Текст книги "Лягушка-путешественница. Часть 2(СИ)"
Автор книги: Анастасия Анфимова
Жанр:
Прочие приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Крякнув, Мергнин засуетился, убирая в кошелёк на поясе потёртую серебряную монету, которую все ещё сжимал в кулаке.
– Пусть боги помогут вам добраться до родных берегов, господин Картен, – тепло попрощался он, перед тем как спуститься на пристань.
Зеваки, сообразив, что все самое интересное уже закончилось, стали расходиться, бурно обсуждая только что услышанную историю.
Капитан обернулся к притихшей команде, и его физиономия расплылась в довольной улыбке.
– Все слышали?
– Да, хозяин. Слышали. Угу.
– Все всё поняли?
– Поняли, хозяин, – дружно закивали обросшими головами матросы.
– Вот пусть так и будет! – он наставительно воздел палец и тут же стал деловито распоряжаться. – Нут Чекез, Гас Мрек, идёте со мной в город. И ты Орри. Своим скажи, пусть по одной не шатаются.
– Хорошо, хозяин, – кивнув, юноша стал быстро переводить женщинам слова морехода.
Ника машинально проверила кинжал, укреплённый в ножнах на пояснице. Сначала она повесила его спереди на широком кожаном ремне. Но Риата почтительно заявила, что знатные девушки и женщины оружие не носят, по крайней мере, на виду.
– Их всегда сопровождают рабы и слуги, – пояснила невольница. – Которые и должны защищать госпожу от неприятностей.
Подумав, девушка все же не решилась остаться совсем без оружия, спрятав клинок под накидкой, край которой на спине спускался почти до колен. Риата получила короткую дубинку с кожаной петлёй и залитым внутрь свинцом, доставшейся ей в наследство от Пропида Дуста. А Паули повесила на поясе широкий тесак.
Дождавшись, когда капитан покинул корабль, оставив за себя Крека Палпина, пассажирка с сопровождающими отправилась вслед за ним.
Внезапно им заступил дорогу бородатый, волосатый мужик в помятом панцире поверх грязного хитона и с коротким копьём в руках.
– А вы куда?
Внутри у Ники всё сжалось. Что она сделала неправильно? В чём опростоволосилась? Взяв себя в руки, девушка, чуть поморщившись от смрадного дыхания, посмотрела на позеленевший, давно не чищенный шлём с аккуратной заплаткой на боку.
– Кто это, Риата?
От подобных слов мужчина явно растерялся, а сообразительная рабыня тут же подобострастно доложила.
– Портовый стражник, госпожа Ника Юлиса Террина.
Та перевела взгляд на узкий лобик собеседника, прикрытый патлами грязных нечёсаных волос.
– Разве я чем-то угрожаю жителям вашего города? Или успела нарушить его законы?
Охранник стушевался, а девушка с мстительным удовольствием продолжила:
– Так почему ты не даёшь мне пройти в храм, посмотреть город и кое-что купить на рынке?
Однако, прежде чем стражник успел что-то сказать, появился портовый писец.
– Что тут такое?
– Да вот, господин Мергнин, – с явным облегчением пробормотал носитель мятого панциря. – Эта... госпожа в город хочет.
– Кто вы? – нахмурился чиновник, но тут же удивлённо вскинул брови. – А я вас видел. На корабле. Только что.
– Да, – вежливо подтвердила Ника, одарив его равнодушной улыбкой. – Я возвращаюсь на родину на судне господина Картена.
– Вы из Канакерна?
– Нет, – девушка вскинула подбородок. – Из Радла.
– Но господин Картен сказал, что побывал в Некуиме, – подозрительно нахмурился чиновник.
– Моему отцу, Лацию Юлису Агилису, пришлось покинуть Империю, – снисходительно объяснила девушка. – Теперь мне пришло время вернуться.
– А где ваш отец? – продолжал подозрительно щуриться писец. – Что с ним случилось?
– Он уже слишком стар для такого долгого и тяжёлого путешествия, – тяжело вздохнула Ника.
– Вы из каких Юлисов, госпожа?
– Род младших лотийских Юлисов, – сухо ответила она. – Мой дед сенатор Госпул Юлис Лур.
Наверняка, портовый стражник ничего не знал о древних аристократических родах Империи. Но то, что слово "сенатор" означает людей могущественных и богатых, было известно любому даже в этой дыре на самом краю света. Поэтому он отступил в сторону, освобождая путь. Но прежде чем идти дальше, девушка обернулась к чиновнику.
– Вас ещё что-то интересует, господин Мергнин?
Услышанное и на него произвело впечатление. Но писец, видимо, в силу должностного положения оказался более стоек перед званиями и титулами.
– Прошу меня простить, госпожа, – настороженно усмехнулся толстяк. – Но мы живём далеко от Империи и видели всяких людей...
Мужчина красноречиво замолчал.
– Если вы почему-то сомневаетесь в моих словах, – презрительно опустила уголки губ Ника. – Прошу обратиться к господину Картену. Хотя, возможно, это развеет ваши подозрения?
Сунув руку за вырез платья, она достала висевший на кожаном шнурке золотой перстень с печатью. Размер его сам по себе внушал почтение, но там имелся ещё и герб, и мелкие буковки.
Вот тут чиновника, что называется, проняло.
– Прошу прощения, госпожа Юлиса, – низко поклонился мужчина. – Добро пожаловать в свободный город Фарнию.
– Благодарю вас, – кивнула девушка с ледяной вежливостью. – Теперь я могу идти?
– Прошу вас, – Мергнин сделал приглашающий жест рукой. Но счёл необходимым предупредить:
– Только будьте осторожны. Днём в город заходит много окрестных варваров.
И не утерпев, вставил шпильку надменной аристократке:
– Они дурно воспитаны и могут обидеть даже внучку сенатора.
На языке Ники уже вертелась ответная колкость. Но тут, стоявший столбом стражник брякнул доспехами, переступив с ноги на ногу, и гостья свободной Франии решила обнаглеть окончательно:
– В таком случае, вы не могли бы отпустить со мной этого храброго воина? – она небрежным жестом указала на совершенно обалдевшего от неожиданности служителя местного правопорядка. – Обещаю, не задерживать его надолго. Я лишь принесу жертву в храме, найду кузнеца и кое-что куплю.
Писец не меньше стражника поразился подобной дерзости. А собеседница, сменив гнев на милость, одарила его обворожительной улыбкой.
– Или вы не имеете права распоряжаться в порту? Ну тогда...
Она разочарованно пожала плечами.
– Извините.
– Гартун! – рявкнул чиновник, обращаясь к вздрогнувшему охраннику. – Проводи госпожу Юлису!
– Да, господин Мергнин, – бодро, хотя и без особого энтузиазма отозвался стражник.
Базарчик, протянувшийся вдоль обращённых к морю городских стен, оказался довольно скудным. Три десятка продавцов уныло рекламировали свежую рыбу, овощи, какую-то зелень, ягоды в берёзовых туесках, живых птиц в клетках и нарубленное мясо, щедро пересыпанное крапивными листьями. А вот ни хлеба, ни круп, ни каких-либо вещей путешественница не заметила, сделав вывод, что здесь торгуют только скоропортящимися дарами моря, окрестных лесов, полей и ферм.
Решив заглянуть сюда на обратом пути, Ника направилась к городским воротам, возле которых скучали двое молодых людей, почти подростков, но в ярко начищенных шлемах и с круглыми щитами, окованными по краям позеленевшей бронзой.
Девушка подумала, что это и есть так называемые "эфебы". Юноши пересмеивались, толкали друг друга плечами, но, заметив путешественницу со свитой, замерли, уставившись на неё во все глаза.
Чуть улыбнувшись, она скользнула взглядом по их вытянувшимся лицам и, не замедляя шаг, вступила под тёмную арку одной из башен. Как и рассчитывала начинающая аристократка, эфебы даже не пытались её остановить, вместо этого набросившись с расспросами на Гартуна. Тот что-то пробурчал, видимо, переполненный важностью своего поручения.
За городской стеной всё оказалось ещё более убого. Маленькая площадь у ворот с застарелой лужей, которую всем приходилось обходить. Вокруг глухие каменные стены с крошечными окошечками под камышовыми крышами, низенькие двери из толстых плотно пригнанных досок.
Когда одна из них отворилась, выпуская пожилую женщину в хитоне и темно-коричневой накидке, путешественница сумела разглядеть крошечный дворик и сидевшего на корточках раба, размеренно ворочавшего жёрнов ручной мельницы.
Видимо, почувствовав её любопытство, горожанка бросила в сторону Ники неприязненный взгляд и торопливо зашагала к выходу из города, прижимая к груди кособокую корзину.
– Как пройти к храму, храбрый воин? – вежливо поинтересовалась девушка у стражника.
Смущённо кашлянув, тот махнул зажатым в руке копьём.
– Туда на площадь собраний. Там храм Яроба. А в той стороне...
Он указал на право.
– Святилище Диолы.
– Сначала нужно почтить Яроба, – наставительно сказала служанкам путешественница, и эти слова, явно, пришлись по душе Гартуну.
Чем ближе к центру города, тем больше попадалось прохожих. Нике казалось, что узкие улочки буквально кишат народом. Многие здоровались с их сопровождающим и даже спрашивали, чего он здесь делает.
Стражник что-то тихо отвечал, но девушка пропускала его слова мимо ушей. Она первый раз сошла на берег в местных сандалиях и уже успела пожалеть об этом. Ника с раздражением чувствовала, как клубившаяся под ногами мелкая, серая пыль забивается между ступнёй и подошвой, так что время от времени её приходилось вытряхивать. Несколько раз девушка едва не вляпалась в мелкие, мерзкого вида и запаха лужи.
Когда по сторонам потянулись двухэтажные дома, путешественница поспешно вышла на середину улицы. К счастью, никто не опорожнил ей на голову ночной горшок, и они благополучно добрались до площади собраний, которая оказалась вымощена камнем.
"Наконец-то, хоть что-то похожее на их хвалёную цивилизацию", – мысленно усмехнулась Ника, с интересом разглядывая расположенный на противоположной стороне храм.
Примерно до высоты человеческого роста шла кладка из грубо отёсанных валунов, поверх которых ещё настолько же возвышались деревянные стены, украшенные резными фигурками. Шесть окрашенных известью колонн поддерживали двускатную крышу, крытую темно-коричневой черепицей. Из круглого окна под которой выбивалась ленивая струйка дыма.
Ника хорошо помнила подробные инструкции Наставника о правилах посещения подобного рода святилищ. Первым делом следовало позаботиться о подходящей жертве.
Неподалёку от храмовой лестницы несколько торговцев предлагали живых голубей, кур, ещё зелёные яблоки, какие-то овощи. Всё, что будет благосклонно принято Яробом и его жрецами, наверняка имевшими свою долю малую от подобной торговли.
Заметив прилично одетую незнакомку в сопровождении служанки и рабыни, продавцы принялись наперебой расхваливать свой товар, не обращая внимания на стражника. Оказалось, что кроме жертвенных даров здесь по-тихому из-под полы можно прикупить чудодейственные зелья, магические амулеты и даже узнать будущее. Но стеснённая в средствах путешественница купила только живого голубя со связанными крыльями и лапками.
Передав птичку Риате, Ника, поправив накидку, с некоторым волнением стала подниматься по лестнице к большим, гостеприимно распахнутым дверям, ярко сверкавшим начищенными медными бляшками.
Внутри царил приятный полумрак и витал густой аромат, чем-то напоминающий запах ванили, только более резкий. Пробивавшийся в окно солнечный свет падал на аляповато раскрашенную каменную статую мужчины с лебедиными крыльями за спиной и витым рогом в руке. Лицо скульптуры показалось девушке сделанным нарочито грубо. Хотя, возможно, виной всему дым от жертвенника, искажавший его черты. Присмотревшись, девушка разглядела несколько человек. Две женщины в длинных накидках стояли на коленях, положив ладони на постамент, да какой-то молодой мужчина в мятом хитоне что-то бормотал себе под нос, полуприкрыв глаза.
Путешественница попыталась отыскать взглядом жреца или кого-нибудь в этом роде. По словам Наставника, их легко можно узнать по длинным белым одеяниям. Внезапно из тёмного угла к ней шагнул кривоногий старик в коротком, застиранном хитоне и с деревянной табличкой на груди.
– Госпожа желает о чём-то попросить бога? – с поклоном поинтересовался он, ужасно шепелявя.
– Я хочу принести благодарственную жертву, – ответила Ника, гадая, не зазорно ли будет аристократке разговаривать с чужими рабами? Не будет ли в этом урона её родовой чести?
– О! – уважительно протянул старик. – Тогда я схожу за жрецом.
И он торопливо засеменил куда-то в глубь храма, смешно приволакивая правую ногу.
"Ну уж этого точно ни с кем не спутаешь", – усмехнулась про себя девушка. Она уже освоилась и сейчас чувствовала себя актрисой, исполнявшей глупую роль в плохонькой костюмной комедии.
Высокий, благообразного вида мужчина с окладистой, аккуратно подстриженной бородой в ниспадающем до пола белом балахоне удивлённо смотрел на неё цепкими внимательными глазками.
– Кто вы, госпожа? Я знаю всех в Фарнии, но вас не видел ни разу.
– И не могли видеть, – путешественница почтительно поклонилась служителю Яроба. – Я только что прибыла в ваш замечательный город.
– И сразу же решили посетить храм? – вскинул брови мужчина. – Похвально видеть такое благочестие в столь юном возрасте. Я Кратрий – жрец этого храма.
– Меня зовут Ника Юлиса Террина, – представилась девушка. – Я пришла поблагодарить повелителя бурь и хозяина ветров за спасение наших жизней. К сожалению...
Она грустно вздохнула.
– Сейчас я не могу выказать свои чувства в полной мере. Поэтому ограничусь этой птицей.
Девушка, не глядя, протянула руку, в которую Риата тут же вложила тревожно заворковавшего голубя. Приятно-слащавая физиономия жреца поскучнела, но голос оставался таким же благожелательным.
– Богам угодна любая жертва. Лишь бы её приносили с чистым сердцем и почтением.
– В этом можете не сомневаться, господин Кратрий, – совершенно искренне заявила собеседница. – Мне есть за что благодарить Яроба. А это вам на украшение храма.
Ника протянула пару медных монеток. Жрец принял пожертвование, невнятно бормоча благодарности. Дальше всё прошло быстро и изящно. Взяв лежащий на алтаре тесак, священнослужитель привычным движением отсек голову птичке, вылил кровь на угли, от чего те зашипели, и в воздух поднялось облачко чадного дыма.
Тушку принял раб. Жрец, воздев руки к крылатой статуе, запел хвалебный гимн гонителю туч крылатому Яробу. При этом Нике показалось, что поёт он как-то уж очень быстро, торопливо проглатывая окончания слов.
"Наверное, спешит куда-нибудь", – с иронией подумала она, и тепло попрощавшись с Кратрием, покинула храм.
Стражник ожидал их на площади, что-то обсуждая с торговцами.
– Теперь, храбрый воин, – обратилась к нему девушка. – Проводи меня к кузнецу.
– Хотите что-то купить или заказать? – набравшись храбрости, спросил тот.
– У меня к нему дело, – неопределённо ответила Ника, решив, что настоящая аристократка вряд ли будет отчитываться о своих желаниях перед каким-то стражником.
– Ну, понятно, – стушевавшись, протянул тот, отводя глаза.
Путешественнице даже стало немного стыдно за своё стервозное поведение. Однако, следовало соответствовать выбранному образу. "Назвалась груздем – полезай в кузов", – кстати вспомнилась услышанная где-то пословица.
Они вновь углубились в узкие улочки Фарнии. Закончились двухэтажные дома, лавки, где торговали хлебом, тканями, ещё какими-то вещами, и вновь потянулись глухие заборы с мощными дверями. Едва расслышав сквозь гомон толпы звонкие удары, девушка усмехнулась, сочувствуя соседям кузнеца. Все-таки венсы поступили мудро, выселив своего металлиста на окраину. Хотя куда ему деваться в этой крошечной загородке?
Потянуло дымом, показался широкий проём ворот с гостеприимно распахнутыми створками. Здесь путешественница едва не столкнулась с двумя юношами в хитонах с простенькими пряжками на одном плече.
Красуясь атлетическими торсами, парни восхищённо рассматривали короткий блестящий меч, не замечая ничего вокруг. Опасаясь сверкающего лезвия, которым молодые люди размахивали во все стороны, Ника отпрянула, прижавшись к пыльной стене и гневно вскричала:
– Осторожнее!
– Глаза разуй! Куда прёшь! – запоздало загремел за её спиной голос стражника.
Юноши замерли, с удивлением рассматривая путешественницу и её свиту.
– Оружие – не игрушка, – проворчала та.
Машинально девушка попыталась отряхнуть платье, но юркая рабыня опередила её, избавив начинающую аристократку от конфуза.
– Хочешь мечом помахать – иди за стены! – рычал Гартун, протискиваясь вперёд. – В городе его надо в ножнах держать и не вынимать без дела.
– Простите, госпожа, – церемонно поклонился тот, что постарше, с мягкими вьющимися волосами и блудливыми глазами разбивателя девчачьих сердец. – Мы не думали встретить в таком месте внучку имперского сенатора.
Он вновь поклонился, чуть разведя в сторону сильные, мускулистые руки.
"Как есть деревня, – фыркнула про себя Ника. – В одном конце чихнёшь, в другом – здоровья пожелают".
Видимо, юноши ожидали удивления или расспросов. Однако девушка равнодушно прошла мимо, а обескураженные парни, вцепившись в хитон стражника, засыпали его вопросами.
Все кузницы примерно одинаковы. Корзины с углём под навесом, поленница дров, горн, массивная гранитная наковальня и стук молотков. Но здесь имелось что-то вроде прилавка с разложенными скобяными изделиями, а одетый в кожаный фартук хозяин оказался сухим и жилистым. Да и редкая поросль на обожжённом подбородке не шла ни в какое сравнение с бородищей Ланьси.
– Госпожа? – вскинул седые брови кузнец, увидев странную посетительницу. – Чего-то нужно?
– Да, мастер, – благожелательно улыбнулась Ника. – Нет ли у тебя таблички, что вешают на шею рабам?
– Найдётся, госпожа, – он указал грязной рукой на прилавок, возле которого откуда-то материализовался пацан лет десяти с вымазанным сажей носом. – Железную, медную или, быть может, серебряную?
– Бронзовую, – сразу же определилась с выбором заказчица.
– Сынок, – окликнул мальчишку хозяин. – Покажи госпоже, что у нас есть.
Тот сейчас же принёс три зеленоватых металлических квадрата с ушками для шнурка.
– Этот, – девушка указала на средний, размером чуть меньше половины тетрадного листа.
Мастер кивнул.
– Теперь, – она движением руки позвала Риату. – Сними с неё ошейник.
Бесцеремонно поворачивая голову рабыни, кузнец читал, чуть шевеля губами. И тут Ника внезапно почувствовала, как ослабели ноги, по спине пробежал холодок, а на лбу и под носом выступили капельки холодного пота.
"Дура! Ой, дура! Надо же было посмотреть, что там накарябано!!! – молнией пронеслось у неё в голове, и происходящее вокруг мгновенно перестало казаться забавной пьесой на сцене самодеятельного театра. – Артистка, батман! Кира Найтли! Что, если там автограф Ерфима Цемна? Тогда только дурак не свяжет исчезновение псерского работорговца с Картеном Мерком, а значит и со мной!"
Девушка стала лихорадочно соображать, придумывая, где и когда она могла купить Риату? Кузнец, наконец, запинаясь, прочитал по слогам:
– Дер-жи ме-ня креп-че, чтобы я не у-бе-жа-ла.
После чего вопросительно посмотрел на заказчицу, которая, чуть не застонав от облегчения, вспомнила одно из изречений Наставника.
– Риата доказала свою преданность, а ни одно наказание не может длиться вечно, кроме смерти.
Понимающе кивнув, мастер вновь стал рассматривать металлическое кольцо. Несмотря на бешено колотящееся сердце, Ника обратила внимание на довольную гримасу, промелькнувшую на морщинистом, закопчённом лице.
Повинуясь внезапному импульсу, она проговорила, небрежно дёрнув плечом:
– Можешь взять за работу и табличку. Бронза тебе пригодится.
– За работу возьму, – согласился мастер . – А за табличку придётся добавить пару медяков.
– Один, – покачала головой девушка, окончательно приходя в себя. – Из этого ошейника ты себе такую же сделаешь, и металл ещё останется.
– Хорошо, – усмехнулся кузнец и поинтересовался. – Что выбить на табличке?
– Имя хозяйки, – важно ответила Ника.
– Гучерен! – гаркнул мужчина так, что она вздрогнула.
Металлический стук прекратился. Из-за какой-то сараюшки появился молодой мужчина в почти таком же фартуке.
– Звал, отец?
– Выбей здесь "Ника Юлиса Террина", – он кивнул мальчишке, и тот бегом понёс табличку к брату, а кузнец обернулся к заказчице. – Я не ошибся?
– Вы правы, мастер, – кивнула та, уже ничему не удивляясь.
Бледная с дрожащими губами Риата встала на колени перед врытым в землю бревном с укреплённой на торце маленькой наковальней. Тремя точными ударами кузнец сшиб зубилом расплющенную головку заклёпки и с заметным усилием разогнул края толстого бронзового ошейника. Повертев в руках, не глядя, бросил за спину, угодив точно в стоявшую у стены корзину.
Из двери низенького домика вышла немолодая,полная женщина в наброшенной на голову темно-зелёной накидке и с плетёным подносом, на котором тускло поблёскивали два оловянных стакана.
– День жаркий, госпожа Юлиса, – радушно улыбнулся хозяин. – Утолите жажду, пока мой старший сын заканчивает работу.
Напиток походил на слабенькую бражку с заметным медовым вкусом.
– Правда ли, что вашему почтенному отцу пришлось бежать, спасая свою жизнь? – спросил кузнец, вытирая губы тыльной стороной ладони.
– Находиться возле власти гораздо опаснее, чем многие думают, – уклончиво проговорила Ника, уже не удивляясь осведомлённости собеседника.
Кивнув, тот вернул пустой стакан на поднос.
– Должно быть, вы всю жизнь прожили среди варваров?
Почувствовав в его словах некий нехороший намёк, девушка усмехнулась.
– Вы же сами живёте среди них. Стоит выйти за ворота. И вот она – дикость во всей красе.
– Этого хватает, – с неохотой согласился мастер. – Но наши соседи ещё спокойные, а вот дальше к югу горожане ложатся спать с топором под кроватью.
– Часто случаются нападения? – высказала вежливый интерес собеседница, кстати вспомнив предупреждение портового писца. Либо Мергнин преувеличивал, или дальше варвары ещё опаснее, чем те, кто живёт возле Фарнии?
– Мой дед родом из Музгина, так там у них почти каждый год по мелочи шалят. То торговца ограбят, то на пахарей налетят...
Интересную беседу прервало появление старшего сына хозяина. Он не только выбил требуемую надпись, но и приделал к пластинке кожаный шнурок.
– Риата, – негромко позвала госпожа.
Шагнув к ней, та опустилась на колени, покорно склонив голову. Ника нахмурилась, собираясь рассердиться, настолько глупым и наигранным показался ей этот жест. Но лица окружающих казались клинически серьёзными. Принимая правила игры, девушка с надменной важностью повесила на шею женщине позорный знак её рабского состояния.
Покинув кузнеца, они ещё немного побродили по городу. Купили свежих лепёшек, чистых тряпок, душистого масла для притираний вместо дезодоранта и медный кувшинчик. Нике пришло в голову, что время от времени полезно умываться и тёплой водой. Уже на портовом базарчике, не удержавшись, приобрела у бородатого варвара в меховой куртке на голое тело пучок травы, которая, по словам Паули, хорошо отмывает грязь с волос и тела.
Риата, послушно складывая покупки в холщовый мешок, то и дело всхлипывала, смахивая с глаз набежавшие слезы. Переполненная новыми впечатлениями, хозяйка поначалу не обращала на это внимание. Но когда, взойдя на корабль, невольница разревелась в голос, Ника не выдержала:
– Да, что с тобой?! – с недоумением вскричала она, глядя, как женщина, плюхнувшись на лавку, плачет, закрыв лицо руками.
– Ах, госпожа! Вы так добры ко мне! Как я счастлива, что служу вам! Я буду любить вас до самой смерти, сделаю все, что вы прикажете, стану пылью у ваших ног...
И ещё какая-то муть в этом роде.
Возможно, рабыня говорила искренне, да и слушать, когда тебя хвалят, пусть даже чрезмерно, все же приятно. Вот только печальный жизненный опыт Ники подсказывал, что люди чаще всего используют окружающих исключительно в своих целях. Какие бы слова они при этом не говорили. И именно эти воспоминания немного отрезвляли, мешая воспринимать всерьёз надрывную речь невольницы.
Решив дать ей выплакаться, Ника направилась к люку в трюм, на ходу передав накидку Паули.
– Город – не лес, госпожа Юлиса, – заставил её обернуться громкой голос.
На кормовой палубе стоял широко улыбавшийся Крек Палпин. Одна его рука крепко вцепилась в перила, а другая по-хозяйски лежала на талии Ильде.
– Женщины здесь ножи не носят, – слегка смутился матрос. – Вон вас какой грозный страж охранял.
Он улыбнулся ещё шире, явно приглашая собеседницу последовать его примеру.
Но та предпочла остаться серьёзной. Ещё не хватало, чтобы какой-то простолюдин аристократке указывал.
– Я привыкла рассчитывать только на себя и не расстаюсь с оружием. А вообще, это не твоё дело.
– Конечно, госпожа, простите, – усмехнулся матрос, всем видом показывая, что слова пассажирки нисколько не испортили ему настроение. – Я не хотел сказать ничего дурного.
– И не сказал, – чуть скривила губы Ника, не отрывая взгляда от молодой гантки.
Та, будто нарочно, дразнила её, плотнее прижимаясь к кавалеру, и даже положила ему голову на плечо.
"Так вот что имела в виду Паули, – догадалась девушка. – Ну, что же, Ильде нашла себе не самый плохой путь в новую жизнь. Основательный. Только не думает ли эта дура, что я ей завидовать должна?"
Презрительно фыркнув, Ника отвернулась, качая головой. Дурдом какой-то! Одна воет и причитает, то ли искренне, то ли понарошку. Вторая вешается на шею тому, кого только-что ненавидела. Сплошные загадки женских сердец.
Глава II
Чудесные города, прекрасные люди.
– Что вы делаете, красавица?
Да неужели вы совсем одни?
– Ах, бабушка, – ответила королева,
В немалой я компании путешествую,
потому что со мной мои огорчения,
заботы да неудовольствия.
Мари Катрин Д'Онуа
Голубая Птица
Картен спешил домой, поэтому нигде надолго не задерживался. Кроме Фарнии они заходили ещё в два города, каждый из которых выглядел все старше, многолюднее и благоустроеннее.
Но везде их странный экипаж встречали одинаково. Сначала смех, обидные шуточки, насмешки. Потом тишина, внимание, под конец сочувственное уважение. Пообщавшись с этими людьми, Ника, кажется, стала догадываться, почему придуманная Картеном история имеет такой успех у слушателей. Дело в том, что он не просто помогал каким-то варварам, а возвращал долг, спасая их за то, что ганты когда-то не дали морякам умереть с голода, не захватили в плен, не обратили в рабство. Все это казалось горожанам ясным, понятным и даже достойным некоторого уважения. Ибо ничто так не пугало их, как не выплаченный вовремя долг. Закон беспощадно карает должников. Его самого и семью могли не просто выгнать из дому, но даже продать в рабство, не делая исключений ни для женщин, ни для детей. Для многих такая перспектива казалась хуже смерти. Раб уже не человек с его стремлениями, желаниями и мечтами, он – вещь, имущество, скот, обречённый жить и умирать по воле хозяина.
Милосердие и благотворительность в этом мире не приветствовались. Возможно, поэтому Ника за всё время путешествия не заметила нищих и попрошаек. Наверняка кто-то считал Картена глупцом, потому что "обещание, данное варвару, ничего не стоит". Вот только говорить такое в толпе небезопасно.
Являясь во многом посредниками между варварскими народами и Империей, жителям городов Западного побережья приходилось соблюдать видимость честности по отношению ко всем своим торговым партнёрам. Вожди, старейшины или их доверенные лица могли зайти в порт по своим делам, и им вряд ли бы понравились такие слова. Так что острословы предпочитали посмеиваться над простофилей-канакернцем втихаря. Но Картена это нисколько не волновало, как впрочем и Нику. Её больше занимали сами города. На каждой стоянке она обязательно устраивала себе обзорные экскурсии. Вот только такого бдительного портового стражника, как в Фарнии, ей больше встречать не доводилось. Возможно, причиной тому удаление города от основных торговых путей, небольшое число заходящих в порт кораблей и полное отсутствие на них пассажирок? Либо дело в самом Гартуне, чрезвычайно усердно относившемся к своим обязанностям. Но ни в одном городе больше никому не приходило в голову спрашивать: "Кто она такая и что здесь делает?"
Ника гуляла по узким улочкам, в большинстве своём лишённым мостовой. Осматривала грозные стены и башни, заходила в величественные и не очень храмы с прекрасными, хотя и по-дурацки раскрашенными скульптурами. Заглядывала в лавки, приценивалась к тканям, украшениям, косметике, но ничего не покупала.
Девушка изо всех сил старалась вникнуть в поведение этих людей, хотя бы немного понять их, и если не сойти за "свою", то, по крайней мере, не бросаться в глаза. Путешественницу уже не удивлял вид грязных, одетых в невообразимые лохмотья рабов, убиравших улицы или ремонтирующих здания. Её не шокировал караван связанных за шеи невольников, которых подгоняли ударами древков копий усталые, злые охранники со зверскими лицами, ведущие коней в поводу. Оказывается, ездить верхом в городе имели право только гонцы и местные конные стражники. Любому варвару или купцу приходилось спешиваться ещё в воротах.
И таких, странных с точки зрения человека двадцать первого века, законов имелось великое множество. Вроде запретов рабам носить головные уборы и обшивать края одежды, метекам строить дома выше одного этажа, а женщинам даже присутствовать на народном собрании. Разумеется, у неё хватало ума держать своё мнение при себе и строго подчиняться общепринятым правилам.
В Сантис поначалу вообще заходить не собирались. Но погода начала стремительно портиться, из-за чего капитан принял решение укрыться от шторма в хорошо защищённой бухте. Ненастье разыгралось не на шутку, и мореход предложил пассажирке пожить в гостинице, где остановился сам. Ника хотела отказаться, сберегая свои скудные финансовые ресурсы, но оставаться в переполненном вонючем трюме не хотелось.
Не удивительно, что после аратачских вигвамов и хижины Наставника довольно жалкое заведение поначалу показалось ей почти дворцом. Ну или трёхзвездочным отелем по крайней мере.
Когда скособоченный, плешивый хозяин привёл их в пустую комнату, девушка не обратила внимание ни на грязные потёки по стенам, ни на земляной пол, ни на камышовый потолок и даже на сортирный аромат, струившийся из-под крышки деревянного ведра в углу. Она во все глаза таращилась на широченную, просто "императорскую" кровать с облупившейся краской на резных спинках.
Наклонившись к её уху, Риата еле слышно прошептала:
– Солома старая, госпожа. Спать плохо будет.
Ника тут же высказала свои претензии. Удивительно, но владелец гостиницы не стал спорить, пообещав исправить всё в самое ближайшее время. Решив и дальше играть роль избалованной аристократки, потребовала вытереть маленький трехногий столик и принести хотя бы одну табуретку. А когда хозяйские рабы исполнили и этот каприз, ехидно поинтересовалась, где будут спать её люди?
Тут уж лысый владелец не выдержал:
– Да где хотите, госпожа! Если желаете, прикажу ещё соломы принести. Или с собой укладывайте. На этой кровати пятерым места хватит!
