Текст книги "Называй меня Богом (СИ)"
Автор книги: Анастасия Руссет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Разведя руки в стороны, я пробудил крупицу силы. Она была настолько малой, что не составляла даже наномикрона моей силы. И настолько мощной, что могла оставить на месте этого дома только дымящуюся воронку. Но ведь сила не бывает хорошей или плохой. Она зависит только от того, кто ее использует. Я не собирался творить правосудие или наказывать виновных – это было бы безумием. Да и любой создатель знает – после создания мир и его обитатели начинают жить своей собственной жизнью. Глупо обвинять их в том, что сам создал такими, да?
Энергия заплескалась у меня в ладонях, принимая форму лепестков пламени. Не специально, просто подстраиваясь под структуру моей силы. Она ждала моего повеления, пока я начну вспоминать и командовать клетками тела. Когда буду готов. И я позволил себе начать, окунувшись в бездонные лабиринты памяти. Воспоминания о том, что забыть невозможно. О работе с живой плотью. И пусть это было мое собственное тело, но результат был и будет един – оно подчинилось мне так, как должно – изменившись и выйдя из огненной кромки ауры абсолютно новым. Лишь разум остался тем, что есть. Я – всегда я.
В квартире установилась гложущая тишина. Только приглушив фон, можно было понять, насколько шумной может быть такая работа. Обычные люди, конечно же, ничего не заметили – что такое пара лопнувших лампочек или перегоревшие электроприборы? Те же, кто мог ощущать, предпочли держаться подальше. Это было к лучшему.
Сощурившись, я снова поглядел в окно. На подоконнике, находящемся параллельно моему, сидел огромный толстый кот, блаженно щурясь на яркое светило и пару синичек. Пичужки намеренно его не замечали, вертясь рядом и дразня зверька юркими движениями. Кот прекрасно знал, что не сможет достать их через стекло, поэтому даже не пытался строить из себя хищника. Умный. А потом послышалась заливистая трель дверного звонка, заставившая меня бросить бесполезное, по сути, занятие. Соседка. Пожалуй, я погорячился, когда подумал, что мне надоело всё и все.
– Здравствуйте, а Андрюша дома?
Она была в легком цветастом платье и наброшенном сверху пальто. Явно вышла ненадолго, только чтобы повидаться, но… Пожилая женщина меня не узнала, что было совершенно неудивительно. Я решил сменить внешность, выбрав одну из своих старых личин. Ту, которой поклонялись миры задолго до рождения Земли, а она, конечно, не могла этого знать.
– Здравствуйте, – мысленно застонав, я прикрыл дверь, чтобы не в меру любопытная старушка не вздумала просочиться в квартиру. Прецеденты были. – Его нет.
– А где же он? – бабулька так и пыталась заглянуть сбоку.
– Да, поехал в аэропорт покупать билеты, – я зевнул. – Сказал, котенка у вас забрать попозже, если сам не успеет.
– Так я уже принесла! – она достала корзинку, накрытую ужасным розовым одеялом, совершенно не удивившись, что незнакомый, по сути, человек все знал. – А ты себе котёночка не хочешь? А то всего два осталось, оба мальчики, а уж какие красавцы! Прям в отца пошли!
– А давайте, – легко согласился я. По крайней мере, вдвоем им не будет скучно.
В её руках почти мгновенно возникли два очаровательных пушистых клубка, с интересом рассматривающих меня огромными синими глазенками.
– Спасибо, – снова демонстративно зевнул, подхватив котят в ладони. – Я пойду, досплю, а то Андрей скоро приедет, и будем собираться.
Попрощавшись, я захлопнул дверь и пошел в кухню, неся котят в ладони. Они были такие маленькие, что свободно помещались там вдвоем. Молочного цвета шерстка менялась кофейными переливами ближе к кончикам маленьких хвостов и ушей, а мордочки обоих будто окунули в какао. Наверное, людям и впрямь было это важно, но меня интересовало другое – оба обладали достаточно высоким магическим фоном. Это значило, что они вполне управятся с очень большим домом. Актуально, если подумать, что мне хотелось иметь собственную лабораторию в качестве пристройки. Но для этого следовало поработать с моими крошечными помощниками.
– Ребятки, а что если мы вас немного изменим? – задумчиво произнес я.
Они переглянулись, а потом с любопытством уставились на меня огромными глазищами. В свое время я немного усилил их отца и никогда не жалел об этом. Домовые вообще были добрейшими существами и всегда поступали правильно – со своей точки зрения. И, надо сказать, мыслили они тоже умно, со временем тонко перенимая все знания и привычки хозяина. Именно это я и хотел подправить. А был ли смысл ждать, если с минимальным риском можно получить все, что хотелось?
– Что изменим? – пискнул один.
– Это больно? – перебил его другой.
– Нет, – я рассмеялся, – не больно.
Малый народец я любил больше людей. Не знаю почему, но существа, получившиеся в результате различных экспериментов или божественных прихотей, мне были гораздо ближе. Может потому, что никогда не пытались лгать и изворачиваться намеренно, тогда как человечки превратили это в своеобразный вид спорта. Хотя, с другой стороны, я любил людей – этому тоже были причины. Они не уставали поражать меня умом, добротой и самопожертвованием в, казалось бы, самых невозможных случаях.
– Доброе утро, – послышалось позади.
Она, конечно же, не воспользовалась дверью, как все нормальные люди. Ведьмам вообще не свойственно, наверное, вести себя обычно. Возможно, поэтому мне было с ней так весело. Или я не совсем верно подобрал слово. В любом случае, говорить с ней мне больше не хотелось. Вообще.
– Ты ничего не хочешь мне сказать, Эд? – Лана села на стул, наверняка закидывая ногу за ногу и открывая стройное бедро моему взгляду. Какая жалость, что я стоял к ней спиной.
– Если ты о том, что я должен был заметить твое появление, – я погладил пушистую шерстку, – то я знал об этом, когда ты только припарковалась.
– Очень мило, но я не об этом, – прошипела блондинка.
Я повернулся к ней с улыбкой на лице. Рот ведьмы изумленно приоткрылся.
– Всё в порядке, – голос у меня остался тот же самый, – это всё еще я.
У меня было другое лицо, я так решил. Да и тело подкорректировал, чуть придав себе грузности и прибавив пару лет. Волосы все еще оставались длинными, хотя и были собраны в хвост, но это ненадолго. Лана встала и опасливо подошла ближе, протянув ко мне ладонь. Я отшатнулся.
– Как ты это сделал?!
– А как это сделала ты? – я пожал плечами. – Ты же меняла свою биологическую матрицу. Почему теперь спрашиваешь?
– Но не за пару часов, – ведьма покачала головой. – Тебе кто-то помог?
Я покачал головой.
– Просто, сам могу.
– Ясно.
Она села на место, автоматически оправляя пряди волос, чтобы те лежали крупными красивыми прядями. Лана любила выглядеть красиво вне зависимости от обстоятельств.
– Мне хотелось помириться, – начала она. – Я все же люблю тебя.
– И поэтому вчера решила стравить с вампиром?
– Я не…
– Лана, Лана… – я покачал головой. – Неужели ты настолько мало ценишь себя, что думаешь, будто могла спать с идиотом? Я проверил. И все тщательно обдумал. Извини.
Котята в моих руках внимательно следили за нами обоими. Домовые вообще восприимчивы к эмоциям, а эта парочка так и навострила ушки.
– Ну, – я погладил маленькие головки пальцами, – что скажете ребятки?
– Много похоти, восхищение...
– А любовь? – со смешком уточнил я.
В глубине души ответ был известен, но надежда иногда такая сука... Она ведь почти наверняка не виновата, что стала такой. Причину стоило искать только в окружении. Хотя и не всегда.
– Нет, – они вразнобой помотали головками. Так резко, что мне показалось, будто тоненькие шейки не выдержат. – Любви нет. Влюбленность, восхищение.
Домовые чувствовали настроение в доме... Я подозревал это, в принципе. Просто мы все верим в то, во что хотим, отчаянно жаждем верить.
– Видишь, – улыбнулся я, – не любишь. Это восхищение, влюбленность, похоть. Это не любовь.
–Как ты можешь советоваться с этими… этими… – она задыхалась от злости, указывая на маленьких домовых наманикюренным ноготком.
– Лицемерие или данность, Лана? – я приподнял брови. – Они жители других миров, всего лишь приспособившиеся к жизни на этой грязной планете. Их раса гораздо старше человеческой. Почему я не должен их слушать?
– Это же просто домовые! – прокричала она в ответ.
– А как же равноправие? – меня не покидала улыбка, скорее грустная, чем выражающая веселье. – Почему ты думаешь, что они хуже тебя, а, ведьма?
Кто сказал, что читать мысли человека просто? Нагромождение хаотичных мыслеобразов и быстрых слов, пустых фраз и замысловатых рисунков в голове... Нет, я не любил читать чужие мысли – это занятие было бесполезно, в большинстве своем, ведь в мире все еще хватало безумия. Но мне было очень интересно, о чем же думала ведьма?
Это была грязь. Темная сторона могущественной человеческой души, помноженная на давние обиды. И почему люди так любят держаться за чужие грешки, прощая собственные столь легко? И почему, если существо меньше и слабее, значит, нужно обязательно попытаться его раздавить? Даже не все Темные опускались так низко, как иногда люди.
–Нам не стоит больше видеться, Лана, – я устал, просто устал. – На следующей неделе эту квартиру продают. Меня здесь больше не будет.
– Ты прав, пожалуй, – её улыбка была кривовата, и я знал почему. Жаль. – Но у меня к тебе прощальный подарок.
В руках ведьмы появился огонек. Он вырос, оформившись в неровный шар, объятый пламенем. Лана выбросила вперед руку, послав энергию ко мне. Произошло это за доли секунды, но я не считал нужным остановить её, хотя и прочел намерения заранее.
Все деяния наши, хорошие и плохие, должны воздаваться с троицей. Будь на моем месте другой Бог, наверное, воздаяние настигло бы ведьму прямо сейчас. Мне это было не интересно. Она больше не являлась для меня кем-то значимым, человеком, с чьим мнением хотелось считаться. А от ненужных вещей я всегда избавлялся очень легко.
Огненный шар подлетел и замер, касаясь моей кожи. Домовые испуганно забились на ладони, огромными глазами наблюдая за живым пламенем. Я опустил их на пол, позволив отбежать подальше, и окунул пальцы в жар, позволив ему растечься по коже. Ведьма стояла, закрыв рот руками, будто желая, чтобы ни один звук не вырвался из её уст. Она не понимала, но… Как можно объяснить цветку, что значит полет? Или воде, как можно гореть? Это часть меня, вот и всё.
Она могла делать все, что угодно. Я уже решил за себя сам.
Запустив пальцы в собственные волосы, я резко пригладил их, и длинные пряди начали опадать, сгорая в процессе полета. Несколько энергичных взлохмачиваний собственной шевелюры – и я уже был гордым обладателем короткой модной стрижки.
– Как ты это сделал?!
Огонь все еще плясал на моей коже, ласкаясь яркими нежными языками.
– Уходи.
– Как?! – она ударила кулаком в стену, впрочем, совершенно ничего этим не добившись. Я попросту её проигнорировал. – Да кто ты такой вообще!
– Можешь называть меня Богом, – ответил я, открыв портал, который выбросит её на улицу. Ведьма нелепо взмахнула руками и провалилась в темную глубину энергетических потоков.
В каком-то роде мне даже было её жаль.
Подобрав домовых, я открыл еще один портал – на этот раз на Эру – и шагнул в его зияющую черноту.
***
Их мягкие лапки тихой поступью ложились на блеск полового покрытия. Если бы мы были на Земле, я сказал бы, что этот материал напоминал ламинат, но... попытки занять свой мозг посторонними мыслями проваливались на корню.
– Тут очень пусто, – маленький домовой поглядел на меня серьезными глазами, оборвав цветную ленту воспоминаний на середине.
– Немного, – кивнул я.
Проклятие богов или одного отдельного бога? Все мы, так или иначе, были одиноки в итоге... Любовь – это непозволительная роскошь. Я слишком стар, чтобы мечтать. Выдох и пальцы в волосах – даже воздух на Эре был другим. Не таким, как в мое первое посещение. Я не мог сказать наверняка, но понимал со странной отчетливостью, будто в моей голове находился какой-то датчик. Но это мне не помогало. Я просто физически ощущал, что мне нужно расслабиться, иначе можно сотворить что-нибудь недостойное Светлого.
Часть вторая.
Куда ни плюнь – одна родня.
Какова вероятность того, что в первый же день вне Храма я повстречаю трех своих ближайших родственников (притом не ведая этого), и, к тому же, все они будут высшими Богами? А я вам отвечу: стопроцентная.
***
Я увижу тебя, когда время придет
И обнимет меня, как родную.
Все святила взойдут, чтоб увидеть исход,
Чтобы тайну поведать былую.
Я узнаю тебя из сотни других,
Ты один поможешь случиться.
Глазами твоими, себя новой в них –
Все узреть, и мир покорится.
Шурик пикировал, а потом вновь взлетал ввысь, развлекая себя какой-то песней, в которой я каждый раз улавливала лишь два слова – полет нормальный!
Это полет нормальный? Убейте меня сразу, ведь я только вспомнила, что не люблю летать.
На самом деле, я летела впервые – вот так, чтобы был воздух в глаза, волосы реяли сзади гордым флагом, а щеки покалывало от ледяного ветра.
В этот момент я поняла две вещи: не сказала бы, что мне в кайф летать, и... я боюсь высоты!
Я закопалась в перья своего Стрижа, вцепилась в них мертвой хваткой, так просидев до полного и окончательного приземления.
Хотя он поклялся мне, что таким способом заметает следы, но так я и поверила этой пернатой сволочи! Это он в отместку за свои уши. Ну что ж, тогда пусть терпит, ведь перья я ему вырывала с врожденной страстью.
Вот как это называется? Я дочь Богов. Почему же я боюсь летать? А потому как бессмертием пока не обладаю. Да и как обладать, если я Богиня лишь наполовину?
То, что я буду Богиней – это я видела четко. Но как-то не верилось мне, что я избавлюсь от этого маниакального ужаса.
– Хватит! – не стерпела я, когда Шура в очередной раз стал приближать ко мне вершины леса. – Я натерпелась, ясно? Ты отомстил, можешь холить этим свое самолюбие! – я чувствовала, как закипает во мне злость. – Я боюсь летать! Вот! И можешь мне вечность припоминать это, и пользоваться этим, но умоляю, выравнивай корпус!
– Ринна здесь, призывает, – просто ответил мне пернатый.
Так это не мои собственные чувства кипят? Это из-за близости Ланы? Но раньше я не ощущала этого странного волнения. Словно не воздух волнуется, а что-то другое, что-то очень личное.
Мы приземлялись медленно. Я представляла, какой эффект произвожу, восседая на спине пернатого с выщипанными перьями в руках, с листьями и ветками в рыжих волосах, с ужасом в глазах...
Лана была не одна. Мужчина рядом с ней вызвал во мне трепет.
Я знала его. Это он мне снился так часто. Сущность называла его Лэйдер. Именно к нему я так хотела попасть – я видела в будущем его действия. Он ускорит ход моего времени, и я обрету свое реальное для возраста тело, и силу. И уверенность в завтра тоже, на что очень надеялась.
Его сребристые глаза так внимательно вглядывались в меня, что мне стало жарко, но взгляд я не отвела.
– Что случилось? – спросила у Шуры хмурая Лана, помогая мне слезть со своего питомца.
– А я знаю? Портал просто выплюнул нас тут! – возмутился пернатый, словно он винил в этом Темную.
Не замечая, что ответила на это Лана, я медленно приблизилась к мужчине, ощущая волны, исходящие от них. И в лоб спросила:
– Это ты ускоришь мой временной цикл?
– Я не Дед Мороз, девочка. И подарки не ношу, – сообщил мне Бог, скептически осматривая меня.
В моей голове ясно пронеслись три слова, прежде чем я успела осознать происходящее.
Ищи свою кровь!
И в тот же миг он оказался совсем близко, положил одну свою руку мне на лоб, а другую на грудную клетку, чуть ниже шеи. Его ладони нагревались, обжигали, в следующую бесконечную секунду меня прошиб озноб.
Впервые я видела не будущее, а прошлое. И я вовсе не была ошеломлена, хотя должна была бы. Это было похоже на мои вещие сны, но не являлось ими. Воспоминания. Память, хоть и не моя, но родная, хоть и не обо мне, но для меня... через меня... сквозь меня, заполняя, окутывая, и вживляясь в существо, как потоки крови вне и внутри тела.
Все было очень легко и просто: я дочь Богов... я дочь Бога... этого Бога... Властителя Времени.
Я видела его глазами, его разумом. Ощущала его силы и эмоции. Эмоции ко мне.
И чувства к другим женщинам, другим детям. У него было очень много женщин. И, о тьма, я видела каждую, и как он их любил, и какими способами. Это было не для детской психики. Я еще не была свидетелем столь откровенных сцен, а тем более, столь откровенных эмоций.
Любопытство. Да, именно оно заставило меня произнести эти слова вслух.
– Ни разу такого не видела – чтобы вот именно так вдвоем! Папа…
Глупая фраза, я знала. Как и была уверена в неопределенном и хмуром ответе "Хмм...", ибо видела в его чувствах больше трепета, чем он показывал. А особенно ко мне. Но, в данный момент, меня больше волновало звучание того самого слова.
Оно само слетело с языка. Я не ожидала, что оно дастся так просто и ясно. Будто бы я всегда его знала, и лишь ждала, когда скажу. И точно была уверена, что такой день настанет.
Теперь я была наполнена его воспоминаниями обо всем, знала очень многое. Кому еще дано такое "счастье"?
Бог практически не помнил мою родную маму. Но она присутствовала в его памяти отголоском в рыжих волосах и синих глазах. И я была благодарна ему за такой подарок.
В воспоминаниях Времени были и другие миры, и родственники, вся вселенная, как на ладони. Тьма, он был таким знакомым, таким родным. И я не винила Бога, что была без него все эти годы. Он не предполагал меня, и поэтому не думал проверять. А я, скрывшись в Храме, затормозила не только свое развитие, но и время до нашей встречи. Я видела в его памяти – он не знал меня прежде, не ведал обо мне, значит, и я никак не могла о нем помнить. Однако помнила. Быть может, именно поэтому, я никогда не страдала из-за отсутствия биологических родителей? Сиротой я не была, ведь мама у меня есть, а папа – я просто знала, что он будет. Отец...
Я словно выплывала на поверхность нового водоема, теперь наполненного большей разновидностью воспоминаний и чувств. Настоящее окружение медленно возвращало меня в реальность. Сложно все воспринять за короткие мгновения, когда спустя три тысячи лет существования понимаешь, что нашла отца.
– Папа, – я смаковала драгоценное слово, – так ты ускоришь мои временные циклы?
Бог окинул меня взглядом, ментально обращаясь к Зариланне. Я не слышала разговора, но теперь я знала, что именно такое, сосредоточенное лицо, с чуть сдвинутыми бровями и небольшой морщинкой между ними, у него возникало при проникновении в чужой разум.
– Значит, так. Сейчас нам надо попасть в место, куда ты можешь попасть только в контакте со мной.
Для меня было все так ново. Отец подхватил меня на руки. Сперва, от неожиданности, я для опоры ухватила его за плечи. А потом доверчиво прильнула к нему, уткнувшись носом в шею. Мой папа...
Я лишь украдкой кидала взгляды на третьего в нашей странной компании. Я видела Богиню и в тот момент, когда меня захлестнула невнятная тошнота перед переходом в эфемерные нити пространств. Правда, к дурноте примешалось еще чувство, словно что-то теряешь, или уже потерял, но не знаешь что.
Зариланна даже улыбнулась, а Шурка помахал мне рукой на прощание.
Все случилось так быстро. Я даже и не осознавала до конца, что если все получится, то они меня больше такой не увидят. А ничего не выйдет – не увидят вообще. Из воспоминаний отца я знала, что шутки с временем опасны так же, как и серьезности. Я могу не выжить в предстоящем действе.
Вскоре все прекратилось, и странное ощущение потери, и важности, ибо мы прибыли на место.
Я помнила его. Папин одинокий дом на Неффастусе. Только в нем не было странного противоположного ощущения. Здесь было просторно и тепло, приятно. Дом моего отца – мой дом, разве нет?
Полы из бледного мрамора. Приятный запах масел, приправы факелов, которые освещали помещение. Ну, папа всегда любил спартанские условия.
Дом был окутан множеством плетений защиты. Я знала из памяти отца, каких трудов ему стоило сделать все настолько идеально.
Он опустил меня на пол.
– Я совсем не боюсь! – заявила я Богу, смотря на далекий факел, где вспыхивало пламя.
– Еще бы, – заметил Лэйдер. – Не была бы мне дочерью, если бы боялась!
– Ты не позволишь плохому случиться... Но я все же волнуюсь.
– Не переживай, дочь, – сказал он. – Все будет по высшему, Божественному, разряду. И ты тоже.
С этими словами он поцеловал меня в лоб, и я глубоко погрузилась в темноту и тишину пустого сновидения.
Уже намного позже, когда была готова, я спросила у отца, что именно произошло, как он смог добиться результата, как заставил время изменить меня? Тогда папа показал мне картины моего взросления – как он продумал шаги, как взвесил все приоритеты.
Я видела его действия, мысли, чувства и… страхи. Мое легкое тельце в руках Бога казалось ему таким маленьким и невинным. Он собирался поместить девочку в поток времени, а так как время не принимало тлен, то вся одежда и посторонние предметы были заведомо изъяты с тела. И кулон, подаренный Огнем, сгинул где-то в тех холодных стенах.
Необходимая зала была проклята с начала эпох, когда время только рождалось для них. В самом сердце, соединяя глубину бреши в половицах и даль уходящих высот купола, протекал столп времен. Он нитями вертикально рассекал пространство, ожидая своего Бога. Это была вселенная Лэйдера и его кара. К его удивлению, теперь не единственная.
Поток имел молочно-белый оттенок эрийских мгновений – отец призвал его специально для меня, ведь я рождена была Эрой.
Бог осторожно и медленно подступил к самому сердцу, помещая меня в центр временного течения. Страх – ожидаемый спутник – сковал его душу. Ведь малейшее несоответствие тока мгновений молочных нитей и кровных потоков естества Творца Времени привело бы к увяданию маленькой Карделии. Стоя так, что руки были наполовину погружены в поток, Бог со стороны наблюдал, как тоненькое детское тело окутывал молочный полупрозрачный туман. Он не замечал, как течение времен причиняло ему боль, открывая старые шрамы новыми ранами. Лишь струящийся по его рукам божественный ихор был доказательством кровавой жатвы. Время всегда любило жертвы.
Детское тельце медленно покачивалось в белом потоке, когда Бог, наконец, смог себя убедить, что время Эры беспрепятственное потекло сквозь меня. С тяжелым сердцем отцу пришлось покинуть залу, когда вокруг девочки медленно стали закручиваться вихри, укутывая стан подобно савану.
И Бог иногда бывал бессилен. Больше он не был властен над предстоящим процессом. Все, что осталось ему– это ждать. Мой отец впервые уповал на надежду – на самое ненужное для Бога, как он всегда считал, чувство.
***
И Боль и тьма, гонимые в небытие.
И сна вода и лед, и это все в огне.
А сон, обрушив все обиды зла,
Он, надвигаясь на меня, он вне, он я.
И я бегу, стараясь скрыться от тебя.
И мне плевать, что то судьба, и пусть слаба!
Я не хочу, прошу тебя, прости.
Я отпущу, но только ты со мною отпусти.
Пусть отражает время волнами от скал,
Сейчас улыбка мира мне – оскал.
Нежней убей дыхание во мне,
Но не топи, не дай гореть в огне.
В новом теле, но все та же... Новые горизонты – и все мои!
В темноте и тишине, сквозь вязкую теплую пустоту, ко мне прорвался шепот... и он словно обнимал и тянул в другие дали.
Я слышала имя. Кара. И это имя значило многое. Оно значило и наказание, и спасение.
Оно мое! – вдруг поняла я. – Мое имя уже долгие годы. До него у меня ничего не было, а потом было все...
Эхо повторяло вновь и вновь слова, тянувшие меня ввысь. И по мере того, как я была к ним все ближе, я четче ощущала, что все стало другим вокруг. Тепло пустоты сменялось эмоциями тела, пробуждающегося после сна. Мышцы болели, как после неумелых упражнений для растяжки. Кожу щипало, как если бы сотни маленьких насекомых кусались одновременно. И еще постепенно глазам становилось все больнее, ибо темнота сменялась светом, который мой мозг никак не мог оценить по достоинству.
Играть в прятки сама с собой я никогда не любила. Потому, когда фраза говорившего закончилась, я, не мешкая, открыла взгляд новому миру.
Он не был новым. Мир оставался таким, как был. И по взгляду на Бога Времени, моего отца, а затем на Верховную Жрицу, мою названную маму, каким-то образом, бывшую здесь, возле меня, я осознала, что изменения протекли во мне.
Смутно припоминая, что именно было до этого, я позволила матери обнять свое новое тело. Я знала, что оно было новым, потому как по-другому ощущалось. Поверх была накинута странная материя, раздражающая кожу, ее хотелось удалить, убрать. Сквозь материю я ощущала потоки, то ли силы, то ли энергии, то ли времени... Они изливались в мое тело. Мне было неприятно, не комфортно, неудобно.
Мама крепче сжала мои плечи, и от ее прикосновений стало теплее, но еще более невыносимей в окутывающей меня материи.
– Теперь с тобою все будет в порядке. Отец позаботится о тебе. Жаль, я не могу подольше побыть с тобой. Силы мои тают, Лэйдер отнесет меня обратно в Храм. Обещай, что скоро навестишь меня?!
Я боялась услышать свой голос, потому лишь слегка кивнула. Мама определенно испытывала облегчение, а так как она и отец на некоторое время собирались оставить меня одну, и я его испытывала. Не хотелось проверять себя новую на публике. А какой я стала, я не знала...
На мгновение меня окутал страх. Странно, и почему я раньше его не чувствовала, до того, как задать вопрос Богу Времени? Я не боялась взрослеть – всегда знала, что так надо, чтобы выжить.
Но сейчас… было страшно увидеть себя. Что во мне изменилось? Я ни разу во всех своих снах не видела отражения своего взрослого тела. А во время последнего сна, который и сотворил меня взрослую, мне не являлись картины грядущего. И это было ново, ведь я не помнила, когда последний раз спала без снов.
Я вновь взглянула в глаза отцу. Он видел что-то в них важное для себя, а я могла поклясться, что видела в его глазах себя той девочкой, которой была раньше...
И снова я услышала шепот, призыв отца. Мысли метались, но я точно знала, что я могу ответить, пусть я не ведала как, но, чувствуя его, я знала почему.
Он должен был забрать маму. Раз он так считал, значит, был обязан. Я соглашусь, я пойму... я знаю? Вопросы будущего.
Он вернется, он любит меня, и возможно считает себя ответственным.
– Я смогу отсюда уйти без тебя? – ментальное общение теперь давалось просто, и это был самый важный на данный момент вопрос. Знала ли я – хотела ли этого? Знала. Вопрос – хватит ли у меня сил. Пусть не торопится и не волнуется. Справлюсь. Я большая девочка, теперь не только по годам.
– Ты сможешь уйти, если захочешь. Но вернуться без меня не сможешь. Лучше тебе остаться здесь и дождаться меня, – раздался ответ в моем разуме.
– Хорошо...
Мое тело, натянутое как струна, мои глаза, раздраженные редким морганием (я старалась не упустить момент исчезновения родителей), мои связки, горевшие, словно я долго и упорно кричала. А изменился ли характер? Я ощущала себя такой, какой была раньше. Но все относительно. Может, я просто не замечала, что обновление прошло не только в теле.
Я поднялась на ноги, они покачивались и ныли, отказываясь подчиняться. Попыток было три: после первой мои колени встретились с каменным полом папиного жилища; после второй я споткнулась о материю и приземлилась на филейную часть. Третья была проделана после того, как я ползком преодолела расстояние до стены и поднялась, опираясь на нее. Моя "одежда" осталась лежать там, где я ее бросила – в начале моего пути.
Я старалась не смотреть на свое дрожащее тело, пока ползла и поднималась. Опираясь спиной к стене, я прижала ладони к холодному лбу, покрытому испариной, и зажмурилась. Голова ходила кругом, тело била дрожь. Мне не было холодно, но окружение давило. Оно убивало.
Отводя руки от лица, я взглянула на пальцы. Более длинные, ногти не обгрызены, а ровные, аккуратные. Следом внимание привлекли волосы.
Я схватила прядь, свисавшую со лба. Черные? Черные! Тьма! Почему?
Зажмурилась вновь. Что еще изменилось?
Мне надо было уйти отсюда, выйти. Воздух. Мне нужен воздух.
Я двинулась в сторону выхода. Дверь была меньше, чем я ее помнила. Когда долгий путь был завершен, в отчаянии я толкнулась в нее, предвкушая освобождение, но ничего не случилось. Даже не шелохнулась, паразитка!
Из горла вылетел разъяренный возглас. Сразу же стало понятно, что связки уже в порядке.
Я отчаянно пихнула дверь еще, отталкиваясь от пола своими новыми ногами, но они скользнули по полу, и тело вновь не удержалось в вертикальном положении. Обида захватила меня изнутри, я гнала слезы, как предательство самой себя.
– Да чтоб тебя! – в отчаянии проговорила я, ударив кулаком по двери. – Не могу быть здесь!
И... дверь испарилась, а в следующее мгновение под моими руками оказалась трава. Дверь, как и весь дом, скрылись. А я только и смогла, что растянуть руки и взглянуть в небо.
Для меня Неффастус был нескончаемым противоречием, когда я впервые здесь оказалась. Сейчас он был потоком, который и насыщал и обессиливал.
Проклиная свое непослушное тело – ничего личного, я хотела его, но оно отказывалось слушаться! – я опять решила поиграть в игру "неудержимые ноги", но что-то вновь изменилось.
Если бы это было не в мою пользу, я бы могла завизжать, но...
Насыщенный воздух усиливал ощущение зуда на коже и, в то же время, как будто прося прощения за это, окутал меня невероятной уверенностью. Он ластился, и я не без пыток, но удержалась на дрогнувших ногах. Стопы кропотливо перемещали тело с каждой новой попыткой движения. Шаги были медленные, но уже уверенные. Привычка? Нет, единение. Распознавая свое тело и новую себя, я позволяла всем новшествам подружиться с головой в момент эксплуатации механизмов.
Работа, конечно, предстояла еще та, но прогресс на лицо.
Кстати о лице. Когда притупились неприятные ощущения, а я перестала проклинать свою неуклюжесть, мне стало страсть как интересно взглянуть на себя.
Вот тебе и свобода. И черт меня дернул уйти из жилища? Вот там бы я смогла найти зеркало, а тут откуда ему взяться?
Я решила действовать спонтанно и поплелась в направлении, которое тянуло к себе магнитом, надеясь на то, что я все еще женщина и обладаю хоть граммом интуиции.
В итоге – и он был удивительным – я притопала к озеру. Красивому и небольшому озеру, окруженному деревьями и зеленью.
Оно ждало меня, и было здесь для этого. Зеркальная поверхность манила. Было страшно и любопытно.
Но что мне было терять? Самолюбие? Отец смотрел удивленно, но что-то было в его глазах такое… Всматриваясь, я могла предположить, что хотя бы чуть соответствовала его ожиданиям. Это было чудо. Мама же просто любила. А значит, я смогу справится с увиденным. И самое главное – я была богиней! Ну, может не совсем, но все же. Я не могла ожидать от своей внешности меньшего, чем божественности.
