Текст книги "Замки из песка (СИ)"
Автор книги: Анастасия Майстренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
– Прекрати смеяться, тридцать шесть – это не конец жизни.
Кажется, она действительно задела его. Успокоившись, она снова села ровно.
– Все. Извините, я не хотела. Я же просто шучу.
– То-то же. – Саша тоже улыбнулся, будто признавая, что негодование его было наиграно, но было видно, что настроение у него действительно улучшилось. Пронаблюдав, как она отправляет в рот последнюю ложечку сливок, он отвернулся: – У нас самолет через два часа. В двенадцать ночи по Исландскому времени мы будем уже в Рейкьявике. Если рейс не задержат из-за дождя.
– И получается, по логике вещей, что выехали мы в пять, а приехали в двенадцать. При этом четыре часа были в Дании. Шустро. А мне наша поездка уже кажется вечностью.
– Тебе неприятна моя компания?
Настя удивленно взглянула в его глаза. Он улыбался, постукивая ложкой по блюдцу.
– Нет, что вы. Просто я убедилась в том, что небезосновательно боюсь самолетов. Люблю твердо стоять на обеих ногах. У людей нет крыльев, значит, в воздухе им находится не положено. Стараюсь быть реалисткой.
– Боюсь, это расстроит Олафура. У него есть свой самолет.
О, Олафур. Он-то здесь причем?
– Боюсь, ему до этого и дела никакого нет. Как и мне – до его самолета.
– Ты плохо понимаешь, что значит то, что в тебе заинтересовался взрослый, влиятельный человек.
– Не нужно сейчас ничего говорить, если не хотите, чтобы я ответила вам какой-то грубостью. – Настя резковато отставила от себя чашку, и пустая ложечка, выпав из блюдца, со звоном опустилась на пол. Рядом тут же материализовался официант. – Меня не интересует ни Олафур, ни поездка в Исландию. Я делаю это, потому что меня попросили.
– Тогда я прошу, чтобы ты была мила с Олафуром, когда мы приедем. У нас общее дело.
– У меня нет с ним никаких дел. – Отрывисто сказала Настя, и Саша, к ее удивлению, перегнулся через стол и провел большим пальцем по ее нижней губе. Причина гнева тут же потеряла всякий смысл. Точнее, потерялась в голове, где все мысли от его прикосновения разметались в стороны, словно испугавшаяся стайка рыб. – Что вы…
– Сливки. – Тихо сказал он. Отвел руку и показал на маленькую светлую полоску на своем пальце.
Настя быстро облизала губы, скорее непроизвольно, чем по собственному желанию. Мужчина проследил за ее ртом, затем отвернулся. Слишком резко, пожалуй.
– Если вы таким образом отвлекаете меня от темы разговора… – голос ее звучал слабо. На губах все еще горело его касание.
– Я понял твою позицию относительно Хальдорсона. – Глядя в бок, Саша хмурился. – Просто хочу, чтобы ты поняла. Ты согласилась на то, что тебе предложили. У тебя был выбор.
«Не такой уж и большой выбор у меня был. Сидеть в Москве, пока Саша с какой-то другой официанткой, вместо нее, поедет в Рейкьявик, или поехать с ним».
– Я согласилась помочь вам на собрании директоров. Я не соглашалась ублажать Олафа. – Выдавила она из себя. Саша кивнул.
– Ты права. Поэтому, просто будь с ним мила, хорошо?
Он все еще не смотрел на нее. Все еще хмурился.
Он прав. Настя могла бы отказаться несколькими днями раньше. Но она здесь.
– Хорошо. Просто мне становится отвратительно, когда я понимаю, что предстоит улыбаться ему.
– Танцевать с ним, обедать, разговаривать. Принимать комплименты. – Саша наконец-то повернулся к ней лицом, и какое-то странное выражение мелькнуло в его глазах. Настя не успела его распознать, слишком быстро оно исчезло. – Он запланировал программу на всю неделю пребывания там.
– Лучше бы я всю неделю напролет летала из Рейкьявика в Копенгаген и обратно. – В сердцах призналась девушка, и Саша почти улыбнулся.
– Я буду с тобой, Настя. Не отойду ни на шаг, обещаю. Олафур не собирается тебя обижать.
Он говорил, как ребенку, и Настя наконец улыбнулась в ответ.
– Где мы будем жить?
– В гостинице. Там будут жить все участники собрания. Каждый вечер будет проходить какое-то развлекательное мероприятие. Скучать вам не дадут. – Саша подозвал официанта и рассчитался за кофе. – А каждое утро директора будут собираться в офисе Олафура и общаться. Я и сам знаю все не до конца. Поживем-увидим. Пока я знаю, что мне жутко хочется немного пройтись. Ты как?
– Идемте. – Настя встала и оправила свитер. – У меня затекли ноги от постоянного сидения.
– Тогда, может быть, побегаешь?
– Что, прямо здесь?
– Ну да. – Они с Настей медленно пошли в сторону выхода из кафе. – Я буду идти спокойно, а ты можешь бегать вокруг меня кругами. Только если вдруг нас остановят стражи порядка, я надеюсь на твое понимание, когда скажу, что не знаю тебя.
Девушка сдержала смешок.
– Отлично. Тогда вы сами будете танцевать, обедать, разговаривать и принимать комплименты от…
– Хватит говорить о нем. – Вдруг сказал Саша, и Настя удивленно взглянула на него. – Ты никогда не гуляла под дождем? М?
– Под дождем? – Девушка мечтательно взглянула на своего директора, представляя, как они, не смотря на дождь, идут по улице, рассматривают достопримечательности, он обнимает ее, прижимает к себе… – Никогда…
Саша кивнул.
– Ты права. Холодно. Идем в зал ожидания.
Ну вот.
Чертова зима.
И она поплелась за Сашей, тихо радуясь про себя, что согласилась ехать с ним. Но мысль о том, что придется снова садиться в огромную, летающую махину немного омрачала ее радость.
Глава 16
Самолет прибыл в Рейкьявик с опозданием. Их вылет задержали на час, пока дождь не утих. Оказавшись на земле, Настя чувствовала себя разбитой и уставшей, как потрепанная кукла, которой слишком долго играли. Еще в Дании Саша стал каким-то молчаливым, время от времени будто проваливался куда-то взглядом. И это состояние быстро передалось Насте. Видимо, они оба просто устали.
В аэропорту Рейкьявик Кефлавик их встретил бодрый и свежий Олафур.
– Саша, Настя! – Он забрал у девушки чемодан, и та улыбнулась ему. – Как полеты? Все было в порядке?
– Да, все было отлично, Олаф. – Саша пожал руку другу, – сейчас бы в душ и немного отдохнуть…
Они направились к стеклянному выходу.
– Погуляли по Копенгагену? – голос Олафура был настолько сладким, будто это он наслал на Данию дожди, и теперь просто издевался.
– Нет. Была очень плохая погода. Даже вылет задержали.
– Это я заметил. – Блондин кивнул охраннику у выхода из аэропорта, и тот кивнул ему в ответ. – Я здесь частый гость, много знакомых. – Объяснил он, в ответ на взгляд Насти.
– Ясно.
Саша зевнул, проводя рукой по лицу. Настя тоже едва сдержала зевок, стараясь не споткнуться на ступеньках, ведущих к стоянке автомобилей.
– Отсюда километра три до центра. Отвезу вас сегодня в мою квартиру недалеко, а завтра переберетесь в гостиницу. Вы первые, кто прибыл.
– А сколько всего участников? – Настя едва поспевала за размашистым шагом мужчин.
– Завтра, все завтра. Вам нужно отдохнуть. Я вижу твои синяки под глазами даже в темноте, blom. Это никуда не годится.
Настя нахмурилась, против воли поднося руку к лицу. Она так хотела спать, что даже не обратила внимание на пейзажи, открывшиеся при выходе из аэропорта. Она взглянула на часы. Полчетвертого утра в Москве.
Саша помог ей забраться на заднее сидение, и сам уселся рядом. Олафур что-то сказал. Саша что-то ответил. Кажется, кто-то из них засмеялся. Настя уткнулась лицом в Сашино плечо и уснула так крепко, как не засыпала никогда в жизни.
Где-то звонил телефон. Громко и настойчиво. От этого звука голова просто разрывалась на части. Со стоном перевернувшись с живота на спину, Настя заставила себя приоткрыть глаз, но из-за окружающей ее темноты, ничего не увидела.
– Алло… – тихий и немного охрипший голос Саши откуда-то справа, совсем близко. – Да, долетели, в двенадцать уже были здесь. Все в порядке, мы у Олафа. У тебя что-то случилось? – небольшая пауза, – а я уж было испугался. Ты чего так рано? – Снова пауза. – А, в Москве уже восемь… точно. У нас четыре утра, Танюш. Да ничего страшного, все нормально. Хорошего дня. Спасибо. Пока.
Тихий стук. Видимо, Сашин мобильный откуда-то упал.
– Черт …
Шорох, возня. Вспыхнул свет, Настя зажмурилась, пряча лицо в ладонях, успев заметить лишь широкую кровать, на которой спала.
– Саш, выключи! – еще не окончательно проснувшись, буркнула Настя. Снова стало темно.
– Прости. Разбудил?
– Немного. – Девушка свернулась калачиком, мечтая лишь о том, чтобы снова уснуть. Но матрас прогнулся, от чего девушку слегка подкинуло.
– Извини.
Что это он делает? Лезет к ней в постель?
Чуть повернув голову, Настя заметила, что он всего лишь оперся о матрас коленом, чтобы дотянуться до чего-то на стене.
– Ты не против, если пока погорит ночник? Мне нужно найти телефон.
Тихий, сонный голос совсем рядом с ней. Затем приглушенный, мягкий свет сквозь прикрытые веки.
Матрас снова выровнялся, и Насте захотелось, чтобы Саша вернулся. Тут же отругав себя за подобные мысли, она приоткрыла глаза.
И тут же пожалела об этом.
Саша снял свитер. Мускулы на его спине были подобны мускулам мужчин, которых изображали на картинках в женских журналах. Выемка позвоночника уходила под ремень джинсов. Сильные руки шарили по полу, где-то между небольшим кофейным столиком и диваном, на котором, видимо, спал Саша, когда ему позвонили. Лицо его было нахмуренным и сосредоточенным. Запястье левой руки украшала небольшая татуировка, на которую Настя уже обращала внимание в «Амарантайсе». Оторвав взгляд от его спины, девушка привстала.
– А что это за тату?
Он удивленно приподнял брови, поворачиваясь.
– Я думал, что ты уже спишь.
– Все равно проснулась… – Настя старательно смотрела на правильный профиль, хотя намного больше ее взгляд притягивал плоский мускулистый живот и лесенка ребер.
Потрясающий мужчина. Слегка взъерошенные волосы и легкая суточная щетина. Чуть глубже казались морщинки в уголках глаз и чуть более уставшим взгляд. Таким Настя его еще не видела. Таким… реальным и настоящим.
– Каждый в молодости совершает ошибки. Это тату можно причислить к числу моих собственных. – Он поднял глаза и встретил ее взгляд. – Спи. Завтра нас ждет переезд в гостиницу и знакомство с конкурентами…
– Вы делаете это все ради «Амарантайса», да?
– Не понял? – Саша возобновил поиски мобильного, снова предоставив смотреть на его шикарную спину. Настя отвела глаза.
– Вы используете мое к вам отношение в своих целях. – Она легла на кровать и задумчиво уставилась в потолок. Голос звучал на удивление спокойно. Видимо, внутренне она уже смирилась с данным заявлением. – Это низко.
Саша вздохнул и выпрямился. Наплевав на телефон, он встал, в два шага преодолев расстояние между ними. Сел на край кровати, матрас прогнулся.
– Это не мои цели.
– Разве не вы постоянно твердите мне о том, как важно улыбаться и всячески выражать свою привязанность к Олафуру? – Она по-прежнему смотрела куда-то вверх, боясь, что если переведет взгляд на его лицо, не сможет здраво рассуждать.
– Чего ты хочешь, Настя? – Он смотрел на нее, не отрываясь. Она чувствовала это. Взгляд зеленых глаз у себя на лице. – Ты же понимала, с какой целью ехала сюда. Ты сама решила. От тебя не требуется ничего, только улыбаться. Мне уже начинает надоедать говорить тебе об этом.
– Вы говорите, у меня был выбор. Какой? Олафур сказал вам, что хочет меня видеть здесь, и вы тут же заставили меня быть какой-то… какой-то…
Саша хмыкнул, качая головой.
– Подумай, стоит ли говорить сейчас то, что опустит тебя в собственных глазах.
– Я не хочу даже думать о том, что вы будете делать, если ваш драгоценный Олафур скажет, что хочет переспать со мной. Вы, не задумываясь, отправите меня к нему в койку, а сами будете стоять под дверью, и контролировать процесс. – Девушка раздраженно покачала головой.
– Я не хочу больше слушать глупости от девочки, которая даже не осознает, что говорит. Видимо, Таня была права, когда говорила мне, что в двадцать один год у молодежи в голове одна каша.
– Конечно! Зато вы умные! – Не удержалась Настя, рывком усевшись на кровати, от чего чуть не столкнулась с Сашей носом. Точнее, с его ключицами. – От девочки! Да, от девочки! Пусть я молодая, но я не дура, ясно? В вашем преклонном возрасте пора бы различать девочек, которые будут не против, если их подложат под богатых дядечек от девушек, у которых остались еще какие-то моральные ценности. И да, между прочим, мой отец старше вас на каких-то восемь лет.
– Причем здесь твой отец? И почему ты указываешь мне на мой возраст? Я еще не забыл, сколько мне лет. – Саша казался немного растерянным, удивленно глядя на девушку. Та стушевалась. Отвернулась. – И ты хочешь сказать, что на всех стариков столь преклонного возраста смотришь такими глазами?
Насте показалось, что ее стукнули по голове чугунной сковородкой, настолько неожиданным оказался последний вопрос. Щеки залил румянец, а в грудной клетке разлился какой-то неясный страх. Она медленно подняла глаза.
– Какими – такими? – Спросила почти неслышно, и сама еле разобрала слова.
– Нежными. – Он улыбнулся краем рта, – теплыми. Голодными. Я замечаю этот взгляд, я же не маленький мальчик.
Девушка почувствовала, что краснеет еще больше. Конечно, он замечал. На что она надеялась. Искушенный женским вниманием, избалованный собственными желаниями, возможностями. Потрясающе красивый, молодой, имеющий отличную работу. Такими глазами на него смотрела каждая вторая, если не каждая первая. А Настя так хотела чем-то отличаться от них. Быть особенной. Каждая ведь хочет быть особенной.
– Можете уволить меня, когда вернемся в Москву, но все-таки я скажу. Не слишком ли вы высокого о себе мнения, Мистер-Совершенство-В-Расцвете-Сил-И-Возможностей? Если я и смотрю на вас как-то иначе, чем на других, то только потому, что вы мой директор, и я в любом случае обязана относиться к вам с трепетным уважением, как это называла моя мама, когда говорила о своем начальнике. Вы и сами отлично знаете, что красивы, вам очень идет дорогая одежда… да что там, вам бы пошел даже старый бельевой мешок с дыркой для головы. Есть такой тип людей, которым идет все. – Она подтянула колени к подбородку, задумчиво разглядывая его лицо, – но все-таки не каждая, как вы выразились, девочка, будет вешаться вам на шею. То, что вы назвали нежностью – скорее всего, просто попытка смотреть на вас глазами преданной собачки, к таким взглядам вы привыкли на работе, тепло – это попытка задобрить. Конечно, ведь хочется поддерживать с директором хорошие отношения. А голод… здесь вы не ошиблись. Я действительно зверски хочу есть. Ничего не ела с самого Капенгагена. А у меня молодой, растущий организм. Каково оно, вы считаете, пролететь целых два часовых пояса на голодный желудок? А теперь разрешите мне встать и заглянуть в холодильник. Олафур что-то говорил о еде, за которую не нужно платить.
Чувствуя себя победительницей в этом поединке, она встала, откидывая одеяло. Выражение лица Саши почти можно было назвать комичным. Настя открыла первую попавшуюся дверь и попала в ванную комнату.
– Отлично. – Душ бы сейчас не помешал.
Вспыхнул свет. Комната была большая, отделанная в черно-синих тонах, плитка казалась матовой, а в черной ванне треугольной формы могло бы уместиться человек пять. Золотые вентили переключения воды блестели на свету. Несколько синих полотенец висели на специальных крючках. Босыми ногами девушка чувствовала подогретый пол.
– Вау… Здесь одна ванна стоит того, чтобы ехать в Рейкьявик. – Прошептала она, прикрывая дверь.
Теплые струи воды сняли усталость и полностью расслабили затекшие мышцы. Еще больше захотелось спать, но девушка лишь усерднее вытирала свое лицо мягким полотенцем, надеясь, что сон сотрется с него, как дорожная пыль.
Когда она, закутанная в полотенце, вышла в спальню, Саша сидел у окна к девушке спиной, накинув на плечи светлую рубашку.
– Обдумываете свое поведение? – полушутливым тоном поинтересовалась Настя, но он ничего не ответил. Подойдя ближе, Настя увидела, что глаза его закрыты, а рубашка расстегнута. Ровное дыхание и расслабленные руки на подлокотниках кресла говорили о том, что он спит.
Она вздохнула, глядя на длинные ресницы и прядь волос, изловчившуюся упасть на лоб. Осторожно, чтобы он не проснулся, Настя поправила ее, легко проведя по волосам мужчины пальцами. Они были густыми и мягкими. Поборов в себе искушение погладить щеку, проросшую щетиной, девушка отвернулась и отошла от него. Взяла с кровати одеяло и накрыла Сашины вытянутые ноги и грудь.
А сама отправилась на поиски еды. Живот действительно бурчал, как заведенный.
Да и Рублев наверняка проголодался. Проснется – а завтрак уже будет готов.
Может быть, поест, да подобреет.
Глава 17
Первое собрание директоров прошло именно так, как Настя себе и представляла. Двенадцать мужчин, во главе с Олафуром, который был тринадцатым, одетых в деловые костюмы, и одиннадцать совершенно разбитых и уставших после долгих поездок девушек. Одиннадцать, потому что директор ресторана «Вкус детства» из Венгрии привез с собой представителя мужского пола. Молодого и очень хорошенького парня.
Всех усадили в офисе Олафура за большой стол, полукругом, и каждый директор представлял себя, представителя и свой ресторан, описывая его в лучших красках. Официальное знакомство, как назвал это Олаф. Неофициальное общение по расписанию было назначено на сегодняшний вечер, в прославленном «Saga i munni». Настя уже предвкушала этот ужин. Во-первых, десять из двенадцати представителей были из России и Украины, а значит, с ними можно было бы свободно общаться. Во-вторых, ей было невообразимо интересно посмотреть, что из себя представляет «Сказка во рту», которая, можно смело сказать, уже изменила ее жизнь, перевернув с ног на голову.
Девушки-представители все были совершенно разные, разного типажа, но, как одна, красивые. Одеты, правда, так, словно только сошли с самолета, где тряслись не менее восьмидесяти часов. Настя отлично понимала их состояние, ведь сама еще каких-то девять часов назад выглядела так же. Ей просто повезло, что они с Сашей приехали раньше.
Рублев выглядел бодрым. Каким-то образом ему даже удалось избавиться от мешков под глазами, которые у него были ночью, во время их разговора. Он объяснил это тем, что для того, чтобы выспаться, ему нужно не больше трех-четырех часов. Ясное дело, он врал.
Утром, как только Настя закончила приготовление легкого завтрака, он вошел на кухню. Видимо, уже побывал в душе, потому что волосы у него были влажными, а черная футболка с изображением мультипликационной собаки «Гуффи» слегка липла к телу. Одни джинсы сменились другими – светлыми, немного потертыми.
– Доброе утро. – Бросила Настя через плечо. Она как раз накладывала на тарелку яичницу с беконом и помидорами.
– Вкусно пахнет.
– Садитесь за стол.
Кухня была небольшая, оранжево-бежевых цветов. Прозрачный стол с оранжевыми салфетками был рассчитан как раз на двух человек.
– Я уже отвык от нормальных завтраков. – Отодвигая стул, произнес он.
«А ваша Таня разве не готовит вам поесть?» – Настя проглотила вопрос, чуть не сорвавшийся с губ. Но он будто бы сумел прочитать ее мысли.
– Когда я встаю на работу, моя жена еще спит.
– Ясно.
Девушка поставила перед ним тарелку и вручила вилку. Ели они в тишине. Оба были голодные, поэтому времени это заняло немного. А яичница оказалась вкусной, как никогда.
– После пяти лет завтраков, состоящих из кофе и тостов, я будто попал в рай. – С сытой улыбкой он откинулся на спинку стула. Настя постаралась скрыть, как приятно ей стало от его слов.
– На здоровье. – Отозвалась она, убирая свою, а затем и его тарелку. Но на полпути он поймал ее руку и с озорной улыбкой отвел в сторону.
– Вы не на работе, девушка. Анастасия Горлова в отпуске. Так что можешь пока пойти и выбрать, в чем ты пойдешь на собрание директоров, а я уберу со стола.
– Хорошо. – С улыбкой ответила Настя, и он тут же отпустил ее пальцы.
Зайдя в комнату, она прижала руку к лицу. Улыбалась целую вечность, и только когда услышала его шаги, взяла себя в руки. Часы показывали шесть утра.
Квартира Олафа оказалась настоящим сокровищем. Дорого обставленная, состояла из гостиной с огромным телевизором и балконом, спальни с кроватью и диваном, кухни и королевской ванной.
«Вот, значит, как живут богатые люди…»
Настя подошла к своему чемодану и принялась осторожно доставать наряды, на которых все еще оставались бирки Московских магазинов.
– Что мне лучше надеть? – Девушка обернулась через плечо. Саша доставал из своего чемодана серый деловой костюм и несколько галстуков.
Он повернулся, подошел к ее чемодану.
– Я думаю, вот это подойдет. – Он достал черные прямые брюки в обтяжку и шелковую бирюзовую блузу с рукавом в три четверти. Сразу под ней лежало нижнее белье. Прежде, чем Настя успела остановить его, Саша выхватил крошечные кружевные трусики черного цвета.– А еще вот это. Отлично дополнит костюм.
– Белье я выберу сама. – Настя выхватила кружевное изделие, сунув его поглубже в чемодан и залившись ярким румянцем. Саша хмыкнул, возвращаясь к своей куче галстуков. – Прошу прощения, не удержался.
Схватив одежду и косметичку, Настя унеслась в ванну. Переодевшись, она уставилась в зеркало. Результат действительно впечатлял. Красивая, деловая девушка. Брюки подчеркивают стройные ноги, а блуза очень удачно ложится на тонкую талию, выгодно выделяя грудь. Все-таки ее директор знает толк в женской одежде.
Проведя расческой по волосам, Настя похвалила себя за то, что помыла голову. Хоть волосы и были еще немного влажные внизу, у корней, они блестели и выглядели очень красиво. Припудрив нос и щеки, она накрасила глаза тушью и провела блеском по губам.
Когда она вышла в спальню, Саша тоже уже был одет. Серый костюм, как и предполагалось, сидел идеально. Белая рубашка была еще расстегнута, а сам мужчина стоял перед зеркалом, прикладывая к шее то белый, то темно-серый галстук. Встретившись с ее отражением в зеркале глазами, он удивленно поднял брови и обернулся. Оценивающий взгляд прошелся по ее фигуре, от чего ей захотелось прикрыть руками смелый вырез блузы. Но, взяв себя в руки, Настя выдержала взгляд, стоя по струнке, как солдат.
– Неплохо. – Наконец-то дал оценку Саша и отвернулся, будто ее и не было в комнате.
Что-то царапнуло девушку изнутри, но она постаралась не обращать на это внимания. – Скажи, пожалуйста, какой галстук лучше, светлый, или темный?
Настя подошла к нему сзади, глядя, как он поочередно подносит к себе галстуки. Затем кивнула на темно-серый.
– Этот.
И под его прищуренным взглядом направилась в гостиную.
Воспоминания о сегодняшнем утре настолько поглотили ее, что Настя не заметила, как очередь представляться дошла до них, пока Саша легонько не толкнул ее коленом под столом.
Она вздрогнула и поднялась. Он тоже встал.
– Рублев Александр Михайлович. Мне тридцать шесть лет, работаю исполнительным директором в кафе «Амарантайс», открытого в 2009 году в Москве. Сегодня со мной Горлова Анастасия Валерьевна, работающая в нашем кафе официанткой…
А дальше шли цифры, цифры, результаты работы, представление отчетов за каждый месяц, бухгалтерские инвентаризации, минимум недостач и девушка заметила, что почти никто не слышал того, что говорил Саша. Взгляды девушек были прикованы к нему в немом восхищении, а директора рассматривали Настю, которая сцепила руки за спиной, чтобы не одергивать блузу, которая, как ей казалось, открывала слишком большую часть ее груди.
Директора были в основном Сашиного возраста. Может, немного старше, не больше пяти лет. Но ни одного из них нельзя было бы назвать и на половину таким красивым, как Рублев. Одного лишь выделила для себя Настя, как самого запомнившегося – Сергея Игоревича Лебедко из Киева. Каштановые волосы, прямой взгляд голубых глаз, аккуратная бородка вокруг рта, высокие скулы. И возрастом примерно на пару лет старше Саши.
К тому времени, как Саша закончил свой монолог коротким «Спасибо», Насте казалось, что она стоит полностью раздетая, а каждая девушка за столом чуть ли не пускала слюнки на разложенную перед ними документацию.
Сев, наконец-то, обратно в офисное кресло, она вздохнула с облегчением. Встретив на себе одобрительный взгляд Олафура, улыбнулась. Саша, видимо, заметил это, но почему-то нахмурился. Настя повернулась к нему, краем глаза заметив, что напряженная рука лежит на ручке кресла. Она коснулась костяшек его пальцев своей рукой и осторожно сжала.
– Вы молодец. Они слушали с открытыми ртами.
– Да, и ели тебя глазами.
Он опустил взгляд на ее пальцы, но она их не убрала, чувствуя, что он злится. Может быть, она сделала что-то не так? Почему его челюсти так сжаты, а на щеках играют желваки, если все прошло хорошо?
Она не успела продолжить свою мысль, следующая пара встала, и директор начал их представлять. Настя заметила, что Олафур тут же приковался взглядом к девушке, которую представлял мужчина. Значит, он не был зациклен лишь на Насте, как заявлял Саша. От осознания этой мысли, девушке стало так хорошо и легко, что закружилась голова, и поднялось настроение.
Прошло минут десять прежде, чем Саша расслабился. Она почувствовала, как он поворачивает руку и переплетает их пальцы. По коже пробежали мурашки. Настя опустила ресницы, тут же потеряв нить монолога. Краем глаза она заметила, что он смотрит в упор на нее. Стараясь не покраснеть, девушка прикусила губу, переведя взгляд на говорившего мужчину по левое плечо от нее.
Понимая, что все равно не может поймать мысль некого Владимира Петровича из Владивостока, она высвободила руку. Саша кашлянул, поправляя галстук. Настя принялась разглаживать невидимую морщинку на брюках, стараясь игнорировать дрожь в пальцах. Сердце билось, как сумасшедшее.
Она никогда не думала, что будет на свете человек, который одним своим прикосновением сможет выводить ее из равновесия. Забавно, она всегда думала, что сможет держать себя в руках при любых обстоятельствах. Хорошо это, или плохо, но только что она убедилась в том, что это не так.
Тепло его пальцев все еще горело на внутренней стороне прохладной ладони.
Глава 18
– Ну и что же обычно надевают в рестораны настоящие леди?
– Меня никогда не приглашали в рестораны. И я не леди…– Саша невинно пожал плечами, не отрываясь от созерцания пролетающего за окном пейзажа. Да и было на что посмотреть. Припорошенный снегом, залитый солнцем Рейкьявик, со своими узкими улочками и выстроившимися в нескончаемый ряд по обе стороны дороги маленькими цветными домишками вызывал какие-то странные эмоции. В груди щемило, как если вдруг посреди улицы почувствуешь запах свежеиспеченных пирожков, и будто оказываешься в детстве. Бабушкин фартук в муке, улыбающиеся глаза сквозь стекла очков. Беззаботность.
– Никогда не поверю. – Настя проводила взглядом исландский университет, мимо которого они проезжали, совершая полукруг. Он был окружен парком с тысячами крошечных аллеек, по которым прогуливались молодые люди. Кто-то спешил, а кто-то не спеша шел, нежась под зимним солнцем.
– Хочешь оскорбить меня в лучших чувствах? Я действительно не леди.
– Очень остроумно. – Девушка не сдержала улыбки. – Я никогда не поверю, что вы не были в ресторанах.
– Слушай, это не великосветский раут. Не стоит одеваться слишком вычурно, иначе кто-то может подумать, что ты стараешься обратить на себя внимание. – Саша достал мобильный, – нужно часы перевести. А то по московскому времени в Исландии дела не делаются…
– Как будто бы мы не преследуем эту цель. – На вопросительный взгляд Саши Настя разъяснила, – Не стараемся сделать так, чтобы на меня обратили внимание.
– Наденешь шифоновое платье. – Ответил он, игнорируя подколку, – белое. И накидку.
– Угу. И буду, как невеста на выданье. – Настя снова уставилась в окно.
– Да, а я надену черный костюм жениха. Поздравления, цветы, брачная ночь…
Черт, ну почему человек не может контролировать, когда краснеть, а когда – нет?! Девушка чувствовала, как целая гвардия лейкоцитов, тромбоцитов, эритроцитов и ещечегототам-цитов ринулась ей в щеки, и, скорее всего, цвет ее лица сейчас напоминал цвет вареного рака.
Хоть бы не заметил, хоть бы не заметил…
– Очаровательно…
Заметил. Зашибись.
– Горлова, ради Бога, привыкни к моим шуткам, иначе к концу нашего отдыха ты просто, извини, задолбаешься краснеть. Остановите здесь, пожалуйста. Пару минут мы пройдем и пешком. Девушке нужен свежий воздух.
– Вы невыносимы. – Прошептала Настя, выходя из машины, не дожидаясь, пока Саша обойдет и откроет дверцу.
– Спасибо.
– Я уже жутко от вас устала, хотя мы не пробыли здесь и двенадцати часов.
Стоило ей вдохнуть свежий воздух, как голова тут же закружилась. Морозный воздух вперемежку с солнцем ворвался в легкие, вызывая желание дышать, дышать, дышать. Очень глубоко и медленно.
Они пошли по улице. В пальто было немного прохладно, но за поворотом уже виднелся дом, в котором располагалась квартира Олафура.
– А я вот не устал. Знаешь, только, что меня напрягает?
– Ну? – Настя зажмурилась, когда от проезжающего мимо микроавтобуса отразился солнечный зайчик и проскакал по ее лицу.
– То, что ты мне «выкаешь».
– В смысле? – Она знала, что Саша смотрит на нее, поэтому специально не поворачивала голову. – Мы не друзья, и не родственники. Вы мой директор.
– Ну, я же называю тебя на «ты».
– Ну, вам позволяет ваш…
– Если ты скажешь хоть слово о возрасте, я накормлю тебя снегом.
Настя не удержалась и заглянула в его лицо.
– Позволяет ваше положение, Александр Михайлович Рублев.
– Ага. Считай, выкрутилась. – Шагов десять они молчали. – И что же за положение?
– Да, сделайте вид, что вы не понимаете, о чем я.
Он остановился. Ей тоже пришлось остановиться, зябко кутаясь в пальто. На вопросительный взгляд он лишь развел в стороны руки.
– Смотри. Чем я отличаюсь от любого другого человека?
– Вы мой директор.
– Нет. Смотри на меня здесь и сейчас, а не вчера в Москве. Здесь и сейчас, Настя.
Девушка прищурилась.
– Отличий не вижу.
– Тьфу ты, упрямица. – Он сделал шаг к ней, – за руку ты тоже держала Александра Михайловича Рублева?
Настя резко возобновила ход, чувствуя, как ее начинает колотить. Разговор заходил не в ту степь.
– Мне холодно.
С тяжелым вздохом он пошел за ней.
– Ну конечно холодно. – Буркнул Саша, – это ж надо было пальтишко нацепить. Наверняка осеннее. Сляжешь с переохлаждением, а мне отвечать.
– Вы знаете, вы все больше мне напоминаете Баландина.
– Очаровательно…
И это его «очаровательно» было так скрашено выразительным тоном, что Настя не выдержала и расхохоталась. Саша тоже улыбался. И солнце светило.
***
Настя зашла в холл ресторана под восхищенными взглядами десятка мужчин. Саша уехал из дому раньше, Олафур попросил его помочь в каком-то неотложном деле. Настя надела шифоновое жемчужное платье и полупрозрачную накидку, края которой легким узлом сходились под грудью. Водитель, везший ее до «Saga I muni» подарил в адрес своей спутницы с полсотни комплиментов, от чего настроение Насти значительно улучшилось.
