Текст книги "Королевская Десница. Страж (СИ)"

Автор книги: Анастасия Татар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

 – Лишь бы море... хоть бы голышом, но к морю, – я отложила кружку в сторону, к пустой тарелочке, и притихла. Посмотрела на улыбчивое лицо мужчины, подумала, как было бы хорошо к нему прижаться и так поспать. А вообще, в самую пору обняться и посмотреть какую-нибудь комедию. Ужасный мир странной техники! Я до сих пор не понимаю, как они общаются с её помощью, откуда берут электричество, да и у Дамира откуда-то есть интернет, но нет карточки... я от физики и радиотехники далекая, но вроде для всего этого нужен спутник. Но разве Йордан не обнаружили бы сто лет как таким образом? Ничего не понимаю!

 – Подозрительная какая-то. Что хочешь? – сразу все просек он. Я ответила честно.

 – Кино хочу посмотреть... а лучше мультик...

 Куратор спрятал лицо в ладонях и засмеялся. Шустро спрятавшись под одеяло, чтобы не сгореть со стыда, я мысленно без конца корила себя за дикую просьбу. Дура! Ой, дура! Молчала бы лучше и спать вызвалась!

 – Мультик так мультик.

Под одеяло скользнул холодок. Я с любопытством выглянула, наблюдая, как Ранзес проводит непонятные махинации со шкафом, вытаскивая тумбочку из тумбочки, ломая мой мозг, а потом бросая на одеяло сумку с ноутбуком. Едрид Мадрид!  Снова превратившись в мышку, я тихо следила, пока куратор вытаскивал на свет божий довольно мощный ноут. Не в том смысле, что года восьмидесятого, просто подсветка с оранжевыми буковками и навороченной клавиатурой меня дико заинтересовала.

 – Будет тебе мультик, – хмыкнул мужчина, выключая свет. И тут мне захотелось еще и попкорна. Жизнь определенно налаживается.

 – Ищи сама, потому что я знаю только английский. А ты у нас, кажется, русская баба.

 – Ух ты! – ничуть не обиделась я на «бабу». – Тут интернет есть? А как он работает? Разве земляне не засекают подозрительную активность?

 – Почему же? Засекают... но откуда-то из Италии. Не страшно.

И пошло поехало! Умирающая девочка... золотые волосы... башня... хамелеон... уи! Сковородка! Рапунцель, любимая! Прошла где-то половина мультика, и у меня с концами затекла шея. Я глянула на Ранзеса, который смотрел мультик, хотя по идее ничего не понимал, на его грудь, снова на экран ноутбука. Губы страдали с новой силой. Снова на его грудь, размеренное дыхание, одеяло, почти полностью принадлежащее мне сейчас, и в который раз на куратора.

– Да ложись ты уже...

Вдруг меня обхватили за талию и притянули к себе, прижимая к крепкой и теплой груди. Я проморгалась, вся красная, подняла глаза на растянувшегося в улыбке Ранзеса, и тихонько опустила. Ой, мамочки, как сердечко бьется... вот теперь точно амба. Крышка. Но хорошо. И эти тоже! Развлекаются в городе, поют, косы плетут... скоро, кажется, будут в лодке целоваться. И пусть кое-кто русский не понимает, там и ежу понятно, к чему дело движется. Я в наглую потянул куратора немного вниз, удобнее устраивая голову у того на груди, даже одной рукой приобнимая. Да катись оно все в тартарары! Прикрыв глаза, сосредоточилась на глубоком дыхании Ранзеса. Он был теплым и уютным, даже лучше всякой подушки, и пока мне слегка гладили руку, путая волосы, я почувствовала, как засыпаю, попросту проваливаясь в тягучую приятность. Вот бы этот миг никогда не заканчивался!

***

Тихо сопит. Раз, два: огоньки в небе цепляются за стекло, стекаются в туманность, проникая в комнату без каких-либо преград, и вот едва мерцающая дымка, как свет далеких фар в тумане, перекочевала во тьму комнаты. Три, четыре... теперь уже две пары глаз наблюдают за ними во мраке. В комнате не черным-черно. До снега каких-то четыре этажа, а он и сюда умудряется отражать свет. «Тьфу ты, этот свет!» – думал хозяин первых красных глаз. «Тьфу ты, этот сумрак!» – думала хозяйка вторых небесно-синих. Их мысли в чем-то глубинно разнились, в чем-то сходились на одном, и потому что Гризельда, что Аурон сидели тихо на шкафу, свысока наблюдая за чужой идиллией.

Часы на стене застыли. Без двадцати шесть. Странно было осознавать, что, не смотря на замершее время, Надя и Ранзес вполне себе спокойно дышали. Они спали и видели пока еще хорошие сны, от которых совсем скоро не останется и следа. Как завистно и тяжело было сидеть на треклятом шкафу и присматривать за ними! Гризельде – ангелу, востребованной Силе! – даже и не мечталось когда-нибудь понять, что эти двое чувствую. Что чувствует Ранзес, пока на его теплой, мускулистой руке сладко посапывает Надя, и что в свою очередь чувствует Надя, пока Ранзес, другой рукой, будто полу укрывает её от всего мира? Наверное, им хорошо. Может, и не осознают этого в полной мере, но не спали бы они так мирно уже который час, если бы рядом друг с другом им было как-то по-чужому.

А ей что? Даже сон не нужен... ангелы никогда не спят. Они питают собой чужие, людские сны. Тех, кто пока еще не переступил порог Высших Смерти и Рождения. Кому доступны грехи и разрушения. Но вечность! Её вечность! Её и этого упертого демона, которого после заключения Надиного контракта впихнули ей в пару... их вечность – настоящее проклятие. И подопечная их совсем скоро тоже станет частью его. А пока она спит и не слышит их, и даже если бы не спала, вряд ли бы услышала. Разве что почувствовала, вот это может быть. Люди, они всегда чувствуют, когда кому-то зачем-то нужны или не нужны.

 –  Поделили контракт на свою голову, – недовольно отзывается Гризельда, будучи совсем не в восторге от их дела. Её голос в тишине кажется даже зловещим. Может, она когда-то давно была инкубом? Какой-нибудь ведьмой, которую сожгли на костре?

 – Мы-то все удачно поделили! Но вот кто ж знал, что её дурное желание прям поперек горла господину встанет? – со знанием дела отвечает ей Аурон.

Хорошо демону! Нет у него никаких принципов. Только теория и устав более вольный, чем у неё. Всегда-то им демонам проще! На грехах разогнаться есть где, а у ангелов только и помни, что любовь. Любовь к миру, к ближним, но не дай бог к себе. К себе – это у них гармонией называется. Если себя любить слишком мало – уныние, если слишком сильно – эгоизм, а вот просто принимать себя таким, каким ты есть – это уже хорошо. Это гармония. Свет.

 – И надо нам было систему обходить? Пополам душу рвать? – снова обращается невесть к кому Гризельда, едва не грызя локти.

 – Не ной! – демон шипит на неё, а сам того и согласен: играется с магическим огнем на кончиках пальцев и чувствует довольно, как грех-камень на шее Нади ему ластится.

 – Не ныть? А сам-то! Смотри, всю мантию себе прожег! Хочешь, чтобы Высший заметил тебя? Жить надоело?

Аурон, насупившись, тут же тушит огонь, разглядев в сумраке пару дырок на серой мантии. И ведь не только на его! Кажись, увлекся, и её прожег. Хорошо хоть, эта блондинистая истеричка не заметила. Пока они оба выполняют тайное поручение его господина, Высший – то есть господин Гризельды – даже о контракте не знает. Не то, чтобы он чувствовал себя ответственным... просто Аурону «тупо влом», как любят говорить на Земле, потом расхлебывать лишние проблемы. А эта Сила такая шумная! Попробуй ей что докажи, объясни, покажи!

 – Ладно, ты права! Рискуем сильно. Но знаешь ведь, что господину нам шеи свернуть ничего не стоит! А потом что? Начинать снова всю закалку кругами ада сначала проходить? Брр! Я там рожден был, а до сих пор мороз по коже... все, хватит! К делу. Что там надо делать?

 – За тобой – память тела, за мной – души. Убираем оттуда господина и валим...

 – Убирать, так убирать, ладно уж...

И они принялись колдовать. Именно колдовать! Тут бы они попросили подчеркнуть, выделить, обвести красным маркером и поставить жирный-жирный восклицательный знак, только бы сразу стало понятно, что дары и рядом с Высшей магией не стояли. Она давалась им в управлении много легче, достаточно было лишь грамотно описать ей задачу: что сделать, в какие сроки, где и как. И никаких ограничений, если ты работаешь в своей отрасли. К примеру, Гризельда могла влиять исключительно на «внутреннюю» Надю, на её чувства, ощущения, реакцию, пока Аурон колдовал над физической оболочкой: пусть её мозг не помнит вида, звучания, даже запаха их господина. Нельзя! Ни в коем случае нельзя, чтобы у неё остался хоть какой-то след о нем в голове. А то иначе они рискуют и вовсе свести её с ума. Вот увидит его, не вспомнит, но отчего-то почувствует животный ужас или ненависть. А может, вспомнит, умом-разумом будет понимать, какое исчадие перед ней стоит, но душа промолчит, не даст команду по праву ненавидеть за потрепанные нервы. Тут достаточно одной мысли «неправильно», чтобы та взорвалась, как бомба.

Во сне Надя хмурилась, будто инстинктивно старалась прижаться сильнее к Деснице. Конечно, чувствует! Скорее всего, сейчас её преследует ощущение, будто кто-то колупается отверткой в ей голове. И во сне ей так отвратительно то мучительно жарко, то чудовищно холодно. Ужас! Подобную процедуру когда-то давно проходили и влипшие «колдуны», сидящие на шкафу, чтобы совсем избавиться от прошлого. Они не изменяли, не подавливали и совсем уж не запечатывали воспоминания Нади – просто стирали. Это намного надежнее. Мало было уничтожить одну только встречу! А как же мысли? Каждый тот раз, что она вспоминала господина и зло корила себя за глупость. Работа затянулась на целый час, вытянув целое море сил. Утомительное дело – в чужой голове копаться!

 – Ну-ка скажи мне, пернатая, – нагло облокотившись на её плечо, Аурон тоскливо в последний раз перепроверил за собой «место преступления». –  Что это у тебя за взгляд такой? Как у побитой собаки?

Гризельда сначала хотела и руку демона оттолкнуть, и кулаки размять, разок-второй ему в печень двинув, но потом передумала. В конце концов, это крошечный, но таки шанс с ним договориться. Демоны больше всего схожи с людьми, только нет у них возможности это показывать. Да и у неё тоже... как же оно все сложно!

 – Давай не будет рассказывать господину про эту десницу? – она мельком глянула в глаза товарищу по несчастью.

 – Тебя его судьба волнует? – с удивлением спросил демон.

 – Нет, Аурон! – возмутилась Гризельда. – Но она волнует Надю... а мы и так её жизнь вверх тормашками перевернули. Господин ведь его первым делом убьет, когда придет за Надей...

Демон молчал. И через минуту тоже. Он старательно увиливал от её взгляда, по-прежнему не отстраняясь. Гризельда надеялась, что тот думает, и поэтому ждала, но еще одну минуту спустя она не выдержала.

 – Ну? Чего молчишь? Согласен ты или нет?

Аурон вздохнул и как-то то ли снисходительно, то ли вымучено улыбнулся, соизволив ответить.

 – У меня разве выбор есть?

«Не скажет!», – радовалась девушка, выдохнув с облегчением. Хотя и не понимала, почему старается чуть облегчить подопечной участь. Может, потому что им такая помощь не досталась? И потому, что совесть все-таки есть, но включается только вне зоны видимости начальства?

Две тени плавно оторвались от сумрака, скользнув к окну, а там уже и вовсе исчезли, оставляя позади себя размеренное тиканье часов и совсем не заметив, как из-под мантии Гризельды выскользнул маленький лиловый шарик с перепончатыми темными крыльями и маленькими острыми зубками. В тот же час на кровати неожиданно вздрогнула Надя, резко проснувшись ото сна.

***

Не было никаких криков и вскакивания с кровати в холодном поту. Я просто открыла глаза, как будто ничего не случилось, не произошло, словно всего лишь моргнула, но это было в корне не так. Отчего-то надо мной невидимой тенью завис страх – лежи, не шевелись, прислушивайся к окружению. Ранзес рядом крепко спал, пока я слюнявила его плечо (и снова бессовестная!), и в целом, было уютно, если бы не одно «но» – жарко невыносимо. Вся кожа горела, словно обнимал меня не человек, а какая-то печка, что даже дышать тяжело. У него температура или что? С этим надо завязывать, пока вцепилась я в куратора исключительно из-за страха одиночества, а то недели-две и появится совсем другая причина.

Не могу вспомнить, что мне снилось, но это было что-то слишком пугающее. Лихорадочно перемещая взгляд в полумраке с одного предмета на другой, я почем знать, долго вглядывалась в темноту на шкафе. Ничего... да и светлеет уже. Только вот к одному месту мне это «светлеет», когда так страшно! Попросту не зная, что делать, я позвала спящего мужчину. Как он только не удавился еще моими волосами?..

– Ранзес?

Он молчала и, видимо, дальше спокойно спал. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом, поэтому я позвала уже громче.

 – Ранз? – и осеклась. Как-то не по себе менять обращение, не нравится и все тут...

 – Десница Фарданир?

Толку ноль. Высунув руку, я щедро ущипнула его за предплечье, пользуясь тем, что мышцы расслаблены. И мгновенно чуть не поседела, крутанувшись на месте, когда меня вжали в кровать...

...за горло.

– Ран... ранз... отпус...

Ух, мамочки, как страшно! Дышать не могу! Пока мне перекрывали воздух, я в панике пыталась отстранить от себя мужчину, не придумав в ужасе ничего лучше, кроме как пытаться убрать его руку и оттолкнуть в грудь. Конечно, как би ни так, такую гору мышц и сдвинешь! Прошло несколько секунд, прежде чем он удивленно выдал мое имя, распахнув глаза, и как раз тогда оттолкнуть его было проще простого. Твою мать! Желудок сделал кульбит и сердце, кажется, забилось раз в десять быстрее. Как угорелая, я ринулась в другой конец кровати, схватившись за горло, и пыталась отдышаться. Я понимаю, что никто не любит, когда его щипают, но чтоб так! Когда паника и непонятный страх смешались, я оказалась в полнейшем смятении. Господи... не могу прийти в себя...

 – Надя, ты как? – меня попытались обернуть к себе, но я инстинктивно шлепнула куратора по рукам, вновь оттолкнув. – Прости.... Серьезно, я не хотел этого... ты меня  напугала! Надя, слышишь? Прости меня, ради бога...

Чувствовала, как слезы просто градом катятся из глаз из-за эмоционального перенапряжения. Мозг пульсировал, а я растирала их по всему лицу, пытаясь прогнать наваждение в виде его лица, когда Ранзес только схватил меня за горло. Он снова попытался притянуть меня к себе, но я вырвалась, быстро пытаясь найти глазами свою обувь. Нет... точно, ведь я прибежала вчера совершенно нагая. Мне хотелось сказать, что ничего страшного и я все понимаю, что сама виновата, но чувствовала, что попросту не могу открыть рот и собрать мысли в кучу. Волосы липли к мокрым щекам, лезли в рот, и я все никак не могла прекратить плакать.

 – Надя, стой! Подожди, я же говорю, что не...

Его голос резко растворился, когда хлопнула дверь. Не иди за мной, только не иди за мной, только иди, не оставляй одну... тьфу ты, черт подери! Да что ж такое? Откуда этот животный ужас? Он ведь не специально! И извинился! Но я все равно так дрожу... попросту не могу вернуться. Как будто больше никогда не смогу и слова сказать. Пол в коридоре и на лестничном пролете был просто ледяным, только зачем-то я старалась ступать целой стопой. Может, чтобы проснуться наконец-то? Отогнать наваждение и прийти в себя? Да черта с два! Ничего не получается!

Дверь в мою комнату оказалась запертой. Ключи. Где я их могла оставить? Когда в последний раз закрывала комнату? Ноги понесли меня в сторону душевых. Связка нашлась позади урны, из которой неутешительно выглядывал мой любимый шампунь. Плюнув на это, я схватила ключи и понеслась в комнату, но та оказалась уже открытой. «Ранзес», – прозвенела в голове догадка, одновременно и плохая и радостная. Влетев в комнату, где царил полумрак, я застыла на пороге и разревелась с новой силой. Черта с два! Никого нет. Тогда кто открыл дверь?

 – Че ты ревешь, дура тупая?

Мой благой мат разнесся по всему этажу, пока я ринулась врубать свет, борясь с желанием выдрать все оставшиеся волосы. Я схожу с ума! Точно крыша едет не спеша, громко шифером шурша! И это после всего, что со мной было! Остановите Землю, я сойду! Вспомнилась злополучный шлягер. Наде... Наде надо выйти... давай отключим мозг, ну мать его, чтоб никогда не ломался он... остановите...

Ужас! Кошмар! До чего я докатилась?! Это «нечто» меня укусило за шею, как бы между прочим заметив:

 – Здесь я.

И я чуть не прихлопнула говорящий бред рукой, пока не заметила знакомые крылышки и острые зубки... истерика прекратилась, но на смену ей пришла лютая ненависть ко всему свету. По секрету... ух ты, это же чудище, которое я так и не впустила в свою квартиру три месяца назад!

 – Зубастик, ты, что ли? – спросила, потирая место укуса. Бедная моя шея! Чего ж она так страдает?!

 – Э! Я серафим! Кажется... – и чудовище театрально влетело в стенку, сползая вниз и шлепая на пол.

 – Что значит «кажется»? – присев на корточки, я попыталась ближе рассмотреть Симу, как я теперь его буду называть. Глазки, как у кота, большие, желтые, и широченная пасть с острыми зубищами. Ножек у него нет, но крыльями машет еще как яро! Такого и прокормить не сложно, и лоток ему не нужен... только характер совсем не ангельский.

 – Не знаю... не помню... все дело в моей памяти. Кажется, её кто-то случайно подчистил... пара голубков какая-то... демон и ангел. Они к тебе приходили, а я за ними, кажется, следил. Как очнулся, твое лицо вспомнил...

 – Кто приходил? Когда приходил? Зачем приходил?! – догадываясь, что за ангел и демон, вскрикнула я. Сима меня отвлекал, и паника медленно отступала.

 – Псих! Истеричка! Прекрати орать на меня! Сказал же, что не помню ничего!

Ничуть не обидевшись на истеричку и психа, потому что правда, я хотела взять Симу на руки, но он вцепился в мою руку зубами до крови, снова отлетая в сторону.

 – Не понимаю ничего... не понимаю... – выло чудище. Это он мой мат не понимает и пару ласковых?

 Видно было, что у Симы сильнейший когнитивный диссонанс, прямо как у меня всего ничего назад. Ну и как на него обижаться, скажите? Я не обидчивая, особенно по отношению к таким забавным существам. Только вот...

 – А от меня ты что хочешь? – слизывая с руки кровь, валюсь на пол рядом с ним. Ну, спасибо, теперь я совсем уже пришла в себя... только шум в голове какой-то. Наверное, из-за нервов.

 – Я твой охранник... у тебя метка есть... я почувствовал.

 Меня пробило на истерический смех. Ха! Только остроумного фамильяра не хватало на мою бедную попаданческую голову! Эх, да кого я обманываю? Я счастлива! Как никогда раньше. С ним наверняка не соскучишься. Чаще всего в книжках эти существа непробиваемо веселые и рвутся всем показать «кузькину мать». «Порву, как тузик грелку!», – подумала я, зарывая руки в волосы. И снова ха! От кого меня защищать? От агрессивных мстителей-сокурсников? Подумаешь! Вряд ли кто ко мне сунется после цирка в спортзале, а если нет... я предупреждала!

13

 В академии было до неприличия много людей в такое ранее время. Может, потому что раньше вечно опаздывала на занятия из-за завтрака, я этого не замечала, но что-то все равно отличалось. Люди от людей, форма от формы, лица от лиц... да. Ой! Какая-то малявка, видимо, спутала меня с Гагариным, пытаясь помочь совершить великий полет. Только не вокруг Земли, а вниз по лестнице. Ух ты ж блин! Это было близко. Еще чуть-чуть, и круассаны, которые я стырила для куратора, канули бы в Лету. Просто он уже давненько не появлялся утром в столовой, а мне хотелось извиниться за тот случай. После того, как Ранзес меня чуть не задушил, я с ним не говорила. Каюсь, отходила. А еще наверняка подкинула проблем, когда не явилась на ХУЙ. Ха-ха... хоть какая-то отрада так это про себя называть.

Тело сладко ломило после внеплановой тренировки. Кстати говоря, Сима исчез в то же утро. Сказал, что его работа охранять в случае опасности, а не нянчиться со мной. Был стрем, что он постоянно витал где-то рядом, хотя меня предупредили, что он реагирует только на реальную физическую опасность. М-да... я так понимаю, что ради того, чтобы чудовище показалось, надо, чтобы меня придавило шкафом или еще что-то в этом роде. Причем придет он явно после «акта измывательства».

Зато я успокоилась. Конечно, не сразу, но у меня получилось: медитация, тренировка, душ, снова попытка самогипноза, и вот я бодро вышагиваю вдоль по коридору, пытаясь представить, как буду объясняться перед куратором в холле, где обычно преподаватели и йорденлинские ищейки собирались на «пятиминутку». Сейчас там была только куча незнакомых мне студентов, и пока глазами выискивала Ранзеса, в который раз чуть не выронила круассаны. Первое, что привлекло внимание – необычные, длинные, даже длиннее моих, белые волосы. Но явно не девушка.

 – Это мне? – и мой пакетик сладостей нагло отобрали. Я подняла голову, намереваясь быстро высказать и сделать все, что думаю, но так и замерла с раскрытым ртом.

Нифига ж себе! Вот это красавчик... едва столкнувшись с серыми глазами, почувствовала, как внутри отчего-то все затрепетало и сладко сжалось. Моя старая любимая подвеска как будто отозвалась током, приятно грея кожу и делая её, казалось, нечеловечески чувствительной. Тормоз! Жми на тормоз, женщина! Мордашка, бывает, обманывает. И темные брови тоже. И аристократические черты. Даже гора мышц. Но... что на счет этих невероятных серебристых глаз?

Чувствуя себя полной дурой, вспоминая Цэрлину, я попыталась отобрать круассаны, но парень только дальше их отодвинул.

 – Нет, не тебе! Ну-ка отдай по-хорошему, пока не двинула в печень!

 – Все, все! Отдаю, только не злись, ладно?

 И он улыбнулся. От этой улыбки по телу пробежалась волна мурашек, сердце забилось в ускоренном темпе. Меня как будто обдало волной теплого воздуха. О господи! Да что происходит, люди?! Как можно так реагировать на совершенно незнакомо парня? Но как показала практика, как-то, оказывается, можно...

 – Как тебя зовут? – он сунул руки в карманы.

 – Надя, – будто меня хорошенько шарахнули по голове, почему-то выдала я свое настоящее имя, и тут же ощутила, как желудок сделал сальто и рухнул вниз. Да что ты творишь, дура? Эспер! Эспер Ризер ты, а не Надя!

 – Алисс, – снова эта улыбка. Как странно... как будто я вижу только его, а все вокруг расплывается.

 – Я тебя раньше не видела, – зачем-то залепетала я. – Хотя и третий курс... Сегодня вообще как-то слишком многолюдно. Куча незнакомых лиц! Представляешь, поднималась по лестнице, и какая-то девчонка лет четырнадцати чуть не заставила совершить полет в космос! Я уже тогда чуть не распрощалась с круассанами! Ой... извини, что я так много говорю... прости... это вообще-то странно.

Едрид Мадрид. Это меня из-за стресса так прорвало? Или всему вина эта чертовски обаятельная улыбка?

 – Потому что я из Кранка. Пятый курс. Летом ваши ездили к нам и тебя я, кстати, тоже не видел... новенькая? И сразу на третий?

 Я гордо фыркнула, воображая себя почему-то лисичкой. С лица не сходила улыбка. Мне хотелось говорить и говорить, лишь бы не расставаться с этим человеком.

 – Это все потому, что у меня руки из правильного места растут, пусть иногда и кажется, что нет... ой, так ты с дороги, да? Голодный, наверное? Ладно, бери круассан. Эх, хорошо, что я в тебя врезалась! А то мало ли! И познакомились заодно! Вы же на три месяца, да? Пока зима не начнется?

 – Тут вечно зима, не то, что в Кранке, – Алисс едва засмеялся, вызывая у меня понимающую улыбку. Я вручила ему пакетик с лакомствами, вспоминая, как мама учила меня заводить с людьми дружбу. Никогда не думала, что этот прием все-таки пригодится, но...

 – О, да! У вас там море, да? Тепло, как летом? И купаться можно?

 – Даже жарко, я бы сказал... Только не море, а озеро. Просто оно огромное, и купаться в нем можно только у берега. Чем дальше, тем холоднее вода, а потом раз и... пропасть.

Меня накрыл детский восторг. Кранк! Я хочу в Кранк, и все тут! Наверное, там чудовищно красиво. Вода, в общем-то, подействовала бы на меня успокаивающе и в целом положительно. Хоть бы у берега, но я зависла бы надолго. А еще порядком загорела...

 – Если бы я там училась, форму и силой бы не натянули! Только шорты, только свобода телу!

 – Ну, так это тебе и здесь можно устроить, что мешает? – его смех, казалось, отразился теплом в моей груди, и поэтому я засмеялась в ответ, попутно подтягивая штаны, которые, на самом деле, не были форменными. Я купила их за счет Ранзеса еще в России как спортивный костюм, но не была уверена, хорошо ли те на мне сидят.

 – Совесть, наверное, – улыбнулась в ответ, вдруг замечая в толпе куратора.

Меня окатило холодной водой. Всего на миг взглянув на него, я ощутила всю гамму негативных эмоций так, что сердце рухнуло в пятки.

 – Прости, мне надо бежать... кушай круассаны и меня не забывай. Надеюсь, еще увидимся. Рада была познакомиться!

Отступая к стенке, где стоял Ранзес, я одновременно поглядывала то на Алисса, то на злого куратора, чувствуя, что дело совсем дрянь. Ох, мать... ну почему я вечно так со всем лажаю? И почему он так злится?

 – Я тоже, Надя... ты даже не представляешь себе, насколько...

***

 Неделя определенно не задалась. Как не прискорбно осознавать, но причиной этому была всего-то лишь одна порой совершенно непредсказуемая лисица. Никогда не знаешь, что она сделает или что ты сделаешь, когда находишься в компании Нади. Это, в общем-то, нормально и с одной стороны хорошо, что она не поддается контролю, а с другой... манипуляторша была просто одним сплошным источником проблем. Сначала она чуть не угробила почти весь курс, явно не без чужой помощи, потом себя, косвенно его, и в конечном итоге постаралась вверх тормашками перевернуть еще и их и без того странные отношения.

Это было с пятницы по воскресение.

Понедельник запомнился ему чудовищным чувством вины после кошмарного утра, игрой в кошки-мышки с напуганной чуть не до смерти студенткой, которая всячески старалась избежать с ним встречи два дня, а потом ковром перед начальством. Вообще-то, ректор над ним власти никакой не имел, но зато легко мог повлиять на жизнь Нади. Пришлось сооружать ложь, что его подопечная не явилась на две лекции из-за его личного поручения.

 – Она отбывала наказание в столовой... – вяло оправдывался Ранзес, чувствуя, как начинает выходить из себя. Ректора хотелось выбросить из окна, застрелить, перерезать глотку, просто как-либо убить. Он был одним из первых в списке Инквизиции, в его личном списке и списке Ризера. Человек, нет, чудовище, которое превратило Ледяную тюрьму в самое жестокое заведение Йордана.

Наде пока кажется, что она попала в сказку, что ей все сойдет с рук, что она абсолютно точно со всем справится. Но это в корне не так. Просто девочка пока не сталкивалась с настоящим лицом Академии, и объяснить ей, как сложно обстоят дела с правилами, было просто невозможно. Она уже успела вляпаться по самое «не хочу».

 – Я слышал, как она чуть не убила Саймона Куиллси, одного из наших лучших огнеборцев, а вместе с ним и еще добрую половину твоего курса. Слушай, Фарданир... она ведь манипулятор, как и ты. Причем с воистину поражающим уровнем регенерации. И ты десница. Что-то я не помню, чтобы ты щелкал своих однокурсников, как семечки.

Сволочь. Конечно он не помнит! Потому что Ранзес был гораздо умнее Нади. Если он с кем-то и сводил счета, то так, что с доброй руки Ризера об этом никто не знал. Когда-то и чертов инквизитор был куратором, и вот, что из него выросло под железным крылом Корна. Но с Надей все иначе. Вдолбить ей в голову истину не получится, все, что остается – подчищать лисице дорогу и молча оберегать. Нет, молча не получится... рано или поздно ей придется выслушать всю правду о безрассудных действиях и начать думать головой. Потому что в Йордане на одной силе далеко не выедешь. А если с ними что-то случится? Как она сможет защитить себя от Бэата одна?

Да никак. Может, и будет бесконечно перерождаться в Йордане, но тогда уже её ничего не спасет. Дьявол достанет её из-под земли, найдет, где угодно, потому что она может перевернуть его жизнь вверх дном один махом. Надя отлично это умеет. А с меткой короля она и вовсе способна свернуть горы, пока горы готовятся свернуть ей шею...

Ну уж нет. Черта с два он её оставит одну после всего.

 – Она ценный кадр, но мы опасаемся, что девочка может быть опасной для его высочества, поэтому мне приходится держать её на коротком поводке.

 – А не на слишком ли коротком, Фарданир? – его острый смех отбивается от стен и режет уши. Хочется убить прямо здесь и сейчас.

 Но вместо этого на лице улыбка. Обмануть, обмануть... забыть, как все обстоит на самом деле. Сказать правду как ложь. Ну же...

 – Она сильная, но чертовски глупая. Лучше, когда зверь тебе доверяет, а не жаждет разодрать в клочья. Мы с вами прекрасно знаем эту схему, Эванс... Ризер просто наивная девчонка.

 – То, что она наивная, конечно, хорошо, – он выпускает дым из сигареты, улыбаясь, как сам дьявол. Приходится приложить нечеловеческие усилия, чтобы не сжать кулаки и не выдать себя. Ректор что-то задумал. Что-то, очень опасное для лисички.

 – Но надо, чтобы она боялась. Силой всегда можно добиться большего.

В среду приехал пятый курс Кранка. Это было странно, потому что должен был третий, а не старшекурсники. А с ними – Василиса. Отлично! Еще этого не хватало! Мало того, что проклятый инквизитор не выходил на связь, мало, что Надя умудрилась получить грех-камень от Бэата, да еще и показать ему метку, мало, что избегала его, так теперь ему еще и маяться с неуправляемыми Василисиными студентами! Но первой в списке важных вещей все-таки была Надя. Нужно было срочно с ней объясниться, чтобы знать, как у лисицы дела, чем и где она занята. Пока он не знал этого, чувствовал себя потерянным и злым, как будто чего-то недоставало.

Но пока нужно было решить самое малое зло – разобраться со студентами Кранка, которых собрали в холле второго кампуса сразу после приезда. Ранзес собирался найти Василису, но лишь попал внутрь, как почувствовал, как все внутри молниеносно леденеет и крушится. Его пригвоздило на месте, обдало смесью ужаса и злости.

Там была Надя. Она выглядела неописуемо счастливо и прекрасно, улыбалась, смеялась, как будто жизнь казалась ей то ли белой, то ли ярко-разноцветной в цветочек или горошек, и от её подавленного настроения, с которым лисица не расставалась ни на миг еще вчера, не осталось и следа. Но это больше напоминало какой-то ночной кошмар, потому что беловолосый парень, с которым она так мило переговаривалась, был настоящим воплощением зла.

Он впервые видел, чтобы Бэат смеялся. Впервые видел, чтобы Надя так смеялась и хлопала глазами, будто ей хотелось взлететь. Она даже поделилась с ним круассанами! Ну что за черт?! Разве она забыла, к чему привела их прошлая встреча? Забыла, сколько бед ей принесла подаренная им цепочка? Забыла его настоящие дьявольские глаза?