Текст книги "Страж (СИ)"

Автор книги: Анастасия Татар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Почему он так со мной? За что?

Проходит час, а я все так же сжимаюсь калачиком и понимаю, что точно уже не усну здесь и одна. Ни этой ночью, ни когда-либо вообще. И ужасно холодно, то ли изнутри, то ли в комнате все заледенело.

Не могу больше.

Обвернувшись одеялом и прижав подушку к груди, слезаю с кровати, как ребенок опасаясь монстров под ней, выскальзываю из комнаты, не забыв выключить свет и запереть дверь.

С меня хватит.

Странно, целуюсь и обнимаюсь с одним, а спать не могу без другого.

Ранзес открыл несколько минут спустя, когда я уже немного успокоилась, но как только я увидела его на пороге, сонного и растерянного, не смогла сдержаться, чувствуя, как начинает щипать в носу.

– Извини, я… я просто… это до сих пор продолжается… я не могу больше… не могу так…

Он затянул меня внутрь, захлопнул дверь и обнял, легко поглаживая по спине. Мое тело было почти каменным, страшно напряженным, и в то же время контролировать его не получалось. Поэтому упорно сжимала в руках подушку, укутавшись в одеяло, и шмыгала носом, не веря тому, что чувствую.

Я успокаивалась. Грелась и успокаивалась, радуясь, что получилось урвать хоть капельку этого родного тепла.

Как же я соскучилась по нему.

– Прости, что я был таким гадом, – со вздохом, зарывшись в мои волосы, просит он.

Голова кружится, и непонятно почему.

– Ничего… это я виновата…

В теле такая чудовищная слабость, что ему приходится не просто обнимать, а еще и крепко придерживать. Глаза, наверняка опухшие и сонные, слипаются, и я наконец-то проваливаюсь в темноту. Приятную, теплую темноту, как будто в холодный ливень стою под навесом. Так, словно что-то по-настоящему оберегает.

С тех пор я всегда спала у него. Бессмысленно было ложиться в разных концах, ночью все равно как-то так получалось, что мы обнимались – иначе уснуть я просто не могла. И только надеялась, что об этом не узнает Алисс. Впрочем, гадко было думать о последствиях.

Поблажек мне не давали. Все так же приходилось убивать все время на учебу и тренировки, бегать к Вауру, но теперь я хотя бы высыпалась и регенерация, соответственно, была в разы лучше. Странно было думать, что я находила оправдание этому «воспитанию», как бы оно не выражалось. Это как не замечать недостатков дорогих людей, просто потому, что ты все равно будешь любить их.

Все изменилось, когда за пару дней до отъезда пятого курса мы собрались на одну вечеринку…

19

– Мне вроде казалось, что я тут чаще всего оббиваю пороги лазарета, но… когда ты успел так головой удариться? Или это я тебя так?

Надя смотрела с нотками недоверия. Это так девушка реагирует на вечер отдыха в подарок? Она щурилась и во всем будто искала подвох, попутно разминая шею. Наверное, наивно полагала, что небольшая разминка поможет расслабить мышцы после тренировки… но только не когда ты весь в синяках.

Может, все-таки перегибает палку и стоит её пожалеть? Нет… пожалеет он сейчас, не пожалеет позже жизнь. А так свои действия лисица отточила почти до автоматизма и, как говорит, даже привыкла к боли. Тем не менее, на душе все равно кошки скребутся, факт остается фактом: состояние Цэрлины его и вполовину не так беспокоит.

– Значит, на вечеринку идти не хочешь? – Ранзес вскинул бровь, стараясь скрестить руки на груди как можно более естественно. Все тело ныло, особенно грудная клетка.

Это у Нади регенерация, а он что? Приходится признать, не без гордости, что натаскали её хорошо. Как ударит, сразу звезды перед глазами, так что лучше голову беречь.

– Как мне это слово не нравится! И ведь дискотекой тоже не назовешь… вообще-то, хочу, еще как.

– Ага, – вклинилась Оггар. – Нас даже звали. Но мы отказались, думали, вы не отпустите.

Забавно, что она все еще обращалась к нему на «вы».

– Считайте, вы заслужили небольшой выходной. Ну-ка, Надя, повернись…

Лисица послушно повернулась к нему спиной, убирая волосы. Она прекрасно знала, что Ранзес собирался просто проверить метку. Первым шагом к «легкой» жизни было уплотнение магического потока в границах звезды Давида и плетение из неё защиты. Раз в месяц требовалась подпитка, но в остальном – никаких проблем. Метка скрыта для чужих глаз.

– Все хорошо? – заволновалась Надя. – Через пять минут комбаты…

Все хорошо ли? Если не обращать внимания на царапины и остатки старых, не до конца рассосавшихся гематом, тогда да – все хорошо. У её спины. Но все ли хорошо с ним? Особенно когда приходится смотреть на её подтянутое, будто выточенное тело… и когда прикасаешься к ней…

Еще немного, и край. Единственная радость, часов десять, и Надя будет хотя бы лежать рядом.

– Да, – кивает куратор. – Подпитка еще неделю не потребуется.

– Отлично! – жизнерадостно заключает девушка, поправляя спортивный топик. – Можно смело в мордобой…

***

Пока я пытаюсь придавить какого-то парня к стенке с расстояния трех метров, тот умудряется бросить в меня стулом. Ого! Тоже манипулятор? Но это уже не важно. Чтобы не стать обладательницей гематомы на пол-лица, я перехватываю стул, и в следующий миг уже ощущаю, как соперник делает подсечку. Вот черт! После семи боев подряд мозг уже совсем плохо соображает, мир плывет и тело от усталости едва подрагивает. Плохи мои дела… пока я начинаю осознавать ситуацию, парень уже держит меня за шею в захвате, во всю пользуясь моей тормознутостью: одна рука на шее, другая ощупывает живот и стремится под топик к груди.

– А ты ничего так… поразвлечься не хочешь? – слышу голос над ухом.

Меня охватывает злость. На этот раз уже не жалея сил, тяну нас вперед, чем помогаю подняться, а затем почти ныряю вниз, бросая через себя проклятого хама.

Хочется ударить его по голове, чтобы там что-то встало на место, и я ударяю: раз, и парень летит в стену из стекла, тщась сопротивляться, но у него ничего не выходит – я явно сильнее.

Тут все идет немного не по плану. Будто магнитом, нас тянет друг к другу, и я опасно наблюдаю, как расстояние между нами резко сокращается. Он ехидно ухмыляется, а я выставляю ноги вперед, ударяя парня в торс. Что, думал, в сказку попал? А я какая-то кисейная барышня, которая легко сдастся и отдастся?

Черта с два!

Силы явно заканчиваются, вот уже и в памяти провалы, как будто я на несколько секунд постоянно теряю сознание. В какой-то момент мой кулак перехватывают, затем второй, руки заводят за спину и прижимают к себе.

Я не помню, как его зовут, не помню даже, в какой он группе, но парень, не хочу признавать, довольно сильный. Брюнет, абсолютно зеленоглазый, вроде мужественный, симпатичный даже, только не красавец, но и не урод. Зато абсолютно точно не в моем вкусе. С куратором и рядом не стоял, впрочем, это ожидаемо.

Неожиданно меня начинает очень сильно заботить один вопрос: видит он это или нет? А если да, тогда что чувствует? И заботит ли его вообще тот факт, что одна скотина меня тут в открытую домогается?

На свадьбе же он за меня вступился. А здесь?

Руки как будто связаны и кто-то уже вовсю лапает мои ягодицы.

– Не артачься.

Противный.

– Ты красивая. Давай все-таки встретимся?

Давай я устрою тебе встречу с травматологом или проктологом?

– А тебя не смущает, что я встречаюсь с пятикурсником? – едко интересуюсь, отлично понимая, что все и так знаю о нас с Алиссом.

Звонок: конец занятия.

– Но тебя же не смущает то, что ты спишь с куратором?

Единственное, что меня смущает – его осведомленность, причем весьма неточная. Откуда мог узнать? Видел, как я заходила к Ранзесу или как ранним утром тихонечко уходила?

От злости перед глазами стелется красная пелена, заставляя еще сильнее брыкаться, пытаться вырваться, пока этот гад проклятый зубами стягивает резинку, зарывается в мои волосы и кусает кожу на шее, попадая аккурат в рубец. Перед глазами мелькают красные мошки, смешиваются с темнотой усталости. В оставшихся учениках я ищу поддержки, но Цэрлина давненько отправилась в лазарет, а с другими у меня отношения не самые радужные, скорее, траурные: все ждут случая, чтобы скорее меня схоронить.

Ладно. Досадно, конечно, но раз никто не помогает, придется использовать его же методы.

Чувствуя, как внутри что-то противно сжимается, я постаралась сделать видимость, что прижалась к нему даже больше, чем это делал он силой. Грудь, и без того немаленькая, как с лучшим пушапом приподнялась и заставила парня вцепиться в неё взглядом.

– Ты знаешь… – дотянувшись до его уха, пытаюсь шептать, что говорится, «соблазнительно». – Я вообще очень плохая девочка… ты мне веришь?

– Ну… я даже и не знаю… верить или нет?

– Хочешь, я докажу? – и укусила мочку уха да пущей убедительности.

Отвратительно. Сейчас вырвет.

Мои руки снова получили возможность двигаться и, только почувствовав это, я щедро врезала охамевшему парню сначала кулаком в живот, после коленом в лицо, отлично понимая, что это мой последний удар. Сил нет. От толчка в грудь тот отлетел на два метра, схватившись за нос. Проклятый зеленоглазый инкуб! Как будто я какая-то легкодоступная ш… даже думать не хочется! Не он первый, и явно не последний. Нравы тут были вольными, парни – дебилами, а я – крайне злопамятной. Обычно с моими «проблемами» либо разбирался Дамир, либо мы с Цэр отлавливали жертву спермотоксикоза и с упоением совали мордой в унитаз. Да, это жестоко. Да, отвратительно. Но если просто проигнорировать или побить, они только больше лезут, запретный плод и все такое, а так – унижение, ненависть, но явное нежелание подходить с неприличными предложениями.

Как раз в это момент появился куратор, загородив меня от перекосившегося от злобы парня. За спиной Ранзеса я сразу почувствовала себя как по волшебству спокойно и под защитой, будто это какая-то чудная ментальная магия.

– Ты об этом еще пожалеешь, – спокойно, ухмыльнувшись заявляет парень.

Как его зовут? Кто это вообще такой?

Нос не сломала. А жаль.

– Пошел к черту! – огрызаюсь из-за спины куратора.

– Успокоились. Быстро. По-моему, я еще здесь. Еще раз такое увижу – задушу обоих.

Возмутительно! А на меня он что взъелся?! И вообще, раньше влезть не мог?

– Но это же он в… – попыталась я возразить.

– Покинули зал. Два раза повторять не буду.

В душе в раздевалке я стою, рьяно натирая гелем кожу. Царапины жгутся, щиплют, синяки болят, но больше всего мне обидно и горло душит злость. Одному парню хочется что-то сломать, а с другим просто больше не разговаривать из-за такой вселенской несправедливости. Но самое главное – я чувствую себя виноватой! Ужасно! Мне ведь пришлось сделать то, что я сделала, только чтобы вырваться, а так…

Уставившись на плиточные швы на стене вдруг делаю глубокий вдох и выдох. Какая ему вообще разница? С чего я взяла, что куратор приплел и меня именно с ревности?

На самом деле, дальше «я посплю в твоей комнате» за последние две недели отношения ожидаемо не зашли. В принципе, я и не претендовала. Что я могу сказать, если после каждого кошмара обещаю себе, что к Алиссу и на пушечный выстрел не подойду, а как он окажется в поле моего зрения – сразу голову теряю? Да, это странно. Очень странно. Но почему-то я уверена, что он… мм… не такой.

Закончив мыться, я попыталась нащупать висящее на входе у душевой кабинки полотенце, но ничего не найдя, почуяла неладное и чуть высунулась вон, прикрываясь шторкой.

Отлично.

Я так понимаю, это и есть то самое «ты об этом пожалеешь»?

Интересно, если гордо и круто пройдусь в чем мать родила мимо наверняка поджидающих меня зрителей, задница потом будет от ремня очень болеть? Что-то мне подсказывает, что куратор мой пеший тур голышом не оцени. Ну за что мне все это? Мало я настрадалась в жизни? Это надо было котят топить и у бедных воровать круглосуточно, чтобы так нагрешить! Прислушавшись, чуть на стенку не лезу с диким воем: под дверью меня все-таки ждут. Ладно… шторка – лучше чем ничего. Фи, она мокрая… как неудобно…

Втянув полные легкие воздуха, я нервно дергаю за ручку, открываю дверь, но порог не переступаю. И правильно. Если бы не отошла в бок, уже была бы в цепких ручищах Фава. Воспользовавшись его растерянностью, я щедро ударяю парня дверцей, замечая краем глаза, как тот бессознательно валится на пол, но уже не до этого. Еще один, незнакомый, тянет за мою импровизированную тогу, из-за чего получает локтем в печень, да еще и с сюрпризом: чтобы больнее, стараюсь использовать дар. Попытка сбежать успехом не увенчивается, и когда шторку почти отрывают, у меня неожиданно перехватывает дых.

Сейчас будет плохо и, наверное, всем.

Когда открылась дверь и кто-то вошел, я подумала, отбиваясь, что это девочки, но клянусь богом, лучше бы это были они. В несколько мгновений рядом оказался Алисс, перехватил угрожающего мне сегодня парня и придавил к земле, вывернув руку. Меня передернуло от ужаса.

– Алисс, нет! Стой!

– Не вмешивайся.

Его голос звучал так спокойно и холодно, что у меня по спине пробежались мурашки, но уступать не собиралась. Последняя его попытка защитить закончилась тем, что какая-то часть моей психики пошла к чертям.

– Отпусти его. Пожалуйста, Алисс… все хорошо…

Зато тот темноволосый инкуб даже не шевелился от ужаса.

– Ты слишком мягкая, – клянусь, я слышала хруст костей. – Он это заслужил.

Да, конечно он это заслужил, но!..

Казалось, звук прозвучал у меня в горле и сердце рухнуло в пятки. Меня чуть не стошнило. Конечно он его не убил.

Но я видела кости.

Кости, торчащие из кожи в нескольких местах.

Взгляд скользнул к лицу парня. На его губах, очевидно, чтоб не кричал, засияли голубые руны.

Чудовище! Какое же он чудовище!

Пара секунд, и Алисс уже стоит передо мной, почти прижимая к стенке. Достаточно одного только щелчка пальцев, чтобы моя штора сменилась на бархатистое платье с глубоким вырезом. Кажется, одели меня по всем пунктам, но думать об этом было невозможно. Он заглянул мне в глаза, и мир в очередной раз отошел на второй план.

– Никто не смеет к тебе прикасаться. Они поступили отвратительно, – прожигая меня взглядом, говорит Алисс.

– Да… ты прав…

Он резко перебивает:

– Знаешь, мне тут кое о чем рассказали… говорят, ты по ночам ходишь к Фарданиру.

У меня сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Язык не поворачивается сказать ему правду.

– Я жила в той комнате летом. В моей же холодно и… и… постоянно снятся кошмары… но ничего больше… он спит на кровати… я… м… на раскладушке…

– На раскладушке? – явно не очень веря мне, переспрашивает Алисс. – Надя. Почему. Ты. Не смотришь. Мне. В глаза?

Я не могу посмотреть тебе в глаза, чудовище! У меня ноги подкашиваются от ужаса и все внутри вопит «беги», а ты мне предлагаешь в глаза смотреть?!

Неожиданно со спины я чувствую какую-то холодную пульсацию, которая накрывает тело и заставляет успокоиться. На миг время застывает, все чувства притупляются, а затем я вижу свой поток. Он окрашен льдистыми серыми, голубыми цветами, приятно окутывает, но это, кажется, кроме меня никто не замечает. В теле бурлит сила и ничего не болит, как будто меня полностью обновили, и на этот раз я могу посмотреть ему в глаза.

Это же не мне выкрутили руку и вырвали сердце?

– Я не смотрю, потому что ты не слушаешь.

– Надя… не играй со мной, – его голос звучит угрожающе. – Тебе неудобно в твоей комнате? Иди спать в мою.

– Не пойду, – упрямо отвечаю. Скорее небеса развергнутся, чем я откажусь от единственно оазиса спокойствия, что остался в моей жизни.

Рядом в стену врезается кулак, заставляя едва вздрогнуть.

– Мне нравится именно та комната. И я иногда живу там, потому что Фарданир в долгу перед моим дядей. Ризер сказал мне этим пользоваться.

– Иногда живу? – поднял он брови. – Я его сотру в порошок.

Желудок сделал кульбит. Не смотря на то, что Ранзес вроде как взрослее и на посту десницы, в отличие от всего только студента Алисса, я отчего-то не сомневалась, что он способен на это. Он него веяло удушающей силой и большинство старалось держаться подальше, но почему я – проклятый параноик, человек, который привык делать выводы и слушаться разума! – с первой встречи почувствовала восхищение и кружащую голову симпатию?!

– Ты не посмеешь оставить меня без гарантии моего будущего.

Он скрипнул зубами, будто собираясь еще что-то сказать, но осекся. Наконец-то исчезло ощущения давления, наверняка его силой, Алисс обхватил мое лицо ладонями и заставил посмотреть точно в его зрачки. По коже снова пробежались мурашки, и напряжение медленно начало исчезать. Кажется, все снова становится на круги своя.

– Хорошо. Мы немного повздорили, но сейчас все нормально. Просто я люблю тебя и не хочу, чтобы кто-то к тебе прикасался.

Если бы он только знал, сколько раз ко мне прикасаются, и не очень мягко, наверняка сровнял бы это место с землей.

Я слышала это тысячу раз.

Но так и не смогла выдавить из себя ответное «я тоже».

– Да… я понимаю. Все нормально.

Пока мы говорили, никто и не смел высунуться. Поцеловав меня напоследок, Алисс просто испарился, будто по волшебству, захватив за собой и покалеченного парня. Лужа крови с пола никуда так и не делась, и я впервые задумалась, каково местным уборщицам. Я бы рехнулась. Хотя крыша и без того подтекает…

Молча забрав свои вещи, я на негнущихся ногах и таких же бархатистых, как и вишневое платье до колен, туфлях двинулась на выход. Наверное, так и пойду на эту их хваленую вечеринку. Еще бы объяснить, откуда у меня эти вещи…

Прежде чем отправиться к Цэрлине, я, дрожа, путаясь в своих ногах, испуганно оглядываясь, попросту ввалилась в комнату куратора. Слава богу, открыто… и он тоже на месте. Захлопнув дверь, прислонилась к ней спиной и сползла, бросив рядом своим вещи.

На туфлях следы крови. Видимо, я все-таки наступила туда. Черт!

– Что случилось? – присев передо мной на корточки, взволнованно спросил Ранзес.

Когда он взял меня за руки, накатило моментальное облегчение. Кажется, все нормально, он не злится из-за сегодняшнего, да и я не в такой истерике, как еще месяца два назад. Рыдать совсем не хочется, но такое чувство, будто мне на голову давит страшная усталость от непонимания и жуткого безысходства.

– Знаешь… – я поджала губы, откинув голову назад. Все не могла собрать мысли в кучку. – За пару месяцев я как-то привыкла к виду травм, особенно открытых переломов, порезов, крови… и уже даже не пугаюсь, если самой приходится от них страдать и испытывать боль, но… я… боже, не знаю, с чего начать. В моей голове настоящий кавардак.

Подсказка последовала быстро:

– Давай я тебе помогу. Откуда эта одежда? – он потянул за подол платья, будто пробуя его на ощупь.

Ясно, что он спрашивает. Все-таки, вещи себе я купить не могла: денег нет, да и вылазки всего раз в месяц предусмотрены. В ближайший городок.

– Готова поспорить, ты и так знаешь, – мучительно усмехнулась, с трудом заставляя себя не отвести взгляд.

Ранзес, казалось, был очень недоволен, но сдерживался. Когда так смотрит куда-то в сторону, начиная перебирать мои пальцы, он явно злится, но не позволяет себе это проявить. Абсолютная противоположность Алисса.

– Да, ты права. Впрочем, я знаю многое, но… все-таки хочу, чтобы ты созналась во всем сама.

– Моя классная руководительница, когда мы с одноклассниками переворачивали вверх дном школу, всегда советовала дома сразу пойти на исповедь, чтобы потом родители не очень ругали. Чистосердечное признание избавляло от половины наказания. Но у меня получалось только наоборот… если вообще получалось хоть как-то…

– В коем-то роде я – инквизитор. Почти священник. Можешь начинать свою исповедь.

– Нет, не могу! – возмутилась я, тыкнув его пальцем в грудь. – Ты даже не представляешь, как мне стыдно!

– За что? – Ранзес вперил в меня хмурый взгляд, перехватив руку. По коже пробежались мурашки и в животе сформировался противный комок. – Ты любишь его?

– Нет! – поспешно выдала я, волнуясь, как двоечник перед экзаменом. И зачем я только сюда пришла! – Да… не знаю… скорее нет. В том и дело, что это ненормально!

– И что ты с меня хочешь? – его брови поползли вверх, а я не знала, куда деться. Щеки горели, губы совсем съела, сердце стучит в горле и мешает нормально дышать.

– Не знаю! – вновь повторилась, отчаянно ища в его жестах… м… что-то. – Тот парень с сегодняшней тренировки… инкуб проклятый… пока я была в душе, украл мое полотенце и еще с какими-то дебилами устроил облаву…

– Только не говори мне, что ты вышла голой.

Я мысленно три раза перекрестилась. Хорошо, что я этого не сделала! Судя по тому, как он втянул воздух и сверлит взглядом, последствия были бы не самыми лучшими.

– Сума сошел? Нет, конечно! Я вышла… мм… в шторке. Вернее, открыла дверь, двоих уложила, а как очередь дошла до того парня, явился Алисс. Прижал его к земле в мгновение ока, сломал руку так, что сплошные огрызки остались, но хотел вообще убить, я едва уговорила этого не делать. Так вот, к такому я здесь привыкла. Но когда это делают ради тебя! На твоих глазах! И руками, которыми к тебе прикасались! Господи! Мне хотелось бежать оттуда со всех ног, как от настоящего чудовища, пока он не припер к меня к стенке расспросами – черт подери! – о тебе!

– Стоило догадаться.

Снова это выражение лица!

– Угрожал в порошок стереть, но я выкрутилась… сказала, что от тебя зависит мое будущее (и это действительно так!) и…

– Что?

– Ищи раскладушку! – сорвалась, пытаясь вырвать руки из цепкой хватки, но безрезультатно. – Кто он вообще такой? Почему от него веет такой ужасающей силой? И почему я все равно умудряюсь найти ему оправдания?

– К сожалению, я не могу тебе рассказать. И ничем помочь тоже, потому что ты в упор не хочешь слушать. Или не можешь? Я уже и сам не понимаю… но мой тебе совет: не провоцируй его пока. Не игнорируй свои кошмары. И иди, как нормальная девушка, на этот праздник.

– Да! Ты прав. Я пойду. И напьюсь! Потому что русская душа требует. Но… эм… а ты?

– Я тоже пойду. И тоже напьюсь. А что ты на меня так смотришь? Студенты меня любят. И на таких пьянках я бываю часто. Ну и… заодно проконтролирую, чтобы ты не натворила глупостей.

Как обычно.

Без глупостей не обошлось. Правда, доза горючего в крови заставляла глупости считать победами и велики подвигами против местного Змея Горыныча тире Кощея Бессмертного.

Начнем с того, что происходил «праздник» на втором этаже, у каких-то старшекурсников. Проще говоря, именинник решил в честь последнего года «учебы» закатить нехилую пьянку, и в качестве подарка мы взяли ту самую выпивку, которую некогда с Дамиром притащили с Земли. Впрочем, алкоголь был где не попадя, на каждом шагу, в совершенно свободном доступе, и я даже успела заметить куратора со стаканчиком «успокоительного». Готова поспорить, что это далеко не вода.

Дамира приняли как своего, Цэрлину средненько, а вот на меня откровенно косились. Ну конечно! Нормальная молодежь в джинсах, спортивная и в откровенных кофточках, одна я приперлась в платье и туфлях. Положение усугубляла насыщенная матовая помада цвета красного вина и густо затененные веки: в общем, шла я сюда, как в бой, надеясь произвести фурор, и не прогадала.

– Это мой подарок? – уточнил симпатичный рыжик, я так понимаю, хороший друг Дамира с (о господи!) серо-зелеными глазами. Причем один глаз серый, другой – зеленый. Даже не представляю, как его воспринимать.

– Бедный Эмбер! Сколько тебе лет, а все такой наивный… Только мазохист будет считать Ризер подарком, – подмигнул мне Дамир.

– Полегче, опытный ты наш! Не забудь, что я знаю, где ты живешь, – пригрозила я в ответку.

Такое чувство, что меня засунули в какой-то амереканский сериал. Но я могу и ошибаться. С каждым днем оно все больше движется в сторону Мексики.

– Эмбериан Инхэйл, – он протянул мне руку, которую я тут же пожала в ответ. – Для тебя просто Эмбер. Специалист по воде.

– Эсперанта Ризер. Можно Надя. Манипулятор.

Рыжий обворожительно улыбнулся, радуя глаз ямочками, хитро прищурился и поспешил заверить:

– О, да! Слыхал о тебе. Появилась на третьем курсе, обучалась в монастыре, но бьешься так, что даже у Фарданира из глаз искры…

Мою руку все еще едва сжимали, и сам Эмбер стоял довольно близко, но вот упорно этим не напрягал. Было даже приятно с ним разговаривать. Я подняла брови и чуть ухмыльнулась. Так-с, ну-ка расскажите, что еще обо мне говорят…

– Ты продолжай, продолжай… мне и самой интересно, кто же я такая…

Ладно, может, руку все-таки стоило отпустить. Мир крутанулся, вернее это меня закружили, как в танго, заставляя наклониться назад и чуть прогнуть спину. Живот напрягся, я ахнула от неожиданности, но целовать меня, слава богу, не стали: так, просто слишком приблизились, не двузначно намекая взглядом, что были бы все-таки вполне не против.

Перед глазами встали последствия проявления ревности со стороны Алисса и все желание флиртовать в ответ испарилось. Этот парень кажется мне самым что ни есть весельчаком, душой компании и заядлым оптимистом, так что не хотелось бы, чтобы его нашли мертвым или покалеченным.

– Обворожительная, сильная, умная и просто очень необычная для этих мест девушка с глазами, которые выдают страстную, эмоциональную и живую натуру, – он улыбнулся.

А в прочем, почему бы и да?

20

– Как жаль, что мы не празднуем Хэллоуин! – не унимая смех, распиралась я. – А ведь можно тааакое устроить!

– Да ну? – Цэрлина весело на меня посмотрела. Она выхватила из рук Дамира упаковку чипсов и игриво кормила всех с ручки. Когда очередной «снаряд» направлялся в сторону нашего общего друга, я его перехватила, попутно чуть не укусив её за палец. – И кем бы ты была? Сарделькой? Костюм обжоры еще не придумали!

Я фыркнула и вообразила себя звездой, которая падает на руки фанатам прямиком со сцены. Есть такое чувство, что меня бы никто ловить в таком случае не стел, так что пошла сразу на таран и не совсем в толпу. Компания наша тусовалась на широком диване, и я смело улеглась им на колени, счастливо улыбаясь из-за приятно кружащегося потолка.

Музыка меня порядком удивила. Вообще-то, я люблю слушать все, что понравится, но все-таки… рок на «вечеринке»? Необычно! Ладно, мне все-таки нравится… мощная песня.

– Эй! А почему мне достались ноги?! – возмутился Дамир.

Я специально заерзала, за что получила претензии уже от Цэр:

– Что у тебя там вместо задницы? Камень?

– Орехи! – фыркнула я.

– А я всем доволен, – рассмеялся Эмбер, вливая в себя что-то вроде энергетика. Совсем недавно такой же выцедила и я, упорно не желая воспринимать старый опыт не понижать градус и ничего не смешивать.

– Конечно доволен, – согласилась с ним. – Тебе вид самый лучший! Как имениннику.

– Я уже завидую! – Дамир бросил в меня чипсы. Игнорируя комментарии, что я похожа на жабу, с завидным упорством принялась высматривать на себе еду, пытаясь нащупать ее пальцами. Бинго! Есть… и еще одна… о! Пять штучек бросил?

Тем временем он продолжал:

– На мой день рождения она напилась в хлам, завязала драку, заставила торчать два часа в торговом центре, да еще и Фарданира за нами утащила!

– Пф, если бы не я, гости давно бы уже умерли со скуки. Эй, Эмбер! Видел сколько мы тебе бухла принесли? Так вот. Это мы со свадьбы укрыли. И вообще! Вы меня отвлекли… я чего сказать хотела? А! Если бы мы праздновали Хэллоуин, нарядили бы Дамира в электрика, Эмбера в сантехника, Цэрлину в плиточника-штукатурщика, а я бегала бы по стройплощадке, шатала стулья и орала благим матом! Э… э… эй! Вы что делаете?!

Я скатилась по чужим ногам, как по горному склону, инстинктивно хватаясь за все, что было по близости, из-за чего сразу после приземления валялась на полу в предистерическом состоянии, задыхаясь от смеха, стоя на четвереньках и ударяя рукой по ковровому покрытию. Организм плавно переходил в режим умирающего тюленя, и то, как откашливался Эмбер, подавившись выпивкой, только усугубляло поднявшийся ор.

– Орехокол мой не трогай, женщина!

Рок сменился нынче популярным русским шлягером, и это, пожалуй, стало тем, что заставило меня подняться на ноги. Вот так мир меня не смог нагнуть, а у троих долб… хороших людей получилось! Интересно, кто тут занимается подборкой музыки? И откуда они вообще достали установку и колонки?

– Здесь так красиво, я перестаю дышать, ее… – взялась я подпевать, пытаясь как-то танцевать. Мир приятно плыл и веселил, еще одна порция какого-то приятного горючего разогрела тело и помогла совсем расслабиться. – Звуки на минимум, чтобы не мешать…

– Что она делает? – усмехнулся Эмбер, пытаясь достать меня кончиком носка. Ага, щас! Не на ту напал. Ноги у меня из задницы растут вполне обоснованно.

– Вызывает дьявола, – хмыкнула Цэрлина, наставляя на меня телефон Дамира. То, что она, вероятно, снимала меня на видео, заставило только больше расщедриться на децибелы и движения. Вообще-то, я знаю, что голос у меня есть, и очень даже неплохой. В школе я закончила восемь классов по специализации «вокал», а потом поступила на юриста, все как-то закрутилось, завертелось, что петь я продолжала только в душе…

– Ты поешь эту песню? – только понял именинник, удивленно распахнув глаза. – Какой странный текст… как ты вообще переводишь?

Я только улыбнулась, не желая отвечать. Плюс в том, что можно петь от души и даже матерясь, потому что тут мало кто понимает русские ругательства. А еще в этом подобии квартиры с приглушенным освещением, чуть меньшем, чем у Дамира (тоже как-то связан с йорденлинским двором?), мало кто танцевал, в основном студенты собирались кучками, смеялись и веселились, иногда подходя к Эмберу. Поэтому мой душевный порыв драть горло привлек много внимания, но ничего критичного, просто кто-то засматривался, все так же о чем-то переговариваясь.

Под конец Эмбер меня таки достал, из-за чего произошел дикий фэйл. Запнувшись из-за него, расплескала себе на грудь часть содержимого, и под наш общий хохот двинулась в ванную. Не обращая внимания на обжимающуюся там парочку, взялась вытирать зону декольте, по инерции продолжая напевать. Проклятая песня… Я бы злилась, если бы это платье имело для меня хоть какое-то значение, ровно как и репутация в академии, но так у меня настроение боевое и навряд ли его что-то испортит.

Ладно, может, с выводами я поспешила.

Только выйдя в коридор, я оказалась припертой к стенке в прямом смысле этого слова. Сначала в ужасе решила, что это Алисс или (с энтузиазмом) Ранзес, но после того, как подняла глаза, и вовсе потеряла дар речи.

О, господи! Только не ты!

– Почему от тебя столько проблем? – Эванс положил руки по обе стороны от моей головы, мешая таким образом сбежать.

Да сдалась я вам всем! Понимаю, если вот так ведут себя мои почти ровесники и студенты, но какого черта взрослый мужик? Вот как смотрит зелеными глазищами, как будто у нас завтра свадьба, а я ему изменила. Нет, это уже слишком!

– Не понимаю, о чем вы, – я скрестила руки на груди, вжавшись в стену. Снова это противное ощущение, словно на меня пытаются давить силой.