Текст книги "Космическая странность (СИ)"

Автор книги: Анастасия Коробкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Димка… – вырвалось из горла помимо моей воли, словно к настоящему моменту даже большая часть меня самой поняла и верила, и только сознание этого не воспринимало.

– Динка, – донеслось в ответ, а потом, вдогонку, так, как меня называла мама: – Динь-Динька.

Это точно был он.

Димка.

Мой брат, прошедший через превращение в ветер.

12. Ася. Воля божья

Тот, который сидел в первом ряду в центре, с длинным именем Возглавляющий Созвездие Человеческих Сообществ Наисправедливейший Наимудрейший Каранан, не произнес ни слова, и я не заметила, чтобы его глаза, почти полностью прикрытые тонкой дряблой шторкой века, хоть раз блеснули, отразив, переводя взгляд, свет многочисленных ламп. Жив ли он вообще?

Тот, что занимал кресло за ним и немножко выше, каркающим голосом поинтересовался, чем я могу доказать свое происхождение. Я было начала размышлять, чем, но Капитан-Командор холодно информировал, что я не обязана никому ничего доказывать. Другой Магистр громко выразил сомнения в правдивости его рассказа о причинах такой долгой отлучки, и Капитан-Командор ответил абсолютным равнодушием.

Меня, тем не менее, почему-то беспокоило возможное разочарование Ветров в своем командире, да и разозлил тон Магистров, явно его боявшихся и напоминавших лающую в сторону слона Моську, поэтому я сверкнула глазами, рискуя ненадолго ослепнуть, и предложила попытаться меня поджечь.

Капитан-Командор сию секунду многозначительным тоном посоветовал этого не делать – зная, что такое посягательство не причинит мне вреда. Зачем?

«Никакая агрессия в отношении тебя недопустима, – мысленно объяснил он. – Они должны понять это сразу и навсегда».

Магистры, проглотив столь явную угрозу, дабы восстановить собственное главенство, сообщили, что собрание закончено, а решение о статусе Великого Командора Ветра будет объявлено позже. Капитан-Командор оставил резюме без внимания и спросил, когда на планету прибудет консул Земли.

Все замерло. Несколько потрясающих секунд не было слышно даже дыхания.

Консула не ждали.

Признаваться в этом не хотели.

Короткий вопрос оказался эквивалентен взрывному действию килограмма тротила – приблизительно сходные разрушения он произвел в душевном равновесии присутствующих. Магистры, действительно, в соответствии с общепринятыми правилами, должны были поставить в известность консула Земли о том, что землянин оказался на территории их юрисдикции против своей воли. Но они об этом даже не подумали.

По их лицам я и без дара видеть мысли прочитала, что Дима Лавров попал в Великий Магистрат случайно, наверное, из-за самопроизвольного срабатывания телепортационного устройства, настроенного на его генетические параметры двенадцать-тринадцать земных лет назад, то есть своей вины в этом событии они не ощущали. Они вообще восприняли его неожиданное появление как ценную находку, не больше и не меньше – поскольку в предварительном списке гвардейцев он числился, Магистры автоматически считали его своим, потенциальным гражданином Конфедерации. На самом же деле это было совсем не так – ведь реально, не будучи забранным с Земли в несознательном возрасте, гражданином Конфедерации он не стал…

Последние, юридические, пассажи я получила из стремительно пронесшихся мыслей Капитана-Командора, ничего не поняла и выпучила на него глаза, послав беззвучный вопрос: «За несознательных Магистры могут решать, ни у кого не спрашивая?!». Он еле заметно кивнул. Ну и правила!

Только теперь до Магистров дошло, что они что-то нарушили.

Мало того, исправлять нарушение, вызвав консула Земли, они считали нежелательным: история с «забиранием» детей все же была мутной, и как раз сейчас консул мог использовать ситуацию к своей внешнеполитической выгоде.

Вдобавок – Дина, похищение которой случайностью не было, и за него, как ни крути, перед Землей несло ответственность правительство Конфедерации.

Третьим деморализующим Правителей фактором было то, что суть произошедшего поняли Ветры, и они не ждут иного решения проблемы, кроме положительного, с исчерпывающим обоснованием ситуации интересами единства, справедливости и ответственности.

Капитан-Командор давил. Невидимо, но очень сильно. Он мог это делать и на Земле, когда еще не знал своих истинных возможностей, даже когда еще не умел разбираться в эмоциях и не понимал, как это у него получается: вынуждая что-то сделать, он обрезал сознание человека, не позволяя ему увидеть какие-либо другие возможности или уклониться от диктуемого действия.

По примеру Дениса настроив глаза на «фильтрацию», я увидела, что он обволок Магистров вязким коричневым облаком, тормозящим движение мыслей. Магистры заметно теряли самообладание и становились беспомощными… ВСЧСНН Каранан тоже источал эмоции, но слабые, позволявшие лишь определить его как живого, и сейчас его единственной эмоцией был темно-серый страх.

Капитан-Командор тоже изменил свои глаза, разом утратив большую часть сходства с человеком, и это еще усилило эффект, производимый им на Магистров.

Они сдались.

Четыре головы разом наклонились к старшему, и он утвердительно шевельнул дряблыми губами.

– Ввиду вновь открывшегося обстоятельства, а именно преднамеренного похищения мятежниками жительницы Земли, меры по оповещению консула будут приняты немедленно, – изо всех сил сохраняя достоинство, заявил Магистр, занимавший кресло за старшим.

Денис чуть слышно хихикнул.

Капитан-Командор продолжал давить.

– За консулом отправится Кратримолинониям Второй, – добавил Магистр и повторил: – Немедленно.

Из третьего ряда поспешно встал и направился к выходу один из Правителей, очевидно, носивший названное имя. По пути он щелкнул пальцами перед носом у троих слуг, которые сразу двинулись за ним.

Этого Капитану-Командору показалось достаточно – его глаза приняли человеческий вид. Выжимать правильные решения из Магистров ему надоело, и он, присвоив полномочия хозяина, распорядился вместо них:

– Вплоть до окончания дипломатических консультаций с представителем Земли Дина Лаврова, Ася и Денис считаются гостями Конфедерации и свободно проживают на территории резиденции Великих Магистров. Поскольку вопрос о лишении меня статуса командующего гвардией не решен, и я все еще им являюсь, я с этого момента приступаю к своим прямым обязанностям. Насколько помню, собрание окончено. Ветры – марш в помещение гвардейского корпуса. Гости – следуйте за ними.

Не взглянув на Магистров, Ветры дружно развернулись и стройными рядами направились к выходу.

Дима пошел в общем строю. Дина беспомощно посмотрела на меня, и, как маленькая девочка в толпе, робко взяла за руку.

Консула ждали недолго – всего трое суток, которые мне показались несколько длиннее земных. Ночей в это время в этом месте планеты не было: здешнее солнце медленно перемещалось по часовой стрелке на одной и той же высоте над горизонтом. Наверное, мы были на полюсе. Сутки же определялись расписанием: приблизительно треть его отводилась «долгому отдыху», а остальная часть делилась «краткими отдыхами» на периоды «активных занятий».

Мы расположились нетипично для гостей, в здании, отведенном для гвардейцев – казарме, проще говоря, но сильно навороченной. Парни жили в больших комнатах по четверо, и в том же помещении располагались их учебные лаборатории, тренажеры и арсенал.

Капитана-Командора дожидались там собственные апартаменты, за немалое время его отсутствия никем так и не занятые. Хотя обязанности старшего исполнял Антон, но весь этот срок – временно, и ни статус командора, ни связанные с ним привилегии он так и не принял.

Мне, Дине и Денису достались маленькие комнатки в нежилом, тренировочном, этаже, но Дина в своей задержалась не больше чем на пять минут, а потом пришла в мою, заявив, что не может быть одна.

Это представляло проблему.

После состоявшегося через несколько часов от нашего прибытия долгого разговора с Димкой она окончательно впала в депрессию и выходить из комнаты отказывалась, а мне совсем не хотелось сидеть на одном месте, когда вокруг столько интересного. Мне было ее жаль, конечно, ведь когда Димка заявил, что не вернется на Землю, к родителям, и она при этом не смогла найти в нем почти ничего от того, к кому привыкла – ее мир рухнул, но этот рухнувший мир жалости не заслуживал. В нем не было ничего ценного. Все, делавшее его простым и уютным, «нормальный образ жизни», предполагавший благополучие при условии следования устоявшемуся порядку и принятия за основу поддерживаемых цивилизованным обществом постулатов, состояло лишь из пустых догм и штампов, навязанных теми, кто планировал жить за счет цивилизованного общества. Дина, свято верившая в исключительную важность дорогих брендов, пятизвездочных отелей и шопинга, решила, что Димке, безоговорочно объявившему все это хламом, промыли мозги.

Я не находила слов, чтобы ее утешить, не покривив душой. Она должна была понять все сама. В действительности, для этого было нужно совсем немного – только различить рекламные слоганы в собственных мыслях, сериальные сценарии в собственных целях, да разозлиться на манипуляторов, сделавших из едва научившегося думать свободного человека марионетку, послушно несущую денежки в их кошельки…

Однако понимание давалось ей с трудом. Она просто бесконечно ревела, окутываясь черным облаком депрессии, и я, опасаясь за ее психическое здоровье, навела на нее глубокий сон. Денис поколдовал в своем стиле, и в качестве снов ей виделись лучшие младенческие воспоминания.

Димка, узнав об этом, облегченно вздохнул – Динино осуждение его нервировало. Он был рад возможности передать через нее родителям, что он жив и здоров, но не более того.

– «Промыли мозги»! – с усмешкой повторил он ее предположение. – Если так – я за это благодарен. Хотел бы только знать, какой гад двенадцать лет назад решил, что я здесь лишний…

Ага, уважения к Великим Магистрам в нем не обнаружилось ни капли – и уже это опровергало возможность искусственного внедрения в его сознание новых установок. Ему нравились не Магистры.

Ему нравилось быть Ветром. Жить, учиться и тренироваться с гвардейцами. Потратив даром двенадцать лет, он старался сравняться с ними во всем, не давая себе ни единой поблажки, и уже многого добился, начиная с общего языка и заканчивая управлением здешними самолетами. Он знал, что Ветры его приняли, чувствуя их помощь, он увидел свои неизвестные прежде способности и силы, и ни за что бы не согласился распрощаться с обретенным здесь счастьем становиться героем.

Парни, действительно, были особенными. Если бы я не знала островитян, то влюбилась бы во всех сразу.

Ну, да.

Без объяснений. Классные они, вот и все. Что в них так цепляло – кто его знает, но с ними было именно хорошо. Спокойно.

Их первое короткое внимание, когда Капитан-Командор представил им меня на площади перед казармой, подарил полузабытое ощущение погружения в океан – единения с чем-то надежным и мощным, принимающим без условий.

Они были словно доспехи, охраняющие от любой опасности.

Все, как один.

Я их даже различать начала далеко не сразу, и то – приложив все силы мозга, хотя внешне они нисколько не были похожи. Какое-то излучение души, в которое теперь пришлось поверить, и по которому, очевидно, люди неосознанно узнают друг друга, было у всех них совершенно одинаковым, лишь Димка отличался слабым беспокойством.

Парни-островитяне были не такими. Хотя они, тоже прекрасно тренированные и способные освоить любую военную технику, точно также привыкли соблюдать жесткую дисциплину и субординацию, но каждый обладал чем-то только своим, исключительным, и никого из них другим заменить было бы невозможно.

Денис рассматривал Ветров на устроенном Капитаном-Командором марше с жадным интересом и, в конце концов, удивленно резюмировал:

– Оказывается, бывает и так…

Посмотреть было на что. Правительственная охрана располагала лучшим оружием и боевым транспортом, и объединенная мощь всего этого нас впечатлила: Дениса – расчетной эффективностью, меня – потенциальным злом, потому что арсенал предоставлял большие разрушительные возможности в достаточно широких территориальных границах, и тем, против кого они должны быть направлены, категорически не повезет. Радовало одно – все это предназначалось якобы для обороны.

Я узнала, что легкость, с которой мы проникли в резиденцию Великих Магистров, была обманчивой – просто Капитан-Командор знал, где нужно проникать и как обманывать следящие установки. Не знающего и не приглашенного верная гибель ждала еще до входа в атмосферу.

На самом деле бедная ресурсами и непригодная для проживания планета была вооружена до зубов, и к этим длинным наточенным клыкам прилагались на приличном отдалении еще и сильные когтистые лапы Армии Конфедерации. С периодичностью пять раз в сутки информация о благополучии резиденции направлялась командованию Армии со специальными курьерскими кораблями (с направлением нематериализованных сообщений по пробитым космическим каналам почему-то имелись проблемы, или такому способу не доверяли сами Магистры).

Все это мы с Денисом узнали, стоя за спиной Капитана-Командора, изучавшего качество наступивших в его отсутствие перемен, и потом, когда девяносто процентов всего живого в крепости погрузилось в «долгий отдых».

Ни я, ни он не могли спать и даже просто находиться в покое. Я испытала пугающее предчувствие неизбежного взрыва в собственном теле, когда, проверив Дину в отведенной для меня комнате, отправилась отсыпаться на ее кровати. Уже через две минуты меня начала колотить крупная дрожь, а от ног стало исходить тревожное какое-то тепло.

Я поднялась. От резкого движения ненадолго полегчало.

Сделав три круга по комнатке, я выскочила в коридор, и там наткнулась на Дениса. Он угрюмо хмыкнул, давая понять, что мы в одной лодке, и сразу предложил для обсуждения:

– Одно из двух: так исчезает кармическая грязь, или это бродит свежая протоплазма.

От его кожи поднимался пар.

– Склоняюсь к протоплазме, – клацая зубами, согласилась я.

Не договариваясь, мы пошли к лестнице, ведущей на жилой этаж. Капитан-Командор поднимался нам навстречу.

– Пройдет, – едва взглянув на нас, утешил он. – Примерно через неделю.

Я молча сругнулась, а Денис опять хмыкнул:

– Всё лучше, чем быть мертвым.

– А п-почему так? – поинтересовалась я. – И что делать?

– Двигаться. То, что мы пили на Ледниковой Планете, содержит не только протоплазму, но и много других веществ, концентрация которых в ваших тканях сейчас избыточна. Вам нужно разогнать их по всему организму – с кровью, гормонами и прочим.

Денис кивнул на тренировочный зал, что находился дальше по коридору.

– Там есть что-нибудь для перегрузки?

Капитан-Командор пошел вперед. Неужели мне придется заняться спортом? Ненавижу это со времен дрессировок в лагере террористов.

– Могу предложить тренировочный полет, – не оборачиваясь, сказал он. – Адреналин гарантирован.

Денису он это ответил или мне, было непонятно, и каждый зачислил предложение на свой счет.

– Нас не заподозрят в шпионаже? – спросил Денис. – Мы ведь военные тайны можем узнать.

– Будет нужно – заподозрят, – отозвался Капитан-Командор, – и без тренировочного полета. За кого ты боишься?

Денис остановился.

– За тебя.

Капитан-Командор остановился тоже.

– Зря. Я здесь только до отлета консула Земли с Диной. Сразу после этого меня лишат статуса, и я буду нежелательной персоной.

Все мышцы напряглись, кровь проникла в кожу. Дрожь исчезла.

То, к чему он был почти безразличен, вызвало у меня приступ отчаянья. Почему ни на Земле, ни здесь, где стольким людям он нужен, ему нет места?

– Не стоило показывать Магистрам зубы, – тихо сказала я.

– Это не зубы, это бивни, – с неизвестно откуда прорвавшимся мальчишечьим вызовом ответил он. – Я не собака. Я слон.

Мое же сравнение. Всё заметил.

По большому счету, он мальчишка и есть. Ровесник Дениса, ненамного старше меня, а я позволяю себе быть девчонкой.

И он не любит Великих Магистров.

– Я очень хочу тренировочно полетать, – примирительно сказал Денис, – но давай ограничимся тренажером. Мне ясно кажется, что я сюда еще вернусь, и тогда будет можно больше, чем сейчас.

Капитан-Командор толкнул дверь тренажерного зала.

Он нашел компромисс в виде тренажеров-симуляторов, которые здесь предназначались для новичков, и мы с Денисом «пролетали» весь остаток пассивного времени суток. Денис даже получил от этого удовольствие. Он никогда не летал на драконах.

Здешним «днем» стало гораздо легче – то ли нахождение среди людей требует напряжения, то ли нам удалось снизить опасную концентрацию побочных веществ с тонизирующим эффектом, но стремления залезть на потолок у меня больше не возникло.

Денис нашел повод поговорить с Ветрами, и я, подумав, попросила Капитана-Командора познакомить меня с кем-нибудь из них. Он велел Георгу и Луке (Магистры сохранили данные при рождении имена всем, кто их помнил) показать мне доступную территорию резиденции. На эту экскурсию я прихватила Дину, которая чуть было не отказалась, узнав, что придется надеть теплые вещи, предназначенные для слуг, но нашла перспективу провести день в одиночестве еще более противной. Она нехотя поплелась за мной, а на площади, где нас ждали ребята, огляделась так, словно ничего вокруг не видела, и рассеянно сунула свою руку в ладонь Георга. Наверное, она еще не отвыкла держаться за Кристо.

От нее, погруженной в свои переживания без остатка, ускользнула ненормальная для земного парня реакция: он на секунду замер, совершенно искренне удивился и вопросительно посмотрел на Капитана-Командора. Тот разрешающе кивнул, давая понять, что ничего экстраординарного не произошло, и от Георга требуется только держать Дину за руку.

Мало по малу она включилась в действительность. Сначала ее напугал вид планетарных самолетов отнюдь не мирного назначения и стоявших по соседству в ангаре космических аппаратов, а потом успокоило тепло закрытого дендрария. Перед совершенно земными голубыми елями она сама чуть не пустила корни, разглядывая их с умилением, которого я от нее никак не ожидала. Потом, в казармах и учебных лабораториях, кладовых, кухне, столовой, служебных помещениях (только жилые покои Магистров в программу экскурсии не попали) Дина была уже более внимательной и, пребывая под впечатлением елок, смотрела на все вокруг без отвращения.

Что говорить, представляя крепость, парни не знали и ограничивались названиями объектов, что было совсем неинформативно. Я задавала вопросы – они отвечали – я переводила Дине. Правда, далеко не все. Многое не показалось бы ей интересным – например, технология, по которой был построен дворец и некоторая часть зданий, способы хранения продуктов и производства одежды, зарядки стартовых двигателей космических катеров, синтеза топлива для самолетов… Вообще-то, все эти детали меня саму интересовали весьма поверхностно, а спрашивала я с другой целью – выяснить, насколько хорошо Ветры разбираются в том, в чем живут, и так понять их самих.

Оказалось, что разбираются очень хорошо. Всю окружавшую их технику они были способны обслуживать самостоятельно и, как выяснилось, периодически обслуживали, причем повинностью это не считали. Из чего сделаны здания, одежда, пища и топливо, они знали с точностью до химического состава и особенностей изготовления в различных условиях, а о том, на что способны их корабли, они рассказывали как о самом захватывающем на свете процессе. Мой мозг перегрелся уже к середине экскурсии. Надеюсь, это было не очень заметно.

Ветры не сидели безвылазно в Великом Магистрате. Им были знакомы все сообщества Конфедерации, они не раз посещали каждую из их планет, побывали на планетах других человеческих сообществ и Перворожденных. Каждый из них провел прилично времени в составе армии Конфедерации на положении взрослого бойца… Лично мне стало понятно, почему Димка не желал возвращаться к жизни земного школьника. Дина не хотела этого слышать и, стесняясь заткнуть уши, зажмурила глаза.

Когда прогулка по крепости закончилась, и Георг выпустил ее руку, любопытство все же взяло верх, и она спросила:

– Вы помните Землю?

Я считала это лишним, но перевела.

Оба ответили: «Нет».

«Нет» прозвучало и в ответ на вопрос, помнят ли они своих родителей и видят ли их во сне.

– Как вам Дима? – поинтересовалась она после этого, и хотя мне захотелось немедленно ее усыпить, парни поняли без перевода.

– Он Ветер, – ответили они.

– Но ведь он не знает и не умеет того, что вы! – скандально возразила она. – Сойдет как шестерка?!

Последнюю фразу я переводить не стала и спросила иначе: «Вы считаете его равным?»

– Он будет таким же, как мы, – уверенно заявил Лука.

Дина не смогла до конца подавить раздраженное рычание, но Георг и Лука за время прогулки, похоже, достаточно много о ней поняли и снисходительно заулыбались.

– Ты хочешь вернуть Диму на Землю, – сказал Георг. – Но ему здесь лучше.

– А о родителях он подумал?! – продолжала злиться Дина. – Да им другого счастья не надо, лишь бы снова его увидеть живым!

Парни переглянулись с недоумением.

– Они считают, что он умер, – пояснила я. – И это страшное горе.

Впрочем, я не надеялась, что им знакомо значение слова «горе». И «страшное». Может быть, им повезло, что их похитили Магистры?

– Только горе? – уточнил Лука. – Никаких долгов и обязательств у него не осталось?

Я автоматически перевела, раздумывая о чуждой системе ценностей, и Дина поперхнулась воздухом, который набрала в грудь для следующей возмущенной тирады.

– Долг перед родителями! – наконец, крикнула она. – Они его растили не для этого!

– А для чего? – тут же деловито поинтересовался Георг.

Быть посредником в дискуссии, принявшей такой оборот, мне совсем не хотелось. Бессовестно обманывая родителей два с половиной года, я приучила себя к мысли о том, что они могут ошибаться в своих представлениях о благополучии детей. Чтобы урезонить Дину, я прибегла к старому испытанному приему:

– А если бы тебе было где-то лучше, чем дома, ты бы хотела вернуться домой?

– Нет! – рявкнула в ответ она. – Но я бы вернулась!

Я совсем забыла, в чем разница: мои-то родители заморочены и считают, что мы в безопасности, а их – нет. Они страдают от потери детей, возможно, даже очень сильно. Вот черт, что же делать? Убеждать Диму отправиться на Землю у меня бы язык не повернулся.

Ребятам я сказала, что их жизнь связана с риском, и именно это вызвало бы возражение родителей. Они задумались, потом понимающе кивнули, и на этом мы разошлись.

– Усыпи меня! – прошипела Дина. – Я не хочу все это видеть!

И тут я заметила надрыв. Не ложь – ей действительно тяжело было находиться в Великом Магистрате, но не потому, что крепость с обитателями стала ей противна. Наоборот. Странно и невероятно, но ей здесь нравилось! Динино отторжение гвардейцев было ответным – ей казалось, будто они с Магистрами ее не принимают, презирают, и не смогут принять никогда.

– Они просто не знают, как обращаться с девочками, – растерянно пробормотала я. – И боятся сделать что-нибудь не то.

Дина смолчала. Однако мой довод ей понравился, и она заметно успокоилась.

Позже я нашла Димку в учебной лаборатории и попросила написать родителям письмо.

– Только не в две строчки. Подушевнее, пожалуйста. Они это письмо много раз перечитывать будут.

Сперва он скривился, но потом, видимо, представив маму и папу, читающих его прощание, вдруг опустил глаза и кивнул.

– Я еще передам с Динкой одежду, в которой ушел из дома, чтобы они ей поверили. Ты как думаешь?

Я думала, что Лавровым придется пережить жестокую ломку представлений об окружающей действительности, выбирая, во что верить: в смерть сына или в его похищение инопланетянами… Димка отправился сочинять письмо, не возвращаясь в лабораторию, а я почувствовала необходимость перегрузиться на тренажерах.

Перед «долгим отдыхом» он постучал в дверь моей комнаты. Не один. Позади него на пороге остановились трое Ветров, которых он мимоходом представил как Михаила, Кима и Джона, и которые просто хотели рассмотреть меня поближе. Так и смотрели, спокойно улыбаясь, пока Димка раскрывал продолговатый черный чехол и доставал из него кусок жесткой ткани размером со стандартный бумажный лист.

– Посмотри, так нормально? – смущенно спросил он, показывая письмо.

Я подумала, что материал явно неземного происхождения, использованный вместо бумаги, послужит еще одним аргументом за веру в похищение, и пробежала глазами текст.

Получилось достойно. Определенный литературный талант я заметила у него еще в лагере, но опасалась, что в новых жизненных условиях он исчез, задавленный другими интересами. Ничего подобного. Письмо было образным, нежным и в меру сухим – ровно настолько, чтобы убедить в твердости своего решения. В нем были обращения и к обоим сразу, и отдельно к отцу и матери, с напоминанием их прошлых воспитательных бесед, дипломатично вывернутых Димкой к собственной пользе, с подробностями, которых не мог знать посторонний, свидетельствовавшими об оригинальности подхода Лавровых-старших к воспитанию своих детей и их взаимном уважении. Например, Димка цитировал отца: «Ты говорил, что у человека в конечном итоге есть только он один, да его совесть, которая иногда бывает плохой компанией. Так вот, для меня будет лучше остаться здесь, и моя совесть мне не в этом не мешает». И маму: «Ты как-то сказала, что для счастья на самом деле нужно очень мало, что оно ни от чего не зависит, что твое счастье ќ– любить нас с Диной, и оно не зависит от того, какие мы. Мама, я есть, я жив. Ты можешь меня любить и быть счастливой». Он не прощался. Он обещал, что когда-нибудь найдет возможность навестить свою семью.

– Хорошо, – одобрила я.

– Не выцветает, не горит, не изнашивается, – на облегченном выдохе сообщил он про материал, выбранный для письма.

При Ветрах Дима говорил на местном языке, допуская небольшие ошибки. Ветры не обращали на них внимания.

– Засекреченной информации не содержит, – добавил Ким.

Нормально. Димка не постеснялся показать очень личное послание своим новым друзьям. Похоже, его здесь держит не только обилие военной техники и ощущение интеграции в компьютерную игру. На Земле он был более замкнутым.

– Скажи, – вдруг спросил он, – летом ты ведь еще не знала, кто ты такая?

По пристальным взглядам Ветров я поняла, что они в курсе истории нашего с Димкой знакомства, и он хочет удовлетворить не только свой интерес.

Я пригласила их пройти в комнату, а сама, по вновь проснувшейся привычке, уселась на подоконник. Они вошли и остались стоять, ожидая ответа.

Я вкратце рассказала о том, что недавно вспомнила и узнала, и о семье, в которой росла. Ветры слушали с жадностью, а когда я закончила, стали наперебой задавать вопросы о моих родителях, братьях, знакомых, подругах, школе и прочем. Димка смотрел на них с удивлением, видимо, только сейчас поняв, какое впечатление в действительности произвело его появление в Великом Магистрате, и испытывая гордость за это. Я отвечала, не совсем понимая, что именно Ветрам нравится слышать, и даже слегка устала, когда Джон оборвал задававшего очередной вопрос Михаила:

– Время. Режим отдыха.

Михаил не стал договаривать. Они разом попрощались со мной и ушли.

Сидя на подоконнике и глядя в опустевшую комнату, я пыталась прийти в себя и сообразить, не сказала ли чего-нибудь лишнего. А ведь могла… С ними было приятно и легко разговаривать. Какая-то особая психотехника? Чему их здесь научили? Нет, про Остров и все, с ним связанное, я не говорила. Упомянула только парусники – в ответе про любимые занятия моих земных братьев. Ветров интересовало то, что нормально для землян их возраста, таких, какими они сами могли бы стать. Ну, вполне нормальный интерес…

Чтобы не почувствовать снова вчерашнюю дрожь, я вышла из комнаты. Заниматься на тренажерах не хотелось, и я спустилась по лестнице до первого этажа. Было тихо и темно. Передо мной распахнулась дверь, ведущая на площадь.

Уличное естественное освещение резко контрастировало с искусственной темнотой коридора. Это было ненормально, и по моей спине быстро пробежала маленькая толпа мурашек.

Режим отдыха, очевидно, распространялся на всех – площадь была пуста, окна мрачны. Я вышла не середину только убедиться, что делать тут совершенно нечего. На небе и то происходило больше событий: над траекторией пути бледного солнца одна за другой появлялись, мигая, звезды, и за пять минут моего наблюдения пронеслись две кометы.

Краем глаза я заметила на площади признак жизни: человеческая фигура спустилась с дворцового крыльца и бодрым шагом направилась ко мне. Неужели никто не должен находиться на улице в период отдыха? Если слуга станет выговаривать за нарушение режима, скажу, что о таких нюансах не знала…

Это оказался не слуга. Держась гордо, почти высокомерно, и даже озноб скрывая преисполненным великосветской небрежности жестом, чуть придерживая края теплого плаща, ко мне шел один из Магистров. Нет, я не запомнила его при первой встрече сутки назад, тогда все Магистры слились в одно черное грозовое облако, и я уверенно сказала бы только, что этот не сидел позади ВСЧСНН Каранана. Просто так подать себя мог только хозяин.

За пару шагов он спохватился и сменил строгое лицо на дружески-озабоченное.

– Приветствую, – сказал он. – Дастрамонтониям Первый, к вашей пользе.

Я ответила, что рада знакомству, но ни в чем в настоящий момент не нуждаюсь. Он выслушал эту фразу внимательно, оценивая мои лингвистические способности и воспитание. Снисходительно улыбнулся.

– Рискую предположить, что вам неудобно в предоставленных Великим Командором Ветра апартаментах. На самом деле в казарме помещения для гостей отсутствуют. Имею удовольствие пригласить вас во дворец, в более удобные комнаты.

Ага, щас. В удобную банку с тарантулами…

– Спасибо, я неприхотлива и совсем не нуждаюсь в комфорте.

Магистр слегка растерялся.

– Ах, конечно, конечно… Не подумайте, что мы сомневаемся в ваших способностях к существованию в любых условиях, но таким образом мы выразили бы свое уважение к особе вашего положения.

Заткнув вопли воспитания, я без улыбки осведомилась, что за особенное положение Великий Магистр имеет в виду.

– Исключительность происхождения, – после короткой паузы ответил Дастрамонтониям Первый, – и связанные с этим возможности. «Дети звезд» – не просто удивительная раса сверхгуманоидов. Ваше существование ставит под сомнение все законы антропологии и философии бытия!

С антропологией понятно: мы – гуманоиды, не являющиеся потомками землян, не эволюционировавшие из инфузорий и не клонированные в лаборатории. А философия бытия тут при чем?

Магистр понял, что вызвал у меня недоумение, и это заметно прибавило ему уверенности.