Текст книги "Перекрёсток (СИ)"

Автор книги: Анастасия Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 8

Артур

Илона и сама понимала, что рыбка, то есть я, могу сорваться с крючка. Например, отправить надоевшую супругу вместе с ребёнком в какую-нибудь тёплую страну и назначить ежемесячное содержание. В принципе неплохой вариант, но мне это не подходило.

Илона нужна мне здесь, рядом. Нельзя же портить картинку семьи из рекламы йогуртов, в которую идеально вписался бы наш ребёнок. Вот только до супруги это не сразу дошло, и все девять месяцев она вела себя тише воды, ниже травы. Никаких тебе беременных капризов, заскоков и требований. Мне это было только на руку. А через положенное время на свет появился наш сын.

Никита.

Внешне – светловолосая и зеленоглазая копия Илонки, характером он не был похож ни на кого из нас. Тихий, застенчивый, улыбчивый мальчишка. Совершенно не избалованный материальными благами, добрый, щедрый, всегда готовый поделиться игрушками или чем-то ещё.

Возвращаясь домой и подхватывая на руки бегущего с криком «папа!» Никиту, я порой чувствовал себя худшим отцом на свете. Я мог бы дать ему всё, что он только пожелает, кроме самого важного – времени, проведенного вместе. Совместной рыбалки. Игры в футбол на заднем дворе нашего дома. Просмотра каких-нибудь дурацких детских мультиков. Походов в кафе, кино, аквапарк и так далее.

Нам так отчаянно не хватало всего этого, но из-за колоссальной занятости я постепенно превращался в «папу выходного дня».

Даже мой отец, фанатично преданный своему делу, как-то укоризненно сказал:

– Всех денег не заработаешь, Артур. А вот сына ты можешь упустить. Поверь, я знаю, о чём говорю.

Последняя фраза была наполнена горечью. И я верил ему. Вспоминал себя в возрасте Никиты, вспоминал, как злился на отца, как мне не хватало его внимания. Как порой ненавидел и себя, и его, вечно преследуемый каким-то чувством одиночества, ненужности и неприкаянности.

А в итоге? Наступаю на те же грабли.

Папаша года, блин.

Зато Илонка угрызениями совести не мучилась. После родов она оплакивала свою идеальную фигуру, рыдала в голос над появившимися на груди и животе растяжками, истерила по поводу некогда шикарных, а теперь превратившихся в желтую солому (как она выражалась) волос. Видимо, накопленный за месяцы беременности негатив стремительно рвался наружу.

Дни бежали вперед, и время пошло Илонке на пользу. Вернув свою идеальную внешность с помощью бесчисленных косметических процедур, жена успокоилась. И образ жуткой семейки из рекламы йогуртов был восстановлен.

Ох, как вспомню все эти фотосессии, все эти слащавые статейки в журналах, повествующие о «настоящей любви, которую так редко встретишь в наши дни». Тошно становится.

Но больше всего меня напрягало другое. Илона, от которой не требовалось ничего, кроме как заниматься воспитанием сына, совершенно не уделяла ему внимания. Порой казалось, что она вообще не любит мальчика.

Кормить грудью – да ни за что. Жить Никита должен в отдельной комнате, потому что у жены от его крика по ночам болит голова. И да, неплохо бы нанять няню. И что, что ему едва ли исполнился месяц? Илона уже устала.

В конце концов, вся эта хрень привела к максимально откровенному разговору между нами. В ходе которого Илонка признала себя плохой матерью, а я откровенно заявил, что никогда её не любил. По дернувшемуся лицу жены стало понятно – её мои слова задели.

Но компромисс всё же был найден.

Итак, я обеспечиваю Илону деньгами, а взамен получаю идеальную супругу, которая всегда шикарно выглядит, удовлетворяет мои желания по первому требованию и никогда и ни под каким предлогом не насилует мне мозги.

Вот только не совсем было непонятно, как в эту концепцию вписывался наш сын. Илонка смогла убедить меня, что под присмотром квалифицированных педагогов, гувернанток, нянек и прочего персонала Никите будет лучше. Но всё равно я прекрасно понимал, что в сердце взрослеющего сына растёт огромная дыра, подпитываемая тем самым чувством ненужности. И старался сделать всё возможное, чтобы дыра эта не разрослась до гигантских размеров.

До поры до времени и меня, и Илонку всё устраивало. Но всё-таки безделье и праздный образ жизни накладывает свой отпечаток. В последние месяцы уставшая от «ничегонедения» жена вдруг решила прощупать почву и найти брешь в моей эмоциональной броне.

Хотелось бы знать, что руководило ей в моменты, когда она устраивала мне беспричинные сцены ревности, хватала мой телефон, в поисках подозрительных звонков или смс-ок. Подозреваю, что делала она это неосознанно. Одурев от бесконечного шоппинга и походов по салонам красоты, Илонка не думала о последствиях своего глупого поведения. Не боялась, что, в конце концов, моё терпение лопнет, и она отправится на все четыре.

Признаюсь, мысли такие у меня были. Но смысл? Отец будет всячески препятствовать нашему разводу, который нанесет имиджу Вавиловых неоценимый ущерб. Начнутся судебные тяжбы – Илонка ведь из вредности не захочет отдать мне Никиту. Потом раздел имущества и прочая хрень. Нет, это мне не нужно.

Вот тогда-то я и подумал – почему бы не отдать Илонке издательство? Займется делом, и останется меньше времени на всякие глупости. К тому же, у неё ведь профильное образование, может, вспомнит что-нибудь из учебной практики.

К моему удивлению Илона взялась за работу с энтузиазмом. И всё бы ничего, я даже признал со временем, что многие идеи жены были очень даже толковыми. Вот только сотрудники издательства не оценили стервозные методы руководства моей супруги. Кое-кто даже уволился.

Поэтому хоть у издательства и появился постоянный руководитель, и даже неплохой руководитель, мне всё равно приходилось курировать некоторые вопросы.

***

Вот и сегодня, когда Илонка в привычной манере садится на метлу и начинает летать по кабинету, сетуя на падение продаж и плохую работу руководителя отдела Дениса, я решаю вмешаться и остановить этот балаган:

– Коллеги, давайте на сегодня закончим совещание. Думаю, нужные выводы уже сделаны, и в следующем месяце ситуация с продажами вернется в прежнее русло.

На меня смотрят две пары глаз: зеленые укоризненные и бледно-голубые благодарные. Думаю, не сложно догадаться, кому какие принадлежат.

Через минуту Денис сбегает под предлогом срочной работы, а я, оставшись наедине с разозленной супругой, с завистью смотрю ему вслед.

– Артур, ты ведь таким образом подрываешь мой авторитет, – капризно надув свои идеальные губы, злится Илона, – некоторые уже и так меня ни во что не ставят.

Бесполезно объяснять Илоне, что её авторитет, построенный на страхе перед женой владельца бизнеса, а не на уважении, на самом деле ничего не стоит. Илона была одной из тех, кого нельзя наделять властью. Никакой.

Потому что чувство власти порождало ощущения господства, и моя милая, интеллигентная, обаятельная супруга моментально обнажала свою истинную натуру: властную, жестокую, алчную. Для неё обычные люди были чем-то сродни грязи из-под ногтей. Челядью, которая должна знать своё место. Именно по этой причине в нашем доме не задерживались домработники, повара и даже гувернантки для Никиты менялись, как перчатки – порой сын даже не успевал запоминать их имена.

Илонка же проблемы в своём поведении не видела.

– Подчиненным нельзя давать спуску, Артур, – занудным голосом вещала она, – а не то они на голову сядут и ножки свесят. А прислуге уж тем более.

Понять, откуда у Илонки появились эти барские замашки, я не мог. Да и не хотел разбираться в хитросплетениях её души, даже боялся. Боялся, что если копну чуть глубже, то наткнусь на что-то вроде мрачной тёмной субстанции, сущности, что живёт где-то внутри. Типа Несси, которое прячется на дне, скрывается за идеальной гладью спокойного озера.

Вот Илонка была такой. Идеал снаружи – и речь тут не только про внешность – и ночной кошмар внутри.

Хотя, на что это я жалуюсь? Все ведь получили, что хотели. Я – идеальную супругу, наличие которой помогло поднять статус в глазах партнеров – как ни крути, а человеку семейному, серьёзному, солидному доверяют больше. Илонка получила денежный мешок в лице меня. Отец с матерью тоже смогли выдохнуть спокойно – род Вавиловых на мне не прервётся. Короче, не жизнь, а песня просто.

Только почему мне порой не петь хочется, а выть, как волку на луну в лесной чаще?

– Артур, Артур! – Илонка, забеспокоившись моим долгим молчанием, щелкает пальцами и ласково обвивает руками мою шею. – Дорогой, в каких облаках ты витаешь сегодня?

– Прости, – я машинально чмокаю её в лоб. И отстраняюсь так же машинально. Воспоминания о прошлом, думы о жизни и какой-то бестолковый и бессмысленный анализ настоящего окончательно портят моё настроение.

Илона, надо отдать должное, чутко улавливает мою интонацию. Улыбается нежно, почти не натянуто, щебечет что-то о совместном ужине и массаже с новыми арабскими маслами, которые она недавно заказала в специализированном магазине.

– Ты устал, – шепчет, едва ли касаясь губами моего уха, – а я помогу тебе расслабиться. Ну как? Звучит заманчиво?

Да нифига. Илонка привлекает меня физически, и секс с ней устраивает меня полностью. Жена – не дура, за прошедшие годы она исследовала со всех сторон мои предпочтения и темперамент. Да и сама научилась всяким интересным штучкам. Но сегодня перспектива близости с Илоной меня скорее отталкивает, чем заводит.

Нервно хмыкаю своим мыслям, кладу руки в карманы и думаю, что это со мной. Старею? Кризис среднего возраста? Или кризис нашего с Илонкой брака? Ответов у меня пока нет. Да и желания искать их тоже.

– Поеду, – коротко киваю жене, – дел ещё куча. Надо на стройку заглянуть, да и отец настойчиво приглашал на ужин. Так что, домой вернусь поздно. Не скучай тут и постарайся Дениса не прибить, договорились?

В глазах Илонки мелькает обида. Ну ещё бы, такие жаркие речи, такие намёки, а любимый муж свернул разговор в рабочее русло. Любую женщину задело бы подобное отношение. А такую, как Илона, тем более.

Спустившись на парковку, я любуюсь своей новенькой машиной. Классический Гелендваген, чёрный, тонированный, огромный, внушающий невольное уважение…

А на деле же железный трактор на колесах. Неповоротливый и баснословно дорогой в обслуживании. Его покупка была детским порывом, попыткой доказать себе свою значимость. Ещё один признак кризиса среднего возраста? Возможно.

Пока еду на стройку, поганые мысли, словно липкая паутина, продолжают окутывать мой и без того воспалённый мозг.

Нет, дело вовсе не в возрасте. Не в Илонке. И не в нашем с ней «браке по расчёту». Всё куда банальнее – дело просто во мне. В нереализованных желаниях, в мечтах, которым уже вряд ли когда-то суждено будет сбыться. В физической нехватке нормальных, тёплых, человеческих отношениях.

В любви, мать её.

По кирпичику выстраивая свою идеальную жизнь, я неосознанно превратил её в нечто фальшивое, лишенное настоящих эмоций. Она была словно методичка «Как стать богатым и успешным» или что-то вроде того. А единственное светлое и искреннее пятно – мой сын, которого я с упертостью барана обделяю своим вниманием.

«А, к чёрту это всё!» – мысленно машу рукой, пока светофор горит красным. Вот разберусь с делами на стройке, да организую для нас с Никитой какое-нибудь путешествие. В Диснейленд, например… Или нет, это ещё успеется. Лучше отправимся с ним в поход, когда немного потеплеет. Палатка, жареные сосиски, посиделки у костра… Только мы вдвоем – отец и сын. Да и от Илонки отдохну немного, а то ведь так дело может и до развода дойти. Чего мне бы крайне, крайне не хотелось.

Ну вот в голове начинает прояснятся. Унылые мысли развеиваются, как свинцовые тучи, из которых так и не успел хлынуть дождь. И слава Богу, ведь от этой бури никому бы не было пользы.

Светофор, наконец, мигает зеленым, и я жму на газ. Не превышаю – лихачить не люблю. Но «гелик» рвется вперед в силу своей природы. И я ему это позволяю, а себе позволяю слегка насладиться скоростью. Даже настроение улучшается. Прям как у пацана какого-то.

Да вот только через секунду от моей радости и следа не остается. Уж не знаю, каким чудом мне удаётся разглядеть непонятный мешок, который буквально выкатывается под колеса моей тачки. За секунду до меня доходит, что мешок – вовсе не мешок, а человек, решивший, что погибнуть под колесами первого попавшегося внедорожника – достойная смерть.

Твою мать, а ведь день только-только пообещал быть хорошим! «Мешок» не шевелится, а просто сидит посреди дороги, обхватив себя за плечи. То ли понимает, что не успеет, то ли смирился со своей участью. Но и мне не улыбается становится убийцей пусть и не по своей воле. Места, чтобы объехать «мешок» недостаточно, и я изо всех сил жму на тормоз.

И лишь в самый последний момент гелик с визгом останавливается и замирает в нескольких сантиметрах…

Глава 9

Артур

С шумом выпускаю воздух из легких, понимая, что самое страшное позади.

Мать вашу, я ведь едва ли не сбил человека! Дыхание перехватывает, пульс взлетает до максимума. Снаружи уже собралась толпа зевак, а «мешок» так и сидит посреди дороги, кажется, не понимая, что лишь огромным чудом ему удалось остаться в живых.

Выпрыгиваю из тачки, буквально подлетаю к неудавшемуся самоубийце и, схватив за плечи, рывком поднимаю его на ноги.

– Ты что, ослеп??? – теряю самообладание. – Не видел, что красный горит? Или решил счёты с жизнью свести? Тогда выбирай себе другого палача, я на эту роль не подхожу!

«Мешок» бьётся в моих руках пойманной птицей, пытается вырваться. Но молчит угрюмо. Не могу сдержать возглас удивления, когда в моё лицо вдруг впиваются два синих глаза в обрамлении длинных пушистых ресниц. Эти глаза пытливо сканируют меня некоторое время, а потом к моему огромному изумлению, в них читается… облегчение. Пухлые губы слегка подрагивают, на лбу выступает испарина. Неожиданно «мешок» оказывается молоденькой девушкой и почему-то смутно мне знакомой.

Но последнюю мысль перекрывает другая. Пазл в моей голове складывается легко. Нет, девчонка – никакая не самоубийца. Она была страшно напугана, но не удивлена. Словно ожидала нечто подобное, словно ждала, что кто-то может причинить ей вред. И только убедившись, что я не тот, за кого она меня изначально приняла, девушка отмирает и возвращается в реальность. Но не орёт «смотреть надо, куда прёшь!» не бьёт меня кулаками в грудь, называя придурком, не предъявляет претензий.

Не удивлена подобным исходом. Но почему?

Задумавшись, ослабляю хватку, и моя несостоявшаяся жертва резво разворачивается на сто восемьдесят и рвётся сторону. Подбегает к маленькой рыдающей девчушке, по виду ровеснице Никиты, обнимает её крепко и явно бормочет что-то успокаивающее.

«Дочь», – сразу догадываюсь. Осознание того, что я едва не оставил эту малютку без матери остро царапает душу. Почему-то начинаю чувствовать за собой вину, хотя формально её нет.

Ну и что теперь прикажете делать? Развернуться и уехать? Бросить тут это напуганное и безмолвное создание, которое несколько минут назад чуть ли не отправилось на тот свет?

«Да какое тебе дело, Вавилов? – бормочет внутренний голос. – Ничего с девчонкой не произошло и ладно. Пора ехать, ты опаздываешь, вообще-то».

Внутренний голос подгоняет, и я даже несмело направляюсь к своему автомобилю. Но что-то заставляет меня снова обернуться. Зеваки, убедившись, что все живы, мордобоя между «жертвой и преступником» тоже не состоится, да и вообще ничего интересного больше не происходит, расходятся кто куда.

А едва ли не сбитая мною девчонка продолжает обнимать и пытается успокоить плачущего ребёнка. Хотя ей бы и самой не помешало седативное вещество.

Нет, плевать на эту стройку, да и ужин с отцом может подождать. Не могу я вот так просто взять и уехать. Нерешительно подхожу к девушке и очень осторожно дотрагиваюсь до её плеча:

– Вы в порядке?

Она оборачивается, и я ещё раз смотрю на неё внимательно. Худенькая, какая-то почти бестелесная брюнетка с короткой стрижкой. Одета простенько: белый пуховик, коричневые брюки, сапожки из кожзама. Но где же я мог её видеть?

Пока пытаюсь вспомнит, девушка хмурится и качает головой:

– Не беспокойтесь, всё нормально. Вашей вины тут нет, я думала…

Замолкает вдруг. Гладит дочку по голове успокаивающим жестом, и снова сканирует меня синими глазами. Нет, не синими, скорее фиалковыми. Странный цвет. Машинально перевожу взгляд на девчушку и ещё раз убеждаюсь в своих догадках – точно дочь. С такими же глазами, да ещё и серьёзными, по возрасту не подходящими. Хотя, в последнее время замечаю у Никиты такой же взгляд. Неужели на моём пути встретился ещё один ребёнок, которому пришлось слишком рано повзрослеть?

– Неважно в общем, – девушка поднимает дочь на руки, – обошлось и ладно.

Она собирается уйти, но что-то не даёт мне покоя. Нет сил тупо стоять и смотреть как её хрупкая фигурка вот-вот растворится в толпе. Чувство вины вперемешку со стыдом и взыгравшей совестью не дают мне покоя. Чуть не сбил девчонку, наорал ни за что про что. Да ещё и мешком про себя обозвал и даже помощи никакой не предложил.

Поддавшись какому-то порыву, я срываюсь с места и в два счёта догоняю девушку.

– Постойте! – кричу, и она оборачивается в изумлении. Прижимает к себе ребёнка инстинктивно, как будто чувствует опасность.

– Я же сказала, всё нормально, – пытается сделать голос строже. Напугать хочет? Или границы очерчивает?

– Я так не думаю. Всё-таки, хотелось бы прояснить, как вы оказались на проезжей части?

– Случайно выбежала. Зачем вам это?

Девушка идти на контакт не желает. Нервничает. Но я словно собака-ищейка, вцепившаяся в свою жертву, уже не могу её отпустить.

На кой чёрт мне этот допрос? Сам не знаю. Чувствую где-то в глубине души, на уровне самого глубокого подсознания, что вот эта Фиалка не просто так встретилась на моём пути. И если я сейчас её отпущу на все четыре, то со спокойным сном (ну, точнее, его остатками) можно будет смело попрощаться. Изгрызу себя ведь изнутри, замучаю вопросами.

Кто она? От чего ведёт себя так странно, как загнанный в угол зверёк? С кем она меня перепутала поначалу? И почему меня не покидает мысль, что видел её где-то раньше?

– Я всего лишь хочу хоть немного загладить свою вину, – поднимаю руки в примирительном жесте, – позвольте хотя бы отвезти вас домой.

– Нет, спасибо.

Вот упрямица! Ладно, зайду с другой стороны, а заодно и проверю одну теорию насчёт неё.

– Послушай, – перехожу «на ты», – скажу честно, выглядишь ты не очень. Пуховик испачкался, да ещё и порвался в двух местах. Брюки тоже все грязные, взгляд безумный. Издалека ты похода на маргиналку, уж прости за прямоту.

Услышав всё это, Фиалка буквально багровеет от злости.

– И к чему вы мне это говорите?

– Сама подумай. Встрепанная, нервная и грязная девица в охапку с малолетним ребёнком. Держу пари, первые попавшиеся полицаи тобой заинтересуются. Начнут документы проверять, уточнять, выяснять… Тебе оно надо?

Кажется, попадаю я не в бровь, а в глаз. Да только палку перегибаю. То ли от пережитого стресса, то ли из-за моих слов, девушка как-то странно всхлипывает, а потом, закатив глаза, едва ли не заваливается на правый бок. А крохотная девчушка, яростно сверкнув фиалковыми глазами, ощутимо пинает меня в ногу.

– Не трогай мою маму!

Вот те на! Хотя, чему удивляться, в глазах ребёнка я – незнакомый дядька, который чуть не угробил её мать, а теперь прицепился, как банный лист и не может в покое оставить.

Придерживая Фиалку, я протягиваю девчушке мизинец и мягко говорю:

– Я Артур, а тебя как зовут?

– Лера, – слегка растерявшись, отвечает девчушка. Не ожидала, видимо, такого безобидного вопроса. Но до пальца не дотрагивается, боится.

– Смотри, Лера, твоей маме сейчас нездоровится, ей надо помочь.

– И как?

– Ну для начала довести её до машины. Поможешь мне? Хватай маму за руку, а то я один не справлюсь.

Лерка серьёзно кивает – моё предложение ей кажется справедливым. Умная девчушка, только чересчур серьёзная для своего возраста. А это только об одном говорит – жизнь у обеих была не сахар. И мне от чего-то не терпится докопаться до истины.

Фиалка приходит в себя через десять минут. Растерянно хлопает глазами, в которых проскальзывает облегчение, когда она видит дочь рядом. А затем смотрит на меня, и во взгляде мелькает испуг.

– Что вам надо? – хриплым голосом спрашивает, инстинктивно прижимая к себе Лерку.

Дергает дверь за ручку, но она предусмотрительно заперта.

– Ты прячешься от кого то, – говорю это скорее утвердительно, чем вопросительно, – или бежишь. Угадал?

Она обреченно забивается в угол. Кусает губу, нервно смотрит по сторонам, ищет пути отступления. Которых, естественно, нет.

– Вы от Гриши? – уточняет тихонько.

Так, вот и какой-то Гриша нарисовался на горизонте. Становится всё интереснее. Но Фиалка моё молчание истолковывает неверно.

– И что теперь будет? Вы сообщите ему, что нашли нас? Послушайте… я не знаю, что он вам наобещал, всё равно не смогу предложить ничего взамен. Денег у меня нет, продать тоже нечего. Просто… будьте человеком, отпустите нас! Клянусь, никто ничего не узнает…

Она продолжает что-то бубнить себе под нос, а у меня голова начинает идти кругом. Пазл перестает складываться.

Есть какой-то Гриша, от которого эта Фиалка сбежала вместе с дочерью. И теперь она считает, что я на этого Гришу работаю. Хм, задетое самолюбие тут же стрекочет возмущенной тирадой.

Это что получается, я так похож на наемного работника какого-то там Гриши?!

– Погоди, – устало зажмурив глаза, останавливаю её беспрерывный и нервный поток слов, – давай начнём с того, что я понятия не имею, кто такой Гриша.

Девушка недоверчиво фыркает:

– Ну конечно, так и есть! И именно поэтому вы нас преследуете, да ещё и пугаете полицией, проверкой документов и так далее. Гриша вам, наверное, поведал, что я дура дурой, но это далеко не так. Когда машину вашу заметила, поначалу решила, что это он сам… У него такой же внедорожник, гелик. Ну а когда увидела, что вы не Гриша, выдохнула с облегчением. Даже не подумала в тот момент, что Лерка едва ли сиротой не осталась! Главное, что Гриша нас не нашел. А теперь понимаю, рано радовалась…

Девушка снова замолкает, барабанит пальцами по стеклу машины. У Илонки тоже есть такая привычка, вечно пытается окна мне заляпать. Бесит невероятно, но сейчас не до этого.

– Так значит, я правильно понял, что эту очаровательную леди зовут Валерия? – решаю хоть немного разрядить обстановку, улыбнувшись притихшей девчушке.

– Калерия, – недовольно поправляет меня Фиалка, – но вам и так это прекрасно известно.

Калерия… Какая-то яркая вспышка в голове снова заставляет меня зажмурится. Редкое имя, практически не встречается в наши дни, но почему оно мне кажется таким знакомым? Где-то… где я мог его слышать? Неужели там же, где видел и эту Фиалку?

– А тебя как зовут?

Действительно, я ведь даже имени её не знаю. То мешком, то Фиалкой про себя называю.

– Геля, – снова фыркает она, внимательно следя за моей реакцией.

Догадываюсь, что у неё на уме. Хочет поймать мой удивленный взгляд, ведь думает, что её имя мне прекрасно известно.

Но, чёрт возьми, это не так. Имя Калерия… и лицо Фиалки, то есть, Гели, мне действительно знакомы. Откуда – понятия не имею, но очень хочу это выяснить.

– Значит так, Геля. Повторю ещё раз – никакого Гришу я не знаю. Тебе и твоей дочке не собираюсь сделать ничего плохого. Наоборот, помочь хочу.

– Зачем? – подозрительные нотки из её голоса никуда не исчезают. Зато вдруг пропадает враждебность. Неужели начинает верить?

– Ну вот прихоть у меня такая. Знаешь ли, на самом деле очень редко выпадает возможность сделать что-то хорошее.

– Ну так возьмите собаку из приюта. Или сделайте пожертвование в детский дом, денег-то у вас явно предостаточно. Тоже мне…

Геля начинает мне дерзить, но это даже хороший знак. Значит и правда перестаёт бояться. Или смирилась со своей участью?

– Не беспокойся, наша компания ежемесячно делает пожертвования и в детские дома, и в в приюты для животных. Но сегодня я хочу помочь именно вам. Неужели в это так сложно поверить?

– Сложно, – Геля спокойно пожимает плечами, – в нашем мире ничего не делается просто так. Вы явно захотите чего-нибудь взамен. А я уже сказала, что предложить вам мне нечего. И кстати, вы не представились.

– Артур Вавилов.

Судя по безразличному взгляду, моё имя ей ни о чём не говорит. А жаль, так была бы хоть какая-то зацепка, хоть какой-то намёк, почему же мне эта девушка так знакома.

– Рассказывай, – добавляю с улыбкой, – я слушаю внимательно.

– Не отстанете? – с какой-то тоской уточняет Геля.

Я отрицательно качаю головой. А девушка, подавив тяжелый вздох, начинает своё повествование.