Текст книги "Лягушка-путешественница. Часть 2(СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Что вы, госпожа, – затянул привычную песню молодой невольник с копной нечёсаных рыжих волос. Но Тервия хлёсткой пощёчиной заставила его замолчать. – Пошёл!

Вокруг сновали люди, продавали, покупали, просто глазели. Но эта маленькая сценка не заинтересовала никого.

"Дело привычное, – хмыкнула про себя Ника. – Хозяйка наказала нерадивого раба. Чего тут удивительного?"

Зерновые ряды они прошли не останавливаясь, хотя и здесь продавцы поздравляя Тервию с благополучным возвращением консула, предлагали пшеницу, фасоль и горох с бобами.

Послышались крики, блеяние, визг. Пахнуло свежей кровью и навозом. За непонятно как затесавшейся здесь лавкой, где торговали рогожей из лыка, начиналось царство мясников. Сидевшие в клетках куры и утки громко возмущались своим заключением. Их более невезучие товарки, лишённые головы и перьев, висели на тонких верёвочках. В загончиках хрюкали странно-волосатые свиньи, похожие на кабанов, только толще и ленивее. Живые овечки соседствовали с прилавками, где уже лежали разрубленные туши. Покупатели, продавцы и живой товар всё время кричали, и приходилось сильно напрягать слух, чтобы расслышать друг друга.

Тервия долго и придирчиво перебирала разложенные куски баранины, не стесняясь сама ощупала маленького, визжащего поросёнка, тут же потребовав заменить его на другого. Свинке связали ноги и уложили в мешок, а потом опустили на дно корзины, которую держал второй раб.

Рыбы – существа молчаливые, а вот торговки ими оказались на редкость крикливыми созданиями. Зато какие только дары моря не лежали в их корзинах и на прилавках! Всяческая рыба, разнообразных форм и размеров, большинство из которых Ника видела первый раз в жизни. Моллюски в раковинах, какие-то ракообразные, даже осьминоги! И всё густо пересыпано солью и крапивными листьями. Почему-то торговали всем этим изобилием преимущественно женщины. Увидев Тервию, они по примеру своих коллег принялись поздравлять жену консула с возвращением мужа, за одно активно расхваливая свой товар. Но супруга морехода, не останавливаясь, упрямо двигалась к своей цели. Которой оказалась сухая, ведьмообразного вида старушенция в кожаном фартуке поверх хитона и с тощим пучком седых волос, закрученных выцветшей лентой на маленькой обезьяньей головке. Возле неё под навесом стояли две бочки, в которых что-то лениво шевелилось.

– Госпожа Картен решила побаловать мужа лучшими угрями в Канакерне?

– Да, свежие ли они у тебя, Бриса? – подходя, спросила Тервия.

– Ха! – обиженно выдохнула продавщица. – Вот, смотри!

С этими словами старуха, бестрепетно сунув руку в тёмную воду, рывком вытащила толстую, зеленовато-бурую змею!

Вздрогнув, Ника невольно попятилась. Существо, похожее на кусок шланга, яростно извиваясь, скалило совсем не змеиную пасть, полную маленьких, треугольных зубов. Да это же рыба! Вон и плавники трепыхаются сразу за жабрами. Девушка, сильно не любившая всяких ядовитых гадов, облегчённо перевела дух.

– Самый большой? – деловито осведомилась супруга консула-морехода.

– Есть и побольше, – усмехнулась Бриса. На сей раз она опустила руку в бочку почти по плечо и вытаскивала рыбу с явным усилием.

Сей экземпляр выглядел и вёл себя гораздо солиднее.

Тервия удовлетворённо кивнула. Продавщица бросила почти метровую рыбину на прилавок, и пресекая её попытки уползти, начала торговаться. После короткой перебранки деньги ушли старухе,а угорь составил компанию всё ещё повизгивавшему поросёнку.

Женщина тут же отправила домой второго раба, строго наказав передать Кривой Ложке, что рыбу надо немедленно опустить в воду.

– Поторопись, – напутствовала невольника рачительная хозяйка. – Если угорь сдохнет, я прикажу тебя высечь!

– Да, госпожа, – ответил немолодой мужчина затравленного вида, и Ника узнала голос болтавшего с мореходом доносчика.

– У вас там были рабы, госпожа Юлиса? – вдруг спросила Тервия, глядя ему вслед.

– Нет, госпожа Картен, – покачала головой девушка. – Варвары ещё так далеки от цивилизации.

– Тогда вы ещё не знаете, сколько хлопот доставляют эти бездельники! – она свирепо посмотрела на притихшую Мышь, не удостоив взгляда стоявшую рядом Риату. – Чуть недосмотришь, обязательно что-нибудь своруют или испортят.

– Тит Турий Плавст, живший триста лет назад, говорил, – решила блеснуть эрудицией Ника. – "Имеющий раба, имеет врага".

– Неглупый человек был, – уважительно хмыкнула собеседница.

– Ещё бы, – поддержала её девушка. – Сенатор, один из богатейших людей своего времени.

– Ну, он давно умер, а у нас ещё столько дел, – решительно сменила тему Тервия. – Надо зайти к Сассе Луиле и попросить у неё повара.

– Который умеет замечательно готовить угря? – усмехнулась спутница.

– Да, да, – величественно кивнула супруга морехода и зашагала между прилавками так быстро, что Нике осталось только покорно следовать за ней.

Выйдя с рынка, Тервия сбавила шаг, и обернувшись, поинтересовалась.

– У вас странная причёска, госпожа Юлиса. Так принято у варваров Некуима?

– Нет, – покачала головой та. – Женщины там носят две косы, девушки – три. А у меня слишком мало волос, чтобы уложить их правильно. Они вылезли, когда я болела, и ещё не успели отрасти как следует.

– Мне так жаль, госпожа Юлиса, – вздохнула собеседница. – Но девушке вашего положения так ходить не подобает. Купите парик. В нашем городе есть замечательный мастер. Я поговорю, и он сделает вам скидку.

– Вряд ли это так необходимо, – покачала головой путешественница. – Пока я доберусь до Империи, волосы отрастут настолько, что их можно будет уложить в приличную причёску.

– Как хотите, – с недовольной гримаской пожала плечами Тервия.

До дома Сассов добрались быстро. Внешне он мало чем отличался от жилища Картенов. Разве что краска на воротах давно облезла, да отсутствовала металлическая табличка с именем хозяина. А вот деревянный молоточек висел.

Внутри отличия бросились в глаза сразу. Роль привратника исполнял угловатый подросток с испуганным выражением на глуповатом лице. Судя по бьющему в нос запаху, он же ухаживал за скотиной, чьё хрюканье доносилось из покосившегося скотного двора.

Под ногами оказался не камень, а утоптанная земля, по которой сновали мелкие, невзрачные куры. Однако, открытая галерея имелась, и по ней торопливо шла очень толстая дама с самым радушным выражением на широком и плоском лице с маленьким, вздёрнутым носиком, утонувшим среди жирных щёк.

– Тервия! – всплеснула она дряблыми, белыми руками, будучи второй, кто при Нике назвал жену консула по имени. – Как хорошо, что ты заглянула! Хвала богам, твой муж вернулся. Теперь он защитит...

Толстуха запнулась на полуслове, уловив какой-то знак гостьи, и неуклюже закончила:

– Он защитит тебя от всех несчастий.

Быстро подскочив почти вплотную, она потянулась к Тервии, словно собираясь заключить её в объятия. Та тоже развела руки в стороны, но вместо того, чтобы обнять подругу, повернула голову. Женщины лишь на миг коснулись друг дружки дряблыми щеками, издав при этом чмокающий звук. Ни дать ни взять – две светские львицы на какой-нибудь тусовке из числа тех, что так любят транслировать по молодёжным каналам.

"Есть вещи неизменные во всех мирах", – с философским безразличием подумала Ника.

– Все только и говорят о твоём Мерке! Подумать только – целый корабль женщин! Он, что, решил заняться работорговлей? – затараторила Сасса, отступая. – Или хочет открыть бордель? Я не слишком в это верю. Но расскажи, все же в чём тут дело? Умоляю! Иначе, я просто умру от любопытства.

Но, прежде чем гостья успела что-то сказать, хозяйка перевела взгляд на её спутницу.

– Кто это с тобой? Неужели одна из дикарок? А она симпатичная. Не боишься...

– Чего же ей опасаться, госпожа Сасса? – резко оборвала её Ника.

– Вы знаете наш язык? – свиные глазки толстухи стали почти нормальной величины.

– Он не только ваш, – жёстко усмехнулась девушка. – Но ещё и мой.

– Дорогая госпожа Луила! – повысила голос Тервия, привлекая к себе внимание. – Позволь представить тебе нашу гостью – Нику Юлису Террину, внучку сенатора Госупла Юлиса Лура. Она возвращается в Империю из дальних стран и несколько дней поживёт у нас.

– Простите, госпожа Юлиса, – толстуха сделала неуклюжую попытку поклониться. – Я подумала... Ваш вид...

Она сделала неопределённое движение рукой.

– Вот поэтому я и советую ей купить парик, – наставительно проговорила супруга морехода. – С такой причёской в вас трудно узнать... радланку.

– Да, да, – энергично затрясла брыльями щёк Сасса. – Вот я и спуталась.

И тут же, спохватившись, затараторила ещё быстрее:

– Ой! Я так разволновалась, что совсем забыла о правилах приличия и долге гостеприимства. Прошу вас в дом.

– Прости, госпожа Луила, – с явным сожалением развела руками Тервия. – Но сегодня мы очень спешим. Одолжи мне своего повара. Я купила замечательного угря, но боюсь, что моя Кривая Ложка его только испортит.

– Ну, хотя бы выпейте вина! – взмолилась хозяйка, шутливо пригрозив. – Иначе я на тебя обижусь.

– Если только по стаканчику, – улыбнулась гостья.

Кивнув, толстуха закричала резким, противным голосом:

– Чрита!

"Тут и кухня на том же месте, – хмыкнула про себя Ника. – Интересно, такое только у этих двоих, или тут все дома построены по типовому проекту?"

Отодвинув в сторону занавешивавшую проход циновку, во двор вышла похожая на воблу рабыня, держа в руках поднос, на котором красовался ярко начищенный сосуд для смешивания вина с водой и три солидных оловянных стакана.

– Собираешься устроить праздник? – причмокнув, спросила Луила с ревнивыми нотками в голосе.

– Да, – Тервия торопливо вытерла губы и, явно извиняясь, пояснила. – Мерк пригласил только Тренца Фарка и своего племянника с жёнами. Муж говорит, что большое торжество проведёт только после того, как выполнит все данные богам обеты. Вот на него мы обязательно пригласим тебя с мужем.

– Если начать праздновать до того, как почтишь богов, они могут обидеться, – согласилась собеседница, и встрепенувшись, спросила. – Вам теперь и свадьбу придётся отложить?

– Решим сегодня вечером, – вздохнула Тервия и сделала ещё один глоток. – Хорошее вино. А вы как считаете, госпожа Юлиса?

– Не плохое, – кивнула девушка.

– Вам, наверное, приходилось пить и получше? – с самым невинным видом поинтересовалась Сасса.

Супруга морехода криво усмехнулась.

"Издевается, стерва толстая", – с раздражением подумала Ника, любезно улыбнувшись.

– И хуже тоже.

Потом добавила:

– Вкус вина во многом зависит от того, с кем его пьёшь. Поэтому оно у вас великолепно.

Собеседница как-то неуверенно засмеялась, явно не ожидая такого ответа.

Тервия, улыбнувшись, метнула на девушку озадаченный взгляд.

Повар, низенький, толстый, лысый, с ярко начищенной медной табличкой на кожаном ремешке, внимательно выслушав хозяйку, задал несколько уточняющих вопросов. Из ответов на которые путешественница с огромным удивлением поняла, что блюдо, которым госпожа Картен собирается угостить родичей, готовится из мяса и рыбы. Точнее – из поросёнка и угря!

Представив себе столь странное сочетание, Нике ещё сильнее не захотелось идти на праздник. Важно кивнув, повар пообещал явиться стразу же после того, как соберёт все необходимые инструменты и приправы. Держась с большим достоинством, он вёл себя так, словно речь шла, по меньшей мере, о сложной хирургической операции, и даже табличку носил не как знак своего рабского состояния, а будто орден или почётную медаль.

Тепло попрощавшись с подругой и пообещав непременно зайти в самое ближайшее время, Тервия в сопровождении внучки сенатора и рабов отправилась дальше по своим делам.

Опасаясь, что она вновь будет навязывать ей покупку парика, Ника сама решила задать тему разговора.

– Вы выдаёте замуж Вестакию?

– Да, – кивнула Тервия, поправляя накидку. – Ей уже пятнадцать лет. Пора думать о будущем. О своей семье.

– И жених имеет отношение к Тренцу Фарку?

Женщина рассмеялась.

– Это его сын Румс – десятник конной стражи.

Подобное звание или должность не произвели на её собеседницу большого впечатления.

"Странно, – хмыкнула про себя Ника. – Неужели папаша-консул не смог найти отпрыску местечко потеплее? И как Картен согласился отдать свою красавицу дочь за человека столь низкого общественного положения?"

Очевидно, её мысль все же как-то отразилась на лице, потому что губы Тервии сурово сжались, а в глазах вспыхнуло раздражение.

"Вот батман, – выругалась девушка. – Никак не научусь притворяться как следует".

Не желая портить отношения с женой морехода, она попыталась хоть как-то исправить возникшую неловкость. Вновь пришлось вспоминать местных философов и их словоблудие.

– Я многого не знаю о вашем прекрасном городе, госпожа Картен, – заявила она, тщательно подбирая слова. – Но уверена, что такие достойные родители, как вы, очень ответственно подошли к выбору жениха для своей дочери.

Собеседница смягчилась, а Нике захотелось прополоскать рот и обязательно выплюнуть воду.

– Для девушки, чьи предки водили в бой многотысячные армии, "десятник" звучит не так привлекательно, как "генерал".

Усмехнувшись, женщина постаралась добавить в свои слова изрядную порцию яда.

– Но в Канакерне, где всего пятьдесят конных стражников, это не такой уж маленький пост. У Румса блестящее будущее. Его командир уже стар и скоро просто не сможет сесть на коня. Тогда ничего не помешает Румсу с помощью друзей и родственников занять его место. А после стратега – это второй военный в городе. И возможно вы не знаете, но в конных эфебах служат дети самых богатых и влиятельных горожан. Это очень почётно. Не даром среди всадников до сих пор нет ни одного метека.

– О! – уважительно протянула путешественница. – Это очень удачный выбор. Думаю, ваша дочь счастлива.

– Конечно! – не задумываясь, сказала Тервия. – Сегодня вечером вы сами убедитесь, что Румс – очень достойный мужчина. И семьи наши давно дружат. Мерк знает Тренца Фарка ещё с эфебии.

– Я правильно поняла, что у Румса есть старший брат? – продолжила расспросы Ника, чувствуя, что собеседнице нравится этот разговор.

– Да, – подтвердила женщина. – Враст давно помогает отцу в торговых делах. Сейчас он с караваном в Империи. Возможно, на праздник заявится его жена Сулвия....

Госпожа Картен поморщилась.

– Неприятная особа. Считает, что если она племянница первого консула, то имеет право учить всех благочестию. Будьте с ней осторожны, госпожа Юлиса.

– Спасибо, – поблагодарила девушка. – Я обязательно последую вашему совету.

Тервия увлеклась, и Нике пришлось минут двадцать выслушивать развёрнутые характеристики самого Тренца Фарка и всей его родни, вплоть до двоюродного брата. Судя по азарту и безапелляционности суждений, госпожа Картен могла продолжать подобные лекции очень долго, тщательно и со вкусом перемывая косточки знакомым. Но внезапно остановилась на полуслове возле низеньких ворот с бронзовой табличкой.

– Вот и пришли. Здесь живёт Сентор Курций Мир. Его жена торгует платьями. Лучше бы сшить на заказ. Но может удастся подобрать что-нибудь поприличнее.

Тервия ещё раз критически осмотрела свою спутницу с головы до ног, но ни ничего не сказала.

Когда раб-привратник, открыв калитку, с поклоном пропустил их внутрь, путешественница убедилась в правильности своего предположения. Видимо, большинство богатых домов Канакерна действительно построены по единому образцу с незначительными вариациями. Вот тут скотный двор или хлев, и оказалась справа. А вдоль первого этажа устроена такая же галерея с завещанными циновками дверьми. Но в отличие от жилища Сассов, под ногами оказались камни. Только не ровные плитки, как у Картенов, а кое-как подогнанные булыжники.

Хозяйка, сухопарая дама бальзаковского возраста со следами былой красоты, встретила гостей не очень любезно, хотя и поздравила Тервию с возвращением супруга. Однако, узнав о цели визита, сразу подобрела, пригласив их на второй этаж. Рабыни – Мышь и Риата остались на дворе. Поднявшись по привычно узкой лестнице, Ника увидела первые отличия в планировке. Там, где у Картенов располагались спальни детей, здесь было большое помещение, разделённое рядом деревянных колонн. Прямо на полу, скрестив ноги, сидели семь разновозрастных рабынь, и низко склонившись, орудовали иголками. Между ними лежали куски и рулоны ткани, клубки ниток, ножи и ножницы.

Высокая, мужеподобная невольница с полоской усов на верхней губе низко поклонилась, придерживая висевшую на поясе короткую плеть. Путешественницу удивило, как наличие надсмотрщицы при таком малом количестве работников, так и её пол. Очевидно, у госпожи Греи Курции какие-то свои заморочки.

В стороне прямо на стоявших вдоль стены сундуках лежали готовые платья, хитоны и накидки. Хозяйка пригласила гостей подойти ближе и осмотреть готовую продукцию более тщательно. Все это время она любопытством поглядывала на Нику, однако не задавая Тервии никаких вопросов. Та сама представила спутницу, сделав особый упор на почётном звании её дедушки.

– Госпожа Юлиса проездом в нашем городе, – вещала жена морехода. – К сожалению, у неё сейчас нет подходящего платья, а заказывать некогда. Муж с первым же караваном должен отправить её в Империю.

– Для меня это честь, госпожа Юлиса, – Грея Курция поклонилась, сделав широкий жест в сторону разложенной одежды.

Важно кивнув, девушка неторопливо продефилировала мимо сундуков, делая вид, будто внимательно рассматривает платья. Мдя, выбор фасонов не впечатляет. Вернее – отсутствует. Придётся обращать внимание на цвет и качество ткани. Вот вроде бы не очень страшное – зелёное изумрудного оттенка, с голубоватым отливом. Но присмотревшись, едва удержалась от разочарованного вздоха. Материя оказалась слишком редкой, слегка напоминающую плотную сетку от комаров, только из толстых, неровных нитей. Но ей же надо не только себя демонстрировать на всяких праздниках, но и через горы перебираться, а там холодно.

Не мешая ей, хозяйка о чём-то неспешно беседовала с Тервией. Кажется, речь шла о какой-то общей знакомой, которая оказывает слишком явные знаки внимания сыну консула Вокра Рукиса. Обе дамы дружно нашли такое поведение предосудительным и неумным. Усмехнувшись про себя, Ника громко проговорила:

– Я хочу померить вот это и это.

– Но, госпожа Юлиса! – вздёрнула брови супруга морехода. – Этот цвет вам совершенно не к лицу.

– С чего вы это взяли, госпожа Картен? – нахмурилась девушка, задетая не столько словами собеседницы, сколько её не терпящим возражения тоном. – Вы же меня в нём ещё не видели.

– Примеряйте, пожалуйста, – радушно предложила Сасса, указав на прислонённое к стене медное зеркало. – Жбень, помоги госпожа Юлисе.

– Слушаюсь, госпожа, – поклонилась надсмотрщица, подходя ближе.

Ника растерянно огляделась, но женщины уже продолжали обсуждать свою непрактичную знакомую.

Переодеваться в присутствии стольких незнакомых зрительниц как-то не хотелось. В отличие от хозяев, она по-прежнему считает рабов людьми. Но просить отдельную комнату, давая тем самым повод для пересудов, путешественница и вовсе не имела желание.

Не дожидаясь усатой невольницы, девушка сама стащила платье, вызвав у всех присутствующих, кроме Тервии, лёгкое замешательство. Ну не носят здесь женщины нижнего белья. Впрочем, Сасса вновь ничего не спросила, а рабыням этого вообще делать не полагалось.

Даже для рослой Ники платье оказалось чересчур длинным. К тому же, подол лохматился нитками. А насколько она знала, в не подогнутой одежде здесь ходили только невольники. Но прежде чем покупательница успела высказать свои претензии, хозяйка быстро проговорила:

– Не беспокойтесь, это сделано для того, чтобы подогнать платье по длине. Если оно вам понравится, мои рабыни быстро обрежут его и подогнут.

Хмыкнув, Ника не могла не признать такой способ продажи практичным. Местная надсмотрщица засуетилась вокруг, умело поправляя складки, стараясь придать им наиболее красивую форму.

Вот только руки её при этом как-то слишком сильно прижимались к телу гостьи, норовя задержаться на нём несколько дольше, чем требовалось.

Отпрянув, девушка зашипела рассерженной кошкой, зло зыркнув на нахалку.

– У вас очень неловкая рабыня, госпожа Грея Курция!

Жбень побледнела, от чего чёрная полоска усов стала ещё больше бросаться в глаза.

Запнувшись на полуслове, хозяйка удивлённо уставилась на разъярённую покупательницу. На поблёкших щеках женщины вспыхнули красные пятна.

– Я предоставлю вам другую. Мисили, подойди.

Молодая швея, с трудом поднявшись, поклонилась хозяйке.

– Да, госпожа.

Надсмотрщица, прижавшись к стене, затравленно сверкала глазами, но на неё уже никто не обращал внимания.

Ника перемерила четыре платья, но после долгих дискуссий все согласились, что первое все же подходит ей лучше всего. Рабыни сняли мерку. Оставив их подгонять и подшивать края, хозяйка пригласила гостей в соседнюю комнату выпить по стаканчику разбавленного вина.

Усаживаясь за маленький, потёртый столик, путешественница, оглядевшись, решила, что это, скорее всего, супружеская спальня. Обстановка явно не блистала роскошью. Широкая, даже на вид старая кровать без каких-либо украшений, у одной табуретки выделялась новая, не очень аккуратно приделанная ножка. Пол покрывали потёртые циновки, а на стенах красовались всего лишь несколько аляповатых цветов. Правда, вино оказалось вкусным. Смакуя его маленькими глотками, девушка сделала вывод, что Картен, несмотря на показную скромность, принадлежит явно не к среднему классу Канакерна.

В присутствии Ники женщины перестали перемывать косточки знакомой и вели разговоры о воспитании детей, которых у Греи Курции оказалось аж четверо! Путешественница узнала, что подрастающее поколение надо воспитывать в строгости и беспрекословном подчинении родителям.

Ладно хоть, здешние швеи хорошо знали своё дело, и девушке не пришлось долго выслушивать педагогические откровения канакернских матрон. Перед тем, как примерить платье в последний раз, Ника с тайным удовольствием заметила, что усатой надсмотрщицы в комнате уже нет. Повертевшись перед зеркалом, девушка нашла свой вид вполне удовлетворительным. Голубовато-зелёное нефритовое ожерелье будет отлично смотреться на тускло-золотистой ткани.

Переодевшись, попросила сложить обновку и отнести во двор, где ждёт её рабыня. Однако, прежде чем Мисили вышла, Грея Курция назвала цену платья. Ника едва не расхохоталась, узнав, что этот балахон стоит целых семьдесят риалов! И все попытки снизить цену ни к чему не привели... Хозяйка уверяла, что отдаёт едва ли не даром, что ткани сейчас ужасно подорожали, что если бы не уважение к госпоже Картен и её супругу, она бы попросила больше, ну и т.д.

Пришлось согласиться. Но путешественница твёрдо решила, что не будет больше обновлять гардероб до приезда в Империю. Сняв с пояса кошелёк, Тервия быстро отсчитала семь десятков серебряных чешуек, и они спустились во двор.

По дороге до дома Картенов девушка узнала, что муж Греи Курции тоже купец, но очень ленивый и неудачливый. Он ездит по ближайшим селениям горцев, где торгует всякой всячиной. Но денег всегда не хватает, вот и пришлось его жене превратить дом в лавку. Им много раз предлагали продать дом за хорошую цену, но они упрямо цепляются за это место, хотя давно уже обросли долгами.

– Очень глупо жить в доме, который не можешь содержать, – наставительно проговорила женщина в заключение.

Не желая вступать в бессмысленную дискуссию, Ника только молча кивала, отгородившись от собеседницы своеобразным барьером, превратившим напыщенные речи супруги купца в бессмысленный набор звуков, вроде журчания ручейка или шума леса.

Вдруг взгляд девушки зацепился за перегнувшуюся через высокий каменный забор ветку яблони с зелёными плодами. Путешественница с удивлением поняла, что не заметила в доме Картена двери в сад, точно зная, что он там есть.

Едва дождавшись, когда Тервия замолчит, чтобы набрать воздуха перед новой тирадой, Ника тут же решила прояснить этот вопрос.

Сбитая с мысли собеседница какое-то время непонимающе хлопала ресницами, потом натянуто засмеялась.

– Я всё забываю, что вы никогда не жили в настоящем доме, госпожа Юлиса, – покачав головой, женщина ускорила шаг. – В сад проходят через мужской зал.

Но, видимо, почувствовав, что объяснение получилось далеко не полным, пояснила:

– Так называют главную комнату на первом этаже. Там горит огонь, глава семьи принимает посетителей, устраивают праздники и жертвоприношения.

– И через неё ходят в сад? – удивилась девушка.

Насколько она знала, все растения, даже большие деревья, требуют ухода, подкормки и всяких других агротехнических мероприятий. Таскать же через комнату разнообразный инвентарь, и тем более удобрение в виде навоза, как-то не очень практично. Однако на этот раз путешественница сумела сохранить равнодушно-вежливое выражение лица, и собеседница стала с жаром рассказывать, какие замечательные цветы они с дочерью высадили этой весной.

– Багряная рязунка уже набила бутоны, а стыдливая фроска уже отцвела. Ах, госпожа Юлиса, видели бы вы эти прекрасные цветы, так похожие на утренние облака!

Кажется, госпожа Картен, что называется, "оседлала любимого конька". Довольной Нике оставалось только поддакивать и восхищённо качать головой в нужных местах. Такой разговор без сплетен и нравоучений ей нравился больше.

Открыв калитку, Терет первым делом сообщил, что повар госпожи Сассы Луилы уже на кухне.

– Вечером приходите на праздник, госпожа Юлиса, – напомнила Тервия, перед тем как гостья скрылась на лестнице.

– Я не забыла, госпожа Картен, – улыбнулась девушка.

Ещё поднимаясь на второй этаж, Ника услышала доносившиеся из комнаты братьев крики, поэтому ей счастливо удалось избежать столкновение с подростком, державшим в руках нечто, завёрнутое в тряпку.

– Вы кто? – на миг растерялся пацан, но тут же широко улыбнулся, демонстрируя полный набор великолепных зубов. – Вы дочь Лация Юлиса Агилиса, госпожа Ника Юлиса Террина.

– А ты, надо думать, Уртекс? – вопросом на вопрос ответила путешественница, окинув пристальным взглядом его крепкую, коренастую фигуру в коротком хитоне, украшенном на правом плече черепаховой застёжкой.

– Да, госпожа Юлиса, – подросток, удивительно похожий на Картена Мерка, поклонился, пропуская девушку в комнату, где его младший брат, оседлав перевёрнутую на бок табуретку, самозабвенно размахивал деревянным мечом.

Увидев гостью, он на миг задумался, опустил своё грозное оружие и вдруг выпалил:

– Госпожа Юлиса, отец говорил, вы видели морских чудовищ?

– Их видели все матросы, – осторожно ответила девушка. Если Картен рассказал сынишке о касатках, значит, и ей нет никакого смысла скрывать? Но все же путь ему лучше папочка рассказывает.

– Какие они? – продолжал приставать юный натуралист, тут же пояснив, почему спрашивает именно у неё. – Отец очень занят. Никто из матросов с вами не пришёл, а мне очень интересно.

– Ты видел когда-нибудь дельфинов? – спросила Ника, проходя вперёд и пропуская в комнату Риату.

– Видел, – тряхнул кудрявой шевелюрой мальчик. – Это дети Нутпена и Артеды. У них острый плавник на чёрной спине, а бока и живот белые. Есть ещё серые дельфины. Они тоже иногда заплывают в нашу гавань...

– Ну, значит, нам повстречались их старшие братья и сёстры, – прервала его лекцию путешественница.

– У них тоже чёрная спина и белое брюхо. Только размером они чуть меньше корабля вашего отца.

– Ух ты! – восхищённо охнул Валрек.

– Вы испугались, госпожа Юлиса, когда их увидели? – спросил Уртекс в той неподражаемой манере, в которой могут задавать вопросы только подростки.

– Конечно! – не стала разочаровывать его девушка.

– А отец?! А отец?! – тут же затараторил Валрек, подпрыгивая от нетерпения.

– Нисколько! – решила осчастливить мальчика гостья. – Он же храбрец.

– Храбрец! Мой отец храбрец! – закричал довольный отпрыск консула-морехода и, едва не сбив с ног Риату, галопом помчался по лестнице.

"Он же себе ногу сломает или шею!" – молнией пронеслось в голове девушки. Она дёрнулась, пытаясь задержать реактивного пацана. Но тот уже громко шлёпал подошвами сандалий где-то внизу.

– Маленький господин! – до этого мирно дремавшая на табуретке нянька воздела руки и устремилась за Валреком, охая и потирая спину.

Покачав головой, Ника собралась пройти в свою комнату, но тут вмешался старший сын Картена Мерка:

– Госпожа Юлиса, там, у варваров, вам приходилось охотиться?

– Да, – нахмурилась девушка, не ожидавшая ничего хорошего от ехидно прищурившегося пацана.

– На кого?

– На глухарей, оленей, – перечислила гостья. – На волков.

– Вы стреляли в них из луков?

– Иногда из лука, – пожала плечами собеседница. – Иногда метала дротики.

Лицо парнишки дрогнуло. Нике даже показалось, что на нем промелькнуло выражение растерянности.

К счастью, разговор дальнейшего развития не получил. В комнату бурей ворвалась дочь хозяина дома.

– Как тебе не стыдно, Уртекс! – вскричала она, взмахнув руками. – Госпожа Юлиса только что пришла, устала, а ты пристаёшь к ней с разными глупостями! Дай ей хоть немного отдохнуть!

– Я лишь хотел узнать, как она стреляет из лука! – попытался оправдаться парнишка.

– Не очень хорошо! – громко объявила Ника, и оставив сестру разбираться с братом, торопливо проследовала в свою комнату.

– Вы вернулись, госпожа? – то ли вопросительно, то ли утвердительно проговорила Паули, поднимаясь с табурета.

Девушка тут же обратила внимание на покрасневшие глаза и нос служанки.

– Ты плакала? – спросила Ника, хмурясь.

– Нет, госпожа, – попыталась отрицать очевидную истину женщина, и не дожидаясь новых вопросов, достала из-под кровати украшенный аляповатыми цветами широкогорлый сосуд с крышкой. – Это рабыня здешняя принесла. Чтобы вы ночью на лестнице не упали.

И заметив, как нахмурилась хозяйка, торопливо добавила:

– Тут у них так полагается, госпожа. Днём – в уборную, а ночью – вот сюда.

Она со вздохом вернула ночную вазу на место.

Понимающе хмыкнув, девушка не стала приставать к гантке с расспросами, сообразив, что та не настроена откровенничать. Зато служанке, кажется, искренне понравилось новое платье хозяйки. Та как раз его примеряла, когда за завешивавшей проход циновкой послышался голос Вестакии.

– Можно войти, госпожа Ника?

– Конечно! – разрешила путешественница, гадая, что могло понадобиться дочери морехода?

К счастью, всё оказалось просто. Узнав, что мать с гостьей ходили покупать новое платье, девушка не могла не взглянуть на него. Какое-то время они с увлечением обсуждали цвета и фасоны. При этом Ника высказала критические замечания по поводу их крайней скудности. Вестакия сразу согласилась, рассказав, что по слухам в Империи стали входить в моду сандалии на каблуке с фигурно переплетёнными ремешками, и платья такими длинными уже не шьют. Потом дочка морехода продемонстрировала, как сейчас принято расправлять складки на одежде.