Текст книги "Искатели странного"

Автор книги: Анатолий Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Грег сдержанно усмехнулся:

– Ну да, заодно бы отключилась система охлаждения, регенерации воздуха… И прочая мелочь…

Пушкарев осекся, лишь сопел сердито. Грег прошел к своему креслу и опустился в него. Пушкарев недовольно занял соседнее.

– Я чувствую, что в вас все больше крепнет недоумение, и отдаю должное вашей выдержке. Пока что, кроме имени Боучека, я вам не сказал ничего. А сказать есть о чем.

– Давай с самого начала, – сказал Пушкарев.

– Все началось более десяти лет назад, но мы об этом еще не знали. – Грег достал из кармана сигареты, огляделся в поисках пепельницы. Пушкарев нетерпеливо пододвинул ему пластиковую коробку, вытряхнув из нее какие-то мелочи в бардачок. Грег закурил и продолжал: – Вы знаете, что мы, наше Управление общественной психологии, расследуем все аварии, особенно если имели место человеческие жертвы. Именно к тому периоду относятся первые катастрофы, объяснить которые нам не удалось. То есть единственное объяснение, которое было возможно, заключалось в том, что они явились результатом хладнокровного тщательного замысла. Тогда нам это показалось невероятным. Все же мы провели негласное обследование психики людей, могущих в силу служебного положения организовать аварии. Результат, как понимаете, был отрицательный…

Пушкарев сидел, откинувшись в кресле и скрестив руки. Взгляд у него был скептический. Грег продолжал:

– Эти происшествия служили пробным камнем для всякого молодого работника УОП. Многие и потом не переставали ломать над ними голову. Решение нашел, причем случайно, старый наш сослуживец, некто Ион Свитсен. Вы, наверное, знаете, что основным вопросом криминалистики является вопрос о мотиве преступления. Так вот, во всех этих случаях мотив напрочь отсутствовал, что и сбивало с толку. Душевные заболевания, как вы помните, тоже были исключены. А хитрец Ион изложил, между двумя бокалами вина, непротиворечивую версию, в которую запросто укладывались мотивы. Он предположил, что аварии могли быть подстроены, чтобы скрыть нечто, на наш взгляд, совершенно несущественное. Ну, например, развал работы на исследовательской станции: нет станции – нет и развала! Мы посмеялись, отдавая должное фантазии коллеги, а я, по какому-то совпадению, как раз в это время ломал голову над причинами гибели всего персонала исследовательской станции на Миндерлее. Причем, как вы можете догадаться, руководитель станции не погиб. Он был потрясен, он сам чудом спасся… Меня, если откровенно, больше всего интересовал загадочный пожар на станции, уничтоживший все научные материалы.

Пушкарев явно заинтересовался. Он еще изображал лицом, этакий скептицизм: «Посмотрим – что – вы – там – еще – придумаете», – но явно боялся упустить хоть слово.

– Мы начали вновь просматривать все старые случаи – если смотреть под таким углом, всегда находился кто-то, кому выгодно было спрятать концы в воду. Почти все эти люди с тех пор пошли на повышение, кое у кого опять произошли подобные случаи. Конечно, все это требовало времени – происходило все достаточно давно, да и огласка нам была ни к чему. – Грег опять закурил, задумчиво улыбнулся своим мыслям. – Словом, мы через некоторое время были уже совершенно убеждены, что имеем место с хладнокровными и расчетливыми диверсиями. Также стало абсолютно ясно, что перед нами не одиночки, а целая организация – так отчетливо заметны были попытки пресечь излишнее любопытство. И удачные. Вы же понимаете, что помешать нам не так уж просто, все же мы профессионалы. Со своей стороны, нами тоже все делалось для того, чтобы расследование осталось тайным. Вот так, вслепую, мы и прощупывали друг друга…

Грег задумчиво уставился перед собой. Пушкарев не торопил его. Грег сам продолжил рассказ:

– Одного мы так и не поняли – почему совершенно обычный до определенного времени человек вдруг резко менялся, войдя в эту тайную организацию. Естественно, первое, о чем мы подумали, – психическое заболевание. Проверять было довольно сложно и весьма долго. В конце концов мы в отчаянии похитили одного из наших «героев», только что подстроившего взрыв галактического танкера. Неделю его наизнанку выворачивали, мельчайшие реакции просмотрели – Ничего.

– Может, действительно… это самое… пришельцы… – подал наконец голос Пушкарев. Грег задумчиво кивнул:

– Вот и мы так подумали было… – Голос его был извиняющимся. – Но нет, оказалось, что это все те же люди, что были раньше, никакой подмены. Идентичность на генетическом уровне, психологическая идентичность, тот же спектр ментоизлучения… Вы же знаете, что отпечатки пальцев можно, теоретически, подделать, ментоспектр – никогда…

– А не может… кукловоды… Ну, как марионетки? Гипноз там, или еще чего, – всерьез заинтересовался Пушкарев.

– И на этот вопрос ответ тот же – нет. Полная свобода воли, никаких сомнений. Так что в этом у нас полное фиаско…

– А обнародовать результаты исследований вы не пытались? В смысле, провести гласное, официальное расследование?

Грег фыркнул:

– Представьте себе, что я обращусь к вашему начальству: Пушкарев, мол, удушил двоих человек у себя в комнате да еще подстроил аварию скафа, чтобы скрыть отсутствие на складе… ну, скажем, сухофруктов, заявку на которые ему представили еще год назад, а он забыл ее подписать!

– Ну знаете! – вскинулся было Пушкарев, но спохватился и засмеялся сконфуженно, потирая затылок: – А ведь в самом деле…

– То-то и оно… – вздохнул Грег. – Расследование пришлось бы свернуть, не начав. А у нас тем временем появились новые любопытные данные: большой процент субъектов нашего расследования – слишком большой, чтобы оказаться случайным совпадением, – побывал на Венере. Кто-то здесь работал, кто-то побывал в командировке – важно то, что после этого у них появились некие… отклонения…

– Ты говоришь, большой процент. А остальные проценты? – оживился Пушкарев.

Грег пожал плечами:

– Ясно, что действует какой-то неизвестный для нас фактор. Действует у вас здесь, действует и на Земле. Просто у вас тут обнаружить его будет легче, чем на Земле, с ее пятью миллиардами населения.

– И как же ты собираешься действовать? Похоже, ты достаточно уверен, что прилетел сюда не напрасно?

– Нет, не напрасно, – качнул головой Грег. – Меня в первые же часы оглушили станнером и допросили под гипнозом.

– Ч-черт! – по-русски ругнулся Пушкарев. Вид у него был озадаченный. – А я ведь так до конца и не верил, что в этой истории что-то есть!

Грег промолчал.

– А кто, узнать не удалось?

Грег пожал плечами. Что толку говорить, что одного из «тех» он узнал, и сейчас его «ведут»… А Пушкарев вновь спросил:

– Ну а вообще, как их можно узнать? Хоть что-то есть, за что зацепиться?

– Конкретного – нет, хотя психологами и составлен обобщенный психологический портрет. Как правило, это хорошие работники. Инициативные, дисциплинированные, жесткие. Тяготеют к руководящей работе.

– Но так можно подозревать любого! Даже и меня нельзя исключить!

– А я и не исключаю.

На рудник они прибыли часов через восемь. На Земле должно бы уже стемнеть, но вокруг было разлито мягкое пепельное сияние, в котором даже через поляризационный фильтр обманчиво путались расстояния, и глаз терял ориентиры, за которые только и мог зацепиться в окружающем белом сиянии.

Сам рудник находился под землей. Грег его так и не увидел, да там и смотреть было нечего – обслуживали его роботы, а любоваться тысячами тонн породы, выламываемой из тела планеты, а затем переплавляемой в одинаковые слитки металла, интересно было только специалистам. Специалисты жили в миниатюрной копии Станции, чей купол уютно устроился меж двух отрогов скального хребта. Облачный слой над ней дрожал в поляризованном свете, словно пытался закипеть от проносящихся сквозь него десятков мегаватт мощности, непрерывно собираемых с поверхности рудничного здания, конвертируемых в другие виды энергии и выстреливаемых прямо в зенит, в висящий где-то там, наверху, синхронный спутник. Вот почему люди селились на Венере только вблизи экватора, вот почему космическая навигация на подходах к планете была весьма затруднена. Любой корабль, подходящий к Венере не по разрешенным траекториям, рисковал испариться, пересекая энергетический пучок с планеты. Грег не очень четко понимал, что происходило с энергией дальше. Каким-то образом она передавалась на три довольно крупных астероида, подтянутых к планете и кружащихся в хороводе на солидном удалении от нее, где превращалась в энергетические капсулы, прообраз «вечных аккумуляторов», столь излюбленных фантастами прошлого. На это уходила часть вещества астероидов, так что они постепенно таяли. Грег знал из разговоров Пушкарева в ходе селекторных совещаний, что лет через пятьдесят их придется заменять, так что экспедиция в пояс астероидов за новыми микропланетами становилась насущной проблемой уже сегодня.

Вообще здесь энергетическая проблема, вечно встающая перед человечеством, существовала со знаком «минус» – на Венере не задумывались, где взять энергию, тут ломали голову, как от нее избавиться. К сожалению, по ряду причин, конвертировать тепло и давление можно было только на стационарных объектах. На скафах, например, или в индивидуальных костюмах, для того чтобы они нормально функционировали, на то, чтобы снизить температуру, необходимо было затрачивать колоссальное количество энергии, так что энергокапсулы в них приходилось менять весьма часто. Заряжали их тут же, на энергетических станциях, которые были неизбежными спутниками всех стационарных человеческих поселений на планете, и работали они, похоже, с полной нагрузкой.

Шлюзование в рудничном комплексе ничем не отличалось от процедуры на Станции, только размеры шлюзов были скромнее. Тот же запах, химический и едкий, которым было пропитано здесь все, и который Грег уже привык не замечать, с новой силой накинулся на них, как только они покинули кондиционированную атмосферу скафа. Пушкарев вальяжно удалился в сопровождении суетливого лысоватого мужчины – как понял Грег, Координатора рудника, – а Грег задержался у скафа, чтобы проследить за сменой энергетических капсул, а самое главное – наклеить фиксирующие пленки в кабине скафа.

Ему вовсе не хотелось вновь тратить время на поиски подслушивающих устройств.

Свободные от работы сотрудники буквально вцепились в Грега – здесь были рады каждому новому лицу. На руднике было занято меньше двух сотен человек, и обстановка здесь напоминала какую-нибудь арктическую станцию середины двадцатого века. Сидя в кают-компании и потягивая терпкое местное вино, Грег механически поддерживал разговор и продолжал напряженно размышлять о своем. Пушкарев все с тем же лысым координатором (звали его Фанчини, Боб Фанчини) пообедал здесь, вовсе не стараясь вписаться в атмосферу кают-компании, и опять удалился. Грег ехидно подумал, что не так уж много у него дел, просто и тут начинает сказываться сложившаяся за последние несколько лет система кастовости, охватывающая в основном управленцев всех рангов.

Глава 4

Всего на Венере жило около тридцати тысяч человек в одиннадцати постоянных поселениях, из которых самым крупным была Станция. Девять тысяч триста восемнадцать человек, вместе с Беккером (то есть Грегом), жили именно здесь. Даже удивительно было, что Станция не казалась переполненной, как столичная гостиница в дни фестиваля. Сотни километров коридоров, десятки уровней, четыре парка, причем один – с пляжем-солярием и искусственным озером… Тем не менее четыре тысячи строителей неустанно грызли камень, создавая и обустраивая в глубине планеты под Станцией нобые проспекты, скверы и жилые комплексы.

Грег жил в старой, относительно мало благоустроенной части Станции. Ему предложили было перебраться в один из вновь отстроенных коттеджей в нижнем уровне, но он отказался: привык уже, да к тому же здесь все было под рукой. Удобств ему тоже хватало.

С работой у него в конце концов тоже все утряслось. Людей катастрофически не хватало, поэтому ему без труда удалось перейти в мастерскую по ремонту бытовой техники – компьютеров, плейеров, ток-драйверов и прочего. Он вел такой образ жизни вот уже два месяца, и со стороны казалось, что все его устраивает – нормальный образ жизни двадцатипятилетнего молодого человека, не дурака выпить и поразвлечься с девушками.

Никто и не подозревал, что с момента, когда активизировалась память Беккера, то есть фактически со дня прибытия Грега на Венеру, ему крайне сложно было изображать молодого человека. Беккеру, человеку далеко за сто, дважды проходившему курс юнизации, пришлось претерпеть мучительный и сложный третий курс, совмещенный с андропластикой. Появившийся в результате Грег Лозовых ничем не напоминал Беккера, а глубокая ментообработка завершила это превращение. Грегу удалось выскользнуть из раскинутых на Беккера сетей убийц. Правда, это все были не профессионалы – откуда им взяться, профессионалам, в наше-то время! По счастью, к охоте на него не подключились работники УОП и Службы безопасности, и это радовало – значит, в Службе «ИХ» раз-два и обчелся. Печально, что «ОНИ» имеют информацию обо всех делах Службы, но, с тех пор как Беккер это понял, все оказалось не так уж и страшно. Хуже, если бы охоту на него организовали именно его коллеги: ему бы не уйти. А так – еще не вечер…

Грег закрыл кожух кликнера и прогнал тест-программу. Все оказалось о'кей, он убрал прибор на полку, чтобы его нашли кибердоставщики, и взглянул на блок-универсал. Шел седьмой час вечера, в мастерской давно никого не было. Грег решил позвонить Дженни. Та оказалась в душе. На маленьком, со старинную почтовую марку, экранчике вырисовалось ее лицо, обрамленное мокрыми волосами. Слышался плеск и шелест водяных струй.

– Отодвинь блок-универсал, – предложил Грег.

– Ослепнешь, – засмеялась Дженни.

– Я же должен себя приучать к твоему виду постепенно. Сначала на экране, потом – на озере…

– А я голову вымыла! – простонала она.

– Ну и будешь, как дура, ходить с чистой головой.

– Сегодня у Смирнова вечеринка. Лика приглашала.

– Устал я, работы много было. Давай лучше на пляж…

– У тебя всегда работы много… – надулась Дженни.

– Я зайду за тобой часа через полтора.

Грег отключил связь и посидел немного, разглядывая ожидавшие ремонта плейеры, симкеры и ток-драйверы. Количество их, сколько ни работай, не уменьшалось. Менее уравновешенного человека это вогнало бы в уныние. Он потянулся, разминая затекшее от долгой неподвижности тело, и встал. Из открытых лючков в стене за ним наблюдали киберуборщики – выжидали, пока он уйдет. Им давно пора было приниматься за уборку, но они стеснялись, пока в помещении кто-то есть.

В коридоре было пусто, но в отдалении слышались голоса, полязгивание металла, шипение плазмы. Служба Главного Механика, в которую входила и мастерская по ремонту бытовой техники, работала круглосуточно. Кроме мастерской. Пустота не вводила Грега в заблуждение. Коридор – это было для людей. Все коммуникации шли в служебных туннелях. Грузы и материалы перемещались по транспортным связкам, куда даже роботы старались не заходить – считали, что это ниже их достоинства. Они пользовались только пассажирскими лифтами и транспортными магистралями – вот такой вот был у них бзик. Грег был лишен этого комплекса, и хотя, как и все, ни разу не заглядывал в служебные туннели, держал их в памяти, зная, что при случае ими можно воспользоваться.

Спустившись на три уровня, Грег попал в жилую зону. Он не стал пользоваться транспортной магистралью, и до секции «Ф» прошел пешком. Он любил это время суток и ту атмосферу провинциального городка, которая пронизывала оживленные сейчас коридоры, Переходы и холлы. Грег, вернее, Беккер, вырос в таком городке в средней полосе России, и, хотя на Земле все давно уже изменилось, детские воспоминания все еще жили в его памяти. Секцию «Ф» облюбовали семейные пары, и Грег, пока дошел до своей комнаты, успел отклонить с десяток приглашений на вечеринки, семейные ужины и просто посиделки – самим фактом своего холостяцкого существования он пробуждал в душе каждой замужней женщины глубоко упрятанный инстинкт свахи. Каждая дочь Евы воспринимала его свободу как личное оскорбление. Им немедленно надо было познакомить его с какой-либо невестой, и по возможности женить на ней.

Отделавшись от них и войдя к себе, Грег обвел цепким взглядом комнату, пытаясь определить, не изменилось ли что-нибудь в его отсутствие. Вроде все было нормально, и он подошел к пульту музыкальной системы, в которую сам встроил сторожевой блок. Никого здесь в его отсутствие не появлялось, и он позволил себе наконец расслабиться. Все это выглядело, конечно, перестраховкой, но зато он до сих пор был жив и даже заметно продвинулся в своем расследовании.

Сторожевой блок оставался единственной вещью, которая могла свидетельствовать, что Грег не совсем тот, за кого себя выдает. Больше ничего компрометирующего в его комнате не было – все хранилось в тайниках, устроенных в рабочей зоне.

Линию доставки так и не смонтировали. Подобно остальным жильцам этой секции, Грег поставил в комнате холодильник. Сейчас, вместо того, чтобы идти в кафе или столовую, Грег сделал бутерброды с ветчиной. Часть съел тут же, часть завернул с собой. Поколебавшись, вновь открыл холодильник, достал початую бутылку бренди и щедро налил в бокал. Грег явно был против, но Беккер, смакуя, выпил. Затем он выкурил сигарету – наибольшее удовольствие от нее получил Грег – и отправился к Дженни.

Путь до озера занял более двадцати минут – пешком до лифтов, затем движущимся тротуаром сквозь новые жилые районы, оттуда вагончиком подземки и вновь пешком. Сумка с продуктами и купальными принадлежностями оттягивала руку. Дорога проходила сквозь вырубленные в скале и наскоро облицованные охлаждающими панелями коридоры. Под ноги поверх панелей были брошены литые каменные плиты. По сторонам змеились кабели, световоды, какие-то трубы. Временные светильники бросали по галерее резкий, холодный свет. Минут через двадцать в конце прямой стрелы туннеля появился желтоватый, отличный от мертвого освещения стен, свет. По мере приближения к нему он казался плотнее, даже здесь на предметах стали заметны его отблики. Что там за ним крылось, оставалось неясным – глаза, привыкшие к слабому освещению, слепило. Постепенно стало понятно, что там находится большое, ярко освещенное пространство. И вот они остановились на краю гигантской, залитой светом пещеры, словно на выходе из дома, в котором царит полумрак. В спину дуло – работала система жизнеобеспечения. Они прошли прямо к озеру, сойдя с Каменных плит на щебень и песок планеты. Что-то внутри откликнулось на величие момента, хотя в глубине души Грег понимал, что для таких чувств нет никаких оснований, что почва здесь, собственно, уже не истинно венерианская, а специально обработанный насыпной грунт, что под ним скрывается облицовка охладительной системы, выстилающей и стены, и потолок, и ложе озера, достигающего в глубину – сегодня в столовой хвастался кто-то из строителей – восьми метров.

Они прошли вперед еще около десяти метров. Грег отстал. Дженни шла впереди. Туфли она сняла и проваливалась босыми ногами в теплый песок. На этот раз она не надела балахонистую одежду, в которой Грег увидел ее в первый раз и которую по непонятной причине носила большую часть времени. Грег несколько раз пытался дознаться, в чем тут дело, но Дженни ловко увиливала от расспросов. Теперь на ней было легкое платьице, как раз по местному сезону, – на Станции, как и в других поселениях, температура никогда не опускалась ниже двадцати трех градусов, а сейчас так и вовсе приближалась к тридцати. В этом платьице она выглядела лет на пятнадцать моложе, чем обычно, – выглядела как раз на свой собственный возраст. Грег, сумевший уже добраться до файлов учета личного состава Станции, не удержался и просмотрел ее персональный файл, уверяя себя, что руководствуется чисто профессиональными интересами. Собственно, так оно и было. Почему она стремится выглядеть старше и некрасивее (а ясно было, что так оно и есть), он не узнал.

Когда их окликнули, Дженни подскочила от неожиданности. Грег ожидал этого, но тоже обернулся. Устье туннеля находилось на выступающем участке стены пещеры, а чуть поодаль, на одном с ним уровне или даже немного отступя, на обломке скалы развалился Элмер Пэтчен. Он весело помахал им рукой и гибко поднялся с камня. Сумка у него, похоже, была еще тяжелее, чем у Грега. Взрывая ногами песок, он подошел к ним. Он тоже был босиком, и Грег, ни слова не говоря, уселся наземь и стащил с ног сандалии. Вскочив, он кинулся догонять Дженни и Пэтчена. Ногам было щекотно.

До воды оказалось метров четыреста. Пока они шли к ней, увязая в песке, Грег с интересом оглядывал пещеру. Она была столь велика, что уже не воспринималась, как замкнутое пространство. От стены до стены в ней оказалось километра четыре, вдаль она вообще протянулась неизвестно на какое расстояние. Где-то там, впереди, скалистые потолок и стены смыкались с водой, но толком не рассмотреть было, все застила зыбкая пелена легкого тумана.

Они остановились на берегу маленькой бухточки. Вода в ней, да и во всем озере, была спокойна, как стекло, лишь легкие, чуть заметные, волны медленно колыхали поверхность, не нарушая ее зеркальной глади. Дженни, восторженно взвизгнув, вбежала в воду, расколов поверхность на тысячу осколков, и принялась бродить по ней, блаженно жмурясь и придерживая подол платья бессознательным жестом. Грег с Элом расстелили брезент и вывалили на него все, взятое с собой на пикник.

– Мальчики, я иду купаться! – объявила из воды Дженни. – Держите!

Свернутое в тугой комок платье почти долетело до брезента, но развернулось и упало в песок.

– Подожди, я сейчас. – Элмер вскочил и, прыгая на одной ноге, принялся стаскивать брюки. Дженни уже плыла, удаляясь от берега.

Грег не спеша разделся, аккуратно сложил одежду и принялся разбирать сваленные кучей вещи и провизию. Потом он стряхнул с брезента успевший уже насыпаться песок и улегся ничком. Спину его ощутимо пригревало искусственным солнцем. «Жаль, что тени здесь размытые, а то совсем как на Земле было бы, – лениво подумал Грег. – И ветерка не хватает. Настоящего…» Действительно, струя воздуха из туннеля сюда совсем не доходила. Грег невольно прислушивался к плеску воды и голосам Дженни и Пэтчена. Здесь было так просторно, что звуки не были гулкими, они быстро ослабевали, как в открытом поле на Земле. Грег почувствовал было легкую дремоту, встряхнулся и лег на спину, прикрывая глаза рукой. Голоса и смех стали ближе, и Грег уселся, продолжая жмуриться.

Эл и Дженни плескались уже у берега. Дженни отворачивала лицо от брызг, вытягивая шею и задирая голову; Эл плыл по кругу, стараясь захлестнуть ее водой. Грега окатила волна печали, тоски и жалости к себе, Элу, Дженни… Он окончательно прогнал дремоту и огляделся по сторонам.

Хотя официально пляж еще не был открыт для посещений, народу здесь набралось немало. Не ясно, как они этого не заметили сразу. Наверное, потому, что все растянулись вдоль берега; ни одна компания не была ближе полукилометра.

Дженни встала во весь рост по колено в воде и направилась к берегу. Мокрая кожа ее блестела. Под взглядом Грега она по привычке ссутулилась было, затем, поймав себя на этом, расправила плечи и улыбнулась. Природа щедро одарила ее. Видимо, ей приходилось прилагать немало усилий, чтобы казаться неопределенного возраста дурнушкой, которую все привыкли видеть. Эл восторженно свистнул ей вслед, она оглянулась через плечо и что-то крикнула ему – Грег не разобрал что.

Дженни улеглась на брезент, оставляя на нем мокрые пятна. Прибежал Элмер, разбрасывая ногами песок. Грег пододвинул им бутерброды и включил стереопроигрыватель. Некоторое время все сосредоточенно жевали. Эл невнятно произнес:

– Мисс Шабуновски, будьте добры, передайте фанту… Грег подождал, пока утолили первый голод, и сказал:

– Ну хорошо… Эл, как у тебя успехи?

Пэтчен смахнул крошки с губ и как-то подобрался, ничем не напоминая больше того разгильдяя, которым казался только что. Теперь перед ними находился робопсихолог Элмер Пэтчен, собранный и сосредоточенный.

– Задача в принципе не алгоритмизируема. Решать ее пришлось методами статистической неопределенности. – Он неожиданно улыбнулся. – Попросту говоря, я использовал стационарную роботосистему Станции, ей можно объяснить словами, что мне нужно.

Он вскинул взгляд на Грега, посмотрел на Дженни и продолжил:

– Труднее всего было объяснить, ведь я сам толком не представлял, чего хочу. В течение недели я уточнял задание, а потом… Грег, ты был прав на все сто процентов. А я – болван. Хотя у меня и сейчас остались сомнения, очень уж все это дико…

Грег молчал, выжидая. Дженни не отводила глаз от Пэтчена. Она тоже не очень верила. Надеялась, что Грег ошибается. Элмер продолжал:

– Робби проанализировал видеограммы заседаний, протоколы совещаний за все время существования Станции. Он прослушивал все переговоры, как служебные, так и частные, в течение этих двух недель. Вот его выводы…

Эл приподнялся, покопался в груде одежды и бросил на брезент патрончик с записью. Дженни судорожно вздохнула. Грег взвесил на руке кристалл, но не стал комментировать, а молча вставил его в сканер. Дженни придвинулась поближе к экранчику, Эл откатился в сторону и, полулежа и опираясь на локоть, потянулся за следующим бутербродом. Вид у него был деланно равнодушный; он жадно следил украдкой за выражением лиц Грега и Дженни.

Дженни нажимала клавишу смены экрана, время от времени взглядывая на Грега: не слишком ли быстро? Уже спустя несколько страниц Грег не удержался и тихо присвистнул. Эл явно был удручен и здорово напуган, но в то же время тихо раздувался от гордости, словно все это он сам придумал и устроил. А на экране сменялись страница за страницей:

«…Семантический анализ выступлений руководителей служб на аппаратных совещаниях в последние одиннадцать лет дает основания сделать вывод об ужесточении административной политики, что в сочетании с изменениями в стиле и содержании директивных документов позволяет сделать вывод о снижении ряда приоритетов. В частности, помимо чисто гуманитарных, тенденцию к снижению имеют моральные категории…

…Сравнительный анализ отчетной документации и фактического состояния дел, выявленного из сравнения косвенных, второстепенных документов, показывает, что демонстрируемая в отчетах картина далека от реальной и искажается в сторону идеализации…

…Следует признать, что высказанное априори предположение о наличии некой организации, заинтересованной в сокрытии истинного положения дел, подтверждается. Только наличием такой организации можно объяснить повторение искаженной информации из документа в документ, с учетом того, что готовили эти документы разные службы и, следовательно, разные люди…

…Из видеограмм совещаний следует, что на планете устоялась определенная, напористо-агрессивная модель поведения высшего руководящего звена, что в сочетании с остальными исследованными факторами определенно свидетельствует о прорастании предполагаемой организации во все административно-командные органы планеты. Мало того, сами по себе эти органы, какими мы их сейчас видим, несомненно, являются продуктом деятельности вышеупомянутой неформальной организации…»

Воцарилось молчание. Грег обвел взглядом окрестности, чувствуя какое-то отчуждение и от дикого ландшафта вокруг, и от небольших и явно беззаботных групп людей вдалеке; если прислушаться, сюда даже долетали ослабленные расстоянием веселые выкрики и смех.

Грег посмотрел на товарищей и невесело улыбнулся:

– Не нужно вешать нос – мы же это все предполагали заранее.

Он не стал уточнять, чтоне просто знал заранее, а представлял и истинные масштабы происходящего – того, что, взятое в пределах колонии численностью едва в тридцать тысяч человек, повергло их в такое уныние. Он вполне отдавал себе отчет, что человечество столкнулось в данном случае с какой-то новой силой, способной повлиять на судьбу цивилизации, а может быть, и на само ее существование…

– Давай-ка все-таки сформулируем еще раз, – мягко сказал Грег, – а то твой… этот… робот… очень уж замысловато выражается… Как сумасшедший ученый, скрещенный с бюрократом.

Элмер приподнялся на локте:

– А чего тут формулировать – и так все ясно, Робби только систематизировал материал. Теперь поздно руками махать…

– Прекрати истерику, – холодно сказал Грег. – Нам нужно не руками махать, а разобраться в обстановке.

Пристыженный, Элмер сбавил тон:

– Ну ладно… Все обстоит именно так, как ты и говорил, только еще хуже. Робби составил списки руководителей, предположительно являющихся членами этой тайной организации. С вероятностью девяносто Пять процентов. Туда вошли поголовно все, кто играет какую-либо роль в жизни планеты… А что до истерики – конечно, прошу прощения, но ты же понимаешь! Пока ты нам все это говорил, было интересно, жутковато, словом, как в книгах. Но не верилось, что всё на самом деле. А теперь я понял, что это такое. Это заговор против человечества!

– Ну уж ты загнул – против человечества! Может, все как раз наоборот, и человечество осчастливят! – вмешалась ехидная Дженни.

– Давайте ближе к делу, – предложил Грег. – Эл, заинтересованные лица не обнаружат твоих… э-э-э… изысканий?

– Не думаю. – Как только речь пошла о конкретных делах, связанных с его профессиональной сферой, Пэтчен явно успокоился. – Я объяснил Робби, что такой интерес может появиться, и он закрыл всю информацию.

– Но роботы же врать не умеют? – с любопытством поинтересовалась Дженни.

– А он и не будет. Пока не зададут прямой вопрос, умолчит. На прямой вопрос вынужден будет ответить, что информация закрыта. На уговоры он не поддастся, пока приоритет запрета выше, нежели приоритет запроса.

– А он выше?

– Благо человечества. А куда уж выше, чем угроза человечеству.

– Так, с этим ясно. Однако мы с вами несколько отступили от правил конспирации. Дженни, доставай там, в сумке.

Дженни выставила на брезент бутылку, поерзав ею для устойчивости. Следом появились стаканы. Грег плеснул в них, взял свой стакан, пригубил.

– Ну вот, теперь все как у людей, – прокомментировал Элмер, потянувшись к стакану. Стакан Дженни покачнулся, Эл замер, выжидая, но стакан не опрокинулся, и Эл закончил движение. Стакан Дженни так и остался невостребованным.

– Кстати, – сказал Грег, – о спиртном. Вы знаете: везде, где у руля наши друзья, потребление спиртного возрастает. Скажем, на Земле лет тридцать назад практически не пили. Да и сейчас не очень-то, за исключением небольших, профессионально связанных, групп людей.