Текст книги "История миров: Блуждающие огни (СИ)"

Автор книги: Анастасия Кашен-Баженова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

  – Нет, ты не понимаешь, – сказал он. – Мало смерти, боль тоже питает его магию. Если я выдержу пытки до конца боя, мессир выдержит тоже. На все эти темные дела нужно много Силы, – Мирка вздрогнул, отправил щелчком остаток потушенной сигареты. Солдат встал, потянулся, потрепал меня рукой по плечу:

  – Не думай об этом, иди, отдохни, пока остальное войско не подошло. А я украду последнюю милость у Клори.

  Я забралась на порядком опустевшую телегу. На остатки защитных пластин и каких-то вещей были наброшены вальтрапы и попоны от лошадей, какие-то тряпки, плащи – в этом мягком бардаке я и устроила лежанку. Сон сморил быстро, выстояв короткую битву с ноющими от усталости ногами.

  Я спала так крепко, что, когда проснулась, кругом уже кипела жизнь военного лагеря. Провозили мимо пушки, чтобы установить их у первой защитной полосы. За второй продолжали разметку маги. А еще дальше, за кладбищем ставили палатки для той части армии, которую Локарис собирался сохранить, пустив в бой мертвых жителей древнего кладбища.

  Оказывалось, врага можно было обмануть, и спрятать половину войска, не только благодаря маскировке, но и с помощью магии. Сил на это требовалось много, но не чудо ли: вот есть армия в поле – а вот ее нет.

  Палатки поставили навыверт – обратной стороной, цвета выжженной солнцем травы, на более низкие распорки: все, для чего они могли сгодиться, это заползти в них на четвереньках и лежать. Возможно, издали ночью они будут незаметны, плюс магическое воздействие: маги были расставлены каждый на своем месте и отвечали за определенный участок.

  Свои полки Кейвандер и Чарли оставили в некотором неведении или, скорее, дали обмануть своих людей. Те собирались устраивать засаду и не думали, что идут на верную смерть. Я слышала речь Майкла, такую умелую, что в какой-то момент, и я чуть не поверила его словам. Ни слова лжи и обещаний, но складывалось впечатление, что полки просто устроят засаду, а после в бой из укрытия выйдут остальные. Если верить словам Локариса о признании душой своих грехов за Той гранью, то, пожалуй, даже если бы Майкл завтракал младенцами, его дух обставил бы все так, что, глядишь, ему еще и почетное место дали.

  Я хотела увидеть Чарли перед боем. Война обретала все более реальные черты, и я понимала, что уже завтра могу не встретиться с теми, кого запомнила, кого хотелось считать другом. Мы мало общались, но так бывает, видишь человека несколько раз за пару дней, а чувство, будто знаешь всю жизнь.

  – Чарли! – я, наконец, увидела его. Догнала, перепрыгивая через еще не поставленные палатки и вещи. – Ты можешь отказаться? Можешь не идти?

  Чарли улыбался, а я держалась за его влажный от росы рукав.

  – Я же командир отряда, Айн! И иду добровольно, с полным осознанием, – он оглянулся вокруг: многие солдаты, как приказано, были уже в приземистых палатках, и могли какое-то время передохнуть после тяжелого перехода. Маги ходили по разбитому лагерю, продолжая ставить метки и знаки. Отряды Кейвандера и Чарли готовились к бою.

  – Поцелуй на удачу, – услышала я.

  В просьбе было больше вопроса, чем предложения, словно Чарли сомневался, можно ли меня о таком просить. Я потянулась к нему раньше, чем он склонил голову. Короткое касание, оставившее только чуть тепла. Руки Чарли слегка задели мои плечи. Он поспешно отстранился, и, не сказав больше ни слова, ушел к своим солдатам.

  Я осталась одна, мне никто не определил палатку для укрытия, поэтому наблюдала за происходящим. Локарис готовился к обряду. Неподалеку был и Майкл, он отдавал приказы, руководя приготовлением и следя, чтобы никто не отвлекал мессира. Оба они, и император, и его министр, выпадали из общей картины. Среди солдат и даже магов они были другими. Как волки в собачьей стае. Даже в походке, в движениях эти двое отличались. И во взгляде у обоих под маской иронии или угрожающей провокации (что относится, конечно, к Майклу) было что-то иное. То, что можно увидеть в глазах случайно встреченного хищника. Ему все равно: убить тебя или идти своей дорогой, ведь он тут хозяин, но если он решит, что ты представляешь угрозу, он атакует.

  Воздух постепенно тяжелел, становясь более плотным, осязаемым. Сила наполняла пространство. Я уже знала ее 'вкус'.

  Один солдат, проходя мимо, посоветовал оказаться подальше от поля, поспешить вглубь лагеря. После что-то крикнул незнакомый мне маг, я не расслышала, и все тот же солдат передал, что меня просят убраться с поля разметки. Я пошла в сторону лагеря, но, вспомнив, что забыла сумку, вернулась к телеге.

  – Стой! – кому-то закричал Майкл, подбегая к телеге с пистолетом в руке. Вдалеке, так что уже и не увидеть, кто это, стремительно удалялся силуэт человека на лошади. – Ублюдочный дезертир! – прошипел военный министр и выстрелил.

  Нас объяло пороховое облако, я закашлялась, а когда подняла голову, то увидела, что лошадь потеряла своего всадника.

  – Вы убили его! – я сама не успела сообразить, как повисла на руках мужчины, не давая снова навести оружие. Майкл раздраженно оттолкнул меня.

  – Ранил. Возьми-ка лошадь какую-нибудь, не хочу на себе тащить, – он двинулся в направлении сраженного дезертира.

  – А, проклятье, убил все же, – сказал он, когда мы дошли до тела Мирки. Министр скорчил гримасу под повязкой, по глазам было видно, что кривлялся, – Локарис запилит теперь, вот досада.

  Локарис, правда, ничего министру не сказал. Тело Мирки положили пока у столика с инструментами, которые принадлежали некроманту. Накрыли труп, чтобы раньше времени никто не задавал вопросов.

  Напряжение было во всем, делаясь невыносимым. Магия продолжала душить, магия и ожидание: все меньше слышались шаги, и, в то же время, приказы Кевандера и Чарли отдавались четко. Шум от передвижений армии стал иным, каким-то более организованным. Время боя неотвратимо приближалось.

  – Дал я маху, – злился сам на себя Майкл, Локарис же осматривал окончание какой-то схемы, начертанной на земле. – Найдем другого, нет смертников, ничего! Вот, – мужчина схватил меня за руку.

  – Нет! – я так удивилась, что даже вырваться не попыталась. Посмотрела на мессира, но тот не обратил на нас внимания. Он же не позволит?

  – Ну, Локарис, это лучший вариант. Сама виновата, и у солдат вопросов не вызовет, другого добровольца нет времени искать.

  – Ты, прав, нет времени, – Дракон кивнул, подправив какой-то знак на расчищенной от травы земле, поднял на нас глаза, и я случайно встретилась с ним взглядом. Будто бы чья-то воля мигом сорвала все декорации, которые представляли для меня мир. Я оказалась вне всего, без опоры, без веса, без самой себя в некотором нечто. Нечто было огромно, непостижимо, истинно. Всюду сквозило страхом и паникой, безумием.

  Я очнулась, лежа на полотне палатки. Обескураженная, испуганная. Поднялась, оглядываясь: успело стемнеть, позади виднелись низкие холмики палаток, впереди силуэт Локариса, яркие огоньки свеч, установленных на магической схеме, еще дальше строй солдат. Звук пришел после: грохот от пушечных выстрелов, громкие команды и почти тонущий в этом шуме напев одного из магов, что работал над маскировкой лагеря.

  Значит, я упала в обморок? От взгляда драконьих глаз или Майкл помог вырубиться? Я непроизвольно потрогала затылок, заодно отметив, что руки не связаны. Ничего не болело, никаких шишек не было. Локарис был от меня не далеко, я слышала, как он начал читать заклинание. Смутно видела тело Мирки в центре схемы, оголенное по пояс, а на его бледной груди в отсветах свечей влажно алели какие-то знаки.

  Голос Дракона слышался странно. Я готова была поклясться, что чувствую его вибрации в плотном от магии воздухе, что это не было той иллюзией, что обычно вызывал Локарис, передавая свои мысли. Казалось, что и самому воздуху передаются эти вибрации, что сама земля дрожит под ногами. И вот перед некромантом полотно старого кладбища пошло волнами, земля вспучивалась, вот-вот готовая выпустить погребенных века назад умерших.

  Слова заклинания набирали силу, выстрелы пушек почти не перекрывали их, будто голос некроманта был в иной от всего остального плоскости. Земля не пускала своих заключенных, Дракон тянул их наружу, но ему не хватало Силы.

  Локарис опустил руки, чуть стихая, быстро сорвал с себя камзол, стянул блузу. В его ладонях сверкнуло по небольшому серпу. Он закинул их за спину, и острые концы уперлись в центр звезды-татуировки. Резкое движение, и два луча, что вели к плечам некроманта, засочились кровью.

  Локарис чуть согнулся, уперся руками в столик, что стоял перед ним, и его заклинание загремело с новой силой. Мирка был мертв, он уже никогда не почувствует боли, но боль давала Силу некроманту, и мессир теперь сам стал своей жертвой. Земля впереди вздрогнула последней волной и порвалась, вздымаясь неровными, когда-то человеческими фигурами.

  Мне стало нехорошо, голова закружилась. Мне чудился на изнанке век, словно ожогом отпечатавшийся, взгляд Дракона. Поддавшись панике, подобной той, что погубила Мирку, я рванулась бежать прочь. Никто не спешил догонять меня. Я пыталась оббежать восставшую армию мертвецов, но их было столько, что я перестала понимать, куда бегу.

  – Эй! – я упала в руки подхватившей меня Клори. Она подвинулась, давая возможность уместиться в вырытом укрытии. – Это хорошо, что ты пришла, – крикнула она сквозь пушечный грохот. – Эйтины бьют рядом, еще два удара, и мне не сдержать цепь, будет разрыв.

  Словно в подтверждение слов женщины, одна из землероек достигла защитной полосы и ударилась в нее. На нас с Клори посыпались комья земли.

  – Через три минуты снова ударят, и все, прорвет защиту. Ты куда?

  – Если до мессира дойдет, кто мертвых поведет? – я выбралась из ямы, вытягивая сумку с пластинами.

  Побежала к месту, куда только что ударило заклинание. Если не успею, лучше не думать, что землеройка сделает со мной.

  Со спины надвигались зомби, впереди луна высвечивала ряды армию противника. Не хотелось встречаться ни с одной из сторон. Я плюхнулась в траву на колени, вытащить уже закопанную пластину было куда сложнее, чем вкопать. Мокрая земля присосалась к ней. Я нашла голубую, вогнала в землю, на место с трудом раскачанной и вытащенной оранжевой.

  Не успела я подняться, как в метрах ста от меня одна из землероек пробила цепь, и смертоносная волна, вырвавшись из-под земли, высоким гребнем пошла в строй мертвецов. Комья земли и клоки травы даже до меня долетели. Еще мгновение, и второе заклинание ударило рядом, но, встреченное голубой пластинкой, отправилось восвояси, прямо к тем, кто его пустил. Но ударная волна откинула и меня на спину.

  Когда в глазах прояснилось, я подобрала сумку и поползла к месту разрыва. Встать было страшно, в толпу зомби уже летели пушечные ядра, умертвия падали целыми пачками, но уцелевшие вновь вставали и двигались вперед. Я доползла до другого вырытого укрытия, в нем никого не было, но лежала еще одна сумка с запасом пластин. Я уже не успевала к бреши в защите до следующего заклинания, поэтому, вытащив из найденной сумки еще синих пластин, переложила их в свою. Меж тем, еще одна смертоносная землеройка без препятствий вспорола толпу умертвий.

  Теперь у меня было совсем немного времени.

  В широкую траншею, оставленную заклинанием, я кое-как вставила четыре пластины, не было времени вкапывать хорошо, оставалось надеяться, что они выстоят.

  – Синюю давай! Синюю! – когда я подняла от травы голову, пережидая, когда на меня перестанет сыпаться земля, после очередной отраженной землеройки, то увидела лежащего на земле солдата. Он махал мне руками:

  – Кидай голубую! И назад, на вторую линию! Мне пришлось сесть, чтобы кинуть как можно дальше. Синяя пластина упала прямо у рук солдата. Он был далеко от линии защиты, он еще раз успел махнуть мне, указывая назад, и не поднимаясь, вдавил перед собой пластину. В следующий миг землеройка воткнулась в нее, разъяренно отшвырнула тело солдата, словно сломанную куклу, к подходящим зомби, а сама повернула назад, неся смерть своим создателям.

  Я побежала ко второй линии. Зомби тем временем перешли первую, играя роль 'живой' стены. Скоро они должны дойти до первого фланга. Я бросилась обратно, туда, откуда намеревалась сбежать, где были Локарис и маги. Найдя себе применение, я потеряла все сомнения, подчиняясь единой со всеми цели – выстоять эту битву. Словно кто-то вел меня, указывал что делать, какой выбирать путь, чтобы избежать смертоносного ядра, пули или заклинания. 'Меня бережет Зверь' – повторяла я снова и снова, боясь вспоминать о Темном боге, но в душе надеясь и на его защиту.

  Ночь превратилась в ад. Сначала мне хотелось скорейшего исхода битвы, а после уже чего угодно, что избавило бы меня от участия в ней. Мне удалось отразить более десятка заклятий-землероек, сколько брешей я залатала и не вспомнить.

  Битвы с применением магии коротки и смертоносны, уже к утру все начало стихать, все больше шло назад к лагерю. Несли раненных, лишь изредка громыхали пушки, словно последние, замедляющиеся удары сердца. Отдача от какой-то последней, заблудившейся землеройки сшибла меня, и я провалилась в забытье.

  Меня бережет мой Зверь...

  – Эй, все кончилось, идем, – кто-то растолкал меня. Я открыла глаза и увидела Майкла. Мужчина помог подняться. – Идем, нечего туда смотреть, – он не дал оглянуться на поле, поддерживая за талию, повел вслед за уходящими прочь солдатами.

  Воздух был пронзительно свеж и холоден. Утренний туман смазывал фигуры людей, будто присыпая пеплом. Майкл довел меня до телеги с вещами, она ехала медленно, словно тоже не до конца проснулась. Помог сесть. Теперь я могла бы увидеть поле, но туман укутал что-то настолько страшное, что даже Майкл не разрешил обернуться.

  Военный министр поспешил вперед. Я только успела заметить какой он встрепанный, никакой прежней подтянутости и надменности, он бежал между людьми, как слуга к хозяину. Я тоже хотела кое-кого найти.

  Спрыгнула в мокрую траву, и меня повело в сторону, но головокружение быстро прошло. Я побежала вперед, вглядываясь в лица солдат, с замирающим сердцем провожая взглядом раненых на телегах и носилках. Их было немного, это было хорошо или битва была настолько жестокой, что остальные не уцелели?

  – Чарли! – я увидела вдалеке голову со светло-рыжими растрепанными волосами, эту прическу я не могла не узнать. Чарли шел на своих двоих, уже прекрасно. Он остановился, дожидаясь меня.

  Он стоял, улыбаясь, в его глазах читалась усталость и опустошенность. С трудом представляю, что ему пришлось увидеть и пережить этой ночью, там – на передовой. Я отвлекалась от его лица, осматривая, нет ли у него ран: крови, почти черной на одежде, было столько, что и не понять.

  – Ранен?

  – Нет, пара царапин, но, учитывая какой был бой, все равно, что по голове погладили.

  – Мы выстояли? Как все прошло? – хотелось обнять его, но он стоял, не протягивая и руки ко мне, не решалась и я. Наверное, не стоило спрашивать о бое, надо бы дать отойти.

  – Да. Я, признаться, думал, что мы поляжем, – голос Чарли понизился до шепота, – и что мессир не выдержит. Древнее кладбище, мертвецы долгие века лежали под этой землей. В жизни не видел такой мощи, Айн, будто в аду ночь провел!

  Эмоции пробили шаткую плотину опустошенного спокойствия, и Чарли зашагал вперед, стараясь выстроить ее заново.

  – Я мало знаю о некромантах, – продолжил он, – но уже имел с ними дело на войне, был у нас один в отряде. Он поднимал убитых, с трудом удерживая над ними контроль в конце боя. А тут целое древнее кладбище... Умертвий было больше, чем нас – шли просто вперед, будто пушки и заклинания армии Эйтина им не страшны. Но ужаснее всего даже не взрывы рядом, а то, как останки того, кто стоял в строю плечом к плечу с тобой, поднимаются и идут снова в атаку.

  Я взяла Чарли за руку, на ходу обнять было трудно, да и я не знала, где он ранен, могла причинить боль объятиями. Чарли сжал мои пальцы, не сильно, а словно благодаря за прикосновение.

  – И вот вроде бы уже был в таком бою, а все равно в ужасе, – он не старался строить из себя героя, но и в его честности не было намеков на жалость к себе. – Мессир и защиту держал, – решил сменить тему Чарли. – Нас в основном пушки доставали, заклинания лупили больше по зомби, которые ушли вперед. Представляю, каково сейчас императору.

  – Его тоже ранили? – я и забыла про основную роль Локариса в битве. Обряд некроманта ознаменовал для меня начало боя, но далее все будто развалилось на части, и не складывалось в общую картину. Я помнила лишь взрывы и короткие перебежки по полю, мокрую землю, землеройки и болезненные удары от остановленных заклинаний.

  – Не знаю, он за нами был, – Чарли пожал плечами и сморщился от боли, – но иногда откатом может покалечить не меньше, чем пушечным ядром. Мы уже и так потеряли одного мага три года назад, и вот этой ночью один слег, не выдержав и маскировки, и защиты. Словно перегорел...

  Чарли замолчал, я не стала больше спрашивать. Пусть все погибшие перейдут за Ту грань, забыв случившийся ужас, с миром и покоем в сердце.

  Мы шли долго и прилично отстали от молчаливой процессии уставших и раненных солдат. Чарли успокоился, стараясь быть жизнерадостнее, он что-то рассказывал, хотя руки его все еще тряслись, а глаза согревались, когда он смотрел на меня, и уходил из них, не спеша, ночной ужас. Я не знала, как выглядела, что было у меня самой в глазах, какое выражение принимало мое лицо. Удалось вырвать у Чарли еще один короткий целомудренный поцелуй – попытка снова ощутить себя реальной, настоящей.

  Когда мы догнали отряд, лагерь почти был готов. Вокруг двух больших шатров пространство заполнялось палатками поменьше. Большой вытянутый шатер определили для раненных, второй, поменьше, поставили для императора. Я растерялась, куда мне идти, где искать ночлег? Пощадил ли меня тогда Локарис, решив не брать жертвой для своего обряда, или все же рассчитывал на это, но я сбежала? Если так, что ждало меня при встрече с ним?

  – Эй! – Майре двигалась ко мне широким решительным шагом, отчего ее синие, потемневшие от грязи и воды юбки развевались. Не нравилось мне, с каким лицом она шла. – Послушай меня, – женщина огляделась, оценивая, сколько человек могут ее услышать, – увижу еще раз рядом с мессиром, до моря ты не дойдешь.

  – Я на него работаю, нужно будет – буду рядом, – вот ревнивые женщины меня ничуть не пугали. Майре подошла ближе, пытаясь показать свое преимущество, хотя бы за счет роста. Она была красива: высокие скулы, смуглая кожа, грива каштановых вьющихся волос, которым пару дней не хватало расчески, истинная имперская женщина, как сказал Чарли.

  – Я могу это изменить, – прошипела она. – Где ты была после боя, а? Когда я ему помогала.

  – Где нужно, и тебя не спросила, – плевать мне было на любовниц Локариса, и вступать с ними в долгие беседы я не собиралась. Попробовала обойти женщину, но та схватила меня за волосы. Драться по-девчачьи я никогда не умела, поэтому Майре хорошенько получила кулаком в челюсть. Женщина отпустила меня и ошарашено отпрянула в сторону.

  – Быстро прекратить! – громкий, по-военному резкий приказ заставил и меня отскочить в сторону. Это был Чарли, я и не ожидала от него такого тона. – Майре, вернись к себе!

  Женщина метнула злой взгляд в мою сторону и ушла. Мне Чарли приказывать не стал, просто молча продолжил идти, куда шел. Кажется, ему неприятно было все это увидеть, будто застал меня за чем-то постыдным, будто не с ним несколько минут назад я шла, заговаривая его боль.

  – Почему бы тебе действительно не пойти отрабатывать свой оклад? – Майкл – куда без него. – Невесть какой труд, но хоть польза от тебя будет.

  Военный министр возник за спиной, словно из воздуха соткался.

  – Я и не отказываюсь приносить пользу, – и уточнила, – мессиру.

  – А Чарльз неплохой выбор, перспективный. Правда, за него с еще парой шлюх придется подраться. Ты у нас статистов не выбираешь, все тебя правящие круги манят.

  Начинало тошнить от улыбки, сквозящей в словах министра по каждому поводу. Я обернулась к нему и увидела ее – эту порочную улыбку. Сейчас лицо Майкла не скрывала ткань, и в покореженной маске шрамов угадывались некогда красивые губы и надменные, высокие брови.

  – В каком смысле, перспективный?

  – Чарльз Андор, собственно сын Зухаса Андора. О, ты, похоже, удивлена.

  – Есть немного.

  – Но можешь не надеяться на сладкое будущее. Его Локарис нашел, сама понимаешь, Зухасу лет много, прошлое туманно, а мир он весь изездил. Детей можно в каждом городе пачками собирать.

  – Ну конечно, – мне не очень-то хотелось слушать неожиданно разговорчивого Майкла.

  – У парня хорошее образование, и могло бы быть большое будущее. В бумагах Локарис указал его как своего первого преемника. Ясное дело, что скоро нам обоим надоест играть в Империю, и мы окончательно уйдем на Пути. Но не удивительно ли, что по указам Зухаса его отпрыск за последние пять лет побывал во всех горячих точках, и на самых опасных заданиях? Военный министр оставил меня думать над этим вопросом. Над вопросом, который обязательно задам мессиру, как только найду его. Но стоило мне дойти до шатра императора, как увидела, что сегодня это будет лишним. Да и отчитывать за побег меня тоже вряд ли станут.

  – Как вы себя чувствуете? – я подошла к Дракону и сразу поняла, что задала совершенно пустой вопрос.

  Император, как и Майкл, скинул свою пугающую отстраненность. Он выглядел плохо. Высокий лоб покрыла испарина, под уставшими глазами залегли темные круги, от чего стали четче морщинки. Королевская гордая осанка, которую он сохранял в любом состоянии, сейчас была позабыта. Мужчина стоял, чуть ссутулившись, опираясь на вкопанный у палатки столб. Интересно, в чем же заключалась забота Майре?

  Локарис сделал шаг ко входу в шатер, и его повело в сторону. Я поддержала его, много сил для этого не понадобилось, мужчина быстро совладал с равновесием.

  – Зачем вы вышли из шатра? – я отпустила Дракона, но отходить не стала, готовая

  подстраховать. – Где Симен?

  – Симен погиб. Я справлюсь сам.

  – Ну, от моей помощи вы не отделаетесь. С меня должок, помните?

  Я отодвинула полог шатра, чтобы Локарис мог пройти, но сделав шаг, он снова пошатнулся. Хотела взять его под локоть, но он остановил меня рукой, отворачиваясь. Его стошнило. Кровь казалась очень яркой на покрытой белым инеем земле. Я уже знала, почему так: откат, как плата за чрезмерное использование Силы, и старые таинственные раны Дракона, которые до сих пор мучают его.

  Локарис опирался на столб двумя руками и, прикрыв глаза, приходил в себя. Все же слишком много крови...

  – Идемте, – я потянула его в шатер. Лучше всего Локарис восстанавливается во сне, а значит, надо поскорее уложить императора в постель.

  Там я помогла ему умыться, поливая ледяную воду из кувшина, помогла разуться. Треножники уже нагрели шатер, и в теплом хвойном воздухе мерно покачивались магические огоньки. Я и сама безумно захотела спать.

  – Для солдат вы герой, – сказала я, откидывая свой перепачканный в земле камзол. Локарис без сил опустился на край постели. – Вот и настала моя очередь заняться вашими болячками. Не только же вам со мной нянчиться. Как ваша спина? Я видела...

  – Все в порядке. Майре обработала, – Дракон потянул блузу, я помогла ему снять ее. Он лег на бок, закрыл глаза.

  – Послежу за вами немного, – сказала я, но Локарис уже спал.

  Принесла одеяло со своей лежанки, Дракон улегся сверху на покрывало, поэтому я накрыла его своим. Потом омыла руки, лицо и шею холодной водой, быстро расплела свои волосы, чтобы вытрясти из них землю, переоделась в блузу, в которой спала. Для большего не было сил. В шатре гуляли сквозняки, но угли в треножниках согревали потоки, похожие на скольжение нагретого солнцем шелка, они гладили уставшие ноги.

  За матерчатыми стенами слышались звуки дневной жизни лагеря. Для солдат война была делом привычным, я же, оказавшись, наконец, снова в тепле и безопасности, чувствовала себя опустошенной. Все силы и страх остались где-то в изуродованном взрывами поле. В какой-то миг, расшатывая в вязкой грязи очередную испортившуюся пластину, думала, что когда все кончится, обязательно наревусь вдоволь или напьюсь, или все вместе. Но я стояла у постели оглушенная, и из всего сколько-то близкого мне оставался только император.

  Я хотела, чтобы он спросил меня с его обычной покровительственной небрежностью: 'Так что же, удалось что-то доказать себе?'. Я бы сказала, что не знаю, что нет, не удалось – некогда было думать. И это хорошо. Не хотела и сейчас думать.

  Я обошла императорскую постель и легла, прижавшись к спине Дракона. Через ткань блузы ощутила корочку зелья, что стянуло края его ран, тяжелое неровное дыхание, но глубокие размеренные удары сердца. Всегда ровный ритм, всегда спокойный. Сон сморил мгновенно.

  Когда я проснулась, императора уже не было. На подушке осталось потемневшее пятно крови, а на столе нетронутый завтрак на двух человек.

  После тяжелого боя, после того, как эйтинские землеройки кидали меня в мокрую землю, после того, как били по телу комья и камни, я чувствовала себя совсем не так, как должна была. Напротив, несмотря на тело, украшенное синяками, как и в то утро, после операции, я была полна сил. Хотела встать, хотела что-то делать, и чувствовала себя живее, чем за все свои семнадцать лет.

  Небольшая уборка: заменить подушку, застелить постель, собрать вещи, вспомнить беднягу Симена. Привести себя в порядок: вычесать волосы, умыться, одеться. Мои камзол и штаны высохли, но лучше выглядеть не стали, они требовали стирки, а может быть, чтобы их пустили на тряпки. Да и запах не радовал – затхлый и навязчивый, слишком напоминающий подземелья Золанки из ночных кошмаров.

  Здравствуй, невнятное синее платье, а я так надеялась, что мы не познакомимся ближе! Я поднесла сукно к лицу, стиранное, но все равно отдает уже знакомым сладким запахом духов 'цветы Итала'. Платье Майре, значит. Ладно, чего уж капризничать? Не заимствовать же одежду у мессира, утону в ней. Да и платье оказалось на два-три размера больше, а его юбка вполне могла бы стать крышей небольшого шатра. Но что делать...

  Я все же порылась в императорских вещах и ограбила Локариса на еще одну блузу, чтобы надеть ее под платье. Старые сапоги пришлось приводить в чувство, они тоже были мне велики, но хоть не солдатские. Я с тоской вспоминала горячие источники, озеро, ванну в резиденции – любое сколько-то пригодное для купания место, но лучше все же ванну, походная жизнь мне уже надоела.

  Перекусив, съев и свою порцию, и половину императорской, я решила выйти из шатра и найти себе дело. Так и оказалась в шатре для раненых под чутким руководством военного лекаря Идена Шева.

  – Вы тоже 'Белый лев'? – я снимала пропитанный кровью бинт с пораненной руки командующего Кейвандера.

  Белый с кучерявой гривой лев был прицеплен на матерчатую стену шатра над изголовьем лежанки. То есть там, где человек из моего мира повесил бы икону, распятие, или портрет любимой.

  – Да, меня приняли перед походом императора на север, – ответил командующий.

  Он выглядел неплохо для человека, чуть не потерявшего руку и раненного осколками разлетевшейся пушки в живот и в голову. Хотя и я встала через два дня после того, как мне вскрыли грудь, даже шрам шуточный остался. Иден Шев творил чудеса.

  Белый бинт на голове Кейвандера сбился за ночь, отчего его жесткие седые волосы торчали, как нелепая шапочка. Сам мужчина был похож на свои волосы – помято-угловатый, жесткий облик, нос с широкой переносицей, светлые щетки-брови над широко расставленными серыми глазами, почти квадратная челюсть – для командира образ что надо.

  – Вы сопровождали императора? – я невольно вздрогнула, когда последний виток бинта упал на пол. Рука Кейвандера напоминала опыты над мертвецами: извилистые линии швов, почерневших от крови, сине-зеленая кожа.

  – Нет, мы занимались делами в Империи. Секретными такими операциями, – Кейвандер улыбнулся, видно, заметил мой испуг и решил отвлечь болтовней. – Белые львы не просто орден, мы служим не императору, а Империи. Ее интересы – святое для нас!

  Кейвандер был третьим раненным, которому я меняла повязки. Первых двух я перевязала под присмотром лекаря, а с командующим он мне доверил справиться самой. Я обмыла руку одним из зелий, оно стирало засохшую кровь и ту мазь, что коркой закрепляла швы, дезинфицировало и увлажняло, потому что мазь сильно сушила кожу. Но этим швам еще долго предстояло быть под коркой, посиневшая кожа оставалась холодна. Хотелось накрыть руку ладонями, согреть, передать жизнь, как это мог делать лекарь.

  – Неужели были случаи, когда приходилось действовать решительно ради интересов Империи? – я взяла баночку с мазью и удивленно посмотрела на мужчину.

  – Не так много, – ответил он и задумался. – Мы никогда не допускаем, чтобы проблема зашла далеко, предупреждаем ее.

  Глаза Кейвандер а продолжали светиться улыбкой, но были мутными, сонными. Конечно же, его обезболивали. Сейчас треножник с дурманящими травами был закрыт, но, видно, их действие все еще не прошло.

  Я улыбнулась мужчине, чуть наклонилась к нему и шепнула заговорщически:

  – Что, даже приходилось выбирать между интересами Империи и императором?

  – Мессир великий... правитель, но он полукровка. Еще сорок лет назад их вырезали и травили, и ничто не заставит меня принять его как человека! Следить, чтобы он верно правил, наша основная задача, – Кейвандер тоже шептал, но его затуманенный мозг делал шепот слишком слышным.

  – Неужели он мог навредить Империи? – я похлопала ресницами, продолжая бинтовать руку, и все еще склонялась к командующему. Он же старался выражаться сдержанно и прозрачно, но, вроде, считал меня дурочкой, которой можно рассказать страшную сказку.

  – Он мог ее бросить. Разве может нечеловек со всей серьезностью думать о людях? Он дракон наполовину, а это скверные твари. Мессир умен, но кровь сильнее. Если вдруг что-то покажется ему более интересным, он променяет на это то, что уже приелось ему. Но мы не дремлем, вот как было с Зосмой...

  – Зосмой?

  – Добрый день, Айн. Очень рад тебя видеть здесь, – Чарли зашел неожиданно, и мы с Кейвандером вздрогнули. Жаль, мне казалось, я смогу выведать что-то интересное. – Ох, ты в платье!

  – Как-то так, в него вполне могла бы влезть еще одна я, – я закончила с перевязкой, подхватила тазик с грязными бинтами и подошла к Чарли, чтобы привычно протянуть ему руку.