355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Анатолий Радов » Нулевая область » Текст книги (страница 10)
Нулевая область
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 20:43

Текст книги "Нулевая область"


Автор книги: Анатолий Радов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Макс услышал, что Пашка позвал его по имени, и оторвав взгляд от насыпи, посмотрел на друга. Тот протягивал к нему открытую ладонь, на которой лежали три патрона с желтоватыми латунными гильзами.

– Ты посмотри, на которых крестик начерчен – сказал Макс – Нужен один с крестиком, один без крестика.

– А-а – протянул Пашка, и попереворачивав другой рукой патроны с боку на бок, забрал с открытой ладошки один, и снова протянул руку к Максу.

Макс взял патроны и засунул их в левый карман джинсов. Потом подумал, достал, рассмотрел на одном маленький крестик, и разложил их по разным карманам. С дробью в правый, а с пулей в левый.

– Чтобы потом не метаться – какой где – объяснил он Пашке, который наблюдал за его манипуляцией с интересом – Ну что, пойдём или отдохнём чуть? – спросил он, снова переводя взгляд на железную дорогу.

– Пойдём, наверное – как-то без особого энтузиазма ответил Пашка, и медленно встал – Не хотелось бы встретить вечер возле этого долбаного леса.

Он поднял рюкзак, набросил одну из лямок на плечо и нерешительно посмотрел на Макса.

– А как пойдём? Через туман или по железке?

Макс секунд десять молчал, обдумывая эти два варианта.

– Через туман – наконец решительно сказал он – Если опять назад вернёмся как на горе, тогда уже по железке.

Макс решил повесить ружьё на плечо, чувствуя лёгкую усталость в руке, но не успел этого сделать. Его взгляд выцепил движение в тумане. Без лишнего напряжения мозга, Макс сразу же понял, что это крак. Он уставился туда, где мелькнула фигура этой твари.

– Что? – спросил Пашка, дрогнувшим голосом и проследил взгляд Макса.

– Крак.

– Где? – Пашка нервно завертел головой.

– В тумане – Макс усмехнулся – Это хорошо.

– Чего ж хорошего? – спросил Пашка, и Макс заметил, что у того подрагивают губы.

– Не боись – сказал он с деланным спокойствием – У нас же ружьё есть.

Максу самому было немного стремновато, но он не хотел, чтобы Пашка взял, да и вырубился от испуга, как там на горе. Поэтому он через силу улыбнулся, и двинулся в сторону тумана.

– Проследим за ним – стал объяснять он семенящему рядом Пашке – Помнишь я тебе рассказывал, как в детстве во дворе какую-то хрень видел?

– Ну – кивнул Пашка.

– Так вот, я думаю, что это была какая-нибудь тварь отсюда. В том, нашем мире ведь никаких тварей нету, правильно?

– Ну – снова кивнул Пашка.

– Значит отсюда. И может быть это именно крак и был. А значит, они как-то отсюда выходят, правильно?

Пашка не успел нукнуть и кивнуть в очередной раз. В тумане отчётливо нарисовалась большая коричневая фигура и бросилась на них. Макс замер. Вскидывать ружьё сразу он побоялся, чтобы не вспугнуть. Мало ли, начнёт зигзагами вилять, хрен попадёшь. Он поднял ружьё только когда между ним и тварью оставалось метров сорок. Снял с предохранителя, выждал ещё секунду и надавил на правый крючок. Звук выстрела раскатился по лугу и отдался эхом где-то в лесу за спиною. Крак слегка дёрнулся вправо, и через ещё секунду Макс всадил в него пулю. Пуля попала в плечо, Макс это понял по тому, как крака развернуло на полном ходу и он неуклюже повалился на землю.

– Ещё бы чуть-чуть, и не попал – мелькнула мысль.

Следующие пять секунд показались Максу часом. Они стояли с Пашкой замерев, словно неживые, и с надеждой смотрели на лежащую метрах в двадцати тварь.

– Их нельзя убить – крутилась волчком фраза в голове Макса – Дед говорил – нельзя. Или всё-таки можно?

Но чуда не случилось. Крак стал медленно подниматься. Сначала оторвал от земли голову, потом приподнялся на правой руке и повернул лицо в их сторону. Пашка стал отходить назад, а Макс быстро повернул замыкающий рычажок вправо и переломил ружьё. Дрожащими от напряжения пальцами он вырвал гильзы из стволов и бросил их под ноги.

– К лесу вали! – крикнул он Пашке, который успел отойти уже метров на пятнадцать назад, и полез в карман. Из правого было доставать неудобно, он почти до боли вывернул кисть левой руки, силясь протолкнуть её внутрь. Карман был маленьким, кисть не могла в нём нормально развернуться и ухватит патрон, но перекладывать ружьё из одной руки в другую было поздно.

Когда Макс, наконец-то, вставил патрон с дробью в левый ствол, крак уже успел встать на ноги. Он медленно покачивался взад-вперёд, и Макса порадовало то, что пуля принесла ему хотя бы какую боль.

– Иначе б он так не тупил – подумал Макс и загнал второй патрон в ствол. Резко защёлкнул ружьё и вернул рычажок на место. Сразу же стало как-то спокойнее. Теперь он был снова готов выстрелить.

Крак сделал один шаг вперёд, потом следующий чуть быстрее, а третий уже больше походил на мощный прыжок. Макс нажал на спусковые крючки почти одновременно. Отдача от выстрела дуплетом оглушила плечо. Скривившись, Макс развернулся и рванул к лесу. Он не стал смотреть, что там произошло с тварью. Он знал, что попал, он чувствовал это, и знал, что тварь снова валяется на земле, и значит, у него есть время.

Он догнал отступающего Пашку, и грубо остановив его, ухватившись за плечо, принялся рыться в правом кармашке рюкзака. По пути он успел переломить ружьё и вытряхнуть гильзы. Потратив на зарядку всего несколько секунд, Макс подтолкнул друга в спину и развернувшись стал в стойку.

– В лесу прячься! – громко крикнул он, и с досадой расслышал в своём голосе нотку страха.

Крак снова поднимался. Но теперь намного медленнее, и было понятно, что боль он испытывает сильную. Он ещё был на земле, опираясь на руку, но его качало из стороны в сторону заметно больше, чем после первых двух выстрелов. Макс смотрел на встающую тварь, в которую всадил уже четыре заряда, но которая и не думала подыхать, и его мозг судорожно ругался.

– Чёрт! – вопил он – С чего ты решил, что у тебя всё получится? Тебе же дед сказал, что их нельзя убить. Ты крутой, твою мать? Крутой, бля?

Видя, что у него ещё есть время до того момента, когда крак полностью очухается и бросится в атаку, он быстро обернулся, чтобы увидеть Пашку, но вместо Пашки он увидел тень. Внутри тут же похолодело. Тень быстро перемещалась, но не к нему, а в сторону деревьев.

– Пашка там – мелькнула мысль.

Он бросился вслед за тенью, чувствуя спиной, как крак поднялся и уже сделал один шаг. Но Максу было не до коричневой твари. Он судорожно думал о том, что тень сделает с Пашкой, когда доберётся до него. Он уже видел, как тень убивает, и потому хорошо понимал, в какой опасности его друг.

Крак сделал ещё шаг, а Макс выстрелил в тень. Тень остановилась, словно удивившись. Макс разглядел две небольшие дырки в том, что было её туловищем. Бахрома уже принялась за дело, штопая маленькие, и вряд ли серьёзные раны. Она шевелилась, похожая на клубок чёрных змеёнышей, и уже почти заканчивала своё дело, когда Макс чуть приподнял ружьё и выстрелил пулей. Пуля зацепила лицо тени, оторвав от него изрядный кусок. Незамедлительно появилась бахрома, а Макс вдруг понял, что он остался беззащитным. Совершенно беззащитным. Патронов больше нет, а значит и надежды нет. Он стал обезумевши смотреть на бахрому, залатывающую свою хозяйку и молить чтобы рана не затянулась. Чтобы вот так вот взяла и не затянулась, вопреки всему. И вдруг он почувствовал, как ухватился за одну из тесёмочек, за одного мерзкого, шевелящегося змеёныша. Он сначала опешил, решив, что ему показалось, но тут же ощутил, как хватает ещё две шевелящиеся тесёмки. Его мысли стали вдруг похожи на пальцы, и он с удивлением видел, как они, вцепившись в бахрому, пытаются её оторвать от тени. Тень вдруг дёрнулась, дёрнулась назад, так резко, что Макс понял, что она напугана. Да, она была напугана. Тесёмки оторвались, и Макс увидел их зажатыми в мыслях-пальцах. Они продолжали извиваться, и теперь даже быстрее, как будто испытывая боль.

Тень рванула в лес и скрылась из виду, и тут Макс вспомнил о краке. Он повернул голову, и едва успел прикрыться ружьём, как коричневая туша тут же сбила его с ног, и повалив на землю, вцепилась в правое плечо. Макс почувствовал с какой силой крак сдавливает челюсть, плечо мгновенно онемело и эта онемелость за долю секунды растеклась по всей руке, до самых кончиков пальцев. Где-то в лесной чаще раздались два выстрела, почти одновременно и вслед за ними, в повисшей тишине разнёсся по лесу истеричный смех, словно птицу развеселил грохот выстрелов. Крак разжал челюсть, и отпрыгнув метра на два, стал смотреть своими пустыми глазами в сторону лесных зарослей. Макс удивлённо, пересиливая боль в шее, вывернул голову, чтобы увидеть, кто стрелял. Но увидел он тень.

Тень стремительно вылетела из-за кустов, и Макс с ужасом разглядел, что тень тащит за собою Пашку. Пашка извивался, как задетый лопатой дождевой червь и пытался ударить её кулаком, но съехавший с плеча рюкзак ему мешал.

Макс услышал, как Пашка заорал. Он стал выкрикивать маты, истошно, со слезами в голосе, и Макс поспешил подняться, чтобы помочь, чтобы хоть что-то сделать, но в спешке он опёрся на раненую руку, и резко вскрикнув, снова повалился на землю. В руке словно взорвалась лимонка, разбрасывая во все стороны острые осколки боли. Поверх онемения, тонкими, раскалёнными иголками они впивались в плечо, проникали в шею и затылок, протыкая насквозь каждую клеточку мышц. Накатила тошнота и Макс почувствовал, как начинает проваливаться в туман, такой-же грязно-серый, как и туман окружающий этот чёртов непонятный мир.

– Это всё – мелькнула скупая, но до безумия глубокая мысль. Не мелькнула даже, а вздрогнула, словно испугавшись саму себя – Это всё.

Он перевёл взгляд на крака, который убил его, и вдруг увидел, как тот отрывается от земли и с бешеной скоростью летит назад. Его руки начинают цепляться за воздух, но не находят опоры, и он перевернувшись, падает метрах в двадцати.

Перепонки тут же разорвал тонкий, высокий писк, и Макс узнал его. Такой же, он слышал там, на горе, когда смотрел на эту коричневую тварь в упор сквозь лобовое стекло «двойки». Крак выл от страха. Но теперь не для того чтобы напугать вероятного противника, а видимо, чувствуя невыносимую боль. Макс это понимал, но никак не мог понять, что произошло. С чего вдруг эта мерзкая тварь отлетела на двадцать метров назад, словно в неё попало невидимое пушечное ядро. Он смотрел, как крак медленно поднимается, и согнувшись пополам, упираясь руками в землю, пытается удрать. Удрать любой ценой, чтобы спастись.

Чувствуя, как боль растекается вниз по телу, медленно сковывая рёбра, Макс всё же медленно задрал голову и увидел бегущего к нему деда. Выглядело это всё смешно, вверх ногами, но Максу было не до смеха. Он проваливался в туман всё глубже и глубже, переставая миллиметр за миллиметром ощущать своё тело. Словно там, где проходила боль, его уже не оставалось. Мысли становились рассеяннее, холодели и замирали, словно парализованные. Макс до сих пор видел их, как пальцы, и он видел, как эти пальцы разжимаются, как выпадают из них уже безжизненные тесёмки чёрной бахромы.

– Максимка, живой? Максимка – услышал он где-то вдалеке запыхавшийся голос Егорыча и провалился в самую глубину тумана.

Часть вторая

Глава 11

Макс с удивлением огляделся. Он стоял посреди поля, незамысловато упирающегося в горизонт по всей окружности. Чёрное, без единой травинки, однородное, и от этого лишённое жизни. Сверху, словно в мутных разводах купол, нависало пасмурное небо, и Макс вдруг почувствовал тяжёлую тоску во всём теле. Эта тоска стянула его сердце, как удав пойманную жертву, не давая свободно биться, затем стала стягивать лёгкие, и на каждый следующий вдох приходилось затрачивать больше усилий.

– Где я? – спросил себя Макс, оглядевшись ещё раз, в надежде увидеть хоть что-то, что могло объяснить, или хотя бы намекнуть. Но вокруг было то же пустое пространство, бесконечное и бессмысленное.

Макс, тяжело дыша, несколько долгих секунд размышлял что ему делать, но так и не нашёл ни одного вразумительного ответа. Тогда, сообразив, что ответов может не найтись никогда, если глупо стоять на месте, он просто поплёлся вперёд, глядя под ноги. От однотипной чёрной картинки перед глазами тоска сдавила ещё сильнее, и в голове появилась мысль, что всё это не зря, что должно произойти что-то важное для него. И это что-то будет намного важнее всего уже происходившего с ним.

Он шёл, тяжело вдыхая воздух, чувствуя, как наваливается тяжесть, как всё жёстче бьётся сердце. Устав видеть чёрное, безрадостное полотно земли, он поднял голову, и к своему удивлению разглядел невдалеке перед собой забор. Низкий, высотою не больше чем по грудь, этот забор протянулся слева направо, от одного горизонта до другого.

Прямо по середине этого длинного забора, Макс увидел приоткрытую калитку. Калитка была сколоченна из свежих, красивых досок, и приоткрыта едва ли на четверть, но почему-то от одного взгляда на неё сердце словно провалилось в глубокий колодец. Макс судорожно вздохнул и остановился. Что-то было в этой калитке пугающее и безысходное.

Чуть поодаль, по ту сторону забора, Макс заметил идущего к нему человека. Человек шёл неспеша, и было в этой неспешности что-то такое, что заставило Макса внутренне напрячься.

– Кто это? – спросил он себя, прищуриваясь – Знакомая какая-то походка. Очень знакомая.

И Максу вдруг едва ли не до слёз захотелось поскорее узнать – кто это, и он снова зашагал вперёд, но теперь быстрее, несмотря на то, что уже почти не мог дышать, затрачивая на каждый вдох неимоверное количество сил. Через десяток шагов он, наконец-то, узнал идущего навстречу, ощутив, как внутри зашевелился клубок противоречивых чувств.

Это был его отец. Уверенный и тяжёлый шаг, широкие, мощные плечи. Лицо у отца было суровым, тёмные глаза смотрели исподлобья с нескрываемой злостью. И ещё со внимательностью, не моргая, не отпуская ни на секунду, словно боясь потерять интересующий их объект.

Макс улыбнулся, хотя внутри него быстро, как на дрожжах, стала вздыматься тревога.

– Почему он так смотрит? – нервно, начиная чувствовать давно забытый, детский страх, спросил он себя – Почему у него такие глаза?

Уже почти подойдя к калитке вплотную, он протянул вперёд левую руку, чтобы приоткрыть её чуть больше, и сделав шаг, оказаться за забором, но тут его внимание привлекло злое рычание раздавшееся за спиной. Он удивлённо обернулся, и по-инерции выставил вперёд правую руку.

На него неслась собака. Огромный, оскалившийся кавказец бежевой окраски. Близость овчарки и её злой оскал на мгновение привёли его в ступор, и он дёрнулся назад, только когда овчарка вцепилась в тыльную часть кисти.

– Чего тебе?! – глупо выкрикнул он, пытаясь вырвать руку из пасти, чувствуя, как сдавливается челюсть, как больно и глубоко впиваются клыки, и искренне не мог понять, почему собака не разжимает пасть и не отпрыгивает.

Он уже попадал в такую ситуацию. Огромный кавказец кинулся на него, когда он, возвращаясь домой с рынка, завернул за угол высокого бетонного забора пожарки. Так получилось, что в момент неожиданного столкновения, между ним и псом оставались только жалкие три метра, и как только они повстречались взглядом, пёс тут же набросился не раздумывая. Видимо, он решил, что отступить не успеет, и инстинкт повёл его в бой. Макс тогда так же глупо выставил вперёд руку, чтобы как-то отбиться, и уже через три секунды рука была прокушена в двух местах.

Но тогда пёс после укуса сразу же отпрыгивал, и это было понятно. Он понимал, что человек может нанести ответный удар в голову, в горло, ещё куда-нибудь, но эта собака и не думала отпускать его.

По тому эпизоду Макс ясно понял, что бороться с большими собаками без оружия, особенно с собаками служебных пород, занятие бессмысленное, и даже без проблем грозящее смертью, поэтому он через силу стал отступать, потянув пса за собою. Он хотел укрыться за калиткою, поближе к отцу, как и в детстве ища у него защиты. Ведь всё же родной человек, хотя и знал Макс о его суровости, иногда переходившей границы. Но пёс упёрся передними лапами в землю, и Макс к своему удивлению сделав всего шаг, больше не смог сдвинуться ни на сантиметр. Тогда он обернулся, и задыхаясь, позвал отца.

Но отец не поспешил к нему. А даже напротив, резко остановился и с ненавистью посмотрел на пса. И тут голову Макса словно обожгло мыслями – Он мёртв. Он же мёртв, чёрт подери. Он умер пятнадцать лет назад.

И словно подтверждая эти мысли, лицо отца стало изменяться. Бледная кожа начала оплывать вниз, словно тающий воск, оголив вначале лобную кость, затем два огромных овала глазных белков. Какое-то время была видна злая ухмылка, но через пару секунд и губы превратились в стекающее вниз желе, оголяя мерзкий, безжалостный оскал.

– Сука – сдавленно выдохнул Макс, и попятился от калитки. Мертвец снова зашагал вперёд, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, и Макс почувствовал, что пёс отпустил руку. Он удивлённо повернулся к нему, но пёс уже рванул вперёд. Слегка задев своим мощным телом ногу, он проскочил мимо, и встав напротив приоткрытого прохода, оскалился и глухо зарычал. Шерсть на его загривке поднялась дыбом, он весь сжался и замер, и Макс понял, что этот пёс готов защищать его до конца. Но почему? Макс пару секунд смотрел на оскалившегося и сжавшегося, как пружина, пса.

– Чарли? – вдруг догадавшись, с удивлением выдохнул он, и больше не смог вдохнуть. Воздух застрял прямо у губ, словно наткнулся на бетонную стену.

Пёс на секунду обернулся, и его опущенный вниз хвост пару раз дёрнулся из стороны в сторону, но тут же застыл, словно гранитный, и пёс снова вперился взглядом в приближающегося мертвеца. Из его пасти с хрипом и ненавистью вырвался глухой рык.

Макс видел, как мертвец ускоряет шаг, как всё больше сжимается Чарли, и ещё он чувствовал, что не дышит. Он стал дёргаться в агонии, в мозгу засверлила всего одна мысль – нужно вдохнуть, всего раз, вдохнуть, вдохнуть.

Пёс, как пружина, молниеносно распрямился, и бросился на мертвеца, а Макс провалился в густую темноту. В этой темноте не было ничего, за неё нельзя было зацепиться, но в ней можно было дышать, и Макс несколько раз втягивал в себя воздух до предела, несмотря на жуткую боль между рёбер.

– Чарли – прошептал он, когда дыхание восстановилось, и сердце немного успокоилось.

Весь лоб покрылся потом, а тело вообще казалось напрочь пропитанным им. Макс попробовал шевельнуться, но тело никак не откликнулось.

– Где я? – снова спросил он себя, но вокруг была только темнота, которая не могла дать ответа. Тогда он стал думать о Чарли.

То, что это был именно он, Макс теперь не сомневался. Чарли подарили ему в шесть лет. Маленький, скулящий щенок с вяло крутящимся хвостиком. Кто подарил, Макс уже не помнил, но помнил, что он был по-настоящему счастлив тогда. Он возился с этим щенком с утра до вечера, кормил его из бутылочки тёплым молоком, пытался играть, чесал разбухшее от молока пузо. Но щенок был каким-то болезненным. Он делал всё вяло, и продолжал тоскливо поскуливать. Но разве это могло что-то изменить?

Через месяц от усиленной заботы, а может и сам по себе, Чарли стал здоровее, и даже чуть веселее. Он уже вовсю вилял хвостом и восторженно бегал за Максом враскорячку, за что и получил «чаплинскую» кличку.

Ещё через месяц стало понятно, что Чарли слепой. Стало понятно отцу, Макс же знал об этом уже давно. Он видел, как Чарли тыкается мордочкой в стены, в дверь, как по нескольку секунд прислушивается, прежде чем побежать в его сторону. Вердикт был суров – слепая собака не нужна.

Макс просил, плакал, умолял, но отец был неприступен. Однажды Макс вернулся с матерью из детсада, а Чарли не было. Он ходил по комнатам и звал. Потом обыскал весь двор и снова звал. А потом отец всё объяснил.

С тех пор, со своих маленьких и глупых шести лет, он уже никогда не считал отца тем человеком, с которого нужно безоговорочно брать пример.

– Чарли – Макс грустно улыбнулся – Спасибо, друг. И прости меня за всё.

Он сделал ещё одну попытку шевельнуться. По всей правой руке тут же запульсировала боль, хищно перекинулась в голову, и Макс скривив лицо, не стал доводить попытку до логического завершения. Он расслабился и прикрыл глаза.

– Этот забор он между этим и тем – подумал он – За ним смерть. А мой Чарли меня спас, и ему всё равно, что я не спас его тогда. Зачем ему это? Может это его суть?

Макс прислушался к ощущениям в теле, но к своему удивлению заметил только, что кроме боли ничего не чувствует. Словно он сам был болью и больше ни чем.

– Что со мной?

Он попытался вспомнить, но разглядел в мыслях только туман. Этот туман был грязно-серым, омерзительным пятном, и Макс несколько минут просто всматривался в него, не ища никаких ответов. И только когда в этом тумане мелькнуло серое существо и бросилось на него, он резко открыл глаза.

– Крак. Крак укусил меня. Точно. А Пашку?

Он судорожно напряг мысли, но дальше напавшего на него крака ничего не приходило на ум. Мысли вдруг стали похожи на пальцы, они потянулись к темноте, словно пытаясь уцепиться за неё, и Максу показалось, что эта картинка ему уже знакома. Как будто он видел её совсем недавно, но вот где?

Он почувствовал сильную усталость. Эта усталость была только в голове, словно скопилась там вся, не в силах распределиться по бесчувственному телу, и Макс закрыл глаза. Пальцы-мысли тут же расслабились, стали ватными, и он снова провалился вглубь пустоты.

И где-то в этой глубине, он иногда ощущал себя, а иногда чувства снова исчезали. Иногда он слышал где-то очень далеко голоса и пытался разобрать, о чём они говорят.

– о…е…рёт? – спрашивал голос повыше.

– .е…аю – говорил низкий, спокойный.

– .о…ет…ку…о…ять? – спрашивал голос повыше.

И снова был провал вникуда.

А потом Макс почувствовал, как кто-то положил ему ладонь на лоб.

– Спала чуток температура – сказал низкий голос, и убрал руку.

Макс медленно открыл глаза. Свет ослепил, резанув зрачки, и пришлось глаза зажмуривать.

– Максимка – позвал голос – Ты меня слышишь?

Макс узнал голос деда, и внутри сразу же стало легче. Боль никуда не исчезла, она разлилась по всему телу, стала не такой острой, но не исчезла, однако всё же стало легче. В чём именно, Макс понять не мог, он просто это почувствовал. Он снова осторожно поднял веки и увидел деда. Тот сидел возле кровати, заботливо глядя на него. Макс попытался улыбнуться, но видимо вышло не очень.

– Больно, Максимка? – спросил дед, и на его лице появилась обеспокоенность.

Макс вяло покачал головой из стороны в сторону.

– Ты потерпи чуток – дед провёл ладонью по бороде – Такое уже бывало. У нас краки троих кусали. Тогда ещё, в начале самом. Но никто не умер – дед улыбнулся – Повалялись чуть в кроватях, да на ноги встали, как новенькие. Эт ничего. Главное кость цела.

Макс слушал деда, и чувствовал, как крепнет уверенность. И крепла она совсем не от дедовых слов, а просто потому, что Макс понимал – теперь он уже не умрёт. Этот сон с Чарли, которой спас его, этот солнечный свет, который хоть и резал ещё глаза, но уже наполнял своей силой, эта добрая улыбка, обрамлённая седыми усами и бородой, этот голос полный мудрости, именно они возрождали уверенность, а слова были только дополнением. Макс и не вникал в их смысл, он просто слушал. Но вдруг обретённое спокойствие оборвалось, как тонкая ниточка.

– А Пашка? – преодолев боль, прошептал Макс.

С лица деда исчезла улыбка. Он глухо покашлял.

– Тебе бы поспать ещё, Максимка. Сон он лечит – сказал он скороговоркой.

– С Пашкой что? – повторил свой вопрос Макс, чувствуя, как от напряжения выступает пот на лбу.

– Ну – дед снова покашлял – Однозначно сказать нельзя. Тень его, в-общем, потянула за собой. Но чтоб убивала, этого я не видел. Этого не было – последние слова дед проговорил с какой-то деланной уверенностью, и Макс всё понял.

Он понял, что это означало одно, дела плохи, и скорее всего, тень Пашку…

Макс хотел спросить у деда, а были ли случаи, когда тени не убивали, но ясно осознал, что ему не хватит сил на такой длинный вопрос, поэтому он только как можно выразительнее посмотрел на Егорыча, пытаясь спросить одними глазами. Но дед быстро поднялся и отвёл взгляд.

– Поспи – тихо сказал он – Поспи ещё, пусть чаёк лечит. Чаёк и сон, они на пару большая сила. Любую хворь одолеют. Я тебе ещё подорожника на рану… в общем, чтобы вытягивал эту гадость. Подорожник полезный, едрить его в корень – дед махнул рукой, устав уходить от темы с Пашкой.

– Пойду, водички вскипячу. Травы ещё залью, пусть настаивается – бросил он, и торопливо вышел из комнаты.

Макс услышал, как скрипнула половица в зале, потом звякнул чайник на кухне, и через несколько секунд негромко хлопнула дверь. Оставшись в одиночестве, Макс попробовал судорожно придумать хоть что-нибудь, чтобы отвлечься, забыть о друге, но не смог. Мысль о нём, как пуля, проткнула мозг, угодив точно в «яблочко», не оставив ни одного шанса открутиться от неё.

– Эх, Пашок, Пашок – снова нахлынула тяжесть, и Макс почувствовал, как стиснулись зубы – Суки – прошептал он – Суки поганые.

Дед вернулся в дом минут через тридцать. Коротко скрипнула дверь, послышались осторожные шаги, слабо цокнула ручка чайника. Дед явно старался делать всё как можно тише.

– Наверное, думает, что я уснул – понял Макс, и от такой заботы стало теплее на душе.

Дед в комнату не заглянул, и видимо остался на кухне, поэтому Макс перестал прислушиваться к редким, едва различимым звукам, и вернулся к своим размышлениям. Всё то время, пока отсутствовал дед, Макс был погружён в воспоминания.

Он вспоминал, как подружился с Пашкой, как они попадали в разные переделки, как однажды подрались по-дурости. Да, у Пашки были недостатки, но разве сейчас они могли иметь значение? Люди не боги. Может быть когда-нибудь, но пока нет.

Макс снова стал прислушиваться, но больше с кухни не донеслось ни одного звука. Дед явно не хотел разбудить его, или по крайней мере, давал ему уснуть, но Макс уснуть не мог. Он вспоминал. Вспоминал и анализировал то, что произошло здесь с самого начала и до текущего часа. Анализировал и удивлялся, почему раньше он не мог вот так же досконально постараться разложить всё по полочкам.

– Слишком много событий. Сразу. Для понимания нужно время. Да и что я могу понять?

От мыслей Макса отвлекло жжение внутри тела. Это жжение ощущалось ещё с самого пробуждения, но пока он вспоминал и размышлял, он не заметил, как оно возросло, и теперь стало нестерпимым. Резко, поверх тупой, повсеместной боли, оно вдруг резануло с жестокостью и без предупреждения. По гортани, по лёгким, по желудку. И Макс пожалел, что не попросил воды ещё тогда, когда дед был рядом. Теперь же ему нужно было позвать его, а он понимал, что для этого нужны силы. Да, здоровый человек улыбнулся бы, скажи ему, что позвать находящегося в пяти метрах от него человека почти невозможно. Мы вообще часто считаем глупостью вещи, поразмыслив над которыми, мы бы уже не считали их таковыми. Разве возможно докричаться, например, до абсолютно глухого с тех же пяти метров? Или даже с двух?

– Мне нужно воды – подумал Макс – И желательно кружек пять.

Он вымученно улыбнулся. Потом целую минуту он мысленно настраивался, понимая, что при его слабости, вряд ли, получится крикнуть несколько раз, и наконец, решился.

Крик прозвучал сдавленно, с глубоким, низким хрипом.

– Ну, хоть так – обрадовался Макс.

Он понимал, что хотя крик получился и не совсем уж криком, но достигнуть кухни он всё же смог. И Макс не ошибся. Послышались шаги, и через несколько секунд дед уже стоял у кровати.

– Пить – прошептал Макс – Холодного только.

Дед кивнул и ушел. Вернулся он скоро, видимо вода была на кухне, и ему не пришлось ходить за нею в сарай. Он просунул одну руку под Максову голову, осторожно приподнял её, и поднёс кружку к губам.

Макс стал пить, медленно, маленькими глоточками и чувствовал, с какой жадностью принимает воду организм. Казалось, она не доходит даже до пищевода, а впитывается прямо во рту, до единой капли. От этого Макс очень долго не мог утолить жажду. Кружка была уже почти пустой, когда, наконец-то, он почувствовал прохладу в гортани, и пожар стал отступать.

– Может ещё? – спросил дед, когда кружка опустела.

– Хватит – прошептал Макс.

– Ну и правильно. Всего нужно в меру.

Дед аккуратно опустил руку, и так же аккуратно вытащил её из под головы Макса.

– Я конечно не доктор, и ничего не понимаю – заговорил он торопливо – Но мне кажется, оно хоть что, а всё должно быть в меру.

– Сколько я вот так? – перебил его Макс, почувствовав себя немного лучше после кружки воды.

– Двое суток, Максимка – ответил дед – Угу. Двое. А кто такой Чарли? – спросил он вдруг – Ты в бреду несколько раз повторял.

– Пёс у меня такой был – выдохнул Макс, и вяло улыбнулся.

На губах деда тоже расплылась улыбка.

– Надо же – проговорил он с какой-то подчёркнутой мягкостью – Ещё ни разу не слышал, чтобы в бреду псов поминали.

– Он мне жизнь спас – прошептал Макс.

– Да-а – лицо деда стало задумчивым – А наших всех краки убили. У меня смешной кабысдох был. Трезорка. Это вроде, как пират – дед усмехнулся – Брехливый был, что-о ты. Ну, ладно.

Дед поднялся.

– И всё-таки тебе бы поспать нужно. Сон – лучший лекарь. А если чего ещё понадобится, так ты зови, Максимка. Не думай чего там да как, а сразу зови – он ещё пару секунд потоптался на месте, словно хотел сказать что-то ещё, но вдруг быстро развернулся и ушел.

– Хорошо – зачем-то прошептал Макс, хоть и понимал, что дед его уже не слышит. И чувствуя, как вместе с выпитой водой в него медленно возвращается сила, он ещё очень долго смотрел на потускневший, давно не беленый потолок с задумчивой улыбкой на губах.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю