Текст книги "Камелот. Осколки легенд"

Автор книги: Анастасия Такки

Соавторы: Эдгар Запашный,Асколд Запашный
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Аскольд и Эдгард Запашные & Анастасия Такки
Камелот. Осколки легенд

Глава 1

«…Credo in Spiritum Sanctum, sanctam Ecclesiam catholicam, sanctorum communionem, remissionem peccatorum, carnis resurrectionem, vitam aeternam. Amen». [1]1
  …Верую в Святого Духа, святую Вселенскую Церковь, общение святых, прощение грехов, воскресение тела, жизнь вечную. Аминь ( лат.). Фрагмент молитвы «Символ веры». ( Прим. авт.)


[Закрыть]

Старик закончил молитву, и по его щеке, которую рука безжалостного времени расписала тонкой сеточкой морщин, побежала слеза.

Пожары вокруг замка Соулвилль уже перестали тлеть, и на обожженной земле появилась свежая трава. Весна. После ожесточенного боя в окрестностях замка прошло три недели.

Цветные флаги, украсившие стены Соулвилля в честь победителей, успели поблекнуть на солнце в ожидании праздника и сейчас напоминали осенние листья, готовые вот-вот облететь с ветвей.

Праздник постоянно откладывали, потому что лорд Эдем – старший из двух принцев древнейшего рода Виздомов – лежал в постели в богато обставленных покоях родового замка и страдал от раны плеча, полученной в последнем бою.

– Я все вижу, Гилберт, ты опять плачешь, – сказал лорд Эдем, отодвинув прозрачный балдахин.

– Простите, милорд. – Старик торопливо встал и подошел к постели принца. – Вы уже проснулись? Ведь всего восемь.

– Я не спал всю ночь.

– Ваша рана причиняет мне столько же боли, сколько и вам. – Старик помолчал. – Простите мою дерзость, но я считаю, что наши лекари не слишком сведущи, чтобы лечить такие ранения. Позвольте, я пошлю за отшельником в Молен. Я слышал, он лечил и не такое…

– Гилберт, – прервал слугу Эдем, – это просто царапина. Сам не понимаю, отчего я так расхворался. Это просто черт знает что такое! – Принц в негодовании ударил ладонью по постели и тут же ощутил страшный приступ боли. Из-под белоснежной повязки на левом плече проступило алое пятно.

– Это плохая рана, – тихо сказал старик. – Она причинит вам еще немало хлопот. Попомните мои слова, милорд, я знаю, о чем говорю.

– Ты несешь чушь, сумасшедший старик! – закричал Эдем, чувствуя, как гнев обдал его жаром с головы до ног, выступая, точно кровь на повязке, и густо пропитывая все тело. – Я уже не в том возрасте, чтобы слушать твои страшилки и детские сказки о борьбе добра со злом! Вместо того чтобы причитать, лучше пойди и распорядись, чтобы мне подали завтрак в обеденную залу. Я буду завтракать вместе со всеми.

– Но вы еще слишком слабы…

– Я сказал, пойди и распорядись! – крикнул молодой лорд и ударил кулаком по низкому столику рядом с кроватью.

Пустой серебряный кубок с грохотом полетел на пол.

Старик вздрогнул:

– Я все сделаю.

Гилберт поклонился, пошарил руками в поисках упавшего кубка и, подняв его, поплелся к двери.

Эдем сел на постели.

– Не сердись на меня, старина, – голос принца смягчился. – Извини, что накричал на тебя, просто эта рана лишает меня сил. – Он опустил голову. – Все ждут праздника по случаю нашей победы в битве, а я лежу в ночной сорочке уже три недели, точно впавшая в уныние девица, которую покинул жених, и начинаю потихоньку сходить с ума.

Гилберт остановился, повернулся к принцу и молча кивнул. Эдем чувствовал, что перегнул палку, накричав на старика, и попытался пошутить, чтобы смягчить обстановку:

– Ты представляешь, у меня уже три недели не было женщины! Это чудовищно! Я уже не знаю, что у меня болит больше: раненое плечо или…

Старик улыбнулся, но на лице его все-таки читалась обида.

– Я знаю вас с самого детства, милорд, – отеческим тоном сказал он. – И вы всегда были чрезвычайно упрямы, но сейчас… – Гилберт вздохнул. – Поверьте, ваше упрямство вам только во вред.

– Хорошо, хорошо, старый зануда! – Лицо Эдема тоже осветилось улыбкой. – Лишь только ты всегда мог найти со мной общий язык и склонить к уступкам. Я разрешаю тебе послать за этим твоим отшельником в Молен, но к завтраку все-таки спущусь.

– Воля ваша, милорд, – поклонился Гилберт.

Сердце слуги было тронуто. Старик был слеп, но его выцветшие голубые глаза, всегда открытые широко, как у ребенка, излучали свет.

– И принеси мне чистую рубашку, я желаю быть неотразимым сегодня! – с напускным пафосом сказал Эдем.

Гилберт удалился, а принц опять прилег на шелковые подушки.

Плечо продолжало пульсировать, точно в него каждую секунду вонзались жала тысячи змей. На лбу Эдема выступила испарина, впитывая прохладу утреннего ветерка, который сочился из приоткрытых ставень, лаская лицо принца. Он закрыл глаза и забылся сном. Впервые за последние двое суток.

* * *

– Туше!

– Ричард! Это нечестный прием, так дерутся враги! – крикнул Саймон, один из ближайших друзей Ричарда.

– Только на войне, мой друг, мы встречаем истинных учителей. – Ричард подал руку своему вассалу и помог ему подняться с пыльной земли внутреннего дворика. – Если мы не будем драться, как наши враги, не будем перенимать их тактику и приемы, то они очень скоро расправятся с нами. – Принц повторил свой прием, рассекая мечом воздух. – Мы совершенствуем наше оружие, благодаря сведениям наших тайных агентов, рассчитываем силы в бою, зная численность войск противника. Так почему же нам не драться, как они?

– Так, я понял.

Саймон отряхнул одежду от пыли и сделал выпад. Но принц был готов, приняв удар на кинжал в левой руке.

– Непредсказуемость? Это хорошая тактика, Сай, – сказал он. – Но только в том случае, если ты ведешь себя НЕПРЕДСКАЗУЕМО и не выдаешь своих намерений.

– Я чем-то выдал свои намерения? – удивился Саймон.

– Конечно! Ты слишком тщательно отряхивал свой костюм, рассчитывая, сколько тебе нужно будет сделать шагов ко мне, чтобы нанести точный удар. Я даже специально подошел ближе, чтобы ты сильно не утруждался. – В серых глазах Ричарда играла усмешка.

– К оружию! – потребовал Сай и встал в позицию.

В этот момент ставни на втором ярусе замка с грохотом отворились, спугнув стайку воркующих голубей, и в оконном проеме появился Эдем.

– Я не понимаю, какого черта тут происходит! – закричал он. – Вы хуже баб в базарный день, гогочете на весь двор и мешаете мне спать! Теперь я понимаю, Ричард, – обратился он к брату, – почему ты появился на свет вторым! Господь явно не был уверен в том, что стоит доверить тебе судьбу королевства, и потому позволил мне явиться в этот мир первым. Это было чрезвычайно мудро с его стороны!

Молодые люди во дворе засмеялись.

– Лучше бы ты учился с сестрами игре на арфе, чем боевым искусствам, – продолжал Эдем. – Потому что твой треп и постоянное желание умничать по любому поводу не только бесят меня с рождения, но и удивляют врагов в бою. Поэтому, видимо, они предпочитают обходить тебя стороной!

– Естественно, братец, я более дипломатичен, чем ты! – ответил Ричард. – Очевидно, поэтому и дырок в тебе гораздо больше, чем во мне.

– Ты отвечаешь за свои слова? – Эдем засучил рукава.

– Тебе вредно волноваться. Лучше иди, приляг, а я принесу тебе брусничного морса, – продолжал ерничать Ричард.

– Чуть позже, – тихо сказал Эдем и поднял руку, в которой был зажат его меч – Глориос.

– Милорд, не стоит сейчас его цеплять, ваш брат нездоров… – еле слышно проговорил Сай на ухо Ричарду.

– Спасибо, друг. – Эдем отвесил Саймону поклон. – Я ранен в левое плечо, но правая рука у меня в полном порядке!

– Черт! Ну и слух у тебя, – сконфузился вассал.

– Эдем, не делай этого, тебе вредно волноваться! – предостерег брата Ричард, видя, что тот встал ногами на подоконник.

– Скажешь это своей жене, – процедил принц и прыгнул вниз, на телегу, груженную сеном.

– Хорошо, что он успел штаны натянуть и снять ночной колпак, – шепнул Ричард Саймону.

– Ты рановато почувствовал себя хозяином Соулвилля, – со зловещей улыбкой проговорил Эдем, направляясь к брату. – Я пока еще СТАРШИЙ брат.

Принцы встали в боевую стойку, но в этот момент во дворе показалась их мать леди Тесса.

– Что здесь происходит? – Ее голос прозвучал твердо и властно, что совершенно не соответствовало внешности этой тонкой, хрупкой женщины. – Вы ведете себя, как чернь! Не пристало принцу крови скакать по двору в ночной сорочке с мечом в руках, точно рогатому супругу, преследующему любовника жены. – Она строго посмотрела на Эдема. – А вам, сын мой, – ее взгляд обратился к Ричарду, – следовало бы оставить свои нелепые игры и не дразнить раненого брата.

– Разумеется, матушка. – Ричард склонил голову.

– Закончим нашу беседу позже, – процедил Эдем, искоса глядя на брата, и отправился в свои покои.

Он шел, громко чеканя шаг, по каменному полу замка и заметил странную вещь: во время перебранки с братом боль покинула его тело, словно раны и не было вовсе! Эдем взглянул на свежую повязку. На ней не выступило ни капли крови. Движения были свободными, не такими, как раньше, и не вызывали дергающей боли в плече.

Эдем остановился, пораженный этим открытием. Потом перекинул меч из правой руки в левую – никакой боли!

«Странно все это, – подумал принц. – Может, старина Гилберт тайком подмешал мне какое-нибудь снадобье, чтобы уменьшить боль, или его утренняя молитва у моей постели все-таки была услышана господом, и он послал мне долгожданное облегчение?»

Но в этот момент боль опять резко ударила в плечо, и Эдем невольно вспомнил последний бой. Он вспоминал его уже сотню, тысячу раз, и до сих пор не мог понять, как позволил противнику нанести роковой удар.

Сражение уже близилось к концу, суля трудную победу войскам Соулвилля. Равнина неподалеку от замка была сплошь покрыта телами воинов армии Виздомов и трупами наемников из еще недавно вселявших ужас в окрестные города и деревни вражеских легионов.

Эдем вместе со своими рыцарями, предвкушая победу, стремился вперед, тесня сбивающихся в группы уцелевших варваров. Шагая по телам мертвых и еще живых врагов, его рыцари добивали раненых, избавляя тех от дальнейших страданий.

Корчащиеся в предсмертных муках тела с хрустом ломались под ногами здравствующих победителей, точно фигурки из папье-маше, уже не представляя былой угрозы. Они просто замедляли продвижение войск осажденного города к грядущей победе.

Однако особенной радости никто не испытывал, поскольку ценой победы оказались жизни сотен солдат: мужчин, юношей и почти детей… – видимо, их было достаточно, чтобы утолить голод жестокого бога войны.

В пылу сражения Эдем крушил врага налево и направо, виртуозно владея Глориосом. Он был лучшим фехтовальщиком королевства и одинаково хорошо владел чуть ли не всеми видами колющего и режущего оружия, включая пику для жарки барашка или остро заточенный кол.

Бой всегда был поистине его стихией, и потому, если никто не пытался напасть на Соулвилль в течение хотя бы полугода, Эдем непременно устраивал рыцарский турнир на дворцовой площади или, в крайнем случае, драку в какой-нибудь сельской харчевне, чем всегда страшно расстраивал леди Тессу.

Эдем всегда полагался на свою интуицию и природное ощущение противника, в отличие от Ричарда, который даже в ближнем бою был тактиком.

В этом сражении Эдем был, как всегда, подвижен, тонко чувствуя, откуда приближается враг, и бил точно, без лишних движений, отсекая головы иноземцам, из разрезанных артерий которых фонтанами вырывалась кровь, украшая алыми брызгами доспехи принца.

Но в какой-то момент Эдему показалось, что вокруг никого нет. Последний его соперник повалился на землю, извиваясь в конвульсиях всем телом и напоследок схватившись рукой за сапог победителя.

Принц, тяжело дыша, брезгливо отшвырнул ногой труп врага. А подняв глаза, вздрогнул от неожиданности.

В опасной близости от себя он увидел непохожего ни на одного из нападавших ранее противников, который, чтобы оказаться тут, должен был или вырасти из-под земли, или свалиться с неба.

Принцу было стыдно за такую свою реакцию, но это было столь неожиданно, что по-другому, наверное, не отреагировал бы ни один человек.

Ни сейчас, ни тремя неделями позже Эдем не мог припомнить, как выглядел незнакомец, и сетовал на его невиданную боевую маскировку, которая обманывала зрение и сбивала с толку.

В воспоминаниях Эдема его образ выглядел очень размыто, словно нечеткая тень, единственной привлекающей внимание особенностью которой были совершенно завораживающие глаза. Можно даже сказать, что они были красивы, как у ангела, и взгляд их проникал в самую душу…

Эдем замер, как зачарованный, глядя в эти глаза. Окружающее словно застыло. Раз! И песок в песочных часах времени перестал сыпаться. Картина боя, насыщенная криками, стонами, огнем, скрежетом металла, дрожью земли, кровью, багровым небом, превратилась в застывшую фреску на стенах какого-то храма.

Свод его поднимался в бесконечность, становясь черным и холодным, как сама вечность, а под ногами простиралась бездна, которая была столь же тверда, как и земля, за которую принц так усердно сражался. Вокруг стоял невнятный гул, похожий на тот, который слышишь, нырнув под воду в разгар морского сражения, когда сливаются воедино звуки выстрелов, стук ударяющихся бортами кораблей, звон корабельного колокола и скрип и шуршание тонущего судна, которое постепенно заполняется водой и оседает на дно…

Эдем стоял как вкопанный. Даже раздавшийся позади глухой голос брата, выкрикивающего его имя, не мог заставить принца отвести взгляд от странных глаз. Стоящий напротив враг слегка склонил голову к плечу, словно пытаясь получше разглядеть Эдема и удостовериться, что перед ним именно тот, кого он хотел здесь встретить.

Эдем моргнул – и все пропало, как видение. Но в ту же секунду острая холодная сталь пронзила его плечо. Противник исчез, но рядом с левой ключицей принца зияла глубокая рана.

Эдем не чувствовал боли и хотел продолжить бой, но внезапная слабость заставила его потерять равновесие. В этот момент подоспел Ричард и подхватил брата на руки, а несколько рыцарей, окружив принцев кольцом, прикрывали их щитами от ударов.

Затем все происходящее вокруг и вовсе превратилось в дурной сон с калейдоскопом картинок из жизни Эдема. Сознание принца вело себя, словно непослушный ребенок – так, как ему заблагорассудится. Оно то погружалось в темноту на неопределенный срок, то возвращалось на несколько секунд для того, чтобы позволить принцу приоткрыть глаза и увидеть сменяющиеся лица разных людей, склонившихся над раненым, глядящих на него с неподдельной тревогой и что-то невнятно советующих друг другу.

Последнее, что Эдем помнил, было бледное лицо леди Тессы в покоях замка, которое спустя мгновение тоже исчезло за темной завесой забытья…

Солнечный луч упал на лицо принца, и Эдем приоткрыл глаза. Филенчатый потолок спальни вернул ему ощущение реальности.

– Мы победили, – тихо сказала леди Тесса и накрыла пальцами губы сына, предвосхищая его вопрос. – Отец очень гордится вами, но сейчас он слишком взволнован, чтобы говорить с тобой. – Мать вздохнула. – Вильгельм считает, что тебе нужно отдохнуть еще несколько дней, прежде чем…

– Чушь! – взорвался Эдем, силясь приподняться на локтях, но резкая боль в плече мгновенно опрокинула его обратно в постель.

Губы его пересохли и с трудом слушались, они слипались, и было больно отрывать их друг от друга. Мать протянула ему кубок с водой. Эдем отпил немного. Стало легче.

– Ты не представляешь, каким поражением обернулась для меня эта победа, – потупив взгляд, сказал он.

– Так поделись с матерью тем, что с тобой случилось, и, может быть, все окажется не так уж страшно, как ты представляешь.

– Я был невнимателен, беспечен, позволил себе отвлечься на какие-то нелепые фантазии во время боя… Я виноват!

– Фантазии отвлекли тебя? – удивленно переспросила мать, которой до сих пор не приходилось слышать подобных заявлений из уст своего старшего сына.

Эдем отвернулся.

– Скажи мне, сын, что там произошло? От этого может многое зависеть. – Она погладила его по руке, но принц отдернул ее.

– Я не стану оправдывать свои промахи в бою женскими суевериями и верой в дурные знаки!

– Может быть, все дело в том, что ты излишне строг к себе? Может, твоя фантазия…

– Матушка, даже не продолжайте, – твердо сказал принц. – Суеверия – дело женщин и слабаков. Обсудите это с сестрами или с Ричардом, у вас с ним всегда неплохо получались философские беседы про всякие чудеса, а мне оставьте мой позор. Думаю, несколько хороших тренировок и прекрасный памятный шрам на плече более успешно помогут мне устранить мои промахи в бою!

Леди Тесса вздохнула, поняв, что в данный момент разговор продолжать бесполезно, поцеловала сына в лоб и направилась к двери. Взявшись за бронзовую ручку, она обернулась к нему.

– Ты еще достаточно молод для того, чтобы познать всю житейскую мудрость, – сказала она, лаская его взглядом. – Но ты уже достаточно мудр, чтобы понимать эту жизнь. И достаточно мудр, чтобы понимать, что ранение в бою – это не позор, а опыт. Настоящий же позор ты познаешь, если не воспользуешься этим опытом. – Она вздохнула. – Мой тебе совет: прими его, осознай, и тогда ты никогда не узнаешь позора.

…Эти слова матери сейчас так отчетливо прозвучали в голове Эдема, что на его глазах, устремленных к яркому калейдоскопу витражей, выступили слезы.

В коридоре появилась служанка с кувшином, и Эдем взял себя в руки.

– Стоп! – скомандовал он девушке и, не удержавшись, заглянул в вырез ее простого платья. – Кувшин пустой?

– Нет, господин, – тихо ответила служанка. – Здесь брусничный морс к завтраку.

– Это хорошо. Не смей попадаться мне навстречу с пустым кувшином! – игриво потребовал он. – Это дурная примета, иначе… – Он подступил ближе.

– Простите, милорд!

Девушка, явно смущенная намерениями принца, исчезла в коридоре, ведущем на кухню замка.

– Черт! – тихо ругнулся Эдем, провожая ее взглядом. – Надо все-таки послать кого-нибудь в деревню сегодня вечером. Три недели – это, я вам скажу…

Глава 2

В обеденной зале к завтраку был накрыт стол. Каждый день, в течение тридцати лет, леди Тесса самолично распоряжалась относительно меню обеда, завтрака и ужина. И оно всегда было изысканным.

Две сестры – принцессы Лидия и Хлоя – уже сидели за столом по обе руки от королевы, не смея притронуться к еде в ожидании братьев.

Первым появился Ричард, а следом за ним Эдем. Но старший сделал усилие и опередил брата на подходе к столу. Ричард снисходительно фыркнул.

– Отца снова не будет? – осведомился Эдем, усаживаясь в бархатное кресло.

– Он беседует с Гильдией Мудрейших, – ответила леди Тесса, намазывая маслом хлеб.

– Понятно, – протянул Ричард. – Интересно, что же это за тайное общество такое, куда нас никак не хотят допустить?

Сестры переглянулись и хмыкнули. Леди Тесса повела бровью, но сделала вид, что не обратила внимания на иронию отпрысков.

– Всему свое время, – сказала она и, сделав паузу, добавила: – Вильгельм считает, что рану Эдема нужно осмотреть более внимательно, поскольку обычные методы лечения не дают желаемых результатов.

– Черт! – Эдем отодвинул тарелку. – Да о чем ты говоришь? – Он оперся локтями на стол. – Моя рана мелочь по сравнению с тем, что происходит вокруг! Набеги на Соулвилль значительно участились, наши недруги плодятся, точно тараканы, в то время как мы не успеваем восстанавливать силы!

– Эдем прав, – согласился Ричард, – сейчас стоит подумать о том, что нам делать дальше. Немыслимо вести борьбу так же, как и прежде. Мы ничего не добьемся. Нужно понять, откуда на нас лезет вся эта нечисть, и поставить надежный заслон. – Он отпил из бокала. – Только за последние три года мы потеряли треть армии – треть здоровых молодых мужчин! Я не думаю, что их сыновья – те, кому сейчас исполнилось хотя бы по четырнадцать, смогут быть достойными воинами через полгода или год, даже если уроки боевого искусства им станет давать сам Дориан Спайдер, который учил меня и Эдема.

– Еще не стоит забывать о том, – вмешался Эдем, – что несколько деревень из соседнего графства во время последнего нападения предали своих хозяев и перешли на сторону врагов. Как? Почему? И на что сейчас похож некогда великолепный замок наших соседей Стаутов?

– На руины, – ответил Ричард.

– Мы поговорим об этом позже, – отрезала леди Тесса. – Я прошу вас не превращать завтрак в военный совет. Он назначен у нас на двенадцать, так что приберегите красноречие для своих полководцев.

– А я попрошу не использовать его для очередных попыток убедить меня в том, что… – Ричард не закончил.

Леди Тесса устремила на сына такой взгляд, что не только он, но и все сидящие за столом дружно опустили глаза в тарелки и принялись завтракать.

– А все-таки, когда у нас наконец будет праздник? – нарушила тишину шестнадцатилетняя Хлоя.

– Сегодня, – ответил Эдем и, перехватив неодобрительный взгляд матери, добавил: – Я уже почти поправился, и небольшая порция веселья мне совсем не повредит. Обещаю много не танцевать, не устраивать состязаний и не смущать прекрасных дам своими речами! – Он поднял руки вверх. – Я больше не переживу ничего подобного тому, что случилось в прошлом году с леди Юлией.

– А что, что у вас произошло с Юлией? – в один голос заинтересовались сестры.

– Да она буквально преследовала меня, желая, чтобы я женился на ней после того, как я сдуру нашептал ей на ушко пару забавных вещей.

– Пошлых, – констатировал Ричард.

– Пикантных, – уточнил брат.

– Хорошо, пусть праздник будет сегодня, только помни о том, что ты обещал, – леди Тесса погрозила пальцем.

Эдем вышел из-за стола и направился в свои покои. Поднимаясь по большой лестнице с галереей портретов славных членов династии Виздомов, ведущей из обеденной залы к спальням принцев, он обернулся к семье и улыбнулся. В этот момент его пальцы так сильно сжали ореховые перила, что побелели. Эдем скрывал под улыбкой чудовищную боль. Его новая шелковая рубашка, принесенная Гилбертом, прилипла к спине от пота, тело колотил озноб.

Едва закрыв за собой дверь своей комнаты, принц опустился на колени возле кровати и заплакал. Но плакал он не от боли, а от досады на те несвойственные ему чувства, что душили его сейчас, из-за ощущения непонятного бессилия, которое поселилось вместе с раной в его атлетически развитом теле, из-за холодного ужаса, который сковывал его сильнее страха смерти… Эдему было страшно за свою душу, которая, казалось, больше не принадлежала ему, словно кто-то сейчас, в эту секунду, самовольно решал его судьбу…

* * *

– Мама, ты не могла бы задержаться, мне нужно поговорить с тобой, – тихо сказал Ричард леди Тессе, едва сестры вышли из-за стола и они с матерью остались наедине.

– Я никуда не тороплюсь, – произнесла леди Тесса и придвинулась к сыну.

– Даже не знаю, с чего начать… – Ричард стиснул руки. – Просто последние дни меня мучает кое-что, и кажется, что только ты сможешь серьезно выслушать и понять…

– Я никуда не тороплюсь, – терпеливо повторила леди Тесса, заботливо убирая с рукава сына прилипшее перышко.

– В общем… Помнишь, как когда-то давно, после такого же завтрака, вы с Гилбертом задержались и рассказывали очень интересные истории про Жа-Ве-Дю…

– Де-Жа-Вю…

– Да, да… Де-Жа-Вю… Короче говоря, он приходил ко мне во сне…

– Кто, Гилберт?

– Ты шутишь, а я пытаюсь быть серьезным, потому что со мной происходят странные вещи! После того, как Эдем получил ранение в бою.

– Не заставляй меня извиняться повторно. – На этот раз королева уже не шутила.

– Я часто вижу один и тот же фантастический сон. В последнее время он столько раз повторяется, что я запомнил его содержание не хуже ваших с Гилбертом сказок о драгах, разных лесных тварях и чудовищах, которые вы нам рассказывали с самого детства. – На лбу Ричарда появились морщинки, которые, как и его взгляд, выдавали волнение. – Сначала я видел белый трон с гербом, на котором было коряво нацарапано чем-то острым: «Кароль Ричерд», потом видел прекрасное озеро с огромной радугой, и лестницу из белого камня, которая ведет высоко наверх, в белую башню. Словно я поднимаюсь по этой лестнице, но в какой-то момент останавливаюсь, чтобы посмотреть вниз. Вижу завиток ступеней, и мне кажется, что я прошел намного больше, чем на самом деле. Помню голос, который постоянно несет какой-то бред: «Иди вверх, пока видишь перед собой ступени, не оборачиваясь и не глядя по сторонам. Стоит тебе оглянуться, посмотреть вниз и увидеть, чего ты достиг, тебе не захочется идти дальше, и станет казаться, что и так достаточно пройдено. С высоты всегда все выглядит иначе… И в этот момент ты упадешь…» – Ричард обратил горящие глаза к матери. – И каждый раз меня словно кто-то толкает в эту пропасть. Я открываю глаза и больше не могу заснуть, потому что все, что я вижу в этих снах, настолько реально, что даже явь в сравнении с ними может показаться сном…

– Ты был ребенком в том сне? – спросила леди Тесса.

– Откуда ты знаешь? – Ричард явно не ожидал услышать таких слов.

– Потому что это всего лишь детские воспоминания. – Она улыбнулась. – Воспоминания о Камелоте!

– Камелоте? – сурово переспросил Ричард после секундного раздумья. – Ты что, снова пытаешься шутить?

– Разве похоже, что я шучу? – Королева улыбалась, но в ее улыбке действительно не было ни капли иронии.

– Но тогда почему я слышу название вымышленного города из известных каждому ребенку нашей округи сказок, и при этом ты утверждаешь, что не смеешься надо мной? – В голосе принца зазвучала обида.

– Скорее всего, потому, что пришло время тебе услышать не сказки, а легенды. Легенды, которые должен узнать повзрослевший воин, а не дети всей округи.

– Погоди-погоди, – остановил ее Ричард. – Ты говоришь слишком много того, что без подробного пояснения не укладывается у меня в голове. Сначала сны, потом воспоминания, а теперь сказки и легенды. – Он недоверчиво взглянул на мать.

– Думаю, нам надо продолжить этот разговор немного позже. Боюсь, я не слишком сведуща в таких вещах. Пусть лучше тебе этот сон разъяснит…

– Не слишком сведуща в толковании сна? – Ричард был обескуражен таким поворотом разговора с матерью, словно он попросил о том, о чем не стоило просить.

– Тебе лучше спросить отца, я уже не вправе говорить с тобой об этом. – Леди Тесса поднялась из-за стола, давая сыну понять, что разговор окончен.

– Но это глупо! – Ричард тоже поднялся. – Ты прекрасно знаешь, что отец уже плохо дружит с действительностью, а уж чтобы рассказать о происходившем четверть века назад…

– Я ослышалась или мой сын только что обвинил меня в глупости? – Черты лица королевы заострились, а губы превратились в две тонкие линии. – И не смей так говорить об отце!

– Прости, мама, но король давно уже не разговаривал с нами, и я…

– Вот и поговори с ним наконец, – отчеканила королева и удалилась из обеденной залы, громко стуча каблуками по каменному полу.

* * *

Ричард стоял на самой вершине Зеленого холма, откуда открывался потрясающий вид на земли королевства. Он часто проводил здесь время в одиночестве, когда боролся со своим плохим настроением. Боясь выплеснуть его на окружающих, он садился на коня и надолго уезжал из замка, чтобы безжалостно избавиться от мрачных дум, как от сора.

В этой «расправе» ему очень помогали красоты, открывающиеся с холма. Эти любимые с детства пейзажи своей первозданной прелестью разжигали в душе такой приятный добрый огонь, что в нем сгорали любые тяжелые мысли.

Внизу простиралась плодородная долина, покрытая разноцветными лоскутами всходов и плодовыми деревьями. Они цвели в этом году столь буйно, что неповторимый медовый аромат доносился до лица Ричарда вместе с теплым весенним ветром.

Принц любовался радужной водяной пылью, висящей над новой системой орошения, которую по его приказу разработал королевский инженер Томас Бартол.

Случайная мысль об этом безобидном чудаке непонятного роду-племени не могла не вызвать у Ричарда доброй улыбки. Принц искренне восхищался его работоспособностью и мастерством рассказчика.

Инженер мог часами рассказывать об иных мирах, в которых якобы побывал. Принц слушал с упоением, тем не менее, не без иронии отмечая, как тот, иногда повторяясь, все сильнее приукрашает старые истории. Мало того, Томас постоянно очень смешно путался в том, когда происходили его героические похождения – то ли в прошлом, то ли в будущем, но явно не в настоящем!

Ричард всегда был предельно учтивым и не пытался уличить своего друга в обмане и выдумках, хотя уже с раннего возраста научился отличать реальные вещи от вымысла. И это стоило того, чтобы лишний раз послушать о странных мирах, где все было совершенно иначе, нежели в том мире, в котором жили Виздомы. Людей, по словам Томаса, там было раз в пять меньше, чем странных машин, и вместо чистого, разбавленного запахами трав воздуха люди дышали ядовитыми газами, которые эти же самые машины и испускали. Еда там была похожа на однородную массу, хотя и разная на вкус, она не портилась годами, но даже самая голодная в мире муха ни за что не притронулась бы к ней.

Все вокруг считали бедолагу Томаса сумасшедшим, кроме Ричарда, который с интересом слушал бредни ученого.

С самой юности он проводил много времени в каморке Бартола, рассматривая чертежи, покрывавшие сизые облезлые стены его жилища. Тот же, в свою очередь, приветствовал компанию юного принца, который скрашивал его одиночество и был благодарным слушателем.

Ричард мог часами рассматривать чертежи диковинных механизмов, напоминавшие ему лабиринты, ведущие к кладам или чудовищам, которых необходимо победить.

Те же чертежи, которые Томас считал неважными, он стелил на обеденный стол вместо скатерти и во время простой, без изысков, трапезы частенько блуждал глазами по «отработанному материалу», механически пережевывая хлеб или сыр, по двадцать три раза каждый кусочек, и запивая вином.

Иногда он вдруг останавливал взгляд на каком-то месте засаленного чертежа и начинал шарить рукой в поисках очков и сточенного под ноль карандаша. Нацепив очки, он принимался судорожно дочерчивать что-то, прикусив от восторга язык. Потом аккуратно отрывал ценный кусок бумаги с новым, доработанным, гениальным изобретением и откладывал в сторону, к тем идеям, которые планировал воплотить в жизнь в первую очередь.

Принца радовало, что иногда из такого «бреда» рождались вполне реальные полезные вещи, как тот механизм, что доносил сейчас живительную влагу от реки прямо на поля.

Ричард смотрел, как на чистое небо начинают выползать мелкие барашки облачков. И вдруг блуждающий взгляд принца остановился, впившись в горизонт.

– Не может быть… – тихо проговорил он.

Ему показалось, что высокая горная гряда, защищавшая королевство от холодного северо-западного ветра, просела, стала ниже. Острые, некогда высокие пики теперь больше походили на верблюжьи горбы.

– Милорд, – услышал Ричард за спиной голос своего слуги Бистера.

Ричард не обернулся.

– Бистер, а тебе не кажется… – начал он, не отрывая взгляда от горизонта. – Хотя нет, это глупо, не стоит делиться с другими тем, что и самому тебе кажется странным, – проговорил принц себе под нос и усмехнулся. – Пора? – снова в полный голос спросил он и на этот раз обернулся.