природой. И в тот момент, он по-настоящему испугался, что это всё. На самой середине водоёма, поддающийся панике…
Но он доплыл, счастливый уже оттого, что просто не потонул, и почти собрался вылезти из воды и вернуться обратно по берегу, но вдруг в его мозг воткнулась холодная, и в то же время, обжигающая мысль – это будет трусостью. Да, чёрт возьми, трусостью. Как потом отмазываться перед самим собой?
И он поплыл обратно, понимая всем своим телом, каждой клеткой, что играет со смертью. Но больше никогда в жизни он не чувствовал себя так хорошо, как там, когда преодолев обратный путь, он пошатываясь, выбрался на берег, и без сил повалился на тёплый песок.
Теперь расстояние было намного больше, но теперь же была и цель намного важнее. Не просто что-то там доказать себе.
И он последней перебежкой ворвался в воду, и едва она достигла колен, нырнул, выставив перед собой руки.
Метров тридцать он плыл кролем, слишком быстро, с каким-то усердием ударяя ладонями по воде, но быстро появившаяся усталость, заставила его сбросить темп. Спустя полминуты он и вовсе остановился, и какое-то время просто удерживался на воде, восстанавливая дыхание. Кроссовки давно стали тяжёлыми, и затрудняли движения ног. Да и вообще, намокшая одежда только мешала, но ведь он и не пришёл сюда просто покупаться для удовольствия тела и души. А раз так, то надо терпеть. Сквозь зубы терпеть.
Он снова поплыл, очень и очень медленно, останавливаясь через каждые десять-пятнадцать взмахов, чтобы отдышаться и хотя бы чуть-чуть восстановить силы.
Во время очередной такой остановки, он обернулся, чтобы сравнить преодолённое расстояние с оставшимся, но берега разглядеть не смог. Он увидел только яркое пятно солнца, которое уже касалось верхушек деревьев. Солнце ослепило, и он быстро отвернулся.
– Примерно половина, короче – сказал он себе, и занёс вверх руку. Но когда рука коснулась воды, он вдруг почувствовал ненормальное ощущение. Настолько ненормальное, что он тут же уставился на неё, и его глаза удивлённо расширились, а сердце стало падать куда-то ко дну.
– Что за хрень? – тут же обжог мозги вопрос.
Его рука уже не была рукой. Она стала плавником. Чёртовым плавником. Полупрозрачным, с виднеющимися тонкими прожилками. Он судорожно задышал, чувствуя, как в тело врывается паника. Ненормальное ощущение вдруг пришло и от ног, и он прижав подбородок к груди, бросил взгляд вниз, но ничего кроме голубоватого полотна воды там не было.
И вдруг он увидел себя со стороны. Увидел себя, ставшего огромной рыбиной с крупной, поблёскивающей в лучах садящегося солнца чешуёй. Резко ударив хвостом по водной глади, эта рыбина-он стала быстро погружаться в глубину. Мозг попытался сопротивляться, насильно прекратить движения тела, но тело не слушалось. Он-рыба всё погружался и погружался вглубь озера, и вскоре все цвета, все звуки, все мысли, все ощущения, и весь он растворился в безликой и бессмысленной темноте.
Глава 18
Сколько времени он пробыл в этой темноте, Макс не знал. Но когда сознание вернулось, и резко, с каким-то хлопком, темнота разлетелась в стороны, он вдруг чётко осознал, что вокруг него, а самое главное – над ним, вода. И тогда по-инерции, обретённой в эволюции всеми существами дышущими кислородом, он рванул вверх, к спасительной поверхности. Отчаянно и быстро работая ногами и руками, он всплывал, и был искренне, почти до идиотизма рад одному тому факту, что ощущает себя человеком.
Прошлое ощущение, когда он видел себя рыбой, было странным, и даже страшным. Одно воспоминание о нём заставило его вздрогнуть всем телом.
И когда, наконец, голова его очутилась над водой, он жадно, во все лёгкие вдохнул. Воздух обжёг гортань, а слух заполонил вкрадчивый, отовсюду исходящий шум. Как будто десятки голосов одновременно пытались что-то рассказать друг другу шёпотом. Он быстро огляделся, и только сейчас почувствовал, что вода его несёт.
Совсем близко, с одной стороны он разглядел тёмную стену леса. С другой стороны вдалеке, высоко над землёй светились десятки огоньков.
– Это же река – пришло вдруг в голову, и он стал быстро грести к берегу, в сторону огней.
Через минуту он уже явно различал огромные плиты, темнеющие грозно и беспорядочно.
– Как у нас на берегу – подумал он, вспомнив реку, огибающую город шумливой, серо-зелёной подковой – Там тоже плиты.
Он стал предельно осторожным. Наткнуться на плиту, или, что ещё хуже, на торчащую из неё арматурину, означало здорово повредиться, если вообще не пойти ко дну с распоротым брюхом.
И когда прямо перед ним выросла тёмная громадина, он выставленными вперёд руками ударился об неё. Потом медленно стал руки сгибать, и как только коснулся животом бетона, сделал резкий «выход на две» и повалился на плиту лицом вниз.
Секунд десять он только тяжело дышал, слыша шум бегущей воды, и доносящийся откуда-то из темноты запах жареной картошки. Потом медленно перевернулся на спину, и тупо уставился на звёздное небо.
– Картошка, чёрт – сквозь зубы проговорил он, и с силой провёл ладонью по лицу.
Всё было понятно. По одному только этому запаху. Такому будоражащему и такому вкусному запаху…
Он был за пределами ограды. Он был с другой стороны тумана, чёрт подери!
С каким-то непонятным чувством, он поднялся, и глупо уставился на огоньки. Внутри словно что-то застывало, в груди, в желудке, какой-то вязкий раствор, медленно превращающийся в бетонную плиту. Наверное, почти в такую, на которой он сейчас стоял.
– Не-е-ет – наконец выдохнул он, и обессиленно плюхнулся на задницу. Обессиленность была абсолютно полной. Духовной, интелектуальной, физической. Ему вдруг показалось, что он провалился в ничто, что ничего нет вокруг него, и только где-то в глубине этого ничто, насмешливо тикали секунды и шумела бегущая вода.
– А как же башня? А они? Все они… А может я ещё в нулевой?… – зашевелился мозг через несколько минут, показавшимися долгими часами.
– Картошка – тут же сухо напомнила рациональная часть.
– Да, картошка – повторил он шёпотом и медленно поднялся.
Какими-то ватными руками, он принялся снимать с себя одежду, выжимал её, снова напяливал на мокрое, замерзающее тело. Его стал пробирать озноб, но он не обращал на него внимания. Ему было наплевать.
Одевшись в выжатую, но от этого не ставшую ни на каплю теплее, одежду, он поднялся вверх по плите, и выбрался на высокий берег. В свете звёзд была видна дорожка шириною в метр, и он бессмысленно поплёлся по ней, размышляя стынущим от вечерней прохлады и холодной одежды, мозгом.
– Как я выбрался? – думал он, бездумно петляя вместе с тропинкой среди высокой травы – Неужели башня? Да, чёртова башня выбросила меня за ограду. Определила как-то…
Он вдруг остановился и огляделся. Местность показалась ему знакомой, и он напрягая зрение и мысль, стал вглядываться в полумрак вокруг себя. И наконец, понял.
– Это же окраина города. Возле пруда.
И он снова, уже быстрее зашагал по дорожке, теперь зная наверняка куда она его приведёт. Через пару минут дорожка поползла вверх, и он тяжело взобрался на крутой пригорок. Когда-то очень давно, по рассказам сторожилов, этот пригорок был берегом реки, но со временем река обмелела, настолько, что между нею и пригорком образовалось не меньше двух сотен метров суши.
Поднявшись, он заспешил по улице частного сектора. Он не раз ходил по ней к пруду и обратно, иногда в компании, чтобы искупаться, иногда в одиночестве, чтобы половить рыбу. Но ни разу он не прошёл по ней вот так, потеряв целый мир.
Избегая редкий людей, которые вряд ли сумели бы адекватно отнестись к его мокрому и обречённому виду, он примерно через час добрался до своей пятиэтажки, и набрав код, вошёл в подъезд.
И тут же на него разом навалилась здешняя жизнь. Вся. Вместе с видом стен, с запахами. Словно огромная бетонная плита, она придавила, прибила, и он замерев на месте, тяжело и шумно задышал.
Он простоял так долго. Тяжесть уходила медленно, как будто по миллиграмму, и он прислонясь к стене плечом, ожидал. Идти было бессмысленно. Он бы не смог взобраться и на первую ступеньку с таким весом на плечах.
Наконец, он почувствовал себя более-менее в норме, и медленно, словно боясь, что тяжесть вот-вот вернётся, он стал подниматься по лестнице на четвёртый. Где-то в животе всё ещё чувствовался бетонный монолит, тот, который застыл там, у реки, и Макс вдруг чётко осознал, что теперь этот чёртов монолит, никуда не исчезнет. Он навечно. Потому что уже никогда не принять эту жизнь так, как можно было принимать её раньше. Никогда уже не станет она «своей», привычной и однозначной.
Подойдя к железной двери, он сперва машинально потянул её на себя, поддевая за краешек пальцами. Жена часто забывала её захлопывать. Но на этот раз дверь оказалась закрыта, и он вскинув руку, надавил на кнопку звонка. Внутри раздался нелепый звонок, похожий больше на смех идиота, или скорее дятла, и Макс опёрся на стенку плечом. Пару раз нервно провёл ладонью по лбу.
– Чёрт – пришла вдруг в голову здравая мысль, и он удивлённо хмыкнул – А ведь сейчас придётся как-то объяснять своё отсутствие. Что-то как-то я и не подумал насчёт этого. Может, про нулевую область рассказать?
Макс усмехнулся во-второй раз. В такую историю может поверить только любимец жены, кот Васька, да и то, если его предварительно накормить колбасой.
Он уже хотел в полголоса рассмеяться своей дурацкой шутке, но смех застрял где-то в самим лёгких.
– Кто там? – спросил голос из-за двери. И был этот голос отнюдь не его жены, и даже больше того, он даже не был женским.
– Не понял – громко сказал Макс – Так, давай открывай.
– Ты кто?
– Сосед я снизу. У меня с потолка вода хлещет. Открывай говорю.
Последнюю фразу Макс почти крикнул, и когда щёлкнул замок первой двери, а потом и железной, он резко рванул её на себя, так, что находившийся внутри человек, невольно повалился вперёд. Но Макс только оттолкнул его в сторону, и быстро вошёл в квартиру.
– Не боись – сказал он, обернувшись и уставившись на незнакомца – Убивать не буду – он холодно улыбнулся.
– Ты кто? – переспросил незнакомец.
– А чё, сам не можешь врубиться?
– А-а – на лице незнакомца появилось напряжение – Слушай, она сказала ты ушёл от неё, я не в курсах короче чё у вас за отношения – забормотал он, нервно теребя халат.
Макс кивнул головой.
– Мой любимый – сказал он – За три штуки год назад брал. Мягкий, скажи? А она где?
– В зале… уснула… понимаешь, мы вина… потом это…
Макс прошёл в зал. Бросив вгляд на свою жену, спавшую с довольной улыбкой на губах, он открыл шкаф, и стал скидывать с себя одежду. Он бросал всё на пол, и доставая из шкафа чистые, и главное, сухие вещи, переодевался в них.
– Максим? – услышал он за спиной испуганный, дрожащий голос.
Макс обернулся.
– И ты тоже не бойся. И тебя пальцем не трону – пробурчал он – Я буквально на минутку.
– Ты сам виноват – сказала вдруг жена, и Макс на секунду удивлённо замер – Ты исчез, ничего не сказал, и что я по твоему должна была делать?
– Ты чё? Совсем уже берега путаешь? – спросил Макс, глупо ощущая, что внутри него совершенно нету злости, даже капли – И две недели не прошло – закончил он с каким-то непонятным для себя спокойствием.
– Две недели это много, Максим. Ты же знаешь, что я не могу быть одна – жена деланно придала голосу истеричных ноток – Я же тебе говорила, я не могу одна. Мне нужно чувствовать, что я кому-то нужна. А одна я не могу, не могу, слышишь?
– Перестань – спокойно отреагировал Макс – Совсем не интересный спектакль.
Он отвёл от неё взгляд, и открыв верхний ящик, поднялся на носочки.
– Деньги хоть остались? – спросил он, беря в руки пачку банкнот.
– Половина где-то – уже спокойным голосом ответила жена.
– Половина? – Макс хмыкнул – Тут же сотня была.
– Это между прочим как и твои деньги, так и мои. Мы муж и жена с тобою.
– Это хорошо, что ты помнишь.
Макс разделил пачку пополам и стал засовывать в карманы джинсов. Засунув одну половину, он от второй отсчитал десять тысячных купюр и положил обратно в ящичек.
– Это тебе – сухо сказал он.
– А с квартирой что? – спроила жена.
Макс снова перевёл на неё взгляд. И вдруг он увидел то, что до этого ощущал, как пустоту. Но это оказалось совсем не пустотой. Это была стена тумана. Серовато-грязная, размывающая контуры её лица, и она была плотно окружена этой полупрозрачной стеной.
– Значит, это не моя вина – блеснула чёткая, и освобождающая мысль – Я пытался, а она меня не пустила. Она не любила меня никогда… вот оно.
Он взял из ящичка свой телефон, документы, и развернувшись, двинулся в прихожку.
– Так что с квартирой? – повторила вопрос жена.
Макс остановился и обернулся.
– А чего это ты так, а? – спросил он, холодно улыбнувшись – А вдруг я тебя прощу?
– А ты простишь?
– Знаешь, до того, что со мной произошло за эти две недели, я бы наверное простил. Даже думаю, стопудово простил бы. Ради привычки. Понимаешь? Но теперь…
– А-а, я поняла – перебила криком жена – Ты был с другой. Да? Всё это время. Да? Отвечай!
Макс только криво усмехнулся, и направился к выходу. Прошёл мимо прижавшегося к стене хахаля, не обратив на него никакого внимания, хлопнул железной дверью, и почти сбежал вниз по лестнице.
– Хм. Как-то даже пофик – подумал он, остановившись на порожке подъезда. Он прислушался к ощущениям в области желудка. Бетонного монолита больше не ощущалось.
– Ну и правильно – выдохнул он, и заспешил через двор к дороге.
Уже через пару минут он поймал такси, и расслабленно плюхнулся на заднее сиденье.
– Куда? – монотонно спросил водила.
– В «Зелёный двор» – сказал он, но тут же поправил – Не, сначала возле какого-нибудь гастронома притормози, а потом уже в гостиницу.
В «Зелёном дворе» свободны были только двойные номера, и он заплатив за два места, поднялся на второй этаж. Открыв дверь, он не разуваясь прошёл к кровати, и присев на неё, вытащил из бокового кармана пиджака пол-литровку водки. Открутил пробку и жадно приложился к горлышку.
– Фух – выдохнул он, осушив за раз примерно треть. Всего через секунд двадцать в голове приятно, и освобождающе зашумело. Он сделал ещё два больших глотка.
– И что дальше? – спросил он себя.
Медленно пьянеющий мозг, стал судорожно пытаться объяснить произошедшее. Всё. Перемещение из озера в реку, измену жены… подробно… цепляясь за мелкие детали, за ощущения и слова.
Но размышления о жене неожиданно быстро перестали волновать его.
– Так и должно было произойти – прошептал он – И хорошо, что всё так быстро разрешилось.
Освободившись от лишних мыслей, мозг сосредоточился на таком нелепом, неожиданном возвращении оттуда…
– Господи, ну зачем так? – Макс отпил ещё, чувствуя, что сейчас ему это просто необходимо. Поставив бутылку на пол, он так и остался сидеть, наклонившись вперёд и прижав ладони к лицу.
– Что ж за херня такая – выдыхал он шёпотом, сквозь ладони, чувствующие нервное, горячее дыхание – Я должен был доплыть и уничтожить её. Эту чёртову башню. А теперь что? Забыть и вернуться к здешней жизни?
Он быстро выпрямился и рассмеялся. Смех был сквозь боль, которая словно пары алкоголя, поднималась от желудка к мозгу, окутывая и убивая его, как чёртово красноватое облачко.
– А она сейчас идёт – стал думать он, подавив нервный смех – Одна, в темноте. Хотя, может и вправду дед отправился за нами? А я? Что, вот так всё и должно было закончиться?
Он наклонился, и взяв бутылку, быстро поднёс её к губам. Судорожно проглотил половину остававшейся в ней водки, и скривившись, тяжело выдохнул.
– Зелёный закинул, хм. А зачем? Чтобы я рассказал как-то сумбурно всё это молоденькой девушке? И что толку? Пусть даже она передаст деду слово в слово, что толку?
Макс поднялся и стал шагать от одной стены к другой, иногда останавливаясь, и делая маленький глоток. Мозг всё крепче окутывал туман опъянения, но легче почему-то не становилось.
– Чёрт, чёрт, чёрт – сквозь зубы повторял он, снова бухнувшись на не расправленную кровать – Так не должно быть. Я здесь не смогу. Теперь не смогу. Нужно всё с нуля. Там. С нуля. Иначе эти твари, они же уничтожат. Их… а потом уничтожат и нас. Когда-нибудь, уничтожат всех нас. Подадут сигнал на эти башни… кто?… да какая разница, подадут и отключат ограду, и тогда…
Он снова потянулся к бутылке, и с удивлением обнаружил, что осталось только на самом донышке. Он допил залпом, и бросил бутылку под ноги. Потом не расправляя кровати, повалился на спину, вяло, с помощью только ног, стянул кроссовки, и закрыл глаза.
В голове шумело, крутило, глаза проваливались в истому, как в чёрную, болотную жижу.
– Она нужна мне – стал думать он уже полусонно – Разве это не любовь? Что если это та самая, настоящая? Да и нельзя к такой девушке испытывать какие-то другие чувства, кроме настоящих. Потому что и сама она – настоящая. Маша…
Он с тихим, протяжным стоном перевернулся на живот, и помогая руками, передвинулся немного вперёд. Нащупал подушку, и подтянул её под голову. Глаза открывать не хотелось. Не хотелось видеть этот номер, не хотелось вообще лишний раз видеть доказательства того, что он теперь здесь. За закрытыми веками он уже пытался нарисовать себе тот мир, нулевую область, ставшую ему в несчитанные разы важнее, чем весь этот мир с его миллионами возможностей и глупых вещей и развлечений. И он уже почти видел мир тот, проваливаясь в сон, видел озеро, башню, Машу идущую по над кромкой леса, видел огромного зелёного…
– Мне нужно туда – пьяно пробормотал он, погружаясь в чёрное небытие.
На следующий день Макс отправился на ближайший от гостиницы рыночек. На свой, тот, где он имел точку, идти ни малейшего желания не было. Он уже порвал с прошлым, порвал навсегда, и увидеть своих «соседей» по ряду в его мозгу означало теперь только что-то ненужное и даже неприятное. Ему не хотелось ни отвечать на их расспросы, ни обсуждать торговлю за последние две недели, ни высчитывать потом сколько он мог потерять за эти дни. Всё это казалось таким несущественным и глупым, что он боялся просто рассмеяться в лицо своим бывшим «коллегам».
На рыночке он купил две большие «торгашские» сумки, и стал перемещаться от прилавка к прилавку, покупая всё, что по его мнению было нужным. И когда одна из сумок была полностью наполнена, он вернулся в гостиницу, оставил её в номере, и вызвав такси, спустился вниз.
Когда машина подъехала, он с каким-то нетерпением влез в неё, и быстро назвал адрес.
– Две сотни – монотонно сказал водила, и Макс только молча кивнул.
Уже минут через пятнадцать, таксист остановил у указанного адреса, и Макс расплатившись, торопливо выбрался из салона. Несколько секунд он задумавшись, смотрел на невысокий забор из штамповки, и когда в голове сложилась более-менее правдоподобная история, он подошёл к калитке и нажал на звонок.
Где-то в доме, едва слышно заиграла какая-то мелодия, и уже через полминуты на порог вышел пожилой мужчина, вяло застёгивая рубашку.
– Дядь Саш, это я – крикнул Макс, и мужчина кивнул головой.
– Здорово, Максим – сказал он, подойдя к калитке, и открывая её – Давненько ты не заходил. Года два? Или нет, больше по-моему… Как там мать? Сам как?
– Да нормально всё, дядь Саш – Макс извинительно улыбнулся – Я заходил как-то с полгода назад – соврал он – Дома никого не было.
– Да ничего. Я понимаю – мужчина отступил, пропуская Макса – Жизнь сейчас такая, все куда-то бегут, спешат, всем некогда.
– Да-а – Макс вошёл, и повернулся лицом к своему двоюродному дядьке – Дядь Саш, а вы ещё охотой занимаетесь? – спросил он.
– Хм. А как же – дядька закрыл калитку и удивлённо посмотрел на племянника – А ты что, тоже что ли решил?
– Что-то вроде того. Я ж женился, дядь Саш.
– Да ладно – мужчина улыбнулся – Поздравляю.
Он протянул руку, и они обменялись рукопажатием.
– И давно?
– Да недавно совсем. Жена у меня кстати сельская – Макс стал быстро, не вдаваясь в детали, рассказывать придуманную ещё в такси историю – Из Курганинского. Так у неё дед охотник. Вот я подумал, что ему на день рождения в самый раз будет все эти охотничьи причиндалы подарить. А лицензии у меня-то нету.
Макс развёл руками. Во взгляде дядьки мелькнуло лёгкое недоверие.
– Ну и дед сам в город-то ездить не может постоянно. Вот – Макс достал из правого кармана половину взятых дома денег, и протянул их дядьке – Дядь Саш, на половину этого возьми, а остальные себе оставь.
– Хм – дядька секунд пять недоверчиво смотрел на пачку купюр.
– Ладно – наконец выдохнул он – Так чего надо-то, Максим?
– Патроны, двенадцатого и шестнадцатого калибра с гильзой семидесяткой, ну и других можно по мелочи, пули отдельно, дробь пятёрку. Пороха ещё.
Дядька взял деньги. Засунул в карман рубашки.
– Ну, на шестнадцатый калибр у меня разрешения нету, а всё остальное можно. Тебе когда?
– Прямо сейчас, дядь Саш. Я сегодня в село уезжаю. А у вас же тут поблизости охотничий по-моему есть – Макс улыбнулся – Помню по детству в нём всё поплавки да крючки покупал.
– Есть, есть – дядька развернулся и направился к дому. Макс заспешил следом.
– А тёть Зина как? – стал спрашивать он, чтобы отвлечь дядьку от ненужных размышлений. Было понятно, что история про деда жены его не особо убедила.
– Нормально. До подруги ушла. Так что ты сам тут, племяш. Если чего хочешь, в холодильник загляни, не стесняйся. Там и борщ есть, и к чаю половина торта.
Они поднялись на порог, и вошли в дом. Макс остался на кухне, присев за стол, и взяв из вазочки наобум какую-то конфету. Не взглянув, развернул её, и положил в рот.
Дядька ушёл в зал. Через минуты три он появился в другой рубашке и чёрных брюках.
– Я пошёл – коротко бросил он – Чайник ставь.
– Угу – кивнул Макс – А-а, вот, сумка кстати – спохватившись, подал он дядьке вторую купленную сегодня сумку. Тот молча взял её и ушел.
Поставив чайник на плиту, Макс снова уселся за стол и стал думать о своём решении. Решении, которое он даже не принимал, а которое просто оказалось единственным имеющимся в мозгу, когда он проснулся. Поднявшись с гостиничной кровати, он подошёл к окну, и долго смотрел на редких людей, проходящих мимо здания по тротуару. И ему показалось, что они спят. Идут, но спят. И все их движения скорее машинальны, нежели осмысленны.
– У них нет цели, которая способна разбудить – понял он тогда.
И вот теперь, он снова и снова возвращался к вопросу, который пришёл ему в голову там же у окна, за несколько секунд до того, как он развернулся и принялся торопливо действовать.
– А что если я не пройду?
Вопрос этот задавала его рациональная часть, которую он в последнее время начинал почти что ненавидить, за её вечное благоразумное нытьё.
– Заткнись – зло ответил он этой вечно тормозящей своей части.
Но вопрос остался нависать, как пресловутый меч Дамокла, поблескивая своей бездушной сталью. Он хотел теперь попытаться ответить на него, но его отвлёк засвистевший чайник.
Сообразив чаю, Макс стал пить его маленькими глотками, нервно прислушиваясь к звукам снаружи дома.
– Что-то долговато – думал он, делая очередной глоточек – Тут же до магазинчика метров двести всего.
И наконец, как только он отставил от себя пустую кружку, к его радости, тихо скрипнула калитка. Поставив кружку, он повернулся к двери. Спустя несколько секунд вошёл дядька, тяжело держа в руке полную сумку.
– На все взял – выдохнул он, ставя сумку около двери – Двадцатого калибра ещё с дробью, на всякий случай. Пойдёт?
– Пойдёт – кивнул Макс. Если в деревне ружья двадцатого калибра, или нету, это в принципе не так уж и важно. Патрон всегда можно раздербанить, а это лишний порох и дробь.
– Фух, подустал что-то – тяжело проговорил дядька – Пойду скину рубаху наверное. Жаркая какая-то.
Когда дядька ушёл в комнату, Макс торопливо достал из кармана оставшуюся пачку денег, и отделив две пятитысячные купюры, согнул их и сунул под вазочку с конфетами. Потом достал телефон, и найдя номер такси, нажал на дозвон.
– Ну ты как? – спросил дядька, вернувшись на кухню уже в трико и майке – Тётку не подождёшь?
– Нет, дядь Саш, извини. Я такси уже вызвал. Тёть Зине привет от меня.
Макс улыбнулся.
– Ну так, значит так – задумчиво проговорил дядька.
Спустя минут пять, он помог Максу донести сумку до такси, пожал руку, и неопределённо махнув, развернулся и вернулся во двор.
– Хм, это, наверное, добрый знак – обратился Макс к водиле, усаживаясь на заднее сиденье.
– В смысле? – не понял тот.
– Да я вас вчера вечером случайно поймал, и вот теперь вы же и по вызову приехали. Не помните меня? Гостиница «Зелёный двор».
– Вы уж извините меня – заговорил таксист, трогая машину с места – Но у меня каждый день по нескольку десятков клиентов. Замыливается – он помахал рукою перед лицом – Все потом одинаковые, один в один.
Макс увидел в зеркале, как водила извинительно улыбнулся.
– Понимаю. Тогда на «Зелёный двор». Заберём ещё одну сумку и в Курганинское.
– В село, что ли?
– Так точно.
– Дружище, ты извиняй конечно, но на такие расстояния у меня предоплата.
– Сколько?
– Ну-у, туда, потом обратно…
– Сколько?
– Ну, штука, хотя…
– Держи две.
Макс достал из кармана деньги, и протянул водиле пару тысячных банкнот.
– О-о – в зеркале снова отразилась улыбка, но теперь довольная.
– Родственники там? – с деланной заинтересованностью спросил он, прячя деньги в карман.
– Угу – сухо ответил Макс.
Спустившись с сумкой со второго этажа, Макс отдал ключи от номера молоденькой администраторше, и вышел на улицу. Водила услужливо взял сумку, и пока он устанавливал её в багажнике, Макс привычно плюхнулся на заднее сиденье, и повернув голову, уставился в окошко.
Он так и смотрел в него, пока водила колесил по городским улицам, смотрел безразлично, без единой мысли в голове. И только когда город остался позади, и дорога поползла в гору, он обернулся. Но ничего не появилось в нём. Он ожидал, что возникнет хоть какое-то сожаление, или ощущение утраты, или хотя бы грусть, но этого не случилось. Внутри было всё тоже безразличие.
– Матери не позвонил – вспомнил он вдруг, и в душе шевельнулось что-то неприятное – А что бы я ей сказал? – стал он размышлять – Что вообще можно было сказать? Да нет, лучше уж так. Наверное.
Он подумал о жене, о том, что нужно было бы заняться разводом, а потом уже…
– Это же время – перебил он себя – И здесь оно конечно есть, но там… Там его нету. Твари ждать не станут, так что пусть выкручивается сама. Хрен его знает как, но мне до этого уже нет дела.
Машина наконец взобралась на гору, и ускоряясь, покатила по холмистой дороге. Остались позади Сотники, замелькали поля, а внутри Макса стало расти опасение. То, что появилось в нём утром, в гостиничном номере, оно росло с огромной скоростью, и чтобы хоть как-то выбросить из себя эту гнетущую энергию, Макс пару раз шумно вздохнул. Таксист бросил настороженный взгляд в зеркало, но увидел только задумчивое лицо клиента.
