Текст книги "Строптивая для бандита (СИ)"
Автор книги: Анастасия Сова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Глава 41
МАРИНА
16 – 18 ноября 2020 года (наши дни)
– Ненавижу вас, уроды! – только и остаётся вновь крикнуть мне, когда меня вталкивают в собственную комнату, закрывая на ключ дверь.
Бью по ней ногой, ещё раз подтверждая своё недовольство сложившейся ситуацией, а потом сползаю вниз, усаживая задницу на пол. Нарочно ведь такого не придумаешь! Родители оказались живы, а я все это время была той самой девушкой, которую вот уже два месяца искал Глеб.
Я должна была заподозрить неладное с самого начала! Ведь было столько совпадений, на которые нельзя было закрывать глаза. Но я и подумать не могла, что такое в принципе может произойти в жизни. В кино – да, но в реальности... Столько нюансов совпали совершенно случайно, в результате, в том числе, моих решений и поступков.
Пока я не имею никакого представления о том, как выпутаться из этой ситуации, а сверлящая головная боль ни коем образом не способствует мыслительной деятельности. Но одно знаю совершенно точно – я не желаю иметь с этими людьми ничего общего! Мои родители погибли, и я буду придерживаться этого сценария далее. Мне так проще. И это справедливее, учитывая то, как чета Васнецовых поступила со мной.
Мне снова становится стыдно перед своим, ещё не рождённым ребёнком, за то, что я собиралась избавиться от него. Я была бы ни лучше них, людей, забросивших меня в самый эпицентр ада на земле.
Осознание происходящего накатывает неожиданно, вызывая такую бурю эмоций, которая в мгновение ока захватывает меня в свой водоворот, вынуждая предаться опустошающим рыданиям. Я всегда считала, что мир несправедлив ко мне, а теперь узнала насколько, ведь меня предали самые важные в жизни люди.
Весь оставшийся день ко мне так никто и не приходит. Не делают попыток заговорить, даже не кормят. Наверное, рассчитывают на то, что я сама брошусь к ним в ноги, когда все обдумаю или хотя бы проголодаюсь. Так и решаю поступить. Если Глеб все ещё жив, а я на это очень надеюсь, я должна сделать все возможное, чтобы вытащить нас. К тому же, пища необходима мне для поддержания жизни маленького человека, с которым мы теперь навеки связаны. И для его защиты я тоже пойду на любые жертвы.
Барабаню в дверь. Кричу, что все осознала и была неправа. Стучу долго и, уже отчаявшись получить хоть какую-то реакцию, слышу за дверью торопливо приближающиеся шаги.
Родители входят в комнату, и я бросаюсь им на шеи. Выдавливаю из себя слёзы, всем своим видом показывая, как я рада, что нашлась. Мать тоже плачет. Обнимает меня так крепко, что на секунду мне становится жаль этих людей. Что, если действительно, все это время они любили меня? Ждали? Надеялись на эту встречу? Но я быстро отметаю подобные чувства. Как бы то ни было, этот факт не способен смыть предательства и, как следствие, моей изуродованной жизни.
– Пойдём, доченька, – говорит мама, – тебе нужно как следует покушать и принять ванну. Мы с отцом сейчас все организуем, – она снова прижимает меня к себе со счастливой улыбкой. Я тоже через силу выражаю некое подобие радости, обнимая ее в ответ.
– Твои волосы нужно подстричь, – мама теребит мои пряди, пока мы спускаемся по лестнице. – Они слишком жесткие, скорее всего, ты пережгла их, когда высветляла. И вообще, их давно пора освежить и перекрасить, выглядят отвратительно.
Я хочу зарычать, вырвав собственные волосы из рук этой женщины. Ненавижу подобные нотации! Но вовремя вспоминаю, что играю роль приличной любящей дочери, которая, по мнению родителей, должна со всем соглашаться. Ну не возмущаться, по крайней мере.
***
– Марина, ты слишком громко жуешь, – делает мать очередное замечание, когда я приступаю к поглощению пищи. – Сейчас это неважно, но в обществе будет крайне неприлично.
Сжимаю вилку сильнее, борясь с желанием высказать то, что думаю по этому поводу. Так проходит остаток вечера и весь следующий день. Мама пытается внушить мне какие-то для неё одной важные манеры, заново воспитать меня, наверстав упущенное время.
Мне приносят несколько комплектов одежды на первое время, кормят вкусняшками, а на заявление о желании обзавестись собственным автомобилем, через четыре часа пригоняют во двор новенький Мерседес. Я прямо, как черт в раю. Эдакий дьяволёнок, внезапно окружённый заботой вселенского масштаба.
Мать приглашает на дом стилиста, и мне приходится расстаться с окрашенными кончиками, прилично укоротив длину волос. Чего только не сделаешь ради спасения!
– Где Глеб, пап? – нахожу отца в кабинете, когда полагаю, что уже, наконец, пришло время для серьезного разговора.
– Присядь, – говорит он мне, указывая на один из стульев. – Я понимаю, ты провела с ним много времени, но он вовсе не тот человек, которому есть место в нашей жизни.
– Так ты убил его? – спокойно, насколько это возможно, спрашиваю я.
– Нет, – папа качает головой, а я чуть было не испускаю вздох облегчения. – Но очень хотел. Руки так и чесались... Особенно после того, что он наговорил о тебе.
– Так почему не тронул? – небрежно интересуюсь, прощупывая почву для будущих активных действий.
– Не хотел снова делать выбор за тебя... Как ни как, Кайданов отец твоего ребёнка.
– Я хочу увидеть Глеба. Где он?
– Хорошо, – на удивление легко соглашается Юрий Захарович, – завтра я организую вам встречу. Только пойдёшь с охраной.
– Тебе нечего опасаться, пап, – уверяю я, – Кай ничего не сделает мне. Слишком дорожит ребёнком. Пока внутри бьется сердце малыша, Глеб будет шелковым, – я накрываю своими маленькими ладошками здоровенные ладони отца, подтверждая, что нам удалось наладить отношения в таком ключе, в котором они с матерью мечтали.
Надеваю изумрудное платье-рубашку целомудренной длины и подпоясываюсь. Верчусь перед зеркалом, пытаясь узнать в нем себя прежнюю. Волосы после каких-то неизвестных мне процедур, действительно, стали мягче. Они блестят в свете ламп и легкими волнами спадают чуть ниже плеч.
Ноги втискиваю в ужасно неудобные лодочки на шпильке. Сегодня праздничный ужин по поводу воссоединения семьи Васнецовых, после которого отец весьма любезно разрешил мне навестить Глеба.
Я очень волнуюсь, потому что наша последняя встреча была, мягко говоря, не из приятных. Тем более, я не знаю в каких условиях его держали. Возможно, он окончательно озверел и все же набросится на меня, хотя я обещала отцу обратное.
Меня приводят к двери, ведущей в подвал. Поджилки начинает потряхивать от осознания того, что Глеба удерживали в этой темнице, как какое-то животное. Дверь распахивают, и я делаю осторожный, нерешительный шаг вперёд. Кай поднимается с пола и подходит ближе к решетке, в плену которой его держат.
– А кто это у нас здесь?! – громоподобно произносит Кайданов, заставляя нутро сжаться от его голоса. – Госпожа Васнецова собственной персоной! – усмехается мужчина, исполняя своеобразный реверанс.
Глава 42
ГЛЕБ
18 ноября 2020 года (наши дни)
Я, как обычно, вздрагиваю от скрипа открывающейся двери. Настолько привык к тишине, что этот звук каждый раз неожиданно и гулко врывается в сознание. На пороге появляется Марина. Но не моя женщина, а дочь Васнецова. В туфлях, платье, с новой стрижкой. Красивая и невесомая, настоящая леди, а не заноза с ехидной усмешкой.
– А кто это у нас здесь?! – издевательски говорю. – Госпожа Васнецова собственной персоной! – усмехаюсь, приседая в приветствии.
Она молча спускается по металлическим ступеням, придерживаясь за поручень. Девочка сейчас, как невинная овечка: испуганная и слишком нежная. Настолько привлекательна, что член дергается в штанах от того, что я вижу.
Марина подходит ближе, и я чувствую запах ее духов. Внутренне кривлюсь. Сладковатый аромат перебивает ее собственный, такой любимый мной.
– Ну что?! – я первым начинаю беседу. – Уже решила мою судьбу, принцесса? –лицо в очередной раз искажает злорадная ухмылка.
– Решила, – отвечает мне Марина. – Я вытащу нас отсюда.
– С чего я должен верить тебе, маленькая дрянь? Ты столько времени водила меня за нос! В какие игры ты играешь? Чего добиваешься?
– Я не знала, Глеб! Я. Не. Знала. Я сколько себя помню, жила в детском доме. И я не врала тебе в этом. Никогда.
– А в чем врала? – скептически вскидываю брови, ожидая продолжения наигранного признания.
– Ни в чем! Да, у меня есть тайны, как и у любого нормального человека, в том числе у тебя, Глеб, но это все ни коим образом не касается наших взаимоотношений. Я честна перед тобой в том, что хочу сбежать отсюда. Уйти вместе с тобой.
Марина делает несколько шагов вперёд и подходит ближе к решетке. Ее грудь размеренно, но высоко вздымается. Она глубоко дышит, стараясь справиться с волнением.
– Я так боялась за тебя... – шепчет девушка, а ее огромные глаза становятся влажными от подступающих слез. Марина укладывает ладошку на мою щеку, нежно, едва ощутимо, поглаживая ее. – Думала, он убил тебя...
Девушка пробегает пальчиками по ранам на моем лице, а ее взгляд наполняется болью, точно она примеряет на себя каждую из них.
– Почему ты позволил сделать это с собой? – тихо спрашивает Васнецова.
– Я думаю, ты бы не задавала подобных вопросов, оказавшись на моем месте, связанной по рукам и ногам, – снова кривлюсь. Не хочу верить в ее искренность.
– Глеб, прекрати! – Марина повышает голос. – Мне не было бы смысла приходить сейчас, если бы я хотела тебя подставить. Я дома. С родителями. Зачем мне возиться с тобой, будь я не искренней? – девушка выстраивает брови домиком, наивно пытаясь убедить меня своей болтовней. Такое ощущение, что вместе с привычным стилем одежды и светлыми кончиками волос она потеряла свой вызывающий волевой характер.
– Так убеди меня, Васнецова! Докажи, что не врешь... – вкрадчиво, но все еще с насмешкой, обращаюсь я к ней.
Марина осторожно касается губами моих. Нежно и мягко целует, точно боится причинить боль своими прикосновениями. Эта, из ниоткуда взявшаяся робость, накрывает меня с головой. Я хочу эту суку! Но не так. Хочу грязно и жестко. Чтоб вопила подо мной и умоляла драть ее сильнее.
***
Я протаскиваю руки сквозь решетку и запускаю ладони в шелковистые волосы, притягиваю голову Марины ближе, беспощадно сминая ее губы, в пределах того, насколько это позволяют металлические прутья клетки. Если Васнецов следит за мной, то его ждёт отличное представление!
Я бесцеремонно и нагло задираю изумрудное платье. Моя рука не встречает абсолютно никакого сопротивления, ведь грязная девчонка хочет этого не меньше меня. Перехожу сразу к делу и накрываю ладонью горячую плоть через трусики. Марина расставляет ноги шире, облегчая доступ к заветной дырочке.
Большим пальцем нажимаю на клитор, и девушка стонет в мой рот, не в силах больше сдерживаться. Дразню возбужденную горошину, отпуская пленённые губы на свободу. Девчонка запрокидывает голову и сладко постанывает от удовольствия. Она легонько трется о мою ладонь, помогая ласкать себя. Открыта и беззащитна для меня.
Сдвигаю в сторону влажную ткань трусиков. Марина горячая и мокрая. Пальцы так приятно скользят по нежным складочкам, что я испытываю непреодолимое желание протолкнуть их внутрь. Девушка подаётся вперед, облегчая мне задачу. С губ моей девочки слетает громкий благодарный стон, который отдаётся ещё большим напряжение в паху.
Блядь! Меня бесит, что я называю ее так, пусть даже в своей голове. Должен ненавидеть, желать избавиться, отомстить за предательство, а я хочу к себе прижимать, ласкать и трахать... Но не из чувства мести, а потому что...
Марина хватается руками за решетку и крепко сжимает ее. Девушка начинает часто и рвано дышать, она громко и протяжно стонет, абсолютно точно забыв о всех правилах приличия. Как и всегда. Грязная, распутная девка, согласная на что угодно в моих руках.
– Да, Марина, вот так... Стони, похотливая сучка... Мне нравится слушать твои стоны... Нравится смотреть на то, как ты кончаешь... Кончишь для меня?
– Да... – хрипловатый ответ на выдохе и вовсе срывает башню.
Мои пальцы начинают трахать ее быстрее, на запредельной скорости двигаясь внутри неё. Я приспускаю джинсы и обнажаю возбужденный член, налитый до такой степени, что я испытываю острую необходимость избавиться от семени, копившегося в яйцах все эти дни.
Сжимаю своё мужское естество и начинаю двигать по нему рукой. Стараюсь попадать в такт движениям собственных пальцев, ублажающих Марину, но быстро теряю контроль над тем, что происходит. Ведьма! Даже от дрочки рядом с ней готов кончить за минуту!
– Давай, Марина, кончай! – рычу я, предвкушая скорое наступление оргазма.
Совершаю ещё пару несдержанных движений, и дочь Захара дергается, выгибается дугой от пронзившей тело судороги удовольствия. Я прихожу к финишу одновременно с ней, намеренно выстреливая спермой на изумрудную юбку новехонького дорого платья.
– Ты что наделал? – Марина округляет и без того большие глаза до размера блюдец. Такая смешная. Как рыба хватает ртом воздух, пытаясь придумать, как бы ещё возмутиться.
– Папаше передашь привет! – довольно отвечаю я. – Послание от меня, – злорадно усмехаюсь, представив рожу Захара, когда он увидит следы моей спермы на платье любимой дочери.
– Какой же ты придурок! – Юрьевна возвращается в своё обычное состояние, все же находя, чем ответить. – Напомни, зачем я решила спасти тебя?! – она без какого либо сожаления осматривает платье, но явно недовольна тем, что произошло.
– Так каков твой план, принцесса? – спрашиваю я, застегнув ширинку на джинсах. – Не боишься, что пущу в расход, когда выберемся?
– У меня же иммунитет, помнишь?! – победно улыбается Васнецова, поглаживая себя по животу. – А твоя одержимость местью – ничто иное, как болезнь! Ты болен, Глеб! И этот недуг уничтожит тебя окончательно, если ты не начнёшь с ним бороться, – теперь Марина говорит абсолютно серьезно, вновь укладывая ладонь мне на щеку. Гладит. Приятно, но противно. Ее речь и нежные поглаживания заставляют меня почувствовать собственную никчемность, будто я реально псих, с которым психиатр разговаривает в свойственной ему манере. – Ты должен отпустить все, – продолжает играть с моим разумом девушка, размещая на животе теперь уже мою руку. – Ради малыша... Ради меня, если для тебя я не просто шлюха, вынашивающая твоего первенца.
***
Разговор в таком ключе бесит! Я не люблю сантиментов, так же как ненавижу, когда пытаются давить на что-то человеческое во мне, наивно полагая, что подобное у меня ещё осталось. Убираю руку с живота, направляя ее в соседний просвет между решёток. Запускаю ладонь в Маринины волосы, крепко сжимая их у затылка. Подтаскиваю ее голову ближе к себе и слегка запрокидываю. Хочу показать, что подобные разговоры со мной заводить не стоит.
– Тебе следует быть осторожнее с тем, что ты говоришь, – шиплю на Марину. – Я не спрашивал твоего совета и, уж тем более, не нанимал в качестве психолога! Я такой, какой есть. В желании поменять меня, ты рискуешь лишь изменить отношение к себе, а я не думаю, что такой вариант окажется тебе по душе.
– То есть, ты все-таки веришь мне?! – бесстрашно смотрит прямо в глаза.
– У меня нет выбора. Каким бы сильным и уверенным в себе я не был, я не супер-герой, способный открывать в пространстве порталы. Но если ты хоть что-то выкинешь – пощады не будет.
– Я правильно поняла, ты все же готов отказаться от мести ради меня?! – мелочь нарывается, продолжая закидывать меня ненужными результатами работы собственного мозга. – Готов сохранить жизнь?
– Какая же ты глупая, – бурчу я, но вместо того, чтобы исполнить мечту последних месяцев прямо сейчас, приложив девушку головой о металлические прутья, набрасываюсь на ее аппетитные губы, так соблазнительно приоткрытые невыносимо близко к моим.
– Мы сделаем это завтра, – начинает Марина, когда я дарю ей свободу. – Отец купил мне машину, на ней сможем уехать. Я придумаю какую-нибудь нелепицу вроде той, что хочу устроить внеочередной шопинг, как любая порядочная дочка богатых родителей. Упрошу отправить охрану в соседней машине. Потом приду за тобой. Выпущу. До гаража здесь всего ничего, думаю, нам удастся добраться до места с минимальными потерями. Там ты спрячешься в багажнике моей машины, а я вернусь попрощаться с родителями. Захар терпеть не может слежку, поэтому камер в доме нет, только на территории, где ты уже будешь ни в поле их зрения. В торгом центре я незаметно выберусь через чёрный ход какого-нибудь бутика... Ну а что делать дальше – решим уже по факту.
Марина немного отходит от решетки. Тянется к пуговицам на платье. Медленно освобождает их из петель. Смотрит прямо в глаза. Сбрасывает платье на пол, оказавшись напротив меня лишь в туфлях и неброском сером комплекте нижнего белья. Возбуждаюсь. Готов на второй заход спустя каких-то пару-тройку минут. Я уже предвкушаю, как засажу девчонке прямо через решетку, но у Марины в голове совсем другие планы. Недолго покрасовавшись передо мной, она подхватывает с пола платье и разворачивается в сторону выхода.
– До завтра, Глеб, – самодовольно бросает мне Марина.
– Ты пожалеешь, если выйдешь отсюда в таком виде! – огрызаюсь я, обещая наказание за подобные выходки.
– А не надо было портить мое платье! – Васнецова ненадолго задерживается на лестнице, обернувшись в мою сторону. – До завтра, Глеб, – повторяет она и ускоряется, все-таки выпорхнув из подвала в нижнем белье.
Со злостью ударяю ладонями по металлическим прутьям, обещая себе, что обязательно накажу строптивую бабу, как только доберемся до дома.
Глава 43
МАРИНА
19 ноября 2020 года (наши дни)
Убедившись, что с Кайдановым все более или менее в порядке, я решаю не медлить с побегом и заняться его подготовкой уже сейчас. Устроив импровизированное дефиле по дому родителей, принимаю душ, переодеваюсь в чистое платье и выхожу из комнаты для разговора с отцом и матерью.
Я реально вру им о том, что мечтаю устроить сногсшибательный шопинг, ощутив на себе кайф от возможности купить все что угодно, а не только пользоваться тем, что выдают в детском доме и тем, что я могла позволить себе на свою нищенскую зарплату.
Родители не пытаются узнать, где я была все это время. Почему пропала с радаров, и как меня занесло в объятья их злейшего врага. Думаю, они просто выжидают, дают возможность привыкнуть, хотят расположить к себе, но со дня на день обязательно затронут эту тему. Мне жаль их расстраивать, но завтра я не вернусь в сие хоромы, снова исчезну из их жизни, надеюсь, что на этот раз навсегда.
На мою просьбу Васнецовы реагируют одобрительно. Мать, так и вовсе светится от счастья, наивно полагая, что в скором времени обретёт родственную душу. Отец поначалу бунтует против того, чтобы я добиралась до торгового центра на собственном автомобиле, но я давлю на то, что машина была куплена ради того, чтобы на ней ездить, а не оставлять ее без дела загнивать в гараже.
– Не хочешь развлечься? – спрашиваю у достаточно молодого мужчины, почему-то дежурившего у входа в подвал второй день подряд. Это даже на руку.
Я укладываю руки на крепкую мужскую грудь и придвигаюсь ближе. Он удивленно моргает и даже не сопротивляется, хотя ему определённо влетит от папеньки, трахни он меня сейчас. Скольжу руками выше, прохожусь по шее и касаюсь лица. Чувствительной грудью, обтянутой лишь тонкой майкой, трусь о парня, едва касаясь его торса сосками.
– Что вы делаете? – оживает, наконец, охранник, задавая вопрос.
– А что не видно?! – говорю я. – Соблазняю тебя.
Он пытается что-то возразить, но мне больше нет смысла отвечать. Коленом прописываю мужчине между ног, и он наклоняемся, обхватив причинное место обеим руками. Локтем пробиваю ему между лопаток, и он склоняется ниже.
– Отдай ключи по-хорошему! А то пожалуюсь отцу, что у тебя встал на меня, – грожу я, в надежде, что молодой постовой сдастся. – А он точно не оставит этот инцидент без внимания, – добавляю, хотя на самом деле не знаю, как отнесётся к этому мой воскресший из мертвых папаша.
– Не положено никого пускать, – сипит мужчина, пытаясь подняться.
– Ладно, – говорю я. – Тогда сам виноват!
Встаю позади охранника. Хватаю за шею. Он достаточно сильный для того, чтобы я запросто могла подавить его агрессию, но это мой единственный шанс добраться до Глеба. Удерживаю мужчину в таком положении, стараясь со всех сил сохранить контроль над ситуацией. Секунд через десять противник теряет сознание, обмякая в моих руках.
Аккуратно укладываю его на пол и шарю по карманам в поисках ключей. Подбираю подходящий, и дверь, скрипя, впускает меня внутрь. Глеб сидит на полу, уложив локти на колени. Завидев меня, поднимается на ноги.
– Только, давай, сегодня без колкостей, – сразу одергиваю Кайданова, не давая ему шанса высказаться первым. – У нас очень мало времени.
– Ммм... – тянет Кай. – Включила командиршу? – уже привычная для меня ухмылка кривит мужские губы. – Мне нравится твой настрой! С таким будет намного приятнее поставить тебя на колени.
Закатываю глаза. Этот мужчина вообще может думать хоть о чем-то, кроме, как о желании сношаться всегда и везде? Поворачиваю ключ в массивном замке. Последний щёлкает, давая пленнику добро на выход. Властным, уверенным движением Кайданов прижимает меня к себе.
– Какая же ты сладкая, – шепчет он. Проводит свободной рукой по внешней стороне моего бедра, а затем запускает ее под майку. Находит грудь и щиплет сосок, моментально твердеющий под его пальцами.
На мгновение даже забываю зачем я здесь, когда Глеб задирает мою майку, оголяя грудь. Он припадает к ней губами, поочередно засасывая соски в рот. Мужчина все ещё крепко удерживает меня одной рукой, лишая возможности пошевелиться. Внизу разливается приятное тепло, как и всякий раз в присутствии этого человека.
– Глеб, прекрати, сукин сын! – не выдерживаю я, когда где-то на краю сознания улавливаю, уплывающую в даль цель моего визита. – У нас мало времени... И... Тебе надо в душ. Отпусти.
– Да, малышка, сопротивляйся, – довольно бубнит Кай. – Взять тебя силой – одна из моих пока ещё не реализованных фантазий.
Каким-то чудом мне удается высвободиться, я отскакиваю на безопасное расстояние.
– Глеб, охранник за дверью скоро очнётся! Это наш последний шанс уйти отсюда! Ты можешь думать хоть о чем-то кроме своего похотливого члена? Если нет, то счастливо оставаться. Можешь гнить здесь сколько захочешь, а я выберусь на свободу без тебя, – завешаю гневную тираду, делая непроизвольный взмах рукой в его сторону.
– Ладно, босс, пошли, – соглашается Кай. – Только дамы вперёд! Хочу по пути наслаждаться твоей миниатюрной задницей.
***
Я снова закатываю глаза от его слов и направляюсь в сторону выхода. Меня раздражает настроение Кайданова! В то же время, это намного лучше, чем если бы Глеб до сих пор жаждал моей смерти, огрызался и скалился, мечтая разорвать на части в любой подходящий для этого момент. Охранника он затаскивает в клетку и защелкивает замок. Мы медленно идём по коридору в направлении гаража. Практически у самого входа натыкаемся на мужчину.
– Какого... – начинает было он, но Глеб быстро отправляет его в нокаут.
В просторном гараже никого нет, лишь автомобили, на первый взгляд, похожие друг на друга. Свою тачку получается определить только нажатием кнопки брелока. Сейчас понимаю, что кое в чем все-таки просчиталась. Лишенные чувств отцовские приспешники могут прийти в себя раньше, чем я буду собираться на мнимый шопинг. Как бы то ни было, сейчас уже нет на это времени.
Открываю багажник и жестом предлагаю Глебу размещаться. Уверена, что такому бугаю, как он, будет крайне неудобно провести там несколько часов, но другого плана, увы, нет.
– Это что, одеяло?! – интересуется Кай, указывая на распахнутый багажник.
– А ты предпочёл бы подохнуть от холода? – я скептически приподнимаю одну бровь. – Конец ноября!
– Ммм, какая забота, Васнецова! – Сам себе завидую, – лыбится Глеб, точно ему реально все равно на то, что мы теряем драгоценные минуты.
– Да что с тобой такое?! – не выдерживаю я, повышая голос. – У нас нет времени на твои дурацкие шутки.
– Боишься папку, да?! – мужчина облокачивается о багажник и притягивает меня к себе. – Страшный он у тебя?
– Глеб! – пытаюсь выбраться из захвата, но тщетно.
– Зад надерет тебе, Васнецова, за побег. Живого места, ведь на тощей заднице не останется. У нас с твоим батей дело есть нерешенное, и я хочу закончить его. Тебя, так и быть не трону, а с Захаром разобраться должен.
– Ты совсем что ли больной? – делаю очередной резкий рывок, и Глеб, поддавшись, ослабляет захват.
– Хочешь отомстить отцу?! Пожалуйста! Но потом! Сейчас слишком опасно. Ты не в том положении, чтобы выиграть. В одиночку в логове врага, – я не могу поверить в то, что Кайданов настолько одержим местью, что не видит очевидных вещей.
– Я намного сильнее, чем ты думаешь! Не стоит недооценивать меня.
– Значит так! Если ты сейчас же не полезешь в багажник и решишь остаться, я сегодня же первым делом вырежу изнутри твоего наследника! – стискиваю зубы и в очередной раз давлю на его слабое место, в надежде, что и сейчас мой шантаж сработает на «отлично».
– Ладно, мелкая шантажистка! Твоя взяла. Позже с Захаром разберусь. Но в живых не оставлю, так и знай. Больше – нет.
Глеб ловко перекидывает ноги через багажник. Пытается улечься. Футболка слегка задирается, и я вижу, выглядывающие из-под неё здоровенные синие пятна. На эмоциях подхожу ближе и судорожно задираю поло выше.
– Эй, ты чего? – Глеб поворачивается в мою сторону.
– У тебя все тело в синяках, – выдаю я, будто мужчина до сих пор об этом не в курсе.
Это выглядит отвратительно, даже ужасает меня. Меня! Спокойно относящуюся к побоям и их последствиям. Все эти следы на теле любимого мужчины заставляют меня саму почувствовать ту боль, которую он испытывает, словно она передаётся мне по каким-то невидимым нитям между нами.
– Иди сюда, – подзывает Глеб, и я наклоняюсь. Он кладёт одну руку мне на щеку, другой грубо придавливает за шею сзади. – Вернёмся домой, отработаешь каждый из них... За каждую царапину расплатишься, что твой отец оставил на моем теле.
В груди мгновенно зарождается возбуждение, когда я понимаю, о чем он говорит. Оно несётся стремглав вниз, вызывая пульсацию в промежности, и я, как дурочка, лишь соглашаюсь со словами мужчины. Глеб выпускает меня и устраивается в багажнике, давая отмашку закрывать крышку.
Сломя голову несусь в свою комнату и быстро переодеваюсь. Нахожу родителей и бегло прощаюсь, сваливая на то, что очень хочу побыстрее насладиться покупками. Нервное напряжение не отпускает, но я искусно прячу его. Спина взмокла и, выйдя на улицу, я ощущаю, как меня пробирает до самых костей от прохладного ветерка.
Мой автомобиль уже ждёт снаружи, как и машина сопровождения. Усаживаюсь за руль. Запускаю двигатель. Привожу коробку передач в режим движения и отпускаю тормоз. Машина плавно трогается с места. Мне становится значительно легче, но недостаточно для того, чтобы расслабиться. Наверное, в полной мере ощутить спокойствие я смогу лишь сбросив хвост позади меня.
Я заранее выбрала торговый центр, расположенный на окраине города. Мне нужно как можно скорее покинуть столицу и добраться до какой-нибудь безлюдной дороги. Где можно будет выпустить Глеба на волю, не опасаясь хвоста.
***
Прошу администратора в одном из бутиков вывести меня через чёрный ход. Объясняю, кивая в сторону охранников, что отец чрезмерно меня контролирует, а мне просто жизненно необходимо сбежать на свидание к своему парню. Понимающая женщина идёт мне навстречу, выпуская через запасный выход.
Надеюсь, что с Глебом все в порядке. Я очень за него волнуюсь и старалась отделаться от охраны как можно скорее. К сожалению, я не могу проверить его состояние сейчас, ведь на парковке повсюду камеры, которые папа обязательно проверит. Я уверена.
Вспоминаю примерное название населённых пунктов, которые мы проезжали по пути ни гонку. Сама не знаю зачем запомнила их. Проверяю по навигатору. Место находится примерно в часе езды от моего местоположения. Подобный расклад меня более чем устраивает. Вряд ли я смогу найти что-то подходящее ближе.
По пути внутри начинает зарождаться нехорошее чувство. Оно возникает внезапно, но сразу захватывает меня с головой. Только сейчас я осознаю, что мы дошли до той точки, которая означает конец всему. Определяться с тем, какой будет наша дальнейшая судьба, нужно уже сегодня. Вот прямо сейчас!
У меня есть лишь два варианта, каждый из которых по-своему мучителен. Что бы я не решила, это отдастся болезненным уколом в сердце, оставив там шрам, в напоминание о непростом выборе.
Пытаюсь сосредоточиться и взвесить «за» и «против». Говорят, что это действенный метод, и он часто помогает тогда, когда кажется, что выбрать из двух зол меньшее просто невозможно. Да, наверное, это очень удобно, но лишь когда под рукой бумага с ручкой, а ты сидишь за столом и смотришь в окно. Я же мчу по трассе в направлении единственной уединённой дороги в округе, о которой мне известно.
Чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. Никогда в жизни мне не приходилось принимать настолько сложных решений. Я одна против своей проблемы. Одна. И лишь мне выбирать, что будет дальше со мной и моим ребёнком.
Образ Глеба маячит перед глазами, вынуждая меня заплакать. Заплакать горько и невыносимо болезненно. Я не должна его любить. Никто не должен. Эти чувства уродливы. Они рвут душу на части. Они ломают и рушат все, чем я когда-то жила. Быть черствой и одиночкой было гораздо проще, и я сама виновата в том, что позволила себе измениться, позволила эмоциям стать чем-то большим, чем простым словом из словаря.
У меня имеется информация, чтобы сдать Глеба руководству. Да, я не знаю и половину из того, чем он занимается, но знаю месторасположение сейфов в его спальне. Они спрятаны достаточно надежно, чтобы хранить в себе действительно ценные данные. Если я ошибаюсь, то операция провалится, Кайданова отпустят без возможности ещё хоть раз поймать бандита за руку. А если я останусь, то задание провалю тем более, потому что теперь, когда вскрылась правда о моих родителях, он не оставит без внимания историю происхождения вымышленного имени и паспорта, который он наверняка уже видел.
А наш малыш? Разве он заслуживает таких родителей? Хоть кто-нибудь заслуживает? Я не хочу, чтоб ребёнок жил в подобном окружении. Достаточно того, что в нем будет течь кровь жестоких убийц, хладнокровных и безжалостных. Оградить малышку от родственничков будет правильно. А это станет невозможным, окажись Кайданов на свободе. Я дам сыну или дочери шанс вырасти нормальным человеком, хотя у меня это так и не вышло. Но, по крайней мере, теперь я знаю, откуда во мне все взялось: внезапные вспышки агрессии, мятежный дух и хладнокровное отношение к убийствам и жестокости.
