Текст книги "Смотритель Пустоты. Голос из тьмы"

Автор книги: Анастасия Машевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Наконец, прикрыла их (Редгар сам моргнул, испытав облегчение), и из-под век потекли слезы. Те самые, которые должны были пролиться еще несколько месяцев назад.

Слава Богу. Любому. Какой есть. Или его пророкам – тоже всем, какие есть. Она заплакала, и это значило, что теперь её дрожь можно хотя бы попытаться унять. И утешить.

Редгар обнял Данан молча и крепко. Остальные не подали ни звука.

– У меня и впрямь еще не было более проблемного рекрута, – шепнул Редгар, возвращаясь к остальным, когда Данан снова заснула. – И более необходимого, – признал он, сдаваясь, таким тоном, что было неясно: говорит он о необходимости ордена, отряда или личной.

– Вы оба больные психи, – жестко вставил Хольфстенн. И тут же, не давая Редгару вставить слово, пригвоздил: – Выдаете желаемое за действительное.

– Не хочу сейчас ничего об этом слышать, – предупредил Редгар, и гном повел себя на удивление сговорчиво.

– Нам всем нужен отдых. Мы с Борво спим первыми. Если что-то пойдет не так, сразу будите. Сменимся к рассвету, – оповестил Редгар и, дождавшись утвердительного кивка от каждого, снова поднялся на ноги. Удивляя соратников, командор вернулся к Данан и растянулся рядом. Он устроился позади и осторожно прикоснулся к женскому плечу. Чародейка вздрогнула сквозь сон, сбрасывая руку командора судорожным жестом. Ред не настаивал, но все равно остался рядом. Борво, недолго думая, прилег сразу за командором, на расстоянии в пол-локтя.

Дей выглянул из-за перегородки осмотреть, все ли улеглись. Он задержался взглядом на Данан всего на мгновение, а за спиной уже раздался характерный призвук глотания. Еще до того, как обернуться, он знал, что найдет позади.

– Она у тебя бездонная что ли? – устало спросил Дей, глядя, как гном с удовольствием приложился к фляжке с настойкой.

Гном нехотя оторвался, отрыгнул, вытер рот рукавом, протягивая напиток лейтенанту.

– На твое счастье, – сказал Хольфстенн с таким серьезным видом, что Дей и впрямь на минуту поверил, будто на фляжке какое-то особое заклятие артефакторов или, может, из гномской магии. Но выяснять не стал.

Ночью во время смены дозора Ред, насколько мог, дал инструктаж – держать рот на замке: душевнобольной рыцарь-чародей с заклинаниями Кошмара в рукаве – явно не то, что им нужно. Но знал, что на утро все равно будет страшно переживать, ловить придирчивым взглядом каждый жест чародейки. Наверняка она проснется разбитая и бледная, будто не отдыхала – такое уже случалось. Когда на душе не спокойно, даже самый длительный сон не придает сил.

Редгар хотел напиться. От души, запойно, чтобы завалиться лицом прямо на свой рабочий стол в командорской ставке Калагорна. Проснуться потом с дикой головной болью, от которой горели бы глаза и вся ценность мироздания внезапно бы сузилась до чана с водой. Вот тогда все наверняка стало бы ясно и понятно: вода – нектар богов, подавший её – благодетель и лучший друг. Это наверняка был бы Гворт. Он нечасто, но регулярно заставал командование в подобном состоянии – всякий раз, когда что-то требовал Первый Смотритель или, хуже, когда Алара в очередной раз хотела что-нибудь выяснить, метала каждым словом сгустки ярости или пленила честными глазами цвета предутреннего озера.

Данан совсем другая. Она не хочет ничего выяснять. Она хочет все забыть, использовав для этих целей его, Редгара. Он сказал ей недавно, что не обольститель, но ведь и она ни разу не пыталась его соблазнить. Просто открыто смотрела, словно настаивая: «Я могу и хочу быть с тобой. Ты нужен мне». Так ведут себя женщины, ненаученные быть женщинами. Те, которые никогда не были ни на одном свидании, не испытывали уважительного внимания со стороны юношей или мужчин, даже если и были при этом красивы и интересны. Неискушенные, неизбалованные, не столько гордые, сколько просто одиночки, отчего со временем пропадает всякая их искра или задоринка, и юноши холодеют к ним, но мужчины – присматриваются еще внимательнее.

Он тоже мужчина. С одной стороны, он готов был убить себя, потому что так не вовремя присмотрелся! С другой – был счастлив, потому что понял, что с Данан можно не лукавить и не темнить. Надо просто набраться смелости все решить. Уже хоть как-нибудь. И она сможет – как-нибудь, каким-нибудь неимоверным непосильным убеждением – принять его решение. Даже если его решением будет разорвать то немногое, что успело мелькнуть между ними робким силуэтом пустынного миража.

Редгар усмехнулся правоте своей давней-давней мысли: прямая, как палка, и нравом, и душой. Теперь командор был склонен считать это достоинством. Ибо все, что похоже на палку прямотой – копье, меч, стрела, протянутая рука и луч солнца – всегда надежно. Как Гворт, который, когда обвыкся в ордене, никогда не выдавал тайн и всегда был наготове помочь. Как Дей, ведь, какие бы порой ни делал и ни говорил глупости, он все равно всегда оставался безукоризненно предан Редгару. Как Тальвада, что с первой минуты видела его насквозь и не отворачивалась, давая ему шанс стать человеком. Как Данан, которая хоть и бесилась несказанно оттого, в каком напряжении и ожидании командор держал её, никогда не срывалась лично на нем и не ставила под сомнение его авторитет.

Твою мать, подумал Ред, опустив лицо в ладони. Как он найдет в себе силы, которых пока никак не наскрести, отпустить Данан, если с каждым днем все больше его размышлений неизменно выворачивают на неё?! Но если все-таки найдет, то будет правильно и справедливо в конце концов действительно освободить чародейку полностью. От себя и собственного командорства – позволить вернуться в Цитадель Тайн и даже похлопотать за это перед Сеорасом. Или Хагеном. Или кем угодно, если этим двум придет смена и рекомендация потребуется. Интересно, как часто людям бывает нужна сторонняя рекомендация, чтобы попросту вернуться домой? Чаще, конечно, наобо…

Редгар даже не понял, как прервались его размышления. Он схватился за висок, закачавшись. Глаза едва не полезли наружу от гула в голове. Было чувство, что где-то внутри вдруг возник здоровенный набатный колокол, в который теперь одновременно били десять звонарей, и еще двадцать человек сидели вокруг, стуча по пустым тазам.

– Пою… щая… – выдавил он кое-как, видя, что и сидящему по соседству Борво поплохело, – погибель.

Шатаясь, он кое-как поднялся на ноги, хватаясь второй рукой за перегородку. Переваливаясь, как если бы ноги не слушались совсем, он, спотыкаясь, пошел к Данан – она металась на лежаке, как ненормальная. Билась, вставала на лопатки, выгибая позвоночник до боли в пояснице. Казалось, ей в грудину вогнали каленые щипцы, и теперь елозят там ими. Можно было подумать, что, подвергнувшись обычному, человеческому кошмару она безотчетно начала колдовать во сне самое страшное свое заклинание. Чтобы наверняка навредить ублюдкам, которые, судя по всему ей снились.

Так можно было бы подумать, если бы она шептала хоть что-то. Её рот искореженно менял гримасы страха. Диармайд рядом был почти в том же состоянии, и, схватившись за голову обеими руками, тупо громко мычал, как от чудовищной зубной боли. Борво, оставшийся за перегородкой, уже в голос ругался последними словами – где только брал силы? – а Хольфстенн, напуганный происходящим на уровне инстинктов, подскочил на матраце, заозирался вокруг.

– Командор? Что стряслось? Эй! Что тут с вами со всеми…

Гном расспрашивал, но Редгар слышал только одно – нарастающий вой-скрежет. Потом вдруг глаза обожгло лютым чародейским огнем – не буквально. Ред схватился за лицо, упав на колени, и понял, что видит перед собой отвратительное создание на четырех лапах, задние из которых были намного короче передних, а последние явно совмещали в себе функцию и лап, и рук – с длинными, мощными пальцами и острыми, как наточенный пиратский кортик когтями. Ящероподобная голова на короткой шее переходила в туловище – с очень широкой сгорбленной спиной, так что даже в анфас она выглядела треугольной глыбой. Шкура напоминала непробиваемый камень болотистого оттенка. На спине и передних лапах-руках чудища мерцали продольные полосы, словно выложенные отдельно, из какого неизвестного Реду минерала, светящегося, как лунный свет. Вытянутые, как у змеи, прорези глаз были идеально черными, без зрачков. С губ падала отвратительная, едко-зеленая слюна. А чуть приоткрытая клыкастая пасть издавала пронзительный тошнотворный звук, от которого у Редгара разве что кровь из ушей не шла.

Данан заверещала, вскочив, озираясь, дыша так, словно в легкие залили кипяток. Дей тоже вскочил. Борво на четвереньках выполз, одна из его рук, не удерживав вес тела, согнулась в локте, отчего он едва не треснулся лбом о пол. Все они видели в этот момент одинаковое чудище. Оно вскинуло голову к черному, будто порванному небу, встав полностью на задние ноги, вскинуло когтистые руки и вдруг расправило огромные, драные по краям кожистые крылья. Словно стрела из баллисты, тварь рванулась вверх, и смотрители, видя её внутренним зрением, ужаснулись пролому в неизвестном им горном перевале. Казалось, будто лава пляшет и, вскипая, переливается из огненных недр на каменистые слои земли, над которыми парил монстр. Но это толпы безумных прислужников шли по внутренним боковинам разлома, высоко неся над собой факелы.

Звук немного утих. Ред и Данан одновременно посмотрели на пальцы, одернутые от уха – каждый на свои. Надо же, хотя бы кровь так и не пошла. Потом все смотрители переглянулись меж собой. Общий вздох означил, что стало возможно дышать, как если бы кто-то отрубил прежде душившие их мощные руки.

– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? – встрял гном, всерьез испугавшись. – Если это смертельная болезнь, ну вас к демонам! – заявил он, отползая, как от прокаженных.

«Это смертельная болезнь» – согласился в душе каждый смотритель.

«Потом объясню»…

«Не сейчас»…

«Пожалуйста, тихо»…

Они все думали одинаковые мысли, молчали и смотрели в пол.

Это смертельная болезнь для всей Аэриды – Темный архонт.

Глава 18

Гвортиджирн лежал на подстилке, сцепив руки над головой. Его шатер был плотно окружен, из части лагеря, где были расквартированы смотрители, доносился шум обыска. У него уже искали, и хотя ничего не нашли, он был уверен – найдут. То, что Молдвинн хочет найти, то и найдут. Все это было уже не так уж и важно, главное – он успел отослать хотя бы несколько человек в Талнах и на юг, к Астерии. Остальное не так уж важно.

Особенно сейчас.

Гвортиджирн закрыл глаза. Шум снаружи его не беспокоил. Голос в голове более не звучал внятно, сколько ни вслушивайся, накатывал волнами, отчего Гворту казалось, что в момент следующего рыка непременно голова треснет от удара звуковой волны. С другими смотрителями наверняка происходило нечто похожее, но ни спросить, ни поддержать их не было возможности.

Он сделал глубокий выдох и вдох, смиренно перенося мучительную ломоту в голове. Сейчас действительно уже неважно, что решит король Даэрдина. Свой единственный шанс на спасение он упустил из-за клятого страха за трон. Наверняка ведь королю уже сообщили о ситуации на стоянке Смотрителей…

Драммонд не ложился до тех пор, пока не переслушал все новости: сначала о потерях среди солдат в минувшем сражении и при отступлении, потом – о погромах в обозных частях, которые случились на спешном отходе, и в конце – о предательстве смотрителей. С почерневшим лицом он принял из рук августа Вектимара сверток с изображением схемы расстановки войск. С еще более мрачным видом он дослушал, что:

– Похоже, они уже несколько дней разводят костров больше, чем их самих. Потому что огней каждую ночь среди смотрителей – как раньше, а вот почти тридцати человек не хватает. Двадцати шести, если быть точным, – сообщил август. – И это не считая целой половины их ордена, которая пропала во время фуража.

Драммонд молчал.

– Я боюсь допустить эту мысль, мой король, но вполне может быть, что среди парталанцев, с которыми мы сражались прошлой ночью, были бежавшие ранее смотрители Пустоты. Мы не можем сказать наверняка или, тем более, проверить лагерь парталанцев, но никакого другого объяснения просто не существует. Ваш замысел был хорошо продуман, однако парталанцы знали наши планы, и все, что я вижу, указывает, что именно смотрители сообщили им их.

Драммонд по-прежнему молчал, растерянно шаря глазами по шатру. Было слышно, как время от времени он сглатывал слюну – то ли чтобы прийти в чувство, то ли чтобы набраться смелости. Не выдержав, он уронил голову в руку, не заботясь о том, как выглядит, потер шершавой ладонью затылок. Тяжело вздохнул и, подняв голову, решился: он ничего, действительно ничего не знает про Темного архонта. Он не видел его ни разу. Но он видел Дея, и то, как оберегал его Редгар делало кузена врагом.

– Казните смотрителей, – изрек король. – Гвортиджирна – при всех.

Вектимар кивнул молча.

Гвортиджирн не спал до рассвета. Обвинив смотрителей в измене, приближенные короля выволокли Гворта на сооруженный помост. Вестник правосудия лично оголил меч. Подручные избранного палача потащили несгибаемого Гворта на колени, но тот, вырываясь, вскинул голову глядя прямо на короля. Его лицо, по-прежнему бледное, теперь чернело вздутыми мерцающими жилами, по которым струилась скверна Пустоты. Он выглядел жутко, и не только Драммонду, но и Молдвинну было не по себе.

– Ты спрашивал, где мой командир, король Драммонд! – крикнул Гворт с помоста.

– Заткните его скорее, мой король, – шепнул Брайс Драммонду.

– Так знай! Он пытается сделать то единственное, что еще может спасти Даэрдин и всю Аэриду! Он ищет помощи в Талнахе у Первого Смотрителя…

– Заткни его, Драммонд! – с нажимом повторил Брайс. Но Драммонд, жадно взирая на Гворта медлил. Может, он все-таки ошибся? Может…

– Ибо, знайте, вы все, даэрдинцы, что орда исчадий Пустоты нашла, что искала! Она нашла своего лидера!

– Драм… – попытался Брайс в последний раз. Без толку. – ПАЛАЧ! – крикнул он вместо короля.

– Стой! – гаркнул Драммонд палачу.

– Темный архонт пробужден, – успел сказать Гворт одновременно с королем до рокового удара.

– Стой, – шепнул король снова, наблюдая, как свалилась в корзину голова смотрителя и как, лишенное её тело вздрагивает в последней конвульсии.

– Не слушайте этого предателя! – взял дело в свои руки Молдвинн. – Это из-за него мы проиграли бой на берегу! Однако теперь, когда виновники наказаны, ничто не помешает нам дать отпор захватчикам и вернуть отнятые земли! Веди нас, наш король! – обратился Брайс к зятю и патетично завалился на колено.

Проклятье, – только и мог подумать король. Шатаясь, Драммонд поднялся с походного кресла, которое выставили в первом зрительском ряду. Следуя торжественному примеру стратия, остальные, недоверчиво переглядываясь, тоже припали на колени, склонив головы.

– Даэрдинцы! – не своим голосом обратился король. – Отныне ничто более не должно нас отвлечь от главного – выбить парталанцев с Буйного Берега. За родину! За наш Даэрдин! – он вскинул руку со сжатым кулаком в небо. Несколько стратиев и августов подхватили клич, и только тогда, встав на ноги, к ним присоединились солдаты. Большинство из них выросло на рассказах о смотрителях и исчадиях Пустоты, и происходящее никак не укладывалось в голове.

Тупые деревенщины, презрительно думал Молдвинн, встав тоже. Пока убедишь этих идиотов! Он скрежетал зубами и глядел на короля: мало ему что ли одного такого идиота, которого пришлось убеждать почти полгода?

Драммонд отныне не доверял никому. Голос Гвортиджирна, вещавший с помоста о пробуждении Темного архонта не давал ему покоя. Был ли он прав, казнив смотрителей? Был ли прав Молдвинн? Хотя, кто если не он? Драммонд ведь нарочно доверил расследование не тестю, а Вектимару, человеку, не имевшему предубеждений насчет ордена. И тот, не особо мудрствуя, нашел доказательства причастности Гворта.

Спустя два часа после казни Драммонд, плеснув в лицо ледяной воды велел собирать командующих. Молдвинн, прав он или нет, сказал верно. Сейчас он, король, обязан повести своих людей на войну с реальным, настоящим врагом, который намерен захватить Даэрдин. Глупо надеяться, что парталанцы ограничатся одним лишь берегом.

А обсуждением Брайс предложил несколько толковых стратегем для того, чтобы выдворить парталанцев, и большинство стратиев одобрили их. Августы, главы Королевского Секвента, были не столь однозначны в поддержке Молдвинна. Прежде других выступил Вектимар, заявив:

– Я уже бился с парталанцами, как главнокомандующий. И едва ли ваши предложения, Брайс, будет так легко осуществить. Это те еще звери.

Однако ни Брайс, ни некоторые другие стратии не восприняли замечание августа всерьез. Продий Девирн, выражая их общее мнение, заметил:

– При всем уважении, сиятельный лорд Вектимар, вы все-таки август, а августы ценны, прежде всего, своим глубоким пониманием правления и управления. Военные силы лучше все-таки сосредоточить в руках тех, кто занят ими испокон веков.

– Хочешь сказать, августы не смыслят в войне? – грозно спросил Эйнсел Таламрин, восстановленный Драммондом в качестве главы рода Таламрин за ночь до собрания. Сейчас, после казни смотрителей, точно не время воевать еще и со своими.

– Я всего лишь хочу сказать, – примирительно отозвался Продий, – сиятельный лорд Таламрин, что король властвует, августы – господствуют, но лишь стратии по-настоящему сражаются.

– Это оскорбительно, – кратко резюмировала августа Альфстанна, но к ней никто из стратиев вообще не прислушался. Из всех представителей Секвента она была самой молодой, еще незамужней и к тому же единственной женщиной, удостоенная титула августы при жизни отца только из-за слабости последнего.

– Это сейчас необходимо, – отозвался король и в нескольких коротких выражениях распределил всех командиров, включая представителей Королевского Секвента, под начало пяти стратиев. Августы кланов переглянулись слишком неодобрительно: действительно небывалое оскорбление для высочайшего сословия. Но, быть может, если что-то пойдет не так, король вслед смотрителям казнит и нерадивых военачальников? Было бы неплохо.

Все еще не доверяя до конца ни Молдвинну, ни остальным стратиям, Драммонд отпустил всех занимать указанные позиции и там расположиться на отдых. Напасть планировалось к следующему рассвету. Однако вопреки всем приготовлениям на этот раз парталанцы выхватили инициативу сами.

Атака началась немного после полуночи. Послав впереди себя огненные вихри, парталанские шаманы открыли проход отборным частям, одновременно посеяв панику среди войск Драммонда. Ворвавшись вслед за вихрями, парталанская пехота, сплошь тяжелая, хорошо укрепленная, обрушилась в центр армии, сминая не успевших выстроиться в боевые порядки даэрдинцев словно песочную башенку.

Хотя сигнал о нападении дозорные дали так своевременно, как было возможно, центральная часть войск почти ничего не успела предпринять в ответ решительному натиску врага. Но на сей раз Драммонд запретил себе отчаиваться и сдаваться раньше времени, прислушиваясь к идиотским советам приближенных. К тому же он отставил Молдвинна вглубь юго-западного укрытия, наказав ждать сигнала, доверив ему честь решающего броска кавалерии, а его вечного подпевалу Продия – отстранил в резерв на восточном северо-востоке, сказав в какой ситуации именно ему придется ввести бойцов в сражение.

Начало боя шло наперекосяк, но, взбудоражив лагерь, Драммонд и два стратия уже ориентировали людей, выстраивая для ответного удара. Маги даэрдинцев почти сразу включились в борьбу с парталанскими шаманами, опасаясь, однако, влезть под прямой удар топоров и копий штурмующего их лагерь вражеского авангарда. Оставшиеся с прошлого боя копьеносцы Драммонда попытались встретить атаку врага, давая возможность стрелковым частям сплотиться за спиной и дать залп по высокой дуге. Длинные дальнобойные луки пробивали не хуже иных арбалетов и не требовали столь длительного времени для перезарядки. Хорошо, думал Драммонд. Сейчас главное – держать высокую скорость контрудара. Это собьет с парталанцев воинствующий дух и поможет развернуть бой в нужное русло.

В отличие от даэрдинских магов, парталанские шаманы совсем не заботились о защите своих собратьев от магических атак, используя огненное преимущество исключительно, чтобы прокладывать пути для решительных бросков. И судя по тому, что происходило, установка, данная вражеским командиром войскам гласила:

«Выжить – задача каждого и только его. Задача всех – свалить даэрдинского короля».

Драммонд осознал это, когда подсчитал, что уже с десяток огненных вихрей стремился подобраться к нему и неизменно затухал, остановленный барьером телемантов. Но ведь их силы невечны. Хотя приоритет убийства чародеев знали все, сейчас положить парталанских шаманов могли только стрелки. Маги Драммонда в большей степени защищали его самого и другие части войск; легковооруженным пехотинцам, ведомым одним из стратиев, тоже было не прорваться к шаманам – своих колдунов парталанцы защищали ценой жизни обычных солдат. А когда те падали на их место быстро заступали другие – вплоть до того, что назад разворачивались бойцы авангарда.

Если сначала казалось, что для пробивания защиты короля парталанцы возьмутся выматывать даэрдинских чародеев, пока те не упадут без толики магических сил, то вскоре стало ясно, что тут Драммонд просчитался. Проложив путь авангарду, двое из четырех огненных шаманов продолжили поддерживать наступательный натиск своих войск, а двое других сосредоточились на помощи более легким частям армии.

Особость парталанского воинства заключалась в том, что оно полностью состояло из пехотинцев разной степени вооружения, среди которых практически не было частей с по-настоящему большой дистанцией атаки. Но природное телосложение и устойчивость ко многим природным силам позволяла парталанцам хватать голыми руками с огрубевшей кожей прогретые железные прутья, метать на большие расстояния укороченные копья-дротики; особенно рослым – таскать громадные щиты, за которыми можно было прятаться от вражеских стрел; а наиболее легким и подвижным бойцам – закидывать врага небольшими топорами.

Вот и сейчас, когда авангард нанес первые сокрушительные потери, а даэрдинцы, оклемавшись, смогли взять себя в руки, парталанский командир дал сигнал переводить бой в следующую фазу. Пробивные части в несколько ловких движений и шагов сделали в строю несколько интервалов, пропуская вперед метателей топоров. Раскаленные чародейством шаманов огня и ускоренные в движении тотемами дыхания ветра орудия устремились к даэрдинским колдунам. Те вздрогнули. Одно дело – отражать атаки исключительно магические, но топор – он всегда и повсюду топор. Это обычное железное оружие, от такого долго за барьером не спрячешься.

Метатели – не лучники, для атаки им приходилось подходить довольно близко, но тем сильнее становились броски. И вскоре целая стена пробивных, раскаленных до красна тяжелых орудий со скрежетом впилась в барьеры телемантов. Драммонд, поняв накатившую панику чародеев, дал приказ трубить сигнал. Увидев спешащего на помощь стратия Хильвина, Драммонд сам, было, рванулся биться с врагом, но ближайший телемант взмолился: они и так тратят все силы, чтобы защитить его! Не самый лучший способ им помочь – броситься грудью на парталанские топоры – и метательные, и обычные. Скрипнув зубами, Драммонд согласился, елозя на коне так и эдак, удерживая за поводья, скорее, не скакуна, а себя самого.

Первый резерв пустил в ход командир парталанцев – не потому, что ситуация того требовала, а чтобы усилить давление на врага и развить успех. Занятые возней в авангарде и уверенные в позиции, даэрдинцы упустили момент, когда часть парталанцев пробралась вдоль подножья холмов немного с востока и вышла во фланг. Драммонду пришлось отвлечься. Он крикнул магу-стихийнику, за которым была закреплена задача давать в небо сигналы. Тот откликнулся живо, подав знак Продию. Видя, что с востока наседает пока не так много врагов, которые влезли в сражение, не дождавшись отставших товарищей и не выстроившись в какое-нибудь удобное к ситуации построение вроде клина или подковы, Драммонд все-таки не удержался и помчался в гущу битвы. Он – король этой земли, и не может отсиживаться за барьерами, пока его люди проливают за Даэрдин кровь.

Маг, защищавший короля, от души выругался в его адрес (король все слышал) и погнался следом.

Легковооруженные пехотинцы Драммонда, видя, что щитоносцы и копьеносцы кое-как держат натиск парталанского авангарда, по команде командира развернулись, делая петлю, и попытались зайти врагам во фланг. Отдельную группу легковооруженных стратий Хильвин отрядил от своих рядов – чтобы врезаться и сломить формирование метателей топоров с тыла. Это было спорно, учитывая рассредоточение метателей среди тяжеловооруженных парталанцев. Тем не менее, маневр удался. Однако, едва люди Хильвина вцепились в спины сражающихся парталанцев, командир захватчиков послал вперед еще одно подразделение метателей, и теперь уже они вгрызлись в спины даэрдинцев единым залпом атаки.

– ДА ГДЕ ЭТОТ ПРОДИЙ! ВЕЧНО ЕДВА ШЕВЕЛИТСЯ! – с бешеной злостью проорал Драммонд, поклявшись себе обязательно за медлительность стратия обрубить ему впоследствии ноги. Все равно он ими не пользуется!

Им еще надо держаться, пока не рухнут в бессилии вражеские шаманы. Только тогда можно будет дать сигнал Молдвинну, чтобы он раздавил гнусных островитян единой волной кавалерийского наскока. Все всегда тянутся к командующему или к предводителю войск врага. Драммонд сделал на это ставку, поставив себя приманкой в сражении. Гнаться за смертью их командующего король не нашел смысла – он нужен живой, поскольку явно это не парталанский вождь и даже не его сын. Один из опытных воевод, да, и его стоило бы растрясти, выпытав все сведения о дальнейших планах захватчиков. А для этого нужно выгодой заманить врага в полноценную рукопашную и просто смять.

Легковооруженных Драммонда – он видел издалека – забивали, как скот. За несколько минут подразделение стратия Хильвина свалилось замертво, пронзенное топорами и дротиками. Дело плохо, понял Драммонд, вырываясь из гущи боя и возвращаясь на прежнюю позицию. Охранявший его маг-телемант вздохнул спокойнее, а стихийник, который подавал сигнал выпустил сноп мелких искр в почерневшее ночное небо. Раз уж нет надежды, что Продий начнет шевелить ногами быстрее, решил Драммонд, придется впустить волны кавалерии раньше. Скорее всего, победа будет не столь однозначна и быстра, будут большие потери, но это все равно будет победа. Сейчас нельзя размениваться – речь идет о свободе его родины и его страны. И, быть может, даже размениваться нельзя и потому, что исчадия Пустоты и впрямь стали появляться на поверхности чаще, чем в былые годы.

Тяжеловооруженные парталанцы пробили, наконец, брешь в широкой ленте копьеносцев и щитоносцев Драммонда. Клином ломанулись вперед, видя перед собой лишь одну цель. Ситуация приняла скверный оборот.

Все, кто был возле короля, сплотились перед ним, защищая от врагов, как могли. Несколько магов в отдалении уже лежали мертвыми. Область защиты от заколдованных топоров становилась все меньше.

– ДАЙ СИГНАЛ ЕЩЕ РАЗ! – крикнул король. – ОБА! ОБА СИГНАЛА! ДАВАЙ!!!

Магу можно было не повторять и даже вообще не говорить о сигналах: между тем, чтобы поливать приближающихся захватчиков огнем, он и так неустанно выстреливал в воздух разными знаками из искр.

На востоке схватка ужесточилась. Прибывшие соратники парталанцев уплотнили их ряды, и теперь легковооруженным тут приходилось туго. Драммонд окинул взглядом поле сражения: его люди таяли, как апрельский снег, а ни Продий, ни Молдвинн с его отборной кавалерией так и не появлялись.

– Мой король! – вдруг гаркнул сбоку маг-стихийник и толкнул короля в сторону. Сквозь барьер телеманта, уже измученного и утомленного так, что пот со лба катился градом, с треском прорвался раскаленный топор. Чародей из школы стихий принял его вместо Драммонда. Тот непроизвольно отскочил назад, бешено оглядываясь. Проклятье! Самое настоящее проклятье! С Брайсом теперь не связаться! – яростно подумал Драммонд и вдруг замер:

– А стоит ли?

– ЧТО?! – в гвалте бойни маг-телемант не расслышал слов короля. – Ох, Митриас, что это? – пробурчал он, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

Драммонд уставился на прорывающихся в ближнем бою парталанцев – те качались или падали, словно бы замертво, но живые. Потом – оглянулся на колдуна, недоумевая, почему и этот шатается. И вдруг Драммонд сам почувствовал, как холм под ногами толкнулся, будто глубинный древесный корень, вырывавшийся наружу. Удержав насилу равновесие от глянул далеко вперед – позади всех упавших на землю стоял одинокий парталанский шаман, неучаствовавший в огненной буре из начала схватки. В мгновение ока то тут, то там из земли, прорезаясь, выскочили бугры и кочки. Телемант одесную короля потерял равновесие и свалился на колени. Утомленный, он потерял концентрацию, и барьер ослаб. Ровно настолько, чтобы пропустить очередной гвалт топоров.

Словно не понимая, что происходит, Драммонд смотрел, как сквозь серебристое сияние просачивается красная сталь оружия, как оно, оружие, пролетает последние два локтя, посланное вперед заклятием дыхания ветра и вонзается ему в грудину. Тотем сокрушения гор, кажется, так называются эти чары, бессмысленно успел подумать король.

Следующий топор вонзился ему прямо в лицо.

Цвет даэрдинского командования на вершине этого холма полег. Стратий Хильвин, оставшийся в низине, дал приказ немедленно отступать. Растерянные, перепуганные, даэрдинцы бежали, позабыв обо всех приказах и порядках. Вскочившие на ноги и восстановившие равновесие островитяне гнали их, как гончие загоняют лис на охоте, до самых крепостных укреплений следующего стратилата.

Вороны сгрудились над полем сражения живой тучей и оседали неспешно. Видать, бой едва утих. Стратии Брайс Молдвинн и Продий Девирн наблюдали за этим издалека, оттуда, куда успели увести войска с начала сражения и где по давней договоренности условились встретиться, когда к этому все придет. Рядом с ними стоял только один человек – Валисса, чародейка, прежде следившая за Данан. Её лицо было напряжено и мрачно, и стратии ждали несколько долгих минут, пока оно не разгладится. Наконец, туман в глазах развеялся, и женщина ясно взглянула на Брайса.

– Ну? – стараясь скрыть нетерпение, спросил тот.

Женщина коснулась указательным пальце переносицы.

– Прямо в лицо, здоровенным топором. Мертв.

Молдвинн ощупал женщину взглядом: кажется, не врет. Да и с чего бы? Она ж никогда не врала ему. Хотя, ему ли не знать, как опасно утверждать такое наверняка. Тем не менее, Брайс выдохнул, прикрыв глаза, и расплылся в утомленной, но блаженной улыбке.