Текст книги "Перекрёсток (СИ)"

Автор книги: Анастасия Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 27

Ангелина

Из больницы мы выходим примерно через несколько часов. Артур помогает Лерке устроиться в её детском кресле, а я сажусь на переднее сиденье. Ноги гудят, виски пульсируют, а руки трясутся мелкой дрожью. Очень хочется залезть в горячую ванную, а потом забыться крепким долгим сном.

– Едем домой, – с уверенностью повторяет Артур.

Ну такая же простая фраза «едем домой», но сколько в ней смысла! И сколько определений этого понятия… Дом.

По сути у нас с Леркой дома нет. И пока с нашей жизнью всё настолько неясно, что даже подумать страшно. Знаю только одно – основная угроза осталась в прошлом. Гриша, в конце концов, получит по заслугам.

Но что дальше ждёт нас дальше? Как теперь сложится наша жизнь? И какое место в ней будет занимать Артур? Мы так и будем жить в его доме, и я останусь няней Никиты? На самом деле, не самый плохой вариант, точнее, очень даже хороший… И я, и Лерка привязались к этому мальчишке, да и к его отцу, чего греха таить. Но чувствует ли и сам Вавилов то же самое? Спросить бы прямо, да страшно услышать не тот ответ, на который рассчитываю.

Зато озвучиваю другой вопрос, который никак не могу нормально сформулировать:

– А где… А твоя… Что с Илоной?

– Она ушла, – сразу же отвечает Артур, – формальности уладим позже.

– Формальности?

– Я про развод.

– Развод…

Не то, чтобы мне жаль кошечку, но ведь они с Артуром столько лет прожили вместе, всё-таки она мать его сына. А он так спокойно говорит о расставании с ней.

– А что тебя смущает, Геля? – Артур с удивлением смотрит в мою сторону. – Мало того, что Илона подставила тебя, так она ещё и изменяла мне. Другого варианта здесь быть не может.

– Изменяла? А как ты узнал об этом? И о том, что это она меня подставила?

– Сама призналась. Точнее, ей просто некуда было деваться. Никита видел, как она привела Брагина в дом. Но для меня хуже другое, Ангелина…

– Что? – машинально хватаюсь пальцами за обивку кожаного кресла.

– Предательство друга. Воронов был её любовником. Именно он и помог ей отыскать Брагина. А ведь я доверял ему, был уверен, что он никогда меня не предаст…

– Значит, они сговорились с Вороновым… Не зря я хотела уехать из твоего дома после её угроз.

– Думаешь, я бы отпустил тебя просто так? – Вавилов выдаёт усмешку, щурит свои тёмные глаза.

Вопрос провокационный, конечно. Интересно, какой ответ он ждёт от меня?

– Не знаю, – делаю голос нарочито спокойным, – наверное, нет. Ведь ты говорил, что я нужна Никите, помнишь?

– Ты же знаешь, что дело не только в Никите, – с легким раздражением отзывается Артур.

– А что тогда…

– Мам, у меня ремешок отстегнулся, – с заднего сидения раздается Леркин голос.

Приходится останавливаться, чтобы проверить кресло. А остаток дороги мы едем молча.

В доме у Артура тихо. Илоны здесь действительно нет, и это чувствуется сразу же. Даже запах теперь другой – исчезли её любимые приторно-сладкие ароматы. Теперь здесь пахнет свежей выпечкой, стиральным порошком и древесиной. Именно так пахнет… дом.

– А где Никита? – нетерпеливо спрашивает Лерка, скинув ботинки, – я хочу его видеть!

– Он на занятиях, я привезу его вечером, – улыбается ей Артур, а затем поворачивает ко мне обеспокоенное лицо. – Ты точно в порядке? Может, всё же вызвать врача, чтобы он тебя осмотрел?

– Нет, – небрежно отмахиваюсь, – мне просто надо поесть, поспать, и всё будет хорошо. Вот только… ты так и не сказал, что всё-таки будет с Гришей?

– Его будут судить. И тебе придется давать показания.

– Хорошо, я сделаю всё, что нужно, – согласно киваю и тихо спрашиваю, – а Лерка? Её тоже будут допрашивать? Понимаешь, она и так столько пережила, не хотелось бы добавлять стресса.

– Я попробую это уладить. Ладно, вы пока отдохните, а я съезжу по делам, а потом за Никитой. Вернусь ближе к вечеру, хорошо?

Не дожидаясь ответа, Артур уходит. Нет, не просто уходит, он словно сбегает. Мы с Леркой вопросительно переглядываемся.

– Мама, мы теперь будем здесь жить? – взмахнув длинными ресницами, интересуется дочка.

Я даже не нахожу в себе силы ответить ей. Но Лерка правильно понимает моё состояние и как-то понятливо вздыхает. Я знаю, что она хочет остаться здесь. Знаю, что она уже считает Артура отцом, а Никиту братом. И мне хотелось бы, чтобы всё решилось в одночасье по мановению волшебной палочки, но увы, так не бывает.

Договорившись с домработниками, чтобы те присмотрели за Леркой, я, как и планировала, отправляюсь в душ, а потом, упав на кровать, отбываю в царство Морфея на несколько часов.

Просыпаюсь, когда за окном уже темно. Подскакиваю на месте, чувствую, как сердце начинает биться быстрее, но тут же выдыхаю с облегчением, убедившись, что всё в порядке и теперь я в безопасности. Всё-таки время в плену у Гриши не прошло бесследно. Может, мне стоило согласиться на предложение Артура и обратиться к врачу?

Не успев толком подумать об этом, слышу восторженные крики Лерки и спускаюсь на первый этаж. Артур привёз Никиту, и теперь они с Леркой и наперебой делятся новостями.

Улыбка трогает мои губы при виде этой картины. Подойдя ближе, я раскидываю руки в стороны, и Никитка тут же попадает в мои объятия.

– Геля! Вы точно теперь никуда не уедете? – спрашивает он с подозрением.

– Не-а, – беспечно отвечает Лерка, – не уедем.

– Как будто всё встало на свои места, верно? – прямо над ухом раздается голос Артура. Обернувшись, хмыкаю тихонько и киваю в знак согласия.

– Верно. Вот только…

Не решаюсь закончить начатую фразу, но Вавилов меня поторапливает.

– Что? Что тебя тревожит?

– Тебе не кажется это странным?

– Что именно?

– Никита… он совершенно не переживает из-за матери… Не подумай, что я беспокоюсь за Илону, но ведь она его мать, как бы там ни было.

– Нет, Геля, – глаза Артура темнеют, снова превращаются в обсидианы. – Илона никогда не была его матерью, и Никита это понимает. Знаешь, по-моему, мы с ним оба вздохнули с облегчением, когда Илона ушла. Да и ей так будет проще.

– Ясно.

Кажется, вот он прекрасный момент, чтобы обсудить всё и расставить точки над «i». Но всё повторяется по кругу – пауза, неловкость, которая скользит в каждом жесте и в каждом слове и взгляде. И… теперь моя очередь сбегать.

– Извини, – бормочу, опустив глаза в пол, – я устала и пойду к себе.

– Спокойной ночи, Геля, – голос Артура становится совершенно безэмоциональным, и я понятия не имею, о чем он думает в эту секунду.

Он разочарован? Испытывает облегчение? Или ему всё равно?

Поднимаюсь в комнату и начинаю злится. Извини, я устала! Да ни капельки я не устала я ведь выспалась недавно! Но сегодня мне можно проявить слабость.

Как там говорила Скарлетт? Я подумаю об этом завтра.

***

Следующие два месяца были наполнены событиями. Во-первых, Гришу судили. Мне действительно пришлось давать показания, но благодаря Артуру и его адвокатам всё прошло гладко.

– Сколько ему дадут? – поинтересовалась я у одного из юристов.

– Не меньше пятнадцати, – ответил он и, замявшись, добавил, – простите за прямоту, Ангелина Глебовна, но домашнее насилие это капля в море.

Да, помимо этого выяснились и другие криминальные подробности из жизни моего, слава Богу бывшего, муженька. Взятки, угрозы, вымогательства, похищения… Целый букет.

– Всё к лучшему, Ангелина Глебовна, – продолжил адвокат, – поверьте, больше бывший муж вас не побеспокоит.

Однако, Гриша несколько раз просил о встрече со мной, но каждый раз он получал отказ.

– Передайте ему, что он для меня и для моей дочери мёртв, – сказала я в конце концов, – мёртв и похоронен в той дыре, куда его отправят после суда.

Приговор оказался даже жестче – двадцать лет в колонии строгого режима. Впрочем, больше нас судьба Брагина не касается.

У Артура тоже недавно состоялся суд. С Илоной их развели очень быстро. Я не лезла в подробности, но знаю, что Вавилов выплатил ей неплохую компенсацию. Кошечка была довольна исходом. Что до Никиты, то её не волновала судьба сына, она безропотно подписала все бумаги. Мальчик остался с отцом.

Всё это время мы с Леркой жили в доме Артура. Просто жили, наслаждаясь тишиной, свободной, спокойствием днями, наполненными смехом, радостью и улыбками.

Когда все страсти улеглись, Артур вдруг заявил:

– Я взял отпуск.

– Это возможно? – с иронией уточняю я. – Думала, у тебя отпуска не бывает.

– Ну, я его заслужил, согласись. После всего, что было… Отец оправился, теперь он снова у руля. Так что, и я могу немного выдохнуть.

– И какие у тебя планы? Европа? Таиланд? Мальдивы?

Но ответ Вавилова меня удивляет, даже обескураживает.

– Пойдём в поход? – предлагает он, а глаза, как у мальчишки сияют. – Палатку разобьем, – продолжает мечтательно, – давно с Ником хотел сходить, да времени не было…

– Ура! – тут же подхватывает Никитка. – Да, пап! Геля ну пожалуйста-пожалуйста, – канючит и чуть ли не в душу мне смотрит, – пожалуйста!

И как тут вообще отказать возможно? Да ещё и Лерка включается в игру:

– Да мам, хочу в поход, – серьёзно заявляет она, чем вызывает у меня легкий смешок.

– Котёнок, ты хоть представляешь, что такое палатка?

– Ага, это такой маленький домик, где мы все вместе жить будем.

Потрсающе!

Пока дети стрекочут, обсуждая предстоящий поход и чем они там будут заниматься, я спрашиваю у Артура:

– Ну и куда поедем? В лес?

– Вообще-то, мы поедем в мой загородный дом, – поясняет Вавилов, – но да, там рядом есть небольшой лесок, можем разбить палатку там. Или на берегу озера. Помнишь, как мы там рыбачили, Ник?

– Помню, па. Так мы идём?

Три пары глаз просительно смотрят в мою сторону.

– Ладно-ладно! Поход, так поход.

Глава 28

Артур

Идею отправиться в загородный дом, а затем и в поход вместе с Ангелиной и детьми уже давненько не давала мне покоя. Мы все очень устали, и в нашем случае отдых это не роскошь, а необходимость. Перезагрузка своего рода для дальнейшей жизни, на которую у меня далеко идущие планы.

Правда, отец так не считал. Когда я весьма решительно и даже нагло сообщил, что отправляюсь в отпуск, он взревел раненным медведем:

– Какой ещё отпуск, Артур? Ты вообще в своем уме?

– Обычный отпуск, пап. Который положен всем официально трудоустроенным сотрудникам: двадцать восемь календарных дней. Интересно, сколько у меня их накопилось за годы работы? Впрочем ладно, мне хватит и двух недель

– С ума сошел! – папенька продолжил бушевать. – У тебя же стройка!

– Стройка под контролем, всё в порядке. Да ладно, пап, – я поднял руки в примирительном жесте, – ты же понимаешь, что мне действительно нужно отдохнуть после случившегося. Даже роботам полагается техобслуживание.

– И с кем ты собираешься отдыхать? – брови отца взлетели вверх. – С Ангелиной?

– Да.

– Эта женщина тебя приворожила? И что, вы теперь вместе? Артур, я спрашиваю не из любопытства, а потому что слухи не умолкают. Сначала твой развод, теперь эта Ангелина… Пора бы уже разобраться со своей личной жизнью, тебе так не кажется?

Недовольный вздох рвется из груди, потому что в словах отца есть своя правда. И я, и Ангелина, мы оба в подвешенном состоянии. Никак не могу поговорить с ней и объяснить, что она для меня значит, потому что как трусливый влюблённый школьник до ужаса боюсь услышать от неё что-то типа «спасибо за всё, что ты для нас сделал, но нам лучше остаться друзьями». Брр, кошмар.

– Пап, – я постарался придать своему голосу как можно больше убедительности, – послушай, просто дай мне эти две недели. И всё встанет на свои места, вот увидишь.

– Ладно, – после непродолжительной паузы согласился отец, – но только две недели и ни единым днем больше. Ясно?

– Более чем.

В поездку мы отправились на тех же выходных. Толком не собрались, просто побросали вещи в багажник и умчались подальше от всего безобразия, которое творилось вокруг нас. И даже дети вели себя на удивление спокойно в предвкушении отдыха…

***

– Красивый дом, – оценивает Геля, когда я паркую машину во дворе большого особняка из красного кирпича.

– Это первый дом отца, – поясняю, – можно сказать, дом детства.

– У тебя с этим местом связаны плохие воспоминания?

– Не совсем.

– Артур я хотела спросить… – Геля на пару секунд замолкает, прежде чем робко продолжить, – если это не мое дело, сразу скажи…

– Спрашивай.

– А где… твоя мать?

– Ох мама… – закатываю глаза с лёгкой полуулыбкой. – Мама сейчас где-то в Европе. Скорее всего, в Италии.

– У вас с ней всё сложно? Прости за моё любопытство, просто… Просто мне хочется знать о тебе больше, – последнюю фразу она произносит почти шепотом, при это краснеет, как помидорка.

– Спрашивай всё, что тебе интересно, – киваю ей одобрительно, – не хочу, чтобы между нами оставалась недосказанность. А насчёт матери… Знаешь, она всю жизнь была чем-то занята. Когда отец развивал бизнес – ссорами с ним по поводу его вечного отсутствия. Когда бизнес начал приносить деньги, она озадачилась созданием имиджа идеальной семьи. Отец кстати живо подхватил эту идею. Наша семья… всегда была про «казаться», а не «быть». Понимаешь, что это значит?

– В общих чертах.

– И как бы мне этого ни хотелось, повзрослев, я начал переносить эту модель на свою собственную семью. Понимал, что допускаю ошибку, понимал, что потом всё будет сложно исправить, практически невозможно… А поделать ничего не мог.

Высказавшись, беру минутную паузу, чтобы осмыслить собственные слова. А ведь насколько верно это утверждение… Долгие годы я толком не мог сформулировать, что именно меня тревожит. А когда привычный уклад жизни рухнул, туман в голове начал рассеиваться.

– Но ведь теперь всё изменилось? – уточняет Ангелина. Уточняет тихо, почти шёпотом. Словно боится чего-то.

– Я бы сказал, не просто изменилось, – хмыкаю в ответ, – перевернулось вверх дном. И это хорошо, Геля. Потому что… Если бы ты не появилась в моей жизни, я не знаю, чтобы было со мной в конечном итоге. И знать не хочу.

– А я думала, от меня одни проблемы, – вздыхает она и, уловив мой недоуменный взгляд, поясняет, – ну сам посуди… Ты развёлся с женой, потерял друга, испортил отношения с отцом…

– Ну и что было бы, если бы не ты? Жена продолжала бы изменять мне с другом, а я бы продолжал верить, что живу именно так, как должен? Насчёт отца… Нет, наши отношения никогда не были идеальными, так что, не бери в голову. И запомни раз и навсегда – я счастлив, что ты появилась в моей жизни. Прими это.

Она улыбается несмело. А я делаю решительный шаг навстречу, дотрагиваюсь до её щеки. Секунда – и наши губы находят друг друга. И вопреки всем моим опасениям и каким-то мальчишеским страхам Ангелина не отстраняется, не отскакивает в сторону с криком «что ты себе позволяешь?!». Нет, она отвечает на поцелуй. Сначала осторожно, потом всё увереннее. Её дыхание обжигает, вкус лесных ягод дурманит сознание, говорит «до свидания» остаткам здравого смысла. И остановить бы время, чтобы насладиться этим моментом, о котором я подсознательно мечтал с нашей первой встречи, но звонкий детский крик не оставляет нам шанса:

– Мама!

А затем тихое:

– Ой…

– Спалились, – усмехаюсь я, нехотя отпустив Ангелину.

– Не волнуйся, – лукаво щурится она, – Лерка умеет хранить секреты.

– А я не хочу делать из наших отношений секрет. Наоборот, хочу рассказать об этом всему миру. Может, соберем журналистов и назначим пресс-конференцию?

– Боюсь, после такой выходки у меня не будет ни малейшего шанса понравиться твоим родителям, – Геля смеётся, воспринимая в шутку мои слова, – ладно, пошли к детям, пока они весь дом не перевернули вверх дном.

Вечером, когда солнце скрывается за горизонтом, мы вчетвером выходим во двор и хоть и с трудом, но всё же устанавливаем двухкомнатную палатку и забираемся внутрь.

– Давайте рассказывать страшные истории! – вскрикивает Ник, и Лерка тут же подхватывает идею:

– Давайте, давайте!

– Малы вы ещё для страшных историй, – хмурится Геля. – Спать потом не будете. Давайте, лучше сказку я вам сказку расскажу.

Насупившиеся, но притихшие детишки сказку слушают внимательно, затем синхронно зевают и засыпают крепким безмятежным сном.

– Они уснули, – одновременно облегченно и растерянно говорит Ангелина, повернувшись ко мне.

– И нам пора.

– Э-э…

Она смотрит на вторую комнату палатки.

– Там?

– Ну да.

– Вдвоем?

– А тебя это смущает?

– Нет…

– Тогда пошли.

В комнате палатки темно и тихо. Геля садится на пол, обхватив руками колени.

– Я…

– Давай потом все обсудим, – предлагаю я, понимая её чувства, – просто иди ко мне.

Она молча кладет голову мне на плечо, и всё в этот момент кажется таким правильным, таким естественным, единственно верным. Нам не нужно разговаривать, чтобы понять и принять наши чувства.

Через несколько минут её тяжелые прерывистое дыхание становится спокойным, она засыпает на моём плече. И мне становится так спокойно и хорошо, как никогда в жизни не было.

Потому что это правильно. Потому что так и должно было быть.

***

До конца отпуска остаётся всего пара дней, но неожиданный телефонный звонок не даёт насладиться ими в полной мере.

– Артур Альбертович, – голос моего секретаря звучит напряженно, – вам нужно срочно подъехать в офис.

– Что случилось?

– Боюсь, что это не телефонный разговор…

Смотрю на трубку с удивлением. Мой секретарь – опытная сотрудница, прямолинейная и даже жесткая. Говорить загадками не в её стиле, значит, действительно произошло что-то срочное. И неприятное.  К н и г о е д . н е т

Наспех переодевшись, спускаюсь в столовую, где завтракают дети и Ангелина.

– Присоединишься? – Геля улыбается, смотрит на меня ласково, спокойно и одновременно так, что от этого взгляда внутри всё сжимается, в тугой узел завязывается.

Как же хочется остаться. И ведь обещал себе забыть о работе на эти две недели! Да и внутренний голос требует послать дела подальше. Слово предчувствие какое-то… нехорошее. Словно нельзя уезжать. Нельзя оставлять Ангелину одну.

«Ерунда, – пытаюсь убедить сам себя, – ей ничего не угрожает, она в полной безопасности. Да и я мигом, в офис и обратно. Всего каких-то несколько часов…»

Заглушаю вопли внутреннего голоса и подхожу к Ангелине.

– Мне надо в город, – целую её в макушку, что-то срочное на работе.

– Хорошо, – Геля безуспешно пытается замаскировать разочарование в голосе, – будь на связи, ладно?

– Конечно.

Всю дорогу пытаюсь сообразить, что же могло случиться в офисе. Стройка под контролем, да и другие вопросы улажены. И чем больше я об этом думаю, тем сильнее начинаю нервничать.

Не зря, как позже выяснится.

Никакие срочные дела меня не ждут. Инга, мой секретарь, с каменным лицом протягивает пухлую папку.

– Что это?

– Документы на подпись, – не моргнув глазом, отвечает секретарь. А я смотрю на неё так, словно она из ума выжила.

– Инга, ты издеваешься? – наплевав на деловой тон, я едва ли не срываюсь на крик. – Ты выдернула меня в офис ради такой ерунды?

Инга бледнеет. Стремительно, резко. Судорожно вздыхает и отводит взгляд в сторону.

И что это за поведение? За почти десять лет работы я ни разу не видел её в таком состоянии. Да что происходит, в конце концов?

– Инга, я жду ответ!

– Это не ерунда, Артур Альбертович… – бормочет она себе под нос. – Грядут проверки, если на этих документах не будет вашей подписи, у нас начнутся неприятности…

– Замечательно. А отправить ко мне водителя ты не догадалась? Инга, это же элементарно! Ты что, плохо себя чувствуешь?

– Простите, – она снова прячет взгляд, – просто это действительно срочно… Но если вам некогда…

– Ладно, – я отмахиваюсь от неё сердито, – давай сюда эту папку. Всё равно я уже здесь.

Документов оказывается нереально много. Какие-то заявления, акты, доп. соглашения… Некоторые даже двух а то и трехлетней давности. И что же за проверка грядет в компании? Почему я о ней ничего не знаю?

Мелькает мысль заглянуть к отцу, но я хочу поскорее разобраться со всем и вернуться к Ангелине. А разговоры с папенькой это надолго.

На душе по-прежнему кошки скребут кошки, и нехорошее предчувствие продолжает меня мучить. И когда я возвращаюсь домой, то понимаю, что не зря всегда доверяю своей интуиции.

То, что что-то произошло за время моего отсутствия, становится ясно с первой же секунды.

Геля почти не смотрит в мою сторону. Не разговаривает. Все её ответы односложные, и мои попытки выяснить, в чём же дело, разбиваются о толстенную стену непонимания.

Ник и Лерка тоже притихшие, молчат, как партизаны. Только поглядывают то на меня, то на Гелю с каким-то подозрением. Понимают, что у нас какие-то проблемы, но поделать ничего не могут.

Да что же это такое, чёрт возьми? Почему сложности продолжают преследовать нас на каждом шагу?

Через пару дней мы возвращаемся в город, и Ангелина так и не объясняет причину своего странного поведения. Но я всё равно её выясню.

И очень скоро.