Текст книги "Кэтрин (СИ)"

Автор книги: Анастасия Чудная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Кэтрин сгребла платья в охапку и, не подумав поблагодарить, вылетела из комнаты. Вернувшись к себе в спальню, она бросила одежду на кровать и подбежала к шкафу.

Невероятно! Все ее немногочисленные наряды, за исключением дорожного, выглядели так, словно их ушили на несколько размеров. Горестно вздохнув, Кэтрин окинула взглядом платья, которые «пожертвовала» Оливия.

Одно было выцветшего розового оттенка, который худо-бедно подчеркивал светлые локоны сестры, но на рыжеволосой смотрелся бы просто ужасно. Второе платье было светло-зеленое с узором в цветочек, на нем Кэтрин и остановилась.

Входя в столовую, девушка чувствовала себя гораздо увереннее. Хозяева и гости особняка уже собрались за столом, и все ожидали Кэтрин. Как только она заняла свое место возле Оливии, леди Энн кивнула слугам, и те начали подносить горячие блюда. Сколько же здесь было приборов, предназначение которых для Кэтрин было абсолютной тайной. Когда подали суп, Оливия уверенным жестом взяла одну из ложек и принялась за еду. Кэтрин постаралась подглядеть за сестрой, ей совершенно не хотелось выглядеть невежественной деревенщиной перед графом.

А вот викарий мистер Гилберт похоже совсем не обременял себя тем как правильно есть. Он руками отрывал крылышки утки и с удовольствием их смаковал, полностью игнорируя искры, летящие из глаз леди Энн. Крякнув на очередном куске мяса, он произнес:

– Я слышал сегодня в деревушке будет праздник. Вкусный эль, местные лакомства, танцы. Будь я моложе, обязательно бы туда отправился.

Кэтрин прыснула от смеха, чем заслужила недовольный взгляд баронессы. Викарий же только больше заулыбался.

– А почему бы молодым не развлечься?

– Полагаю, что местная ярмарка не подходящее место для юных мисс, – веско заметила леди Энн.

– Да бросьте, вы, в самом деле. Выйдут замуж, обзаведутся детишками и станут слишком важными и чинными для подобных развлечений.

Леди Энн приподняла брови. Важно и чинно.

– Молодость только раз в жизни. Уверен, что благородный граф Рассел смог бы присмотреть за девушками, – предложил мистер Гилберт.

Кэтрин с замиранием сердца слушала разговор за столом. Ей до жути захотелось побывать на этом празднике. За свои пятнадцать лет она видела только сад их дома, да ближайшие окрестности. А если еще и красавец граф будет с ними, о большем и мечтать нечего!

Джон также внимательно прислушивался к беседе между баронессой и викарием, поскольку быть смотрителем двух девочек-подростков, ему вовсе не улыбалось.

– Мне кажется, дорогая, это отличная идея, – подал голос его дядя, барон Аддингтон, – Что скажете, Джон?

Все взгляды устремились на графа. Чувствуя всеобщее напряжение от ожидания его ответа, Джон выдавил кривую улыбку и обреченно ответил:

– С радостью.

Леди Энн ничуть не поменялась в лице и предприняла последнюю попытку:

– Что ж, если девушки пожелают…

– Очень! – радостно воскликнула Кэтрин, готовая отправиться на ярмарку уже прямо сейчас.

– Мисс Кэтрин! – казалось леди Энн впервые столкнулась с такой вопиющей несдержанностью в эмоциях.

– Прошу простить манеры моей сестры, – молвила Оливия самым невинным голосом, – Она всю жизнь провела в провинции.

Кэтрин залилась краской стыда и уставилась в свою тарелку.

– Ну будет, – дружелюбно заметил мистер Гилберт и подмигнул Кэтрин, – С кем не случается.

Кэтрин неуверенно улыбнулась в ответ и до конца трапезы старалась не открывать больше рта.

После окончания обеда мистер Гилберт распрощался с хозяевами и гостями особняка, и был таков. От знакомства с викарием у Кэтрин осталось двоякое впечатление. С одной стороны правила поведения предписывали быть почтительным по отношению к служителю церкви. С другой же стороны, само поведение викария было далеким от какого-либо почтения. Мистер Гилберт больше походил на добродушного соседа-весельчака, который не прочь «немного покутить». Немного поразмыслив, Кэтрин решила, что по сравнению с викарием у них дома, высоким, худым и отчужденным мистером Солберт, мистер Гилберт ей очень понравился.

Жители особняка вернулись в гостиную, где ранее они пили чай, чтобы предаться дневным занятиям. Лорд Аддингтон погрузился в чтение объемных трудов по философии. Изредка он вскидывал голову и устремлял взгляд в потолок, чему-то загадочно кивал и возвращался к пожелтевшим страницам. Джон Рассел также предпочел отдаться чтению, вот только название его книги было на незнакомом для Кэтрин языке, что только ее восхитило. Наверняка граф знает несколько языков! Возможно и разговаривает на них... Вот бы послушать!

Для Кэтрин принесли мольберт и акварель, и она мечтательно водила кисточкой по бумаге, не отдавая себе отчета в том, что именно она рисует. Леди Энн принялась за начатое вышивание, а Оливия устроилась на стульчике за фортепиано, надеясь поразить присутствующих своей "волшебной" игрой. Она то и дело пропускала ноты или попадала по соседним клавишам.

– Инструмент совсем расстроен, – заключила Оливия и пересела на диван к тете.

Кэтрин продолжала бездумно выводить абстрактные линии, при этом украдкой посматривая в сторону Джона. Какой же у него благородный профиль! Прямой нос, мощный подбородок, высокий лоб. Ей становилось все труднее отрывать от него взгляд.

– Мисс Грэйнджер.

Кэтрин вздрогнула и повернулась к леди Энн, которая внимательно на нее смотрела.

– Да?

– У нас в библиотеке есть одна книга, которую вы непременно должны прочитать. Прошу вас сходить за ней вместе со мной.

– Хорошо.

Очутившись в библиотеке, баронесса прикрыла дверь, но вопреки ожиданиям Кэтрин, она не отправилась искать для нее книгу.

– Мисс Грэйнджер, должна вам заметить, что вы ведете себя слишком несдержанно. Для молодой девушки недпустимо подглядывать за джентльменом.

Кэтрин почуствовала, как у нее горят щеки. Неужели это было так заметно?!

– Я уже не говорю о вашем неумении вести себя в обществе.

– Если я такая плохая, зачем же было меня приглашать? – не выдержала Кэтрин и сложила на груди руки.

– Вашему характеру и манерам не помешала бы кое какая полировка. Но плохая? С чего вы это взяли? -растерянно спросила леди Энн.

– Вы сами это говорили, – обиженно пробурчала Кэтрин, стараясь избегать взгляда баронессы.

– Но когда? Я такого не припоминаю.

– Ваша сестра передала моему отцу, что вы оттого меня не приглашали, что были мною недовольны, – зашептала девушки, отчаянно стараясь удержать слезы. Ведь в душе ей очень хотелось понравиться этим людям.

– Полагаю, произошла ошибка и Аделаида неправильно меня поняла, – леди Энн приобняла Кэтрин за плечи и погладила по голове, – Дорогая, вы вовсе не плохая.

– Правда? – девушка широко распахнула глаза, блестевшие от слез.

– Конечно правда. И зовите меня тетей.

Кэтрин счастливо заулыбалась и робко обняла леди Энн в ответ.

– Но вы должны мне пообещать, – тон баронессы вновь стал серьезным, – Что приложите все усилия, чтобы выучиться этикету.

– Обещаю!

– И ради всего святого, не скачите так!

– Ой, – Кэтрин замерла на месте с самым раскаявшимся видом.

– Нам предстоит много работы, – изрекла леди Энн.

Целый день Кэтрин провела в предвкушении поездки в деревню, где должна состояться праздничная ярмарка. Даже присутствие Оливии не могло испортить радостное ожидание.

С помощью Люси удалось привести густые рыжие локоны Кэтрин в более приемлемый вид. Понадобился чуть ли не час времени, чтобы расчесать их до блеска и уложить в элегантную прическу. Кэтрин не могла насмотреться на себя в зеркало. Это ли она? Такая уже почти взрослая девушка? Она крутилась и вертелась, пока не настало время выезжать.

– Вы очень мило выглядите, дорогая, – похвалила ее леди Энн, одобрительным взглядом осмотрев ее волосы.

– Спасибо, тетя, – неловко пролепетала Кэтрин, счастливо улыбаясь.

Оливия также принарядилась к вечеру. Она сменила домашнее розовое платье на новое небесно-голубого оттенка и походила на изящную хрупкую куколку.

Джон дружелюбно улыбнулся обеим девушкам и уже собирался помочь каждой забраться в коляску, как его взгляд уперся в Оливию, ожидающей возле места для кучера.

– Милорд, вы не возражаете, если я сяду рядом с вами?

Джон внутренне застонал, тем не менее, в его голос не закралась ни одна нотка раздражения:

– Разумеется, не возражаю.

По своей натуре Джон был человеком галантным и обходительным. Одинаково дружелюбно относился ко всем женщинам в обществе, будь той десять лет или все шестьдесят. И не потому что так было положено по этикету, ему самому доставляло удовольствие вызывать улыбку на лицах леди. Однако были особы, улыбаться которым, приходилось через силу.

Довольная собой, Оливия легко вспорхнула на козлы и принялась живописно раскладывать складки нового платья. Кэтрин помрачнела от того, что эта блестящая идея не пришла ей в голову первой.

Они покатились по подъездной аллее к воротам и выехали на проселочную дорогу. На западе за холмами начинало садиться солнце, освещая оранжевым маревом окружающую природу.

Наконец объект преследования Оливии оказался подле нее и в полной ее власти.

– Лорд Рассел, как долго вы собираетесь у нас гостить?

– Уже завтра я отравлюсь в Лондон.

– Уже завтра? – Оливия выглядела так, словно кто-то умер.

– Да, меня ждут дела.

– Как хорошо, что я успела вас здесь застать, – подала голос Кэтрин, которая из-за сидения в коляске чувствовала, что выпадает из беседы.

– Я был очень рад с вами познакомиться, мисс Грэйнджер, – учтиво ответил граф.

– Я жду не дождусь того момента, когда смогу отправиться в Лондон, – Оливия снова переключила внимание на себя, – Мы могли бы увидеться с вами, милорд.

– Конечно, буду очень рад.

Весь путь до деревни Оливия, не умолкая болтала о Лондоне, расспрашивая Джона какие балы самые пышные, какие спектакли сейчас ставят в Большом театре, и любит ли граф оперу. Кэтрин ничего не знала о Лондоне и едва ли обронила пару фраз.

В деревне была только одна главная дорога и небольшая площадь в центре, где и расположилась ярмарка. Тут и там было очень много палаток, лавочники продавали всякую всячину: от одежды до еды. Джон купил девушкам по яблоку в карамели, и Кэтрин с наслаждением вкушала лакомство, во все глаза озираясь вокруг. Музыка, громкие разговоры, споры, зазывания продавцов – все смешалось перед восторженным взглядом девушки. Кэтрин охала, ахала и вскидывала руки к лицу, заставляя графа смеяться. Девушка так искренне радовалась происходящему вокруг, что ее настроение передалось и Джону. Оливия была более сдержана в проявлении эмоций, брезгливо морщась, если кто-то из зазывал пытался привлечь ее внимание.

Вскоре общий градус веселья поднялся настолько, что ноги жителей деревни сами пустились в пляс. Наспех соорудили небольшую площадку из досок, которые заскрипели под крепкими телами работяг и их женщин.

Кэтрин подскакивала на месте, готовая присоединиться к танцующим.

– Давайте танцевать! – воскликнула девушка, обращаясь к сестре и графу.

Джон со смехом покачал головой, а Оливия даже не утрудила себя ответом. Не чувствуя смущения, Кэтрин влилась в общий хоровод. Она не знала ни одного танца, но ей помогали природное чувство музыки и задор, присущий ее натуре.

Почти все локоны растрепались и выпали из прически, однако выглядела Кэтрин все равно очаровательно. Живая, открытая, смеющаяся девушка привлекала внимание всех людей вокруг. И Джон поймал себя на мысли, что наслаждается этим зрелищем.

Кэтрин определенно пленяла взгляды. Из разговоров и собственных наблюдений, Джон сделал вывод, что девушка вела фактически затворнический образ жизни. Но несмотря на это, она не была замкнутой или пугливой. Жизнь била в девушке ключом. Кэтрин была неискушенной и неиспорченной. Если привить ей манеры, одеть в дорогое платье, украсить драгоценностями, то пройдёт несколько лет и девушка покорит весь Лондон. Такой, какая она сейчас, общество ее не примет. Кэтрин слишком наивна и простодушна для сливок светского общества. Но отчего-то Джону не хотелось, чтобы девушка становилась ещё одной холодной девицей, мечтающих заполучить жениха побогаче. Он был уверен, что таких как она единицы.

Его взгляд переместился на ее сестру Оливию. Вот уж поистине совершенно не похожие друг на друга девушки! Светлые тщательно причёсанные локоны, белая кожа лица, которую едва коснулся румянец, холодные серые глаза. Такую внешность боготворили в столице. В отличие от Кэтрин, которая дарила свою улыбку всем и каждому, Оливия в основном стояла со скучающим выражением, надменно приподняв подбородок. Такая жена, если будет чем недовольна, запросто съест мужа, орудуя только чайной ложечкой.

Джон довольно тонко чувствовал окружающих людей, замечая такие подробности их поведения, которые остальные пропускали. Это качество помогало графу находить подход к любому человеку и слыть душой любой компании.

Кэтрин казалось, что она перетанцевала со всеми жителями деревни. Остановившись рядом с Джоном и Оливией, чтобы передохнуть, она радостно заметила:

– В жизни так не веселилась!

– Если ты закончила, не могли бы мы вернуться обратно? – спросила Оливия, – Признаться, я не нахожу деревенские развлечения хоть сколько-нибудь занятными.

Она передернула плечами, показывая, что ей не терпится поскорее отсюда уехать.

– О, хорошо.

Кэтрин немного поникла. Поскольку ни Оливия, ни Джон не присоединились к общему веселью, с ее стороны было бы некрасиво заставлять их ждать. Особенно графа.

Возле коляски желание Оливии сидеть рядом с Джоном боролось в ней с желанием сидеть комфортно. Сказывалась усталость за день. А подушка на облучке не шла ни в какое сравнение с мягким удобным сидением внутри коляски. Недолго думая, она приняла решение в пользу последнего. У Кэтрин так гудели ноги, что без малейших колебаний, она присоединилась к Оливии.

Обратно ехали молча. Для Кэтрин день был насыщен столькими событиями, что она уже и забыла, что приехала к Аддингтонам только сегодня. Казалось, что это как минимум было на прошлой неделе. Подумать только, барон и баронесса в самом деле рады ее видеть! Она впервые побывала на праздничной ярмарке. А граф Джон Рассел… Вот бы он остался здесь подольше! Если и выбирать среди женихов светского общества, то ее выбор определенно упал бы на этого человека. Убаюканная сумерками и потряхиванием коляски, Кэтрин дремала почти до самого приезда.

Выбравшись из коляски, Оливия взмахнула руками в некоем театральном жесте и произнесла:

– Сейчас так свежо и совсем не холодно! Давайте прогуляемся по саду? Кэтрин, будь добра, передай тете, что мы задержимся.

Огорошенная этой неожиданной просьбой и все еще чувствуя себя неуверенно в качестве гостьи, Кэтрин решила не препираться с сестрой на виду у графа. Она уже сделала несколько шагов в сторону крыльца, как до нее донеслись возгласы Оливии.

– Ай, моя нога! – вскрикнула Оливия и чуть ли не в бездыханном состоянии повалилась прямо на графа.

От неожиданности Джон развел руки, подхватив девушку под подмышки, боясь случайно коснуться тех частей тела, после которых принято жениться. На что видимо и был расчет Оливии.

– Кажется я ее подвернула, – продолжала стонать девушка, все больше сползая по графу вниз, и Джон все-таки был вынужден поднять ее на руки.

– Что случилось?

На стоны Оливии сбежались обеспокоенные барон и баронесса.

– Кажется, мисс Грэйнджер вывихнула ногу, – ответил Джон.

– Пожалуйста, отнесите меня в постель, – едва слышно прошептала Оливия, находясь чуть ли не на грани обморока.

Кэтрин стояла в сторонке, удивляясь, как можно было так вывернуть ногу на ровном месте?

Леди Энн последовала за графом, поднимавшемуся с Оливией на руках, на ходу крикнув служанке:

– Гэбби, нюхательные соли!

Еще какое-то время в холле царил шум, потом все затихло. И, никем незамеченная, Кэтрин выскользнула на улицу. Она ни на секунду не усомнилась в актерских способностях сестры. Вот только ей показалось, что та немного переигрывала. С такими стонами можно было и на перелом замахнуться.

Кэтрин повернула по дорожке в сад, вдыхая теплый вечерний воздух. Как здесь было красиво! Четыре года назад, ей казалось, что она попала в сказку. Разве могут люди жить в такой роскоши и ни в чем не нуждаться? С детства она привыкла к тому, что получая что-то одно, лишаешься другого. Ведь денег попросту на все не хватит. В доме Аддингтонов было все. И даже больше. Вот, например, этот сад. Для этого специально наняли садовника. Можно подумать! Сад в доме у Грэйнджеров, что называется «заботился о себе сам». Никому бы в голову не пришло тратить фунты, чтобы сотворить с ним что-то эдакое.

В своих раздумьях Кэтрин не услышала тихих шагов по гравию позади нее.

– А вы не боитесь подвернуть ногу?

Она обернулась. В нескольких футах от нее стоял и улыбался Джон Рассел.

Кэтрин в миг заробела. Рядом с ними никого не было.

– У меня крепкие ноги, – слова вырвались прежде, чем она успела подумать.

Кэтрин поморщилась от досады. Что за глупость она произнесла? Вот, пожалуйста. Граф еле сдерживается, чтобы не рассмеяться ей в лицо.

Джон все-таки не удержался и рассмеялся, запрокинув голову. До чего же девчушка чудная.

– Приношу извинения за свою несдержанность, – произнес он, чуть подрагивая плечами, – Обычно юные леди стараются подчеркнуть свою хрупкость.

Кэтрин неуверенно заулыбалась в ответ. Вроде бы не издевается. Смотрит по-доброму.

– Не возражаете, если я составлю вам компанию?

– Ни сколько, – ответила Кэтрин и через секунду осторожно поинтересовалась, – А как себя чувствует моя сестра?

Она ничуть за нее не переживала, прекрасно зная, что с той все в полном порядке. Но Кэтрин очень хотелось узнать, как Джон относится к Оливии?

– Я уже собирался ехать за священником, когда леди Энн заверила меня, что ее племянница будет здорова.

Заметив веселые искорки в голубых глазах, Кэтрин рассмеялась шутке. Значит и граф не принял мнимые боли Оливии за чистую монету, и кажется не сильно переживал.

Они вместе двинулись вдоль сладко пахнущих кустов с цветами. Никогда Кэтрин не чувствовала такого волнения. Определенно приятного волнения. Теплый безветренный вечер, ухоженный сад, сумерки. И мужчина-мечта, идущий рядом. Кажется, она влюбилась. Значит вот оно как происходит? У Кэтрин не было ни единого романтического увлечения. Да и откуда ему было взяться?

Ей хотелось чего-то, чего она сама не понимала и не могла дать определения. Захотелось взять его за руку и погладить. Ощутить под пальцами его кожу. А еще не отрываясь долго и открыто смотреть. И чтобы Джон смотрел на нее.

На небе засветилась первая звезда, и граф указал на нее пальцем:

– Говорят, когда загорается первая звезда, нужно непременно загадать желание.

– Правда? И оно сбудется?

Кэтрин тут же отчаянно начала желать про себя, чтобы Джон поцеловал ей руку. Ей так этого хотелось, что от усердия она зажмурила глаза.

Глядя на старания девушки, Джон вновь рассмеялся. Такая она непосредственная.

– Вы невероятная.

Слова вырвались помимо воли. Кэтрин широко распахнула глаза и смущенно уставилась на графа. В призрачном свете уходящего дня, синие глаза девушки потемнели до цвета глубокого моря. Яркий румянец приятно заливал ее кожу, вызывая желание коснуться этих мягких щек.

Джон не смог побороть желание и склонился к лицу Кэтрин.

Девушка затаила дыхание и не смела дышать. Она, кажется, даже забыла, как это делать. Глаза широко распахнуты, не моргают. Джон хмыкнул себе под нос и запечатлел на щеке Кэтрин целомудренный поцелуй.

Все ее лицо залила густая краска. Вот так исполнение желания!

– Теперь вы на мне женитесь?

Ни капли притворства. Откровенное простодушие и наивность.

Джон уже собирался было ответить завуалированным отказом, но не смог. Да, она еще вчерашний ребенок, нераскрывшийся бутон. Но кто сказал, что он не может подождать пару лет, дать ей повзрослеть и может быть тогда…? В конце концов, он, хоть и молодой, но уже состоявшийся джентльмен. Владеет и умело управляет многими поместьями, доставшимися ему в наследство. Он уже вполне может взять на себя ответственность за жену. Он повидал предостаточно дебютанток, чтобы сделать правильный для себя выбор. Кэтрин не манила его как зрелая женщина, но определенно в ней было что-то, что тронуло его сердце.

Скорее всего, девчушка никогда в жизни не влюблялась. И он просто не может лишить ее удовольствия от первого бала в качестве дебютантки. Принимать ухаживания других поклонников, позволить выбирать. Заклеймить ее сейчас было бы нечестным по отношению к ней.

– Вы еще слишком юны, чтобы выходить замуж.

Кэтрин отвернулась, но граф успел заметить огорченно нахмуренные брови.

– Я ни в коем случае не хотел вас обидеть. Будь вы постарше…

– Вы меня дождетесь? – Кэтрин моментально ухватилась за эту соломинку.

– Если только вы не выйдете замуж за другого человека, – ухмыльнулся Джон.

– Обещаю, что не выйду!

Граф только покачал головой на такое заявление, легко погладил ее по голове и предложил вернуться в дом.

Невзирая на многочисленные уговоры остаться, Джон был непреклонен в своем желании отбыть на следующий день в Лондон.

– Поверенные очень ждут моего визита. Дела, – разводил он руками.

Тяжелее всех приходилось Кэтрин. Она полночи не могла уснуть, пытаясь представить каково это быть женой такого красивого и высокого мужчины как граф Джон Рассел. Щеки алели каждый раз, когда она вспоминала его поцелуй. Она и мечтать о таком не смела! Все произошло так быстро, что Кэтрин даже не успела насладиться и хорошенько запечатлить в памяти этот тревожный момент.

И вот теперь Джон уезжает. Еще вчера, перед тем как они вернулись в особняк, он пообещал писать ей каждый месяц. Но когда же они увидятся вновь? От сознания этой мучающей неопределенности, у Кэтрин ныло сердце. Как же оказывается тяжело любить...

Ради того, чтобы проводить графа, Оливия очень быстро поправилась. Хотя, конечно же для вида, старалась прихрамывать на одну ногу и вызывать самое страдальческое выражение лица.

После отъезда Джона, дни закрутились сумасшедшей вереницей. Для Кэтрин заказали новые платья, и в порыве благодарности она чуть ли не рыдала на груди у леди Энн. Для девушек приглашали лучших учителей по танцам, по музыке, языкам, истории и этикету. На Кэтрин обрушилось такое количество новой информации, что ей стало некогда убиваться горечью от разлуки с графом.

Так прошло это лето. Но теперь Кэтрин возвращалась к Аддингтонам каждый следующий год, вместе с сестрой постигая азы того, как стать настоящей леди.

В тайне ото всех, Кэтрин вела переписку с Джоном. И первые несколько лет он неизменно гостил у своего дяди, наблюдая за успехами девушки. Вскоре он уехал заграницу, заставляя Кэтрин отчаянно тосковать по своему жениху. Конечно же граф не делал ей официального предложения, но девушка еще с пятнадцати лет звала его так про себя. А спустя три года так к этому привыкла, что не могла воспринимать его иначе. К тому же, когда Кэтрин исполнилось восемнадцать, Джон впервые по-настоящему ее поцеловал в губы. И этот шаг заставил ее уверовать, что очень скоро они поженятся. Возможно, когда Джон вернется в Англию...

А через год ее мир рухнул.

Весна, 1822 год.

Кэтрин сидела в своей спальне у окна, устремив взгляд на заросший сад их дома, и совершенно не различая его очертаний. Едва-едва занялся рассвет, скудно освещая бледное лицо девушки. Под глазами залегли глубокие тени, а руки, сложенные на коленях, еле заметно дрожали. Она почти не спала в эту ночь, и, кажется, не спала и в прошлую. Все, что с ней происходило в эти дни, слилось в единое пятно, и не вызывало у нее ни малейшего интереса.

Последние полгода Кэтрин жила в подвешенном состоянии. Летом она попрощалась с Джоном, и это было самым тяжёлым расставанием за все прошедшие годы. Он давно собирался в страны Европы, чтобы наладить торговые отношения и завести полезные связи, и уже не мог больше откладывать это путешествие. Кэтрин очень рассчитывала, что теперь то уж граф сделает ее своей невестой, а по приезду официально попросит руки у ее отца. Это был бы идеальный расклад их долгих отношений. Но Джон отчего-то не спешил с помолвкой. К тому же огорчил ее предупреждением, что с почтой могут возникнуть трудности, поскольку он не сможет задерживаться на одном месте дольше чем на месяц.

Джон обещал вернуться через шесть месяцев. Самое большее через девять. Но где девять, там и год, и Кэтрин боялась, что эти опасения могут оправдаться.

За лето и начало осени она получила от графа несколько писем и была вполне счастлива. Следующее письмо пришло только зимой, и Кэтрин с болезненной лихорадочностью впилась пальцами в конверт, чуть не разорвав его содержимое. Сердце отчаянно колотилось в страхе найти подтверждение мыслям, что Джон возможно встретил в Европе девушку, на которой решил жениться. Но письмо было полно тепла и слов, как он скучает и сожалеет, что почта плохо доходит.

Кэтрин было успокоилась, однако больше писем не было. К ней вернулись прежние страхи, в которых Джон забыл ее и женился на другой. Несмотря на отсутствие известий, сама она писала чуть ли не каждый день. Затем все реже и реже, до тех пор, пока отчаяние не затопило душу.

Наступила весна. С отъезда Джона прошло уже ровно девять месяцев, но Кэтрин так и не получила от него письма, в котором бы он сообщил о своем возвращении. Умершая было надежда воспрянула вновь, шепча Кэтрин, что граф может явиться без предупреждения, сделать ей предложение и забрать с собой в Лондон. Такими мечтами девушка прожила еще с месяц, но каждый последующий день приносил только тишину возле их ворот.

Мистер Грэйнджер стал замечать за обычно веселой дочерью приступы хандры. Порой Кэтрин могла целыми днями просиживать у окна, не изъявляя желания выйти на свежий воздух. Это было так на нее не похоже, что заботливый отец старался аккуратно ее расспросить, что же случилось. Но Кэтрин только отмалчивалась и больше уходила в себя.

А пару дней назад, вечером за ужином, Эдвард Грэйнджер, схватившись за сердце, замертво рухнул на обеденный стол.

За криками и шумом, единственного слугу-мужчину послали за доктором и священником. Кэтрин искусала все костяшки рук, молясь, чтобы священник не понадобился. Но шли часы, а отец не подавал никаких признаков жизни. Страшное осознание заставило ее рухнуть в ближайшее кресло, разум затуманился, все происходящее казалось каким-то жутким сном. Такого не может быть. Просто не может быть, что отец, единственный ее родственник, покинул свою дочь.

Священник прибыл первым, подтвердив, что мистер Грэйнджер скончался.

Кэтрин смутно помнила, что было дальше. Кажется, Аделаида отдавала поручения на счет похорон и куда положить тело…

Выяснилось, что мистер Грэйнджер не оставил никакого завещания, и все его имущество переходило во владение жены. Кэтрин не сильно удивилась этому факту. Взрослея, она стала лучше разбираться в людях, и глядя на отца, понимала, почему они влачили такой не благополучный образ жизни.

Мистер Грэйнджер был не самым дальновидным человеком, многое оставляя на случай судьбы. Даже их финансовое положение он рассчитывал поправить с помощью выгодного брака, который на деле обернулся для них еще большими расходами. Но Кэтрин совершенно не сердилась на отца. Он был заботливым и незлобным, довольно мягким, чем часто пользовались окружающие. Девушка сердилась на себя за то, что в последние месяцы отгородилась от отца, убиваясь своей неразделенной любовью. Все это теперь казалось пустым и не имеющим значения.

Кэтрин поднялась со своего места и спустилась вниз, осторожно ступая мимо кабинета отца, где теперь обосновалась Аделаида. Она не хотела сейчас встречаться с мачехой, старательно избегая ее в эти дни. Девушка совершенно не догадывалась, что будь миссис Грэйнджер до нее дело, она бы уже давно настигла свою падчерицу. Но все это время Аделаида была занята тем, что разбиралась в состоянии дел их небольшого семейства.

Дверь кабинета отворилась, показывая пухлое лицо мачехи.

– Кэтрин, зайди ко мне, – бросила Аделаида.

Глядя на злорадное выражение лица мачехи, Кэтрин почувствовала, что ничего хорошего ее не ждет.

Миссис Грэйнджер скрылась за дверью, предоставляя падчерице следовать за ней. На миг Кэтрин посетило безрассудное желание развернуться и уйти, покинуть это место. В кабинете у отца был небольшой тайник «на чёрный день». Кэтрин знала о его существовании, отец сам показал его ей, на всякий случай. Что если взять его и самой отправиться в Лондон? Нет, она не станет искать Джона. После смерти отца, в ее чувствах что-то изменилось. Теперь она понимала, что может рассчитывать только на себя. К тому же, все эти годы, тётя Энн усердно вбивала в их с Оливией головы особые правила поведения леди в отношении джентльменов. Пора бы им внять.

В Лондоне она могла бы попытаться найти работу гувернантки или компаньонки. Конечно же, она ещё слишком молода и совсем без опыта. Но Кэтрин могла бы легко добавить себе пару лет. С другой же стороны, путешествие одной – предприятие рискованное. Что если ее ограбят? Надругаются? Она вполне может закончить жизнь в какой-нибудь канаве. Страшные картины промелькнули в сознании Кэтрин, заставив содрогнуться. К тому же, тайник с деньгами находился в кабинете, а мачеха проводила там практически все своё время. Сейчас она зависела от ее милости, а потому, внутренне собравшись, прошла в кабинет.

Аделаида по-хозяйски уселась за стол, словно делала это всю жизнь, а не последние пару дней. Под ее глазами тоже проглядывали следы бессонных ночей, но Кэтрин сомневалась, что это из-за переживаний от потери мужа. Она вообще не могла припомнить ни одного раза, когда бы между отцом и мачехой промелькнуло что-то ещё, помимо упреков и ссор. Возможно, во время знакомства и было некое романтическое очарование, но оно испарилось в тот день, когда Аделаида переступила порог их дома. Как у и отца, ее надежды на этот брак не оправдались.

Все годы их жизни под одной крышей, Кэтрин с трудом переносила ее общество. Недовольство мистером Грэйнджером Аделаида переносила на его дочь. А проделки Кэтрин определенно не добавляли тепла в их отношения.

Оценивая ситуацию с высоты своего возраста, Кэтрин даже прониклась сочувствием к мачехе – та ждала от брака совершенно иного. Но взглянув ещё раз на ее, не предвещающее ничего хорошего, выражение лица, все сочувствие пропало в миг.

– Садись, – Аделаида указала на кресло возле стола.

Кэтрин не понравился ее тон. В доме, где она родилась и выросла, она почувствовала себя гостьей.

– Не будем ходить вокруг да около, – деловито начала мачеха, – Мы по уши в долгах.

– То есть как? – непонимающе нахмурилась Кэтрин.

– Да-да, вот так. И даже сейчас, когда мы завтракаем, обедаем и ужинаем, зажигаем свечи и топим камины, все это, милочка, в долг.