Текст книги "Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем"

Автор книги: Амеде Ашар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

М-ль д`Игомер ласково взяла обеих за руки.

– Я была поражена в самое сердце, – сказала она. – Я считала себя любимой, так же как любила сама... Но достаточно было часа, чтобы я познала самое страшное отчаяние... Однажды я расскажу вам все. Но моя рана ещё кровоточит... пощадите меня. Я хотела даже уйти из жизни, живой закопать себя в могилу...

Старый и немощный дядя позвал меня к себе; он страдал, я плакала, и это он заставил меня воспрянуть духом, вернул меня к жизни. Мое присутствие, казалось, утешало его... Но оставим эти печальные воспоминания: расскажите о себе о своих планах. Я случайно узнала о вашем приезде, о том, что вы будете по соседству со мной. Куда вы направляетесь? Но, как бы далеко вы не поехали, знайте, вы принадлежите мне; вы отдадите мне несколько дней, не так ли?

Все это было сказано с простодушным видом, ласковым голосом и с улыбкой, со слезами на глазах и затуманенным взором, который придавал Текле трогательную пленительность. Если у Адриен ещё и было какое-то подозрение, то искренность признания баронессы, её меланхолия, полностью его развеяла.

– Мы едем в Берлин, – ответила Диана.

– А что вам делать в Берлине?

– Присоединиться к королеве, которая теперь у курфюрста, своего отца.

Г-жа д`Игомер сложила руки.

– Вас посылают в Берлин, чтобы присоединиться к принцессе Элеоноре? спросила она. – Но вот уже две недели как её там нет!

– Две недели?! – воскликнули одновременно Адриен и м-ль де Парделан.

– А может, и три! Как случилось, что вас не предупредили? Курфюрст опасался, как бы театр военных действий не перекинулся на провинцию ла Марш. И, чтобы избавить свою горячо любимую дочь от ужасов этого зрелища, он удалил её от Двора.

Адриен и Диана переглянулись.

– Вот неприятная новость! – сказала м-ль де Сувини. А не знаете ли вы, по крайней мере, сударыня, в какой город направилась принцесса?

– Мне говорили о Франкфурте-на-Одере, о Магдебурге, о Кенигсберге даже... Впрочем, я этим поинтересуюсь. В вашем путешествии будет маленькая задержка, которой я воспользуюсь.

Г-жа д`Игомер снова обняла Диану и Адриен и позвала оруженосца, которого она посылала навстречу м-ль де Парделан. Он вышел из-за портьеры.

– Проследите за тем, чтобы люди мадемуазель де Парделан и мадемуазель де Сувини ни в чем не нуждались, – распорядилась она. – Возможно, что я вынуждена была расстаться с ними в конце недели: чтобы их багаж был готов к отъезду по первому сигналу.

Потом, когда оруженосец собирался уйти, баронесса снова спросила его безразличным голосом:

– Вы знаете, какой дорогой последовала принцесса Элеонора, покинув Берлин?

– Шведская королева остановилась сначала на несколько дней в Потсдаме, а из резиденции она должна была отправиться в Штральзунд, но ничего нет менее надежного: она могла дорогой изменить свой маршрут.

– Но это больше похоже на путешествие! – воскликнула Диана.

– Я попытаюсь развеять ваше уныние, – пообещала Текла.

И, повернувшись к оруженосцу, продолжала:

– Наведите точные сведения, при необходимости, пошлите кого-нибудь в соседний город. Завтра вы сообщите нам о том, что узнаете.

Баронесса сама проводила Адриен и Диану в их апартаменты и рассталась с ними только после того, как осыпала их ласками.

Когда дверь закрылась, она улыбнулась:

– Теперь они в моих руках! – прошептала она.

Вскоре после отъезда м-ль де Сувини и м-ль де Парделан Рено получил письмо, подпись под которым и мелкий убористый почерк привели его почему-то в легкий трепет. Его принес неизвестный курьер.

Письмо это было следующего содержания:

"М-ль де Парделан, котрую вы любите, и м-ль де Суви ни, которую обожает ваш друг г-н де ла Герш, находятся у меня. До свидания, господин маркиз де Шофонтен!

Баронесса д`Игомер."

– Ах, злодейка!

Когда он поднял глаза, курьер исчез.

34.

Совет четырех

Первое, что хотел узнать г-н де Шофонтен, когда он прочитал письмо г-жи д`Игомер, это бежать за лошадью, оседлать её и броситься вдогонку за таинственным курьером. И если он не догонит его, изъездить вдоль и поперек Бранденбург, Померанию и Саксонию, пока не выйдет на след м-ль де Парделан.

Но в тот момент, когда он вставил ногу в стремя, невольно он вспомнил, что страшная новость касается и г-на де ла Герш в той же мере, как и его.

В раздумье пожевав усы, он отправился в сторону палатки г-на де ла Герш.

Арман-Луи был у короля.

– Вечно он у короля! – недовольно пробормотал Рено. Скакать к штаб-квартире для него не составляло труда, но Густав-Адольф мог отправить г-на де ла Герш с заданием в другой конец лагеря. Самым простым было подождать, однако не стоило пренебрегать и предусмотрительностью.

Рено отправил Каркефу скакать во весь опор к ставке короля, а Магнуса – мчаться галопом к двум выходам из лагеря с приказанием срочно доставить к нему г-на де ла Герш.

– И если через час его здесь не будет, я вас изрублю! – сказал он стиснув зубы.

– Сударь, – тихо проговорил старый рейтар, – шпага, которой должны изрубить Магнуса, ещё не выкована.

В то время, как два всадника пронеслись в направлении, указанном г-ном де Шофонтеном, последний прохаживался взад и вперед перед палаткой г-на де ла Герш. Он то ускорял, то замедлял шаг, по чему можно было определить, что он размышлял. Каждый новый поворот был отмечен новым проклятием. В тот момент Рено готов был отдать шведского короля, его армию, курфюрста Бранденбургского, германского императора, уж не говоря о Лютере и Кальвине, за то, чтобы только узнать, где находится Диана.

Чей-то веселый, что-то напевающий голос вывел его из состояния задумчивости. Он узнал припев военной песенки, которую любил мурлыкать г-н де ла Герш в минуты хорошего настроения.

– Несчастный! Он ещё и поет! – возмутился Рено.

– Черт побери! Я рад встретить тебя! – сказал Арман-Луи, увидев своего друга. – У нас будет время, чтобы развлечься. Генерал Баннер собирается подняться со своим корпусом вверх по Одеру и укрепить позиции, прилегающие к берегам, генерал Тотт собирается дать отпор деморализованным бандитам Торквато Конти, а король нанесет визит своему тестю, который по утрам заверяет в своей преданности императора, а по вечерам – Густава-Адольфа.

– Речь не идет о каком-то там императоре или о герцоге бранденбургском! – сказал Рено, протянув г-ну де ла Герш письмо баронессы д`Игомер.

Арман-Луи побледнел.

– И ты ничего не говоришь! – вскричал Арман-Луи. – Ты меня бросаешь Бог знает где! И ты ещё не на лошади! И твоя шпага в ножнах! А речь идет о Диане и об Адриен! Едем! Немедленно едем!

– Сказать "едем!" можно легко и быстро!

– Еще быстрее надо делать дело!

– Но прежде всего нужно знать, куда нам надо ехать! Вот уже два часа, как я размышляю, нагромождая один на другой горы планов. И не один меня не удовлетворяет. Из нескольких дорог, которые я выбрал, ни одна не кажется мне верной. Если бы мы только знали, где прячется госпожа д`Игомер.

– Будь она хоть на дне ада, мы найдем ее!

Рено взял Армана-Луи за руку.

– Разве я был не прав, когда говорил, что баронесса будет мне угрожать? Проще сразиться с полком – это пустяк! Но вот справиться с женщиной!..

Тем временем вернулись Магнус и Каркефу. Как только Каркефу увидел своего хозяина, топающего ногой и вскидывающего кулак к небу, он проговорил со вздохом:

– Ну вот и Бог Фехтования пробудился!

У Рено было сто поводов испытать преданность Каркефу. Смелость, решительность, ловкость Магнус, его умение сходу придумать план действий и отважно осуществить его были известны г-ну де ла Герш. В нескольких словах их ввели в курс того, что происходило.

– Теперь надо посоветоваться, – сказал г-н де ла Герш.

Первым делом Магнус и Каркефу выкрикнули, что необходимо ехать.

– Этот пункт подлежит обсуждению, – ответил Рено. Так как вопрос в том: как и куда нам ехать.

Каркефу заявил, что следует взять в помощь хороший эскорт из драгун, запастись оружием и деньгами и нанести визит во все баронские поместья Германии.

Рено предлагал пуститься галопом по всем окрестным дорогам, чтобы настичь курьера баронессы, нещадно избить его и подвесить на огромном дубовом суку, если он не скажет где и когда он видел баронессу д`Игомер в последний раз.

– Вот только узнаешь ли ты его? – спросил г-н де ла Герш.

– Я его никогда не видел, но он должен походить на негодяя, – ответил Рено.

– Черт побери! – вскричал г-н де ла Герш. – Эта страна сплошь населена негодяями! Надо вешать всех!

– Нет-нет, об этом не надо! – испугался Каркефу.

В любом случае Каркефу, охваченный ужасом, сразу же ощупал бы рукой свою шею, но в этот момент он думал только о м-ль де Сувини и о м-ль де Парделан; к несчастью, его воображение не было на высоте его преданности и все же, сколько он ни ломал голову, ничего путного придумать не мог.

Время шло. Рено думал только о том, чтобы поджечь все замки и заточить в монастыри всех баронесс. Арман-Луи, нахмурив брови, теребил гарду своей шпаги и искал какое-нибудь отчаянное решение, которое позволило бы ему спасти Адриен или умереть.

Магнус незаметно удалился.

– Вот к чему привело ваше раскаяние! – вздохнул Каркефу, исподтишка глядя на Рено. – Если бы вы не устраивали себе наказания, мы не угодили бы в это скверное дело.

– Ах, клянусь, что впредь я буду терпелив к боли и загрубею душой, но все равно я буду до конца любить эту восхитительную и проклятую гугенотку! – вскричал Рено.

Человек, с которым они не были знакомы, ни г-н де ла Герш, ни Рено, ни Каркефу, вдруг появился перед ними. Это был рейтар высокого роста, с рыжими усами, лицом, изуродованным шрамом, смуглый, с волосами, остриженными бобриком, экипированный кирасой и стальным шлемом, в длинных кожаных сапогах и в зеленом поношенном бархатном камзоле.

– Господа! – обратился он к ним громким голосом с сильным итальянским акцентом. – По-моему вы готовитесь к какой-то рискованной операции, где опыт и рука военного человека вовсе не бесполезны! Не пригожусь ли я вам? Я знаю Германию, как если бы я сам её создал, и командиров, которые её оспаривают, так же, как если бы дьявол попросил меня присутствовать при их крещении! Если надо остаться – я остаюсь, а если надо ехать – я еду. Надо похитить даму – у меня есть лошадь, надо пленника – у меня есть шпага! Приказывайте!

– Этот парень мне нравится! – сказал Рено.

– Возьмите меня в дело, потом посмотрим, – снова предложил неизвестный.

– Но сначала назовите свое имя! – сказал г-н де ла Герш, тогда как Каркефу обошел вокруг рейтара, разглядывая его.

Рейтар приподнял шлем:

– Магнус к вашим услугам! – пробасил он.

Рено и г-н де ла Герш вскрикнули от изумления, Каркефу отскочил в испуге.

– Ах, господа! – сказал Магнус. – Вы меня ещё не знаете! Когда надо, я волк, а при случае – лиса.

– Но к чему этот маскарад? – спросил г-н де ла Герш, когда оправился от удивления.

– К чему? Чтобы доказать вам, что самый проницательный и самый натренированный глаз не сможет узнать Магнуса, когда он меняет шкуру! Однако близится час, когда мы отправимся в путь... Вот мой костюм путешественника. Вы решили освободить мадемуазель де Парделан и мадемуазель де Сувини чего бы это не стоило?

– Несомненно, – ответили одновременно Арман-Луи и Рено.

– Тогда мы уезжаем сегодня вечером; нельзя терять времени даром! Но каждый из нас будет занят своим делом.

– Зачем же разъезжаться? – робко спросил Каркефу.

– Потому что госпожа баронесса д`Игомер мне кажется одной из тех женщин, с которыми надо быть всегда начеку. Передвижение четырех всадников будет быстро обнаружено, тогда как поодиночке мы будем незаметны. Разъехавшись, мы усыпим бдительность врага и, кроме того, проконтролируем четыре дороги. Когда хотят загнать дикого зверя, всегда разъезжаются таким образом удается быстрее отыскать его следы. Если мы хотим добиться успеха, не надо, чтобы баронесса догадалась, что мы ищем её, и, если она это случайно обнаружит, она не должна знать, откуда исходит опасность и откуда можно ждать удара.

– Магнус прав, – сказал г-н де ла Герш.

– Я всегда прав, – продолжал Магнус. – Теперь нам нужно назначить пункт, куда тот, кому первому повезет, сообщит о свей находке. Там оставим верного человека...

Каркефу посмотрел на Магнуса с нежностью.

– Нет, не тебя, приятель, – сказал ему Магнус. – Ты трус слишком смелый для того, чтобы я позволил лишить себя твоих услуг. Первого попавшегося честного и порядочного солдата будет достаточно для этой роли, которая требует из всех доблестей только одну – неподвижность. Раз в неделю его будут извещать наши гонцы, по воскресеньям, к примеру. Ему будут известны наши маршруты, и он сумеет предупредить нас, когда нам необходимо будет собраться всем вместе. Но если последнее почему-либо не удастся, каждый из нас вправе будет поступать так, как сочтет нужным, принимая во внимание обстоятельства.

– Как сочтет нужным! – воскликнул Рено. – Скажите лучше, что он должен будет просто обнажить шпагу без предупреждения!

– Это мнение разделяет и моя Болтунья! – сказал Магнус.

– Увы, таково мнение и моей Дрожалки, – пробормотал Каркефу.

Восторг, который Каркефу испытывал теперь перед Магнусом во всем, побудил его к тому, чтобы тоже дать имя своей шпаге, которую он носил на боку, и, в соответствии со своим характером, он остановил свой выбор на том, чтобы назвать её Дрожалки.

– Имя, конечно, не воинственное, но верное, – говорил он всем.

Обсудив все свои действия, Арман-Луи и Рено встали почти одновременно.

– Теперь в путь! – сказали они.

Через час каждый из них, хорошо экипировавшись и запасшись кругленькой суммой в золоте в складке пояса, отправился в путь своей дорогой. Арман-Луи и Рено помчались галопом, лошадь Магнуса шла мерным шагом, а конь Каркефу бежал рысью.

35.

Увеселительная прогулка

Гонец, которого баронесса д`Игомер поспешила отправить к г-ну де Шофонтену, был не единственным, кто мчался верхом по её заданию. Второй, тоже с письмом, обязан был обнаружить Жана де Верта.

Баронесса, по счастью, не знала, где он находился, и поэтому довольно много должно было пройти времени, прежде чем ему удалось бы узнать, что происходило в замке неизвестной союзницы, которую ему послала судьба. Это был ещё один шанс для Армана-Луи и Рено перехватить курьера, но они не знали все равно об этом шансе, об этой новой опасности, которой должны были подвергнуться пленницы из-за неожиданного прибытия командира баварских отрядов.

Баронессе д`Игомер удавалось под разными предлогами удерживать Диану и Адриен у себя в течение четырех или пяти дней. В первый раз не было получено достаточно сведений; назавтра те, что были получены, показались неточными; на следующий день шел дождь. В ласках и лести недостатка не было только предупредительность и услужливость во всем. Когда баронесса поняла, что больше нельзя продолжать эту игру, не вызывая подозрений, то однажды утром сообщила, что получена положительная новость о возвращении королевы в Штральзунд, и они выехали без дальнейшего промедления.

На самом деле в дорогу тронулись к исходу дня. Г-жа д`Игомер ехала верхом рядом с м-ль де Сувини и м-ль де Парделан, потому что, как она сказала, не хотела покидать своих юных подруг до тех пор, пока они не попадут в надежные руки. Какая красивая у неё была улыбка, когда она говорила это!

Ее сопровождали многочисленные слуги, так что при виде этой кавалькады, ведомой оруженосцем и охраняемой вооруженными людьми, горожане кланялись и сбегались зеваки, чтобы наблюдать это шествие, похожее на проезд королевской свиты.

При первой ночевке один из шведов, бывших в личном эскорте м-ль де Парделан, заболел, и его пришлось оставить в трактире. Так же было и в последующий раз, когда они остановились на ночлег, а затем и третий швед последовал вскоре за своими товарищами.

"Вот что странно! – подумал оруженосец м-ль де Парделан. – Невиданное дело, чтобы крепкие мужики вдруг так ослабели!".

М-ль де Сувини не могла отделаться от некоторой тревоги, дивясь этой эпидемии, которая напала на шведов в их эскорте; она заметила, кроме того, что отряд м-ль д`Игомер каждый день пополнялся новыми слугами, тогда как свита м-ль де Парделан уменьшалась.

Все эти неизвестные всадники, появлявшиеся один за другим, были вооружены до зубов. Их можно было принять за флибустьеров, вознамерившихся высадиться на сушу для захвата какого-нибудь королевства.

– Это не кажется тебе странным? – спросила она однажды вечером у Дианы. – То, что среди наших людей лихорадка, но её нет ни у кого из людей госпожи д`Игомер.

– Вероятно, это потому, что её люди лучше одеты, или потому что привыкли к климату Германии.

– Но почему как только один из наших людей сваливается больным в постель, в свите, которая следует за баронессой, появляется новое лицо?

– Это для того, чтобы восстановить равновесие.

– А зачем тогда ещё и эти сабли, эти пистолеты, эти протазаны?

– Госпожа д`Игомер – особа, у которой культ осторожности; она не хочет, чтобы хоть одна лошадь пала из-за твоей очаровательной головки или хоть одно кружево сорвалось с моей оборки.

– Гм! Наши лошади и наше кружево ей очень признательны! Но, скажи мне, если мое знание географии не изменяет мне, Штральзунд – это небольшой городок, расположенный к северу от Берлина?

– Разумеется.

– Отчего же тогда мы едем к югу? Когда мы приближались к городку, где мы должны были ночевать вчера вечером, я нашла глаза Большой Медведицы они сверкали слишком яркими звездами.

– Тем лучше. Ну а потом?

– Мы повернулись к ним спиной.

– Это потому что дорога повернула, – ответила Диана.

– Есть повороты, которым я не доверяю, – возразила Адриен.

На следующий день она спросила об этом оруженосца, которому г-н де Парделан доверил свою дочь: тот тоже был встревожен, он был уверен, что ночью они находились дальше от Штральзунда, чем в день отъезда. Адриен решительно сказала об этом г-же д`Игомер, которая слегка покраснела.

– Я не хотела извещать вас об этом, – ответила та, потому что дороги кишат разбойниками, и я вынуждена была свернуть на проселочную дорогу. Она нас немного увела в сторону, но зато она более безопасна.

Каждый вечер, уединяясь, баронесса принимала у себя гонца, белого от пыли и черного от грязи, вскоре после чего тот вновь уезжал. Для женщины, которая так сильно боялась разбойников, думалось м-ль де Сувини, баронесса принимала у себя гонцов со слишком уж свирепыми лицами. Менее подозрительным выглядело бы, пожалуй, разве что лицо преступника, которого накануне сняли бы с виселицы.

– Что это за люди? – спросила м-ль де Сувини. – Среди них нет ни одного, лицо которого не приводило бы меня в трепет.

– Я согласна, у них не ангельские лица, – ответила м-ль де Парделан. Но если госпоже д`Игомер нужны верные люди, которые обеспечивали бы ей безопасность на дороге, неужели же, ты думаешь, что этим стали бы заниматься ангелы?

И вот наступил момент, когда у оруженосца, который отвечал за жизнь двух кузин, остались в распоряжении только четыре или пять здоровых людей. И он сообщил об этом своей госпоже.

– Мой долг сообщить вам, что сейчас вы полностью находитесь в распоряжении госпожи баронессы д`Игомер. Если неожиданно возникнет какая-нибудь опасность, я могу погибнуть, но вас не спасти.

М-ль де Парделан знала оруженосца с давних пор и знала как человека решительного, которого не просто было взволновать, но, увидев, с какой тревогой он говорил, она пришла в трепет.

– Вы всерьез опасаетесь чего-то? – спросила она.

– Пока положительно ничего ещё не позволяет мне думать, что баронесса, которая оказывает вам такое великолепное гостеприимство, вынашивает против вас и мадемуазель де Сувини какие-то враждебные замыслы, но мы находимся далеко от шведского гарнизона и к тому же едем по стране, где подозрительные лица возникают точно из-под лошадиных копыт.

– Но мы все время поворачиваемся спиной к Большой Медведице, – сказала Адриен.

В этот момент г-жа д`Игомер удивила кузин. У неё было сияющее лицо.

– У меня хорошие новости, – заговорила она, обнимая Диану. – Дорога свободна, мы можем сойти с проселочной дороги и идти прямо к Штральзунду. Я не покину вас, пока вы не достигнете конечной цели своего путешествия. Но как же это грустно!

Диана поцеловала её.

– Ну, что ты скажешь теперь о своих безумных страхах?

Ты снова будешь говорить о Большой Медведице? – обратилась Диана к Адриен.

Между тем, один гонец, примчавшийся на взмыленной и дрожащей в коленях лошади, проделавшей длинный путь, вошел в трактир. Госпожа д`Игомер поспешно покинула двух кузин и устремилась ему навстречу.

36.

Хитрость против хитрости

Магнус, как мы знаем, выехал из лагеря Густава-Адольфа медленным шагом, тогда как г-н де ла Герш и Рено исчезли в облаке пыли. Магнус, конечно же, просто придерживался древней мудрости: тише едешь – дальше будешь. Его лошадь упруго и ровно била копытами по земле, а Магнус размышлял.

Затеянная им операция была не из легких, но он участвовал и в более трудных, и с помощью Бога и Болтуньи наделся выпутаться из нее. На первой развилке дороги он решительно взял направление к югу и вновь и вновь занялся тем самым ремеслом разведчика, которое было привычно для него когда-то и для которого он, казалось, был создан. Он не пропустил ни одного человека, ни одного странника, ни одного солдата, ни одного торговца, которого бы он не расспросил, ни одной кареты, ни одной повозки, ни носилок, которых бы он не изучил взглядом, ни одного кавалерийского отряда, с которым бы не смешался, ни коробейника или цыгана, с которым бы он не поговорил, ни нищего или монаха, с которым бы не посидел под деревом или за кружкой пива. Если он останавливался в трактире, он обходил все комнаты, если он удостаивался гостеприимства в замке, через час он уже знал, какие гости побывали в нем в течение полугода; если он проходил через город или какой-нибудь поселок, то за одну ночь узнавал все о каждом его доме. Мимо него не прошла ни одна кавалькада, которую бы он не сопровождал в течение одного или двух часов. Он следовал правилу: "Вино дано человеку, чтобы развязать ему язык", и потому предлагал выпить разным людям, испытывающим жажду. Мало кто отказывался опрокинуть стаканчик, и таким образом он вскоре узнал, что за люди, будь то мужчины или женщины, следовали по окрестным дорогам.

– Как только я нападу на след мадемуазель де Сувини, – говорил он, – я пойду на край света.

У Магнуса уже были кое-какие сведения, позволявшие ему сделать несколько предположений о двух пропавших пленницах, когда однажды утром, пристегивая свою переметную суму к седлу своей лошади, он увидел гонца с залитым кровью лицом, входящего в двор трактира, который Магнус собирался уже было покинуть. Человек ругался как безбожник; лошадь его прихрамывала. Изучив его взглядом, Магнус разглядел гербы Жана де Верта, вышитые на рукаве гонца, и тотчас он вынул ногу из стремени и подошел ко вновь прибывшему.

– Чтоб тебе провалиться в преисподнюю! – ругался гонец на лошадь, ударив животное кулаком по голове. – Еще пятнадцать лье надо проехать, а у меня едва ли хватает сил добраться до кровати!

В самом деле, видно было, что всадник, только что спешившийся, едва держался на ногах.

– А ваш хозяин позволяет вам спать в пути?! – спросил Магнус.

Гонец посмотрел на солдата.

– Ах, если бы речь не шла о срочном задании, – живо откликнулся он. А тут каждая минута дорога! Дьявол! А из-за этой проклятой лошади, у которой недостает четырех подков сразу и которая бросает меня головой на груду камней, мне не успеть! И при этом я теряю двадцать золотых экю!

Новый удар кулаком обрушился на голову лошади, которая зашаталась и заржала от боли.

И сам, валясь от усталости и от ушибов, гонец упал на скамейку.

Неожиданно Магнуса озарила догадка и, поглядев внимательно в лицо раненому, вытиравшему окровавленный лоб, он сказал:

– Двадцать золотых экю, которые дал бы вам барон Жан де Верт и ещё двадцать других, которые не преминула бы вам предложить госпожа баронесса д`Игомер, – да, вы теряете большие деньги!

Раненый вздрогнул.

– Откуда вы это знаете?

– Я состоял на службе госпожи баронессы каких-то восемь дней назад, смело и дерзко ответил Магнус, – и, Бог знает, ждет ли она с нетерпением послание вашего хозяина! Мне кажется, что вы ещё располагаете временем, чтобы получить ваши жалкие двадцать экю, но наверняка есть способ выудить из кошелька баронессы за доставленное послание и пятьдесят и даже сто экю!

– Сто? – вскричал раненый, сделав усилие, чтобы подняться, и снова без сил упал на скамейку.

– Послушайте! Тут есть две веревочки: дернишь за одну, которая называется мадемуазель де Сувини, дернешь за другую, которая называется мадемуазель де Парделан, – и на тебя посыплется целая пригоршня золота.

– Я был почти у цели, и все потерял! – произнес с досадой раненый, стиснув кулаки.

– А все от того, что у лошади плохие ноги!

Гонец в ответ тяжело вздохнул, поглаживая пальцами складку в поясе, в которой он хранил деньги. Между тем, он искоса разглядывал Магнуса.

– Ну что ж, – сказал Магнус. – Как водится между товарищами, надо помогать друг другу. Сколько бы вы дали честному человеку, который возьмется скакать за вас?

– Десять золотых экю.

– Двадцать! – возразил Магнус, который не хотел, уступая некстати, вызвать подозрения у гонца.

– Сколько бы ни заплатила вам госпожа баронесса, остальное будет мое?

Магнус, казалось, колебался.

– Ладно, – сказал он наконец.

Гонец медленно вытащил депешу из своего камзола.

– Проклятая лошадь! – снова произнес он, держа послание большим и указательным пальцем.

Магнус, пожирая письмо глазами, все же не торопился брать его.

Пальцы гонца в свою очередь не спешили расставаться с посланием.

– Кто поручится мне за вашу честность? – спросил он вдруг, остановив на Магнусе встревоженный взгляд.

– Никто! – медленно ответил Магнус. – Если вы считаете, что сделаете все сами, в добрый путь! Попытайтесь! Я вовсе не собирался откладывать свои дела и менять дорогу; мысль прийти на помощь товарищу и заработать честные деньги – вот единственное, что заставило меня говорить. Но если вы в моих услугах не нуждаетесь, доброго сна!

Говоря это, Магнус сделал вид, что уходит. Раненый остановил его.

– Вот депеша, держите! – сказал он. – Помните, что если вы не доставите её, и спешно, вы ответите за это перед монсеньором Жаном де Вертом. Вы его знаете?

– Немного.

– Этого достаточно. У Его милости длинные руки и ещё более длинная шпага, и когда она развлекается, это всегда приводит меня в дрожь, но когда Его милость разжимает кулак, из него сыплется золотой дождь.

– Все будет сделано наилучшим образом – этот знатный сеньор останется доволен. А теперь скажи, где я найду госпожу баронессу д`Игомер.

– В деревне возле Бургсталя, у вывески "Три мага", она там задержится до завтрашнего вечера.

– Я буду иметь честь приветствовать её завтра утром.

– Гм! У вашей лошади ноги как у оленя? – с завистью проговорил гонец.

– Она как птица!

Депеша перешла из рук раненого в руки Магнуса, который подавил глубокий вздох удовлетворения, распиравший его грудь. Не слишком поспешно сунув руку с письмом в карман, он сказал гонцу:

– Я – славный малый. Когда в меня верят, я плачу авансом: вот десять золотых экю, которые будут задатком нашего договора.

– Поезжайте быстрее! – крикнул раненый. – Не каждый день везет встретить человека, у которого под курткой солдата скрывается кошелек еврея.

– Еще один вопрос, приятель! Возможно, случится, что Жан де Верт спросит меня о ваших новостях, и возможно также, что мне понадобится взять ваше имя: как вас зовут?

– Карл Мейер.

– Ладно. Если я должен стать Карлом Мейером, я сделаю все, чтобы он был мной доволен.

Магнус ехал всю ночь, требуя от своей лошади, которую до того щадил, всю её силу и прыть. На мгновение ему пришло в голову сломать сургучную печать на депеше, ощупывая которую, его пальцы беспрестанно пытались выяснить, что же внутри; он проник бы таким образом в тайные намерения Жана де Верта, и ему удалось бы расстроить их, но как бы он предстал без депеши перед г-жой д`Игомер? Каким способом смог он бы связаться с пленницами? Самым главным было прежде всего найти их и остаться рядом с ними, а план их освобождения он придумал бы потом. Войдя в доверие баронессы, Магнус изучил бы затем обстоятельства и действовал бы, сообразуясь с ними.

Оставив эти мысли, Магнус пустил свою лошадь и с высоко поднятой головой въехал в деревню, посреди которой красовалась подвешенная на столбе вывеска, на желтом фоне которой были изображены три турка в блестящих одеждах зеленого и красного цвета.

Он стоял перед трактиром "Три мага".

Поклонившись г-же д`Игомер, Магнус с готовностью положил руку на голову Болтуньи. М-ль де Сувини и м-ль де Парделан были отныне под защитой шпаги, которая предала его только один раз, когда Магнус дрался с г-ном де ла Герш.

"И это было предостережение с Небес!" – подумал Магнус.

Радостью озарилось лицо баронессы, после того как она пробежала глазами депешу, врученную ей подставным гонцом.

– Его светлость барон Жан де Верт извещает меня, что он едет следом за вами, – сказала баронесса. – Только Богу известно, с каким нетерпением я ждала этого!

– Он разделяет это нетерпение, – холодно ответил Магнус.

– Его светлость определяет вас ко мне на службу.

– Я знаю это.

– И я уверена, что могу полностью положиться на вас.

– Я этого заслуживаю.

– Я приставляю вас к охране двух молодых особ, которые упрямятся, не желая следовать советам тех, кто их любит, – и у которых преступные желания сбежать.

– Ручаюсь вам, они не сбегут. Только через мой труп! Госпожа д`Игомер понизила голос и, глядя на Магнуса, невозмутимо стоящего перед ней, проговорила:

– У мадемуазель де Парделан и мадемуазель де Сувини есть оруженосец, который упорно не желает покидать их, несмотря на свой преклонный возраст. Дайте ему понять, чтобы он удалился.

– Аргументов будет предостаточно. Он исчезнет.

– Вы меня великолепно понимаете.

– Господин Жан де Верт всегда отмечал, что я весьма умен. Смею надеяться, что госпожа баронесса, разделит однажды это утверждение.

– Я в этом не сомневаюсь; но поскольку вы так рассчитываете на силу вашего красноречия, те же аргументы, которые помогут вам отстранить оруженосца, употребите так же и в отношении четырех или пяти слуг, которые его сопровождают и которые не менее упрямы.

Г-жа д`Игомер улыбнулась.

– Если вы когда-либо оставите службу у Его светлости Жана де Верта, сказала она. – Я охотно возьму вас к себе.

– Госпожа баронесса не ошиблась бы.

– Пойдемте теперь со мной. Я представлю вас двум моим подругам. Вашим правилом поведения с ними должны стать вежливость и предупредительность.

– Если госпожа баронесса мне позволит, я продемонстрирую одну за другой эти добродетели. Не знаю, с какой начну.