Текст книги "Мой знакомый медведь: Мой знакомый медведь; Зимовье на Тигровой; Дикий урман"
Автор книги: Анатолий Севастьянов
Жанр:
Природа и животные
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)
Глава седьмая
Всю душу вымотала Олегу эта собака, запертая в зимовье без воды и пиши. Из продуктов, до которых она могла добраться, оставалась мука.
«Но будет ли она ее есть? А пить что? Может, разобьет окно? – думал он. – Хотя вряд ли понимает, что его можно разбить. Да и как, чем разобьет? Носом? Лапой?»
– Не переживай ты. Таких собак в любом поселке на помойке десяток поймаешь, – сказал Алексей, хотя знал: Шельма могла быть хорошей охотничьей собакой. Не везло ей с хозяевами.
Раньше с ней охотились на изюбрей. Охотник выходил в тайгу, пускал собаку и ждал. Как только она находила изюбря, сразу загоняла на скалу, на отстой, и начинала облаивать. Тут добыть изюбря ничего не стоило.
Однажды осенью хозяин Шельмы заметил, что она стала принюхиваться, жаться к ногам. Взял палку и на собаку – работай! Та убежит, а на отстой никого не ставит. Выпал первый снежок. Разбирается охотник по следам и видит: отбежит Шельма и крутится поблизости, только чтобы на глаза не попадать. Тигр неподалеку прошел – напугалась. Охотник опять за палку. А она спряталась под выворот и дрожит. Охотник подошел по следу. Шельма видит, карабин снимает – бежать. Он всю обойму разрядил – не попал.
С тех пор ни разу ее не видел, хотя и жила она первое время в том же поселке, на помойках кормилась.
Потом ее приласкали два приезжих, взяли в тайгу. Надеялась – на охоту. А на нее надели прочный ошейник и стали привязывать на тигриной тропе.
Шельма испуганно заглядывала людям в глаза, беспокойно перебирала лапами, как будто обутыми в белые тапочки.
Люди деловито привязали короткую прочную цепь. Рядом шумело Японское море. Серые камни уходили вниз до самой воды. Пахло водорослями, которые прибой бурыми лентами разбросал по камням. С другой стороны от тигриной тропы высились скалы и расползалась по сопкам Приморская тайга. Деревья были уже без листьев, стояли угрюмые, темно–серые. Пожухлая, ноете не поваленная холодом высокая трава подступала в речной долине к самой тропе.
Люди оставили собаку и пошли в обход скал.
Шельма села и стала ждать… Никто не возвращался к ней. Она поднимала нос, старалась по запаху понять, где люди. Садилась, вытягивалась столбиком и замирала, слушала острыми ушками. Потом попятилась, натянула цепь и покрутила из стороны в сторону головой, пытаясь стащить ошейник. Он не поддавался. Шельма села и начала поскуливать.
Где‑то за сопками скрылось солнце. Море потемнело. Одинокий черный баклан пролетел низко над водой. Шельма завыла. Временами взлаивала, как будто причитала в плаче.
А в стороне, над тигриной тропой, прятались в скалах люди с фотоаппаратами и лампами–вспышками. Они специально приехали фотографировать тигра.
Три дня и три ночи выла и ждала своей смерти Шельма. Но тигр так и не пришел. Недовольные люди выбрались из засады, подошли к собаке и стали отвязывать цепь, чтобы убрать ее до новой попытки.
Шельма стелилась возле их ног, лизала туристские, с крупным протектором ботинки. Ей отстегнули ошейник. и она принялась прыгать на людей, старалась лизнуть заросшие лица. Потом помчалась к ручью, напилась воды и опять подскакивала то к одному, то к другому.
Люди шли молча. Три дня и три ночи дежурили в скалах – и зря.
– Пошла ты! – крикнул один на Шельму и замахнулся.
Та припала к земле, сжалась, ожидая удара.
Но другой бросил ей кусок черствого белого хлеба. Она схватила его, легла возле поваленной липы и, придерживая лапами, стала торопливо есть.
Люди прогнали ее от себя возле кордона. Но леснику тоже не нужна была собака. У него своя хорошая лайка – Рекс, и лесник не подпускал Шельму к дому.
Чтобы Рекса не поймал тигр, лесник наделал под домом подкопов, где пес мог прятаться при опасности. Туда по ночам тихонько залезала и Шельма.
Случилось так, что однажды Рекс заскочил от тигра в большую железную бочку, у которой, как у цистерны, сверху был люк. Тигр запустил в бочку лапу и гонял там собаку. Но не доставал, чтобы как следует зацепить. Перепуганный Рекс даже не тявкнул ни разу, хотя когтями тигр изодрал ему все бока.
Утром лесник нашел Рекса в бочке. Хотел вытащить, но пес истошно заорал, завертелся волчком. Лесник повернул бочку люком к земле. Рекс выскочил и, ревя как медведь, бросился на березу, хватая кору зубами. Кинулся на лесника. Тот подставил кол, которым поворачивал бочку. Рекс, разбрызгивая слюну, набросился на кол. Лесник едва успел захлопнуть дверь в дом. Рекс вцепился в ступеньку уже разодранной в кровь пастью. Тут, на крыльце, старик и пристрелил обезумевшую собаку.
Лесник еще больше невзлюбил Шельму. А она жалась к человеческому жилью, боялась одна бежать по тайге в поселок, откуда забрали ее любители фотографии.
Олега, когда он искал собаку, послали к леснику. Оба остались довольны: лесник тем, что избавился от приблудной собаки, а Олег, что нашел себе лайку.
Шельма, едва позвал ее, подбежала и стала ласкаться, уже понимая, что жизнь ее с этой минуты переменилась и не надо больше прятаться от лесника.
А теперь, в зимовье, ей, наверное, было хуже, чем когда‑нибудь в ее собачьей жизни.
– Ничего не сделается твоей собаке, – убежденно сказал Сандо.
– Нет, померла, наверное. Столько времени без воды, – вздохнул Яша.
И тут пришла новость: убили тигрицу.
«Значит, можно идти к Шельме!» – сразу подумал Олег.
Но пока всей бригадой пошли на почту звонить, узнавать, как все было.
Оказалось, районному охотоведу позвонил начальник милиции и сказал, что тигр сильно поранил охотника, который в тяжелом состоянии доставлен в больницу.
Охотник рассказал, что он вместе с лесником увидел у лесосеки следы тигра. Зверь часто ложился, и на лежках оставалась сукровица. Решили пройти по следу, посмотреть, что с тигром.
Тигр выскочил из зарослей и кинулся на охотника, у которого было ружье «Белка». Охотник нажал на спусковой крючок, но произошла осечка. Тигр выбил ружье. Охотник сунул в пасть зверю руку, а лесник схватил отлетевшее ружье и тоже сунул его ствол в пасть тигра, потому что стрелять из этого ружья не умел.
Тигр отскочил. Люди убежали. У охотника оказалась сильно помятой левая рука, с несколькими переломами и прокусами.
Районный охотовед с егерями и работники милиции выехали на место происшествия. При осмотре его услышали рев тигра. Зверь стремительно выскочил из чащи на людей, но охотовед успел выстрелить и убил тигра в прыжке.
Оказалось, тигр подрался с крупным медведем. Тот перекусил ему левую переднюю лапу, а правую сильно повредил. Кроме того, на лбу тигра, выше глаз, была рваная рана величиной с ладонь. Все это и стало причиной такого поведения зверя.
Но самое главное, что выяснил Сандо, – все пальцы на лапах этого тигра целы. Значит, не их тигрица.
Глава восьмая
Уже не раз удивляла тигрица: появлялась там, где вроде бы не должна была появиться. На этот раз она оказалась в поселке заповедника.
Ночью прошла мимо двух дворняжек, которые забились в свои будки, дошла до конуры чистопородной спаниельки. Хозяйка слышала, как собачонка взвизгнула и тигрица прыгнула с ней через штакетник. А в метре от штакетника поднималась стена из железной сетки – начиналась вольера с горалами. В прыжке тигрица ударилась об эту сетку.
Напуганные горалы сбились в дальнем углы вольеры и топали ногами. В соседней вольеры тревожно рявкал козел косули.
Один из сотрудников услышал эти сигналы тревоги и выстрелил вверх из ружья. Тигрица с собакой ушла в заповедник.
Эту тигрицу надо было преследовать даже в заповеднике. Но чтобы пойти туда, бригаде нужно было получить специальное разрешение. Директор заповедника обещал прислать лесника, который будет сопровождать их по заповедной территории.
Охотников поселили на кордоне недалеко от поселка.
– Я смотрю, народ какой‑то не ближний, – говорил старичок, растапливая печку. – Охотники, значит. Вот здесь дрова, сами управляйтесь.
Вечером пришла на кордон молодая высокая женщина, лет двадцати пяти, в легкой куртке и джинсах, в аккуратных резиновых сапогах. За спиной потертый рюкзак. Вся одежда подогнана. Прилажена, видно, в частых походах. Это и был лесник заповедника – Валентина.
Сандо усмехнулся и подумал: «Что с них взять, с заповедницких? Чудаковатый народ. Но все‑таки можно было мужика дать».
– Не потеряешься? – спросил он Валентину. – Нам ведь за тигрой бегать, тебя ждать некогда.
– Не потеряюсь, это мой обход. Давайте посмотрим, куда она завести может. – Валентина достала карту и показала Сандо, где есть кордоны, если охота затянется и придется ночевать.
Оказалось, Валентина местная жительница, учится заочно во Владивостокском университете и готовит дипломную работу по тиграм. Уже несколько зим ходит по их следам.
– Так что убить другого, вместо вашей тигрицы, не дам, – сказала она Сандо.
– Смотри какая шустрая. Зачем же другого? А ты что, так вот без карабина и ходишь?
– Зачем столько железа таскать?
– И встречаться приходилось?
– С тиграми, что ли? Не часто. Они мне дорогу уступают! – засмеялась Валентина.
– Без оружия ходить – это несерьезно, ага, – сказал Саня.
– А по–моему, оружие для самоуспокоения. Я однажды достала блокнот, записываю, а из‑под берега совсем рядом тигр выходит. Увидели друг друга, он рыкнул и прыгнул ко мне. Но нападать не стал, ушел. Если бы ружье было, обязательно стрельнула бы с испуга. А так все обошлось. Капланов, бывший директор заповедника, когда‑то первым начал изучать тигров по следам и тоже иногда не брал карабин.
– Ты бы еще Арсеньева вспомнила. Теперь и тигров стало больше, и характер у них не тот. В тайге дороги, народ, машины, – сказал Сандо.
– Это верно, – согласилась Валентина. – Тигр, как говорят ученые, стал у нас «фоновым видом». Чуть ли не в каждой пади следы. И людей не так боится, как раньше. «Вероятность острых ситуаций возросла», – как говорит наш директор. Но пока, хоть это и не романтично, ничего особенного со мной не случалось. А ведь и ночевать приходилось прямо у следов.
– Каждый по–своему с ума сходит, и у каждого своя диссертация, – глубокомысленно заключил Яша.
Койку Яша занял около стены, поближе к печке. Но печку раскалили так, что ему пришлось отодвинуться. Между стеной и полом обнаружилась широкая щель. Оттуда слышалось непонятное шуршание.
– Мыши, что ли? – спросил Яша.
– Кто же еще? – отозвался Алексей.
– Вообще‑то у нас под этим кордоном щитомордники зимуют, – сказала Валентина. – Яйца их под крыльцом находили и маленьких видели. А один как‑то летом в шкаф забрался. Открыли дверку, а он лежит на полке.
Яша то и дело стал совать голову за койку, смотреть в черную щель, светить туда фонариком.
– Раньше мы тоже на тигров внимания не обращали, – сказал Алексей. – Как было? Идешь корень искать – с собой кусок брезента. На ночь натянешь его и спишь где придется. Мы как‑то у речки останавливались. Сбоку – река, с другого – берег стеной. Между ними полоска, как раз брезент натянуть. Утром смотрим – тигр приходил. Перед брезентом все истоптал. Все же вернулся, не полез на нас. А после этого случая с трактористом задумаешься, что у него на уме.
Сандо в этот вечер повеселел: тигрица ушла в заповедник. где нет людей, и пока можно не ждать от нее особых проделок.
Разговор шел о тиграх, и Олег предложил, чтобы каждый рассказал о своей первой встрече с тигром.
– Иду я, ага, по берегу ручья, – охотно начал Саня. – Ружье у меня уже было. Вижу – впереди тигр идет навстречу. Опустил голову к земле, не видит меня. Я потихоньку ружье раскрыл, ага, вынул патроны с дробью и вставил – с пулями. Сам глаз с него не спускаю. Тигр все ближе. Закрываю ружье, а оно не закрывается. Я взгляд боюсь оторвать, закрываю ружье у пояса, жму все сильнее, а оно не закрывается. Тигр поднял голову и сразу меня увидел. Остановился. Развернулся и так же неторопливо пошел назад. Тут только я понял, почему не закрывалось ружье, – конец ремешка от брюк попал под стволы.
– А я шел по дороге и не заметил, – стал рассказывать Яша, – тигр в двух метрах стоял. Когда уже прошел мимо, он рыкнул негромко, я как заору что‑то, наверное, по–японски. Забыл, что и карабин на шее висит.
Алексей усмехнулся, вспоминая свою первую встречу:
– Тропил изюбрей. Смотрю – вот они, два изюбря появляются из‑за бугра, прямо против солнца. Вначале спины у них показались, выше поднимаются. Большие. А потом смотрю, хвосты вот такие длинные. Тигры! Поднялись на взгорок, следы изюбриные нюхают. Я потихоньку задом пячусь, пячусь. Добрался до дерева – и на него. Ушли они, а я еще часа два сидел: страшно было, первый раз увидел, посмотрел, какие они здоровые.
– Я еще маленькой в поселке видела. Пришла тигрица с двумя тигрятами. Задавила и понесла поросенка. Тигренок, который побольше, задавил и поволок теленка. А другой тигренок, самый маленький, все на корову бросался. Исцарапал когтями ей весь зад. Конечно, не смог задавить. Вот его лучше всех разглядела, – рассказала Валентина.
– Мне почему‑то долго их видеть не удавалось. А следов уже который год много было, – сказал Сандо. – Раз как‑то летом пилили дрова. До того допилились, что бензопила сдохла. Я раскидал ее всю, контакты почистил, наконец наладил. Говорю ребятам: «Нате, работайте. А я в избушку пошел, картошку чистить». Иду. Вышел на полянку, гляжу, тигра лежит, и ребра у нее в зубах. Смотрит на меня удивленно. Тигренок за ней. Рядом со мной ильм был без сучков. Как я на него вскочил – не помню. Помню только, сапоги скользили. Тигрица не слышала, как подошел, потому что сама грызла и тигрята бегали здесь, шебаршили. Забрался, кричу ребятам. Они бегут: «Чего? Чего?!» Я говорю: «Тигрица с тигрятами». Начали стрелять, отогнали ее. Пока на дереве сидел, заметил, в кустах еще олень лежит. Стали искать и кроме оленухи нашли рядом оленя–прошлогодка и олененка этого года. Всех она в ложбинке придавить успела. И не ушла. А мы ведь рядом совсем были – не побоялась. И бензопила работала, и деревья падали.
– Не понимаю, что за зверь такой, – сказал Алексей. – Лежит старый оборванный трос, которым лес трелевали. Он идет и в каждую петлю лапу сует. Нет бы идти рядом – в каждую петлю лапу ставит. Валяются концы грязные, промасленные – на них наступит. Прямо на них.
Ильм– род деревьев, семейства ильмовых.
– Как вы, охотники, с ними уживаетесь? – спросила Валентина.
– По–разному. – ответил Сандо. – Когда поменьше было, не мешали друг другу. А теперь, как появляется на участке, всех изюбрей разгоняет и кабанов. Да и сам ходишь оглядываешься. Слышишь, то один по тигру стрелял, то другой. Не сразу, конечно, говорят. Год пройдет – расскажут. И то не всякий. Стреляют, когда безопасно. С увала на увал, например. Карабины почти у всех. И попасть стараются так, чтобы ушел с участка и там где‑нибудь лег.
– А те, у кого собак хороших пожрали, – сказал Алексей, – прямо говорят: «В Красной ли он книге, в зеленой – у нас в черной». Убьют и не подходят, чтобы не оставлять следов. Из‑за шкуры стреляют только самые отъявленные браконьеры.
– Все‑таки стреляют из‑за шкуры? – спросила Валентина. – И покупатели есть?
– И стреляют и есть! – усмехнулся Алексей. – Ко мне недавно один подходил. Знает, за тигром охотимся, спрашивает, не продам ли шкуру? Пять тысяч, говорит. Вот так вот.
– Пять – это хорошо, – сказал Сандо. – А сидеть кто будет, он или ты?
– Вот здесь мы и договорились! – засмеялся Алексей. – Хотя сидеть не обязательно, можно еще и пенсию попробовать получить. Помните, как было?..
И Алексей рассказал Валентине, как на браконьера, который ранил, а потом долго тропил тигра, тот в конце концов бросился и покалечил. Районный охотовед и егерь пошли разбираться, как это случилось. По следам видно – явное браконьерство. Но если составить на браконьера протокол, у него отберут ружье и уволят с должности штатного охотника. Пожалели, тем более что тигра он не убил, а сам пострадал. Написали докладную, что тигр напал на охотника.
Как только такая бумага ушла в управление, браконьер воспрянул духом и сразу написал заявление на пенсию по инвалидности из‑за увечья, полученного на производстве. Правда, рука скоро зажила, и в пенсии ему отказали.
– А убитых тигров приходилось находить? – спросила Валентина.
– Я как‑то подписывал бумагу, – сказал Алексей. – На сопке нашли убитого тигра. Примерно полмесяца пролежал. Стреляли с дуба. Тигр все дерево исцарапал, даже грыз зубами. В двенадцати метрах от ствола лежал, головой к дереву. Кто на кого напал, что там было – непонятно. Все молчат. То ли сам охотник виноват, то ли доказывать ничего не хочет.
– Мне тоже приходилось, ага, в комиссии быть, – сказал Саня. – Тигра нашли. В передней лапе рана от клыка кабана, шесть сантиметров глубиной. Видно, на хорошего секача напал. Полз долго после неудачной охоты, ложился часто, потом погиб. Никакой жиринки не осталось. Локтевую кость ему кабан из сустава выбил и повредил. Измеряли этого тифа, ага, как сейчас помню: длина с хвостом два метра восемьдесят сантиметров. Вес сто тридцать шесть килограммов. Худой был совсем. Длина клыков семь с половиной сантиметров. Говорят, лет пять– шесть ему было. А в поселке еще один, так на него писать пришлось. И не отходили мы от него никуда. А смотрим – усов нету, ага. Шкуру надо в управление отправлять, а она без усов. Говорят, если в одежду тигровый ус зашить, сразу неотразимым у женщин будешь. А женщина если, то у мужчин. Вот кто‑то их и смахнул.
– Ну а если одежду‑то снимешь? – усомнился Яша.
– Не зашивать усы надо, – сказал Алексей, – а в водке растворить и выпить.
– Да бросьте вы! – усмехнулся Сандо. – Их, говорят, для иглоукалывания применяют. Надкостницу они как будто не вредят. А может, тоже разговоры одни… Ну и разболтались мы. Все. Пора спать. – Он погасил лампу. – Завтра чуть свет идти. А то как бы снежком следы не замахнуло.
– Сейчас, Сандо, – сказал Олег. – Вы, научные сотрудники, как считаете, что нужно, чтобы тигр сохранился в тайге?
– Я пока лесник, а не научный сотрудник, – ответила Валентина из своей комнатки. – По–моему, увеличить территории заповедников, чтобы какие‑то тигры могли жить не выходя за их границы. И должна быть специальная охрана животных из Красной книги. Сейчас тигров охраняет управление охотничьего хозяйства. Оно же мясо кабанов и изюбрей заготавливает. План по мясу не выполнил – сразу видно. А по тигру выстрелил, который изюбрей разгоняет, никогда не видно. Во всяком случае, не слышала, чтобы кого‑то из охотников за это наказали.
– Тигров, конечно, спасать надо, – сказал Сандо, – Но так, чтобы самим потом от них не спасаться.
По стене поползло световое пятно. Подъехала машина, хлопнула дверца, и кто‑то торопливо застучал кулаком.
Сандо чиркнул спичкой, зажег керосиновую лампу. Вошел незнакомый шофер.
– Вам всем велели срочно ехать со мной, – сказал он с порога.
Глава девятая
Яша мигом вскочил с кровати и стал надевать чужие брюки. Он был готов ехать куда угодно. Только бы не прислушиваться: шуршат или не шуршат змеи под полом.
– Не суетись, – сказал ему Сандо, прибавил в лампе огня и предложил шоферу сесть. – Что случилось?
Оказалось, накануне днем этот шофер, его начальник и лесник приехали в тайгу смотреть, где заготавливать дрова. Посмотрели, развели костер, собрались перекусить на природе. И тут лесник увидел вдалеке тигра. Вначале обрадовались даже: не так уж многим приходилось видеть его в тайге. У лесника ружье, костер горит. Еще по мультфильму известно – Шерхан огня боится. Но тигр направлялся к ним. Шел от дерева к дереву, вроде бы подкрадывался. Стали бросать дрова в огонь и в спешке пригасили костер. Но пламя вырвалось, взвился искристый язык, затрещали ветки. А тигр уже неподалеку и явно крался к ним, осторожно переставляя лапы. Слепая вера в огонь поколебалась. И тут сбоку заметили второго тигра. Тоже подбирался к костру. Лесник бабахнул вверх из ружья – раз, другой! А тигры шли. Как по команде, люди бросились к толстой пихте и, мешая друг другу, все же быстро вскарабкались на нее.
Тигры прошли рядом с костром. У пихты не остановились, по распадку направились к дороге.
Три часа люди не решались слезть, потому что идти к машине надо было в ту же сторону, куда ушли тигры, почти по их следам.
Когда стало ясно, что от тигров они, может, еще и не погибнут, а от холода – наверняка, слезли с дерева и с опаской пробрались к машине.
– Мы никуда не поедем, – сказал Сандо. – Это молодые тигры, от матери недавно ушли. Силы набрали, а ума не нажили.
– У них под шкурой еще ни одной картечины, – сказал Алексей. – Вот и лезут куда не надо, ищут приключений.
– Пусть там районный охотовед разбирается, – продолжал Сандо. – А начальству скажи, нам тигрицу добывать надо. Они знают какую.
Утром вышли из дома. На склоне, за гривкой, всего метрах в ста, шуршали листьями пятнистые олени. Выискивали под снегом корм, паслись.
«Вот что значит заповедник, – подумал Олег. – Мы ходим, снегом скрипим, а они как будто и не слышат. Дым на них из трубы идет, а им все равно».
Сандо надеялся: в таком скопище тигрица поймает себе оленя, и тогда наконец можно будет взять ее возле добычи.
– Ты как коза бежишь, – сказал он Валентине. – Не выскакивай вперед, вдруг стрелять придется, а ты на мушке прыгаешь.
– Охотникам можно и поскорее ходить, – ответила Валентина, но пропустила всех и пошла сзади, рядом с Олегом. На ней была двухцветная шапка из харзы. Недавно эта непальская куница совсем низко ценилась у заготовителей. Но местные женщины рассмотрели ее повнимательней и стали шить такие шапки, что теперь шкурка харзы у них в полтора раза дороже соболя.
Из снега, как толстая змея, протянулся наискосок к кедру длинный жгут стебля дикого винограда. Толщиной почти в руку, корявый, скрученный. По спирали обвил ствол дерева и в ветвях расщепился на множество тонких жгутов и нитей.
– Вот тот самый случай, о котором пишут в учебниках, – кивнула Валентина на виноград и кедр.
– Давно по этим местам ходишь? – спросил Олег.
– С детства. Даже когда замуж вышла, Валерка родился, чуть подрос, вырезала две дырки в рюкзаке, чтобы он ноги в них мог просунуть, и с ним ходила.
Следы тигрицы повели на крутую сопку. Пришлось помогать себе руками – хвататься за деревца, чтобы не съехать назад.
– Меня подружки спрашивают: «Как похудеть? Почему у тебя такая фигура?» Я им говорю: «Берите рюкзак – и в сопки на неделю».
Сверху в бинокль заметили ворон на дереве.
– Похоже, тигра кого‑то задрала, – сказал Сандо. – И сейчас там вороны тихо сидят, ждут, когда уйдет.
– Может быть, другая тигрица, – сказала Валентина. – В этом районе Десятка живет. Мы тигров по ширине пятки называем, чтобы по следам узнать. Вдруг она там. Как вы ее от вашей отличите?
Стали по широкому кругу обходить ворон, чтобы посмотреть, следы какого тигра ведут туда. Если окажется – их тигрицы, надо будет с разных сторон обходить это место, подкрадываться и стрелять.
Вскоре наткнулись на следы тигра–самца с шириной пятки двенадцать сантиметров. Хотели вернуться к следам своей тигрицы, но Валентина предложила подойти к тигру и, если он недавно убил оленя, взять свежего мяса, чтобы не есть консервы.
Олег подумал: «Она шутит». Но Сандо согласился, и все пошли.
Валентина достала из рюкзака пустую кислородную подушку, разрезанную с одного края.
– Это что у тебя? – спросил Алексей.
– Мясо носить. В заповеднике охотиться запрещено. А когда на полевых бываешь, мясо где взять? Все равно по тигриным следам ходишь. Найдешь давленку свежую, отрезаешь мяса. Капланов еще так делал. А этот мешок не промокает, и кости его не протыкают.
Сандо тоже повертел в руках мешок. Не новый, стираный, не раз бывал в работе.
– А начальство как смотрит, что у тигров мясо отбираешь? – спросил Олег.
– Все лесники так делают. Подумаешь, сколько мы мяса возьмем? Правда, директор однажды протокол на двоих составил. «За отбирание пищи у тигра», – написал.
– Я не об этом, а о технике безопасности. Ведь тигр за грабеж и привлечь может.
– Если только тигрица с тигрятами. Как‑то был случай, не отдавала мясо. А другие с человеком не связываются, уходят. Прошлым летом увидели на покосе – тигр оленя задавил. Лесники сразу обобрали. А он тут же на другом конце поля второго поймал.
– А верно, у вас шофер был, Зайцев фамилия? – спросил Алексей. – Он, говорят, прямо из пасти у тигра косулю вырвал.
– Об этом весь поселок знает, – подтвердила Валентина.
Оказалось, однажды директор заповедника, лесники, шофер поехали по делам в соседний поселок. Вдруг шофер резко остановил машину, ни слова не говоря выскочил из нее и побежал по полю. Уже рассвело, и все увидели поперек дороги свежий волок с кровью. Тигр протащил какую‑то добычу. Поэтому волоку через неширокое поле и побежал в лес шофер в развевающейся желтой куртке.
Все выскочили из машины. Директор кричит: «Вернись! Вернись!» А тот знай себе бежит по волоку. Добежал до леса и скрылся в нем. Все стоят – кто с карабином, кто с пистолетом наготове, ждут: сейчас закричит.
А он выходит из леса и поднимает над головой косулю, у которой тигр даже съесть ничего не успел. Загалдели все, ругали шофера. Он спокойно открыл багажник, бросил туда косулю, поехали дальше.
Директор объявил ему выговор в приказе за нарушение техники безопасности, а он за это никому не дал ни кусочка.
Олег часто слышал и читал, что крупные звери нападают на человека, когда защищают добычу. А здесь забирают у тигров мясо…
Отрезать было нечего. Сандо поднял шкуру пятнистого оленя, стряхнул с нее кости. На шкуре держались голова и копыта.
Пошли назад по следам тигрицы. Вдруг Сандо остановился в недоумении… Нагнулся к следам. Четкие отпечатки тигриных лап перекрывали вчерашние следы. Пока ходили к убитому оленю, тигрица прошла назад. Кое–где розовели капельки крови.
– Ее Десятка выгнала, – предположила Валентина. – Видите кровь – наверное, дрались.
Тигрица местами шагала прямо по только что проложенной людьми тропе. Сандо, за ним и остальные побежали по свежим следам. Никто не отставал. За перевалом надеялись увидеть тигрицу. Но она миновала падь и была, наверное, за другим перевалом. Прибежали туда – опять нету. Казалось, стоит добежать до поворота распадка – и можно будет из карабинов достать тигрицу. По их следам она вышла к кордону. За восемнадцать шагов от крыльца свернула влево, обошла летнюю кухню, вышла на дорогу и направилась по ней из заповедника.
– Ни пуха, – сказала Валентина. – Дальше мне с вами бежать незачем.
– Опять тигров пойдешь тропить? – крикнул Олег.
– Нет. Схожу домой, белье у своих мужиков постираю и уж тогда пойду. – Валентина помахала рукой.
По ровной дороге все еще бежали. Но когда тигрица повернула в сопки, сразу почувствовали усталость. Вряд ли удастся увидеть ее хотя бы на расстоянии дальнего карабин ного выстрела.
Поднялись еще на один перевал и на той стороне широченной пади заметили – на сопку идет человек. Кто же это может быть? Посмотрели в бинокль, а это тигрица шла в гору как раз против них и казалась поэтому высокой, как человек.
Алексей поднял карабин. Сандо положил руку на ствол и опустил его.
– Только напугаешь. Надо… – Он помедлил, снял шапку. Всклокоченные, слипшиеся от пота волосы торчали в разные стороны. Он обмахивал шапкой разгоряченное лицо и, не отрывая глаз от тигрицы, о чем‑то напряженно думал. – На дорогу, – сказал он наконец и побежал назад, вниз, в другую сторону от тигрицы.
По дороге мимо них промчался грузовик, и шофер, несмотря на энергичные жесты, не остановил машину. А здесь они ходили не часто. Когда наконец показался второй грузовик, шофер увидел твердо стоящих поперек дороги вооруженных карабинами людей.
Олег вместе с другими забрался в кузов и ломом стал уминать мешки, кажется с комбикормом, чтобы плотнее угнездиться на них и не выскочить за борт. Сандо сел в кабину.
Когда шофер понял, что от него хотят, круто развернул машину и на полной скорости понесся назад так, что полотнище брезента нещадно хлестало тех, кто был в кузове. Грузовик свернул на лесовозную дорогу.
– Новая дорога, – удивился Саня. – Раньше ее не было.
– Сейчас тут много стало всякого такого, чего раньше не было, – сказал Яша.
– Дороги, машины, поселки, неотложные стройки – жизнь идет! – с подъемом сказал Алексей. – Но куда тиграм деваться, ребята?
– Не знаю, ага. Пусть у науки голова болит. Нам свое дело сделать надо, – сказал Саня.
Машину начало то и дело подбрасывать на ухабах, и стало не до разговоров…
Наконец остановились. Сандо пожал руку шоферу и вылез из кабины. Он предполагал, что тигрица возвращается в свои места. Если это так, она должна пройти через перевал, который теперь виднелся с дороги.
– И чего же, засаду устроим, ждать будем? – испугался Яша.
Сандо кивнул.
– Замерзнем же, опрямеем совсем.
– Да не так холодно, – сказал Алексей. – Что ты, Яша, одеваешься, как бичишка какой? Денег, что ли, у тебя нету?
– Ты же знаешь, деньги есть. В город поеду – костюмчик надену. Галстучек повяжу.
– Ты бы лучше куртку купил хорошую. В телогреечке этой и правда «опрямеешь», – сердился Алексей.
Сандо поставил Яшу на самом краю стрелковой линии. Потом кивнул на нишу в скале и сказал Олегу, чтобы встал там.
Олег утоптал снег под ногами, несколько раз вскинул карабин, прицелился в пень, в пятно на дереве, проверил, не мешает ли что.
Сколько ждать – никто не знал. Мало ли что могла придумать тигрица. Могла устроить, как они, засаду и ждать какого‑нибудь кабана. Могла и свернуть и совсем не пойти в эту сторону. Все понимали, как ненадежно их ожидание, и время тянулось особенно долго.
Олег смотрел из ниши на старые следы кабана, поглядывал по сторонам. Все тихо. Ворона пролетела над падью, низко, неторопливо. Дятел сел на верхушку высокого пня и, обследуя его, стал спускаться хвостом вниз.
Тени на снегу медленно передвигались, словно солнечные часы, отмечая уходящий день. Олег давно прижался плечом к скале и безучастно смотрел перед собой.
Яша тоже не надеялся увидеть тигрицу и время от времени напрягал и расслаблял то руку, то ногу – грелся как мог, стоя на месте. Неожиданно услышал шум снега и замерзших листьев. По тому, как решительно и в то же время мягко бежал невидимый пока зверь, Яша понял – тигрица!
Ему показалось – вроде сова мелькнула у скалы. Но куда же делась? Ни вперед, ни назад не полетела. Присмотрелся – у скалы стоит тигрица. Темные полосы на ней слились с такими же полосами–потеками на камнях. Повел карабином – тигрица отпрыгнула, а Яша в это время выстрелил. Она бросилась к нему. В ужасе Яша кинул карабин и метнулся к дереву Тигрица, отбрасывая в прыжках снег, подскочила и за ногу стянула его, оставив на стволе глубокие, длинные царапины от когтей. Яша упал и отчаянно закричал. Тигрица клыками схватила его за плечо, раздался хруст, будто сапогом на асфальте наступили на грецкий орех.
