Текст книги "История миров: Блуждающие огни (СИ)"

Автор книги: Анастасия Кашен-Баженова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

  Его пассажиром оказался высокий сухопарый человек лет сорока, с острым лицоми темными длинными волосами, какие никто уже давно не носил. Тип показался пилоту неприятным, даже несмотря на то, что Норман был против всего задания в целом, против чего он хотел только как можно быстрее отделаться от общества нелегала.

  Компьютер доложил о готовности ионолета, диспетчер дал согласие на вылет. Из шлюзового колодца началась откачка воздуха. Норман следил за падением наружного давления, все шло хорошо. Пассажир молчал и, видно, не собирался говорить до самой посадки. Как вести себя в полете, он знал, это было видно по тому, как залез в кабину, как сел в кресле рядом.

  Они покинули станцию. Ионолет шел нормально, но чувствовалось, что это чужая машина, что привыкла к другому, неизвестному Норману пилоту. Все было хорошо, пока они не вошли в атмосферу.

  Теперь проклятый нелегал откидывал в сторону кресло и тряс Нормана за плечи. Кровь из рассеченной брови заливала его лицо:

  – Посмотри на меня!

  – Посмотри на меня, – Норман послушно посмотрел на Дракона.

  Янтарные глаза – доля мгновения, короткое, чуть заметное ощущение падения, паники и эйфории вместе взятых. Он оказался где-то далеко, в глубине вертикальных зрачков. Он плыл в пустоте, и сами истоки всего сущего качали его на мягких волнах.

  – Норман? – Дракон моргнул, прерывая контакт глаз, отпустил подбородок помощника.

  – Я здесь, босс, – он вымучено ухмыльнулся. Локариса здорово бесило, когда его называли 'боссом'. – Вот, приложило-то.

  Голова больше не раскалывалась. Вот уже сорок лет, как не пилот, огляделся вокруг. Дракон и он уже были на деревянных мостках. Под лабиринтом настилов плескалась черная вода. Они сидели на краю какого-то аппендикса. Норман спустил ноги, сел прямо. Потряс головой.

  Локарис взял его за руку, одернув рукав. Пришлось повернуться, чтобы увидеть, что делает босс, но хотелось просто смотреть на водную гладь.

  Дракон нажал пальцем на место, где был укол.

  – Думаешь, инъекция? – спросил Норман.

  – Думаю, что тебе стоит поднять ноги, а то рискуешь в следующую минуту оказаться забетонированным по колено.

  – Ты еще помнишь направление? Не сбился с пути? Где мы?

  – Да, помню, – Дракон сделал маленький надрез, на загорелой коже помощника налилась тугая бусина крови.

  – Где мы? – это были первые слова Нормана, когда он пришел в себя. По всем его расчетам, они должны были разбиться через минуту после того, как раздался последний приказ 'смотри на меня!'.

  – Не дергайся, друг, – сказал кто-то.

  Пилот видел плохо, кажется, кто-то перевязал ему голову, оставив щель лишь для одного глаза. Он вздрогнул, приподнялся, оглядывая себя. На первый взгляд все его конечности были на месте. Сам он лежал на узкой софе в темном помещении с низким потолком, было душно и резко пахло спиртом.

  Норман был привязан, а его левая рука покоилась на коленях у человека с черной повязкой. Он вспомнил, что как раз эту руку ему порвало, когда кресло бросило под потолок.

  – Сказал же, чтоб тебя! – человек в повязке выругался, перехватил руку, которую пилот даже не чувствовал. Выглядела она не лучше, чем он помнил ее в последний миг. Только теперь среди оголенных мышц под настольной лампой поблескивали разные зажимы и какие-то медицинские инструменты.

  – В твоих интересах, друг, чтобы я закончил быстрее, – незнакомец поправил лампу, прикрученную к спинке стула, на котором сидел (это было единственным освещением), макнул скальпель в банку с мерцающей зеленоватой жидкостью. – Я вколол остатки. Скоро тебе станет очень больно.

  Фразы слышались отрывками. Норман ничего не понимал, и не помнил, задал ли он свой вопрос вслух. Попробовал снова:

  – Где я?

  – В безопасности, – Норман не знал, откуда идет звук, казалось, голос нелегала, с которого началась вся беда, звучал прямо у него в голове. – Ты слышишь меня?

  – Да... – пилот повернул голову.

  В прореху повязки он увидел темную фигуру нелегала, он стоял, склонившись, низкий потолок не давал ему выпрямиться. На брови четко выделялась белая нашлепка пластыря. Пластырь стал весело мигать разными цветами: фиолетовый, красный, зеленый. Нормана замутило. Человек со скальпелем снова выругался, а нелегал склонился ниже и теперь держал Нормана. Оказывается, его била судорога.

  – Снимите повязку! – закричал он. Ему думалось, что так сразу станет легче. – Снимите с головы повязку!

  – Цела твоя голова, друг, нет повязки, – товарищ нелегала свободной рукой вдавил плечо пилота в койку. – С глазами беда, но это, друг, не по моей части.

  Скальпель вспыхнул бликом под лампой, его заменили иглой, и она впилась в руку Нормана, тут он снова потерял сознание. 'Придется завязать с полетами' – только и успела мелькнуть мысль.

  – Не поможет, – сказал Локарис.

  – Что? – оказывается, Норман провалился в воспоминания на мгновение.

  – Препарат уже распространился, – Дракон опустил руку помощника.

  Сейчас Норман лежал на берегу озера, вода приятно холодила его ноги. Он ничего не видел, кроме цветных пятен, просто догадывался по ощущениям.

  – Я не могу помочь, Норман, – Локарис положил руку ему на лоб. Норман вспомнил о его способности забирать боль. Вот почему стало так спокойно. – Все, что я могу, выяснить, это что за препарат тебе ввели и найти того, кто это сделал.

  – Может, просто пришла пора? Меня тогда здорово долбануло в ионолете, – через широкую ладонь Дракона прямо в бедную голову Нормана изливалось блаженство. Самому Локарису было, наверное, очень больно, ведь боль не может исчезнуть совсем, он забирал ее себе.

  – Ты сам отказался пройти проверку, – сказал Дракон. – Я чувствую, как меркнет твоя энергия.

  – На что это похоже?

  – На паутину с искрами... Наверное, так.

  Норман услышал, как Локарис пошевелился. Если до этого он стоял, склонившись над ним, или на коленях, то теперь тяжело опустился на берег. Было очень милостиво с его стороны, забрать миксер из головы Нормана в свою.

  – Ты еще не потерялся в перевертыше?

  – Нет, один я смогу перейти и отсюда, – сказал Локарис. Норман улыбнулся, это уже не казалось ему таким чудом, как тот раз, когда Дракон совершил переход в другой мир прямо из ионолета.

  – Мы на берегу озера? У меня весь зад промок.

  – Нет, ты... Да, это озеро, Норман, – Локарис отнял от его лба ладонь.

  'Вот такая неожиданная смерть, на сорок лет позже, чем стоило' – подумал Норман, – 'Придется завязать с полетами'.

   ***

  Айн. Мир пятого разряда.

  База ? 1.

  Как можно представить переход в другой мир? Магические начертания на земле старого капища, или светящееся пространство среди руин древнего храма, а можно мерцающий портал, сгенерированный чудом научной мысли? Вряд ли кто-то представит душный коридорчик с хлипкими стульчиками по стенам и очередью Странников в кабинет с железной узкой дверью.

  Я какое-то время повоображала, что за дверью – нечто вроде водоворота, в который закручивается комната, или же сразу другого мира. Но первый Странник вышел через двадцать минут с медными жетонами в руке и ушел дальше по коридору.

  Так за три часа в кабинет вошло и вышло пять Странников. Трое еще сидели перед нами. Скука.

  – Бывает, что Проводника и его спутников разбрасывает по разным частям мира, – сказал Локарис, он стоял рядом, прислонившись к стене.

  – И что же тогда делать? – я спросила больше из уважения, чем из интереса.

  После разговора с Майклом на крыше я вела себя как паинька. Решила притихнуть, подождать, когда помощник перейдет в другой мир, и останусь с Драконом. Я не знала, сказал ли он что-то Локарису или же сдержал обещание и промолчал. Что за игру он вел?

  – Если есть база, то безвылазно ждать своего Проводника там, – ответил Локарис.

  – А если нет базы?

  – Если базы нет, оставаться как можно ближе к тому месту, где оказался. Проводнику легче вычислить, где его Хвост, чем гадать, куда тот решил пойти.

  – Твоя очередь, Локарис, – Майкл кивнул на дверь.

  Сегодня Дракон собирался договориться о переходе своего помощника и получить разрешение для нашего перехода днем позже. Это было вежливостью Дракона, на самом деле он мог перейти когда угодно без чьего-либо позволения.

  Мы прошли в большую залу без окон, освещенную голыми лампочками. Вся обстановка – стол и пара стульев. Что касается людей, то общество собралось неожиданное. Бледная худая женщина в черном платке и длинной юбке сидела с детьми на стульях. Старший мальчишка с всклокоченными желтыми волосами держал за руку остролицую, очень худенькую сестренку лет четырех. Девочка, в отличие от брата, была причесана с большим старанием: две тугие косички чуть поблескивали в свете качающихся лампочек. Вокруг матери и детей стояло четверо мужчин с автоматами в руках. Из-за скудного освещения глаза собравшихся тонули в густой тени, а лица приобретали скорбное выражение. Еще двое охранников стояли рядом с мужчиной, который поприветствовал Локариса:

  – Дракон! – он склонился более чем низко.

  Это был высокий человек с толстой шеей из-за его голова его казалась непропорционально маленькой. Отекшее лицо в красных пятнах не давало угадать возраст, он мог быть или в преклонных годах, или в расцвете лет, но выглядел измученным здешней экологией и болезнями.

  – Дракон, сначала мы молились за этот мир. Потом за то, чтобы ты пришел, – мужчина достал из кармана грязный платок, промокнул рыхлый лоб.

  Он махнул рукой, и телохранители поставили для него и Локариса стулья. Оба сели.

  – Думаю, теперь вы молитесь о том, чтобы я дал согласие, – в тоне Локариса слышалась утомленная учтивость. – Но то, что вы хотите, мне не под силу, мэр.

  – Но ты... ты единственная надежда! – голос мэра сбился, он постоянно делал глубокий вздох, чтобы продолжить фразу. – Я готов отдать все... поверь... несмотря на то, что мир исчезает, у меня есть чем заплатить. Не для себя прошу... выведи детей и жену.

  – Другие странники говорили вам то же, что и я. Максимум – два спутника, и это если бы я уже не был при двух Хвостах, – Дракон выглядел отстраненным от всего: трагедия мира, трагедия людей, моливших его, совершенно к нему не относились. – Полагаю, на роль этих двоих претендовали бы ваши дети, но тут даже не пришлось бы и думать об их дальнейшей судьбе – им не перенести отток.

  – Да-да. Я слышал это много раз, – мэр судорожно окинул взглядом сначала телохранителей, потом жену. Он стал медленно сползать со стула, пока не опустился на колени. – Именно так говорит любой Странник... Но ты не любой Странник! Все говорят... если кто и может... то только ты! Ты бы мог вывести моих детей... хотя бы. А потом вернуться за своими попутчиками.

  – Сходите в санчасть, мэр. Посмотрите на последнего Странника, он тоже уже больше никогда не покинет этого мира, а оба его спутника мертвы, – Локарис поднялся. – Прошу выдать мне жетоны, мне бы не хотелось нарушать ваши порядки.

  – Да Шинорд тебя разорви, Дракон! – мэр вскочил с коленей. – Чем мы хуже рабов и шлюх... которых... вы перевозите своим заказчикам?! Ты представляешь... что это такое... когда еда в горло не лезет. Когда любое лицо, – мэр закашлялся, продолжил хрипло:

  – Лицо, которое было тебе дорого.... превращается в рожу... перекошенную от того, что вся жизнь трещит по швам?!

  – Больше, чем думаете. Мои жетоны?

  – Нет! – мэр сжал в кулаке платок, его лицо покрыли бисерины пота. – Я не согласен... чтобы моя семья дохла в этой дыре. Я не дам тебе выхода, пока ты получше... не передумаешь.

  Жена мэра, словно кукла из страшной сказки, с печальным лицом смотрела куда-то мимо говоривших, дети плакали. Неожиданно женщина вскочила и крикнула в спину уходящего Дракона:

  – Чтоб ты сбился с Пути!

  Худшее проклятье для Странника? Слова, которые способны заставить великого и ужасного замедлить шаг? Не знаю. Тем не менее, Локарис развернулся к мэру, положил руку на плечо.

  – Нет ничьей вины в том, что мир уходит, – сказал он. – Но даже в границах этого мира вы можете выбрать, как исчезнуть самим.

  Это все, что сказал Дракон. А мы слышали: альтернатива медленному угасанию в умирающем мире или мучительной смерти от обратного оттока при переходе в другой – есть. Можно уйти, оставаясь в своем доме, со своей семьей, быстро и почти без боли.

  Дракон этого не говорил, но мы слышали. Мэр прижал к глазам платок, будто у него резко разболелась голова. Женщина притихла. Рассказ продолжался в мыслях каждого.

  Стоит просто дождаться вечера. Приготовить ужин, надеть лучшее, провести время вместе. Зачем-то после помыть посуду. Всем крепко обняться и думать, что сегодня мы все просто уснем. А завтра не будет панического страха, лютой тоски от неправильности происходящего, от которых хочется кричать, царапать себе лицо и напиваться до потери сознания.

  – Кристофер, выдай Дракону жетоны... Ваша очередь будет к вечеру...

  Мы ушли из залы, а мэр так и остался стоять, закрыв глаза, не обращая ни на кого внимания.

  'Кто стоит за спиной?

  Кто влезает в разум твой?

  Властелин теней,

  Господин Путей' – так пел Старый в ржавом автобусе.

  Я отстала от мужчин, чтобы просто побыть одной, пусть это всего пять минут в туалете. Над раковиной висело зеркало, сильно испорченное черными пятнами. Хотела умыться, освежить себя, смыть неприятный разговор, но, увидев коричнево-рыжие подтеки на раковине, не стала. Посмотрела на себя в зеркало – я тоже здесь не казалась красивой: бледная, невыспавшаяся, в дурацкой шапке. Отражение мигало на грязной поверхности вместе с неисправной жужжащей лампочкой за спиной.

  Мне хотелось бы вырвать этих некрасивых, уставших людей из умирающего мира. Увидеть, как лучи солнца, пронзая чистый воздух, ласкают их бесцветные рыхлые лица. Смерть и отчаянье – вот с чего начался мой выход на Пути. В зеркале появилось отражение другого лица, белого, с темными провалами глазниц. Я вскрикнула, резко развернулась и больно въехала бедром в раковину.

  – Извини меня, – голос жены мэра был тих, но низок и хриплый, как у заядлой

  курильщицы. – Это вы извините меня, не слышала, как вы вошли, – мне стало неуютно. Еще одна неприятная встреча в туалете.

  Я собралась уходить, но замешкалась. Думала, стоит ли извиниться и сказать, что спешу, или просто попрощаться. Женщина продолжала смотреть на меня, ту, что идет мимо их горя. Завтра я буду в другом мире с Драконом, а она останется тут – умирать вместе со своим.

  – Мне жаль, что все это происходит с вами. Но я всего лишь Хвост, не мне влиять на решения Дракона. Извините, – проговорила я быстро, а она все еще стояла, бледная как призрак.

  Я дернула ручку двери.

  – Постой, – женщина вмиг оказалась рядом, ее руки быстро взлетели к моим плечам.

  Ее серые глаза с желтоватыми белками в тонкой сетке красных сосудов нашли мои. Боль вместе с чувством вины одной волной прошли через меня. Отдаленно я понимала, что что-то не так. Да, я жалостливая, но это не моя боль, не моя потеря. 'Кто влезает в разум твой?' Еще миг – и жена мэра отступила на прежнее место, замерев, как раньше. Теперь ее взгляд казался осуждающим.

  – Ты бы могла спасти меня и моих детей. Пожалуйста, послушай и реши, важнее ли мы глупых правил Дракона.

  Хотела бы я ее прервать, сказать, что не мне спорить с Локарисом о таких вещах. Но что есть неловкость или короткий гнев Дракона по сравнению с хоть мизерным шансом спастись для этой женщины и ее детей?

  – Я обещаю попробовать и уговорить его.

  – Нет-нет! – женщина снова дернулась ко мне, взяла мои ладони в свои. Ее руки оказались удивительно мягкие, не верилось, что такие руки могут быть у такой некрасивой женщины. – Еще в прошлом году Дракон привозил к нам около дюжины рабов. Со всем уважением к этому сильнейшему Страннику, но он врет, что два Хвоста – это предел! Почему мы должны гибнуть из-за глупых правил? Правил, из которых Дракон выпадает!

  – Извините, но тогда не понимаю, что вы от меня хотите, – я высвободила руки. – Вы хотите, что бы я сама отказалась от перехода? – Нет. Я сейчас объясню все. Поверь, Дракон даже не заметит. Что такое пять людей по сравнению с целой дюжиной?!

  Четверо, на самом деле. Майкл же с нами не переходит. Могут ли два ребенка сойти за одного взрослого? Я молчала.

  – Сегодня вечером, во время перехода, все, что будет нужно от тебя – это взять меня за руку, тогда Дракон зацепит и нас с детьми. Главное, думай о нас в этот момент. Желай перенести нас с собой.

  – А если я не смогу, вы погибнете?

  – Девочка, ты ходишь за самим Драконом, за живой легендой. Мы не причиним ему вреда своим поступком. Я прошу тебя, дай нам возможность жить. Моим детям. Ты поможешь мне?

  – Я постараюсь.

  ***

  Гернард Пеом. Мир пятого разряда.

  Бункер в Южном хуторе.

  Теряются маленькие привычки. Выйдя на Пути, поначалу всегда что-то таскаешь с собой. Какой-нибудь медальон, или монету или тетрадь с записями, иногда даже изображение какого-то человека – фотография или рисунок. Как правило, это быстро теряется или приходит в полную негодность. Миры вытравливают из Странников все старое, превращают в чужаков всем и повсюду.

  Само понятие 'дом' исчезает. Пропадает желание в новом мире сделать что-то так, как было в старом – как привык дома.

  Но Гернард Пеом не был настоящим Странником, он был ученым. И, меняя миры, он не менял привычки обставлять свою лабораторию так, как обустроил первую, полученную за особые заслуги, еще когда был зеленым студентом в родном мире.

  Росчерки запускаемых ракет могли полосовать небо, могли отбивать ритм копыта коней, прикрикивать извозчики, а у Гернарда Пеома неизменно коптился на спиртовке небольшой медный чайник и висели по стенам пожелтевшие дипломы. Происходи на улице хоть контакт с инопланетянами, хоть апокалипсис, а посетители Пеома неизменно спотыкались о пирамиды книг, цепляли рукавом колбы и пугались заводного ворона на входе.

  'К-к-кра!' – в этом мире ничего не работало так, как следует. Ворон кряхтел, а не каркал, а часы и вовсе остановились.

  Пеом знал, кто к нему пришел. Он бы согласился расстаться со своими книгами, дипломами, со всей лабораторией, лишь бы никогда не открывать дверь этому человеку.

  – Проходите, господин Дракон, – ученый поклонился, отодвигая в сторону пыльную занавесь. – Леди, – свободной рукой он изобразил, что снимает невидимую шляпу. Следом за Драконом в лабораторию прошла маленькая рыжая девушка.

  – Собирайся, Пеом, – без приветствий сказал Дракон.

  – Я ждал чуть позже... – шепнул ученый, снимая книги с двух шатких табуретов для гостей. – Желает ли господин чаю? У меня отличные фильтры, вкуснее воды вы не сыщете во всем мире! В том, что от него осталось.

  Великий Странник покачал головой, но Пеом все равно проверил воду в чайничке и включил огонь.

  – А я хочу чаю. Можно? – спросила девушка, но вовсе не его, а Дракона. Дракон кивнул. – А то до сих пор во рту вкус горелой каши.

  – Я достану печенье, – улыбнулся Пеом.

  – У нас мало времени, – Дракон сел на табурет, а его спутница все еще рассматривала лабораторию. Сразу видно, что только вышла на Пути и недавно при Драконе. – Собирайся и рассказывай, Пеом.

  – Конечно-конечно, – Пеом поспешно выудил, ловко скользя между столами, полками, трубками и шлангами, старенький лэптоп из кучи бумаг. В таких случаях он всегда отпускал какую-нибудь шутку о том, что пристрастие к старине одно, а удобство прогресса – другое. Но с Драконом решил не болтать попусту.

  – Пока, по большей части, у нас лишь предположения, господин, – начал ученый, включая лэптоп. – Эта новая ветка, которую открыл Кестр, весьма необычна. Активность точек Силы по ветке увеличивается с каждым миром. Это очень странно, учитывая, что от стабильности точек зависит структура мира.

  – Сколько точек в последнем? – спросил Дракон.

  – От семидесяти.

  Пеом знал о маленьком недостатке грозы Путей, и знал, для чего с ним пришла девушка. Удивляло то, то она спокойно бродила по лаборатории, будто ей не приходилось напрягаться, чтобы 'слышать' Дракона.

  Хорошенькая. Похожа на Сисиль – принцесску двумя мирами раньше. Пеом так и не понял, что она больше любила: его или его лабораторию. У Сисиль были такие же яркие зеленые глаза и живой взгляд. А эту девушку жалко. Дракон меняет все, к чему прикасается. Люди рядом с ним становятся монстрами.

  – Если установлено, что чрезмерное количество точек Силы, равно как и их недостаток, приводят мир к разрушению, то два мира из этой ветки просто не могут существовать! – сказал ученый.

  Свисток на чайнике выдал веселую трель, Пеом сам его смастерил. Тогда он налил девушке чай, а она тихо спросила:

  – А две точки – это много?

  – Вы, мисс, видно, путаете точки Силы и точки перехода, – Пеом вернулся в свою любимую колею: тридцать восемь лет жизни он преподавал в разных университетах. – Точки Силы – поры мира, через которые проходит энергия Хаоса – пространства, в котором существуют наши миры. Миры как губки, мисс. Если точек Силы много – мир становится рыхлым и распадается, вот как этот сейчас. А если точек слишком мало, то наша губка ссыхается в камень.

  – А что же тогда точка перехода? – девушка с благодарностью принялась опустошать вазочку с печеньем, которое Пеом достал из личных запасов. Он до сих пор вел себя так, будто сегодня ему не приходится бросать все, что было с ним более века.

  – Точка перехода – тонкое место в структуре мира, обычно оно находится между точками Силы, на равном расстоянии от каждой, – ответил Дракон вместо ученого. – А теперь снова к делу, Пеом.

  – Конечно-конечно, – Пеом закивал. – Вот посмотрите, это график по точкам и мои сравнительные диаграммы, – лэптоп загрузился, и ученый развернул его экраном к Дракону. – Что вы скажете? Можно ли считать, что та ветка с таким количеством точек должна раствориться в Хаосе?

  – Чтобы это понять, необходимо быть в мире, – ответил Дракон, он достал из кармана очки, надел и принялся прокручивать графики. Дракон оказался еще и близорук, вот как. – В моем родном мире двадцать шесть точек. Раньше было больше. Скорее, я бы предположил, что миры той ветки просто с иной структурой.

  – Вы верно мыслите, – хвалить Дракона – какая наглость! Пеом отвернулся, чтобы не улыбнуться. Затушил огонек спиртовки, растерянно оглядел свою лабораторию. Сейчас он не мог даже сообразить, какие вещи ему собирать. – Я всего лишь теоретик, господин. Мне никогда не почувствовать то, что чувствует Странник. Как ни бьюсь, я знаю лишь основное.

  – Мы все знаем лишь основное. Ты посчитал, сколько точек в этом мире?

  – Тридцать девять, господин. Критическое количество. Мир теперь разваливается в труху. Из Хаоса вышел, в Хаос и уйдет, – Пеом устало опустился на табурет. На самом деле, он не хотел ничего с собой забирать, он хотел раствориться вместе со своей лабораторией. Но Дракон даже умереть не давал спокойно. – Но вы не опровергли моего предположения, что чрезмерное количество точек может так же уничтожить мир, как и их исчезновение?

  – Не опроверг. Если мир – это энергия Хаоса, принявшая структуру, а точки Силы – фильтры для этой энергии, то ее избыток, так же как и недостаток, губительны, – Дракон на схемы уже не смотрел, его темные глаза изучали Пеома. – Что же заставило Кестра перебросить своего лучшего ученого на новую ветку? Кестр торговец и никогда не интересовался исследованиями.

  Гернард Пеом глотнул горячего чая в надежде смочить пересохшее горло, встал из-за стола. Он вышел в коридорчик своего бункера, снял с полки старого ворона.

  – Как нам известно, господин, – сказал он, вернувшись. – От количества точек Силы зависит сила мира, его обитателей и его структуры, – Пеом закрыл лэптоп, поставил сверху заводную птицу, аккуратно отогнул черное крыло. Он запустил пальцы в полое брюшко и достал небольшой серый камень. – Это местный металл. Он из последнего мира новой ветки Кестра.

  Дракон протянул руку, и Пеом вложил камень в широкую ладонь. Сейчас он загадывал загадки Дракону, это было в своем роде забавно. Догадается ли глава Путей, что перед ним не просто один из образцов новой энергии?

  – Должно быть, месторождения рядом с точками? Я еще не встречал такого, – сказал Дракон.

  – Совершенно верно, господин. Вы же знаете Перимоту? – Дракон кивнул, Перимот Сардис, или как все его звали – Перимота, был одним из особо сильных Странников. – Он и я смогли заключить в этот металл свою энергию. Точнее, энергию и волю Перимоты.

  – Энергию и волю для перехода в мир?

  – Да, – Пеом все же улыбнулся. Он не представлял, как Дракон мог оставаться таким спокойным, держа в руках истинное чудо. – Перемоте пришлось долго восстанавливаться, но это пустое. Представьте себе, что с помощью этого металла можно в несколько раз увеличить число тех, кто будет ходить мирами! Кестр создаст целую армию, которая будет шагать из мира в мир! Когда вам придется в каждом мире задействовать местные ресурсы.

  – Где же удачный образец? Этот кусок пуст, – Дракон убрал серый шарик металла в карман.

  Пеом знал, что Дракон и сам разберется с технологией. Он и так сказал ему слишком много, а плата за предательство Кестра оказалась странной: глава Путей обещал спасти Пеома из умирающего мира. Сначала Дракон запер его в этом мире, а теперь спасает – излюбленная драконья политика!

  – Остался у Кестра, господин. Мне пришлось срочно бежать. Все, что я успел взять для вас, я отдал, – Пеом сглотнул. Удачный образец висел у него на шее, он собирался еще побороться за себя. Но Дракон был нужен ему, так как энергии камня не хватало, чтобы выдраться из умирающего мира.

  – Конечно же. И ты ничего не знаешь о координатах новой ветки? – Дракон поднялся, девушка тоже отставила пустую чашку на стол.

  – Нет, Кестр умнеет быстро, – сказал Пеом. – Предыдущая стычка с вами его многому научила. Я знаю лишь, что исследованием нового Пути занимаются не на центральной базе. Образец металла – это все, что дошло до центра. Если карты и есть, то они засекречены даже от большинства людей Кестра.

  – Именно поэтому завтра ты и вернешься к Кестру, – сказал Дракон. – Для этого все готово. Ты добудешь мне карты.