Текст книги "Замки из песка (СИ)"
Автор книги: Анастасия Майстренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Где-то хлопнула дверь. Саша оторвался от Насти, но только для того, чтобы приподнять над полом и занести в номер. Оказавшись в полутьме комнаты, оба замерли.
– Ты говорил, что этого больше не повторится.
– Я много глупостей в тот день говорил. – С улыбкой произнес он.
Настя сомневалась всего секунду. Затем ее руки двинулись к его рубашке. Осторожно стянули с плеч. Так как его руки все еще обнимали ее, рубашка повисла на его локтях. Он снял ее, отбрасывая куда-то в темноту комнаты. Руки потянулись к поясу на ее халате. Потянулись, но замерли.
– Слушай. Ты говорила мне, что… ну, я первый, с кем…
Настя приподнялась и поцеловала его, касаясь пальцами впалых щек.
– Говорила. – Шепнула она.
– Это правда?
– Да.
Он молчал. Затем провел пальцами по поясу на ее халате.
– Можно?
Не было ни страха, ни нервозности. Тихая забота, с которой он задал вопрос, тронула Настю до дрожи. Коснувшись его рук, она немного сжала его пальцы. Затем снова встала на носочки и поцеловала, чувствуя, как горячие губы отвечают ей. Жадно ловя выпады его языка, она в очередной раз млела от его вкуса, запаха.
Халат упал на пол, но этого уже никто не заметил.
То, что было дальше, Насте было тяжело описать словами. Она лишь в очередной раз убедилась, что любит совершенно потрясающего, нежного, терпеливого и невообразимо страстного мужчину. Не было никакой боли, о которой так много говорят, было учащенное дыхание, влажная кожа, простыни, зажатые в кулаке, раскиданные вокруг кровати подушки. Шепот, удары сердец, почти в унисон.
И ощущение полета.
Бесконечного полета.
** *
– Такое чувство, что сейчас я проснусь, это все окажется очередным сном, и я буду смотреть в потолок, жалея себя. – Тихо сказала Настя куда-то ему в ключицу.
– Очередной сон? Что за сны тебе снятся, испорченная девчонка? – Саша зарылся губами в ее волосы, поглаживая ее спину.
Она с улыбкой прижалась к Саше и закрыла глаза. Низ живота тянуло, и она против воли прижала к нему раскрытую ладонь.
– Ты в порядке? – Саша положил руку поверх ее пальцев и чуть сжал.
– Я не знаю.
– Болит?
– Нет.
Они немного помолчали.
– Я разведусь с женой.
Настя прижала палец к его губам.
– Пожалуйста, не нужно. Не обещай то, что позже станет лишь мимолетным порывом.
Он поцеловал ее палец и приподнял голову с подушки.
– Ты думаешь, у меня было мало времени для того, чтобы решить все? Наш брак… пустой. Не думай, что это из-за тебя. Ты не виновата, просто ты стала последним фактором, повлиявшим на мое решение.
– Фактором, повлиявшим… Саш, ты говорил, что любишь ее. Что она…
Мужчина вздохнул и высвободил руку из-под ее головы. Спустил ноги на пол. Сел, взъерошил волосы на затылке, оперевшись локтями о колени.
– Я говорил это больше себе, чем тебе. Почему ты не веришь мне?
– Я верю.
– Хорошо.
Ее взгляд упал на пачку сигарет, брошенную им еще вчера на журнальном столике.
– Ты что, куришь?
– Бросил полгода назад.
Он встал и подошел к бару. Настя тут же отвела глаза, хотя желание полюбоваться подтянутым и сильным телом было почти невыносимым.
– Почему же здесь лежит пачка «Marlboro»?
– Потому, что ты, Горлова, разрываешь все мои шаблоны. И иногда легче покурить, иначе слетишь с катушек. – Лед стукнул о стакан, послышался звук наливающегося напитка. – Будешь?
– Нет. Хочу оставаться в трезвом уме.
– Не хочешь повторения «Солнца полуночи»?
Крошечная декоративная подушечка бесшумно стукнулась о его широкую спину и скользнула на пол.
– Это еще что? – Удивленно поднятые брови и растерянный взгляд заставили Настю покатиться со смеху, кутаясь в одеяло. – Ты бросаешь мне вызов?
В ответ в него полетела еще одна атласная подушка, которую он поймал на лету и бросил в ответ. Она довольно ощутимо ударила девушку по бедру.
– Ай, мне же больно!
Выражение его лица тут же изменилось на комично-испуганное.
– О, нет! – Он кинулся на кровать, – мы ее теряем! Вызывайте бригаду спасателей!
– Нет, не трогай меня! Ай! Саша, прекрати! Ты сейчас получишь, я не шучу!
– Ах, так мы боимся щекотки? – Воодушевленный своим открытием, он принялся щекотать ее еще старательнее.
– Ай-яй-яй-яй, Рублев! Прекрати немедленно!
– Пациенту становится хуже! – Он схватил подушку и принялся колотить девушку, пока она хохотала, вытирая слезы со щек. Когда он, наконец-то утихомирился, Настя икала от смеха, а глаза ее сияли.
– Ты хуже ребенка! – С улыбкой сказала она, подтягивая его на себя. Он послушно улегся, опираясь локтями о матрас по обе стороны от ее ребер. Глаза, цвета молодой мяты, скользнули взглядом по ее лицу.
– Ты очень красивая.
Она провела пальцами по его подбородку. Словила улыбку. Вернула поцелуй.
Она начала привыкать к его горячим и нетерпеливым губам. К тяжести его тела и крепости мускул под ладонями. Вдруг она рассмеялась и он поднял голову.
– М-м?
– Я вспомнила, как слезно ты просил меня обхаживать Олафура. Ну и что, возымело это результат?
– Нет. Я с самого первого дня знал, что это не возымеет результата. – Он снова наклонил, было, к ней голову, но она увернулась.
– В каком смысле?
– Он гей.
Настя замерла с вытаращенными глазами.
– Что?! – Ее изумлению не было предела. Она хлопала глазами, стараясь понять, правду ли говорит Саша. – Как?!
– Ну, сначала я понял, что просто сам не позволю тебе закрутить с ним что-то. А два дня назад я увидел его и Итона в машине.
– Итона?
– Молчаливый парень из Венгрии. – Саша губами ласкал мочку ее уха. Это, безусловно, отвлекало от нити разговора, но шок перед услышанным был сильнее.
– И чем они занимались?..
– Он просто обнимал его, касался его лица. А Итон совсем даже не был против. А потом Олаф все рассказал мне. Так что победа «Вкуса детства» вполне объяснима.
– Ты расстроен?
– Ну… Олафур не так уж сильно привлекал меня, так что нет, не особо. Может быть, у них с Итоном все сложится.
– Я о том, что «Амарантайс» не получит финансирования. – Настя обняла его за шею, пряча улыбку.
– Нет. Я получил кое-что взамен. Намного более дорогое. Правда, не знаю, что теперь с этим делать.
Он внезапно стал очень серьезным. Провел руками по ее волосам, по шее. Взгляд бегал по лицу, будто стараясь запомнить. Он только что будто понял, что сегодня последняя их ночь вместе.
Стакан с бурбоном, забытый, стоял на баре до самого утра, подернутый прозрачными разводами от растаявшего льда.
***
Настя отпустила Сашину руку только после того, как самолет вышел из зоны турбулентности. Тот с облегчением размял пальцы, глядя на белые следы от ее руки.
– Прости…
– Не страшно. Тебе нужно почаще летать, чтобы не так бояться самолетов.
– Ничего не поделаешь. – Настя потянула через соломинку прохладную воду, – когда-нибудь я справлюсь. Уволюсь из «Амарантайса» и пойду в стюардессы.
– Нет. Я не позволю.
– Что?.. – Настя с улыбкой выпустила соломинку изо рта, глядя на его профиль.
– Я не позволю тебе идти в стюардессы. Самолет – не самый безопасный транспорт, который можно найти. – Он все еще смотрел перед собой, – стюардессы летают по десять раз в день, представляешь, какой это будет стресс для тебя?
Настя потянулась и поцеловала его в гладко выбритую щеку. Затем взяла его руку и прижала к своей щеке.
– Спасибо.
Он улыбнулся, поглаживая пальцами ее кожу.
– Не за что.
– Тебе обязательно задерживаться в Копенгагене до вечера?
– Да, у нас с Олафуром есть некоторые дела. Ты не будешь скучать, с тобой до Москвы поедет Кира и Серов. А я приеду на следующий день. Все будет хорошо.
Настя вздохнула. Олаф попросил Сашу задержаться с ним в Дании, потому что возникли некоторые проблемы с одним из филиалов компании Хальдорсона. Пообещав, что это не затянется дольше, чем на день, он с облегчением получил Сашино согласие.
– Ну что-ж, помощь друзьям превыше всего. Выпусти меня. Пойду, поговорю с Кирой.
Саша встал, попуская Настю, которая неуверенным шагом пошла в сторону мест Киры и Серова.
Глядя на ее тоненькую фигурку, он понял, что всю свою жизнь жил с закрытыми глазами. Она улыбнулась какой-то шутке Киры, и он залюбовался ее открытой улыбкой. Послышался смех Олафура, который сидел сидением дальше от компании. Настя подняла глаза, встретившись с Сашей взглядом. Щеки ее восхитительно покраснели, она улыбнулась уже намного более нежно.
И эта улыбка принадлежала только ему.
Сашу захлестнула волна такой нежности, что сердце сжалось, и на секунду показалось, что его настиг сердечный приступ. Он улыбнулся в ответ и уставился в иллюминатор. Чувство странного покоя разлилось по телу.
Он коснулся соломинки, торчащей из стакана, кончиками пальцев.
Поднес пальцы к губам. Вздохнул и снова улыбнулся, глядя на заходящее за море солнце.
Глава 30
За неимением большого количества времени прогулка по Дании снова сорвалась. Шел десятый час, когда самолет, превозмогая все усиливающийся снегопад, приземлился наконец-то в аэропорту, заставив понервничать как пассажиров, так и персонал. Слегка одурманенные тяжелым полетом, Серов, Кира, Олаф, Саша и Настя вышли в зал ожидания, сдав багаж и пройдя паспортный контроль.
– Место какое-то заколдованное. – Настя зевнула, прикрывая рот рукой, – в прошлый раз здесь тоже была отвратительная погода.
– Надеюсь, наш вылет не задержат. – Кира шарила взглядом по стеклянным витринам аэропорта, – идемте в кафе, выпьем кофе. До рейса еще целых пятьдесят минут.
– Согласен. Я здорово замерз. – Леша поежился, натягивая на запястья шерстяной свитер.
Не успели они сделать и нескольких шагов, как из толпы людей выделились три фигуры в деловых костюмах и до смешного одинаковые, напоминающие каких-то спец агентов, или героев из фильма «Люди в черном». Они быстро направлялись в их сторону, и Олафур их, видимо, узнал, потому что махнул рукой и сам сделал шаг навстречу. Затем они начали что-то активно обсуждать.
Настя стояла прямо за Сашей, пока тот общался с Серовым. Не нужно было сильно стараться, чтобы почувствовать, что счастливая неделя в Исландии отдаляется все дальше и дальше. И нести это счастье за собой теперь предстояло им двоим. Вот, наверное, что называется испытанием. Сейчас они расстанутся, и однозначно, провести без него хоть минуту будет невозможно после стольких дней вместе. А на следующий день он приедет… и что?
Они увидятся на работе, он не покажет виду, что что-то было. Или что-то есть.
Насте стало страшно. Она не хотела терять этого нежного, любимого, потрясающего человека, которого узнала в Исландии. Не обращая внимания на то, что перед Сашей стоял Серов, девушка крепко обняла его за талию, прижавшись щекой к плечу. Видимо, почувствовав, что Настю что-то беспокоит, Саша, будто бы невзначай, положил руку на ее талию, и так они стояли, пока Олафур не закончил решать свои вопросы.
– Саш… – Олаф подошел к компании, ожидавшей его, – нам нужно ехать в офис.
– Сейчас же десять вечера. – Саша взглянул на часы, которые показывали 20:15. Последнее напоминание об Исландии – часовой пояс.
– Я ознакомлю тебя с документацией, а завтра утром проведем собрание. И сразу на рейс. Билеты уже взяты. Буду ждать тебя на выходе из аэропорта.
Саша кивнул, против воли крепче прижимая Настю к себе. Пока Олафур прощался с Серовым и обнимал девушек, Саша мысленно пытался отогнать от себя неприятное ощущение какой-то странной, подступающей к горлу паники. Что-то шло не так. Или же он просто не хотел разжимать руки, чтобы отпустить Настю.
Нет, это было что-то другое. Страх.
Страх? Он чуть не рассмеялся в голос. Он не помнил, когда в последний раз чего-то боялся. Это было настолько давно, что чувство казалось забытым.
Олафур ушел, и теперь уже Саша прощался с Серовым, пожимая ему руку. Целовал Киру в щеку. Слушал слова неуместной благодарности, и все это было будто в какой-то прострации, которую он старательно пытался сбросить с себя.
– Все нормально? – Он смотрел, как Настя хмурится, глядя вслед идущим в сторону кафе Кире и Леше.
Она покачала головой.
– Я не хочу, чтобы ты оставался. – Тихо сказала она, поднимая глаза, и чувствуя, как их наполняют слезы.
– Эй, ты что? Это же только до завтрашнего утра. – Он наклонился и улыбнулся. – Или ты боишься лететь?
– Нет. – Она сморгнула слезы, удивленная собственным поведением, – просто у меня какое-то плохое ощущение.
Саша промолчал, сглотнув, чувствуя, как внезапно пересыхает горло.
– У меня уже даже билеты на руках. 10 января. Рейс 113, самолет Боинг-737, Копенгаген-Москва, 10:13. Первый класс. – Он улыбнулся, – все будет хорошо. – Он крепко обнял Настю, прижимая ее к себе и зарываясь губами в ее волосы.
Девушка, зажмурившись, решила взять себя в руки, чтобы Саша не подумал, что она какая-то истеричная девчонка, не умеющая справляться с эмоциями. «Как же я люблю его…». И от этой мысли стало намного спокойнее. Завтра он прилетит. Завтра все будет хорошо.
Она потянулась и поцеловала его. Он жадно ответил. Горячие губы целовали неторопливо, и от этого поцелуя из головы вылетели все мысли, беспокоящие ее. Однако когда он отпустил ее, улыбаясь, и отворачиваясь, чтобы уйти, Настя еле сдержала себя, чтобы не кинуться за ним и не умолять лететь с ней.
Она смотрела, как он шел к выходу из аэропорта, и как толпа медленно вбирает его в себя. Глухое отчаяние толкало ее за ним. Здравый ум – уже двигал ее ноги в ту сторону, куда ушли Кира и Серов.
Он обернулся у самого выхода. Она уже заходила в кафе и ничего не заметила.
** *
– Горлова! – Баландин чуть ли не вприпрыжку поскакал к Насте, продираясь через толпу людей. Подхватил ее на руки и закружил по залу, стремясь раздавить на собственной груди. Стоило ей коснуться ногами пола, как он проникновенно заглянул ей в глаза, – ты переспала с Рублевым?
– Рома! – Настя хлопнула его полученным листом-вкладышем по голове, однако улыбка сказала все за нее. – Хоть бы спросил, как прошел полет, как я отдохнула, и…
– Ура! – Рома выхватил у нее чемодан, – свершилось! Меня занимала только эта мысль, прости, дорогая. Я ведь благословил вас, когда вы ехали. А… где он? Или ты его до смерти затр…
– Заткнись. – Настя ощутимо ткнула кулаком Роме в живот, пока он не договорил фразу, – он на день остался в Копенгагене.
– Я новости смотрел… погода там отвратительная, и со дня на день передавали снежную бурю. Вас, наверное, хорошо потрясло в самолете. Ты не оставила после себя мокрых сидений в первом классе?
Настя закатила глаза, но не могла не улыбнуться. Она соскучилась по Баландину, каким бы идиотом он иногда не был.
– Ладно, идем, там в машине Диана ждет. – Он перехватил чемодан поудобнее, другой рукой сжав Настины пальцы.
– Я так рада, что ты встретил меня здесь. – Настя семенила за ним, лавируя между многочисленными чемоданами и людьми, – соскучилась…
– Я тоже. Только вот ты вся теперь пропахла грязными деньгами и мужским вниманием. – Он сделал вид, что принюхивается, – а еще, кажется, я чувствую лимонный одеколон. Бурные объятья на прощание?
– Угу. Типа того.
– Ты поедешь завтра встречать его?
– Неплохая идея… – Настя улыбнулась, – созвонюсь с ним завтра утром, спрошу, можно ли.
Баландин нахмурился, поворачивая к ней голову. Настя развела руками.
– Ну а что, вдруг его будет встречать Таня.
– Ага, значит его жена для тебя уже просто «Таня». – Рома с ухмылкой покачал головой, ныряя в небольшую толпу, которая вынесла их на улицу. В лицо тут же ударил холодный порыв ветра.
Настя была действительно рада видеть Диану и дядю Колю, которые, несмотря на позднее время, ждали их в такси. Казалось немного странным, что она понимала все, что говорили люди вокруг. Когда они выезжали с парковки, Шереметьево подмигивало своими огнями, будто прощаясь. Глупая мысль посетила Настю – они не бросили монетку в океан, когда уезжали.
В разговорах и веселых пререканиях дорога домой прошла быстро и почти незаметно, хотя усталость давала о себе знать.
Дома Настя приняла душ, и, не разбирая вещи, упала на кровать, глядя в потолок. Непреодолимое желание позвонить Саше, узнать как дела и что он делает, буквально снедало ее изнутри. Часы показывали уже три часа ночи. Подсчитав время, она поняла, что в Дании еще час, но наверняка Саша уже спит. Завтра им с Олафом предстоит разгребать какие-то неполадки. А затем ему лететь, он наверняка решил отдохнуть.
За неделю она привыкла, что в любой момент могла зайти в соседний номер и увидеть там Рублева. К хорошему, однако же, привыкаешь быстро.
Стоило ей закрыть глаза, телефон завибрировал. Опрокинув низенький табурет, попавшийся на пути, девушка выскочила в коридор, где светился экран мобильного. Новое принятое сообщение. Саша.
«Я совсем скоро буду рядом».
** *
От ветра деревья гнулись почти до земли. Саша, приподняв воротник, вышел из офисного здания. Внизу его уже ждала машина с вещами. Фыркая мотором, темно-синий мицубиси паджеро, завязая колесами в снегу, вырулил на центральную дорогу.
– Ох и погода… – водитель, знакомый Олафа, приехавший из России, покачал головой, – вам куда?
– В аэропорт. – Саша мысленно был уже в Москве. Там ему предстояло сделать очень многое, что изменило бы его жизнь к лучшему. Начать следовало с серьезного разговора с Татьяной о разводе. Будущее представлялось ему в ярких красках, и от нетерпения он мысленно торопил дорожное движение, злясь на любую машину, ехавшую перед ними слишком медленно.
Странное чувство беспокойство за ночь никуда не делось, хотя и приутихло. Списав все на резкую смену обстановки, мужчина старался не обращать на него внимания.
– В такую погоду… рейс отменят скорее всего. – Водитель включил «дворники», щурясь, будто сидел не в нагретом салоне, а стоял на улице, – кошмарная погода. Буря идет, говорят.
– Все будет нормально. – Саша отвернулся, глядя в окно.
Нужно позвонить Насте, сказать, что все в порядке. Он был уверен, что она уже не спит. Достал мобильный. Вдруг водитель выругался, резко тормозя. Телефон выпал из его рук и угодил прямо в стакан с горячим кофе, который стоял на специальной подставке.
– Черт!
Вытащить его получилось только со второго раза. Экран замигал и потух.
Выровняв машину, водитель покосился на Сашу.
– Извините. Козлы ездят, водить не умеют. Кто таких на дорогу пускает… Аппарат живой?
– Нет. – Саша нахмурился, – не включается.
– Пусть высохнет, включим. Телефон дорогой. Я вам, если что, заплачу…
Саша стиснул зубы, чтобы не выругаться. Мобильный не стоил ему почти ничего. Расстраивал тот факт, что он не сможет позвонить. Что же, ладно. Все равно скоро он уже сможет сказать все вживую.
Он снова вздохнул, и откинулся на спинку сидения.
Нашарил во внутреннем кармане билет и сжал его. Скоро. Совсем скоро.
** *
Баландин хлопотал на кухне. Настя расчесывала волосы. Она решила, что не будет встречать Сашу, опасаясь надоесть ему своим чрезмерным скучанием. Тем более, действительно, его могла встречать Татьяна. А с кем пока не хотелось знакомиться, так это с ней. По Настиным расчетам самолет был в воздухе уже почти полтора часа, а значит, минут через сорок Саша будет уже в Москве.
Расческа мелькала в ее руках, словно заведенная. Девушка всегда расчесывалась, когда нервничала. Сейчас же нервы ее были просто на пределе. Сердце выскакивало из груди. Руки были ледяными.
– Что же со мной такое…
Отложив расческу, она поплелась на кухню.
– Ром… – Обхватив себя за плечи, Настя уткнулась носом в холодное оконное стекло. – Я нервничаю. Сильно нервничаю.
– Из-за чего? – Рома помешивал на сковородке мясо с грибами, не отрывая глаз от приглушенного телевизора, где передавали прогноз погоды на ближайшие дни. Бури, снегопады, ураганный ветер…
– Не знаю. Чувство страха какое-то. Как будто с ума сошла.
– Так может все, Горлова?
– Что «все»?
– Ну, тю-тю. На фоне последних событий и твоей обретенной любви. Тронулась от счастья. – Баландин попробовал мясо, подцепив немного деревянной лопаткой. С видом гурмана перекатывал его на языке, затем немного посолил, – не отчаивайся. Положим тебя в «дурочку», полежишь, отдохнешь.
Настя ничего не ответила, глядя за окно. Снег бил о стекло, не прекращая. Заметив, что шутка не возымела результата, Рома отложил лопатку и накрыл мясо крышкой, оставив на небольшом огне.
– Ну что такое? Переживаешь за Рублева?
– Я не знаю. Что за него переживать? – Она перевела взгляд на друга, – я, скорее всего, просто слишком привыкла к тому, что меня окружало в Исландии. Разучилась жить, как жила.
– Тебе всегда нравилось, когда я готовлю стряпню. Ты говорила, что это очень уютно, и сразу напоминает детство. – Рома обнял ее за плечи, – а теперь ты говоришь о каком-то страхе. Не могла же у тебя развиться паранойя. Хочешь, поиграем в карты?
Настя задумчиво смотрела на легкий дымок, поднимающийся из-под крышки. Паранойя? Глупости. Она просто накрутила себя. Нужно отвлечься.
– Да, ты прав. Сейчас принесу карты.
– Ну вот. Другое дело. Узнаю азартного игрока.
Настя с улыбкой отправилась в комнату. В поисках карт, девушка отвлеклась от своих мыслей. Тем более, что мясо с грибами начало благоухать на всю квартиру. Рома заявился к ней с самого утра, с бутылкой Настиного любимого шампанского и пакетом продуктов. На вопросы, посыпавшиеся ему на голову, он лишь улыбался, и только потом признался, что следует их с Настей давнему договору.
Она обещала напиться, когда узнает, что Баландин по-настоящему влюбится. И вот, чудо случилось.
Молодой человек с гордостью заявил, что любит Диану. Что это действительно серьезно. Что она – это «просто нечто, Насть, ты себе не представляешь, кто я рядом с ней. Я другой. Я люблю ее».
– Главное, чтобы ты любил ее, а не себя рядом с ней. – Ответила тогда Настя. Рома задумался, затем послал ее в баню. Обвинил, что она специально придумала эту фразу, чтобы он засомневался, но он, вот герой, не засомневается! Снова начал нести бред о том, что Настя влюблена в него с десяти лет, а Рублев – это просто подвернувшаяся возможность заменить его, Баландина. После чего получил по голове массивной книжкой, которую как раз читала Настя, когда он пришел, и, сообщив, что ее чувство юмора совершенно атрофировано, отправился на кухню, готовить стряпню.
Наконец-то карты попались девушке на глаза. И почти тут же из кухни донесся грохот.
Выскочив в коридор, а оттуда – на кухню, Настя уставилась на Рому, который метался, шаря руками по столам. На полу валялся перевернутый стул.
– Что случилось?!
– Пульт! Где чертов пульт!?
– Да вот он, держи…
Рома трясущимися руками выхватил пульт из ее рук и, направив на телевизор, прибавил громкости, глядя в экран широко распахнутыми глазами. Дикторша торопливо читала информацию с листа бумаги. От пометки в углу экрана «экстренные новости», в животе завязался узел.
– …несколько минут назад поступило известие об авиакатастрофе рейса 113. Пассажирский самолет Боинг-737, летящий из аэропорта Копенгагена в Москву потерпел крушение. Авиалайнер исчез с радаров, не долетев до Литвы, и упал в Балтийское море. Диспетчеры потеряли связь с самолетом примерно в час дня по московскому времени. Следом, не смотря на бурю, вылетел еще один самолет, и экипаж судна подтвердил – в сорока километрах от Литвы в море были замечены обломки и дым. На место крушения прибывают спасатели, однако шторм уменьшает шансы найти выживших…
Дикторша говорила что-то еще. Что-то про бурю, про неугасающую надежду на спасение.
Настя не слышала ничего. Она чувствовала, как сердце остановилось, и, кажется, никогда больше не сделает ни одного удара. Кровь отлила от ее лица. Рядом замер Рома.
– Саша… – Сорвалось с деревянных губ.
В следующую секунду Настя пулей вылетела в коридор. Схватила телефон. Руки дрожали так, что никак не удавалось разблокировать клавиатуру. А губы все повторяли его имя, чередуя с именем Господа.
Наконец удалось набрать номер. Приложив трясущийся телефон к уху, Настя, до крови закусив губу, слушала гробовое молчание из динамика. А затем разрывающий тишину голос – «Абонент не может принять ваш звонок. Перезвоните позже…».
Глава 31
Бывают в жизни такие моменты, которые определяют твою дальнейшую судьбу. Ты даже можешь их почувствовать, принимая важное решение, ощущая, как от сложившихся обстоятельств земля уходит из-под ног. Совершая выбор, который невозможно будет изменить. Один из тех, когда второй вариант тут же исчезает, неважно, верное решение ты принял, или нет.
Кто-то когда-то сказал, что судьба строится из наших мыслей и поступков. Просыпаясь утром, человек не знает, чего ждать от наступающего дня. И все напрямую зависит от него. Но есть обстоятельства, которые нам неподвластны.
Вирус герпеса, поразивший мозг, и за неделю сгоревший до спичечной головки человек. Упавший на голову кирпич. Пьяный водитель за рулем. Упавший самолет.
От чего-то в этом мире не убережен никто.
От судьбы не убежишь. Пока ты творишь свою судьбу – ты живешь.
** *
Человеческое сердце обладает досадной склонностью именовать судьбой только то, что его сокрушает.
А. Камю
** *
– Он не полетел. – Настя снова и снова набирала его номер, – просто у него разрядился телефон.
«Абонент не может принять ваш звонок…»
Рома в какой-то странной прострации, обхватв себя руками, смотрел в окно.
– Ром, что делать? Может, поехать в аэропорт? – В Настином голосе застыли слезы, но она не позволяла им скатиться по щекам. Или они не могли литься из-за шока, в котором перебывала девушка.
– Зачем? – глухо отозвался парень.
– Не знаю. Я не знаю. Нужно куда-то поехать.
«Абонент не может принять ваш звонок…»
Настя заведенной куклой ходила по комнате. Стеклянные глаза то упирались взглядом в Ромину спину, то в закрытую дверь. Господи. Если Саша разбился… Неоконченная мысль замерла в сознании, вызывая тупой ужас где-то в области позвоночника. Нет. Он не разбился. Он не мог разбиться. Он должен быть жив, пока жива она.
«Абонент не может принять ваш звонок…»
– Прекрати звонить! – Рома резко повернулся к ней лицом, – он не возьмет трубку!
– Он жив! – Крикнула Настя ему в лицо, – жив, Баландин! Ясно? И я буду звонить! Пока он… – губы задрожали, – пока он не возьмет. Эту чертову… трубку.
Голос ее упал до шепота. Точнее, сорвался, от спазма в горле. Слезы градом посыпались из глаз. Мобильный выпал из ослабевшей руки, скользнув на диванную подушку.
«Абонент не может принять ваш звонок…»
Рома подошел к Насте и обнял ее, гладя по волосам. Плечи девушки тряслись, а рыдания, вырывающиеся из груди, были настолько безнадежными, что Рому тоже захлестнула волна глубокого, бесцветного и жуткого отчаяния.
– Он не полетел этим рейсом… – всхлипывала она, – он не полетел, я знаю…
Голова у Насти кружилась. Она даже не заметила, как, выплакавшись на Ромином плече, оказалась лежащей в постели. Потом откуда-то появилась Диана, со стаканом в руках, жидкость в нем имела резкий запах каких-то трав, и такой же резкий вкус.
– Выпей, Настюш. Выпей. Тебе нужно отдохнуть.
Она закрыла глаза. Стало темно, будто вдруг ее кто-то выключил. И все мысли вынесло из головы, будто пух – резким порывом ветра. Кроме одной. Которая недвижимым камнем замерла внутри, формируясь лишь в одно слово. Саша.
** *
Ей снились сны, в которых беспрестанно присутствовало его лицо.
Ей снились люди. Незнакомый город. Незнакомые улицы. Серые и промозглые. Моросящий дождь, холод. Настя шла вперед, не разбирая дороги. Тени фигур расступались перед ней, но в то же время тянулись следом темным шлейфом. Их было так много, что, будь они материальными, пришлось бы расталкивать их локтями.
Ноги будто увязали в грязном асфальте. Идти вперед было все тяжелее. Темные фигуры тащили назад, протягивая тонкие руки и расчесывая ее длинные волосы бесцветными пальцами.
Но она знала, что нужно идти. Ее ждут. И времени мало, очень мало.
Солнце ослепило ее внезапно. Будто гигантское светило зажглось прямо перед глазами. Она закрыла лицо руками, открывая рот в беззвучном крике. Фигуры отступили, шипя и извиваясь, забиваясь по углам, растворяясь в закоулках. Город исчез вместе с ними.
Опустив руки, Настя поняла, что стоит на берегу Пыжки.
Тепло разлилось в груди. Солнечный свет заливал немного заросший песочный пляж. Ее заполнила радость, она сделала шаг вперед, который дался ей восхитительно легко. Босые ноги зарылись в теплый песок.
Пляж был пуст. Лишь одна фигура замерла в отдалении, в тени небольшого деревца. Прикрывая глаза от солнца, Настя сделала шаг к ней, но, задрожав, она исчезла. И появилась намного ближе. В нескольких шагах.
Саша.
Опустившись на колени, он, загребая пальцами песок, строил песчаный замок. С множеством коридоров и окон. На самом верху дрожал от неощутимого ветра березовый листок.
– Саша!
Он будто был жив. Он будто был рядом. Протянуть руку и прикоснуться к его черным волосам, зачесанным назад. Он поднял взгляд, окутав ее мятной зеленью своих глаз.
– Проснись. – Улыбка растянула его губы, – этот дом не осыплется. Проснись. Не бойся.
Она почувствовала касание теплых пальцев, хотя Саша стоял на расстоянии. Он повернул голову, глядя куда-то в бок. Она тоже посмотрела туда, заметив большой каменный дом. На верхушке его раскачивался огромный березовый лист. У нее захватило дыхание, и она проснулась от жалящего изнутри чувства счастья.
Открыла глаза. Комнату заполняла темнота. В легкие проникал запах кофе. Реальность обрушилась на девушку ушатом ледяной воды. Саши нет.
Ей показалось, что она чувствует его запах. Лимонный одеколон, мускус, гель для бритья. Это его запах, любимый, такой родной. На глаза навернулись слезы. Настя чувствовала, как внутри нее обнажает свою пасть черная пустота. Наверное, она сошла с ума. Запах его одеколона стал ощутимее.
Она встала, голова кружилась. Накинув на плечи рубашку, она медленно вышла из комнаты, чувствуя себя так, будто еще находилась во сне. Дым какого-то дурмана медленно клубился у нее в голове, мешая ясно мыслить. На языке замер вкус травяного напитка, который дала ей Диана.
Стоило открыть дверь в комнату, ее буквально окутало запахом кофе. Очень тихо она прошла на кухню и замерла у двери, чувствуя, как ее сердце совершает кювет. Слезы потекли по щекам. У окна каменным изваянием стоял Саша.
Прижав руки ко рту, она чувствовала, как слезы путаются в ее пальцах.
Боже, если это снова сон, то за что ты обрекаешь меня на такие мучения?!
– Саша… – губы шевелились совершенно беззвучно, касаясь пальцев. Саша стоял спиной к ней. Настя боялась издать хоть звук, чтобы он не исчез. Казалось, он вот-вот раствориться в застывшем воздухе. На столе стояла нетронутая чашка с горячим кофе.
Это был он. Широкие плечи обтягивала его любимая рубашка. Джинсы. Крошечный шрам за ухом. Край татуировки на запястье. Это был он…
– Саша… – уже немного громче. Он вздрогнул всем телом и резко обернулся. Увидев любимое лицо, Настя спрятала лицо в ладони, мокрые от слез. Она зажмурилась, боясь поверить. – Ты не полетел, Саша…
