Текст книги "Лягушка-путешественница. Часть 2(СИ)"

Автор книги: Анастасия Анфимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Не удержавшись, Ника показала своё нефритовое ожерелье и дала примерить девушке. С явным сожалением возвращая украшение, та неожиданно спросила:

– У тех варваров, к кому вы попали, был вождь?

– У кого? – не поняла собеседница.

– У них! – Вестакия ткнула пальчиком в сторону удивлённо вскинувшей брови Паули.

– Ганты называют их старейшинами, – сейчас же насторожилась путешественница.

– Расскажи, как они жили?

– Кто, старейшины? – переспросила Ника, делая вид, будто не совсем понимает вопрос, и лихорадочно размышляя, как же на него отвечать?

– Все эти варвары. Как ты их назвала? Ганты, – с нескрываемым раздражением поморщилась собеседница.

– Не мастерица я рассказывать, госпожа Вестакия, – пожала плечами гостья. – Лучше отца своего спроси.

"А ведь такие же вопросы сейчас задают Креку Палпину, Нут Чекезу и другим матросам, – с нехорошим предчувствием подумала Ника. – И каждый отвечает на них в меру собственной фантазии. Картен – вроде бы умный человек, а не додумался, что его история и их рассказы могут очень сильно отличаться в деталях. Рано или поздно кто-то обратит внимание на эти несоответствия, станет разбираться, и консула объявят лжецом. Хорошо, что меня к этому времени здесь не будет? Может, поговорить с ним? Все-таки Картен мне ещё один камешек должен переправить. Нет, поздно. Вот батман! Чего ещё ей надо?"

Оставив размышления, девушка прислушалась к дочери морехода.

– У него все разговоры только о доброте варваров да о битве с врагами!

– А тебя что интересует? – удивилась гостья.

– Парни у них красивые? – вдруг выпалила Вестакия и густо покраснела.

– Сама увидишь, – усмехнулась Ника. – Один из них в вашей усадьбе жить будет. Орри его зовут.

Дочь морехода смутилась, помолчала несколько секунд и дерзко взглянула на гостью.

– Ну, а какие у них... свадьбы?

– Ни одной не видела, – честно призналась гостья, недоумевая от столь странного любопытства девушки, и растерянно предложила. – Если хочешь, моя служанка тебе обо всём расскажет. Она тоже из племени гантов. Паули, как у вас свадьбы справляют?

– У нас сначала родители сговариваются, – как-то по особенному светло улыбнулась женщина, словно помолодев сразу лет на пять. – Это тоже праздник, но только для двух семей. Они ходят друг к другу в гости, пьют пиво, поют и танцуют. После сговора жених каждый день приходит к родителям невесты и помогает им в работе, а невеста готовит специальные подарки его отцу и матери.

– Подожди! – неожиданно прервала её Вестакия. – Об этом потом как-нибудь послушаем.

Паули удивлённо, и как показалось Нике, обиженно замолчала.

– Скажи, тебя муж часто бил? – девушка чуть повернула голову, почти в точности копируя характерный жест отца.

– Да что вы говорите, госпожа Картен!? – гантка даже попятилась от таких слов. – Ругал, случалось, когда сильно уставший приходил, или не ладилось что. Но не бил никогда.

Вестакия посмотрела на гостью.

– Я слышала, варвары из Некуима специально бьют своих жён, чтобы любили крепче. Отец рассказывал.

– Приходилось видеть, бьют, – с неохотой согласилась путешественница. – А уж для чего – не знаю.

– Или у вас не так? – с издёвкой спросила дочь морехода у Паули.

– Не знаю, как там у других народов, госпожа Картен, – нахмурившись, гантка выпрямилась, словно проглотила кол и посмотрела куда-то поверх головы девушки. – Да только ни один наш мужчина никогда не ударит мать своих детей. Животворная богиня Тинлин не допустит такого. Да и не по-людски это.

"Ну это ты врёшь! – почему-то сразу решила Ника, успевшая за короткое время немного изучить свою служанку. – Вон как губы сжала и глаза в одну точку, как у наркомана".

Опасаясь, как бы женщина сгоряча не ляпнула лишнего, она вновь вступила в разговор.

– Почему тебя это интересует, госпожа Вестакия?

– Отец сказал, два его матроса взяли в жёны дикарок,– чуть помедлив, ответила собеседница. – Вот я и подумала, что в Канакерне им будет лучше, чем в своих дремучих лесах.

Ника бросила предостерегающий взгляд на Паули. Но служанка молчала, только уголки губ чуть скривились, то ли в насмешливой, то ли в горькой усмешке.

– У нас в городе жена может пожаловаться на мужа консулам, – не обращая внимания на гантку, продолжала дочь морехода. – Но все равно, наверное, это очень тяжело жить среди чужого народа?

– Если люди любят друг друга, они перенесут все испытания и трудности, – вспомнила гостья фразу из какой-то давно прочитанной книги. Или это был фильм? Не важно, главное, эти слова явно понравились собеседнице.

– Это правда, госпожа Ника! Бессмертная Диола им обязательно поможет!

Девушка засмеялась неизвестно чему и вдруг заторопилась.

– Ой заболталась я, а мне ещё причёску делать.

– Хочешь поразить Румса своей красотой? – усмехнулась ей вслед Ника.

Вестакия еле заметно вздрогнула, но ничего не сказав, быстро покинула комнату. "Что-то тут не то, – посмотрела ей вслед девушка. – Вопросы какие-то странные про варваров. И о женихе разговаривать не хочет. Ну да пусть со всем этим папа разбирается. Я, надеюсь, здесь долго не задержусь".

– Госпожа, – обратилась к ней Риата. – Вам бы тоже не мешало волосы прибрать. А то...

Не договорив, рабыня красноречиво вздохнула.

– Что ты предлагаешь? – деловито спросила хозяйка, усаживаясь перед зеркалом, у неё ещё не изгладилась из памяти встреча с госпожой Сассой.

Но внимательно выслушав невольницу, Ника резко возразила:

– Нет, так я буду похожа на молодую морковку. Снизу лысо, и тощий хвостик на затылке.

– Да почему же, госпожа?! – раздражённо всплеснула руками Риата. – Вот увидите, как вам будет хорошо.

– Тебе нравится! – огрызнулась девушка. – Сама так и ходи!

– А если сделать по-другому, госпожа? – неожиданно вступила в разговор Паули.

– Как?

Обсуждение получилось очень бурным и деятельным. Ника признавала, что рабыне о местной моде известно больше, чем ей, зато служанка вроде бы лучше понимала свою хозяйку. В результате женщины вновь стали отчаянно ругаться между собой. С госпожой они не спорили, но та и сама не знала, что выбрать.

Возможно, со стороны это выглядело смешно. Вот только смеяться Нике почему-то не хотелось. Все-таки первый выход в свет. Пусть соберётся узкая, семейная компания, она не имеет права ударить в грязь лицом. Происхождение обязывает.

Только к вечеру они общими усилиями смогли соорудить что-то боле-менее подходящее, используя косы и купленные в Фарнии шпильки.

Подкрасила губы, нанесла на веки немного чёрной краски, размазав её до мягкой голубизны. От белил, любезно предложенных гостеприимными хозяевами, решительно отказалась, лишь чуть замазала прыщики. Повесила на грудь ожерелье, которое действительно смотрелось великолепно, и окончательно убедилась в правильности выбора платья. Рабыня со служанкой ещё раз расправили складки, после чего путешественница уселась на табурет, выпрямив спину и положив руки на колени, она твёрдо решила спускаться вниз, только после того как позовут.

Со двора донеслись громкие голоса, женский смех. Подойдя к окну, Ника встала так, чтобы её не заметили снизу.

Мореход с супругой встречали двух мужчин и женщину. Сопровождавшие их рабы с корзиной скромно стояли у ворот.

Судя по всему, появился Тренц Фарк с семейством. Потому что Приск Грок, племянник Картена, должен прийти только с женой. Разглядывая гостей, девушка завистливо вздохнула. Причёска женщины вздымалась над лбом самое малое сантиметров на двадцать! Судя по возрасту, это супруга консула, вот той их снохи, о которой предупреждала Тервия, что-то не видно.

Видимо, почувствовав на себе её взгляд, молодой человек резко вскинул голову. Но путешественница успела укрыться за стеной, с удивлением заметив, что у него нет бороды! До сегодняшнего для почти все мужчины, кроме аратачей, носили на лице волосатое богатство. А этот почему-то оказался бритым?

Ника вернулась на табурет и только устроилась поудобнее, как услышала приближающиеся шаги.

"Интересно, кто придёт? – подумала она, внутренне напрягаясь. – Мышь?"

Но в наступившей тишине раздался мелодичный голос Вестакии.

– Госпожа Ника, мы вас ждём.

Отодвинув циновку, дочь морехода проскользнула в комнату и замерла, удивлённо разглядывая гостью.

– Какая у тебя необычная причёска, – пробормотала девушка, тут же предложив. – Подойди, пожалуйста, к окну, я хочу лучше её рассмотреть.

Нике подобная бесцеремонность не понравилась. Тем не менее, не желая портить отношения с хозяевами, она выполнила её просьбу.

– Красиво, тебе идёт.

– Ты тоже хорошо выглядишь, госпожа Вестакия, – сухо проговорила путешественница.

На груди девушки поблёскивало ожерелье, в сравнении с которым её собственное смотрелось дешёвой подростковой бижутерией. Серьги с висюльками и фигурная заколка из серебра, а может даже из золота, в пышно взбитых волосах. Венчало это великолепие тощий, растрёпанный венок из листьев какого-то дерева.

– Вот, госпожа Ника, – дочь морехода протянула ей такой же. – Надень. Отец решил посвятить праздник Питру.

Кое-как устроив на голове кольцо из веток и листьев, гостья мельком пожалела о своих мучениях с волосами. Все равно её стараний никто не оценит. Но она сильно ошибалась.

– Пришли мне завтра свою рабыню, хочу, чтобы она мне сделала такую же причёску, – попросила Вестакия, торопливо добавив. – Пойдём, все уже собрались.

Ника хотела спросить про племянника Картена и сноху Тренца Фарка, но передумала. Нечего собеседнице знать, что она следила в окно за приходом гостей.

Перед тем, как покинуть комнату, дочь морехода посоветовала:

– Прикажи служанке спуститься на кухню и взять у Кривой Ложки светильник. А то тут темно, как в погребе.

– Слышала, Паули? – спросила Ника.

– Да, госпожа, – ответила гантка с лёгким замешательством.

– Я её провожу, госпожа, – пришла ей на помощь невольница.

– Хорошо, сделайте это.

В комнате сыновей Картена тоже царил полумрак. В проёме открытого окна появились первые, ещё тусклые звезды. Сидевшая на табуретке у высокой кровати рабыня-нянька монотонным голосом рассказывала какую-то сказку.

Чтобы нарядно одетые девицы не грохнулись на узких ступенях лестницы, сопровождавшая их Риата отодвинула и держала прикрывавшую вход циновку до тех пор, пока они не спустились.

Их распахнутых двустворчатых дверей вырывался желтовато-красный, мерцающий свет, исходивший не только от масляных ламп, но и от жарко пылавших в углублении стены поленьев. "На камин похоже", – тут же подумала Ника. Рядом на низеньких скамеечках, прикрыв голову пышными венками, сидели двое мужчин в длинных хитонах с какими-то явно музыкальными инструментами в руках.

Центральное место в просторном помещении занимали три стола, выставленные буквой "П". Солидно сверкала драгоценными бликами дорогая посуда, на больших блюдах громоздились незнакомого вида кушанья, чей восхитительный запах смешивался с ароматом цветов в красно-чёрных керамических вазах. В широкогорлых сосудах рубиново поблёскивало вино.

Но табуреты с вышитыми подушечками на сиденьях оставались пустыми. Гости и хозяева с украшенными зеленью головами живописной группой сгрудились в углу зала возле закрытой двери, очевидно, ведущей в сад. У стены справа в тени застыли статуями фигурки рабов. О венках для них никто не позаботился. Видимо, данное украшение полагалось только свободным людям.

Почувствовав недоумение спутницы, Вестакия шёпотом пояснила:

– Отец приносит жертву домашним богам-хранителям.

Услышав её голос, стоявший позади всех молодой человек обернулся, и Ника получила возможность рассмотреть будущего зятя Картенов как следует.

Невысокий, почти на голову ниже её, но широкоплечий, даже на вид сильный, с рельефными мускулистыми руками и крепкими волосатыми ногами в сандалиях на толстой подошве. Своим гладко выбритым лицом с впалыми щеками и глубоко посаженными глазами он чем-то напоминал голливудского актёра Александра Скарсгорда в роли вампира из сериала "Настоящая кровь". Только в отличие от декаденски бледного Эрика, кожа жениха Вестакии оказалась загорелой до коричнево-бронзового оттенка.

Тонкие губы молодого мужчины растянулись в улыбке. Он сделал попытку подойти к девушкам. Но стоявшая рядом женщина с высокой причёской в наброшенной на плечи полупрозрачной накидке проворчала что-то тихо и укоризненно.

"Ясно, – пренебрежительно хмыкнула путешественница. – Маменькин сынок".

С брезгливым недоумением она наблюдала, как взрослый мужчина лет двадцати пяти – двадцати восьми смущённо пожимает плечами и остаётся на месте. Возможно, поэтому дочь морехода и не желает о нём говорить, будучи явно не в восторге от своего жениха.

"Мне бы такой тоже не понравился, – решила Ника. – До старости только мамочку и будет слушать: "Мама сказала то, мама сказала сё". А жена сиди и помалкивай!"

Едва церемония закончилась, взоры всех собравшихся обратились в её сторону. Девушка представила себя на сцене и заученно улыбнулась.

– Кто ещё не знает – это и есть дочь Лация Юлиса Агилиса Ника Юлиса Террина, – купец прочувственно вздохнул. – Ей пришло время возвращаться в Империю. И я не мог отказать своему другу в такой просьбе.

Мамаша Румса любезно улыбнулась густо набелённым лицом.

– Вам, наверное, пришлось очень тяжело в море? Не представляю, как бы я смогла выдержать такое долгое плавание? Одна, на корабле полном мужчин!

Она жеманно поджала накрашенные губы, и Ника вновь посочувствовала Вестакии. Хлебнёт она горюшка с такой свекровью.

– В роду Юлисов нет слабых духом! – отрапортовала девушка, не пытаясь скрыть раздражение.

– К какой ветви Юлисов принадлежит ваша семья? – неожиданно поинтересовался Румс. Голос у него оказался глубокий с чуть заметной хрипотцой.

– Младшие лотийские Юлисы, – с гордостью ответила путешественница и спросила с лёгким недоумением: – Вы разбираетесь в родословной знатных родов Империи?

– Я долго там жил, – ответил молодой человек. – И успел познакомиться со многими аристократами.

– Мой сын четыре года провёл в Третьем Победоносном Приграничном легионе, – гордо заявила его мать.

"Как же ты его от своей юбки отпустила?" – с иронией подумала девушка, а потом вдруг вспомнила рассказы Наставника. По его словам, легионеры служат лет по двадцать и покидают армию в весьма преклонном возрасте.

Очевидно уловив недоверие собеседницы, Румс нахмурился.

– Вас что-то смущает, госпожа Юлиса?

Полагая, что лучше высказаться честно, она, осторожно подбирая слова, озвучила свои сомнения.

Молодой мужчина улыбнулся.

– Ваш отец говорил правду. Но я не был легионером, а завербовался в конные разведчики.

– Вы любите лошадей?

– Разве можно их не любить? – широко улыбнулся собеседник. – К тому же в разведчиках интереснее, да и платят больше.

– Но и служба у них опаснее, – решила проявить осведомлённость Ника.

– Разве мужчина бегает от опасностей? – усмехнулся Румс.

Странно, но у него эти напыщенные слова прозвучали просто и обыденно, без привычной для представителей сильного пола бравады и рисовки.

Их приятную беседу прервало появление новых гостей.

Мужчина, лет тридцати, с клочковатой бородёнкой на худом, болезненном лице. Он как-то суетливо кутался в толстый темно-зелёный плащ и словно норовил спрятаться за высокую статную женщину с золотым ожерельем на высокой груди.

– Племянник! – досадливо всплеснул руками Картен. – Почему так долго?! Я уже думал, что вы не придёте, и провёл церемонию без тебя. Прости.

– Это ты меня прости, дядя, – вяло отозвался Приск Грок. – Пастух задержал. У коровы брюхо раздуло. Решали, как с ней быть.

– И что надумали? – нахмурился купец.

– Я приказал заварить лечебных трав. Если завтра лучше не будет, придётся прирезать, пока не сдохла.

– Довольно пустых и важных разговоров! – громогласно провозгласила Тервия. – Прошу вас за стол. Отдадим должное искусству поваров и восхвалим Диноса.

– Да, да! – подхватил супруг. – Какой же праздник без вкусной еды и хорошего вина? Садитесь!

После недолгой суеты Картен с Тренцем Фарком заняли место во главе стола, а остальные расселись по бокам. За одним столом оказались, если так можно сказать, взрослые – Тервия, Матра – супруга консула Фарка и племянник Картена с женой Алией. За другим – Румс, Вестакия, Ника и Утрекс Мерк.

По знаку хозяина дома, вымытые, одетые в чистые, но сильно помятые туники, рабы торопливо разлили по бокалам разведённое вино.

Мореход, подойдя к камину, плеснул в него немного вина из одной чаши. Пламя затрещало.

– Возблагодарим бессмертных богов за то, что милостью их мы собрались за этим щедрым столом.

С этими словами купец приник к кубку. Гостьи дружными криками поддержали тост хозяина, но остались сидеть. Вино Нике понравилось. Но скосив глаза в сторону Вестакии, она по её примеру не стала выпивать всё.

Следующий кубок подняли за Питра и его священное дерево – кипарис.

"Так вот из чего сплели нам эти веночки, – догадалась путешественница, и выпив, понюхала свежий, пахучий листочек. – Это вместо закуски".

Действительно, ни хозяева, ни гости к еде так и не притронулись, продолжая заполнять желудки смесью вина и воды.

– Теперь, – Картен терпеливо дожидался, пока раб в третий раз наполнит посуду. – Славим великого владыку бездн, хранителя кораблей, покровителя нашего города – пеннобородого Нутпена!

Тут все встали, и каждый выплеснул себе под ноги немного вина.

"Ну вот, – с неприязнью подумала Ника. – Теперь пол будет сладким, и сандалии начнут прилипать".

Но похоже такая мелочь никого, кроме неё, не волновала. Рабы вымоют. Искоса наблюдая за Вестакией, путешественница заметила, что на этот раз та всё выпила до дна. Пришлось последовать её примеру.

Приск Грок обернулся к смирно сидевшим на скамеечках музыкантам. Те поняли сигнал правильно. Один ударил по струнам какой-то карликовой арфы, другой стал дуть в связанные между собой трубочки разной длины, держа из вертикально. К удивлению Ники, мелодия получилась довольно складная и даже как будто танцевальная. Впрочем она не стала вслушиваться и занялась решением более насущной проблемы. Вокруг все наконец-то стали есть! Значит, и ей можно. Иначе обиженное урчание её голодного желудка перекроет все звуки в комнате.

Своим поведением за столом жители цивилизованного Канакерна мало чем отличались от первобытных охотников племени Детей Рыси. Точно так же лезли в еду руками, брали понравившиеся куски и тянули в рот. Но имелись и некоторые различия. Если кушанье оказывалось слишком жидким, пользовались деревянными ложками со странно длинными ручками, или, согнув кусок лепёшки, зачерпывали им какую-нибудь подливку.

Из множества блюд Ника выбрала те, что были приготовлены отдельными кусками, осторожно брала их кончиками пальцев, стараясь как можно меньше пачкать руки, ругая себя за то, что забыла взять носовой платок или хотя бы чистую тряпочку. Особенно девушке понравились маленькие птички, чьи румяные тушки горкой лежали на керамическом дискосе.

Впрочем скоро выяснилось, что она слишком плохо думала о хозяевах, которые позаботились об удобстве гостей. За их спинами расхаживала Мышь с медным тазиком, наполненным тёплой водой с цветочными лепестками и переброшенным через плечо полотенцем.

Утолив первый голод, путешественница, собравшись с духом, решила зачерпнуть лепёшкой нечто, напоминающее овощное рагу. Но пока несла – половину потеряла. Только благодаря собственной ловкости и удаче удалось избежать жирного пятна на свежекупленном платье. Правда, пришлось изрядно толкнуть Румса. Удивлённый молодой человек, выслушав её торопливые извинения, улыбнулся блестевшими от жира губами и вновь занялся поросячьей косточкой. А огорчённая девушка сжевала лепёшку. Хорошо, хоть кушанье оказалось вкусным, с кусочками нежного мяса, щедро сдобренного острой приправой. Тем не менее, она не рискнула повторять рискованный эксперимент, а вооружившись ложкой, сразу оценила пользу от длинной ручки, позволявшей дотянуться до любого блюда.

Какое-то время в зале звучала только музыка, звон посуды да редкое чавканье.

– Угорь бесподобен! – закатил глаза Тренц Фарк. – Ваш повар – просто волшебник, госпожа Тервия.

– Что вы! – махнула рукой хозяйка. – Моя Кривая Ложка на такое не способна. Я брала повара у Сассов.

– И голуби замечательные, – Румс тоже решил сделать комплимент будущей тёще. – Правда, Вестакия?

"Так вот кого я с таким аппетитом лопала! – вздохнула Ника. – Символ мира".

– На мой взгляд, жестковаты, – капризно сморщила носик девушка. – Пересушила их Кривая Ложка.

Путешественница посмотрела на кучку мелких, тщательно обглоданных косточек, вспомнила, как дочь морехода на перегонки с ней хрустела хрящиками, и решила, что Вестакия отвечает так в пику своему жениху. Видимо, на самом деле не испытывает к нему особенно нежных чувств.

– Баранина с яблоками лучше! – громко объявил Уртекс, утробно рыгнув в доказательство своих слов.

– Всё это и так часто попадает к нам на стол, – вступил в кулинарный разговор Приск Грок. – Но вы совершенно правы, господин Тренц Фарк. Угорь с поросёнком – это что-то изумительное.

Тервия принимала похвалы с таким видом, будто сама готовила столь необычное блюдо.

– А вы, госпожа Юлиса, что скажете? – внезапно обратилась к гостье супруга племянника хозяина дома. – За морем часто приходилось есть что-то такое?

– Такое – нет, мы жили далеко от моря, – Ника подсмотренным у других жестом подозвала рабыню с тазиком, и пока мыла руки, лихорадочно обдумывала ответ, ясно почувствовав в вопросе стремление унизить её, выставив дикаркой, случайно попавшей в общество цивилизованных людей. Неожиданно кое-что вспомнив, девушка победно улыбнулась. Ну посмотрим, что у тебя получится.

– Но жареная на углях печёнка только что убитого своими руками оленя тоже очень вкусная. Попробуйте как-нибудь.

Разговоры за столом разом стихли. Предложение прозвучало откровенной издёвкой, учитывая возраст, а главное – солидные габариты Алии Грок. Картен и Тренц Фарк смотрели на гостью с удивлением, Уртекс с восхищением, а Румс с любопытством.

– Вот ещё! – презрительно фыркнула супруга племянника морехода, оглядев молчавших женщин, словно ожидая от них поддержки. – Я лучше умру с голоду, чем стану есть еду варваров!

"Вот ты и попалась!" – злорадно усмехнулась путешественница, ожидавшая примерно такого ответа.

– Вы, что же, и Анаид дикаркой считаете? – насмешливо вскинула брови Ника. – Когда бессмертная явилась к Карелгу после его битвы с великаном Адаром, богоравный сын Питра угощал её именно жареной оленьей печёнкой. Богиня не отказывалась.

Посрамлённой собеседнице оставалось только плотнее сжать губы и отвернуться, бормоча что-то неразборчивое, но очень злое. Первый враг уже есть.

– Откуда вы всё это знаете, госпожа Юлиса? – поинтересовался Румс.

– От отца, – ответила девушка. – Он был моим единственным учителем.

– А ваша мать? – тут же вступила в разговор Матра Фарк.

– К сожалению, я её почти не помню, – вздохнула путешественница, и посмотрев на хозяйку дома, улыбнулась. – Я не могу считать себя знатоком кулинарного искусства, но думаю, самый взыскательный ценитель согласится со мной в том, что все блюда приготовлены замечательно.

Милостиво кивнув, Тервия вернулась к разговору с соседкой, Алия Грок потянулась ложкой к овощному рагу, а мужчины взялись за кубки.

"Уф! – перевела дух Ника, чувствуя, как по спине между лопаток сбегает струйка пота. – На оленей охотиться легче, чем с этими змеями светскую беседу вести. Вот батман! Сижу, ем, никого не трогаю. Нет, надо обязательно прицепиться, задеть побольнее, унизить, поставить на место. Стерва! А это лишь глубоко провинциальный Канакерн. Чего же ждать от высшего света Империи? Мамочка, куда же я влезла? Во что вляпалась?"

Поискав глазами, чем бы подлечить расстроенные нервы, нацелилась на нарезанное тонкими кусочками копчёное мясо, вываленное в мёду и обсыпанное толчёными орехами. Сочетание столь не соответствующих, с её точки зрения, ингредиентов должно придать свинине совершенно специфический вкус.

– Отец! – громкий голос Вестакии привлёк к себе всеобщее внимание. – Но ты говорил, что женщинам варваров запрещено охотиться!

Разговоры вновь прекратились. Тишину нарушала только непрерывная мелодия. Музыканты честно отрабатывали свои деньги.

Досадливо крякнув, Картен вернул кубок на стол и важно огладил бороду, явно не зная, что сказать.

"Вот батман! – путешественница едва не взвыла от досады. – Ну, кто тебя за язык тянул? Если так интересно, спросила бы как-нибудь наедине. Нет, надо орать на весь дом! И что теперь отвечать? Люди ждут. Думай, шевели мозгами, аристократка недоделанная! А, была не была!"

– Я же не дикарка! – презрительно фыркнув, Ника надменно вскинула подбородок. – И не обязана следовать их глупым обычаям!

Мореход довольно улыбнулся и покачал головой.

– Дочь, даже варвары Некуима чувствуют разницу между своими глупыми, грязными женщинами и дочерью радланских аристократов.

– Цивилизованный человек изначально выше любого варвара, – наставительно сказал Тренц Фарк.

Не мешая гостям и хозяевам восхвалять их собственную исключительность, девушка дотянулась до копчёной свинины в мёду и горько пожалела. Вкус оказался премерзким.

Выплюнуть её на пол Ника не решилась, с трудом заставив себя проглотить сладкое месиво, и тут же схватилась за бокал, жадным взглядом разыскивая раба-виночерпия.

Хорошо ещё, тот не заставил себя долго ждать, торопливо наполнив кубок. Только выпив до дна, девушка смогла избавиться от отвратительного вкуса во рту, и пробовать экзотические блюда как-то сразу расхотелось. Взяла большое, но явно ещё не до конца созревшее яблоко и с наслаждением вцепилась зубами в кислую, неподатливую мякоть. Хорошо!

Разговор за противоположным столом становился всё громче и развязнее. Алия Грок, заглушив обиду изрядной порцией слабенького алкоголя, активно присоединилась к беседе двух почтенных дам, обсуждавших чрезвычайное происшествие в семье хозяина какой-то красильной мастерской. Его жена родила двойняшек. Так мальчик похож на отца, а девочка – вылитый Первый консул!

Мужчины не менее горячо говорили о последнем народном собрании. Раскрасневшийся, повеселевший племянник с увлечением рассказывал дяде, как Хромой Никрин с трудом удержался в городском Совете, за то что часть брёвен на только что отремонтированной пристани оказались гнилыми.

Вестакия, морщась, вытерла руки полотенцем, резким ударом повесив его на плечо рабыни, державшей тазик с водой.

– Здесь так душно. Может, сходим в сад, госпожа Ника?

– С удовольствием, – охотно согласилась девушка, которой тоже стало скучно. Да и любопытно посмотреть, что же у них там растёт?

– Вы куда? – встрепенулась Тервия.

– Оставь их, – на миг оторвался от политической аналитики Картен. – Пусть идут.

Сад, или вернее садик, представлял собой небольшую площадку, с трёх сторон огороженную глухими каменными заборами, а с четвёртой – задней стеной дома. Здесь вполне хватало места для двух кипарисов, короткого ряда деревьев поменьше, чью породу путешественница не смогла определить в темноте, пары то ли грядок, то ли цветников и мраморной скамьи, белевшей на фоне кустов.

Оглядываясь вокруг, Ника никак не могла уяснить утилитарное значение этого места. Ясно, что сколько-нибудь значительное количество овощей и фруктов тут вырастить невозможно. Тогда зачем оно? Возможно, отголосок давнего прошлого? Тех времён, когда предки канакернцев не теснились за городскими укреплениями и жили вольно на своей прежней родине. Или это как-то связано с местными верованиями? Решив не ломать себе голову, девушка уселась на не успевший остыть камень рядом с дочерью морехода, с удивлением заметив слезы у неё на глазах.

Подавив готовый сорваться с языка вопрос о причинах такого огорчения, путешественница устало поинтересовалась:

– Уже можно снять венок?

– Что? – встрепенулась Вестакия, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Да, если он тебе мешает. Всё, церемония уже закончилась.

И вслед за собеседницей, пыхтя, стала стаскивать с высокой причёски пучок начавших вянуть листьев. С неожиданным ожесточением швырнув его в кусты, девушка с жаром выпалила:

– Как я завидую тебе, госпожа Ника!

Озабоченно ощупывавшая аккуратно уложенные волосы, путешественница невольно замерла.

"Она – это издевается? Или как?"

– Ты столько видела и ещё увидишь! – продолжала мечтательным тоном Вестакия. – Великие города Империи, её лучших людей. А мне...

Она горько всхлипнула.

– А я навечно заперта в этом городе, где с одной стороны море, а с другой горы.

– Поверьте, госпожа Вестакия, – усмехнулась Ника. – В мире есть много вещей, на которые лучше не смотреть. А море и горы у вас очень красивые, и сам город совсем неплохой.

– Ты говоришь, так как будто тебе уже тридцать лет, – обиженно буркнула девушка и капризно передёрнула плечами. – Конечно, если всю жизнь провести в диком лесу, то и Рыбное место садом богов покажется.

У Ники опять зачесался язык. Что сказала бы эта дурочка, расскажи она о своём мире? Скорее всего, посчитала бы сумасшедшей. Это опасение и помогло промолчать.

– Сразу видно, что мудрый отец научил тебя очень многому, – тон Вестакии становился всё более покровительственным. – Но одно дело – слушать рассказы, и совсем другое – жить здесь! В этих каменных стенах, которые давят на тебя, как.... Как могила!

– Ого! – не выдержала собеседница, начиная злиться.

– Да! – запальчиво выкрикнула дочь морехода. – Меня никто не слушает, как будто я какая-то рабыня! А когда пытаюсь возражать – твердят одно и то же!

Девушка запищала, явно кого-то передразнивая.

– Ты ещё молода, ты ничего не понимаешь, слушай, что тебе говорят! А что слушать? Денег мало, рабы подлые и вороватые, раньше было лучше. Или как вкуснее приготовить пирожки с капустой и морковью. Но мне не нравится готовить! И я не хочу всю жизнь гонять ленивых рабов. А другой жизни у меня здесь не будет. Поэтому я тебе и завидую, госпожа Ника.

Путешественница криво усмехнулась. Эта домашняя девушка, выросшая с мамой и папой в просторном уютном доме, не зная голода, горя и забот, рассказывает ей о своей тяжкой судьбе!

К счастью, в этот момент громко хлопнула дверь, и в сад, громко разговаривая, вошли Уртекс и Румс Фарк.

Вестакия тихо, но выразительно фыркнула, отворачиваясь к забору.

– Мы тоже решили прогуляться! – жизнерадостно объявил её брат и тут же продолжил прерванный разговор.

– Я давно прошу отца купить лошадь. У нас и место для конюшни есть. Но отец все откладывает. А ведь я уже на следующий год могу попасть в эфебию. Как было бы здорово стать всадником! Поговори с отцом, Румс! Он тебя послушает.

– Дай ему немного времени отдохнуть от путешествия, – рассмеялся молодой мужчина. – И распродать товар. Тогда он станет более сговорчивым.