Текст книги "Строптивая для бандита (СИ)"

Автор книги: Анастасия Сова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 4

МАРИНА 

13 мая 2020 года

(события происходят сразу после предыдущей главы)

– Марина?! – Влад разворачивается на офисном кресле и недоуменно смотрит в мою сторону.

– Трахни меня! – говорю фактически с порога, швыряя на пол толстую чёрную папку.

По-хозяйски усаживаюсь на Влада, а он тут же здоровенными ручищами хватает меня за ягодицы, прижимная ближе.

– Марина, я на работе! – отчитывает, намекая на наш недавний разговор. Да какая мне разница, если секс необходим прямо сейчас?!

– Трахни, – шёпотом повторяю Владу в лицо и недвусмысленно трусь промежностью о его пах, где уже ощущается зародившееся мужское возбуждение.

– Сучка похотливая! – рычит парень и рывком поднимает нас с кресла.

Одним быстрым движением смахивает со стола все бумаги, с которыми только что работал. Укладывает меня на деревянную столешницу, а сам нависает сверху. Припечатывает глубоким поцелуем. Влажным, жарким, жадным. Я обхватываю ладонями мощную шею тренера, а затем, слегка царапая ногтями, спускаюсь ниже, к накаченным широким плечам, все ещё скрытым от меня под футболкой. Не порядок! Хватаюсь за нижнюю кромку форменного поло с гербом на правой груди, но Влад отстраняется, выпрямляется над столом, и сам стаскивает белоснежную тенниску, бросая ее на пол.

Вид идеального натренированного торса заставляет меня непроизвольно развести ноги шире и слегка приподнять таз, в желании поскорее почувствовать этого невероятно сексуального парня внутри себя.

Мне хорошо с Владом. Он отлично справляется с возложенной на него задачей – хорошенько жарит меня, заставляя забывать о дерьмовой жизни, которая мне досталась, улетать в космическое пространство от запредельных ощущений, порождаемых его членом, буравящим меня.

– Это запрещено... – говорит тренер, а сам в это время скидывает с меня кроссовки и одним махом обнажает нижнюю часть тела, отправляя к обуви спортивные штаны вместе с трусиками.

– Мне нравится нарушать правила, – подначиваю я, предвкушая проникновение твёрдого органа в чувствительное место, припухшее от возбуждения и влажное, в готовности принять его.

– Плохая девочка, – выдыхает Влад и снова наваливается на меня, целуя.

Я обхватываю поджарое тело ногами и пытаюсь ступнями стянуть с парня темные трикотажные штаны, намекая, что и ему пора бы оголиться для меня.

– Нетерпеливая... – Влад оставляет мои губы и припадает к шее, жадно целуя и покусывая нежную кожу, заставляя трястись от возбуждения и в нетерпении тереться зовущей дырочкой о мужской пах.

Спускает треники и пронзает напряженное тело одним резким движением, чем вызывает стон облегчения, слетающий с моих губ, одновременно с хлюпающим шлепком от соприкосновения наших тел.

– У вас сегодня «незачёт», Марина! – говорит нарочито строго. – Будете пересдавать в особом порядке.

– Как скажете, тренер, – хрипловатым голосом отвечаю я, и это становится последним осознанным действием перед тем, как я отключаю сознание.

– Я же говорил тебе, что нельзя приходить в тренерскую с целью успокоить взбесившуюся вагину! – укоризненно обращается ко мне Влад, когда все заканчивается, а дыхание выравнивается, подтверждая, что состояние эйфории полностью покинуло наши тела.

Передергиваю плечами и хитро улыбаюсь. Я не собиралась выполнять эту просьбу.

– Блядь, Марина! – выдаёт следом Влад, рассматривая свои, только что поднятые с пола штаны, перепачканные моей сказкой. – У меня нет сменной одежды, – сокрушается тренер.

– Я думала, мужчинам нравиться мокрые киски, – ехидно отвечаю я, потому что ситуация вызывает у меня искреннюю радость.

– В следующий раз перепачкаю спермой твою форму и затолкаю в зал, отрабатывать приёмы, – недовольно грозится в мою сторону.

– Легко, – улыбаюсь я и спрыгиваю со стола, подходя ближе.

Мне, правда, не страшно. Да и Влад не сделает такого. Слишком дорожит своим местом в академии. Прижимаюсь к горячему после секса телу, и мы снова целуемся.

Пока инструктор по рукопашному бою собирает с пола разбросанные бумаги, я поднимаю увесистую папку с того места, куда зашвырнула ее по приходу, и протягиваю парню со словами:

– Знаешь о нем что-нибудь?

– Новый партнёр по секс-марафону? – ухмыляется Влад, забирая из моих рук папку, а я недовольно цокаю, потому что шутки кончились, и пришло время серьезных разговоров.

– Так знаешь или нет? – спрашиваю с нажимом, окончательно растеряв игривое настроение.

– «Глеб Кайданов», – парень читает название папки. Теперь он тоже серьёзен. – Где ты это взяла, Марина?

– Украла, – огрызаюсь, обозлённая искусственным затягиванием разговора.

– Я серьезно. Откуда папка?

– Влад! – пристально смотрю на тренера, потому что не собираюсь рассказывать, по крайней мере пока, до тех пор, как не выложит что знает.

– Ты уже смотрела что внутри? – уточняет парень, тоже не отрывая взгляда.

– Да, – коротко отвечаю.

– Я знаю немного, – сдаётся, наконец, Влад. – Глеб Кайданов, по кличке «Кай», сын крупного криминального авторитета, убитого лет пятнадцать назад. После смерти отца занял его место и на сегодняшний момент держит в страхе больше половины города. И это по официальным данным. По слухам – страшный человек. Спецслужбы давно гоняются за ним, но предъявить могут лишь по-мелочи, по сему дела быстро заминают.

– Этого мало, – огорчённо выдыхаю я, не услышав ничего нового помимо сведений из папки.

– Марина, я инструктор по рукопашному бою и знаю лишь общедоступную информацию, которая ходит слухами уже не первый год.

– Сколько заданий ты выполнил прежде, чем тебе предложили место здесь? – меняю тему, задавая внезапно возникший в уме вопрос.

– Десять.

– Тебе было страшно? Думаешь, мы правильно поступили, выбрав этот путь?

– Поздновато ты задумалась над подобными вопросами, – Влад качает головой. – Ты столько всего прошла, выдержала колоссальные нагрузки, в конце концов, отдала два года собственной молодости нашему общему делу, а теперь сомневаешься? Через месяц ты станешь лицензированным агентом, а у нас нет права на сомнения. Нет, Марина. Если испытываешь волнения по этому поводу, тебе стоит поговорить с психологом.

– Спасибо за совет, – выхватываю папку из рук парня и собираюсь уходить.

– Твоё первое задание не будет настолько сложным, – Влад нежно берет меня за руку, будто хочет успокоить. – Тебе не о чем волноваться. Навыков, полученных при подготовке, с лихвой хватит на его выполнение. И, Марина, верни папку на место, я бы не хотел, чтобы ты снова оказалась в карцере.

– Я поняла, Влад, – вырываю руку, мне не нужны его нежности. Направляюсь к двери наперевес с толстым томом личного дела, который, по словам парня, надо вернуть на место.

– Когда-нибудь меня точно выгонят из-за тебя, – доносится вслед.

– Можно подумать, я единственный курсант с которым ты «занимаешься индивидуально», – усмехаясь, на секунду поворачиваю голову назад, продолжая движение к выходу.

– В академии больше нет таких девушек, как ты, – снова слышу голос Влада, но на этот раз просто показываю средний палец через плечо, скрываясь в коридоре.

Захожу в свою комнату и плюхаюсь на кровать, укладывая папку на колени. Влад ошибается. Я не волнуюсь. Лишь сомневаюсь, стоило ли приходить сюда два года назад. Могла бы сейчас работать, как все нормальные люди, возможно, нашла бы парня и встречалась с ним до тех пор, пока он бы не начал меня раздражать, болтала бы с подругами. Хотя, нет. Последнее вряд ли.

Меня пугает то безразличие, с которым я отношусь к сложившейся ситуации. Какая-то черствость, живущая внутри меня. Когда именно я изменилась? Когда пришла сюда? Сломалась под натиском здешних порядков и правил? Или все произошло раньше, и я всегда была такой?

Я перенесла слишком много, чтобы теперь пасовать перед лицом опасности в тот момент, когда я фактически уже могу ее потрогать, схватиться, подтянуть ближе и попробовать ее горьковатый вкус.

Раскрываю досье на странице с фотографиями. Мужчину не назвать откровенно красивым, но он притягателен. Крупные черты лица, волевой подбородок, скрытый недлинной бородой, густые брови, прическа в виде взлохмаченного удлиненного ежика, небрежность которого, кстати, создана искусственно, и это видно.

Я всматриваюсь в фото, изучаю каждую пытливым взглядом. Они все разные. В полный рост, портрет, со спины. Много мельчайших деталей. Какие-то другие люди, необычные места, машины. Нет ни одной похожей. Но все карточки – пустышка. На них не изображено ничего ценного, ни одной зацепки. Ни стволов тебе, ни потасовок. В чем смысл держать их в досье, раздувая и без того толстую папку?! В любом случае, фотки говорят лишь об одном. Мужчина, изображённый на них, хитер. Скорее всего, он позволил сделать все эти снимки, иначе не может быть, учитывая слухи о нем и информацию, хранящуюся в личном деле.

Кто же ты, Глеб Кайданов? Моя погибель? Или мой триумф?

Глава 5

ГЛЕБ

июль 2006 года

Прошла неделя со смерти родителей. Неделя моего персонального ада. Геенны огненной, внезапно спустившейся с небес по мою душу. Обстановка была напряжённой во всем. В том числе, среди отцовских братков, оставшихся без лидера и с кучей вытекающих отсюда проблем.

Весть о гибели Валентина Кайданова быстро разлетелась по Москве, автоматически включив борзометры некоторых личностей. На подконтрольной территории начались волнения, что добавило работы отцовской братии.

Мелкие шавки так же активизировались, желая воспользоваться сложившейся ситуацией в своих целях. Я и не подозревал о подобных последствиях, о значимости отца и его влиянии на город в целом.

Все это время я практически не выходил из комнаты. Думал. В какой-то мере я дал слабину. Но я и был слаб. Жил на готовом, абсолютно не вникая в дела отца, интересуясь лишь низменными развлечениями и кутежом, желая как можно чаще пускать их по венам. Мелочные проблемы, а они были именно такими, казались чем-то невозможно важным, берущим за душу, мешающим жить. Как и отец, делавший попытки контролировать меня, заставляющий ходить на пары.

Займись он моим воспитанием плотнее, я бы не оказался сейчас на перепутье. Железные тиски родительского контроля были мне необходимы. И теперь я это понял. Мне так легче. Винить отца проще, чем принять собственную глупость.

Я быстро понял чего хочу. Все изменить. Исправить. Начать заново. Я не могу вернуть родителей, но могу исполнить волю бати. Сейчас это и моя воля. Звериная жажда убийства, рождённая в переломленном сознании в тот день, когда я склонился на колени перед бездыханными телами отца и матери, никуда не делась. Она рвет меня в клочья, превращая внутренний мир в кровавое месиво. Пытает. Заставляет выть и рвать волосы на голове. Уничтожает все хорошее, что было во мне.

Виновник случившегося был вычислен очень быстро, так как тоже оказался подставлен теми, с кем сговорился порешить отца. Не менее крупный криминальный авторитет, по кличке «Захар», достаточно обнаглевший в своём желании подмять под себя город.

Приспешники отца не спешат чинить над ним расправы, желая для начала устаканить шаткий мир внутри общины и на подконтрольной территории. Я не разделяю их интересов и ужасно злюсь, подозревая каждого в сговоре с врагом.

Я не могу ошибаться. Захар бы не провернул дело без своего человека внутри отцовского окружения. Охраны не было, следов взлома тоже. Не исключаю даже вариант, что родителей крыса застрелила лично, уж слишком чисто все было исполнено, точно никто не ожидал подвоха.

Сидеть сложа руки я больше не желаю. Зверь внутри меня жаждет крови, минуя точку не возврата ещё несколько дней назад. Ввиду своей неопытности, я не смогу провернуть месть в одиночку. Но и ждать погрязших в мелких разборках братков – не мой вариант. Поэтому вызываю главного отцовского стрелка, Василия «Пулю», который приезжает на зов лишь на следующий день.

– Здорова, Глеб, – Пуля вваливается в особняк ближе к вечеру, когда я уже отчаиваюсь перетереть с ним проблему и сегодня. – Какой базар хотел поднять?

– Ты должен убить его, – спокойно говорю я.

– Захара нельзя сейчас решать, – Вася мотает головой в подтверждение своих слов.

– Это ещё почему? – злость моментально охватывает меня чуть ли ни до трясучки.

– Нельзя, Глеб, – Пуля стоит на своём, но объяснять ничего не собирается.

Я знаю в чем дело. Киллер видит во мне лишь ребёнка, решившего вершить чужие судьбы.

– Вам всем плевать на то, что случилось! Только и думаете, как прикрыть собственные жопы!

– Кайдан мне был как отец. Если кто и должен прихлопнуть виновного, так это я. Мне не меньше тебя хочется прикончить Захара, но ты не понимаешь, как все устроено.

– Так проясни! – рычу я на абсолютно спокойного Пулю.

– Мы не можем начинать разборки, пока не укрепим своё положение. Ответное убийство развяжет войну, породит открытые стычки и даст возможность шакалам растащить по кусочкам все оставленное без присмотра. А они этого и добиваются. Их цель – стравить правящие сообщества, добиться их взаимного уничтожения, а самим возродиться на пепелище. Ты этого хочешь, Глеб? Такого конца для империи своего отца? – Пуля вскидывает брови и следит за моей реакцией. Но ее нет. Разозлиться сильнее, чем уже есть, просто невозможно.

– Откуда тебе знать? Ты простой стрелок. Лишь выпускаешь обойму куда скажут, – я откровенно нарываюсь, презирая каждого, кто против меня сейчас.

– Хм... – Василий усмехается и вальяжно усаживается в кресло. – Если бы ты хоть немного интересовался отцовским бизнесом, а не проебывал жизнь трахаясь и бухая, то знал бы не меньше меня, а сейчас не отвлекал от дел, задавая глупые вопросы. В восемнадцать лет Кайдан подобрал меня на улице и взял под крыло, научил всему, дал цель, показал, что я чего-то стою, а вовсе не являюсь обычным отбросом общества, заброшенным на обочину жизни. Я не просто бездумно спускал курок. Был при твоём отце всегда. Слушал. Запоминал. Вникал во все, во что позволяли. Твой батя доверял мне. И я многое знаю. Уж поверь, прекрасно понимаю, как все устроено. Мы отомстим, Глеб, но позже.

– Когда? – Пуля сейчас бесит меня до чёртиков. Слишком спокоен, поэтому тоже под подозрением. – Я не хочу, чтобы этот человек дышал, в то время, как мои родители разлагаются где-то на Ваганьковском кладбище, – плююсь словами в стрелка, доказывая ему, как серьёзны мои намерения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я понимаю, что веду себя как ребёнок. Максимализм, играющий в заднице, подстегивает мое желание мести сиюминутно. Меня не устраивает расклад Пули, но без него я не справлюсь. Сжимаю кулаки до боли в пальцах, пока киллер, закинув одну ногу на другую, почесывает пятерней лоб.

– Знаешь сколько времени нужно на подготовку покушения? – спрашивает меня Вася, хотя прекрасно понимает, что я понятия не имею. Чешет теперь уже подбородок, а потом добавляет. – Можно шмальнуть на удачу и загубить, возможно, единственный шанс достичь цели. А можно как следует все продумать и прицелиться именно с того места, где будет отличный обзор. Считаешь, Захар сейчас станет отсвечивать на каждом шагу, что можно будет просто пальнуть по нему из-за угла? Или сменит бронированную машину на простую железяку, чтобы нам было удобнее добраться до него? Как и любой другой человек, он заляжет на дно, если уже этого не сделал, и предпримет максимум усилий для сохранения собственной жизни. Ты даже не представляешь, на что способны люди, опасающиеся смерти. Не двигай мне больше крышу, Глеб, в этом направлении. Я знаю лучше, просто доверься. А сам полезешь – ненароком рога замочишь.

– Может, ты и прав, – наконец, сдаюсь я, – но сидеть в этом гребаном доме и не хрена не делать я больше не могу! – от отчаяния вскидываю руки. Пуля не перестал бесить меня. Херов всезнайка возомнил себя моим папочкой и теперь учит уму-разуму, что раздражает. Но он нужен мне.

– Ты должен решить, что будешь делать дальше. Отец видел тебя продолжателем дела, но он не думал, что вопрос встанет так скоро. Сейчас ребята начинают баламутить. Не все поддерживают твою кандидатуру. Сам понимаешь, на данный момент лидер из тебя никакой, но все поправимо. Я встану на твою сторону, если решишь, но ты должен определиться для себя. Это не игры. Впряжёшься – не соскочишь.

– Я хочу, – отвечаю не раздумывая, потому что давно все решил.

– Ты не представляешь, во что влезаешь, – снова разбрасывается нравоучениями киллер. – Опять же, если бы ты не кутил...

– Заткнись, Пуля! – не даю договорить. – Я понял тебя с первого раза и, в целом, советов не спрашивал. За поддержку спасибо, но этим предпочту ограничиться. Батька включай в другом месте!

Василий удрученно вздыхает и поднимается с кресла, опершись руками о колени. Вытягивается передо мной в полный рост и хлопает по плечу.

– Можешь на меня рассчитывать, – говорит напоследок и направляется в сторону выхода, но перед тем, как покинуть гостиную, оборачивается и добавляет. – Эй, Глеб. Смерть – слишком гуманная форма мести.

Глава 6

МАРИНА (20 лет)

5 августа 2020 года (наши дни)

Я выхожу из корпуса и направляюсь к центральным воротам. Несмотря на жару, на мне короткая чёрная кожанка и лосины, обтягивающие натренированные попу и ноги, как вторая кожа. В одной руке приятной тяжестью повисает мотоциклетный шлем, тоже чёрный. Матовый красавец со слегка затемнённым стеклом, идеально сидящий на моей голове во время движения.

Я купила его сама, после первого же занятия на байке. Сердце забилось чаще, когда я впервые спустилась в гараж. Железные кони, блестящие в свете галогеновых ламп, заставили нутро сжаться в предвкушении чего-то особенного, возбуждающего разум и тело, манящего раствориться в нем. Я робко коснулась прохладного металла, пробежала пальцами по рулю, сидению, сверкающим деталям агрессивных неподвижных машин.

Это любовь с первого взгляда. Нет прошлого и будущего, лишь настоящее, трепещущее под кожей. Это непередаваемые ощущения, когда плотные потоки воздушных масс обнимают твоё тело, ласкают его, заставляют забыть о проблемах и просто раствориться в волнах обжигающего ветра, призывают жить именно сейчас, в эту самую минуту, в которую ты свободен и как никогда лёгок.

С тех самых пор байки – мой наркотик, дурь, которой невозможно насытиться, которой всегда мало. По-моему, я бываю счастливой лишь тогда, когда железный конь становится продолжением тела, а колёса плавят асфальт.

У самых ворот меня ожидает сверкающий на солнце Honda CBR 600 RR. Черно-красный спортивный мотоцикл, ключи от которого уже греют руку. Когда до железного друга остаётся метров десять, я ускоряю шаг, готовая со всех ног ломануться в сторону любимчика, как маленький ребёнок. По-моему, я даже дыхание задерживаю, предвкушая поездку. Но кайф обламывается громким голосом Влада позади меня:

– Марина! – кричит он мне, догоняя. Приходится остановится и обернуться в его сторону.

– Привет, Влад, – говорю я, непроизвольно вздыхая.

– Решил проводить тебя, – поясняет парень, вставая рядом.

– Спасибо, – безразлично отвечаю, продолжая движение в сторону байка.

– Хотел сказать, что ты можешь на меня рассчитывать. Если что-то понадобится...

– Я позвоню, если захочу потрахаться, – уверяю Влада, достигнув, наконец, своей цели.

– Это было даже обидно, – неожиданно выдаёт тренер, чем снова привлекает к себе внимание.

– Влад! – я вскидываю брови, потому что разговор сворачивает не туда.

– В любом случае, я на связи. И... удачи, что ли?! – похлопывает меня по плечу, а потом просто уходит в сторону корпусов.

– Эй, Влад! – окликаю парня, вдруг засомневавшись, что правильно делаю, отталкивая его. – Спасибо, – говорю, когда он поворачивает голову на мой зов.

Опасаясь пустить скупую прощальную слезу, разворачиваюсь к мотоциклу и, не медля больше, облачаю голову в шлем. Чувства – это лишнее. Эмоции для слабых. А я сильная. Не нуждаюсь в поддержке или любви. Сама по себе. Уже четырнадцать лет у меня есть лишь я. Каждый может предать. Любой. Даже родители предали. Оставили. Не специально, но бросили. Нельзя привязываться к людям, тем более любить их.

Я видела как курсанты в академии практически сходили с ума от нагрузок и психологического давления, наблюдала несчетное количество истерик, рвущих душу. Но все эти люди были слабы. Поддавались эмоциям, панике, жалели себя. Академия с легкостью давила таких, сминала не моргнув, навсегда забывая об их существовании.

Перекидываю одну ногу через байк и запускаю мотор. Вдыхаю аромат свободы, прикрывая глаза. Всего несколько раз мне удавалось вволю насладиться мотоциклом без посторонних глаз и дотошных наблюдений, поэтому сегодняшний день особенный даже в этом. Автоматические ворота, гремя, отползают в сторону, и я стартую навстречу приключениям. В назначенном месте оказываюсь часа через полтора. Ставлю мотик на подножку и снимаю шлем.

Я нахожусь рядом с высоким, метра в два с половиной, забором, прячущим за собой территорию, которую нет возможности увидеть за ним. Место, куда я приехала, располагается в сосновом бору, в уединении от цивилизации. Вековые деревья, кажется, уходят к самому небу, лаская небосвод колючими кронами. Они клонятся в такт летнему ветерку, пропуская его через себя и приятно шелестя иголками. Под ногами тоже шуршат сухие иглы. Совсем рядом слышно, как кукушка отмеряет оставшийся кому-то век. Лесная мелодия радует слух, успокаивает. Прекрасно понимаю хозяина дома, оттяпавшего себе этот лакомый, в некотором смысле, кусок земли.

Я не была в лесу уже много лет, но в детстве папа часто водил меня туда. Я почти не помню отцовского лица, но запах хвои ни с чем не спутаю. Это кусочек детства, той жизни, которая у меня когда-то была. Воспоминания – опасная штука. Они могут настигнуть нас в самый неподходящий момент и сбить с пути, засоряя разум. Мотаю головой, отгоняя мысли и решительным шагом подхожу к калитке. Нажимаю кнопку домофона, жду.

Дверь щёлкает и слегка подается на меня. Прохожу внутрь и оказываюсь по ту сторону забора. Выложенная плитами территория. Три здания в пределах видимости. В центре – двухэтажный деревянный дом. Два других строения, уступающие ему в размере, находятся по обе стороны, у забора. То, что левее, скорее всего, что-то типа склада, о чем можно судить по узким длинным окнам под самой кромкой крыши и массивной металлической двери, к которой ещё и охрана приставлена.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Второе – гараж. Большой такой гараж. Рядом стоят три здоровых внедорожника чёрного цвета, полностью тонированных. Даже лобовое стекло у каждого замазано чёрным на сто процентов. Кроме мужчины с автоматом у склада, в поле зрения ещё двое. Они безоружны, на первый взгляд, но, уверена, достанут пушки из самой задницы, лишь только запахнет жареным.

– Зачетный попец, мадам, – бросает один из них, когда я прохожу мимо. Второй лишь присвистывает, подтверждая слова товарища.

Я не удостаиваю их даже взглядом, ибо не имею привычки обращать внимания на людскую глупость. Люди в большинстве своём глупы. Они скрывают недостаток ума за плоскими шутками или умными словами, значение которых даже не знают.

Из дома мне навстречу выходит невысокий мужчина с темными волосами, зачёсанными назад. На нем чёрная шелковая рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц и такого же цвета брюки. Подойдя ближе, он разводит руки в стороны, приветствуя меня:

– Так вот вы какая, хваленый агент службы безопасности Марина Юрьевна Васнецова! – улыбается наигранной улыбкой, выставляя напоказ идеальные зубы.

– Я смотрю, вы навели справки?! – вскидываю бровь, безотрывно глядя в глаза незнакомому мужчине.

– Это не такая простая задача, как мы думали, приходится довольствоваться тем, что нам позволили узнать, – скалится незнакомец и слегка дотрагивается рукой до моей спины, приглашая в дом. – Для нас большая честь помогать правоохранительным органам искоренять преступность, – добавляет он, когда мы оказываемся внутри.

– Бросьте! – любезность лощеного типа начинает раздражать. – Я прекрасно знаю, как ваш босс относится к соглашению. Нет смысла разыгрывать этот спектакль и делать вид, что рады помогать мне. Мы оба знаем, вы врете. И, разве, это не вы та самая преступность, от которой нужно избавляться?!

– С такой прямолинейностью вы, Мариночка, вряд ли сможете близко подобраться к Каю, – предупреждает мужчина.

– Я не спрашивала совета, – отвечаю, продолжая двигаться в том направлении, куда он указал.

– Очень зря, – отзывается провожатый. – Оказавшись один на один с врагом, его не у кого будет спросить.

– Только не говорите, что переживаете за меня?! – произношу этот вопрос забавы ради, ведь ответ известен мне априори: потону сама – утяну на дно Колобка и всю его банду, к которым, по их мнению, сейчас привязана, как камень к ноге утопленника. В принципе так и есть. Но я не проиграю. Цветков не просто так отправил меня сюда, он не сомневался, и я не должна.

– Хм, раз ты так любишь правду, лейтенант Васнецова, то я скажу начистоту: мне плевать, что будет с тобой и твоим прекрасным юным телом, когда Кай раскроет обман. Даже если он отдаст тебя на растерзание своим бугаям, а потом скормит на обед собакам, я и бровью не поведу. Похрен выживешь ты или сдохнешь! Но мне не наплевать на то, что будет со мной и нашими людьми, которых мы, из-за долгов Колобка, вынуждены подставлять под удар и отдавать их судьбы в руки упрямой молодой бабы вроде тебя.

– Вот это уже больше похоже на правду! – хвалю я. – С этого и надо было начинать.

– Сейчас я ещё больше сомневаюсь, что ты сможешь! – выплевывает незнакомец. В данный момент я раздражаю его, и это видно. – Проходите, Марина Юрьевна, – вновь любезно произносит он, раскрывая передо мной дверь.

Захожу в комнату, где в здоровенном кресле сидит Колобок. Вид у него не ахти какой. На лбу неоновыми буквами написано как Поляков нервничает. Большая круглая голова, гладкая как шар для боулинга, медленно поворачивается в нашу сторону.

– Садись, – кивком указывает на кресло напротив, даже не приветствуя.

– Спасибо, но я постою, – отвечаю так же безразлично.

– А ну, быстро села в кресло, сука ментовская! – рычит Колобок, процеживая сквозь зубы каждое слово, пропитанное презрением.

Поляков моментально краснеет до состояния спелого помидора.

От него несёт страхом. Липким, удушающим страхом, который держит его за горло. Он же руководит поведением, заставляя раздражаться даже по таким пустякам, как мой отказ присесть в кресло. Но боится Колобок не меня, хотя зря недооценивает, и даже не мое руководство. Он трясётся от ужаса, осознавая, что через каких-то пару часов обязан представить меня Кайданову, как одного из своих лучших бойцов. Фактически собственноручно предать человека, которому негласно подчиняется.

– В отделе вы были куда приветливее, – ехидно подначиваю я, усаживаясь куда он показал. Иногда мне нравится бесить людей. Колобок так уязвим сейчас, что я не могу сдержаться, не отвесив в его сторону какую-нибудь колкость.

– Язвишь, дрянь?! Ты до сих пор дышишь лишь потому, что у меня должок перед твоим начальством, иначе бы брюхо вспороли ещё на подъезде к воротам! – снова угрожающе шипит и раздувает ноздри до такой степени, что его нос начинает походить на свиной пятачок. – Так что советую вести себя тихо, а то я ведь и передумать могу! Замазался с вами, будто у меня две жопы, – последнюю фразу говорит себе, подтверждая мои догадки о страхе перед Кайдановым.

– Давайте ближе к делу, – я оставляю попытки довести мужчину, потому что он реально может сорваться, а Колобок – мой единственный шанс добраться до Глеба, иначе провалю все, не успев начать.

– То-то же! – мягчает Поляков, наивно полагая, что смог запугать меня. – Сейчас тебе выдадут ствол. Илья, – кивает на мужчину, встречавшего меня, – расскажет как у нас тут все устроено. Постарайся запомнить. Кай крайне недоверчив, особенно в последнее время, и может докопаться. Легенду, надеюсь, ты помнишь. И... лоханешься – впрягаться не буду! К Каю протащу и руки умываю. Сама по себе, ясно?

– Яснее некуда, – отвечаю я. – Особого ума не надо, чтобы заметить, как вы все хвосты перед Кайдановым поджимаете.

– За базаром-то следи, овца! – оживает Илья, все ещё стоящий возле двери. Колобок поднимает в его сторону руку с просьбой успокоиться.

– Думаешь, ты смелее всех на свете? Я бы хотел место в первом ряду, когда Кай схватит тебя за горло, а потом проглотит одним махом и даже костями не подавится, – говорит он мне.