Текст книги "Замки из песка (СИ)"
Автор книги: Анастасия Майстренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– Реальными были твои слезы. Вот глупая девчонка… Я в детстве тоже боялся грозы.
Насте показалось, что где-то в груди у нее что-то кольнуло.
– Ты на возраст намекаешь, да?
После того, что произошло ночью, ей стало удивительно легко называть его на «ты».
– Нет. На эмоции, которые в тебе вызывает гроза. Просто во мне этот страх прошел.
– Слабая отмазка, ну да ладно… – Настя ответила улыбкой на его мину.
Саша вздохнул и снова опустил голову на подушку, закрывая глаза.
– Расскажи мне о своей семье.
От неожиданного вопроса Настя приподняла брови.
– Какая часть тебя интересует?
– Ну… не ранее девяностых. Кто тебя воспитывал?
– Бабушка. – Настя покосилась на него, лежащего рядом, и, недолго думая, свернулась под его боком, положив голову на Сашину грудь. – Бабушка и мама. С отцом у меня отношения довольно сложные. То есть мы мало общаемся. А если совсем вдаваться в подробности, то за последние четыре года не обмолвились ни словом.
– Почему?
– Это долго рассказывать. И… не очень приятно. Если в двух словах – он плохо обращался с мамой.
– Ясно… – Рука Саши принялась гладить Настины волосы, облаком лежащие на подушке, – а самое яркое воспоминание?
Девушка задумалась, слушая равномерное дыхание мужчины.
– Только не нужно про первый поцелуй и первый постельный опыт.
Щеки ее вспыхнули. Настя опустила лицо, чтобы он не заметил прилившую к щекам кровь.
– Я и не собиралась… в общем… Когда я была маленькая, мы с бабушкой пошли на речку. У нас в Семенково есть небольшая речка, называется Пыжка. Весь берег там усеян золотым песком. Мы с бабушкой построили большой песочный дом из мокрого песка, с проходами, и коридорами. Сделали окна, и даже флаг из березового листа. Он был действительно огромным. На тот момент даже больше меня.
– Да, это сложно себе представить… – С улыбкой пробормотал Саша, перебирая ее волосы.
– Когда мы построили этот дом, бабушка сделала из двух ромашек, брошенных кем-то на пляже, две фигурки. Она сказала, что это я и она. Живем в большом доме, и не знаем горя. Что я маленькая принцесса, которую заберет сказочный принц и увезет на белом коне. А бабушка будет смотреть в окно и махать нам рукой. – Настя закрыла глаза, чувствуя, что сознание утаскивает ее в тот далекий день. – Что у нас будет много детишек, и мы будем жить в таком же доме, как наш. С коридорами, окошками и флагом из березового листа.
Саша молчал, глядя в потолок.
– Я верила ей. Каждому слову, представляешь. Ночью после этого проснулась, и просидела у окна, высматривая коня.
– И долго ты жила в сказке?
– Нет. На следующий день мы пришли на Пыжку, а наш дом высушило солнце, и песок осыпался. – Настя вспомнила, как расстроилась тогда. – Но я не плакала. Я строила каждый день новый дом, пока не закончилось лето.
– И все твои дома осыпались?
– Конечно. Это же песок. – Настя помолчала, – я любила бабушку за то, что она подарила мне этот фантастический мир. Детство у меня было недолгим. Пришлось взрослеть, и так решила не я, а обстоятельства.
После этих слов они, почему-то, замолчали. Сашина рука замерла, а Настя слушала удары его сердца. Каждый думал о чем-то своем. Наконец пришло время вставать – часы показывали семь утра.
– Ну что же, будем собираться, да? Собрание в половине девятого. – Саша сел на постели, спуская ноги и ежась от утренней прохлады. – Как бы здесь не было прекрасно и красиво, холодина неимоверная.
– Саш…
– М?
Он обернулся через плечо, глядя на нее с какой-то спокойной лаской. Будто просыпаться вместе было у них в порядке вещей, и будто так было и будет всегда.
– Я хочу, чтобы ты знал… – Настя замялась, не зная, как сказать ему то, что собиралась. – Я… кхм…
Он чуть нахмурился и напрягся.
– Что?
– Я… впервые просыпаюсь с мужчиной в постели.
Лицо его тут же разгладилось. На нем отразилось недоверие, удивление. Странная радость. Понимание. Столько всего успела заметить Настя в его взгляде прежде, чем отвернулась и спрятала пылающие щеки в ладони.
Но он не дал ей отвернуться. Наклонился и запечатал на ее губах осторожный поцелуй. Почти дружеский. Но слишком чувственный, как для друга. Настя замерла, но не успела ничего понять, как поцелуй закончился, а Сашины уже глаза вглядывались в ее собственные.
– Спасибо. – Шепнул он. Встал и отправился в ванну, где его встретило улыбающееся отражение в зеркале.
А Настя так и сидела, прижав к щекам холодные руки.
«Я люблю его.»
И вместе с этой мыслью к ней пришел страх от ее осознания.
Глава 25
– Ешь!
– Не хочу…
– Я и не спрашиваю… Говорю тебе, ешь.
– Не буду. – Настя сложила руки на груди. Даже мама никогда не заставляла ее есть, если не хотелось. А по неясной причине обычный здоровый аппетит Настю сегодня не посетил. Она упрямо тянула из соломинки апельсиновый сок, не сводя с Саши сверлящего взгляда поверх стакана.
Они завтракали в «Водяном драконе». Саша заказал себе салат из шеек раков и овощей гриль в остром соусе, а перед Настей остывала небольшая порция поджаренного со специями омлета.
– Поправиться боишься? – С упреком спросил мужчина, отправляя в рот очередную вилку с салатом. От глупости предположения она даже фыркнула, но забыла, что соломинка все еще находилась во рту, и сок у нее чуть не пошел носом. Кашлянув и промокнув слезившиеся глаза, она отрицательно покачала головой.
– Если я хоть немного не откормлю тебя, пока мы здесь, я буду чувствовать себя последним ничтожеством.
– Прекрати, я не хочу вернуться в Москву такой же пухлой, как ты.
Судя по выражению лица Саши, шейки раков встали у него поперек горла. С трудом проглотив, он оперся локтями о стол и с наигранной нежностью улыбнулся.
– Пухлый, да? Я пухлый.
Смех начал подкатывать к Настиному горлу, но она лишь сжала губы, немного опустив глаза, потому что от взгляда, которым на нее смотрел Саша, мурашки прокатывали по телу.
– Ничего, вернешься домой, и снова сядешь на свою голодную диету. Из кофе и сухих тостов. – Внезапно Насте стало тяжело говорить о возвращении в Москву. – А после того, как я узнала, что за еду тут подают… Вроде хакарла... теперь морепродукты не скоро попадут ко мне в рот.
Недолго за столом висела тишина, пока Саша снова не заработал вилкой.
– А что насчет тебя?
– М-м? Что? – Настя выпустила из губ соломинку и принялась играть с ней кончиком языка, ощущая кисловато-сладкий сок во рту. – А что насчет меня? Я вернусь, пойду на работу, будто никуда и не ездила. Буду обычной девочкой из провинции, побывавшей в Исландии. Все, как ты и говорил тогда.
– Когда – тогда?
– Тысячу лет назад. – Ответила она, и снова принялась водить соломинкой по губам.
– В Москве?
– Угу… – Трубочка уворачивалась от кончика ее языка, и какое-то время Настя посвятила игре в «догонялки».
– Прекрати. Пожалуйста. Это. Делать.
Напряженность в его голосе, кажется, достигла апогея за одну секунду. Замерев с приоткрытым ртом, девушка подняла глаза, заметив, что его взгляд неотрывно следит за ее губами. Глаза из зеленых стали почти черными, а на скулах играли желваки. Он не злился, нет. Кажется, он просто съел бы ее, если бы она была в зоне его досягаемости.
– Извини. – Быстро пробормотала она, поджимая губы. – Я… я просто…
– Ешь, пожалуйста. – Тихо сказал он, возвращаясь к своему салату, и, пока она не успела снова начать протестовать, добавил, – иначе в ночной клуб я сегодня пойду без тебя.
– Что? Клуб?
– Чем ты занималась на собрании, когда Олафур озвучил наш план на сегодняшний вечер?
«Кроме того, что вспоминала в мельчайших подробностях ощущения, когда во сне ты прижимался своим восхитительным, плоским животом к моей пояснице?».
– Слушала. – Невозмутимо ответила девушка, неуверенно беря в руки вилку. – А что за клуб?
– «Солнце в полночь». Или «Солнце полуночи», как больше нравится. Вот пригласительные.
Достав из кармана два ярких флаера, он передал их Насте. Небольшими красными буквами на них значилось название – «Sólin á miðnætti».
– Учти, я пойду без тебя, если ты не поешь. И мы повеселимся на славу.
– Старики умеют веселиться?
– Горлова, ты мне дашь доесть салат так, чтобы я не подавился?! – Кажется, возмущению в его голосе не будет предела. От смеха у Насти тряслись плечи. Она получала почти нездоровое удовольствие от того, что может поддразнивать его. – Вот учти, дрянная девчонка, останешься скучать в своем номере, в то время, как Янош Фабиан будет плясать румбу вместе с пи-джейками! И никаких прогулок по городу! И никакого общения.
– Деспот. – Настя уже наколола на вилку кусочек омлета, с удивлением ощущая, как просыпается аппетит от вкуснейшего запаха специй и кусочков бекона с зеленью. – Ты просто деспот… Съем немного только ради мистера Фабиана.
Через пару минут омлет был съеден. Целиком.
– Алло?..
Настя затаила дыхание, вслушиваясь в мамин голос. Глупо, наверное. Но ничего поделать она не могла. Сейчас казалось, что она всю жизнь будет ребенком, который нуждается в материнской поддержке, в ее голосе, и одобрении.
– Алло, говорите, пожалуйста…
– Привет, мам. – Тихо сказала она, с ужасом ощущая, что голос дрожит, а руки разглаживают складки на Сашином пиджаке, который висел на вешалке у двери. Сам Саша сидел в кресле напротив телевизора в ее номере и щелкал пультом. Они решили немного времени провести в отеле прежде, чем поехать в магазин и выбрать одежду, подходящую для ночного клуба. Он сам предложил Насте позвонить со своего телефона домой, чтобы узнать как дела. Сам же уселся в кресло, вытянув длинные ноги перед собой.
– Настюша! – Девушку буквально накрыла волна радости, которая неслась из трубки, вместе со сбивчивыми причитаниями. – Так давно не слышала тебя, как ты? Я жутко соскучилась по твоему голосочку! Мама, это Настя наша звонит! Из Исландии! Вот и бабушка кричит, привет тебе передает! Там холодно? Ты тепло одеваешься? Кушаешь?
Улыбка Насти была такая широкая, что заболели щеки. Отвечая на все вопросы поочередно, она бродила по ковру, расшитому бардовыми и золотыми ромбами. Затем начала ходить вокруг Сашиного кресла, забавляясь тем, как он время от времени нагибался то в одну сторону, то в другую, чтобы не пропустить ничего, что вещает плоский экран.
– Здесь очень вкусное вино! – Настя сделала шаг вправо, когда он в очередной раз наклонился вправо. И тоже самое произошло с левой стороной. Тогда он сделал выпад вперед и схватил девушку за бедро. Едва удержавшись, чтобы не взвизгнуть, Настя чуть не совершила сальто, после чего оказалась у Саши на коленях, который, кажется, был совершенно доволен тем, что наконец-то получил полный доступ к телевизору. – Я обязательно привезу тебе бутылочку.
– Прошу тебя, не налегай на алкоголь! Ты же знаешь, это вредно! А как там Ника? Ты говорила, что поедешь с ней.
К собственному удивлению, Настя даже не попыталась встать. Усевшись поудобнее в его руках, она наблюдала за тем, как на его щеке скачет солнечный зайчик.
– Ника… – Она нахмурила лоб, пытаясь понять о какой такой Нике речь. Наконец-то она вспомнила, что сообщила маме, что едет в Исландию с девочкой с работы. Чтобы было меньше вопросов и переживаний. – Отлично. Сидит, смотрит телевизор.
Лицо Саши приобрело комичное выражение. Он перевел на нее взгляд, полный наигранной паники. Его губы беззвучно произнесли «Я – Ника?». Прыснув, Настя отвернулась, чтобы не видеть этого.
– Холодно у вас там?
– Холодно? Нет… – Настя улыбнулась, вспоминая, как грелась о крепкое тело рядом с собой ночью. И чувствуя силу мускул под собой сейчас. – Тепло. – Она почувствовала Сашину улыбку. – Очень тепло.
– Тепло? На острове, который называют «страна льдов»? – В мамином голосе слышалось сомнение, – вы туда вообще попали?
– Конечно туда. – Настя уткнулась лбом в Сашино плечо, свободной рукой играя со шнурком, свисающим с воротника его кофты, которую он носил в отеле. Уютнее, чем сейчас, ей не было никогда. – Здесь прекрасно, я никогда не была… счастливее, чем здесь.
Саша немного напрягся. Затем его рука скользнула по ее спине, остановившись где-то на лопатках. Мощная грудь поднялась от вздоха. Оставаясь напряженным, он смотрел в экран телевизора.
– Я очень рада за тебя, девочка моя. Рада, что ты побывала в таком прекрасном месте. Отдыхай, набирайся сил.
– Спасибо. Была очень рада тебя услышать.
– Я тоже, Настюша.
– Передавай привет Ромке, если созвонишься с ним.
– Конечно. Пока, дорогая. Целую тебя. И поцелуй Нику.
– Конечно. – Быстро ответила Настя, пряча глаза, но зная, что Саша отлично услышал последнюю мамину фразу из-за громкого динамика, из которого уже доносились отрывистые гудки.
– Все. Вставай.
– Не встану… – Настя отложила телефон, плотнее прижимаясь к нему лбом.
Мужчина покачал головой.
– Я не железный, ясно? Я тебе не родственник. Не дядюшка, и не дедушка, у которого можно посидеть на коленях. – В голосе его скользнуло еле уловимое нетерпение и раздражение.
– Я тоже не железная!
– Да что ты? И в чем это проявляется?
– То, чего я хочу, остается при мне. Тебе легче в этом отношении, ты всегда брал то, что хотел!
От его взгляда стало холодно и жарко одновременно.
– Только не нужно искушать меня.
Она фыркнула и лишь поудобнее устроилась на нем.
– Не ерзай, черт возьми! – Сквозь сжатые зубы прошипел он.
Он столкнул ее с колен, встал сам.
В девушке заклокотала неясно откуда взявшаяся злость. Считает, что все будет по его правилам? Ни черта подобного.
Она подождала, пока он подойдет к бару и нальет себе бурбон, опрокинет в рот. Тогда она в два шага подошла к нему и обняла за узкую талию, так выгодно выделяющую мощь и ширину плеч. Приподнялась на мысочки.
– Когда я сделала это ночью, ты задрожал. – Шепнула она и прижалась губами к его позвоночнику, там, где заканчивались темные волосы.
Не прошло и секунды – он прижал ее сильным телом к стене.
На этот раз он не коснулся ее лица. Просто горячие губы лишили ее возможности говорить. Дышать, думать. Понимать. Никакой нежности в поцелуе не было. Желание, страсть. Наказание? Может быть.
Когда она несмело языком коснулась его нижней губы, низкий горловой стон вырвался из его груди. Приободренная его реакцией, она повторила сей нехитрый маневр смелее, затем еще раз. Обе его руки зарылись в ее волосы, сжимая их в кулаки и отводя голову назад.
– Прекрати. – Выдавил он из себя, горящими глазами глядя на нее.
– Тебе же нравится. – Шепотом ответила она, проводя руками вниз по его спине. Остановившись там, где заканчивается кофта, Настя запустила руки под нее и улыбнулась, немного нервно, чувствуя, что самообладание великого Рублева постепенно покидает его. А руки ее все выше поднимались под его кофтой, чувствуя гладкую и горячую кожу спины, обтягивающую тугие мускулы. – Скажи, что не нравится.
Настя выдавливала из себя эти слова, стараясь, чтобы руки ее не сильно дрожали, а в глазах не было столь щенячьего восторга, который так и расплескивался где-то глубоко внутри. Голова была пустой, словно бочка. Лишь одна мысль билась в ней – перед ней стоит Саша.
Он ничего не ответил – отвернул голову, пытаясь восстановить дыхание. Девушка потянулась к его уху и шее, на которой бешено пульсировала жилка. Прихватив губами кожу, она почувствовала, как она вздрогнула. Кожа его была горячей, со смешанным запахом кофе, свежего запаха геля для душа и одеколона. Ощущение того, что он, Саша, оперевшись руками о стену по обе стороны от ее плеч, изо всех сил пытается взять себя в руки, но в то же время тает от ее прикосновений, опьяняло. Звук, отдаленно напоминающий рычание, повис в комнате.
Его одежда позволяла получить лишь частичный доступ к телу, поэтому девушка, высвободив руки, резко дернула «молнию» кофты вниз, пока остатки смелости не испарились, стоило ей увидеть вздымающуюся голую грудь перед собой. Плоский живот. Тонкую дорожку волос, выемку пупка, ремень джинсов.
– Что ты делаешь? – голос был незнакомый, слишком низкий. Но в нем читалось куда меньше настойчивого протеста, чем недавно.
– Я не знаю. – Настя несмело взглянула ему в глаза, действительно не зная, что делать дальше. Что-то сломалось в Сашином взгляде. Он, словно дикий зверь, накинулся на ее губы, прижимая Настю своей голой грудью к стене.
На языке девушка почувствовала вкус виски, смешанный с его собственным, неповторимым вкусом.
– Нельзя… нельзя допускать этого. – Прошептал он в паузах между поцелуями. – Один поцелуй и все. Больше этого не повторится.
– Да. Да, конечно. – Ответила Настя, обнимая его за плечи, – никогда…
Руки его обхватили бедра девушки, подтягивая вверх по стене так, чтобы она оказалась на одном уровне с ним, впиваясь в губы новым поцелуем, от которого замирало сердце, а затем снова неслось вскачь. Кажется, в комнате громыхали лишь удары их сердец. Шум крови по венам. Дыхание.
– Ох, черт!
Пара застыла. На пороге в номер замер Олафур с приоткрытым ртом.
Глава 26
* – Черт, вот дерьмо! (исл.)
– Damn, fjandinn*!.. Я так и знал, так и знал! Мы даже с Фабианом поспорить решили! – Вместо вполне объяснимого возмущения в голосе Олафура прозвучал триумф и радость. Саша и Настя переглянулись. Девушка медленно съехала по стене вниз, и, коснувшись ногами пола, бочком отодвигалась от мужчины, который торопливо застегивал свою кофту. «Молния» то и дело заедала.
– Как вы сюда попали, Олафур? – Тихо спросила Настя из своего укрытия в виде кресла, на котором они недавно сидели.
– Лично обхожу всех девушек, даря им подарочки. – В подтверждение своих слов он достал из небольшого пакета симпатичную небольшую розочку. – Прекрасно выглядишь. – Добавил он, когда Настя подошла, чтобы принять подарок, – припухшие губы и растрепанные волосы идут тебе.
Сказано было беззлобно и без подтекста, однако почему-то ей стало неудобно находиться под рассмотрением Олафа в шортах и легкой свободной майке. Хотя такой постоянно ее видит Саша.
– Спасибо…
– Не за что. До вечера. – Блондин шутливо поклонился и подмигнул Рублеву, который наконец-то застегнулся и теперь стоял, прислонившись плечом к стене и сунув руки в карманы джинсов, выглядя при этом достаточно раздраженным. Но потрясающе сексуальным. Настя, поджав губы, крутила в руках стебель красной розы.
Олафур вышел из номера, но, прежде чем закрыть дверь, заглянул в комнату, будто проверяя, не продолжит ли парочка тут же дело, на котором их прервали. Заметив, что оба замерли по своим местам, он вздохнул, даже слегка разочарованно.
– В следующий раз закрывайте дверь. Я действительно не хотел помешать.
– Следующего раза не будет.
Но Олаф этого уже не слышал. Зато слышала Настя.
Тон Саши был ледяной. Полный сожаления о случившемся.
Прошло не больше минуты, а воздух в комнате, кажется, был настолько заряжен, что подари Олаф Насте лампочку, она бы зажглась и разорвалась на части за секунду.
– Саш…
– Даже слышать ничего не хочу. Забыли. – Он старался говорить спокойно, но голос разве что не вибрировал от раздражения. Оттолкнулся от стены и пошел к двери.
– Но…
– Забыли. – Бросив через плечо взгляд на девушку, которая стояла, сжав в руке розу, и заправляющая длинные локоны за ухо, с пылающими щеками и кусающую губы, он на секунду остановился. Его кожа все еще чувствовала прикосновения ее рук и этих самых губ. Вздох вырвался из-за сжатых зубов. Покачав головой и сдернув с вешалки пиджак, он вышел из номера и захлопнул за собой дверь.
** *
– Ну и что ты сделала? Кинулась за ним? Расплакалась? – Кира смотрела на приунывшую Настю во все глаза. Они сидели за барной стойкой в клубе «Полуночное солнце». На небольшой сцене парень, совершенно лысый, но с внушительного вида ирокезом, прижав к уху наушник, крутил пластинки на автомате перед собой.
Музыка гремела очень громко, на танцполе двигалась масса людей, взмахивая руками и закрыв глаза. До того, как сюда должны были приехать Рублев, Алексей Викторович, Олафур, Янош и остальные оставалось добрых полчаса – Настя и Кира договорились встретиться раньше, чтобы поговорить.
– Я ничего не сделала.
– То есть… как? – Кира выглядела потрясенной. Она, оправив юбку короткого платья, уселась на барный стул поудобнее. – Почему?
– Потому что он был очень зол. – Настя пожала плечами, бросив в сторону бармена быстрый взгляд. Тот тут же оказался рядом.
– Hvað vilt þú?*
Кира глянула на Настю.
– Чего-нибудь покрепче, да?
Та кивнула, желая лишь, чтобы из головы вылетели все ненужные мысли, в чем частично ей помогала музыка.
– Romm og Vodka og sítrónusafa**. – Прокричала Кира бармену и тот кивнул, принявшись за работу.
– Водка? Ты сказала, водка?
– Успокойся, Насть. Нам нужно расслабиться.
Настя с сомнением взглянула на девушку, но лишь покачала головой.
– Откуда ты так хорошо знаешь исландский язык?
– Мама научила. Она у меня работала в туристическом агентстве, в частности напрямую связанным с Исландией. Знаешь, то, что в детстве учишь забыть сложно. А ты мне зубы не заговаривай! Почему не пошла за Рублевым, когда он ушел?
– Он бы отругал меня, да и все.
– Что значит «отругал»? Мы говорим о мужчине, с которым ты чуть не переспала. А отругать может папа.
– Hanastél þín.*** – О стойку бара цокнули два бокала, наполненных льдом и бледно-янтарной жидкостью.
– Что это? – Настя немного боязно смотрела, как Кира придвигает к ней один из коктейлей.
– Это наше спасение от головной боли. Давай, толкай тост!
Настя взяла в руку холодный, покрытый влажными бороздами бокал и решительно вздохнула. Может, это действительно поможет, и мысли исчезнут…
– Давай за нас с тобой.
– И за то, чтобы наши мужчины поняли, как же им на самом деле повезло! – Поддержала Кира. На словах «наши мужчины» Настины губы улыбнулись. Она пригубила коктейль и глаза ее едва не вылетели из орбит. Рот и гортань обожгло крепчайшим алкоголем.
– Закуси! Закуси! – Кира сунула ей в рот прикрепленный к краю бокала лимон и Настя принялась жевать, почти не чувствуя кислоты. Из глаз ее брызнули слезы, и прошло примерно минуты две, прежде, чем она снова четко сумела увидеть хохочущую Киру и улыбающегося бармена.
– Ка… как… кой ужас…
– Ты что, впервые пьешь, что ли? – Сквозь смех выдавила из себя Кира, снова отпивая напиток.
– Ну, не то, чтобы…
– О, как это мило! – Девушка потянулась и обняла Настю за плечи. – Сейчас я покажу тебе, что значит бросить вожжи, включить автопилот, спустить тормоза... Если ты понимаешь, о чем я.
* * *
Саша стоически сносил шутки Олафура. Первые минут двадцать тот рассыпался в извинениях, и, вымолив себе прощение, тут же переключился на волну «дружеских подколов», на которые, вроде бы, и обижаться не стоит, но доставали крепко. Поэтому, устав наконец-то отбиваться, Саша просто замолчал. Он изо всех сил старался забыть о том, что случилось, но как можно забыть о том, чего подспудно он ждал все последние дни. И о том, что обещало стать «темой для разговора номер один» на сегодняшний вечер.
Они подъезжали к «Полуночному солнцу», когда Саша положил руку на плечо Олафура.
– Я прошу тебя, пусть это останется между нами.
Он даже обиделся.
– Ты за кого меня принимаешь? Да я умру с этим секретом в голове, vinur.
– Спасибо. – То, что Олафур назвал Сашу «друг» в такой серьезной манере, чего-то, да стоило. – Этого больше не повторится.
Олаф отмахнулся, на манер человека, который прошел через подобное, и уверенного в том, что Саша говорит глупости. Машина остановилась на парковке возле клуба, из дверей которого доносилась приглушенная музыка.
– Ты пойми, – мужчины вышли из машины, – она маленькая девочка, с амбициями, с совершенно детским мировоззрением. Она наверное и не поняла ничего, что произошло.
– Рублев, ей двадцать один, не четырнадцать.
– Она – ребенок.
– Она, она… а что насчет тебя?
Саша приподнял воротник куртки.
– А я женат.
Олафур промолчал. Только выразительно посмотрел на товарища.
– Что?
– Ничего. Просто все твои аргументы… они какие-то неубедительные. Будто ты пытаешься в первую очередь до себя донести все это, а не до меня.
Порой проницательности Олафа можно было только позавидовать.
– Даже если частично это так… Ты на что меня подбиваешь?!
– Да ни на что… – Олаф поднял руки, – я ни на что тебя не подбиваю. У тебя своя голова на плечах. А где охрана?..
Они подошли ко входу в «Полночное солнце», однако никто не встретил их. Удивившись, Олаф открыл дверь и прошел внутрь, погрузившись в помещение, сотканное из музыки, разнообразных цветовых эффектов, движения тел, алкоголя и сигаретного дыма. Однако и внутри, в зоне ресторана почти никого не было – огромное количество народу было собрано вокруг танцпола, все галдели, создавая невообразимый шум, почти перекрикивая музыку, махая руками.
Ди-джей на сцене, знакомый Олафура, Томас, играл в два раза активнее, чем обычно, не отрывая глаз от происходящего в живом кругу из танцующих людей. Улыбка растягивала его губы, в глазах замерло восхищение. В конце концов он отбросил наушники, и начал аплодировать вместе со всеми, что-то крича, и пуская музыкальный трек на самотек.
– Видимо, сегодня здесь жарко. Добро пожаловать в ночную жизнь Рейкьявика! – Олафур, пританцовывая, направился к скоплению людей, с удивлением обнаружив, что среди толпы стояли даже охранники, которые должны были стоять на постах возле входа. – Идем-ка, Рублев, посмотрим, что там происходит.
Без особого желания Саша заставил себя передвигать ногами за Олафуром. От сигаретного запаха и мыслей, бьющих в голове, страшно захотелось покурить, хотя он бросил вот уж как полгода. Он шел за Олафом, пока тот проталкивался сквозь людей, часть которых расступались, узнав его. Когда по Сашиным ногам прошелся четвертый по счету человек, он наверняка для себя решил, что либо выкурит сегодня сигарету, либо кого-нибудь убьет.
Но через несколько секунд все мысли из его головы будто сдуло порывом ветра. Олафур тоже замер рядом с ним. Мужчины даже не обращали внимания на то, что время от времени их толкали, цепляли и опять-таки наступали на ноги.
– Нelvíti … – Голос Хальдорсона прозвучал как-то слабо. – Ребенок, говоришь?..
Саша в свою очередь понимал, что должен что-то сказать. Но у него отнялся язык.
Толпа создавала собой свободный круг, в центре которого танцевала девушка. С потолка на нее валила пена, ее длинные, мокрые волосы липли к плечам, к шее, к лицу. Глаза закрыты длинными ресницами, тело движется с природной грацией. Ее фигура приковывала к себе взгляды. Влажное тело блестело в переливах световых эффектов. Узкая талия, стройные, длинные ноги. Тонкие руки колдуют в собственном танце.
– Это же Настя. – Олафур не отрывал глаз от молодого девичьего тела, изгибающегося и плавно поворачивающегося. – Черт меня дери…
… Была только музыка вокруг. Крики людей, восхищенные взгляды. Все вокруг вращалось в сумасшедшем калейдоскопе. Настя танцевала так, как не танцевала никогда. Было жарко, очень жарко. Горло требовало воды, но еще больше хотелось, чтобы его обожгло кисловато-сладким коктейлем.
От удушающей жары ее тело спасала прохладная пена, падающая отовсюду. Кажется, она касалась ее кожи и тут же растворялась, превращаясь в пар. Холодные волосы хлестали по рукам и шее. Блуза липла к телу, и это жутко раздражало – сковывало движения. Настя начала дергать мелкие пуговицы, чтобы снять ее, но пальцы не слушались.
Сколько же они с Кирой выпили?.. Счет потерялся после третьего коктейля. Кто-то схватил ее за руки, потянув на себя. Сколько было этих рук…
Какой-то молодой человек присоединился к ней в кругу, прижимая к себе и что-то говоря на чужом языке. Девушка постаралась вырваться, но, видимо, он воспринял это, как одобрение своих действий. Губы ее запечатал липкий поцелуй, от которого никак не удавалось увернуть голову. Но вот ее талию обвили руки, которые она различила бы даже из миллиона. Она думала, что сейчас последует объятие, однако ее дернули на себя, вырывая из объятий незнакомого ей парня, и она врезалась в сильное тело.
– Мы уходим.
Голос ледяной, как снег на улице.
– Давай потанцуем, Саша… – Удалось вымолвить ей, однако толпа уже расступалась перед ними. Ноги заплетались. Не прошло и нескольких секунд, как она оказалась в воздухе. Ее куда-то несли. Люди вокруг улюлюкали, хлопая.
– Не натанцевалась еще?! – Рявкнул голос прямо над ухом, и Настя замолчала.
Она совсем не помнила, как Саша натянул на нее свою куртку. Не помнила, как они дошли до машины. Как доехали, и доехали ли вообще. Зато сознание резко вернулось к ней под ледяными струями воды, бившими ей прямо на голову. Она громко взвизгнула, стараясь вырваться из рук, которые держали ее под этим мучительным водопадом.
Будто мешок с головы сняли.
Саша. Стоит перед ней, крепко схватив за плечи.
Ванная комната его номера.
– Саш… все…
– Трезвей. – Буркнул он, не отпуская, пока Настю не начала бить мелкая дрожь.
– Мне оч-чень хол-лодно…
– Да что ты?.. – Наконец-то пытка закончилась. Он вытащил ее из душевой кабинки, подхватил на руки, и ванна снова завращалась перед глазами. К горлу подкатила тошнота.
– Поставь… иначе сейчас плохо будет…
Саша донес ее до постели и положил на кровать.
А дальше, кроме вращающейся вокруг темноты, она не видела ничего.
** *
– Таблетку возьми.
– Нет. – Прохрипел голос, отдаленно напоминающий Настин. – Господи, как же плохо. Клянусь, алкоголь придумал сам дьявол.
Саша промолчал. Когда Настя открыла глаза, он все еще протягивал ей стакан воды и раскрытую ладонь, на которой лежала таблетка. Недолго думая девушка выхватила стакан из его руки и залпом выпила прохладную воду, которая тут же забулькала у нее в животе.
– Лучше бы ты меня оставил там… погибать.
– Несомненно, дело бы этим и закончилось. – Голосом учителя протянул Саша, – ты зажималась с мальчуганами со всего клуба. И мы с Хальдорсоном однозначно вытащили тебя из больших проблем. Могла бы и спасибо сказать.
– Мне трудно проявлять чувства, когда меня тошнит. – Привстав на локте, она снова закрыла глаза, стараясь подавить в себе волны тошноты. Саша молча смотрел, как Настя спускает ноги с кровати, держась за голову. Взглянув в его сторону, она вздохнула, – шучу. Спасибо, что не оставили меня там.
Саша не выдержал и фыркнул.
– Я проспала собрание, да?
– Не то слово. Уже четыре часа дня.
В комнате повисла тишина. Настя встала, и, покачиваясь, отправилась в ванну.
– Кофе сделать, дурочка?
– Нет. Лучше просто воды. Целое ведро. И я не...
Дверь а ней закрылась, и Саша снова усмехнулся. Ему было жалко Настю, но оставалось надежда, что она быстро учится на собственных ошибках. Пока девушка купалась и приводила себя в порядок, кофе был готов. Чаша с дымящейся жидкостью стояла на стойке. Саша стоял у окна.
Смотрел, как снег падает на головы прохожим.
И внезапно тонкие руки обняли его. Так крепко, что перехватило дыхание. И футболка начала медленно промокать от прижавшихся к его лопаткам мокрых волос.
