Текст книги "Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем"

Автор книги: Амеде Ашар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

– Не выплатив выкупа и имея возможность возвратиться в шведский лагерь? – уточнил Рено.

– Все дороги будут открыты перед вами, и вы не заплатите никакого выкупа.

– Продолжайте, месье, – попросил де ла Герш.

Военная честь вам будет возвращена и вы сохраните вашу отряд и ваших лошадей.

– И знамена тоже?

– Знамена обязательно!

– Все это похоже на сказку! – воскликнул Коллонж.

– Если я вас правильно понял, мы сможем вернуться к себе, да ещё и без потерь? Это нам вполне подходит. Вот уже три или четыре дня мы только и мечтаем об этом.

– Нет ли ещё одного маленького условия, о котором вы не упомянули? спросил Рено.

– Да, сеньоры, оно есть, и это последнее, о чем мне нужно сказать вам; но хорошо подумайте, прежде, чем мне отказать, иначе другого выхода для вас не будет.

– Вот это то, что не сулит нам ничего хорошего, – вздохнул Коллонж.

– С вами находятся две женщины, мадемуазель де Сувини и мадемуазель де Парделан...

– Вот в чем дело, – подумал де ла Герш.

– Охрана этих женщин поручена барону Жану де Верту, он должен их проводить к герцогу Фринланду, у которого, как вы знаете, их похитили.

– Итак, вы предлагаете нам отдать Жану де Верту двух женщин, наших подруг и покровительниц? – ответил Сан-Паер с оттенком пренебрежения в голосе.

– У них есть друзья в Вене и Мюнхене, – продолжал тем временем парламентарий. – Они ожидают их при дворе, уверяю вас, девушки не о чем не пожалеют.

– И вы предполагаете, что мы согласимся на эти условия? Продать двух бедных женщин? – воскликнул Коллонж.

– Успокойся! – перебил его Рено, сжимая руку.

Лицо Шофонтена пылало яростью. Он хотел заговорить, но де ла Герш жестом остановил его и, повернувшись к баварскому офицеру, дал понять, что совещание окончено.

– Мы должны посоветоваться, – обратился он к нему, – вы свободны. Через четверть часа я вам передам наш ответ.

– Посоветоваться! – вскричал Сан-Паер, когда драгуны остались одни. Посоветоваться?.. О чем это?

– Речь идет о деле, которое касается лично меня и Шофонтена, – начал де ла Герш, – и, если я соглашусь на предложения барона, то вы должны знать все условия. Господин де Шофонтен тоже такого же мнения.

– Да, это так, – подтвердил Рено.

– Мы окружены со всех сторон, – продолжал Арман-Луи, – силы врага намного превосходят наши. Если мы отвергнем предложение Жана де Верта, пройдет несколько дней и, скорее всего, он победит нас. Вы представляете, что нас ждет?

– Смерть, не правда ли? – сказал Сан-Паер.

– Разве это обстоятельство может нас остановить? – воскликнул Вольрас.

– О чем может мечтать доблестный воин, как не о том, чтобы умереть от удара шпаги, – добавил Коллонж.

– И потом, кто знает, суждено нам жить или умереть? – продолжил Арранд.

– Не надо слов "кто знает?" – подхватил де ла Герш, – мужчины вроде нас давно привыкли к войне и никакие преграды их не увидят! Иди сюда, Магнус, скажи, что ты думаешь об этом. Считаешь ли ты, что мужество в безнадежных обстоятельствах может нас спасти?

– Нет, – отвечал Магнус с серьезным видом, – я говорю сейчас с воинами, они должны знать правду. Только божья рука сможет вытянуть нас отсюда. Если вы захотите идти до конца, придется принести в жертву ваши жизни. В последний час вы можете собраться с силами и дать врагу бой. Это единственный выход для благородных воинов. Немногие из вас смогут поведать кому-либо об этой истории. Но иного выхода нет!

– Вы слышите, сеньоры! – повторил де де ла Герш. – Смерть повсюду, вы можете её избежать.

– А вы? – воскликнул Коллонж.

– О, Шофонтен и я, – продолжал Арман-Луи, – мы связаны друг с другом до конца. Мы возвратимся с Адриен и Дианой или не возвратимся вообще!

– Тогда, месье граф, не настаивайте более. Ваша доля – это наша, горячо заговорил Коллонж. – Я клянусь, что все остальные вам скажут то же самое. Когда мы отправились в Драшенфельд, все знали о предстоящих опасностях. Час настоящих испытаний настал, и мы с честью их перенесем!

– Да! Да, все! – послышалось со всех сторон.

– Итак, сеньоры, правильно ли я вас понял, что предложение Жана де Верта, в котором он дарует вам жизнь, вам не подходит?

– Нет! Нет!

Арман-Луи повернулся к Магнусу:

– Пойдите и приведите посланца барона сюда, – приказал он.

Гугеноты, столпившиеся вокруг де ла Герша, пожимали ему руки и обнимали его. Лица солдат светились энтузиазмом. Появился посланец барона.

– Совещание окончено, месье, – обратился к нему Арман-Луи. – Я обещал вам, что через четверть часа мы дадим вам наш ответ: отправляйтесь и доложите Жану де Верту, что мы будем драться до последней капли крови.

Офицер окинул взглядом собравшихся:

– Это беспримерная храбрость, я восхищен вами. Если в шведской армии много таких солдат – она непобедима!

Вид людей, окружавших его говорил о том, что настаивать было ни к чему. Парламентеру развязали глаза и проводили на окраину деревни, где его ожидал трубач с белым флагом.

– Сеньоры, к оружию! – скомандовал Арман-Луи, – и пусть все, что нас разделяло когда-либо, исчезнет; быть может мы больше не увидимся!

Драгуны выровняли ряды, воцарилась тишина.

– Итак, мы готовы! – воскликнул Коллонж, бледный от волнения, и первым вытащил шпагу.

Через мгновение выстрелы загремели по обе стороны деревни.

23.

Голос пушек

В то время, как после переговоров возобновились военные действия, Адриен и Диана находились в одном из домиков деревни. Г-н де ла Герш поместил их туда, так как домик, невысокий и толстостенный, казался прочным как камень.

Девушки ждали и молились, не переставая. В доме также находился старый охотник, сидевший у постели ребенка, которого одолевала лихорадка. Превозмогая усталость, мужчина поднялся и, глядя на них глазами, в которых была усталость, заговорил:

– У меня было два сына и дочь. Сыновья погибли под пулями шведов, защищая честь своего отца. Дочь, не выдержав этого, ушла в монастырь. Бог не уберег её, она умерла от неизлечимой болезни. Все, что у меня осталось это вот этот бедный мальчик. Я вас ненавижу, в вас течет гугенотская кровь. Но вас преследуют, и я вам помогу. Не бойтесь, я вам не сделаю ничего плохого.

И он сел с мрачным видом у постели ребенка.

Адриен подошла к постели малыша и взяла его за руку. Ребенок посмотрел на неё и руки не убрал.

– Бог милостив к тем, у кого доброе сердце, – сказала девушка, надейтесь, и он спасет мальчика.

Нужно сказать, что в те времена, Адриен жила в Гранд-Фортеле, она научилась лечить травами. К ней обращались как слуги, так и жители окрестных деревень. Адриен изучила свойства многих трав, умела их применять. В конце концов её доброта согрела сердце ребенка. Мальчик уже скучал в её отсутствие, хотел, чтобы девушка постоянно находилась с ним.

Взяв обещание с ребенка слушаться её, Адриен приготовила настой из трав, произрастающих в окрестностях деревни, и хотела напоить им мальчика. Увидев это, старый охотник протянул руку с намерением разбить стакан с лекарством.

– Нет, не нужно, – прошептал ребенок, – эта женщина мне желает добра.

И, приникнув губами к кружке, он выпил лекарство.

К вечеру ребенок спокойно заснул, его дыхание стало спокойным, и к утру его состояние намного улучшилось. Проснувшись, он увидел Адриен, сидевшую у изголовья кровати. Мальчик схватил её за руку:

– Мне приснилось, что меня обнимает моя мама, и она была похожа на вас!

Охотник приподнялся, обеспокоенный. Адриен посмотрела на него с нежностью:

– Бог будет милостив, ваш ребенок выздоровеет, – произнесла она с улыбкой.

Ребенок снова заснул, держа девушку за руку.

Все это происходило в тот момент, когда посланник Жана де Верта достиг своего лагеря, и возобновилось сражение.

Битва продолжалась до вечера. Время от времени пуля ударяла о крышу домика. Диана осторожно вышла, чтобы посмотреть на происходящее вокруг. Два огромных темных облака поднимались с обеих сторон над деревней, изредка освещаемые вспышками огней. В амбар, стоящий поблизости, солдаты сносили раненых.

– Прощай, – говорил раненый тому, кто его нес.

– Прощай, – отвечал ему товарищ и возвращался на поле боя.

Увидев эту картину, Адриен и Диана поспешили к раненым, чтобы оказать им посильную помощь.

Но иногда они уже не могли им ничего дать, кроме причастия.

Наступила ночь, атаки имперцев стали менее частыми. Чувствовалось, что они уже выдохлись. Потери были большими с обеих сторон. Передний фронт несколько раз менял свои позиции, и Вольрас вынужден был постоянно подтягивать новые резервы, на смену погибших.

Г-н де ла Герш проехал по всем постам и везде он находил мужество и смелость. Но теперь ни месье Арранд, ни кто-либо другой не говорил: "Кто знает?"

– Нужно прикинуть, сколько ещё мы сможем продержаться, – воскликнул Коллонж при виде г-на де ла Герш. – Если каждые двадцать четыре часа мы теряем тридцать человек, сколько же нужно времени, чтобы погиб последний?

– Я не силен в арифметике, – отвечал, улыбаясь Сан-Паер.

Настал час тяжелых испытаний; самые молодые и горячие головы склонялись перед трудностями. Солдаты в минуты передышки мечтали о далекой родине, которую, быть может, не увидят больше, о тех, кого любили, и голоса которых больше не услышат. Скупые слезы катились по щекам, и припев знакомой песни изредка прерывал тишину ночи.

Неутомимый Магнус не уставал каждый раз после сражения обходить окрестные заросли, пытаясь обнаружить хоть какой-нибудь проход, но везде тянулись непроходимые топи и болота.

Возвратясь, с очередного обхода, Магнус подошел к г-ну де ла Гершу и проронил, опустив голову:

– Бог всему хозяин.

Один Рено сохранял видимость спокойствия.

Сражение утихло. Рено поспешил к Диане и забыл обо всем. Когда она напомнила об их тяжелом положении, он улыбнулся:

– Боже правый, моя дорогая, неужели вы думаете, что я приехал из Ла-Рошели, чтобы трепетать перед германцами?

Но при первых пушечных выстрелах г-н де Шофонтен возвратился на свой пост и больше не покидал его.

Все проходило также, как в тот день, когда посланник Жана де Верта предложил им сдаться; но на третий день, к удивлению французов, утреннего грома пушек не раздалось.

Рено заметил с иронией:

– Имперцы приберегают свою музыку для того, чтобы приветствовать солнце.

Но вот уже и солнце взошло, а в лагере имперцев стояла тишина.

Нетерпение овладело Магнусом и Каркефу. Каждый со своей стороны, они выскользнули из лагеря.

Все вражеские часовые были на местах. Вдалеке они заметили Жана де Верта, верхом на лошади, объезжавшего свои посты. Рядом с ним была мадам д`Игомер. Они о чем-то беседовали.

– Вот что не сулит ничего хорошего, – подумал Магнус.

Белая ракета взмыла вверх со стороны равнины, ракета красного цвета ответила со стороны холмов.

Магнус возвратился в расположение своих войск. Г-н де ла Герш ожидал его донесения. Там же был и Каркефу, отдававший распоряжения солдатам.

– Такое впечатление, что нас хотят взять измором, – предположил Магнус.

– Сеньоры, – ответил Каркефу, – пока битва прекратилась, мы можем позавтракать.

Для Каркефу это был вопрос, который требовал разрешения. У него сложилось свое мнение насчет съестных припасов в деревне. Все, что можно было найти из провизии, было надежно спрятано. Казалось, все запасы должны были давно кончиться. Но этого не происходило. Наоборот, в деревне наблюдалось что-то вроде чуда. Драгуны, рыщущие повсюду в поисках еды, были удивлены огромным количеством кур, появившихся на птичьих дворах. Быки и коровы спокойно паслись, привязанные веревками.

– Это какое-то чудо размножения, – удивлялся Каркефу. А чудо это проистекало из того, что Магнус хорошо выполнял приказы своего командира: полный кошелек Магнуса был готов оплатить все золотыми монетами. Деревня из бедной постепенно превращалась в процветающую.

Каркефу, успокоившись, занялся живностью. Более крупный скот он отбирал в сторону. К полудню, когда пиршество было в самом разгаре, выстрелов пушек ещё не было слышно.

Магнус решил проверить болото со всех сторон, следуя то пешком, то на лошади. Но, несмотря на все старания, пересечь болото ему так и не удалось. Вернувшись в лагерь и падая от усталости, Магнус решил передохнуть.

Наступил вечер. Ни единой пули не обрушилось на деревню.

Драгуны ужинали, молодые солдаты беседовали между собой, пожилые озабоченно молчали.

Неизвестность казалась им более тяжелым испытанием, чем предстоящая битва.

Г-н де ла Герш понимал, что как бы ни были обильны запасы в деревне, они когда-нибудь кончатся, и нельзя было думать о том, чтобы их каким-то образом пополнить.

Драгуны спокойно отдыхали, завернувшись в плащи; каждый из них про себя обращался к Франции. Вдалеке, в сумерках, горели огни, зажженные людьми Жана де Верта вокруг его лагеря. Снова белая ракета взвилась в воздух с правой стороны; две красные ракеты ответили ей с левой.

– Завтра мы узнаем, что это означает, и когда мы это узнаем, смерть будет перед нами.

Когда ночь опустилась перед деревней, Арман-Луи приказал своим солдатам усилить охрану передних постов и отправился с м-ль де Сувини.

Он нашел её, играющей с ребенком охотника; лихорадка уже прекратилась, отец, усевшись в углу, смотрел по очереди то на иностранку, то на малыша. Умиротворение читалось в его взгляде. Смех ребенка слышался то и дело и, казалось, наполнял дом радостью.

Охотник благоговейно приложил край платья Адриен к своим губам. Заметив Арман-Луи, он решил удалиться.

– Итак, какие новости? – спросила де ла Герша м-ль де Сувини, усадив ребенка на колени.

– Я полагаю, что враг выдохся и собирает силы для новой битвы, отвечал де ла Герш, давая понять, что он не желает больше говорить о неприятностях.

Он присел рядом с Адриен и они ещё долго разговаривали в тишине. Арман-Луи старался улыбаться и отвечать так, как будто они были в замке Сен-Вест, но тем не мене, он постоянно прислушивался к звукам, доносящимся снаружи, ожидая сюрприза.

– Что-то беспокоит вас, мой друг, а вы не хотите мне сказать, говорила Адриен своему возлюбленному, заметив его озабоченный взгляд.

А так как Арман-Луи не отвечал прямо, она решила, что он от неё что-то скрывает.

– Бог всему хозяин, – отвечал ей де ла Герш, – быть может, завтра мы примем нужное решение, а пока – не думайте ни о чем...

Ночь прошла без сюрпризов. Новый день начался. Казалось, ничего не поменялось в лагере имперцев, лишь слева и справа от дороги, идущей с полей, были вырыты окопы, которых раньше не было. С другой стороны деревни земля была вспахана и это тоже внушало опасения. Магнус, нахмурив брови, встретил взгляд де ла Герша и отвел свой, не говоря ни слова.

Г-н де ла Герш хлопнул его по плечу:

– Ты видишь? Как ты это объяснишь?

– Сеньор, – отвечал старый солдат, – мы победили в Магдебурге и в замке Рабеннест... мы выиграли сражение в Драшенфельде... но я думаю, что здесь мы найдем свою могилу.

Солнце было уже высоко, когда тот же самый офицер, который приходил в первый раз, появился, как посланник, у аванпоста.

– Ночь иногда приносит разумное решение, – сказал он г-ну де ла Герш, – мы вам дали две. Вы подумали?

– Да!

– И вы решили отступить?

– Нет!

Чувство глубокого сожаления появилось на лице баварца.

– Может быть на вашем месте я бы сделал то же самое, и тем не менее, мое сердце содрогается при мысли о благородной крови, которая должна пролиться.

– Все наши сроки прошли, месье; теперь прольется та кровь, которую пожелает Бог.

Арман-Луи сам проводил посланника до лагеря, затем каждый из них направился к своим войскам. Драгунам стало ясно, что страшный день настал.

Как только парламентер вошел в свой лагерь, звук трубы раздался с той стороны, где командовал Жан де Верт, и почти сразу же белое облако дыма заволокло дорогу. Ядро, свистя, пролетело сквозь ветви деревьев к груде камней и разорвало напополам драгуна, в двух шагах от де ла Герша проверявшего свое оружие.

Еще один звук последовал за первым – и тяжелое ядро, летевшее из долины, достигло деревни и обрушило дерево на порог одного из домов.

Гугеноты поняли, наконец, почему Жан де Верт дал им три дня отдыха: за это время подвезли тяжелые пушки.

– Я думаю, что скоро мы увидим имперцев поближе, – предположил Рено.

Пушки, а их было четыре, по две с каждой стороны, били не переставая. Разрушения, причиняемые бомбардировкой, становились все ужаснее, но это не испугало драгун.

Часть французов, сгруппировавшись вокруг де Шофонтена, попытались продвинуться вперед по дороге, под непрерывным огнем, круша имперцев направо и налево.

Бой продолжался долго. Не было уже ни поля, ни сада, ни пригорка, где не было бы трупов. Арман-Луи был первым в атаке и последним в отступлении. Магнус не покидал его.

В интервалах между атаками Рено отправился узнать положение у де ла Герша. Арман-Луи в это время обходил посты, чтобы иметь представление о потерях у де Шофонтена. Магнус и Каркефу, пути которых иногда пересекались, беседовали между собой:

– Все идет хорошо, – рассказывал старый солдат, – у нас двенадцать погибших и двадцать раненых... раненые продолжают сражаться.

– У нас дела похуже, у нас побольше свинца и железа. Огонь дышит нам прямо в лицо. Людей становится все меньше.

Гугеноты, обессиленные тяжелыми потерями, отступили от своих передовых позиций.

Арман-Луи собрал бойцов и обрушился на врага, пытающегося проникнуть в деревню через огромные бреши, пробитые ядрами в стенах домов. Внезапно он увидел в гуще сражения Жана де Верта; барон, обуреваемый чувством к Адриен, яростно сражался с драгунами.

– Сюда! – вскричал г-н де ла Герш, отражая удары шпаг, и все больше приближаясь к Жану де Верту.

– Похоже, ты принимаешь меня за авантюриста, такого же, как и ты! Но не забывай, что я генерал армии! – прокричал баварец.

И направил своих солдат туда, где, казалось, их не хватало. Арранд разгадал маневр генерала. Возглавив небольшую горстку солдат, он двинулся в том же направлении. Под сильным ударом гугенотов баварцы отступили, неся потери.

Рено присоединился к Арману-Луи со словами:

– Вот уже четверть часа, как на той стороне нечего делать и я решил присоединиться к вам, оставив командование Сан-Паеру, и посмотреть, что здесь происходит. Постоянный шум режет мне уши.

Но туту же вихрь сражения увлек его в самую гущу битвы.

Мадам д`Игомер, тем временем, наблюдала за ходом битвы с высоты, сидя на лошади, одетая в бархатный жилет и подпоясанная зеленым поясом.

Смесь ярости, восхищения и горечи читались на её лице.

– О, если бы он так же любил меня, как ее! – вздохнула она.

Жан де Верт, походящий на льва, преследующего свою добычу и защищающего её от хищной птицы, неутомимо отражал удары шпаг. Внезапно словно туча опустилась на равнину, – одна и пушек внезапно разорвалась со страшным грохотом; искалеченные тела канониров разлетелись в стороны.

"Бог мой, мы пропали!" – мелькнуло в мозгу у барона.

– Огонь! – скомандовал г-н де ла Герш, мгновенно решив воспользоваться замешательством в рядах баварских кирасир. Загрохотали мушкеты; в рядах имперцев пробились бреши. Новые выстелы – удачно присоединился отряд, возглавляемый бравым Аррандом, – и очередная атака врагов захлебнулась.

Г-н де ла Герш пожал Арранду руку.

– Вы прибыли вовремя! – с улыбкой встретил он товарища.

– В один прекрасный день вы скажете моему отцу, что я хорошо выполнял свой долг, – отвечал бравый солдат.

Ядро снесло ему голову в тот момент, когда губы его ещё шевелились.

24.

Болото

Арман-Луи обходил свои войска. Большинство солдат ещё откликались на призыв; многие же, истекающие кровью, уже не могли поднять мушкет или шпагу. Некоторые из солдат ожидали смерти, завернувшись в плащи. Взоры умирающих были направлены туда, где садилось солнце. Быть может, они думали о Франции, скрывающейся за горизонтом.

Как только началась битва, Адриен выскользнула из комнаты, где спал ребенок. Взволнованная Диана следовала за ней. Охотник, суровый и мрачный, вышел вместе с ними.

– Ты слышишь? Это пушки! – взволнованно говорила Адриен.

– Да, это пушки! – вторил ей охотник.

– Но эти пушки вдруг умолкли, – воскликнула Диана.

– О! Ядро поражает дальше, чем шпага! Сегодня или завтра будет все кончено! – продолжал охотник.

Диана осторожно сжала руку Адриен.

– Я всегда знала, что наступит страшный день, когда придется призвать на помощь все мужество, что есть в сердце женщины. Ты думаешь так же, как и я?

– Я тебя хорошо понимаю! – отвечала Адриен. – Пусть Бог меня простит, если это преступление, но я никогда не дамся живая в руки Жана де Верта!

– Они также молоды, как моя бедная дочь, – прошептал охотник, глядя на девушек.

И слеза медленно сбежала по его щеке.

К вечеру мальчик, за которым м-ль де Сувини в течение трех дней ухаживала, словно мать, качая его на своих коленях, позвал девушку к своей кровати и прошептал:

– Обнимите меня, я буду спокойно спать.

Адриен обняла мальчика, тот уснул у неё на руках. Диана, бледная от волнения, смотрела тем временем в окно, прислушиваясь к шуму битвы. Она опустилась на колени и сложила руки в молитве:

– Бог мой! Я жертвую тебе свою жизнь! Прошу тебя, спаси того, чье имя звучит в моем сердце.

Охотник, стоящий в стороне, вдруг подошел к ней и коснулся рукой о её плечо.

– Я поклялся отомстить вашим солдатам на земле, где погибли мои сыновья, но вы вернули жизнь этому ребенку... и я спасу вас, и тех, кто пришел вместе с вами.

Диана поднялась с колен и посмотрела с удивлением и надеждой на него.

– Аза никогда не обманывал! – продолжал охотник. – Вы своей добротой проложили дорогу к моему сердцу. С наступлением ночи передайте тому, кто приходил к вам, пусть соберет своих товарищей по оружию. Я спасу их, клянусь вам!

Тем временем, драгуны, избежавшие смерти, рыли могилы и хоронили солдат, погибших в сражении.

Коллонж был серьезен. Потери велики, раненых тоже немало. В уме он прикидывал, сколько они могли бы продержаться еще. Получалось – один или два дня, смерть забирала солдат очень быстро,

В это время в лагере появилась Адриен, искавшая де ла Герша.

Оставшись одни, они, наконец, обнялись. Взволнованным голосом м-ль де Сувини рассказала г-ну де ла Гершу о разговоре с охотником.

– Его слова можно принять за бред, – говорила она. – Но тем не менее, соберите драгун на маленькой площади деревни.

– Я знал! Бог с нами! – воскликнул Арман-Луи.

На этот крик сбежались драгуны, бывшие поблизости, и де ла Герш поведал им об обещании Аза, данном м-ль де Сувини.

Вскоре радостная весть о том, что какой-то человек пообещал спасти всех, оставшихся в живых, облетела весь лагерь. Час спустя весь эскадрон собрался на площади деревни.

Чтобы лучше организовать отступление, Арман-Луи и Рено побеспокоились о том, чтобы зажечь огни вдоль завалов и на заброшенном мосту. Часовые удалились, их дежурство должно было продолжаться до утра. Драгуны бесшумно тронулись в путь.

Каркефу подбросил свою шляпу в воздух:

– Еще один бы час жизни под пулями, и я бы не выдержал! – радостно сказал он.

Почти тотчас же пришел охотник с факелом в руке. Подойдя к г-ну де ла Герш, он сказал:

– Поделите ваших солдат на отряды по двадцать человек. Пусть каждый, кто пойдет во главе отряда, возьмет факел.

Все построились по отрядам.

– А теперь, идите за мной! – скомандовал Аза.

Возглавив колонну, он направился к болоту, окружавшему деревню. Некоторое время он что-то искал возле воды, затем, задержавшись у разбитой ивы, произнес:

– Это здесь!

Повернувшись к г-ну де ла Герш и указывая на болото, поверхность которого с плавающими деревьями, болотными цветами колыхалась под порывами ветра, продолжил:

– Дорога к спасению перед нами; никто кроме меня её не знает. Я пойду по ней первым, эти две молодые женщины пойдут за мной, мужчины пойдут следом.

– А я пойду последним, – произнес г-н де ла Герш.

– Пусть всадники будут особенно осторожны, когда пойдут по моим следам, – говорил тем временем Аза, – если хоть один из вас собьется с дороги – он просто исчезнет в глубине. Дорога не широка, но человек спокойно может пройти по ней. Все, чем провидение может помочь нам, я обещаю, остальное в руках Бога.

– А эти факелы, не обнаружат ли они наше передвижение? – спросил Коллонж.

– А вы посмотрите на болотные огоньки; сколько женщин перекрестилось, глядя на них? Думаете ли вы, что факелы, освещающие нам дорогу, будут слишком заметны?

И Аза направил свою лошадь по болоту. Грязь чавкала под её копытами. Рено тронул охотника за плечо:

– Разве это не предательство с вашей стороны?

Тот указал рукой на Адриен.

– Она спасла моего ребенка и заботилась обо мне! – и шагнул в гущу зарослей. Адриен решительно последовала за ним, и вся группа углубилась в болото.

Порывы ветра волновали густые заросли тростника, растущего на болоте. Иногда дикая птица, потревоженная солдатами, с криком бросалась в сторону. Вскоре на берегу не осталось ни одного драгуна. Г-н де ла Герш шел последним.

Ничто не потревожило тишину уснувшей деревни, лишь еле слышно перекликались часовые.

Длинная шеренга гугенотов все больше углублялась в болото: шли медленно, один за другим, стараясь точно ступать по следу впереди идущего. Никто не разговаривал. Колеблющиеся огни факелов бросали на ровную поверхность воды красные отблески, теряющиеся в зарослях. Были моменты, когда лошади вдруг оступались, их животы погружались в ложе из спутанной травы; казалось, след был уже безнадежно потерян, но тут под ногами вновь ощущалась твердая почва, скрывшаяся под водой.

Аза двигался очень осторожно; иногда он останавливался, оглядывался вокруг себя, приподнимаясь, окидывал взглядом безбрежное пространство, заросли тростника, или делал знак м-ль де Сувини, идущей за ним. Охотник осторожно прощупывал почву под ногами до тех пор, пока не находил твердую почву под ногами.

Тогда улыбка появлялась на его бледном лице и все пускались в путь снова.

Этот длинный переход длился около двух часов. Наконец, вдалеке показался берег, почва под ногами стала более устойчивой, и, наконец, лошадь вынесла Аза на берег болота. Ни один солдат не погиб. Арман-Луи вышел на берег последним. Перед ними расстилалась равнина, вдалеке виднелся лес.

Необъяснимый порыв бросил Адриен и Диану в объятия друг друга. Арман-Луи вытер свой лоб. Все драгуны сделали тоже самое. Глубокий вздох облегчения прокатился по рядам. Эти бравые солдаты оставили смерть позади себя, и надежда звала их к новым горизонтам.

Аза показал рукой на север:

– Сейчас вы свернете направо и пойдете до того месте, где лежит каменный крест, С каждым шагом вы будете удаляться от имперцев.

Тем временем драгуны спешились. Г-н де ла Герш достал кошелек и хотел вручить его охотнику. Тот остановил его словами:

– Вы мне ничего не должны. Я думал о женщине и менее всего о вас. Бог мне свидетель, если бы вы были одни, я бы оставил деревню погибать под руинами и ничего бы не сделал для побега.

Аза положил руку на влажную спину лошади, и, скользя взглядом по солдатам, произнес:

– Одно лишь меня удивляет: как я мог вытащить из-под огня тех, кто служит шведам. Пусть прах моих сыновей меня простит! А теперь – прощайте!

И, взяв руку м-ль де Сувини, он прижал её к своим губам. Через минуту его фигура скрылась в зарослях.

Арман-Луи подошел к Адриен и обнял ее:

– Ваша доброта помогла нам больше, чем наше мужество!

С этими словами он направился туда, куда указал ему Аза.

Наступило утро и скоро они оказались перед каменным крестом, на перекрестке двух дорог. Вокруг не было никого.

– Сеньоры, – произнес Коллонж, – мы, как Улисс, которого хотел поймать Полифем. Поспешим убраться отсюда.

В то время, как драгуны постепенно продвигались к северу, Жан де Верт приказал открыть огонь.

Приготовившись к бою, его мушкетеры ожидали ответных выстрелов протестантов. Но минуты сменялись минутами, пороховой дым рассеивался, но ни одного выстрела не раздалось со стороны деревни. Удивленный тишиной, Жан де Верт решил проверить укрепления врага.

Капитан, хорошо разбиравшийся в военной стратегии, заподозрил неладное. Он скомандовал батареям возобновить огонь. Ответа не было. Деревня оставалась тихой и неподвижной.

Самые смелые из имперцев подобрались к стенам, где накануне большинство из их товарищей нашли свою смерть, и перешли границы, которые ранее и не смели переступить. Мадам д`Игомер, увидев, что они опасаются идти дальше, пришпорила свою лошадь и очень быстро оказалась у входа в деревню. Перед их глазами открылась широкая улица, которую так долго и героически защищали драгуны. Несколько женщин прогуливались по ней, мирно беседуя. Повсюду – лужи крови, комья земли, камни, но нигде ни одного солдата. Дорога, ведущая вдаль, была пустынной.

– Да где же они? – спрашивала себя мадам д`Игомер в ярости и не находила ответа.

Уже прошло два или три часа, как охотник возвратился в свою хижину.

Жан де Верт следовал за мадам д`Игомер.

– Вы что-нибудь понимаете? – спросила его д`Игомер, – им явно помогает сатана.

Но Жан де Верт не верил этим мистическим предположениям. Конечно, протестанты не были осведомлены о том, что существует дорога, ведущая на равнину, но могли догадаться – или кто-то подсказал...

Барон остановил крестьянина, проходящего мимо:

– Знаешь ли ты, что через болото можно пройти? – спросил он его.

– Наши отцы говорили нам о тропинке, существовавшей когда-то, отвечал крестьянин, дрожа от страха. – Но секрет её утерян уже давно. Во времена своей молодости охотник Аза ходил по ней несколько раз. Я был тогда ещё очень маленьким. А в последнее время никто... Сколько человек утонули, пытаясь пересечь болото!

Жан де Верт захотел увидеть Аза и приказал показать ему его дом.

– Утверждают, что ты знаешь тропинку, ведущую через болото. Мы видели следы на берегу. Это ты был проводником у гугенотов? – допрашивал он охотника.

– Я, – отвечал охотник, – ухаживал всю ночь за своим сыном; и к тому же мои два сына погибли от рук шведов, один в Лейпциге, другой на подступах к Лешу.

– И ты считаешь, что если мы пойдем через болото без проводника, мы все погибнем?

– Да, все!

Жану де Верту ничего не оставалось делать, как покинуть дом охотника.

– О, мои сыновья! – вздохнул охотник и обнял спящего мальчика.

25.

Волчица и волк

Узнавала ли мадам д`Игомер следы, оставленные лошадьми гугенотов на берегу болота? Она искала их под водой и видела их повсюду, тут и там, исчезающих в колыхающейся от ветра траве. Те, о которых она думала с такой непреходящей ненавистью, смогли ли они выбраться из болота или погибли под толщей воды? Водная гладь не отвечала ей, только крики птиц и шум их крыльев доносились с высоты.

Тысяча разных чувств сменяли друг друга в её сердце. Это была смесь радости и глубокой грусти. Тот, кто её предал, и тот, которого она любила, не поплатился ли он жизнью за свое исчезновение? Какая смерть в темных водах болота! Какое мужество! Но явно последний взгляд Рено был обращен к Диане, их руки сплелись в любовном порыве, смерть их объединила и ничто не разлучит их больше!